– Я люблю думать о том, что сделаю с ней в постели. Этого достаточно?
      Дождь вдруг с удвоенной силой загрохотал по крыше.
      Колли не шелохнулся. Дьявол коснулся рукой его груди.
      – Вот в чем разница, – жестко сказал он. – Он не похож на тебя. Он забудет девушку, как только добьется своего. А ты таешь от любви, и твоя сила пропадает. Под действием любви ты забываешь те навыки, которые я в тебе воспитывал.
      Колли откашлялся. Он не имел права молчать. Он обязан сражаться за Лейни, сражаться здесь и сейчас, в присутствии Престона.
      – Тем не менее он ее не получит, – медленно произнес он. – Ты, старик, передо мной в долгу. Много лет я работал на тебя, когда Престон развлекался в городе. И сейчас я прошу тебя отослать его. Он не должен околачиваться возле Лейни.
      – Боишься, что она скажет мне «да»? Что ж, не зря боишься, – ядовито заметил Престон.
      Колли поморщился.
      – Дед, Престон прав в одном: она невинна и наивна. Лейни будет принимать каждое его слово за святую истину. Она одинока, вот ее и тянет к нему. У нее нет ничего, кроме ее родных и этой старой гостиницы, ради которой она гробит себя.
      Альберт пожал плечами.
      – Значит, ей стоит подумать о том, как выбраться отсюда. Дело их разваливается. По налогам они задолжали больше, чем стоит сама «Магнолия». Около месяца назад страховая компания закрыла их полис. Один несчастный случай – и они полностью разорены.
      Колли смотрел на Дьявола и не видел его. Медленно до его сознания доходила страшная правда.
      – Ты намерен отобрать у них гостиницу.
      Альберт покачал головой:
      – Нет. Просто тебе следует знать, что я могу это сделать. Но мне не придется идти на крайние меры, потому что ты будешь вести себя как надо. Забудь о Лейни Торн. Если тебе нужна женщина – я не возражаю против твоей женитьбы на Рейчел Хардинг. Благодаря мне у тебя есть деньги. Так начинай свое дело.
      – А он? – Колли кивнул в сторону Престона.
      – Я поговорю с ним насчет этой девушки наедине. Я не хочу, чтобы вы перегрызли друг другу глотки из-за отродья Блэкбернов. Ты меня понял, Колли?
      – Понял.
      – Перестань валять дурака. Бери пример с Престона. Выбрось ее из головы.
      – Она не виновата в том, что случилось. Никто не мог бы спасти положение на ее месте.
      – Может, и так. Но есть в жизни непреложные истины. И вот одна из них: Элейна Торн никогда не будет твоей. Она эту истину приняла. Что мне сделать, чтобы убедить тебя? Я могу разорить ее семью дотла и заставить их всех уехать из города. Говорю тебе прямо, Колли: забудь ее.
 
      Всякий раз, слыша имя Лейни Торн, Колли вспоминал, что ему нужно ее забыть.
      Более трех лет он честно старался сделать это, с того самого дня, как он дал слово чести ее матери. Все его добрые намерения разлетелись вдребезги, когда ей исполнилось восемнадцать лет.
      Все началось весной. В одно прекрасное утро на табачной плантации Джон Торн рухнул как подкошенный.
      Внезапно раздался чей-то крик:
      – Эй, Торн упал!
      Колли обернулся. Управляющий только что стоял около своего джипа и надзирал за работами. А теперь возле джипа не было никого, зато у заднего колеса появилась некая бесформенная груда.
      Колли подбежал к джипу вместе с несколькими рабочими.
      Глаза Торна были закрыты, лицо покрыто испариной.
      – Он хоть жив? – испуганно спросил кто-то, и все вопрошающе посмотрели на Колли, словно считая, что ему известны ответы на все вопросы.
      Колли скрепя сердце опустился на колени около Торна и потрогал его лоб. У Торна был сильный жар. Он застонал и попытался отодвинуться в сторону.
      – Помогите перенести его в машину, – распорядился Колли. – Его нужно отвезти к врачу.
      Уложив Торна на заднее сиденье, рабочие опять вопросительно взглянули на Колли.
      – Возвращайтесь на места, – приказал Колли. – Я отвезу его и вернусь. Ты, Джонсон, пока остаешься за старшего.
      Торн открыл глаза и с трудом приподнял голову.
      – Не слушайте его, – прохрипел он. – Я управляющий. Не ты, Ролинс. Ты не имеешь права…
      Договорить он не сумел. Голова его бессильно откинулась, глаза снова закрылись. Он шумно и тяжело дышал.
      При словах Торна рабочие растерялись, и Колли прикрикнул на них:
      – Я разве не сказал вам, что делать? За работу, быстро!
      Когда рабочие оставили Колли наедине с управляющим, Колли подумал, что Торн едва ли пожелал бы принять какую-либо помощь именно от него. Но Торн был плох. Ради Лейни Колли обязан был сделать для него все возможное.
      Осмотрев больного, доктор Флавий Максвелл нашел воспаление легких и позвонил Деборе Торн. Очень скоро она была в палате больницы на Лафайет-стрит. Выйдя оттуда, она подошла к Колли, который дожидался ее в холле для посетителей.
      – Ему уже две недели нездоровилось, но он держался. Беспокоился, что без него…
      Она подняла голову, и Колли прочитал правду на ее лице. Торн не хотел слечь, так как боялся, что Колли займет его место.
      – Лучше не говорите ему, что это я его привез, – посоветовал ей Колли.
      – Не скажу. Но я сама не забуду, – тихо ответила она.
      Уже выйдя из больницы, Колли сообразил, что на ферму он может добраться только на джипе Торна, а пользоваться им он не имел желания. Он остановился, размышляя, не стоит ли позвонить домой и попросить деда или Надин приехать за ним, как вдруг услышал за спиной несмелый мужской голос:
      – М-м… Миссис Торн сказала, что вас, может быть, нужно отвезти на ферму.
      Обернувшись, Колли увидел долговязого парня в бейсбольной кепке и майке с надписью «Бесстрашный». Колли не знал об этом парне ничего, кроме того, что время от времени он помогал отцу отгружать проданный табак со склада. Колли даже вспомнил его фамилию: Уиллис.
      – Я могу… – начал Колли и умолк.
      За спиной Уиллиса стояла Лейни Торн.
      Впервые за последние годы она была так близко, что он мог рассмотреть ее, и язык его прилип к гортани. Что же стало с маленькой девочкой? Она выросла, и у нее обозначилась фигура, по-девичьи тонкая, но женственная.
      Она положила руку на плечо Уиллиса.
      Колли смотрел на нее и видел, что девочка с реки стала не просто красивой. Она стала… потрясающей. Что-то невероятно чистое и прекрасное было в сиянии ее глаз, в повороте головы.
      – Си-Кей отвезет тебя домой, – холодно сказала она.
      Щеки ее слегка покраснели.
      Си-Кей. Колли отметил про себя, что Лейни назвала тощего пацана инициалами. Тот тем временем улыбнулся Лейни и взял ее за руку.
      – Я скоро вернусь, – пообещал он, сияя от счастья, обнял ее и слегка прижал к себе.
      – Спасибо, не нужно, – буркнул Колли, обращаясь к Лейни. – Я пройдусь пешком.
      Он так разозлился, что в самом деле решил идти на ферму пешком, и быстро пошел прочь. Даже услышав, как она позвала его по имени, Колли не оглянулся.
      – Ты глупо себя ведешь! – крикнула она, задыхаясь.
      Он резко остановился посреди автостоянки, и она врезалась в него на бегу.
      Лишь на долю секунды она прикоснулась к нему, но и этого было достаточно.
      Лейни отпрянула от него, и он смерил ее взглядом. Оба молчали.
      Первой заговорила Лейни:
      – До фермы несколько миль. Ты не дойдешь.
      – Я не желаю, чтобы меня вез этот сосунок, – резко сказал он, заметив, что Уиллис наблюдает за ними издалека.
      – Он не сосунок, – вскинулась Лейни. – Ты всего на три года старше его.
      Колли не ответил, но на мгновение позабыл свой гнев. Он смотрел на нее, и ему было хорошо. Она была так близко, что он мог разглядеть мельчайшие черточки ее лица. Лишь через несколько секунд он осознал, что они одни – ну, почти одни, что они разговаривают, и куда-то делась та безжизненная пропасть, что разделяла их все эти годы.
      –  Тыменя отвезешь.
      Глаза Лейни округлились.
      – Си-Кей…
      – Меня не волнует Си-Кей, – оборвал он. – Ты боишься?
      – Нет… Да, Колли.
      – Совершенно верно. – Колли начисто игнорировал мольбу, прозвучавшую в ее голосе. – Рад, что ты помнишь мое имя. Так как же, ты отвезешь меня домой или нет? Я доставил сюда твоего отца. Услуга за услугу.
      Теперь никто не назвал бы мисс Лейни Торн холодной. Она была так же разъярена, как и Колли Ролинс. Щеки ее горели.
      – Ты меня поймал. Садись в машину.
      – Пожалуйста, садись в машину, – усмехнулся Колли.
      Он весь дрожал от нетерпения. Он был подростком, когда в последний раз виделся с Лейни наедине.
      – Что у вас тут? – недоуменно осведомился Си-Кей, приблизившись к джипу.
      Колли бросил взгляд на его майку. «Бесстрашный»? Колли почувствовал острое желание напугать этого Бесстрашного как следует. Судя по тому, как робко отступил Уиллис, его желание, по крайней мере отчасти, исполнилось.
      – Я сама его отвезу, – сказала Лейни, обращаясь к Си-Кей.
      – Но твоя мама говорила…
      – Ничего страшного. Все в порядке.
      Лейни уселась за руль джипа.
      – Я не укушу ее по дороге, – насмешливо добавил Колли.
      – Ну… – Си-Кей капитулировал. – Ладно, Лейни, может, увидимся в «Магнолии»?
      Во внезапном приступе смелости Си-Кей вдруг наклонился к Лейни и крепко поцеловал ее в губы. Лейни вздрогнула, и Си-Кей отпрянул, не забыв, однако, бросить на Колли победный взгляд.
      Лейни повернула ключ зажигания, и через минуту джип выехал со стоянки. Колли не сводил с нее глаз. На ней была бледно-розовая блузка без рукавов и белые шорты. Он заметил неуверенность ее движений, когда машина выезжала на дорогу.
      – Почему ты ему позволила? – негромко спросил он, немного удивляясь, насколько глубоко его задел поцелуй этого сопляка.
      Лейни не стала притворяться, будто не поняла смысла его вопроса.
      – Потому что мне это приятно, – с вызовом ответила она. – А кто ты, собственно, такой? Разве тебе есть дело?
      – Очень даже есть, – честно ответил он, не раздумывая ни секунды.
      Костяшки ее пальцев, сжимающих руль, побелели.
      – Перестань дуться. Он меня просто поцеловал. Так поступают все. Кроме тебя, если я еще хоть что-то понимаю. Ты одичавший фермер в грязном комбинезоне.
      Никогда Колли не могло прийти в голову, что Лейни Торн способна вот так издеваться над ним.
      – Сколько тебе лет? – неожиданно спросил он.
      – Наш предыдущий разговор тоже не обошелся без этого вопроса. А сразу после этого ты сказал, что мы больше не должны быть друзьями.
      Колли не знал, как объяснить ей, почему он оставил ее после того, как ей исполнилось пятнадцать лет, и вместо того пробурчал:
      – Должно быть, Джон Торн в самом деле серьезно заболел, если позволяет тебе крутить хвостом направо и налево перед мальчишками.
      – Ничего плохого я не делаю, – обиженно возразила Лейни. – Я просто развлекаюсь. А для тебя это чуждо. Ты старик, Колли. Ты слишком стар, и не только для меня.
      Она больно жалила его. Каждым произнесенным словом.
      – Я не виноват, что мне приходится работать.
      – Все работают. Но ты посвящаешь работе двадцать четыре часа в сутки. Знаешь, что я думаю по этому поводу? Что для тебя работа – это всего лишь предлог, чтобы не общаться ни с кем. Хотя, – добавила она неожиданно, – никто и так не стал бы общаться с сомнительным внуком Дьявола Ролинса.
      – По крайней мере, я не краду у девчонок поцелуев.
      Лейни метнула на него быстрый взгляд, увидела его губы и почти бессознательно произнесла:
      – Колли…
      – Что такое?
      – Ничего. Ты не поймешь. Тебе не нужны друзья, и ты понятия не имеешь о девушках. Лично я не знаю ни одной, которая позволила бы тебе приблизиться к себе на пять шагов.
      Колли смотрел на нее и не знал, что отвечать. Разве это его Лейни? Куда исчезла маленькая девочка, что свистела ему и обнимала его, когда думала, что он в опасности?
      Она чувствовала на себе его взгляд, и ей делалось не по себе.
      Наступило молчание, исполненное невысказанных упреков и незаданных вопросов.
      Колли не мог придумать, как преодолеть возникшую между ними напряженность. До сих пор все его отношения с женщинами сводились к чисто физической близости.
      Джип въехал на широкий бетонный мост и остановился.
      – Дальше я не поеду. Меня могут пристрелить за вторжение в частные владения.
      Она выключила мотор, и в наступившей тишине особенно резко прозвучал голос Колли.
      – Нам нельзя видеться. О нас с тобой слишком много говорят.
      Лейни проглотила застрявший у нее в горле комок и проговорила почти спокойно:
      – Я слышала. Но не знала, что это дошло и до тебя.
      Вновь наступило молчание.
      – Так что же я должен был сделать, Лейни? – в отчаянии воскликнул он.
      Девушка долго не отвечала; она крепко сжимала руль и смотрела прямо перед собой. Колли двумя пальцами взял ее за подбородок. Она вздрогнула, но он не выпустил ее, а повернул голову Лейни к себе. Глаза их встретились.
      – По крайней мере, ты мог сказать мне, в чем дело, – выпалила она и отбросила его руку.
      – Сколько тебе было лет? Пятнадцать. Что же я должен был тебе сказать? Понимаешь, Лейни, говорят, что мы с тобой…
      Даже сейчас он не договорил. Он терял голову, оттого что не знал, как себя вести. Мысленно выругавшись, он открыл дверцу и вышел из машины.
      – Не обращай внимания.
      Он успел пройти несколько шагов вперед по мосту, как вдруг услышал:
      – Подожди.
      Колли остановился и обернулся. Она сидела за рулем, красная от смущения.
      – Си-Кей – просто знакомый, – поспешно сказала она.
      Колли негромко фыркнул.
      – Да-да, конечно.
      – Он часто заходит в «Магнолию».
      – К тебе.
      Едва заметная улыбка Лейни была для Колли знаком согласия.
      – Я провожу там почти все выходные.
      Он не знал, содержался ли в ее словах какой-то намек.
      И вдруг ему открылись ее истинные, глубинные намерения, и тогда у него перехватило дыхание.
      – Лейни…
      – Колли, месяц назад мне исполнилось восемнадцать. – Он хотел тут же что-то возразить, но Лейни остановила его, взглянув ему в глаза. Боже, она удивительна! – Какого еще возраста я должна достигнуть?
      Голос плохо слушался Колли, когда он заговорил:
      – Торн ненавидит меня.
      – А я – нет. – Она уже не смотрела на него. Двигатель джипа опять заработал. – Но больше ты от меня этого не услышишь, если ничего не предпримешь.
      – Нет, погоди, Лейни!..
      Если она и услышала его отчаянный возглас, то не подала вида. Джип развернулся, уехал, и Колли остался один на мосту.
      Он не спал эту ночь, и следующую, и следующую после следующей. Даже изнурительная работа в поле не помогала. Он все еще видел ее, видел, как она прильнула к тому мальчишке, как открылась ее загорелая шея, как ее грудь коснулась его руки.
      Уиллис не представлял себе, какой опасности себя подвергал, когда обнимал Лейни. К ней не должен прикасаться ни один мужчина, кроме него, Колли. На месте Уиллиса должен был быть он. И она не отвергнет его. Она отдаст ему себя, целиком, без остатка. Все – ему.
      Он обещал кое-что ее матери и сдержал слово. Но ведь Дебора сказала «когда-нибудь». Может, это «когда-нибудь» уже наступило? Если Лейни может гулять с другими, почему ей нельзя принадлежать ему?
      Теперь он мог думать только о поездке в город и новой встрече с ней. Лишь два обстоятельства удерживали его на ферме: собственная неуверенность и посадки на плантации. В конце концов, после долгих лет ожидания он вступил в ту роль, для которой готовил его Дьявол. В результате болезни Торна на плечи Колли легли все обязанности управляющего, и он должен был находиться в полях от рассвета до заката, не имея свободной минуты.
      Но одна мысль неотступно преследовала его: они с Лейни могут быть вместе.
      Безумие. Она – дочь заботливых родителей Джона и Деборы Торн. Она надевает белое платьице и идет в воскресную школу, а потом возвращается в «Магнолию», гостиницу с вековой солидной репутацией.
      Он – фактический сирота, внук Дьявола Ролинса.
      И все же перед его глазами стояла картина: губы Лейни тянутся к его губам.
      И бились в голове ее слова: «Если ничего не предпримешь…»
 
      – Это ты, Лейни?
      Джон показался на веранде. Десять дней он провел в постели, мучаясь от воспаления легких. Сейчас он был бледен, и седина на висках сделалась гораздо заметнее.
      – Да, папа. Тебе уже лучше?
      – Я в порядке. Доктор говорит, что мне уже можно выходить из дома. Я, наверное, позвоню Альберту и скажу, что на следующей неделе выйду на работу. Послушай, дочка, я очень люблю твою мать, но, если она еще раз вставит мне в рот градусник, я укушу ее за палец. – Он криво усмехнулся. – Я соскучился по запаху земли. Мне будет полезно попотеть. – Он облокотился на перила и устремил свой взор на двор. Как раз за домом Торнов находился тупик, которым заканчивалась Мартин-Холлоу-роуд. На деревьях уже появились молодые зеленые листья. – Кстати, звонил Уэй, приглашал тебя на карнавал. Я сказал ему, что ты сегодня утром осталась со мной и не пошла в церковь, так что тебе было бы полезно погулять. Он за тобой заедет.
      Несколько секунд Лейни молчала, потом кивнула:
      – Хорошо.
      – Что такое? Тебе не хочется идти? – Отец был удивлен.
      – Просто я задумалась.
      – О чем?
      Лейни заставила себя засмеяться.
      – Ничего особенного. А ты вправду собрался на работу?
      Мама незаметно подошла к ним сзади.
      – Он думает, он здоров как бык, – улыбнулась она. – Не знаю, что ему не сидится дома. Или он считает, что Ролинс сунет ферму в карман и уедет за тридевять земель? Джон, никуда твоя любимая ферма не денется.
      Джон сразу помрачнел.
      – Ты даже не догадываешься, что может случиться.
      Дебора отошла в сторону, видимо, не желая продолжать этот разговор, но вдруг остановилась, переменив решение.
      – Давай говорить начистоту, – сказала она. – Если бы Альберт хотел поручить управление фермой Колли, он бы так и поступил. Но он не хуже тебя знает, что сейчас Колли со всем не справится. И конюшня, и полевые работы – одному человеку это не по силам.
      – Я разбираюсь в людях, – мрачно возразил Торн. – Каждому хочется, чтобы на его земле хозяйничали его отпрыски. К тому же я старею, а Колли молод и силен, как сто чертей.
      – Но у тебя есть опыт, а Колли слишком занят с лошадьми. Да он скорее всего и не захочет брать на себя новую обузу.
      – Он хочет. У него аппетиты ого-го. Мне бы хотелось еще некоторое время не подпускать его к управлению фермой, если это только возможно. – Он сошел с веранды. – Мне надо пройтись. Лейни, солнышко, составишь компанию старику? Позволь мне хоть чуть-чуть побыть на месте тех парней, что крутятся возле тебя.
      Лейни изобразила улыбку.
      – Конечно, папа.
      А что еще могла она сказать? Что ей плохо, оттого что она чуть ли не бросилась в объятия маленького колдуна, а он ее отверг? Что она уже не уверена, любит он ее или нет? Что она долгие годы жила в уверенности, что он ждет ее и тоскует по ней так же сильно, как и она по нему?
      Нет, папа ее не поймет.
 
      Колли Ролинс не гулял с девушками, в отличие от всех остальных неженатых обитателей Спрингса мужского пола моложе тридцати лет, которые по воскресеньям фланировали по центральной улице или околачивались поблизости от «Магнолии». До этого воскресенья он даже не знал, что такое времяпрепровождение является в Спрингсе обыкновенным.
      Шли ежегодные празднества, посвященные фестивалю народной медицины. Этот фестиваль считался законной гордостью Городского клуба Индиан-Спрингс. Когда Колли появился в городе и смешался с толпой, никто не обратил на него особого внимания.
      Ему не хотелось думать, зачем он оказался здесь. Он просто глазел по сторонам, стараясь держаться в тени домов и вековых деревьев, и размышлял, не стоит ли пройти немного дальше в сторону «Магнолии», откуда доносились звуки музыки.
      В «Магнолию» нельзя, зато можно побродить поблизости.
      «Если ничего не предпримешь», – сказала она. И что, скажите на милость, он должен предпринять?
      А Лейни стояла под навесом возле «Магнолии». Празднество было в разгаре. Оркестр «блюграс» наяривал «Дядю Пена». На длинных столах под деревьями стояли тарелки с нарезанным арбузом и бокалами лимонада. Люди веселились от души, а Лейни чувствовала себя такой одинокой, что ей хотелось плакать.
      Но вот она повернула голову и увидела, что Колли приближается к ней по тропинке. Его гладкие черные волосы блестели на солнце. Шагал он медленно и как бы неуверенно – совсем иначе бегал он прежде по речным берегам. Лейни некоторое время вглядывалась, чтобы окончательно убедиться в том, что перед ней Колли.
      Если бы что-нибудь зависело от воли Колли, он ни за что не явился бы в город и тем более не оказался бы вблизи «Магнолии». И все же он был здесь, он отчаянно высматривал кого-то в толпе.
      Наконец-то он отозвался на ее зов.
      – Колли, – прошептала Лейни и сделала шаг ему навстречу. – Колли Ролинс.
      Несмотря на музыку и праздничный гул, он расслышал ее голос, поднял голову, увидел ее счастливое лицо и позабыл обо всем на свете. Она рада ему. И внезапно что-то загорелось в нем, ему захотелось наброситься на нее с поцелуями, прямо на глазах у всех. Эта безумная мысль о поцелуях неизменно приходила к нему, когда он думал о Лейни. И он, наверное, осуществил бы свое желание, если бы не невольное вмешательство третьего лица.
      Незнакомая женщина средних лет стояла рядом с Лейни, опираясь на палку. Наверное, она тоже услышала голос Лейни, потому что она повернула голову, сделала два неловких шага и вдруг упала.
      И все переменилось. Лейни застыла на месте, затем склонилась над женщиной.
      – Вы ушиблись? – участливо спросила она, с трудом отводя взгляд от Колли.
      Женщина смущенно улыбнулась.
      – Простите меня, – сказала она виновато. – Мне показалось, что вы меня позвали. Я часто падаю, если забываю об осторожности. И боюсь, мне не удастся встать самой.
      Колли не двигался с места. Как правило, он не подходил к незнакомым и крайне редко предлагал им свою помощь. По многолетнему опыту он знал, что люди смотрят на него с недоверием и подозрением. Но сейчас Лейни умоляюще взглянула на него, и тогда он сказал:
      – Я помогу вам, если вы не против.
      – Да, прошу вас.
      Колли помог женщине подняться, а Лейни тем временем ее узнала.
      – А-а, вы живете в номере на первом этаже? И вы должны были встретиться с родными во время медицинского фестиваля, верно?
      – Я с ними встретилась. – Женщина слабо улыбалась, но голос ее прерывался, как будто она была готова расплакаться. – Честно говоря, это дальние родственники, они даже не знают меня толком.
      – Послушай, Колли, – заговорила Лейни, глядя Колли в глаза, – надо бы помочь ей добраться до комнаты.
      Она близко, она смотрит ему в глаза и просит войти в «Магнолию». Пройти под сумрачными колоннами в славный некогда дом. А это невозможно.
      Внезапно Колли понял, почему никогда не бывал здесь. Он до смерти боялся переступить границу заколдованного царства. «Магнолия» – замок принцессы Лейни, крепость, навеки закрытая для Ролинсов.
      – Лейни, мне… Твоему отцу это не понравится, – выдохнул он, набравшись решимости.
      – Его сейчас нет. Нельзя оставлять ее одну, – сказала Лейни таким тоном, что Колли понял: пути к отступлению отрезаны. – Мэм, молодой человек поможет вам идти, а я принесу вашу трость.
      Так Колли впервые в своей жизни переступил порог «Магнолии».
      Стараясь держаться подальше от гуляющих, они прошли в комнату женщины, располагавшуюся в левом крыле здания. Колли думал только о том, как ответить – по возможности, уклончиво – на множество вопросов о том, кто он такой и где он проживает.
      Наконец незнакомая дама при помощи Колли улеглась на старинную кровать с высокой спинкой и немедленно заговорила опять:
      – Спасибо вам за все. Вы – замечательная пара.
      Пара. Это слово пульсировало в мозгу Колли, вызывая острую боль.
      Он осмотрелся, стараясь стряхнуть с себя наваждение, избавиться от неотступной мысли о том, что Лейни наконец рядом. Уютная комната, довольно просторная, но обветшавшая. Стеклянная дверь выходит на покосившееся от времени крыльцо. С некоторым удивлением Колли отметил про себя, что Альберт был прав, утверждая, что «Магнолия» в один прекрасный день обречена исчезнуть с лица земли. Этот дом красив и даже изыскан, но в нем нет той прочности, которую могут обеспечить хозяйству деньги семьи Ролинс. Конюшни на ферме кажутся новее и надежнее.
      Не исключено, что в этом зачарованном царстве нужны свежие силы.
      И Лейни в самом деле хочет ввести его в этот дом?
      Она остановилась на крыльце.
      – Колли, я…
      – Черт возьми, что он здесь делает?
      Суровый голос, хмурое лицо. Из-за угла гостиницы вышел Уэй Блэкберн, явно исполненный решимости защитить Лейни от человека, который оказался с ней рядом.
      – Это я его попросила зайти, – буркнула Лейни и отступила на шаг, словно желая защитить Колли от своего настырного кузена.
      – Его? Ролинса? Ты попросила его…
      – Уэй, кто это там с Лейни?
      Голос тети Оливии дрожал почти так же, как в тот день, когда старый Альберт до смерти напугал ее, явившись за Лейни, которая должна была помочь ему отыскать Колли. Оливия стояла, прислонившись к колонне, на крыльце у двери, ведущей в кухню. Ее внимание было приковано к черноволосому юноше.
      Колли вдруг почувствовал на себе ее острый, пристальный взгляд и поспешно сошел с крыльца, стремясь поскорее покинуть стены «Магнолии». Черт возьми, и что он здесь делает?
      Уэй бросил на Лейни взгляд, означавший: «Видишь, что ты наделала?», однако больше ничего не сказал.
      Повинуясь мгновенному порыву, Лейни тоже сбежала с крыльца и взяла Колли за руку.
      Его как будто пронзило током. Сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз вот так с силой сжимала его ладонь?
      Лейни подвела его к тете Оливии.
      – Тетя, это Колли Ролинс, – сказала она решительно. – Вы его когда-нибудь видели?
      – Ролинс?
      – Он внук Альберта Ролинса, – пояснила Лейни. – Мама говорит, он так похож на Броди – это его отец, – что ей стало не по себе, когда она впервые его увидела.
      Щеки старухи порозовели; Лейни не могла понять, отчего.
      – Не-ет, – помолчав, протянула Оливия. – Он напоминает мне не Броди. Он… такой молодой… Лейни… Какой сейчас год?
      Ответить Лейни не успела.
      – О, так у тебя мой свисток! – воскликнула старая дама, протягивая руку к Колли.
      Щеки его вспыхнули, и его свободная рука, та, которую не держала Лейни, потянулась к груди.
      – Да, я надел его, потому что… я в первый раз пришел сюда и…
      Потому что он не мог объяснить Лейни, что ему нужно, и хотел, чтобы свисток все сказал без слов.
      – Тетя, разве вы не помните? Я очень давно подарила ему свисток, – поспешно сказала Лейни, стараясь разрядить обстановку.
      Пальцы Оливии замерли в воздухе, и тогда Колли сам взял свисток, висящий у него на груди на кожаном шнурке, и протянул его старухе.
      Оливия погладила свисток пальцами.
      – Это означает, – проговорила она, – что ты наконец пришел в «Магнолию». Я долго ждала. Всю жизнь. Ты так долго не приходил… Я не верила, что доживу.
      В глазах Оливии стояли слезы. Ее глаза никогда не были такими сверкающими, такими ярко-голубыми. На мгновение Оливия стала молодой и прекрасной. Такой ее, должно быть, помнили лишь стены «Магнолии». И сейчас слова ее понимали, вероятно, лишь стены, ибо ни Лейни, ни Уэй, ни даже Колли не знали, о чем она толкует.
      И все же Оливия, как и сама старая «Магнолия», ждала ответа.
      – Если вы считаете, что я могу сюда приходить, тогда я очень рад, – с трудом выговорил Колли.
      Скрипач теперь исполнял соло, и грустная мелодия рвала душу.
      Оливия выпустила свисток и вдруг погладила Колли по щеке, словно благословляя его на подвиг.
      – Тебе всегда будут рады в «Магнолии». Отныне и навсегда. – Она обратилась к Лейни, и слова ее неожиданно прозвучали как заклинание: – Лейни, пригласи как-нибудь своего друга ко мне на чай. А теперь не могла бы ты найти Сюзан? Я бы хотела пойти домой и прилечь ненадолго.
      – Конечно, мэм.
      Лейни бросила быстрый взгляд на Уэя и поняла по его лицу, что он тоже осознал свершившееся: каким-то образом Колли Ролинс сумел сказать старой тетке именно то, что нужно. Следовательно, он повел себя как джентльмен. В самом истинном значении этого слова.
      По-видимому, думала Лейни, ей больше не придется защищать внука Дьявола перед Уэем.
 
      Отыскав Сюзан, Лейни возвратилась к гостинице, где Колли поджидал ее около выложенного камнем колодца.
      – Привет, Колли. – Она вдруг смешалась, почувствовав на себе пристальный взгляд его черных глаз. – Вообще-то обычно у нее голова хорошо работает, вот только иногда она путается во времени. Даже не знаю, за кого она тебя приняла.
      – Ничего, – отмахнулся Колли. – Я рад, что она так сказала. Мне было боязно здесь. Наверное, я нуждался в ее словах.
      Брови Лейни удивленно взлетели вверх.
      – С чего это ты боишься «Магнолии»?
      Он пожал плечами. Колонны у фасада гостиницы отражали свет многочисленных фонарей – красных, зеленых, синих.
      – У себя в хибаре на реке я не привык к такому, – усмехнулся он. – Здесь я кажусь себе меньше, чем я есть.
      – Когда я была маленькой, – торопливо заговорила Лейни, – мне казалось, что в «Магнолии» нет времени. Тетушкины часы в холле стоят. На них всегда семнадцать минут третьего. Всегда, представляешь? Иногда я просто сходила с ума от этой неподвижности, когда из всех углов выглядывают тени прошлого. Я тогда садилась на велосипед и ехала в Спрингс, к Уэю. Но я каждый раз возвращалась. Это место отпускало меня ненадолго, а потом манило обратно.
      – Это твой дом, – вздохнул Колли.
      Он был рядом с ней, совсем близко, но избегал смотреть на нее. Усилием воли Лейни прервала затянувшуюся паузу:
      – Хочешь, я покажу тебе гостиницу?