Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Зло с небес

ModernLib.Net / Триллеры / Браун Дейл / Зло с небес - Чтение (стр. 13)
Автор: Браун Дейл
Жанр: Триллеры

 

 


Все поднялись и начали выходить, все, кроме Гаспара и Винсенти, которые, когда комната опустела, снова уселись на свои места. Винсенти, измучившийся и осунувшийся, выглядел так, словно его поколотили.

– Твой длинный язык когда-нибудь принесет тебе огромные неприятности, друг мой, – заметил Гаспар своему подчиненному. – Тебе следует дружить с людьми типа Старра, а не орать на них.

– Просто я подумал, что сейчас они начнут поливать грязью Линду перед прессой и начальством, как поливали меня и наше подразделение, – ответил Винсенти. – Я страшно устал от всего этого дерьма, Чак. Чувствую себя каким-то изгоем, выродком, словно это несчастье в Сан-Франциско действительно произошло по нашей вине.

– Да какое тебе дело, кто и что там думает или болтает, трещотка ты эдакая!

– Думаешь, легко слышать по десять раз на дню всю эту муть, которую несут газеты, радио и телевидение? – воскликнул Винсенти. – Куда ни пойдешь, только и слышишь: “Вон тот парень, который упустил Казье! Тот парень, который дал ему удрать!..” И, знаешь, я уже почти начинаю верить во всю эту дребедень.

– Это будет продолжаться и дальше, подполковник, – раздался голос у них за спиной. Они обернулись и увидели, что посреди комнаты стоит адмирал Айэн Хардкасл и внимательно прислушивается к их разговору, а его помощник возле дверей следит, чтобы никто не вошел. – Правительству нужен козел отпущения, и оно выбрало вас. Имя Маккензи станет святыней, ваше – напротив. Скорее даже так: с оправданием Маккензи ваша вина удваивается.

– Знаете, что я думаю, Хардкасл? Я думаю, вы нарочно разжигаете все эти страсти в прессе своими стенаниями о плачевном состоянии противовоздушной обороны, – сердито заметил Винсенти. И, поднявшись, оказался лицом к лицу с адмиралом. – Мне лично доводилось быть свидетелем того, как о таких авариях забывали уже через два дня. Но вы не позволите, чтобы об этой истории тоже забыли. Чего вы, черт возьми, добиваетесь?

– Казье снова нанесет удар, подполковник, – сказал Хардкасл. – Я в этом убежден.

– Ага, так теперь вы выступаете уже в роли Карнака Великолепного, да, адмирал? – взорвался Винсенти. – И цель ваша – играть жизнями людей и их карьерами. Все это – лишь ради достижения каких-то ничтожных и жалких политических выгод!

– Два дня назад, когда мы только появились здесь, подполковник, это еще было правдой, – ответил Хардкасл. – Но теперь все по-другому. Вот почему вице-президент Мартиндейл и вся остальная компания были здесь.

– А вы разве нет? – спросил Гаспар.

– Нет, с тех пор, как впервые поговорил с вами, – ответил Хардкасл. – С тех пор, как заставил ФБР отчитываться по делу Казье. Это не человек, а настоящее чудовище, очень опасное. Да, я убежден, что он нападет снова. Но правительство пытается уболтать людей. Успокоить их россказнями о том, что Казье – чистой воды безумец, что действовал он в горячке и не посмеет предпринять новых нападений, что на него развернута охота таких масштабов, что стоит ему снова высунуть нос и его тут же схватят. Однако в досье ФБР о нем говорится нечто совсем противоположное. С другой стороны, правительство также настаивает, что действия ВВС национальной гвардии следует ограничить, что никаких специальных мер со стороны военных предпринимать не надо. Поговаривают даже о полном роспуске континентальных подразделений противовоздушной обороны. Тем самым мы только провоцируем Казье.

– При всем своем уважении к вам, адмирал, должен заметить, что ни черта вы не знаете, – сказал Гаспар. – Это всего лишь догадки.

– Причем все ваши догадки почему-то совпадают с линией вашей партии, – вставил Винсенти. – И вы ничем не лучше Уилкс и всей остальной шатии-братии, включая министерство юстиции.

– Я пытаюсь удержать правительство от окончательного расформирования инфраструктуры внутренней безопасности в нашей стране, – сказал Хардкасл. – Это чистая правда, это я говорю вам от всего сердца. Вы профессиональный летчик, военный летчик, вы должны понимать, правду я говорю или нет. И если вы собираетесь сидеть и спокойно смотреть, как министерство юстиции и верхушка ВВС подрезают вам крылья и разрушают вашу карьеру, пожалуйста, воля ваша... но вы можете объединиться со мной и помочь в расследовании. Если мои люди помогут вице-президенту Мартиндейлу и “Проекту-2000”, что ж, прекрасно. Я верю в его кандидатуру и в то, что мы своего добьемся. Вы, конечно, можете не верить. Но я буду продолжать свою игру. Так, как хочу я. И я не собираюсь быть ничьим рупором.

– Понятно. Однако при этом все же хотите сделать из меня свою марионетку? – спросил Винсенти. – Хотите употребить меня, как последнего сукиного сына, а сами тем временем поносите Белый дом и любого, кто встанет у вас поперек дороги?

– Я хочу, чтобы вы поделились со мной своими знаниями, Эл, – сказал Хардкасл. – Вам известны все нюансы, все тонкости, сам же я давно расстался с ВВС. Да, у меня есть политические сторонники, есть также кое-какие идеи, как помочь существующей ныне системе независимо от того, кто сидит в Белом доме. И мне нужна ваша помощь, чтобы эти идеи воплотились в жизнь. А в благодарность за это я, в свою очередь, готов помочь вам сохранить положение на службе, упрочить карьеру и дать возможность вашему подразделению отмыться от той грязи, которую сейчас на него льют ведрами. Я не хочу сказать, что вас и ваше подразделение, а возможно, и все ВВС медленно изжарят на вертеле, если вы откажете мне в этой помощи, однако, полагаю, вы не хуже меня умеете читать между строк.

Винсенти и Гаспар хранили молчание и не сводили с Хардкасла дерзких глаз, пытаясь угадать, что за таинственные силы стоят у него за спиной. Хардкасл дал им вдоволь налюбоваться собой, затем обернулся к помощнику, стоявшему у дверей, и сказал:

– Покажите подполковнику, Марк, кто хочет с ним поговорить.

Полковник Марк Шихэн, помощник Хардкасла, отпер дверь, распахнул ее, и в помещение, толкаясь и отпихивая друг друга локтями, ворвалась целая свора журналистов, выкрикивающих на ходу вопросы. В дверь просунулось несколько камер, засверкали вспышки.

– Я не говорю с прессой, – крикнул Винсенти. – Мне нечего сказать вам, господа!

Хардкасл сделал знак Шихэну, и тот, не слишком церемонясь, начал выталкивать журналистов обратно, за дверь, затем затворил ее и запер.

– Вы, конечно, можете и дальше придерживаться своей линии, подполковник, и отказываться говорить с прессой, но уже без моей помощи, – заметил Хардкасл. – Вам кажется, что сегодня вы выглядите на телеэкранах, мягко говоря, не слишком хорошо. Но имейте в виду, что уже завтра вас назовут сообщником Казье или же самым большим авантюристом среди американских военных со времен Джорджа Кастора.

– Ничего, я сумею за себя постоять.

– Я не о вас говорю, подполковник. Мне не безразлична ваша карьера, ваше будущее, ваш выход в отставку, состояние дел в вашем подразделении, наконец, и вообще все, что связано с системой обороны. И в одиночку вам с четвертой властью не совладать.

– Вы что, шантажируете меня, я правильно понял?! – взвился Винсенти. – Так ставите вопрос? Или я помогаю, или вы бросаете меня на съедение акулам?

– Мне работать надо, подполковник, – ответил Хардкасл. – А вы просто большой ребенок, помимо того, что офицер и джентльмен. Считаете, что можете делать свою игру? Что ж, валяйте! Но я тоже веду свою игру, тоже сражаюсь. И хотел бы сражаться плечом к плечу с вами, а не в одиночку. Хотя и без вас тоже могу обойтись. А вот обойдетесь ли вы без меня – это еще вопрос.

Винсенти и Гаспар снова погрузились в молчание. Хардкаслу, похоже, все это надоело. Он встал и направился к двери.

– Всего хорошего, подполковник, – бросил он. – Я уведу этих шутов от двери, так что через пару минут можете выходить. Но вот вам последний совет: постарайтесь, чтобы это не было похоже на бегство. Хотя, уверен, у вас вряд ли получится.

Хардкасл подошел к двери и уже собрался было отворить ее, как вдруг услышал:

– Ладно. Так и быть... Я вам помогу.

Адмирал обернулся и кивнул Винсенти и Гаспару.

– Ангар “браво”, комната для брифинга. Завтра в шесть утра, – сказал он. – И не забудьте захватить оригинал пленки.

– Нет у меня никаких оригиналов, я уже говорил. И комиссия знает: бортовая камера была повреждена.

– Знаете что, подполковник, приберегите эти байки для комиссии ВВС, – заметил Хардкасл. – Давайте играть в открытую. И поверьте, ни одно бюро расследований не увидит и не услышит этих записей, они по праву принадлежат сенату США, и ни один из военных рангом ниже министра обороны не наделен достаточной властью, чтобы затребовать их в свое распоряжение.

– Тогда мне придется получить гарантию неприкосновенности со стороны вышестоящей комиссии и право не подчиняться непосредственному начальству.

– Это уже сделано. Вы числитесь специальным экспертом-советником и свидетелем в расследовании, проводимом сенатом. А все действия комиссии и трибунала против вас прекращены на неопределенный срок.

– Какой еще трибунал? О чем это вы, черт возьми?

– Ах, ну да, конечно, вы, должно быть, еще не знаете... – сказал Хардкасл, и на лице его появилась злорадная ухмылка. – Объясните ему, Марк.

– Командование ВВС получило распоряжение министерства обороны и лично президента привлечь вас к трибуналу, – сказал Шихэн. – За пренебрежение служебным долгом, действия, порочащие звание офицера, неподчинение четким и законным приказам. Независимо от заключения экспертной комиссии ВВС вы должны будете предстать перед судом, и вам могут запретить летать года на четыре. Возможно, направят работать куда-нибудь на склад в Гринленд, понизят в чине до капитана, затем уволят в отставку без всяких почестей. Мы видели этот документ, он уже подписан и получил одобрение наверху.

– И вы собираетесь допустить, чтобы это случилось?! – простонал Винсенти. Зрачки его расширились, казалось, он никак не может поверить в то, что такое возможно. – Собираетесь разжаловать меня, если я не стану вашим союзником?

– А вы что думали, мы здесь в игрушки играем, подполковник Винсенти? – парировал Хардкасл. – Вообразили, что можете бить себя в грудь и валить все на других? Тогда позвольте заверить вас: это не игра. Я на полном серьезе утверждаю, что Анри Казье снова нанесет удар. Я на полном серьезе говорю, что знаю, как остановить его. Я на полном серьезе заявляю, что мне необходима ваша помощь. Нет, сам я не подписывал этого судебного документа, это сделали ваши же, в синих кителях, те самые, в ряды которых вы вступили двадцать лет назад. Я не дал бумаге хода. Ну, кому вы теперь будете помогать?

Винсенти шагнул к Хардкаслу, за ним следовал Гаспар, готовый вмешаться в случае необходимости. Но вместо того, чтобы излить свой гнев и возмущение на Хардкасла или Шихэна, Винсенти протянул адмиралу руку и тот принял ее.

– Позвольте поблагодарить вас, прежде чем я забуду то, что вы для меня сделали, и вспомню о вашем превращении в вонючего политикана, – тихо проговорил Винсенти.

– Спасибо за доверие. Надеюсь, что смогу его сохранить, – ответил Хардкасл. – Теперь к делу. Сейчас мы выходим отсюда. Вы с полковником Гаспаром держитесь рядом со мной. Не пытайтесь пробиться сквозь толпу. Прокладывать дорогу – забота Марка. Вы, полковник Гаспар, можете твердить свое коронное: “Без комментариев”, ведь в конце концов вы военный и не под следствием. Вы, Эл, постарайтесь ответить на каждый их вопрос. Это, конечно, почти невозможно, но попробуйте сделать вид, что скрывать вам совершенно нечего. К любому журналисту, задающему вопрос, поворачивайтесь лицом. И не обращайте внимания на камеры. Не выказывайте отношения к вопросу, не грубите. Сперва выслушайте, потом обдумайте и отвечайте. И не слушайте, что я буду им говорить. Я не ваш адвокат, и они не должны заподозрить, что мы в некотором роде в сговоре. И, что бы я ни сказал, не принимайте это близко к сердцу.

– Но судья запретила нам говорить с прессой.

– Сейчас вы работаете на сенат США, Эл, и боретесь за спасение своей карьеры. Не забывайте этого, – ответил Хардкасл. – Отныне мы хозяева положения. А мундир свой будете защищать, когда мы поймаем Анри Казье.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ МЕМФИСА,

ТРИ ДНЯ СПУСТЯ

– Мемфис, говорит “Экспресс-314”. Готовлюсь к посадке на три-шесть левую, – доложил пилот “боинга-727”, принадлежавшего компании “Юнивесл экспресс”.

– Добрый вечер, “Экспресс-314”, – ответил Билл Гейз, один из шести дежурных диспетчеров наземной службы мемфисского международного аэропорта, и по привычке бросил взгляд через высокие стеклянные окна башни на юг, где в шести милях располагалась АСП<Автоматическая система приземления>. В небе светилась линия огоньков – все они двигались к северу. Это были посадочные огни авиалайнеров. Между одиннадцатью вечера и часом ночи на аэродроме наступал час “пик” – именно в это время производился основной прием грузов, предназначенных для компании “Юнивесл экспресс” (ее огромные склады располагались в северной части аэропорта), и тогда самолеты садились с интервалом от 60 до 90 секунд.

Гейз сверился с экраном ТИРКД (трехмерного индикатора-радара короткого диапазона), укрепленным высоко на стене в диспетчерской, чтобы каждый мог видеть его из любого угла зала. В верхней части экрана загорелись цифры – “боинг-727” должен был садиться на свою полосу седьмым.

– Триста четырнадцатый, радарный контакт есть. Доложитесь за пять миль до посадки. Ваша очередь – семь!

– “Экспресс-314”, понял вас.

При посадке машин компании “Юнивесл экспресс” использовалась новая техника, позволяющая самолетам маневрировать с помощью приборов спутниковой связи. Эта техника в совокупности с сигналами, поступающими с АСП, позволяла осуществить посадку с необычайной точностью, с ее помощью любой мало-мальски опытный пилот мог приземлиться и подвести свою машину к нужному месту, даже не глядя на взлетную полосу. И никаких неприятностей при посадке, Разве что неисправности в системе переключения скоростей, случиться просто не могло. В мемфисском международном уже давно забыли о таком частом прежде случае, как “промах при посадке”, когда пилот ведет свою машину на высоте 100-200 футов от земли и вдруг вынужден прервать посадку, поскольку он или она не видит взлетной полосы. Использование подобной системы, обеспечивающей почти стопроцентную надежность и безопасность, позволило сильно увеличить пропускную способность аэропорта здесь, в Мемфисе, и почти каждый аэропорт в стране стремился сейчас обзавестись этой техникой. Такие понятия, как “полет вслепую” и “неточный заход на посадку”, почти исчезли из обихода благодаря этой системе.

Размышления Гейза прервал вызов по внутреннему радиотелефону.

– Башня Мемфис, вызывает “Ромео-17”!

– Башня слушает.

– Привет, Билл, это Даг из семнадцатого. – Даг Лейтимер из семнадцатого сектора служил диспетчером мемфисского КРУП (контрольного радарного управления посадкой), расположенного на 180 футов ниже Гейза, в основании башни наземной службы мемфисского международного. Задачей диспетчера D-2 было помогать радарной службе управления полетами, соединяясь по радиотелефону с другими контрольными службами, получая всевозможные полезные сведения и помогая вести компьютерное обслуживание по каждому из рейсов. – Получил сообщение о приближении “шортс-300” компании “Юнивесл экспресс”. Находится в пределах визуального отслеживания, должен зайти на посадку на три-шесть левую. Удаление полторы мили, высота восемь тысяч. Не может найти свой “клочок”. Займешься им?

– Разумеется, – ответил Гейз.

Каждый самолет, следующий в системе наставлений ВВС, был снабжен “клочком”, или полоской бумаги, позволяющей наземным службам прослеживать и управлять его полетом с помощью компьютера. Вес полеты “Юнивесл экспресс” осуществлялись в этой системе – такова была политика компании, – и каждый отслеживался от начала до конца как службами самой компании, так и ФУА<Федеральное управление авиации>. Лента отслеживания разрабатывалась станцией наземного обслуживания или центром управления и контроля и с помощью электроники передавалась от сектора к сектору по мере продвижения самолета. Конечно, иногда самолет мог “потерять” свой “клочок”, но случалось это крайне редко.

Самолет без “клочка” формально “выпадал” из системы, и тогда его вели уже более традиционным способом. Этому парню еще повезло – наземные службы сейчас не были слишком загружены. В этот миг возле складов “Юнивесл экспресс” стояло около полутора сотен самолетов всевозможных моделей и размеров, обслуживающих компанию. Они или разгружались, или готовились к вылету. Нагрузка большая, однако справиться с этой “заблудшей овцой” они были вполне в силах.

– Передай, пусть садится на два-семь, если его устраивает, – сказал Гейз.

Полоса два-семь находилась в северной части аэропорта, рядом с комплексом складских помещений “Юнивесл экспресс”. Обычно пилоты “Юнивесл экспресс” чуть ли не дрались между собой в стремлении занять более удобное местечко для загрузки и выгрузки. А этого, похоже, предложение вполне устраивало.

– Оставайся на связи, – сказал Лейтимер. Гейз слышал, как он переговаривается с пилотом по радио. – Хорошо, Билл, он направляется на два-семь, высота шесть тысяч. Д. Л.

– Принято, Б. Г., – ответил Гейз и передал информацию службам, управляющим посадкой на полосу номер два-семь. – Как там вообще у нас сегодня, Даг? Напряженно?

– Похоже, что все самолеты в Техасе устремились к нам, Билл, – ответил Лейтимер.

– Чудненько, – устало заметил Гейз. – Скажи своим ребятам, чтобы перекидывали все прилеты с юго-запада к югу от Тьюники. У нас уже почти полна коробочка.

Цепочка огоньков, приближающихся к полосе три-шесть, стала ярче, они увеличивались в размерах и все дальше отстояли друг от друга. Каждый самолет, следующий правилам, установленным для воздушного пространства в мемфисском международном, имел защитный “цилиндр”, минимум шести миль в длину и около двух тысяч футов в диаметре, в центре которого находился сам самолет и проникать в который не разрешалось ни при каких обстоятельствах. Если в поле зрения пилота оказывался заходящий перед ним на посадку самолет, он предупреждал об этом диспетчера, и тот мог сократить эти параметры до двух миль и пятисот футов соответственно, но большинство пилотов, летевших ночью, были вынуждены слишком напряженно следить за показаниями своих приборов и, как правило, этого не замечали. До сих пор все в этом смысле шло гладко, но любой самолет, летящий слишком быстро или, напротив, медленно, вполне мог создать аварийную обстановку. Потому не следовало ждать, когда возникнет такая ситуация, а побыстрее “разбросать” их подальше друг от друга.

– Усек, Билл? Направляй юго-западные к югу от Тьюники, Д. Л., – ответил Лейтимер. – Еще поговорим. Пока!

– Пока, Д. Г. – Гейз отпил глоток кофе с обезжиренным шоколадным молоком, повышавшим содержание кофеина. Ночь выдалась хлопотная, напряжение, похоже, спадет лишь после часа, а потому ему следовало быть в форме.

* * *

– Он хочет посадить меня на два-семь, – сказал молодой пилот, сидевший справа от командирского кресла в грузовом авиалайнере “шортс-330-200”. – Я согласился. Похоже, он действительно хочет помочь.

Анри Казье сидел в хвостовой части самолета и обозревал свой смертоносный груз, когда услышал переговоры по радиотелефону. Он поднес микрофон к губам.

– Следуй его векторам, но скорость не прибавляй, – сказал Казье. – Через минуту подойду. – И он продолжал осмотр груза.

Построенный в Северной Ирландии, довольно причудливый на вид и не слишком вместительный “шортс-330-200” был тем не менее, весьма популярной моделью турбовинтового самолета, используемого для перевозки пассажиров и грузов на короткие расстояния. Его в свое время приобрели с этой целью для ВВС США, армии и национальной гвардии. Свыше двухсот машин было построено для работы на местных авиалиниях, в них размещалось до тридцати пассажиров или семь с половиной тысяч тонн груза. Этот, построенный двадцать лет тому назад, уже не использовался для армейских нужд, да и вообще во всем мире продолжали осуществлять пассажирские и грузовые перевозки лишь считанные единицы машин этой модели. Рынок подержанных самолетов был забит ими, за вполне умеренную цену вполне можно было сколотить целый воздушный флот, предварительно обучив пилотов управлять этим “мусоровозом”. “Птичка” Казье была грузовым вариантом модели 300-200, в ВВС США ее называли “G-23B шерп”, и была она слегка модифицирована – снабжена отсеком для грузов в хвостовой части и специально встроенными катками для их загрузки и выгрузки.

Сегодня “шортс” превратился в бомбардировщик.

Казье осматривал три стандартных контейнера для перевозки багажа, грузов или почты. В каждом находилось по две тысячи фунтов смеси ракетного пропелланта, приготовленного на основе нитрата аммония, который удалось похитить со склада промышленных отходов в западном Массачусетсе, и тринитротолуола. Все три контейнера были связаны между собой цепью, а передний прикован цепью к рычагу спускного устройства. В четвертом ящике, находившемся в хвостовой части, хранился вспомогательный парашют шести футов в поперечнике и сорокафутовый главный парашют для сбрасывания на землю грузов, последний крепился тросом к трем контейнерам.

Все это сооружение представляло собой весьма надежную и испытанную систему для сбрасывания груза наподобие тех, что использовались многими тактическими транспортными самолетами, в том числе и “шортс-300”. В нужный момент выпускался вспомогательный парашют, он разворачивался в воздухе, и трос, связывающий его с контейнерами, натягивался. При прохождении над целью раскрывался главный грузовой парашют и вытягивал контейнеры из специального грузового отсека. В каждом контейнере было установлено по взрывному устройству, дававшему возможность произвести взрывы с интервалом в одну секунду после попадания в цель первого контейнера, что позволяло, проломив крышу взрываемого объекта, разнести его уже изнутри.

Вполне удовлетворенный осмотром, Казье прошел в пилотскую кабину и надел наушники.

– Повтори, что ты там говорил, Робертс!

– Я использовал универсальные позывные, что вы мне дали, капитан, – ответил молодой летчик. – И запросил посадку на три-шесть правую, как вы велели. Но наземная служба предложила вместо нее два-семь и...

– Ты должен был ответить “нет”, – сказал Казье. – Я же приказал: только три-шесть правая!

– Да, сэр, но мне показалось, что это будет выглядеть несколько подозрительно, если мы вдруг откажемся приземляться на два-семь... – ответил пилот. – Диспетчер сказал, что на два-семь мы будем вторыми, а на три-шесть – только восьмыми. Ветра почти нет, так что все взлетно-посадочные полосы сегодня задействованы. И вот я подумал, что у нас нет другого выхода, как...

– Запроси снова три-шесть правую, и быстренько, Робертс! – прошипел Казье. – Тебе платят не за то, чтобы ты думал, а за то, чтобы летал и садился, где прикажут. Давай, соединяйся с ним!

Робертс взялся за радио, Казье тем временем сверился с портативным спутниковым навигационным прибором, снабженным экраном с картой. Они уже отклонились от курса на много миль, и вернуться к заходу на посадку на три-шесть было практически невозможно. Да и запрашивать два-семь тоже, наверное, поздно. Их план под угрозой срыва.

– Ты лучше бы сверился еще раз с приборами и сообразил, как снова лечь на нужный курс. И не теряй времени! – предупредил Казье пилота. – И смотри, не суй впредь нос не в свое дело, иначе ты покойник!

* * *

Через некоторое время радиотелефон внутренней связи ожил снова.

– Билл? Даг. “Сьерра-12”. “Юнивесл-107” передумал. Теперь он, видите ли, желает сесть на три-шесть.

– Ну и бог с ним! – с заметной досадой произнес Гейз. Неоднократно прослушав записи своих радиопереговоров в присутствии старшего диспетчера-инспектора, он был теперь достаточно осторожен и не употреблял нецензурных выражений. Только этого ему не хватало – чтобы вокруг толклись желторотые пилоты, сами толком не понимающие, чего хотят. – Свяжи его со мной. Я дам ему три-шесть левую. Потом попробую перекинуть на правую, по крайней мере хоть эту ношу сниму с твоих плеч. Б. Г.

– Спасибо, Билл, с меня причитается. Вот он, появился. Ну, пока! Д. Л.

Несколько секунд спустя в микрофоне прорезался голос пилота “шортс-300” компании “Юнивесл экспресс”:

– Башня Мемфиса, говорит “Юнивесл экспресс-107”. Снижаюсь до двух тысяч, пересек Аркабульту. Запрашиваю разрешение на посадку на три-шесть правую!

– “Экспресс-107”, радиоконтакт, – ответил Гейз, сверившись с экраном радара. – Держите левее, ноль-четыре-ноль, снижайтесь до двух тысяч и держитесь на этой высоте, затем по вектору один-шесть-ноль, чтобы сесть на три-шесть левую, повторяю, левую! Я пока попробую запросить насчет правой.

– “Экспресс-107”, вас понял, держу курс ноль-четыре-ноль, сбрасываю с шести до двух!

Голос пилота звучал как-то угнетенно, если не сказать испуганно. Гейзу этот голос не был знаком, должно быть, пилот новенький, а более старший и опытный, летящий с ним, очевидно, снисходителен к его промашкам. Большинство экипажей “Юнивесл экспресс” старались держаться в стороне от основного потока движения, перелетали или облетали стороной Мемфис – скос воздушное пространство класса Б, следуя к резервной базе в Хоули-Спрингс или направленному радиомаяку в Лузахэтчи, а уж потом меняли курс, чтобы зайти на посадку на полосу два-семь. Даже при встречном ветре большинство пилотов “Юнивесл экспресс” выбирали именно полосу два-семь, поскольку она находилась ближе других к складам, а эти ребята из “Юнивесл” отчитывались за каждый галлон топлива.

Следующие несколько минут все шло гладко, но начала образовываться своего рода “пробка” – явление в подобных обстоятельствах неизбежное. Пилот “Юнивесл-107” летел со скоростью свыше двух тысяч морских миль в час и начал обгонять летевшие перед ним самолеты.

– “Экспресс-107”, доложитесь перед тем, как набрать последнюю перед приближением скорость! – сказал в микрофон Гейз. Подобные фокусы неизбежно создадут в ближайшие три часа “эффект ряби”, с досадой подумал он. “Экспресс-107” сбросит скорость до ста двадцати, а это означает, что следующие за ним самолеты начнут его нагонять и Гейзу придется его “осаживать”. Да, натворил этот парнишка дел, а ведь ночное дежурство складывалось поначалу так спокойно. Гейз завершил свой разговор коротким “принято”, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие.

– Сто седьмой, корректирую курс, снижаю скорость до ста двадцати узлов, – ответил пилот.

Парень, похоже, совсем зеленый, подумал. Гейз, а капитан ему не слишком помогает. Надо, пожалуй, сообщить о нем в “Юнивесл”. Гейз надавил на кнопку

“Юнивесл дисплей” на пульте прямой связи и через секунду услышал:

– “Юнивесл экспресс”, диспетчер Клайн.

– Привет, Руди. Билл Гейз из наземной службы. – Салют, Билл! Как сегодня дела? Надеюсь, мои птички не причиняют тебе особых хлопот?

– Возникла одна маленькая сложность, и я подумал, что, может, тебе стоит уведомить об этом Майка. – Майк Чезвик был главным пилотом “Юнивесл экспресс”. Они дружили с Гейзом и часто заглядывали друг к другу в контору. – Одна из твоих птичек как раз заходит тут у нас на посадку. Особых нарушений пока нет, но парень ведет себя довольно рискованно...

– Ясненько, Билл. Гм... Ты это о ком?

– О сто седьмом, разумеется. Последовало долгое молчание, затем снова зазвучал голос Руди:

– Ты сказал, сто седьмой?

– Да, – ответил Гейз. – “Шортс-330”, садится через пару минут.

– Наш сто седьмой сел часа как четыре назад, – сказал Клайн. – Это его ежедневный маршрут, из Шривпорта в Мемфис, и обычно он прибывает в одиннадцать вечера, а не в два ночи. И вообще наш последний прилет приходится на час тридцать, а где-то в три начинаются отлеты. Какой самолет, говоришь? “Шортс”?

– Да. Хвостовой номер “Ноябрь-564”.

– Впервые слышу о таком номере... – буркнул Клейн. – У нас летают три “шортса”, Билл, но мы не используем их в регулярных рейсах большой дальности, только в коротких. Да и то крайне редко. Так, погоди-ка, сейчас загляну в расписание... Нет ничего. Не вижу никаких “шортс” ни в сегодняшнем, ни во вчерашнем... Правда, это еще ничего не значит, они частенько вылетают без уведомления загодя. Должно быть, он из технических служб, но ни черта о нем не знаю, ей-богу! Придется парковать его у заднего, сорокового, все остальные ворота уже заняты.

“Час от часу не легче”, – подумал Гейз, и чувство беспокойства тут же сменилось страхом.

– Оставайся на связи! – Гейз еще несколько раз позвонил по радиотелефону, связался с еще одним диспетчером, затем снова соединился с Клейном. – У нас запрашивает посадку еще один самолет от “Юнивесл”, прибывает на два-семь, рейс 203 из Цинциннати. “Боинг-727”.

– Да, у нас двести третий из Цинциннати, Билл, и обычно это “боинг”. Но он уже благополучно приземлился на одиннадцать-пятнадцать. Да, вот рапорт экипажа о приземлении... А ты уверен, что эта твоя птичка из “Юнивесл”?

– Ну да. Во всяком случае, так он говорит, – ответил Гейз, хмурясь. – Причем на этого моего парня нет “клочка”.

– А на “боинг-727” есть?

– Не отключайся...

Ну, конечно, “клочка” у того не оказалось. Что ж, у него нет времени заниматься всей этой путаницей, к тому же потеря “клочка” случалась довольно часто и не столь уж это важно. Оба самолета будут на земле через несколько минут.

– Послушай, Руди, мне надо бежать. Тут же позвоню тебе, как только выкрою секунду, и мы разберемся во всей этой хреноте уже с самими ребятами. Пошлю за ними сопровождение из службы безопасности. До скорого! – Что ж, есть у них этот злосчастный “клочок” или нет, разница невелика, подумал Гейз, отключаясь, и вернулся к своему радиопереговорному устройству.

– Мемфис! Сто седьмой! Нахожусь в семи милях, запрашиваю посадку на три-шесть правую!

– Сто седьмой, не отключайтесь! – Гейз перевернул страницу с перфолентой “Юнивесл-107” и тут вспомнил, что надо еще кое-что проверить. Пробежал глазами табло, где отмечались все посадки и взлеты на трех полосах. Все графы табло были заполнены. Намечалась пробка, и избежать ее можно было с помощью быстрого маневрирования, во время которого пилот подлетает к одной полосе, ведомый приборами, а затем должен быть готов к быстрому перебрасыванию на другую, как правило, параллельную полосу.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31