Вертолет отвернул влево, развернулся, снова отвернул, словно пилот не знал, что предпринять, а затем полетел на восток. Через несколько минут за ним последовал и второй вертолет, и они оба скрылись в лучах восходящего солнца.

Несколько секунд американцы тяжело дышали, приходя в себя, прежде чем предпринять попытку двинуться дальше.

— Господи... ох, Боже мой, — произнес Бриггс, хватая ртом воздух. — Парни, а ведь он был так близко.

— Отличная стрельба, Бриггс, — похвалил Уол. — И смелости вам не занимать. Отныне можете самостоятельно открывать огонь, если почувствуете в этом необходимость. Ладно?

Бриггса еще трясло, и он промолчал.

— Остальные все целы? — поинтересовался Уол. Никто не пострадал, не считая ушибов на руках и ногах. Все были готовы двигаться дальше. — Отлично. Надо как можно быстрее вернуться к зданию конструкторского бюро и...

— Стой! — раздался позади окрик по-русски. — Не двигаться! Не двигаться!

Дэйв Люгер моментально замер и вскинул руки за голову.

— Что он сказал? — спросил Ормак. — Кто это?

— Он сказал «стой» и «не двигаться», — пояснил Уол. — Бриггс, бросьте винтовку и поднимите руки.

— Вот так... эй, черт побери, да кто вы такие? — Голос, грубо окликнувший их, звучал теперь спокойно, со старомодным бруклинским акцентом. Пятеро американцев обернулись и увидели мужчину, одетого в темно-синий рабочий комбинезон, в руках он держал короткоствольный автомат, в котором американцы узнали «узи», с длинным, массивным глушителем.

— Уол, Крис Р., — ответил сержант.

— Морская пехота?

Уол кивнул, и незнакомец опустил «узи».

— Гладден, Эдвард Г., американский спецназ. Добро пожаловать в Литву. Уже успели насладиться ее прелестями?

От сильного нервного напряжения Люгер неожиданно начал хихикать, он никак не мог остановиться, пока Бриггс не хлопнул его по спине.

— Наша армия вторглась в Литву? — спросил Ормак.

— Я из состава одной из разведгрупп, заброшенных сюда для наблюдения и помощи, — пояснил Гладден. — Мы двигались навстречу вашей колонне, хотели тоже убраться отсюда, но в этот момент налетели вертолеты. Этот хренов Ми-24 чуть не рухнул на крышу здания в депо, где я прятался. И тут я прикинул, что сейчас туда набегут солдаты, и решил, что пора сматываться. Мой напарник ждет со стороны аэропорта. — Он оглядел офицеров ВВС. — А вы кто такие, парни? На морских пехотинцев вы не похожи.

— Это секретная информация, — моментально оборвал Гладдена Уол. — Они подчиняются мне. Сколько здесь еще спецназовцев?

— Всего, возможно, рота, разбросаны между Каунасом и границей с Беларусью, — ответил Гладден, доставая из пачки сигарету и прикуривая. Находившийся от него на расстоянии десяти футов Макланан ощутил кислый дымок русских сигарет. — Пойдемте поговорим с вашим командиром, как будем выбираться отсюда.

— А у тебя есть план?

— У нас всегда есть план, — с гордостью заявил Гладден. — Давай, веди к командиру. — Пока они шли назад к зданию конструкторского бюро, Люгер обратился к Гладдену с вопросом по-русски. Гладден улыбнулся, кивнул и бегло ответил тоже на русском.

— Прекратите, — предупредил Уол Люгера, а у Гладдена поинтересовался: — Что он спросил?

— Твой друг сказал, что мои родители, должно быть, обладали хорошим чувством юмора, раз уж дали сыну такое имя, что инициалы составляют «E.G.G.»[5], — объяснил Гладден. — Я с ним согласился. А в морской пехоте очень хорошо учат русскому.

— Он не морской пехотинец. И я бы попросил тебя не разговаривать с ними.

— Так они твои пленные?

— Они заноза в моей заднице, вот кто они такие, — ответил Уол, но улыбнулся, чем еще больше сбил с толку спецназовца.

— Через канализационные трубы? — недоверчиво спросил Снайдер. — В этом состоит твой грандиозный план? Ты хочешь, чтобы мы выбирались через канализацию?

Гладден, пачкаясь, с такой жадностью жевал кусок хлеба с медом, который ему дал кто-то из людей Пальсикаса, словно это была его первая настоящая пища за несколько дней. А на самом деле так оно и было.

— Да, сэр, совершенно верно, — пробубнил он, не переставая жевать. — Мы обнаружили канализационную сеть несколько дней назад, когда занимались подготовкой вашей операции. Доложили об этом командованию в Европейской зоне, но, похоже, морским пехотинцам об этом не сообщили. Существует почти прямая линия канализации, которая проходит под городом, она начинается от «Физикоуса» и все время идет под наклоном, а на поверхность выходит на южном берегу реки Нярис, прямо возле моста. Мост можно незаметно перейти по рабочему помосту, он не освещается, а после двух ночи по нему лишь изредка проходят патрули. Несколько минут — и мы в Зоне свободной торговли. А там милю на запад по улице Окмергес — и мы в посольстве. Или можно пересечь реку вплавь. К тому времени, как достигнете противоположного берега, течение как раз вынесет вас к посольской пристани напротив улицы Тартибу.

— А там хоть безопасно, в этой канализации? — спросил Тримбл. — Как насчет неочищенных отходов и химикатов? — Мысль о том, что предстоит плыть в радиоактивных отходах, его явно не радовала.

— Эти ублюдки, которые руководили «Физикоусом», наверное, годами спускали в эту канализацию отравленную воду, но мы взяли пробу — радиоактивность повышена, но незначительно, — продолжил Гладден. — Большинство действительно зараженных канализационных труб уходят на запад — а нам придется иметь дело только с дерьмом из железнодорожного депо, но через несколько кварталов оно растворяется. Там скользко, пахнет дерьмом, в некоторых местах глубина доходит до щиколоток, но можно дышать свежим воздухом через дренажные решетки, их там много. В общем, не так уж и плохо. Но главное, что это самый быстрый и безопасный путь.

— Там достаточно просторно, мы сможем нести раненых?

— Кварталов двадцать, пока не дойдем до улицы Траки, довольно тесно, одна труба диаметром шестьдесят дюймов. Но дальше она расширяется до восьмидесяти дюймов, а под бульваром Гедиминаса прямо настоящий проспект. Мы с напарником ездили там на велосипедах, а для перевозки снаряжения пользовались тележками...

— Понятно, понятно, сержант, — оборвал его Снайдер. Похоже, этот парень слишком долго проторчал в этой канализации, подумал он. — Но нам надо забрать с собой убитых и раненых. Думаете, все-таки удастся?

— С ранеными это займет много времени, сэр, часа три-четыре. Там не очень грязно, после зимы канализацию чистили, но все же лучше будет завернуть раненых в одеяла или мешки для переноски трупов. Да, сэр, я думаю, удастся.

— Хорошо, — решил Снайдер. Он задумался, внезапно испугавшись путешествия через весь город по узкой темной трубе, проходящей в нескольких ярдах под землей, но мысль о грозных штурмовых вертолетах пугала еще больше. — Мы воспользуемся канализацией, но не все, — объявил он. — Противник будет ожидать от нас прорыва в посольство, и если он не заметит никакой активности на улицах, то начнет искать нас в других местах. А я не намерен принимать бой в этой чертовой канализации. Мы разделимся. Мертвые, тяжело раненные и некоторые морские пехотинцы отправятся в посольство на машине. Их будут прикрывать другие морские пехотинцы, которые тоже поедут на машинах, но по параллельным улицам. Ходячие раненые и остаток группы воспользуются канализацией, это касается и пленного и документов. — Снайдер повернулся к генералу Пальсикасу, который выслушивал сообщение своего нового радиста. А старого нигде не было видно. — Сэр, а где ваш старый радист?

— Погиб, — ответил Пальсикас. — Он закрыл меня своим телом во время воздушного налета.

— Мне очень жаль, сэр. — Сейчас Снайдеру было очень трудно выразить свои истинные чувства. За этот день он увидел столько смертей, сколько, как сам думал, не увидит за всю жизнь. — Мы снова попытаемся вырваться из «Физикоуса» на машинах, но на этот раз мне бы хотелось иметь три колонны, которые пойдут параллельными улицами, защищая друг друга с флангов.

— Согласен, — ответил литовский генерал. — Мы поддерживаем связь со многими людьми... горожанами... они нам помогут.

— Отлично. А каковы ваши намерения, сэр?

— Мы останемся. Начнем разбирать арсенал и переправлять оружие нашим подпольным группам в городе. Сейчас я держу связь со своими отрядами по всей стране, поэтому могу руководить обороной непосредственно отсюда. Один батальон я послал с задачей блокировать армейскую базу СНГ в Даргусяе; это к югу от Вильнюса, и они могут в первую очередь угрожать столице. Одна, может быть, две роты будут охранять здание парламента, а мы вступим в бой с белорусскими вертолетами и пехотой с базы Сморгонь. С утра начнется серьезный бой.

— Желаю вам удачи, сэр. Я передам в посольство США любую вашу просьбу, а также представлю полный отчет о той помощи, которую вы оказали моему отряду.

Пальсикас махнул рукой:

— Вы помогли мне, я помог вам. Вы отличный солдат. Я тоже желаю вам удачи.

— Благодарю вас, сэр. — Снайдер повернулся к сержанту Тримблу: — Доставай карты и...

— Капитан, мы не пойдем с вами, — раздался голос Джона Ормака.

Снайдер резко повернулся в сторону офицеров ВВС, наградил Ормака суровым взглядом, но произнес таким тоном, словно не слышал слов Ормака:

— Вы пойдете со мной, Ормак.

— Генерал Ормак, капитан. — Несколько морских пехотинцев окружили их, желая послушать, чем кончится этот разговор, и даже Пальсикас, на лице которого появилась легкая довольная улыбка, перенес свое внимание на Ормака. — И я говорю вам, капитан, что мы не станем возвращаться вместе с вами в посольство. Во всяком случае — пока не станем.

Теперь Снайдер по-настоящему разозлился, а Тримбл выглядел даже в два раза злее своего командира.

— У вас нет выбора, генерал. Вы приписаны к моему отряду и не имеете права принимать решения.

— А теперь я пользуюсь своим правом старшего по званию, — возразил Ормак. — Вам было приказано проникнуть в «Физикоус», разыскать Краснохвостого Ястреба и позволить нам разобраться с секретными документами. Краснохвостый Ястреб найден, но мы еще не увидели того, что нам надо увидеть. И поскольку генерал Пальсикас остается в «Физикоусе», то и мы остаемся. Нам нужно осмотреть бомбардировщик-"невидимку" «Туман».

— И вы пытаетесь объяснить мне, какие у меня были приказы? — не веря своим ушам переспросил Снайдер. — Нет, черт побери, Ормак! Я командую операцией и принимаю решения. Я приказал уходить, и вы уйдете. И если для этого я буду вынужден надеть на вас наручники и связать, то я это сделаю. И можете по возвращении домой жаловаться любому начальству, но если я успешно завершу эту операцию, то никто не посмеет даже упрекнуть меня. А теперь собирайте свои чертовы секретные документы и готовьтесь к марш-броску.

— Я в последний раз заявляю вам, Снайдер: мы остаемся. — Ормак посмотрел на Макланана, Бриггса и Люгера, они отделились от группы морских пехотинцев и направились к бетонированной стоянке перед ангарами. — Мы будем в третьем ангаре осматривать бомбардировщик...

— Сержант Тримбл, наденьте на всех четверых наручники, — приказал Снайдер. — Если понадобится, то тащите их к канализационному люку волоком. — Не успел Снайдер еще договорить, как Тримбл бросился выполнять его приказ. Хитрый сержант решил начать с Бриггса, но Хэл ожидал этого. Развернувшись и нанеся Тримблу удар с правой, Бриггс освободился от объятий сержанта. Сдавленно вскрикнув, Тримбл бросился на Бриггса, пытаясь свалить его на землю...

Внезапно чья-то рука схватила Тримбла за куртку, и сержант почувствовал, что его отрывают от Бриггса и поднимают в воздух, словно стрелой крана...

Это генерал Доминикас Пальсикас схватил за куртку сержанта Тримбла, гиганту-литовцу не составило труда справиться с ним. Остальные присутствующие здесь четверо или пятеро морских пехотинцев оцепенели, не двигаясь, они не могли решиться напасть на офицера, тем более на офицера-иностранца, находящегося на своей земле.

— Ладно, хватит, — произнес Пальсикас, словно разнимал дерущихся детей. Резко, но довольно вежливо он оттолкнул Тримбла в сторону. — Не надо больше так делать.

— Генерал Пальсикас, что вы делаете, черт побери? — воскликнул Снайдер. Рука его скользнула к кобуре. Пальсикас заметил это движение, но только улыбнулся в ответ. Снайдер передумал вытаскивать оружие.

— Сержант, выполняйте приказ.

Тримбл попытался проскочить мимо Пальсикаса, но литовский генерал встал между ним и офицерами ВВС. По глазам Тримбла было видно, что он выбирает лучший способ избавиться от Пальсикаса, но вместо этого сержант закричал:

— Не мешай мне, сукин сын!

— Сержант, вы получили приказ от генерала.

— Для меня его приказы не имеют силы! — закричал Тримбл. И на этот раз потянулся к кобуре с «кольтом» 45-го калибра...

...Но не успели его пальцы коснуться кожаной кобуры, как в трех дюймах от лба Тримбла возник ствол «Макарова» Пальсикаса. Морские пехотинцы, окружавшие их, начали снимать с плеч винтовки или вытаскивать пистолеты, но литовские солдаты уже вскинули автоматы АК-47 на изготовку — они не целились в морских пехотинцев, но держали пальцы на спусковых крючках. И угроза с их стороны была вполне очевидна.

— Все, хватит, — резким тоном заявил Пальсикас. Он поднял пистолет вверх и поставил его на предохранитель. Стояла полная тишина, поэтому щелчок предохранителя был ясно слышен. Никто из литовцев не сделал никакого движения, морские пехотинцы тоже не шевельнулись.

— Генерал Пальсикас, что вы делаете? — спросил Снайдер. — Я отдал приказ, а это мои люди.

— Я плохо говорю по-английски, но этот человек, — Пальсикас указал на Ормака пистолетом, прежде чем убрать его в кобуру, — генерал, разве не так? Он отдает приказы. А вы подчиняетесь.

— Но не в этой операции, — возразил Снайдер. — В этой операции командую только я.

— Вы командуете морскими пехотинцами. А эти люди — не морские пехотинцы. И вы командуете ими, потому что генерал позволяет вам делать это. А теперь он отдает приказы. Он старший по званию, и вам следует подчиняться.

— Послушайте, Снайдер, — вмешался Ормак. — Вы пытаетесь побыстрее убраться отсюда, потому что опасаетесь атаки противника. Я это прекрасно понимаю. Вы профессионалы, занимающиеся специальными операциями. Вас ничто не волнует, кроме выполнения приказа, поэтому самое лучшее для вас решение — убраться отсюда. Но мы-то не коммандос, как вы. Мы ученые, инженеры, мы члены одного экипажа. И нам просто необходимо осмотреть этот бомбардировщик.

— Но это же очень опасно, — не сдавался Снайдер. — Неужели, черт побери, вы этого не понимаете? Советы могут моментально захватить весь комплекс.

— Да, могут, — согласился Макланан, — но не захватят. Этот комплекс нужен им неповрежденным. Генерал Пальсикас сказал, что сюда движутся войска из Даргусяя и Сморгони, и сегодня или завтра здесь разразится серьезный бой. Но, значит, у нас есть время для осмотра бомбардировщика-"невидимки".

— Мне приказано доставить Краснохвостого Ястреба и секретные документы, — продолжал стоять на своем Снайдер.

— Я знаю, что вам приказано, капитан, но это — совсем другое дело, — заявил Ормак. — Я вношу изменения в ваши приказы. Я генерал и приказываю: Бриггс, Макланан, Люгер и я остаемся осмотреть бомбардировщик...

— А я повторяю, что вы будете выполнять мои приказы, иначе...

— Я официально приказываю вам, капитан, — резким тоном отрубил Ормак. — Я — бригадный генерал ВВС США. А вы — капитан морской пехоты. Я вам приказываю.

— Вы не имеете права отдавать приказы, Ормак. И говорите потише. И уж тем более не называйте никаких фамилий.

— Не смейте так разговаривать со мной, капитан, — взорвался Ормак, не снижая тона.

Макланан в полном изумлении уставился на генерала.

В ВВС никогда не слышали и даже представить не могли, что Джон Ормак может так козырять своим званием.

— Отныне вы будете обращаться ко мне «сэр» или «генерал» и будете выполнять мои приказы, иначе по возвращении домой я выдвину против вас обвинение. Можете думать, что хотите, но, если попытаетесь не подчиняться моим приказам, я прослежу, чтобы следующие лет десять вы провели в тюрьме.

Несколько секунд совершенно ошеломленный Снайдер не мог произнести ни слова. Он изо всех сил пытался придумать хоть что-нибудь, чтобы вернуть себе контроль над ситуацией, но так ничего и не придумал. Ормак все же был генералом, хотя с самого первого дня операции считался просто пассажиром. Морские пехотинцы намерены рисковать своими жизнями, чтобы вытащить всех отсюда, а в итоге могут заработать трибунал.

— Что вы делаете, генерал? — спросил совершенно растерявшийся Снайдер. — Зачем вы это делаете?

— Эти чертовы морские пехотинцы проделали отличную работу, чтобы я в последние несколько недель чувствовал себя человеком второго сорта, — продолжал разозлившийся Ормак. — Я знаю, что не могу пробежать двадцать миль, стрелять из винтовки М-16, преодолевать полосу препятствий или убивать кого-нибудь голыми руками, как это умеете делать вы. И вы заставили меня почувствовать себя неполноценным человеком, недостойным даже носить форму. Но это не значит, что можно плевать на дисциплину, конституцию Соединенных Штатов и статьи устава. Ваше неповиновение прекращается с этой секунды.

— Неповиновение?! — воскликнул Снайдер, хватая ртом воздух.

— Капитан Снайдер, я приказываю вам забрать своих людей, убитых и раненых, эти четыре мешка с секретными документами и самым быстрым и безопасным путем добраться до американского посольства. Доложитесь послу Льюису Рейнольдсу и представьте ему полный отчет о ходе операции. Ну так как? Вы намерены подчиниться моему приказу или нет?

— Я могу связаться с посольством, а они соединят меня с генералом Кундертом или Локхартом.

— Ну так делайте это, если считаете, что у вас есть время. А пока выполняйте мои приказы.

Капитан Эдвард Снайдер — морская пехота США — совершенно ошалел от растерянности и удивления. Ему показалось, что весь мир ускользает из его объятий, как песок сквозь пальцы. Сержант Тримбл не мог поверить, когда увидел, что капитан молчит в нерешительности.

— Капитан, вы же руководите всей операцией! — воскликнул Тримбл. — Поставьте этих людей в строй, или я...

— Ох, заткнись, сержант, — бросил Снайдер. Он с явной ненавистью посмотрел на Ормака. — Я получил приказ от этого генерала.

— Я могу связаться с посольством, сэр. Мы получим приказ из штаба... Черт побери, да мы самого командующего поставим по стойке «смирно»!..

— Нет, я сказал. Мы будем выполнять приказ генерала. Собираемся и уходим отсюда.

— Но, сэр...

— Я сказал: собираемся, сержант, — рявкнул Снайдер. Он шагнул к Ормаку, мельком взглянул на Бриггса и Макланана, затем уставился на Ормака и произнес с отвращением: — Я устал от вас троих. Устал тащить вас на другой конец света и рисковать своей жизнью ради того, чтобы вы могли поиграть в героев. У меня к вам всего одно требование. Много отличных морских пехотинцев отдали свои жизни за это. И, если вам удастся вернуться домой живыми, вы придете на их похороны, поцелуете их вдов и матерей и отдадите дань уважения погибшим. Придете все трое и скажете последнее спасибо морским пехотинцам, которые доставили вас сюда.

— Мы придем, капитан, — заверил Ормак, твердо глядя в глаза Снайдеру. — А теперь уходите.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Снайдер. Крепко стиснув губы и прижав левый кулак к бедру, он отдал честь Ормаку, но генерал не козырнул в ответ. Снайдер повернулся и пошел прочь, сопровождаемый своими людьми.

Все молчали некоторое время, потом генерал Пальсикас хлопнул Ормака по плечу и сказал, широко улыбаясь:

— Отличная работа, генерал! Из вас получится хороший командир. Генерал должен отдавать приказы. Отличная работа! А теперь пойдемте посмотрим на эту таинственную советскую птичку.

— Мы можем не только посмотреть на нее, — подал голос Люгер. — Мы можем улететь на ней отсюда.

Головы всех присутствующих удивленно повернулись в сторону Люгера.

— Что? Это правда? Она летает? — спросил Макланан.

— Я летал на «Тумане» как минимум восемь раз... Гм, насколько я помню, — ответил Люгер. — Конечно, он полетит. — Он посмотрел на Снайдера, потом на Ормака, затем на своего давнего друга и напарника Макланана и усмехнулся: — А если они оставили на нем какое-нибудь вооружение, мы сможем даже выпустить несколько ракет и сбросить несколько бомб.

— Так идемте туда! — воскликнул Ормак, потирая руки. — Пора сбросить всю эту пехотную муру и поднять наши задницы в воздух.