Патрик Макланан (№4) - Ночь ястреба

Степанов был настолько потрясен и ошеломлен, что несколько минут ничего не мог сказать, а только смотрел на Пальсикаса, раскрыв рот. Придя в себя, он закричал:

— Пальсикас, да что ты вытворяешь, черт побери?

— Теперь я командую этим центром, подполковник. И приказываю вам...

— Ты... самонадеянный... литовский ублюдок! — заорал Степанов. Охранники схватили его за руки, но он не унимался: — Ты немедленно освободишь меня и моих людей и сдашь оружие!

— Нет, подполковник. «Черные береты» больше не контролируют ни «Физикоус», ни какой-либо другой военный объект на территории Литвы. Их контролируют мои люди.

Поначалу Степанов скептически отнесся к словам Пальсикаса, но, видя его людей и то, как они вооружены, он постепенно пришел к мысли, что это правда.

Пальсикас обратился к своему заместителю, полковнику Зукаускасу:

— Проследите, чтобы всех пленных обыскали и надели на них наручники. Офицеров отведите в отдельное помещение, охрану поставьте внутри и снаружи. Подполковника Степанова содержать отдельно от всех. — Затем он повернулся к Степанову. — Вам будет разрешено поговорить со своими людьми перед тем, как вас уведут, подполковник. Советую вам сказать им, чтобы не сопротивлялись. Я дам специальные указания своим людям стрелять в любого офицера или сержанта, который не выполнит наши приказы. Но если мы не встретим сопротивления, то обещаю, что вам не причинят вреда, кормить будут наравне с моими людьми, вас не станут использовать в качестве заложников или живого щита. И при первой же возможности те, кто пожелает покинуть Литву, будут в сохранности доставлены к границе России. А в случае сопротивления загоним вас в клетки, как зверей. Ясно?

— Тебя расстреляют за это, Пальсикас! — закричал Степанов, а охранники завели ему руки за спину и защелкнули на запястьях пластиковые наручники. — Тебя казнят!

— Это не военный переворот — это революция, подполковник, — просто ответил Пальсикас. — И вы поймете разницу. А теперь ответьте мне, где полковник Кортышков? Хочу и ему выразить свое уважение.

— Пошел к черту, Пальсикас!

— Не сомневаюсь, что встречу там вас всех. Где Кортышков?

— Мы не станем сотрудничать с тобой, Пальсикас! Ты раньше никогда не имел дела с омоновцами. Мы не раскалываемся, как твои литовские молокососы. — Безумная улыбка промелькнула на лице Степанова. — И мы не хнычем, как твои литовские гомики...

Накапливавшаяся годами в сердце злость наконец вырвалась наружу, и, прежде чем его успели остановить, Пальсикас вырвал Степанова из рук охранников и врезал ему кулаком слева, затем справа. Из разбитого носа Степанова потекла кровь, он скорчился и упал на землю.

— Заприте его в его же собственной тюрьме, — приказал Пальсикас. — Найдите следующего за ним по званию и приведите ко мне. — Степанова и его офицеров увели.

— У них там арсенал, рассчитанный на третью мировую войну, — доложил Пальсикасу через несколько минут один из его офицеров. — Можем вооружить целый батальон, а боеприпасов хватит как минимум на три дня. Нашли даже несколько снарядов для танка.

— Проверьте оружие перед тем, как раздавать его, — предупредил Пальсикас. — Все проверьте, они могли вывести его из строя, пока мы их окружали. Займитесь этим прямо сейчас.

Зукаускас передал приказы сержантам, потом обратился к Пальсикасу:

— Почти сто солдат МСБ и омоновцев заявляют, что хотят перейти на нашу сторону, и среди них два офицера. Что будем делать с ними?

— То же, что и с остальными. Они могут присоединиться к нам, если согласятся с моими условиями. Принимать будем только солдат с литовскими фамилиями и тех, кто сохранил литовское гражданство. Если они поклянутся мне в верности перед строем остальных пленных, мы отделим их от других и будем содержать в лучших условиях. Но оружие дать им не сможем — слишком много шансов, что они могут сбежать или передумать. При первой же возможности отправим их автобусами в Тракай, там проверим, но здесь они будут вынуждены находиться под арестом.

— Понял вас. — Зукаускас передал и этот приказ, а затем радостно заметил: — Я себе такого и представить не мог. Десять, двадцать, даже тридцать процентов в каждой захваченной нами части изъявляют желание перейти на нашу сторону. Могу только молиться, чтобы нас всегда так поддерживали. Причем есть много таких, которым бы я прямо сейчас доверил свою жизнь, я знаю этих людей.

— Я тоже их знаю, Виталис. Узнал многих... Некоторые из захваченных здесь офицеров родом из моего родного города, у некоторых погибли родственники во время бойни перед Денерокином. Но нам следует быть очень осторожными. У нас еще будет время набрать добровольцев из числа пленных, а пока надо охранять наш объект и готовиться к контратаке. Третий и четвертый батальоны еще ведут бой с омоновцами.

Через несколько минут к Пальсикасу подбежал посыльный, козырнул и доложил:

— Третья рота охраны сообщает о появлении одного самолета и двух самолетов-вертолетов. Принадлежность не установлена. Первая и вторая роты докладывают о стычках с патрулями МСБ, но вскоре они будут готовы к отражению воздушной атаки. Третья рота уже организовала противовоздушную и противотанковую оборону. Находящаяся возле здания парламента рота сообщает о значительной активности воздушных средств в районе Зоны свободной торговли. Они выясняют, но им кажется, что это белорусские самолеты, возможно, эскадрилья штурмовиков с базы Сморгонь.

— Проследите, чтобы как можно быстрее и в соответствии с нашим планом были развернуты зенитные средства, — приказал Пальсикас, вспоминая мощь штурмовых самолетов, погубивших на прошлой неделе так много граждан. — И жду скорейшего доклада от третьего и четвертого батальонов. Им отводится главная роль в этой операции. Если вертолеты атакуют до того, как они займут позиции, мы потеряем наш левый фланг. И тогда уже ничто не остановит войска СНГ от захвата наших позиций.

Доминикас Пальсикас помолчал, оглядывая лица окружавших его людей. Они выглядели ошеломленными, подавленными и испуганными от того, что услышали. Ужасы бойни у Денерокина еще были свежи в их памяти.

— Слушайте меня, и слушайте внимательно, — продолжил Пальсикас. — Сегодня ночью вы совершили невозможное, но наша задача еще не выполнена до конца. Вы прошли большой путь по оккупированной Литве, удачно атаковали десятки военных баз, советских и СНГ, захватили самые укрепленные и самые важные объекты СНГ на всей Балтике, за исключением штаба Балтийского флота. Наши сегодняшние ночные подвиги войдут в историю как самый удачный освободительный рейд литовской армии со времен осады Минска войсками великого князя Витаутаса. А теперь мы еще контролируем центр, который СНГ хотело использовать в качестве оперативной базы для уничтожения наших невинных, миролюбивых людей. Мы не просто группа мятежников, швыряющая камни в солдат, которую можно разогнать резиновыми пулями. И мы не группа революционных фанатиков, которым только ради своей забавы нужно видеть, как все горит в огне. Мы защитники. Мы настоящая армия свободного литовского народа, впервые за многие века мы взяли в руки освободительный меч и обороняем свою страну. Мы «Бригада Железного Волка» Великого Князя, Господь благословил нас и окрестил огнем и кровью погибших у Денерокина. Мы предвидели вмешательство армии СНГ и подготовились к этому. Заняли или уничтожили в Литве все инфраструктуры обеспечения действий советской авиации и пехоты, поэтому контратака не принесет им успеха. Мы готовы сражаться и с авиацией, и с пехотой, для этого специально выделен второй полк.

Пальсикас замолчал, вглядываясь в глаза своих офицеров и сержантов, затем подвел итог:

— Я не хочу, чтобы вы выглядели расстроенными. Посмотрите, что вы уже совершили. Вы все знакомы с нашим оперативным планом на эту ночь. Вы просчитали ожидаемые потери, дали рекомендации, где развернуть подразделения, подсказали, какое понадобится вооружение. И все ваши расчеты оказались точными. Наши задачи на эту ночь уже выполнены и перевыполнены. То же самое будет и с нашими дальнейшими планами. Выше головы, собирайте людей и действуйте по заранее подготовленному плану. И если вы по-настоящему верите, что ваши действия направлены на благо народа и всей страны, то вы победите.

* * *

Командный центр Вооруженных Сил США,

Пентагон, Вашингтон,

12 апреля, 21.20 по среднеевропейскому времени

(13 апреля, 03.20 по вильнюсскому).

По сети спутниковой военной связи «Милстар» председатель Объединенного комитета начальников штабов Вилбор Кертис, советник президента по национальной безопасности Джордж Рассел, директор ЦРУ Кеннет Митчелл и министр обороны Томас Престон получили сообщение от «Молота-3», и одновременно то же сообщение получил командир десантной оперативной группы 26-го экспедиционного отряда морской пехоты полковник Альберт Клайн.

— Господи, ну и заваруха, — воскликнул Рассел. Но несмотря на свои амбиции, он понял, что не может принять решение. — Том, что вы хотите им посоветовать?

Престон, убеленный сединами ветеран Белого дома, опустил подбородок на сжатые кулаки, обдумал, как и что произнесет, и только после этого сказал:

— У меня есть желание приказать им убраться оттуда в посольство и посмотреть, как будут развиваться события. Но мне ужасно не хотелось бы останавливать своих ребят на полпути. Что скажете, Вилбор?

— Согласен с вами, сэр, — тут же откликнулся Кертис. Возле уха он держал трубку телефона, ожидая, пока его соединят с генералом Кундертом в Кемп-Леджене. — Я звоню Венсу, чтобы узнать его мнение, но, на мой взгляд, следует выполнить операцию в «Физикоусе».

— Согласен, — подал голос Митчелл, — но по несколько иным причинам.

Кертис повернулся и сердито уставился на Митчелла.

— Я вас понял. Вам просто надо удостовериться, что Люгер мертв, не так ли? И об этом вам могут сообщить только морские пехотинцы. Возможно, вы даже проинструктировали их доставить вам неопровержимые доказательства... какие, интересно? Его язык? Голосовые связки? Его голову?

— Не драматизируйте, генерал, — огрызнулся Митчелл. — Дело есть дело.

— Мы пытаемся спасти этого человека, а не обнаружить его тело, — раздраженно бросил Кертис. Он знал, то у Митчелла имелись свои версии, и, по одной из них, Люгер совершил тяжкое преступление, так что лучше уж пусть найдут его мертвым, чем живым. — Подразделения на месте, Том, — обратился Кертис к министру обороны. — Самолеты над целью. По крайней мере, позвольте им попытаться. Командиры сами свернут операцию, если убедятся в ее безнадежности. АС-130 закончил патрулировать зону посадки «Жеребцов-Супер», давайте отправим его к «Физикоусу» в помощь морским пехотинцам.

— Для этого мне нужно разрешение президента.

— А самолеты тем временем будут болтаться в воздухе в ожидании разрешения президента, — возразил Кертис. — Пусть двигаются к объекту. И давайте позволим командирам принимать решения на месте.

Том Престон задумался на секунду, потом сказал:

— Хорошо. Пусть продолжают операцию. — Он снял трубку телефона прямой связи с Белым домом, а Кертис тем временем принялся отдавать приказы.

* * *

Секретное здание НИИ «Физикоус»,

13 апреля, 03.30 по вильнюсскому времени.

— Вперед! Вперед! — кричал полковник Никита Кортышков. Командир омоновцев, охранявших авиаконструкторское бюро, размахивая автоматом АК-47, подгонял пробегавших мимо солдат. Даже при наличии на дежурстве пятисот хорошо вооруженных солдат очень трудно было обороняться, не заняв вовремя выгодные позиции.

Кортышков здорово оплошал, но убеждал себя, что его вины в этом нет. Он услышал первые сообщения по радио о большом количестве атакующих, находясь в подвале, и подумал, что это просто учебная тревога. Охрану конструкторского бюро никогда не привлекали к крупномасштабным учениям, но в Денерокине и на остальной территории «Физикоуса» постоянно проводились подобные учения по отражению противника с целью оценить состояние системы безопасности. Ни о каких учениях не сообщалось, и все же Кортышков решил, что это учебная тревога, потому что говорилось о трех батальонах, штурмующих «Физикоус».

Он подумал, что это просто смешно.

Через несколько минут на территории «Физикоуса» загремели пушечные выстрелы. В нескольких сумбурных сообщениях по радио говорилось, что большие силы противника ворвались на территорию института, штаб охраны уничтожен, половина охраны убита, противник намерен атаковать конструкторское бюро. Кортышков не мог решить для себя, сколько в этих сообщениях правды, а сколько бреда. Но все же надо было считаться и с возможностью самого худшего.

— Отправьте взвод на крышу, — приказал Кортышков сержанту, командовавшему одним из подразделений охраны. — С четырьмя пулеметами. И пусть захватят приборы ночного видения на тот случай, если разбиты прожектора. Связь со штабом охраны или со Степановым восстановлена? Почему эти люди бегают здесь, как...

И в этот момент Кортышков заметил Вадима Терехова. Кабинет Терехова, как и кабинет его начальника Габовича, размещался на верхнем этаже секретного здания, и Терехов частенько приезжал задолго до шести утра — того времени, когда прибывал его начальник. Кортышков, раздавая приказы направо и налево, попытался сделать вид, что не замечает Терехова, но тот явно искал Кортышкова, и деться от него было некуда.

Офицер КГБ подошел к Кортышкову и сказал, понизив голос:

— Я хочу поговорить с тобой, полковник.

— Только не сейчас, товарищ...

— Именно сейчас, полковник. — Терехов оттащил Кортышкова в проем двери. — Ты выполнил директиву «Зулу»?

В директиве «Зулу» четко говорилось, что все арестанты, содержащиеся в подвальных камерах, должны быть казнены в случае нападения, мятежа или возникновения беспорядков. В соответствии с директивой полагалось вывести заключенного из камеры, убить выстрелом в затылок, а тело отправить в крематорий, расположенный там же в подвале.

В настоящее время в подвале содержался один-единственный пленник — доктор технических наук Иван Сергеевич Озеров.

Кортышков порылся в своей слабеющей памяти, и тут его осенило, он вспомнил, о чем говорит Терехов.

— Заключенные...

— Тише, болван, — оборвал его Терехов, поскольку рядом пробегали солдаты. — Да, черт побери, заключенные. Немедленно выполняй директиву.

— У меня нет времени убивать зак... выполнять директиву, — запинаясь, пробормотал Кортышков. И Терехову моментально стало ясно, что Кортышков абсолютно не был готов к происходящим событиям и теперь просто оцепенел от страха. У него был такой вид, словно он собирался застрелиться из собственного автомата. — Я потерял связь с подполковником Степановым, а моя 32-я рота ведет бой с противником к западу от взлетной полосы.

— Идиот, ты в первую очередь должен выполнять приказы КГБ и генерала Габовича!

Глаза Кортышкова округлились, когда он услышал «КГБ», хотя, естественно, все понимали, что «старый» КГБ никогда не исчезал. А новая МСБ, где и служил Кортышков, была просто преемником Комитета государственной безопасности.

— Я в первую очередь должен остановить нападающих, — огрызнулся Кортышков. — Пропустите меня.

— Кретин! Да тебя расстреляют за невыполнение приказа, если ты не...

И тут Терехов замолчал, увидев появившееся на лице Кортышкова странное, отсутствующее выражение. В голове Кортышкова зазвучали различные голоса и звуки, но один голос звучал сильнее других, и он подсказывал ему убрать со своего пути все, что мешает и сбивает с толку. И Кортышков действительно медленно повернул ствол автомата в направлении Терехова, а тот понял: малейшая провокация с его стороны — слово, неосторожное движение, даже взгляд, — и Кортышков нажмет на спусковой крючок. Конечно, его расстреляют за убийство старшего офицера КГБ, но мертвому Терехову от этого легче не будет. Он отступил на шаг и, заметив, что Кортышков смотрит на его кобуру, развел руки в стороны.

— Оставьте меня в покое, — произнес Кортышков тихим дрожащим голосом. — Оставьте меня в покое... Я обязан руководить обороной. И если вам надо, то сами выполняйте свою директиву, а меня оставьте в покое. — Он отвернулся и принялся отдавать приказы вместе со своим начальником штаба.

Терехов остался один в дверном проеме темной комнаты. «Ну и черт с ним», — тихо выругался он, думая о том, какое страшное наказание ждет Кортышкова от Габовича за невыполнение приказа.

А ему, Терехову, в первую очередь надо было позаботиться о своем начальнике. Следовало разыскать Габовича и обеспечить его охрану. Для тех, кто затеял это нападение, было бы невероятной удачей захватить в плен генерала КГБ, и Терехов готов был пожертвовать своей жизнью ради его спасения.

Во вторую очередь следовало проследить, чтобы в этой ситуации не пострадали все планы Габовича, а наиболее важной была секретная операция с американцем Люгером, который сидел в камере подвала. Совершенно ясно, что уже поздно пытаться вывезти Люгера из «Физикоуса», спрятать его или перевезти через белорусскую границу.

Оставался единственный выход: убить его.

Терехов сам разработал сложную инструкцию уничтожения заключенных, а значит, и Люгера. Тело его следовало сжечь в крематории, но Терехов никогда не собирался делать это сам. Убийство беспомощного заключенного — это работа для безмозглой деревенщины, а не для офицеров. А самое главное, чтобы возможные следы того, что здесь был и умер Люгер, не привели к Виктору Габовичу.

Терехов решил, что лучше всего начать поиски Габовича. Он все же надеялся, что этот болван Кортышков сможет удерживать нападающих до тех пор, пока все намеки на пребывание здесь лейтенанта Дэвида Люгера не будут тщательно уничтожены.

* * *

«Конго-2», борт транспортного самолета

ВВС США АС-130 «Призрак»,

воздушное пространство над Вильнюсом, Литва,

13 апреля, 03.40 по вильнюсскому времени.

— Повторяю, координаты вашей основной цели: ZV 5-1-4-3. Очистите зону на сто метров вокруг здания, — прочитал офицер-связист транспортного самолета АС-130 «Призрак», расшифровывая последние целеуказания, полученные от морских пехотинцев. — Вторая цель. Очистите стометровую зону посадки, координаты: BL 3-7-7-0. Обеспечьте безопасность по периметру двухкилометровой зоны вокруг основной цели.

Сидевший позади второго пилота штурман быстро определил координаты на своей карте, нажал кнопку компьютерной системы определения местонахождения по спутникам, выяснил координаты самолета и рассчитал на компьютере курс на цель.

— Командир, курс 1-9-5, цели прямо по курсу, расстояние до целей восемь миль.

Штурман моментально перенес координаты целей на подробную карту научно-исследовательского института «Физикоус», составленную по спутниковым фотографиям, на которой были отмечены все здания и ориентиры комплекса. Затем он передал эту карту офицеру по управлению огнем, сидевшему рядом. Именно в задачу того входило определение нужного здания. В его распоряжении имелся радар AN/APG-80 с высокой разрешающей способностью, и он мог выводить на его экран картинку, получаемую как от высокочувствительной телекамеры, так и от инфракрасного сканера. Управлял офицер двенадцатью ракетами «Адский огонь» с лазерной системой наведения и мог направить луч лазерного целеуказателя на любую цель, которую видел на экране радара.

Экипаж «Призрака» был предупрежден заранее, что их целью может оказаться научно-исследовательский институт «Физикоус», поэтому штурман, офицер по управлению огнем и два оператора средств обнаружения провели много часов над изучением карты комплекса.

— Наш объект — секретное здание конструкторского бюро, — объявил офицер по управлению огнем. — Надо отогнать все машины, очистить крышу от солдат и обеспечить зону посадки для морских пехотинцев.

На этом его работа пока заканчивалась, остальное было уже делом операторов.

— Все ясно, — отозвались они. Теперь, когда им была известна охраняемая зона, определено, какие цели атаковать, а какие нет, операторы приступили к выявлению целей. Инфракрасный сканер позволял делать это на расстоянии шести миль.

А целей, как говорится, было с избытком. Оператор инфракрасного сканера выбрал несколько из них.

— Колонна легкой бронетехники и, возможно, танки, — доложил он.

— Понял. — Офицер управления огнем вызвал картинку, полученную инфракрасным сканером, на экран своего радара. — Похоже, БТРы, — доложил он. — Зафиксируем. — Офицер ввел цель в компьютер управления огнем, который автоматически передал сигнал управления летчику, чтобы тот мог зайти левым бортом на зону цели.

— Эй, телекамера засекла еще одну колонну бронетехники, — сообщил второй оператор. — Похоже... эй, да эти ребята стреляют друг в друга! Там внизу идет бой. Кажется, сошлись два подразделения мотопехоты.

— Что? — воскликнул летчик по внутренней связи. — Ты хочешь сказать, что там свои?

— Не знаю.

— Надо выяснить это, — решил летчик. — Свяжитесь со штабом! — Офицер-связист моментально включил свою командную рацию и послал запрос. — Офицер управления огнем! Займитесь главной целью, пока мы не выясним, кто там внизу.

* * *

Пятьсот омоновцев из охраны «Физикоуса» сосредоточились в западной части исследовательского корпуса. Проходившая здесь с севера на юг взлетно-посадочная полоса, являвшаяся частью Вильнюсского международного аэропорта, создавала широкую зону, открытую для огня, поэтому для почти двух тысяч солдат из четвертого батальона Пальсикаса представлялось просто невозможным проникнуть на территорию комплекса незамеченными.

Командир четвертого батальона «Бригады Железного Волка» подполковник Антанас Масюлис разглядывал в бинокль район к востоку от взлетной полосы. Он сидел в старой командно-штабной машине, которая была чуть больше джипа, в задней ее части помещалась радиоаппаратура. Вместе с Масюлисом в машине находились его начальник штаба майор Арас Друнга, радист, водитель и стрелок-запасной водитель, вооруженный пулеметом. Масюлис, отец восьмерых детей, ветеран Советской Армии, прослуживший в ней двадцать лет, включая четыре года в Афганистане, был одним из первых офицеров, уволившихся из Советской Армии и вступивших в ряды Литовских Сил Самообороны. В этой очень ответственной операции ему доверили командовать основными ударными силами. В состав его батальона входило свыше тысячи человек, большое количество бронемашин, несколько танков Т-62 и инженерная техника.

— Они не выключают прожектора, — отметил Масюлис. — А это должно означать, что у них нет приборов ночного видения. Свяжитесь с Дапкиене, пусть выдвинет на позиции снайперов или гранатометчиков, надо уничтожить эти прожектора. Если омоновцы не желают сражаться в темноте, то именно темноту мы им и устроим.

— Пятая рота сообщает, что у них вышел из строя один из БТРов, — доложил начальник штаба и заместитель Масюлиса майор Арас Друнга. — Десять человек спешились и продолжают двигаться вперед.

Масюлис посмотрел в бинокль в северном направлении, на самый край освещенной зоны. Омоновцы тоже заметили поломку БТРа и теперь двинули против пеших литовских солдат БМП-90.

— Прикажи капитану Хавястиру выдвинуть вперед ручные противотанковые гранатометы. И свяжись с третьим батальоном, выясни, где они, черт побери, застряли.

Спустя несколько минут начальник штаба сообщил:

— Третий батальон выдвигается на позиции. Готовность через две минуты.

— Черт, да что же они так долго? И ведь ехали по шоссе — мы и то управились быстрее, хотя двигались по проселкам. Две минуты — это долго, очень долго. — По командной сети прозвучало сообщение, что первый батальон входит в северные ворота, а второй движется к штабу службы безопасности. Масюлис не мог больше ждать.

— Прикажи третьему батальону двигаться на полной скорости. Мы атакуем. Передавай сигнал. Первая и вторая роты — в атаку. Остальным ждать.

— Самолет в воздухе! — доложил радист.

— Арас, займись этим, — приказал Масюлис. Он не хотел отвлекаться, все его внимание было приковано к головному отряду.

— Вперед, ребята, пускайте в ход минометы, иначе придется туго. Арас, передай второй роте приказ открыть огонь из минометов. Где снайперы?

— Первый батальон наблюдает большой самолет, будет над нами через тридцать секунд, — сообщил Друнга. — Принадлежность не установлена, предположительно — транспортный, возможно с десантниками.

— Они собираются сбросить десант прямо в центр зоны боевых действий? Что ж, пусть сбрасывают. С ним мы тоже разделаемся. Передай первой роте, пусть займутся БМП, которые идут с юга, у них есть 73-миллиметровые пушки. Всем остальным — огонь из минометов и бросок вперед. Именно в таком порядке.

И тут Масюлис услышал первый разрыв мины. Одновременно с этим две цепи литовских БТРов, впереди которых шла цепь из шести танков Т-62, ворвались в открытую зону с запада от взлетной полосы и пошли через нее.

— Слишком рано, минометы еще не...

Начали рваться мины, и ошеломленный Масюлис чуть не вывалился из машины. Они рвались совсем рядом, в нескольких десятках метров, гораздо ближе к литовским танкам, пересекавшим взлетную полосу, чем к омоновцам. Масюлису не следовало слишком уж удивляться этому — из минометов стреляли молодые солдаты, которым лишь изредка приходилось пользоваться таким оружием на учениях. Он должен был подсказать им, что сначала нужно выпустить несколько дымовых мин для пристрелки, а потом уже палить боевыми. Ладно, теперь уже поздно...

— Передай минометчикам, пусть отрегулируют прицел! — крикнул Масюлис. — Третья и пятая роты! Вперед! Вперед! Первую и вторую роты надо прикрыть огнем. Подгоняй третий батальон, иначе мы потеряем западный фланг!

* * *

На борту транспортного самолета АС-130 «Призрак».

— Наземные разведгруппы докладывают, что литовские партизаны пытаются атаковать войска СНГ на территории «Физикоуса», — сообщил связист. — Эти партизаны окружили весь комплекс и, похоже, пробиваются к штабу охраны. Имеют тяжелое вооружение, включая танки и ЗСУ-23-4.

— От этой информации мало толку, — пробормотал пилот. — Кого нам надо обстреливать? И...

— Слева по курсу РЛС обнаружения воздушных целей! — доложил офицер-связист. — Еще одна... кажется, ЗСУ-23-4. — На экране своего радара он подвел курсор к двум отметкам "А", означавшим «зенитные средства». В результате информация поступила в компьютер, который моментально выдал местонахождение ЗСУ-23-4. — Цель, оснащенная РЛС обнаружения воздушных целей, движется.

— Я поймал ее, — доложил оператор инфракрасного сканера. Компьютер, управлявший как высокочувствительной телекамерой, так и инфракрасным сканером, перенацелил их, и оператор увидел на бронемашинах счетверенные стволы зенитных пушек. — Новая опасная цель.

— Вижу, — откликнулся офицер управления огнем. — Дистанция до цели три мили...

— Разведгруппы докладывают, что «Зевсы» принадлежат партизанам, — предупредил связист.

— А мне плевать, пусть принадлежит хоть папе римскому, — ответил ему летчик. — Если они пытаются захватить меня радаром, то им конец. Разрешаю открыть огонь.

— Атакую ракетой. — С этими словами офицер управления огнем откинул красную крышку на панели управления и нажал кнопку. Ракета «Адский огонь», установленная на правом крыле, сошла с направляющей и устремилась к земле. Следуя по лазерному лучу, она нанесла свой смертельный удар. На мониторах экипажа появилось потрясающее зрелище: ЗСУ-23-4 исчезла в облаке огня.

— Чистая работа, — заметил офицер управления огнем. До них донеслись радостные крики четверых пулеметчиков и старшего по погрузке — наблюдателя, находившихся в хвостовом отсеке. Офицер управления огнем нажал кнопку, и все средства обнаружения переключились на основной объект.

— Колонна войск движется к секретному зданию с востока, другая группа пытается подойти с запада, а обороняющиеся на восточной стороне взлетной полосы пытаются сдержать их, — доложил общую картину оператор высокочувствительной телекамеры.

— Наша цель как раз секретное здание, — напомнил офицер управления огнем. — Те, кто обороняет его, — наверное, противник, а атакующие — литовские партизаны. Значит, надо атаковать обороняющихся.

— Согласен, — поддержал его штурман.

— Будем считать, что так, — подвел итог пилот. — Но лучше им всем держаться подальше от секретного здания. Мы атакуем любого, кто приблизится к нему, за исключением наших морских пехотинцев. Уходим влево.

Пилот начал плавный поворот влево над зданием. Следуя компьютерным данным управления полетом, он повел самолет по кругу на высоте точно восемь тысяч футов.

С этой позиции операторы средств обнаружения, штурман и офицер управления огнем выявляли и атаковали цели. Операторы управляли 25-миллиметровой пушкой, обстреливая с интервалом в несколько секунд любые группы солдат, которые могли оказаться связистами, расчетами тяжелых пулеметов, минометов или реактивных гранатометов. Офицер управления огнем обстреливал цели из 40-миллиметровой пушки, меняясь пушками с операторами, когда этого требовали характеристики целей.

Пилот скорректировал орбиту полета, чтобы удобнее было вести огонь из 105-миллиметрового орудия по танкам и по близлежащим зданиям, в которых противник мог засесть и помешать морским пехотинцам овладеть основным объектом. Он чувствовал выброс адреналина в кровь, наблюдая по своему монитору невероятные картины. Разрушающая сила, выпускаемая на свободу одним движением большого пальца левой руки, была на самом деле потрясающей. Одно нажатие кнопки, и огромная бронемашина, находящаяся под ним в нескольких тысячах футов, превращалась в искореженную груду горящего металла.

— Цель уничтожена, — спокойно сообщал он, сдерживаясь, чтобы не закричать от возбуждения. — Дайте следующую цель.

— Я засек еще одну ЗСУ-23-4, — крикнул офицер-связист.

Экипаж моментально насторожился. ЗСУ-23-4 могли запросто сбить «Призрак», поэтому их надо было любой ценой уничтожать или избегать. Офицер управления огнем тут же переключил операторов на приемник обнаружения РЛ-излучения и оповещения, теперь все они не отрывали глаз от экрана, стараясь разглядеть маленькое белое пятно, которое должно было обозначать это смертельное оружие.