Патрик Макланан (№4) - Ночь ястреба

Президент, сидя за столом, прихлебывал кофе. Он был без пиджака, в одной светло-голубой шелковой рубашке, и выглядел усталым. Но тем не менее его галстук был туго затянут, волосы аккуратно причесаны, и от него исходили волны бодрости и энергии. При появлении Кертиса он посмотрел на часы. Кертис и министр обороны Престон, а также помощник президента по национальной безопасности Рассел каждые полчаса докладывали президенту о ходе операции морских пехотинцев в Литве. Сейчас очередь докладывать была не Кертиса, да и время не совпадало, а это могло означать только одно — неприятности. Президент сделал знак фотографам удалиться, затем спросил:

— Ну что у вас, Вилбор?

— Хорошие новости, сэр, и не очень, — ответил Кертис. — Американцы, эвакуированные этой ночью из Вильнюса, находятся в безопасности в воздушном пространстве Польши; вертолеты уже встретились с заправщиком КС-10 и производят дозаправку в воздухе. Никаких признаков преследования. Они получили разрешение на пролет над территорией Польши и посадку в Варшаве. Персонал нашего посольства в Польше предупрежден и ожидает их. Но есть и плохая новость: у жены одного из работников посольства случился сердечный приступ, и она умерла на борту вертолета. Жена Роберта Масси, Ребекка.

— О, Господи, Ребекка Масси. Боже мой... И ничего нельзя было сделать? На борту не было врачей или санитаров?

— Все произошло внезапно и очень быстро. Они набились в этот вертолет, как сардины в банку. Как я докладывал вам ранее, один «Жеребец-Супер» вышел из строя, и им пришлось удвоить число пассажиров в оставшихся вертолетах. К тому времени как санитар добрался до нее, она уже умерла. Ничего нельзя было поделать.

Президент кивнул, явно расстроенный, но он понимал, что и сам теперь ничего не может сделать.

Кертис продолжил:

— Еще несколько человек получили травмы при посадке в вертолеты, но ничего серьезного. В остальном все в порядке. Думаю, морские пехотинцы должны проводить тренировочные занятия с персоналом посольств по погрузке в вертолеты во время эвакуации. Несколько женщин отказались лететь, а некоторые просто не были осведомлены об эвакуации.

— Эвакуации, операции с использованием вертолетов... Это приметы нашего времени, да, Вилбор?

— Да, приметы нашего времени, господин президент.

Президенту было очень жаль Ребекку Масси, он много лет знал эту энергичную жительницу Вашингтона, и все же президент испытал облегчение от того, что она оказалась единственной жертвой. А ведь что-то подсказывало президенту, что сегодня ночью в Литве могут погибнуть десятки американцев.

— Что сообщают из посольства? Какие действия предпринимают Советы?

— Пока все тихо, — ответил Кертис. — Я думаю, вам позвонит президент Литвы Капосиус. Через час он собирается сделать заявление по поводу ночных событий. От СНГ абсолютно ничего не слышно. Морские пехотинцы в посольстве готовятся к различного рода неприятностям.

— Я сам позвоню президенту Капосиусу, — решил президент. — Надо проинформировать его о ходе операции. Он здорово рисковал, разрешая нашим самолетам летать над территорией Литвы. И еще я должен поблагодарить президента Польши за все, что он сделал.

— А я подожду, чтобы услышать, что он попросит у вас взамен еще до того, как вы его поблагодарите, — съязвил Кертис. — Польша постоянно просит сельскохозяйственные и промышленные кредиты, в том числе на возобновление строительства АЭС в Гдыне, против которого мы все время возражали. Так что, возможно, он потребует денег на строительство АЭС в обмен на свою любезность.

— Теперь он это заслужил. Бегание на цыпочках перед СНГ не прибавляет популярности ни его стране, ни правительству. Тут мы должны помочь ему. — Президент замолчал, настороженно глядя на Кертиса. — Ладно, а какие не очень хорошие новости? — И прежде чем Кертис успел ответить, президент предположил: — Это касается операции в «Физикоусе»? Там что-то не так?

— Мы еще точно не знаем, — неуверенно ответил Кертис. — Похоже, что Литовские Силы Самообороны провели серию нападений на военные объекты Беларуси и СНГ в Литве. Командует ими генерал Доминикас Пальсикас. Основной удар он нанес непосредственно по «Физикоусу»...

— Вы хотите сказать, что литовские военные атакуют «Физикоус»? — встревожился президент. — Только не говорите мне, что они делают это одновременно с морскими пехотинцами...

— Похоже, что так, сэр.

— Что? Они решили окончательно изгнать войска Беларуси и СНГ в ту же самую ночь, когда мы проводим операцию? Боже мой, — пробормотал президент, — обстоятельства явно против меня. — Он помолчал несколько секунд, потом продолжил: — Что ж, если телеграфные агентства уже получили эту новость, мне лучше бросить все остальные дела. — Президент связался по селектору с приемной: — Нэнси, отмените на сегодняшний вечер все встречи и передайте мои искренние извинения.

Через несколько минут в Овальном кабинете появился вызванный президентом глава его администрации Роберт Тиммонс.

— Роберт, пригласите сюда членов Совета национальной безопасности и администрации. Передайте им, что через пару часов у меня для них будут новости.

Старый помощник и протеже президента поспешил в свой кабинет делать звонки, оставив председателя Объединенного комитета начальников штабов наедине с президентом.

Президент налил себе чашку кофе и указал Кертису на кресло:

— Устраивайтесь поудобнее, Вилбор. Нам, вероятно, предстоит длинный вечерок. А теперь все подробно, с самого начала.

— Спецназовцы, действовавшие на территории Литвы, покинули ее без единой царапины, за исключением одного «тюленя», — спокойно начал Кертис. — Он погиб во время попытки вывести из строя антенны на крыше здания штаба. Здание взорвалось, и, как оказалось, это было делом рук литовской армии. Мы получили сообщение от одной из групп спецназовцев о странном инциденте на авиабазе, но потом мы потеряли связь с этой группой. Первый признак того, что происходит что-то непонятное, обнаружила команда «тюленей», как раз та, где и погиб человек. Они уничтожили радар, а потом обнаружили, что там уже поработала небольшая группа литовских коммандос. Другие группы спецназовцев и «тюленей» тоже столкнулись с такими мелкими группами, которые мы принимали за патрули СНГ, разбросанные по всей стране. У каждой из этих групп имелось старинное литовское боевое знамя, которое генерал Пальсикас объявил своим знаменем свободы.

— А что известно об этом Пальсикасе? — спросил президент, отхлебнув кофе.

— Директор ЦРУ Митчелл предоставит вам подробное досье на него, сэр. Но, по моей оценке, он относится к нам дружественно. Родился в Литве, но получил образование и служил в Советской Армии. Ветеран Афганистана. Обладает влиянием, очень популярен в Литве, влюблен в историю Литвы. Назвал свое войско «Бригада Железного Волка», как называл его один из средневековых правителей Литвы.

— Но он не считает себя правителем Литвы? — встревожился президент.

— Не знаю, сэр. Думаю, он гораздо умнее, чтобы так считать. Вероятнее всего, он просто умно использует все эти атрибуты великих князей, чтобы привлечь людей на свою сторону.

— А если президент Капосиус прикажет ему распустить свое войско — думаете, он подчинится?

— Не знаю, сэр. На этот вопрос вам ответят Кен Митчелл и его люди. Для нас сейчас важнее знать, как правительство Литвы отреагирует на действия Пальсикаса и как это скажется на операциях в посольстве и «Физикоусе».

— На операцию по усилению охраны посольства ничто не повлияет, — решительно заявил президент. — Морские пехотинцы будут оставаться там до тех пор, пока все наши граждане не покинут Литву и пока обстановка там не стабилизируется. Я не вынесу очередной драмы штурма посольства, показанной по телевидению. У нас есть право использовать вооруженные силы для защиты наших посольств, и, ради Бога, мы воспользуемся этим правом. Сомнений тут быть не может. — Президент замолчал, и Кертис заметил на его лице первые признаки нерешительности. — Мы подождем и посмотрим, как президент Капосиус поступит с Пальсикасом. Если он его расцелует, то мы поддержим Капосиуса. А если нет, то останемся в стороне. Так, а теперь расскажите, как продвигается операция «Краснохвостый Ястреб». Морские пехотинцы свернули ее?

— Нет, сэр, — ответил Кертис. — Они продолжают кружить над городом и запрашивают инструкции.

— А вы уверены, что это литовские солдаты воюют в «Физикоусе»?

— Трудно сказать, сэр, не увидев воочию. Вооружены они гораздо лучше, чем мы предполагали, по нашим самолетам не стреляют. Установлена радиосвязь между морскими пехотинцами и человеком, называющим себя генералом Пальсикасом. И его люди действительно воюют с омоновцами в «Физикоусе». Все признаки говорят о том, что это литовские войска.

— А что насчет омоновцев? Их много в «Физикоусе»?

— Возможно, несколько сотен, большинство из них сосредоточены в одном районе комплекса. «Призрак» их хорошенько потрепал, оставшиеся обороняют конструкторское бюро...

— Где находится лейтенант Люгер, — продолжил президент. — Каковы шансы на то, что Люгер еще жив?

Это был явно неприятный для Кертиса вопрос.

— Трудно сказать, сэр.

— Только не надо вилять сейчас, Вилбор. Я доверяю вашему мнению, и пусть на него не влияет ваше личное отношение к Люгеру. Вы думаете, он еще жив?

Кертис вздохнул.

— Процентов сорок — шестьдесят за то, что он еще жив, сэр. Если информация наших агентов верна, то Люгер, которого они называют Озеровым, был одним из крупнейших советских инженеров. Несколько лет он продвигал вперед советскую науку, поэтому Люгер для них невероятно ценная личность. Возможно, они попытаются спасти его, вывести тайком или что-нибудь в этом роде. А если нет, если Советы поймут, что нам нужен именно он... они, наверное, будут торговаться с нами и предложат нам Люгера в обмен на собственную свободу и безопасность.

— Я не согласен, Вилбор, — заявил президент. — Думаю, более вероятно, что они уничтожат Люгера, чтобы скрыть сам факт его пребывания там. Ведь если станет известно, что русские столько лет прятали в «Физикоусе» американского летчика, то наше вторжение будет моментально оправдано, а «Физикоусу» придет конец. Но если мы не найдем Люгера, то нас обвинят в акте агрессии и захвате научно-исследовательского института СНГ.

— Я понимаю это, сэр, и вынужден согласиться с вами. Но надо учесть и еще кое-что: мы задолжали Дэвиду Люгеру эту попытку спасти его. Мы просто обязаны попытаться. И пошло на этот раз к черту общественное мнение. Мы-то знаем, что поступаем правильно.

Президент задумался в нерешительности, и Кертис отметил про себя, что на этот раз пауза затянулась дольше обычного.

— Параллельная операция в «Физикоусе» — это совсем другое, — наконец вымолвил президент. — То, что Советы вытворяли с этим летчиком, это просто ужасно... чудовищно... но, — он помолчал, взвешивая свои слова, — я не могу развязать войну с СНГ ради спасения одного человека, Вилбор. СНГ находится на грани развала, и его разлетающиеся осколки могут поразить весь мир. Я не собираюсь подталкивать их к развязыванию мировой войны даже ради вашего лейтенанта Люгера. Я понимаю, что министр обороны Престон разрешил «Призраку» поддержать операцию по спасению Люгера. Прекрасно, но морским пехотинцам этого мало. И если они не смогут вытащить Люгера с первой попытки, Вилбор, то мне не нужны никакие героические подвиги.

— Господин президент, вам известно мое мнение относительно Дэвида Люгера. Он национальный герой Америки. Ваш предшественник наградил Патрика Макланана — человека, который уничтожил советский лазер в Сибири и благополучно привел бомбардировщик домой, — крестом «За летные боевые заслуги», хотя, наверное, он заслужил орден Почета. И сейчас настало время нам... гм, вам, сэр, сделать что-то и для человека, который спас Патрика Макланана.

— Я понимаю вас и действительно сочувствую Люгеру. Но лейтенант — мертвый человек, он мертв уже несколько лет. Я не хочу ни оскорблять, ни щадить ваши чувства, Вилбор. Но Люгер уже мертв. И если Советы действительно уничтожили его, то тут уж ничего не поделаешь. Проблема нынешней администрации заключается не в предотвращении его смерти, а в оправдании факта его существования. Вы не подумали, что будете делать, если все-таки Люгера спасут?

— Разумеется, сэр... — неуверенно ответил Кертис, отведя на секунду взгляд в сторону.

Президент понимающе кивнул.

— Я так и думал. Вы не можете просто привезти его домой, не так ли? Существует его могила, памятник, верно? С другими членами экипажа «Старого пса» все было понятно, а вот с Люгером — нет. Все считали его мертвым, поэтому вам и пришлось объявить о его гибели в авиакатастрофе над Аляской, потом составить сотни документов и свидетельских показаний, чтобы все это выглядело реально, а операция «Старого пса» осталась тайной. И как же вы теперь объясните его появление? Воскрешение? Или, может, вегетативное размножение?

— Мы можем держать в тайне его появление до того момента, как операция будет рассекречена, — предложил Кертис. — А это произойдет только через шесть лет.

— Я знаю, что вы можете решить эту проблему, Вилбор, и вовсе не желаю смерти этому человеку. Но я говорю о том, что жизнь Люгера не стоит жизни десятков морских пехотинцев. Я многое отдал бы за то, чтобы вырвать из рук врагов Люгера или любого другого американца, попавшего в плен при выполнении своих служебных обязанностей, это мог бы быть обмен пленными или какая-то другая сделка, в конце концов, даже выкуп, но я не хочу рисковать жизнями молодых парней ради человека, которого мы несколько лет назад официально объявили погибшим. Я просто не могу. Да мне по ночам будут сниться лица этих погибших морских пехотинцев. А когда их жены и матери спросят меня, почему я отправил на смерть их мужей и сыновей, то что я им отвечу?

— Но жизнь Дэвида Люгера тоже чего-то стоит, сэр, — спокойно возразил Кертис.

— Да, безусловно, — согласился президент. Он уже начинал терять терпение, но понимал, что после успешной эвакуации персонала посольства надо бросить Кертису кость. — Ладно, она стоит попытки — одной попытки. Морские пехотинцы предпримут единственную попытку спасти Люгера. Если у них ничего не выйдет, то они отойдут в посольство и останутся там. На этом все.

Кертис слегка наклонил голову в знак того, что понял.

* * *

Перед зданием конструкторского бюро «Физикоус»,

Вильнюс, Литва,

13 апреля, 03.47 по вильнюсскому времени.

— Они летят! — закричал связист генерала Пальсикаса, получив сообщение от подразделений, охранявших периметр комплекса. — Вражеские самолеты! Всем зенитным средствам приготовиться к отражению вражеских самолетов!

Четыреста стволов поднялись к небу в направлении яркой утренней звезды — планеты Венера, которую с трудом можно было разглядеть сквозь стремительно плывшие на восток облака. Шум приближавшегося тяжелого вертолета становился все громче и громче. Доминикас Пальсикас зажал пальцем левое ухо, а к правому теснее прижал наушник. Он почувствовал, как участилось его дыхание в ожидании того, что должно было появиться...

Когда шум стал уже почти невыносимым, он приказал по радио:

— Прекратите продвижение! Отверните влево на девяносто градусов, опуститесь до высоты двадцать метров, включите все габаритные огни и смещайтесь вправо, пока я не прикажу вам остановиться.

С земли взметнулись вверх пыль и мелкие камни, и Пальсикас ощутил мощь приближающихся машин. Это были большие вертолеты, именно боевые машины. Должно быть...

— Смотрите! Вот они! — Пальсикас увидел, как они смещаются вправо, к тому месту, где он укрылся. Первым делом ему бросился в глаза размер лопастей — они были огромными, больше десяти метров в диаметре, вращались медленно, но, несмотря на это, вздымали целые ураганы пыли.

— Стоп! — приказал Пальсикас по радио. Вертолеты зависли над землей, их не бросало ни вверх-вниз, ни из стороны в сторону, они как будто уселись на какую-то невидимую платформу. Они были похожи на небольшие транспортные самолеты типа «Локхид Геркулес», «Эриталия G-22» или АН-12 советского производства, но на оконечностях крыльев размещались огромные лопасти, поэтому они могли действовать как вертолеты. Пальсикас заметил подвески для вооружения с каждой стороны, ниши для колес и обтекатель средств обнаружения чуть ниже носа — его окуляр был направлен прямо на генерала.

— Майор Дукитас, что это за чертовщина?

— Это V-22 «Букашка», — ответил начальник разведки, широко улыбаясь при виде самолетов, столь же чуждых для него, как и космический корабль пришельцев. — С поворотной винтомоторной группой. Гондолы двигателя могут поворачиваться вниз, и лопасти превращаются в воздушные винты.

— Американские?

— Да. Состоят главным образом на вооружении морской пехоты и ВВС для выполнения скрытых десантных операций. Скорость вдвое выше, чем у обычных вертолетов, большие грузоподъемность и дальность полета, плюс вертикальный взлет и посадка. Судя по маскировочной окраске, это морская пехота США.

— Что ж, это неожиданный и приятный сюрприз, — сказал Пальсикас. — Похоже, американцам так же сильно нужен «Физикоус», как и нам.

— Что будем делать, генерал? — спросил заместитель Пальсикаса Зукаускас. — Они за нас или за Советы? Будут они атаковать?

— Мы это выясним прямо сейчас, — ответил Пальсикас. — Передайте всем подразделениям: не трогать два самолета в зоне секретного здания. Пусть выполняют полученные приказы и ждут дальнейших указаний. Все другие неопознанные самолеты считать вражескими, за исключением этих двух. За ними только наблюдать, но не трогать. — Взяв портативную рацию, Пальсикас произнес: — Продолжайте свое дело, джентльмены. Добро пожаловать в Литву.

При этих словах оба самолета-вертолета одновременно сместились вправо и поднялись в ночное небо. Первый самолет исчез из виду, тогда как второй круто развернулся над зданием конструкторского бюро.

— Продолжать наблюдение за первым самолетом? — спросил кто-то.

— Думаю, они будут действовать вместе, — ответил Пальсикас. — Всем подразделениям наблюдать за признаками контратаки Советов. Нельзя, чтобы нас или американцев застали врасплох. А Советы идут. Я это чувствую.

* * *

На борту «Молота-4».

— Я не могу, черт побери, поверить в то, что мы только что сделали, — пробормотал Тримбл достаточно громко, чтобы все услышали его, хотя обращался он не к присутствующим, а к душам всех своих собратьев по оружию, когда-либо служивших в морской пехоте США.

Макланан не осмелился вступить с ним в спор, хотя внутри его распирало от радости. Командир их группы капитан Снайдер, находящийся на борту «Молота-3», сделал то, чего от него никто не мог ожидать, — он сознательно продемонстрировал «Молоты» неизвестным, возможно, даже вражеским, войскам. Он позволил человеку, говорившему по радио и назвавшемуся генералом Литовских Сил Самообороны, увидеть самолеты, предназначенные для выполнения секретных специальных операций, и даже подвел их туда, куда этот генерал приказал. Снайдер распорядился, чтобы оба «Морских молота» зависли прямо над Пальсикасом и его людьми — с зажженными габаритными огнями, уязвимые даже для стрелкового оружия.

И это сработало. Когда голос по радио произнес: «Продолжайте свое дело, джентльмены. Добро пожаловать в Литву», — Макланан почувствовал непреодолимое желание действовать.

Лейтенант Маркс разговаривал по рации со Снайдером. Закончив, он поднялся и обратился ко всем:

— Внимание! В плане операции небольшие изменения. Капитан не хочет, чтобы «Молоты» садились на землю, это слишком рискованно, уж больно много войск шныряет вокруг. И кроме того, секретное здание до сих пор занято омоновцами. Группа охраны зоны высадки будет десантироваться на крышу. Сержант Уол, подготовьте своих офицеров для спуска по веревкам, им предстоит высадка на крышу.

— Есть! — воскликнул Уол, радуясь тому, что сможет принять непосредственное участие в операции, вместо того чтобы сидеть на месте в составе группы охраны зоны высадки. Он вскочил, встал перед Маклананом, Ормаком и Бриггсом и вытащил из-под сиденья большой брезентовый мешок. — Все в порядке, джентльмены, лейтенант приказывает нам высадиться на крышу. Я показывал вам, как надо спускаться по веревке, и вы все тренировались.

— Вспомните схему этой крыши, — продолжил Уол, — ограждение на ней высотой всего два фута. Запросто можно свалиться. Следуйте строго за мной. У вас будут очки ночного видения, а само место будет освещено инфракрасными прожекторами. Если растеряетесь или потеряете ориентацию, просто опускайтесь на колено и смотрите на меня. А я буду наблюдать за вами. — Из брезентового мешка Уол вытащил несколько пар перчаток, предназначенных специально для спуска по веревке.

— Помните, что надо четко выполнять указания инструктора, ни больше, ни меньше. Параллельно с вами по веревке будет спускаться морской пехотинец, поэтому следите за его действиями и спускайтесь вместе с ним. Если он замедлит спуск, то и вы замедляйте. Все ясно?

— Ясно, сержант, — ответил за всех Бриггс.

— Я готов. Можно начинать. — Глядя прямо в глаза Уолу, Макланан показал ему большой палец.

Уолу это понравилось. Если Макланан и боялся, то сержант этого не заметил.

Ормак тоже встретился глазами с Уолом, но лишь пробормотал:

— Все в порядке.

— Генерал, вы готовы?

Ормак лишь кивнул в ответ.

— Отвечайте, иначе я оставлю вас на борту.

Ормак поднял голову. Глаза его округлились от страха, лицо исказилось, как от боли. И все же он ответил:

— Да, я готов.

Уол кивнул. Он понимал, что не должен брать с собой Ормака. Он знал это. Но предстоял ведь всего один спуск, а кроме того, они зашли уже слишком далеко, чтобы проявлять беспокойство относительно успеха операции.

— Очень хорошо, сэр. Помните, как надо действовать, дышите глубже. Вы прекрасно справитесь.

* * *

Пока «Молот-4» совершал семиминутный облет сельской местности к югу от Вильнюса, «Молот-3» облетел секретное здание с востока, где, по данным разведки и спутниковых фотографий, было больше всего зарешеченных окон и меньше всего кабинетов.

Для точности маневра и высадки пилоты «Морского молота» и пулеметчики у дверей надели модернизированные приборы ночного видения NVS-13. Второй пилот управлял системой, которая переводила в цифровую информацию на его прибор ночного видения картинку, получаемую двумя инфракрасными приборами обнаружения целей и прицельной РЛС. Нацеливание приборов обнаружения целей, пушек и зенитных ракет «Стингер» второй пилот осуществлял простым поворотом головы.

— Засек два пулеметных гнезда на крыше! — крикнул он и нажатием кнопки быстро переключил управление скорострельной пушкой М-242 на инфракрасный прибор обнаружения целей. — Цель захватил!

Пилот осмотрел здание со всех сторон. Никого больше не было видно. Неразумно было бы открывать огонь из пушки, если поблизости есть литовцы.

— Открыть двери. Вокруг чисто?

— Слева чисто, — доложил стрелок, находившийся возле левой двери.

— Справа чисто.

— Огонь! — скомандовал пилот. Второй пилот нажал гашетку, и поток снарядов ударил по крыше, с убийственной точностью уничтожая пулеметную позицию омоновцев. Никто из них не ожидал атаки с воздуха, омоновцы не успели даже задрать вверх ствол пулемета и прицелиться в «Молот», как их разметало в стороны шквалом снарядов. Со второй позиции успели сделать несколько выстрелов по самолету из автоматов, но второй пилот быстро перенацелил пушку, и через несколько секунд было покончено и со вторым пулеметным гнездом.

— Солдаты противника на крыше! — сообщил по внутренней связи один из стрелков, заметив омоновцев, беспорядочно мечущихся по крыше в поисках укрытия и стреляющих наобум в темное небо. — К стрельбе готов!

— Огонь! — повторил пилот. Стрелки полили уцелевших омоновцев очередями из установленных в дверях пулеметов М-134, угостив их в течение двухсекундной очереди сотней пуль калибра 7,62 миллиметра.

В верхней части приборной доски вспыхнул желтый предупредительный сигнал. Пилот выключил его, затем вместе со вторым пилотом быстро осмотрел приборную доску в поисках сигнала неисправности. На центральной панели загорелся еще один предупредительный сигнал, означавший снижение давления масла. Второй пилот нажал несколько кнопок на индикаторе неисправностей и прочитал показания работы двигателей.

— Нашел! Падение давления масла в правом двигателе, — крикнул он. — Пока еще в норме, но на две... уже на пять единиц ниже, чем в левом двигателе.

На другом дисплее индикатора неисправностей автоматически высветился порядок устранения поломки. Второй пилот выполнил первые четыре пункта — проверил показания второго двигателя, включил вспомогательные насосы, визуально осмотрел двигатель на предмет наличия признаков пожара... А далее следовало переходить к пятому пункту.

— Кен, следующим пунктом идет отключение двигателя в полете, — сообщил он пилоту.

— Не бери в голову, — отозвался пилот. — У нас есть еще несколько минут, прежде чем он начнет барахлить. Высадим ребят, а потом полетим в посольство. Свяжись с Юргенсеном и попроси его подготовить площадку. — По внутренней связи он передал: — Инструктор, начинайте высадку людей на крышу. У нас, пожалуй, всего две минуты, а потом будем вынуждены улететь...

Первый «Молот» завис всего в двадцати футах над крышей. Из него вылетело четыре веревки — две из десантного отсека и по одной из правой и левой дверей. В течение десяти секунд все восемнадцать морских пехотинцев спустились по ним на крышу. У альпинистов, скажем, такой спуск занял бы гораздо больше времени, а у десантников на веревках не было ни карабинов, ни других приспособлений для спуска. Такой спуск был сродни падению в огненную дыру, снижение контролировалось только руками и ногами и, как правило, осуществлялось очень быстро.

Морским пехотинцам тут же стало ясно, что у обороняющихся на крыше омоновцев нет приборов ночного видения, они шарахались по крыше, словно слепые котята, вглядываясь в небо в поисках самолета. А морские пехотинцы были уже на крыше и могли без труда приблизиться к омоновцам. Автоматы МР-5 штурмовой группы быстро смели с крыши уцелевших омоновцев, и все же один морской пехотинец был ранен в ногу, когда спускался по веревке.

Пилот «Молота» уже был готов подняться вверх и взять курс на американское посольство, как по рации прозвучало:

— "Молот", снижайтесь! «Молот», снижайтесь! Приготовьтесь забрать раненого!

Но у пилота была своя незадача. Давление масла в правом двигателе стремительно падало, а теперь в этом же двигателе возникла еще и проблема с давлением топлива.

— Черт побери, я так и знал! — выругался он. — Да на крыше он, наверное, будет в большей безопасности, чем с нами. — И все же пилот передал по внутренней связи: — Стрелки, мы снижаемся, направляйте меня. И действуйте побыстрее, иначе нам не на чем будет лететь, а я не захватил с собой кредитную карточку «Америкен Экспресс».

С помощью стрелков, действовавших в качестве наблюдателей, «Молот» завис буквально в двух футах от крыши, и раненому морскому пехотинцу помогли забраться по трапу внутрь. Уже через тридцать секунд после поступления сигнала с крыши стрелки, прошедшие курс медицинской подготовки, оказывали помощь раненому. Пилот немедленно поднял «Молот» на высоту пять тысяч футов, чтобы избежать угрозы поражения огнем с земли. К этому моменту давление масла упало до красной отметки.

— Ладно, Джим, продиктуй мне порядок отключения двигателя, — попросил командир второго пилота. Следуя указаниям инструкции, пилот перевел «Молот» полностью в вертолетный режим и вручную распределил тягу вертолетного двигателя на оба винта, что позволило лететь на одном двигателе. Убедившись, что оба винта работают нормально, пилот заглушил правый двигатель, и произошло это буквально за секунду до того, как из него вытекло все масло.

На крыше секретного здания «Физикоуса» четверо морских пехотинцев установили пулеметы и принялись высматривать какие-либо признаки контратаки, а капитан Снайдер со своим начальником штаба установили связь с посольством и «Молотом-4», кружившим на безопасном удалении над городом. Остальные одиннадцать морских пехотинцев отключили механизм лифта, ведущего на крышу, затем взорвали дверь на лестницу и устремились по ней вниз.

Этаж за этажом штурмовая группа спускалась по лестнице, сметая на своем пути противника. Незаметность и скорость продвижения были очень важны, поэтому они обходились без шумных и мощных взрывов. На каждом этаже выстрелы их автоматов МР-5, оснащенных глушителями и пламягасителями, разбивали лампочки и уничтожали попадавшихся охранников. Через шестьдесят секунд лестница четырехэтажного надземного здания уже полностью контролировалась морскими пехотинцами. Трое из них остались охранять лестницу, а остальные, разбившись на четыре группы по два человека, остановились у дверей каждого этажа в готовности начать штурм.

И когда в их рациях прозвучал пятикратный писк, все группы одновременно начали штурмовать каждая свой этаж.

Все двери, ведущие с лестницы на этажи, были обиты железом и заперты, поэтому морские пехотинцы приняли самое простое решение — пара выстрелов из барабанного гранатомета «Гидра», и в дверях и стенах появились дыры, в которые можно было свободно пролезть. И кроме того, выстрелами поразбивало большинство лампочек, коридоры наполнились дымом и осколками, что привело в замешательство омоновцев и офицеров КГБ. Несколько прицельных выстрелов уничтожили лампы аварийного освещения, питавшегося от аккумуляторов, и теперь морские пехотинцы, пользуясь очками ночного видения, действовали в полной темноте.

Основной целью морских пехотинцев был четвертый этаж, превращенный в этакое странное подобие жилого комплекса. В начале этажа располагался холл с диванами и массивными деревянными столами, а направо и налево от него шли коридоры со стенами, отделанными сосновыми панелями. Но после проверки этажа оказалось, что жилым было только единственное помещение, а в остальных комнатах размещалась аппаратура слежения, медицинский кабинет, комната для допросов и пункт управления. Выходивший из лифта человек мог видеть только холл, и никогда бы не понял, что здесь находится нечто вроде тюрьмы, потому что вся обстановка напоминала стандартные советские жилые дома.