Глава 9

У Софии от волнения пересохло во рту. Лорд Траэрн!

Быстро взяв себя в руки, она повернулась, чтобы удрать в относительную безопасность дома Дантона. Но не успела. Он легко поймал ее.

— А ну-ка немедленно отпустите меня, беспардонный огромный… — София охнула и умолкла, потому что большая мужская ладонь зажала ей рот. Вырвав одну руку, она схватилась за рукоять своего кинжала. Она не знала, как поступит, если ей удастся вытащить свое оружие, но, возможно, один вид кинжала убедит его отпустить ее, пока их не заметили.

Ладонь Джайлза так стиснула ее руку на рукояти кинжала, что и пошевелить ею нельзя было.

— Что бы вы предпочли: проткнуть меня насквозь или выдать властям, чтобы все насладились зрелищем, как меня обезглавит гильотина? — прошептал он ей на ухо.

— И то, и другое, — промычала она из-под его ладони. Ее предательское тело уже узнало его и начало льнуть к нему в предвкушении счастья, которое он так щедро дарил ей прошлой ночью.

Если и его тело испытывало такое же влечение, то он ничем не выказал его. Хватка Джайлза оставалась безжалостной. Настоящие тиски.

— Вы не станете вопить и призывать на помощь, если я уберу руку?

Она помотала головой.

Лорд Траэрн медленно убрал ладонь от ее рта.

Она судорожно глотнула воздух, но не сделала попытки закричать. Самое последнее, чего она хотела, это объяснять Сен-Жюсту и хозяину раута, за каким дьяволом ее понесло в этакую темень, где к ней пристал наглец американец.

Он дал ей возможность дышать, но не собирался освобождать от своей железной хватки. София приподняла ногу, собираясь сделать то же движение, что и на балу у Паркеров. Но он разгадал ее маневр и крутанул так, что она чуть было не опустила каблук на собственную ногу. Он слегка переместил свои руки, и ее оказались прижатыми к бокам, как у солдатика.

— А теперь я хотел бы получить ответы на свои вопросы, леди Дерзость. — Он посмотрел в сторону особняка Дантона. — Или я должен обращаться к вам «гражданка»?

Сарказм в его голосе жалил и ужасал. Она беспечно довела его до бешенства прошлой ночью, не рассказав правды о деле Уэбба, но ведь думала-то она только о его пользе! Ей, конечно, хотелось еще и наказать его за преследование и перенесенный страх. Ей хотелось, чтобы он возненавидел ее… и оставил в покое.

Но она просчиталась. И вот перед ней разрушительные итоги того, что она сотворила вчера. Между ними лишь вражда и ничего больше. Она не просто ранила его, она довела его до того, что он потерял контроль над своими эмоциями и… угрожал уничтожить все, во имя чего она так долго смертельно рисковала.

Его грозный взгляд буравил ее, скулы и рот напряглись, пока он ждал ее ответа.

— Отпустите меня, — прошептала она. — Вы все испортите. Пожалуйста, отпустите меня. — Что она скажет Сен-Жюсту, если он застанет ее в таком компрометирующем положении?

Его глаза наполнились холодным равнодушием.

— Как мило вы умеете просить, когда хотите чего-нибудь, — презрительно вымолвил он. — И, должно быть, вы очень хотите этого, если унизились до мольбы. Вы талантливая актриса.

— Все, чего я хочу, это чтобы вы возвратились в Лондон. Неужели вы не понимаете опасности, которая подстерегает вас здесь на каждом шагу? — Как же ей хотелось коснуться его щеки, убрать прядь со лба, увидеть, как его взгляд наполнится той же нежностью, что и вчера! — Я хочу, чтобы вы были в безопасности. Я не смогла бы жить в мире с совестью, если бы что-нибудь случилось с вами из-за меня.

Брови его поднялись, глаза расширились от недоверия.

— Не вижу, каким образом моя смерть может вызвать у вас угрызения совести. Что значит еще один хладный труп… для таких, как вы? — добавил он, кивнув в сторону особняка Дантона.

Никогда не видела София в его глазах столько жгучей ненависти. Конечно, она слышала, что он человек весьма неординарной силы характера и способностей. Но требовать ответа за смерть своего друга здесь, в самом центре Парижа, вблизи дома одного из самых могущественных представителей власти?! Безумец! София даже не знала, то ли восхищаться им, то ли опасаться, не свихнулся ли он.

Столкнувшись с его решимостью выяснить правду о гибели Уэбба Драйдена, она еще раз поняла, что все те замечательные черты характера, которыми обычно можно лишь восхищаться, приведут его прямехонько к могиле.

И отправится он туда не один, а захватит и ее за компанию, если она не придумает, как заставить его отпустить ее.

— Я ничего не скрою от вас, если сегодня вы отпустите меня.

Его рука дернулась вверх и дотронулась до повязки на ее лице.

— И вы думаете, я поверю вам, когда не далее как прошлой ночью вы заявили мне, что владеете такими секретами, каким лучше всего навсегда остаться за семью печатями? Откуда вдруг такое страстное желание раскрыть святые уста и поделиться со мной запретными тайнами?

Она кинула взгляд на окна салона. Одна из гардин качалась, будто ее только что спешно задернули.

— У меня совершенно, нет времени для объяснений. Слишком многое поставлено на карту сегодня.

София попыталась вырваться из его рук. Положив ладони ему на грудь, она стала подталкивать его в сторону улицы. Толчок — шаг, еще толчок — еще шаг.

— Вы не хотите верить мне, когда я говорю, что вам не надо здесь находиться? Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Ее слова, наверное, вызвали в нем какое-то воспоминание, и в глазах появилось смущенное выражение.

Но он лишь тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли.

— Не стоит очень стараться убедить меня, гражданка. А то еще расплачетесь. Для полноты образа. Я-то знаю ваши уловки. Все. Единственное, что мне хотелось бы знать, это какую из них вы применили, чтобы заманить Уэбба в смертельную ловушку?

София растерянно заморгала, не совсем уверенная, правильно ли поняла его.

— Смертельную ловушку? Я лично никого на смерть не посылала! Боже, да я даже…

— Прекратите! — резко оборвал ее Джайлз. — У меня достаточно улик, чтобы вашу очаровательную шейку стянула английская веревка за то, что вы сделали с ним. Полдюжины свидетелей только здесь, на рауте, могли бы подтвердить, что вы были практически неразлучны с ним в последнее время. Я знаю, что вы и Уэбб были очень близки — до тех пор, конечно, пока вы не выдали его властям.

Так вот почему он так преследовал ее! Он думал, что смерть Уэбба полностью на ее совести.

Господи, в какую жуткую неразбериху все это превратилось!

И хотя она могла тут же рассказать ему всю правду, но, взглянув на его застывшую гневную фигуру, поняла, что он не поверит ей и обвинит в очередной лжи во опасение.

И будет не так уж далек от истины.

— Вы и вправду считаете меня способной на хладнокровное убийство? — прошептала она.

— Я могу перечислить с дюжину преступлений, которые вы совершили за время своей неординарной карьеры. Что значит убийство в списке ваших прегрешений, таких, как воровство, подделка документов, мошенничество, торговля краденым и даже попытки одурманить опиумом? Для столь кровожадных пиявок, какие собрались там, — сказал он, кивнув в сторону особняка Дантона, — убийство не больше чем вечернее развлечение.

— Но после… вчерашней ночи… — начала она, тщетно пытаясь распознать, отыскать в этом мужчине, обвинявшем ее в предательстве и убийстве, того, кто недавно заявлял на нее свои права, утверждал действиями, а не словами, что они созданы друг для друга… — Как вам удалось… перебороть… свое отвращение ко мне и быть со мной вчера вечером, делать то, что делали вы, если все это время вы считали меня виновной в чьей-то смерти?

— Издержки и риск работы, так сказать, — улыбнулся он, хотя в его хмурых глазах не промелькнуло и искорки сарказма. И сам он навевал ужас своей мрачной решимостью. — Все объясняется очень просто, как видите.

Его наглое равнодушие жгло покрепче любой кислоты. Да-а, такого она никак не ожидала, хотя и понимала, что очень рискует, когда предлагала ему себя. А что же будет, когда откроется вся правда о ней, — что она и есть его сбежавшая невеста леди София? Тогда его гнев и негодование разрушат абсолютно все связи между ними.

— Я не совершила ничего ужасного, — произнесла она. — Ничего такого, чего не сделали бы и вы, чтобы спасти жизни…

Маркиз Траэрн мгновенно вцепился ладонями в ее плечи.

— Спасти чьи жизни и от кого?

Она упрямо сжала, губы. И отвела глаза в сторону, чтобы не проговориться.

— Я устал от вашей постоянной лжи и ваших меняющихся ролей. — Он тихо свистнул, и в дальнем конце улицы раздался скрип колес и стук подков о мостовую. Из ночной тьмы приближалась карета. Цоканье копыт как бы говорило, что пришел конец ее маскараду.

— Значит, вы не хотите верить мне? — прошептала она, пытаясь высвободиться из его цепких рук, которые совсем не любовно прижимали ее к нему и потащили к карете. — Смерть Уэбба… это… был… просто рок, — еле выдавила она из себя,

— Рок? — Он даже остановился. — Я называю это убийством, когда невинных везут в повозках на гильотину! Вы, кажется, слишком долго общались с этой кучкой стервятников, гражданка, если возомнили, что имеете право решать, кого казнить, а кого миловать! Да еще называете это роком!

— Вы ошибаетесь! — взвилась она. — Я таких решений не принимаю. А Уэбб… он прекрасно понимал, чем рискует! Он сам сделал свой выбор… — Она устало взглянула на освещенные окна салона, — Если вы доверитесь мне и немедленно уедете отсюда, то обещаю вам…

Раздался голос, который София ненавидела всей душой.

— Обещаете ему что, mа cherie? — крикнул Сен-Жюст со ступеней особняка.

Маркиз Траэрн мгновенно отстранил Софию от себя, за что она была ему благодарна.

— Корлис, это вы там? — спросил Иснар, выйдя вслед за Сен-Жюстом из дверей особняка. — Это тот самый молодой человек, о котором я говорил вам недавно, — сказал он, обращаясь к Сен-Жюсту. — Его зовут Джайлз Корлис. Он из Америки. И у него уйма кораблей, чтобы помочь нам прорвать проклятую блокаду, навязанную нам англичанами.

София сделала шаг назад, чтобы расстояние между нею и маркизом Траэрном стало еще больше. Ей оставалось лишь надеяться, что ревность Луи не будет стоить им обоим жизни. Проведя руками по складкам юбок, она не сразу подняла глаза на Сен-Жюста и не сразу ответила ему, чтобы не возникло подозрения, что она оправдывается. Она постаралась подчинить себя воле и не выдать переживания.

«Пожалуйста, лорд Траэрн, образумьтесь наконец! Действуйте осторожно! От этого зависят наши жизни!»

Сен-Жюст спрыгнул со ступеней и оказался рядом с ней, ничем не выказав, что услышал объяснение Иснара.

— Ну, mа cherie, так что вы обещали этому мужчине?

Она рассмеялась, но в ее смехе зазвучали скорее истеричные нотки, чем веселые.

— Обещала не доказывать, что все сплетни обо мне — чистая правда. — Она вытащила свой кинжал из-за пояса и приставила его к сердцу маркиза Траэрна. — Вы же знаете, меня американцы буквально завораживают, но у этого такие устаревшие взгляды на владение землей, что… Я сказала ему, что если он уберется прочь с моих глаз, я так и быть забуду о нем и о его дикарских понятиях. Даже не прирежу его на месте.

Луи заметно расслабился от такого объяснения, на губах его появилась извиняющаяся улыбка.

— Ваши желания слишком радикальны, гражданка. Весь смысл нового режима как раз в том, что каждый имеет право на свободное выражение мнений.

Он подхватил ее под локоть и повел к крыльцу особняка.

— Сэр, — сказал он через плечо Джайлзу, — надеюсь, вы не обиделись на гражданку и присоединитесь к нам? Я бы с удовольствием послушал ваши предложения. Даю слово, что гражданка больше не будет волноваться, если ваши теории окажутся ей не по душе. Я могу даже разоружить ее, если пожелаете.

Маркиз Траэрн качнул головой:

— Прошу прощения, но завтра у меня с утра деловые переговоры с гражданином Инсаром. Думаю, мне сейчас пора в постель, чтобы завтра быть в хорошей форме. Бизнес есть бизнес.

Сен-Жюст кивнул:

— Значит, вы у нас ранняя пташка, да? Это одна из привычек вашего Бенджамина Франклина?

— Да, он говорит, что кто рано встает, тому Бог подает, — Джайлз поклонился даме. — Если хочешь хорошей охоты, должен помнить об этом.

Софию так и передернуло от его слов.

— Тогда желаю удачной охоты в другом месте, — многозначительно сказал Луи, властно вцепившись ледяной рукой в локоть Софии. — Буду с нетерпением ждать, когда вы поделитесь своими оригинальными идеями. Я думаю, что мы скоро увидимся.

София молча смотрела, как Джайлз садится в карету. Желая услышать, куда он прикажет кучеру отвезти себя, она задержалась, но Сен-Жюст нетерпеливо потянул ее за руку.

— Зайдем в дом, дорогая. На улице очень холодно, да и небезопасно. — Он сильно сжал ее ладонь. — О чем вы только думали, когда вышли в этакую темень?

— Не помню, — легкомысленно ответила она. — Но не стоит волноваться из-за меня. Уж вы-то, как никто другой, должны знать, что я умею постоять за себя.

Он кивнул и пошел по ступеням впереди нее, не выпуская ее руки.

София нехотя последовала за ним. Она не могла избавиться от ощущения, что поднимается прямехонько на эшафот. Прежде чем переступить порог особняка, она оглянулась и увидела, что улица пуста.

К ее великому облегчению, карета маркиза Траэрна исчезла из виду.

Теперь можно сосредоточиться на собственных проблемах. Интересно, что успел подслушать этот слуга дьявола Сен-Жюст? Случайная фраза вполне могла стоить ей головы, это было очевидно.

Но если он и собирался отправить ее на смерть, то не спешил с этим. В холле он отпустил ее руку.

— Какие неуклюжие эти американцы, просто мужланы, — заметил он. — Не могу понять, чем они вас так привлекают.

— Вполне извинительное любопытство, — ответила она, пожав плечами. — Благодарю вас за то, что пришли мне на выручку.

Он улыбнулся и поклонился:

— Всегда к вашим услугам, гражданка.

К ним подошел слуга и что-то зашептал ему на ухо. Луи повернулся к Софии, рассыпаясь в извинениях:

— Прошу прощения, mа cherie, я должен заняться неотложным делом. Могу я надеяться, что вы не станете больше угрожать ни одному из гостей Дантона?

Она рассмеялась:

— Конечно, Луи. Моя вспышка уже прошла. Бесследно. Идите и занимайтесь делами. А я попытаюсь найти какое-нибудь развлечение вне политики.

Увидев, что Сен-Жюст присоединился к Робеспьеру в библиотеке, она обвела взглядом салон. Число гостей заметно уменьшилось.

Ее связной. Остался он или ушел, отчаявшись найти ее, пока она без толку теряла время с Джайлзом?

Она прошлась по салону, избегая тех гостей, которые могли бы втянуть ее в беседу. Эммы нигде не было видно, наверное, они с Оливером уже ждут ее со связным в таверне, готовые передать деньги.

Она сжимала и разжимала пальцы. Все было намного легче, пока не вмешался маркиз Траэрн. С того момента, как он взял ее за запястье в бальном зале Паркеров, все пошло кувырком.

Шесть долгих месяцев она действовала на свой страх и риск, не менее упрямо, чем Джайлз, стремясь к своей цели, и это само по себе служило ей поддержкой и утешением в особо трудные моменты. Но теперь она не знала, что с ней будет в ближайший час, несмотря на то что все двадцать четыре часа находилась в невероятном напряжении сил, ума и проявляя огромную выдержку.

В дополнение ко всему на нее свалилась еще и тревога за жизнь Джайлза. Да-а, нелегкая ноша для хрупких женских плечиков.

«Будь ты неладен, — в сердцах произнесла она сама себе. — И дьявол побери мое непутевое сердце за то, что волнуется из-за этого неисправимого упрямца».

С того места, где она стояла, ей было видно, что Сен-Жюст о чем-то горячо спорит с Робеспьером. Интере-есно! Эти двое редко спорили, ибо Сен-Жюст всегда безоговорочно подчинялся приказам и указаниям Робеспьера, словно они были для него святым писанием.

Было в этой сценке между ними нечто такое, отчего ее злость на Джайлза исчезла. Она и раньше видела на лице Сен-Жюста похожее выражение. Оно появлялось, когда ему отказывали в том, чего он страстно желал. София вздрогнула. Она догадывалась, чего мог желать Сен-Жюст.

Спокойно, не торопясь она приблизилась к библиотеке. Напрягая слух, чтобы уловить, о чем разговаривали Луи и Робеспьер, она снова вздрогнула, разобрав первую же фразу Луи. Ибо поняла, что ее относительно удачное пребывание в роли Девинетт подошло к концу.

— Я согласен, что необходимо разыскать американца, с которым она была сегодня вечером. Гражданин Иснар наверняка знает, где он остановился. Думаю, он такой же американский торговец, как я принц датский. Его надо найти и арестовать.

Ужас охватил Софию, но она постаралась взять себя в руки. Маркиз Траэрн оказался в страшной опасности, и все из-за нее. Ей следовало бы быть осторожнее, осмотрительнее, ей не надо было вообще встречаться с ним. Если с ним что-нибудь случится…

— А как насчет гражданки Девинетт? — услышала она раздраженный голос Робеспьера. — Вы арестуете заодно и ее?

Сен-Жюст ответил не сразу.

Затаив дыхание, София в страхе ожидала его ответа, пытаясь унять свое сильно бьющееся сердце.

— Будет очень нелегко опорочить ее в глазах народа. Ее обожают. Я слышал, что ее сравнивают с легендарным героем английских баллад Робином Гудом.

— Стоит ли мне напоминать вам, гражданин, — произнес Робеспьер с такой угрозой, что всех, кто слышал бы его, проняла дрожь, — что даже самые преданные слуги Республики должны подвергаться проверке? Это обычная процедура.

София прекрасно знала, какого рода процедуру имел в виду Робеспьер.

Сен-Жюст откашлялся. Прекрасный оратор, он временами совсем не понимал, что пора остановиться.

— Если вы намекаете на то, что я замешан в предательских планах гражданки Девинетт, то хотел бы заверить вас в своей преданности и…

София отошла от дверей библиотеки, прежде чем ее поймали бы за подслушиванием. Все поплыло у нее перед глазами. Она прислонилась к стене и закрыла глаза, чтобы прийти в себя.

— Гражданка! Эта толпа навевает ужасную скуку, не правда ли?

Голос возле ее плеча прозвучал так неожиданно, что сердце вздрогнуло и ухнуло куда-то вниз.

— Извините? — произнесла она, касаясь выступившей на лбу испарины.

Пухленький мужчина разглядывал ее через свои маленькие круглые очки, его совиные глазки моргали.

— Я сказал, что эта толпа навевает ужасную скуку.

Безобидная фраза звучала как самая обычная светская болтовня, но Софию она моментально заставила сосредоточиться.

Потому что эти слова мог произнести лишь один человек. Ее связной.

— Вы абсолютно правы, гражданин. Жуткая скука. Вы еще не были в соседней таверне? Вино там, на мой вкус, отменное.

Когда мужчина кивнул в знак того, что отзыв на пароль принят, и согласился насчет отменного вина в таверне, она направилась с ним к выходу.

Оглянувшись на дверь библиотеки, София с облегчением подумала, что вытерпела общество Сен-Жюста и видит его в последний раз. Стараясь не привлекать к себе внимания, она выскользнула через парадную дверь, возле которой не оказалось слуг, и глубоко вздохнула при мысли, что унесла ноги из дома, в котором она чувствовала себя так угнетенно, словно это была тюрьма.

Сидя рядом со связным в маленьком наемном экипаже, она стала обдумывать, как предупредить Джайлза о грозящей опасности. Он последовал за ней в Париж, потому что считал ее виновной в смерти Уэбба.

Значит, пора рассказать ему о судьбе Уэбба Драйдена.

И пусть он поверит ей.

Джайлз ничуть не удивился тому, что Дерзкий Ангел покинула раут с мужчиной. Из своей кареты он наблюдал, как они быстро сошли по ступенькам особняка и сели в неприметный экипаж. Тот рванулся вперед с завидной скоростью, будто кучеру хорошо заплатили за то, чтобы он быстрее умчал своих пассажиров подальше от опасного дома. Джайлз немедленно приказал своему кучеру следовать за ними на определенном расстоянии. Остановились у небольшой таверны, и мужчина, покинув экипаж, вошел туда.

— Очень любопытно, — прошептал про себя Джайлз, когда через несколько минут экипаж с Ангелом двинулся дальше. Джайлз велел кучеру ехать следом. Вскоре экипаж остановился неподалеку от кладбища, откуда Дерзкий Ангел так ловко ускользнула прошлой ночью.

Джайлз увидел, как она картинно вышла из экипажа и поднялась на крыльцо фешенебельного дома. У входа она обернулась и помахала кучеру рукой, давая понять, что все в порядке и тот может уезжать.

Когда экипаж скрылся за углом. Ангел спокойно вернулась на мостовую и огляделась. Ночная мгла скрывала от нее карету Джайлза, а он, с напряжением всматриваясь вперед, понял, что за ней следят.

— Так, значит, вы, дорогая, не доверяете Сен-Жюсту, — тихо сказал себе Джайлз. — Умная дама.

Он приказал своему кучеру медленно проехать мимо нее и притормозить на углу. Когда его карета свернула за угол, Джайлз выскользнул из нее и спрятался за зарослями кустов. Он уже знал, как Дерзкий Ангел избавится от своего преследователя, — пролезет в свою лазейку.

Прошло несколько минут, и она появилась на аллее, вероятно, с хитрой и довольной улыбкой на губах.

«Рано радуетесь, леди Дерзость, — подумал Джайлз, когда она снова принялась петлять по улочкам Парижа. — В следующий раз Сен-Жюст пошлет вслед за вами кого-нибудь поменьше ростом, чтобы тот мог пролезть в лазейку».

Когда она наконец остановилась у дверей жилого дома, он заскрежетал зубами.

Это был тот самый дом, где раньше жил Уэбб.

Она вошла в дом с улицы, и Джайлз решил проследить, в какую комнату она поднимется. Вскоре он уже знал ответ, ибо в одном из окошек мансарды замерцал огонек свечи.

Неужели она действительно настолько хладнокровна, что, лишив человека жизни, может поселиться в его комнате? Джайлз снова стиснул зубы.

«Ну что ж, есть только один способ выяснить это», — подумал он и решительно направился вдоль улицы, а затем свернул в аллею, которая тянулась за жилыми домами. Уэбб поселился в одном из этих домов на задворках Парижа, потому что из него можно было незаметно исчезнуть через черный ход, соседние крыши и через различные неприметные дверки, ведущие в отхожие места.

Джайлз предпочел проникнуть на мансарду через крышу. Он уже воспользовался однажды этим способом, когда обследовал комнату Уэбба, и чуть на провалился в прохудившуюся крышу.

Он залез на дерево, растущее возле дома, и оглядел крышу. Нет, похоже, хозяйка-жмотина не потратила на ремонт ни одного су из тех денег, которые вытянула из него. Наверное, он все же недоплатил ей, иначе она обязательно проболталась бы, что разыскиваемая им женщина живет здесь.

На первом этаже горел свет, поэтому Джайлз решил выждать. Забравшись на крышу, он убеждал себя, что сейчас уже слишком поздно и Дерзкий Ангел вряд ли отправится еще куда-нибудь. А если и отправится, то не раньше чем в полночь — в час ведьм, который она явно предпочитала любому другому.

Он сидел на коньке крыши, и странная тишина ночного Парижа окутывала его. До революции парижская ночная жизнь бурлила, полная света и веселья. Это стоило увидеть собственными глазами! Тот Париж бесследно исчез, будто его и не было. Джайлз вспомнил топорные манеры гостей Дантона на сегодняшнем рауте и странную настороженность, с которой Дерзкий Ангел держалась в том опасном окружении.

«Поверьте мне», — умоляла она его прошлой ночью.

И сейчас он вдруг понял, что ему страстно хочется поверить ей, как поверил он ей на кладбище. Его тело тосковало по ней, а разум не доверял ей.

Просто она не в силах была сказать правду. А он выслушал и увидел достаточно, чтобы понять, что она виновна.

И все же прошлой ночью, надев на его глаза повязку, она, по сути, раскрыла ему глаза на на положение вещей, попросив верить чувству, то есть тому, чего нельзя рассмотреть глазами. Однако некий отзвук пережитого в те минуты, некая внутренняя слепота, от которой она вдруг его исцелила, снова вернулись к нему.

Как он может оправдывать эту женщину — женщину его ночи, — когда все улики, имеющиеся у него, так и вопиют о том, что она активная пособница гибели Уэбба?