Семья д`Артьер (№1) - Дерзкий ангел

— А теперь расскажите мне, что вы намеревались сделать, иначе я немедленно отвезу вас в Бирневуд и прослежу, чтобы комнату в башне надежно заперли на месяц.

Она стояла, напряженная и молчаливая, золотая вышивка на ее платье поблескивала в свете свечи.

Джайлза бесило её молчаливое упорство. Она отказалась довериться ему и не позволила оказать ей помощь. Но он не мог разрешить ей продолжать играть своей жизнью, как и она не могла повернуться спиной к судьбе своих родителей.

И тут истинный смысл девиза семьи д’Артье дошел до него во всей его простоте.

Для любящих не существует преград.

Его злость мгновенно исчезла, как только он понял, что сам подтолкнул ее к неразумным действиям, к рискованному предприятию под покровом ночи. Она должна была добыть собственные средства для спасения родителей. И она не решалась принять его помощь из-за непонятных ему страхов за его жизнь. Она легко шла на риск собственной жизнью, чтобы спасти жизнь любимых, в том числе и его.

Но она должна наконец понять: любовь стоит таких бескорыстных жертв лишь тогда, когда разделяется двумя любящими.

— Если тебе необходимо поехать в Париж, то я поеду с тобой.

Она вскинула на него глаза, на лице было написано подозрение.

— Нет.

— Тогда я поеду вслед за тобой и буду держать в поле зрения. Разве не лучше точно знать, где я, чем бояться, что я выпрыгну, словно чертик из табакерки, в самый неподходящий момент и погублю тщательно подготовленную операцию, как это случилось у дома Дантона. Сама видишь, что лучше тебе взять меня с собой.

София покачала головой и печально ответила:

— Если я соглашусь на это, ты погибнешь.

«А ты подумаешь, что я выдала тебя». Кошмарные видения из ее сна так и закружились перед нею. Она закрыла глаза, пытаясь прогнать эти ужасы.

Но даже с закрытыми глазами ей не удалось избавить воспаленное воображение от жуткого видения: окровавленное тело Джайлза.

— А как ты сама, София? — прошептал он в ее ухо. — Кто защитит тебя? Кто спасет твою шею от острого ножа гильотины?

Ее ресницы затрепетали, она открыла глаза. Он стоял всего в дюйме от нее.

— Я не позволю вам умереть, — прошептала она.

— Я и не собираюсь умирать. Я поеду в Париж не умирать, а спасать твоих родителей. Мы будем выручать их вместе.

Его руки нежно обняли ее за плечи и повернули лицом к себе. Он шаловливо потянул за прядки ее парика.

— С этого дня всегда будем только мы. Не просто ты или я, а — мы. Мы связаны узами, как муж и жена. Но если мне суждено умереть, то прежде чем это случится, я очень хотел бы увидеть тебя без маски, без макияжа и прочих ухищрений, которыми ты всегда отгораживаешься от меня.

Тело Софии, нервы ее были напряжены, и все в ней весьма настоятельно заявляло о желании его объятий. Ну что ей делать со своим сердцем, своим телом, которые жаждали быть с ним?

Его ладонь обхватила ее подбородок, медленно поворачивая ее лицо к себе, чтобы их губы могли слиться в поцелуе.

Как только его губы коснулись ее губ, София поняла, что пропала. Она согласится на все что угодно, только бы он не переставал так целовать ее. А его губы уже нетерпеливо покусывали ее нижнюю губку, пока она не приоткрыла рот. Его язык рванулся вперед и обхватил ее язык.

Да! Она действительно хотела провести эту последнюю ночь в объятиях Джайлза. Хитрила сама с собой, оправдываясь, что это всего лишь знак благодарности за спасение Люсьена и его семьи и, конечно, за великодушное предложение отправиться с ней в Париж. Но прекрасно понимала, что это гораздо больше, чем благодарность.

Ей хотелось открыто признаться ему, что она его любит.

Но слова застряли в горле, потому что если бы они вырвались, то связали бы их крепче любой клятвы, ибо выразили бы такое глубокое чувство, сильнее которого нет ничего на свете. Если она признается в том, что любит его, то ей придется впустить его в свою жизнь.

А в настоящий момент любить Джайлза означало для нее оставить его в Англии.

Но она могла рассказать ему о своем чувстве поцелуями и ласками.

Ее руки обвились вокруг его шеи, и на поцелуй Джайлза она ответила необыкновенно пылко и нежно. Так они и стояли посредине комнаты, целуясь, будто у них была впереди вечность.

Но Софии недостаточно было просто поцелуев. Она должна была почувствовать его обнаженную кожу, погладить его сильные мышцы, ощутить жар их тел, прежде чем они сольются в одно.

Она чуть отодвинулась и просунула руки под кафтан, чтобы спустить его с плеч.

— Я бы хотела увидеть вас, лорд Траэрн, — сказала она, повторяя его просьбу. — И непременно обнаженным.

— Ваш покорный слуга, миледи. Делайте со мной что хотите.

Восторг мгновенно охватил все ее тело, когда ей передалось его желание добровольно отдаться в ее власть. Она медленно продолжала раздевать его, целуя постепенно обнажающееся тело: руки, сильные и нежные, мышцы на руках, ведь им придется хорошенько напрячься, когда он войдет в нее; грудь, покрытую таким чудным ковром курчавых волос.

Она подняла глаза, чтобы увидеть его взгляд, когда сняла с него узкие бриджи.

Его глаза были закрыты, но блаженная и счастливая улыбка смягчала строгие черты лица.

Ее руки ласково касались его длинных стройных ног, твердых бедер, мускулистых икр, пока она снимала с него чулки и башмаки. Теперь он был полностью обнажен и принадлежал только ей.

И очень даже готов ко всем ожидаемым ласкам. Она не спеша подвела его к кровати и разрешила лечь. Отступив от кровати, она не торопясь начала раздеваться, не сводя с него глаз.

С каждой отброшенной в сторону вещью она читала в его глазах желание, которое он хотел проявить именно к той обнаженной части ее тела, какую она открывала его ненасытному взгляду.

Когда она отбросила в сторону корсет, высвободив грудь, его глаза загорелись. Воспоминания об их страстной близости на парижском кладбище нахлынули на нее, и ее соски тут же обострились вершинками в предвкушении сладостного наслаждения.

— Иди ко мне, София, — прошептал он. — Ты слишком затянула пытку.

Она легла рядом с ним. Их нагие тела сплелись, с наслаждением зажигаясь друг от друга, но даже и легкое прикосновение, казалось, сводило обоих с ума.

София чувствовала, что Джайлз угадывает ее желания.

Рот его атаковал ее грудь, дразня языком один нежнейший бутон, а большой палец мял и оглаживал другой бутон.

Она извивалась под ним, и с каждой минутой желание в ней разгоралось сильнее. Рука его скользнула вниз, раздвинула ее бедра, пальцы тронули чувствительный холм и проникли в складочку.

С ее губ сорвался стон, умоляющий не покидать ложбинку и ласкать пульсирующие глубины. В упоении она дала понять, что хочет большего.

— Не заставляй меня ждать. Пожалуйста, Джайлз, люби меня. Люби меня сейчас.

Джайлз послушно ворвался в благословенное влажное сокровище, и оно приняло его со сладкой истомой.

Если он и хотел медленно и нежно двигаться в ней, то теперь вынужден был соответствовать диким рывкам ее бедер. Она словно обезумела и даже впилась зубами в его плечо, потом прошептала свой дерзкий вызов ему на ухо:

— Следуй за мной и тоже будь дерзок.

Ее ноги обвились вокруг него, и тело задало темп. Пальцы Софии гладили его бедра, плечи, а ее бедра затеяли бешеный танец под ним.

Он чувствовал в ее любви какое-то безрассудство и отчаянную потребность в нем. Он хотел бы сказать о своих чувствах к ней, о том, как сильно любит ее, любит потрясающую энергию в ней, любит за тысячи лиц в ней и за все ее бесконечные загадки. Но об этом он пока молчал.

Как и она, он любил ее телом. Предугадывая ее желания и глубоко проникая в нее, он следовал за ней, как она его просила.

И когда из нее вырвался крик высвобождения, он тоже почувствовал, как его тело накрыло волной экстаза. Волны истомы накатывали и накатывали, а он держал ее в своих объятиях и стремился жаркими чувствами передать ей свою любовь. Волны вынесли их в блаженный уголок покоя, какой редко выдается в реальном мире.

Еще несколько минут он держал ее в объятиях, пока она окончательно не расслабилась.

Дрова в камине громко затрещали и рассыпались на мелкие кусочки, во все стороны посыпались искры,

— Вот так и я себя ощущаю, — сказала она.

— Как? — не понял он.

— Как эти угольки в камине. Раскаленные, почти прогоревшие, но все еще вспыхивающие. Меня словно несет куда-то в огромную неизвестность. Даже страшно.

Он убрал с ее лба взмокшую прядку.

— Но ты не одна. Ты взяла меня с собой.

Она улыбнулась:

— Я рада. Так страшно уходить одной.

Сказав это, она поняла, что лучше было бы откусить язык. Одна надежда, что он не воспримет это буквально. Но Джайлз тут же воспользовался ситуацией:

— Так ты возьмешь меня с собой в Париж?

Она посмотрела ему в глаза.

— Да, — солгала она.

Он улыбнулся в ответ и крепко прижал к себе.

— Сама увидишь, что я прав. Гораздо лучше отправиться туда вдвоем.

Улыбкой выразив согласие, София нежилась в теплоте его рук, пока он не уснул. Она подождала еще немного, и вот его ровное дыхание убедило ее, что сон завладел им.

Тогда она осторожно освободилась от его рук и выскользнула из постели. От прохлады в комнате она задрожала.

Подойдя к камину, она посмотрела на последний, еще тлевший уголек. Он погас, и она подумала, не является ли это предвестником несчастья, которое может произойти в самые ближайшие дни.

Глава 17

Эмма слышала, как на рассвете к дому подъехал экипаж. Она не обратила бы на это внимания, если бы вслед за ним, примерно через час, не подъехал второй, а затем и третий экипаж. Шум голосов был слышен и на втором этаже. Любопытство взяло верх, Эмма оделась и тихо спустилась вниз.

В парадном холле там и сям стояли чемоданы, коробки и саквояжи. Среди всего этого нагромождения скакали дети, из столовой доносились голоса взрослых.

Медленно на цыпочках подойдя к двери в столовую, Эмма заглянула внутрь. С неописуемым удивлением она увидела там многочисленных родственников Софии: ее тетушек, брата Люсьена, его семью. Тетя Меллисанда, которая никогда не покидала своего поместья в Йорке, сидела во главе стола и распоряжалась слугами так, будто находилась у себя дома. Леди Диэрсли пыталась поймать неугомонного Жюльена, который бегал от одной тетушки к другой и радостно смеялся, счастливый от внимания стольких взрослых родственниц.

В конце стола сидел пожилой господин в темном кафтане, которого Эмма не знала. Он сидел прямо, спокойно, как и положено там, где всегда царил порядок, но где сейчас происходило светопреставление. Справа от него расположилась пухленькая женщина с ямочками на щеках. Она с улыбкой кивала гостям.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Эффи, — сказала герцогиня своей сестре леди Диэрсли. — По-твоему, София гостила у меня в прошлом месяце? Глупости! Я отчетливо помню, как она сказала мне, что собирается провести время здесь, у Селии.

Леди Ларкхолл переводила взгляд с одной сестры на другую.

— Вы обе все перепутали. София весь прошлый месяц провела в Лондоне. Она прибыла в Бат всего десять дней назад.

Леди Диэрсли нахмурилась:

— Я уже отчаялась разобраться, что здесь происходит, потому что все противоречит действительности. Все надо немедленно выяснить. Я требую отчета. Она постоянно мается в моем доме и умоляет отпустить ее в деревню! Якобы ей неуютно в городе. Но, как я теперь подозреваю, это не больше чем отговорка. Мне не следовало бы спускать с нее глаз. Я так и знала, что ничего путного не выйдет из этой затеи! Разрешать девочке раскатывать между нашими домами, будто она беспризорница! Вы обе оказывали на нее самое дурное влияние! Да еще эта миссис Лэнгстон. Я никогда не доверяла ей! И не раз говорила вам, что ее рекомендаций следует основательно проверить! Так нет же! Вы и слышать об этом не хотели! А теперь наша девочка пропала, ее репутация загублена! Я в этом уверена!

Леди Диэрсли с расстроенным видом оглядела комнату и воскликнула:

— А где моя Ханна? — Затем нетерпеливо обратилась, к слуге: — Найдите Ханну и велите ей немедленно привести сюда компаньонку Софии.

Эмма попятилась от дверей и торопливо взбежала вверх по лестнице. Ворвавшись без стука в комнату Софии, она подскочила к окну и раздернула шторы, чтобы свет раннего утра проник в спальню. И твердо произнесла:

— Вставайте! Внизу такое творится, что нам несдобровать. И вот-вот здесь появится Ханна с плохими вестями.

Фигура на кровати повернулась на бок, еще сильнее натянув одеяло на голову.

— Вы слышали, что я говорю? — возмутилась Эмма и ущипнула сонную Софию. — Там, внизу, творится несусветное. Собралась вся семейка. Слышите? Вся! И позвольте доложить вам, что будет на завтрак. Допрос с пристрастием, ясно? О том, где вы пропадали в последнее время.

Эмма направилась к гардеробу, из которого решительно вытащила свой потрепанный и видавший виды саквояж. Затем, торопясь, повытаскивала свои платья.

— Не знаю, как вас, но меня, наверное, спасти может только бегство через черный ход. Я даже не смею и думать, чтобы появиться перед ними и попытаться запудрить им мозги. Да и что бы мы ни придумали, этому не поверят. Ваши тетки настроены очень воинственно. Вы слышите меня? Они сравнивают даты и буквально кипят. И вовсе не придут в восторг, когда разберутся, что к чему.

Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и снова недовольно взглянула на кровать.

— Вы слышали хоть словечко из того, что я сказала, или все еще дрыхнете? Или решили разыграть из себя усопшую? Предупреждаю, это не поможет! Ваши тети жаждут крови, и дурацкие отговорки их не устроят! Так что шевелитесь! Вставайте и помогите мне придумать хоть что-нибудь вразумительное, чтобы отбить хотя бы первую атаку! Ну же! Хватит валяться!

Она прошла к кровати и решительно сдернула одеяло с разоспавшейся Софии.

— А как насчет того, чтобы рассказать правду? — отозвался с кровати маркиз Траэрн, стиснув руку Эммы, как клещами.

Пока ошеломленная Эмма пыталась выдавить из себя нечто похожее на вразумительный ответ, в комнате появилась Ханна, взглянула и… завизжала.

Служанка выбежала из спальни и, не переставая визжать, прижалась спиной к стене.

На шум, поднятый Ханной, к спальне Софии сбежалась вся прислуга.

Испуганная Ханна не переставала вопить, что застала… миссис Лэнгстон и… лорда Траэрна… в э-э-э… таком положении, что… э-э… скромной девушке… даже и не выговорить.

Затем появились члены семьи. Леди Диэрсли проложила путь сквозь толпу слуг в спальню и остановилась у кровати.

— Что здесь происходит?

«Слава Богу, — подумал Джайлз, — что хоть она не верещит».

С помощью Эммы он быстро натянул рубашку, но надевать бриджи на виду у всех дам? Исключено! И он был вынужден общаться с будущими родственниками в самом идиотском положении: сидя в рубашке на кровати невесты, а нижнюю часть тела прикрыть одеялом.

— Это даже хуже, чем я думала, — простонала леди Диэрсли, опуская мощный зад на ближайший стул. — Я никогда не доверяла вам, — сказала она, ткнув обвиняющим пальцем в сторону Джайлза. — А вам еще меньше, мадам. — Ее гневный взгляд буквально изничтожил Эмму. Затем старая дама кивком велела той убираться.

Джайлз не мог не восхититься Эммой — как стойко выдержала она сильнейшую атаку, не дрогнув и не проронив ни слова оправдания! Но он не мог допустить, чтобы на нее пал хоть краешек тени обвинений леди Диэрсли, которых она ни в коей мере не заслуживала.

— Полагаю, что вы все неправильно истолковали, миледи, — вмешался он. — Я провел ночь не с миссис Лэнгстон, а с вашей племянницей.

Леди Диэрсли повернулась корпусом в сторону леди Ларкхолл, смущенно застывшей у дверей.

— Слышишь? И все это на твоей совести, Селия. Ты знала, почему ее прислали сюда! И все же позволила ей такую свободу, которой она не заслуживает. Нашей задачей было отыскать ей достойного супруга и проследить, чтобы ее беспутство было пресечено самым решительным образом. И смотри, что ты натворила. Боже, как подумаю…

— Немедленно прекрати свои причитания, Эффи, — перебила ее герцогиня Кэрилл, решительно стукнув об пол своей тростью, будто жезлом лорд-мэра. — В данный момент мне все равно, кто спал в этой кровати, пусть даже сам король. Я хочу знать, где София.

Все растерянно переглянулись, словно удивляясь, как им самим это не пришло в голову. В суматохе все совершенно забыли про Софию.

— Сбежала, — ответил Джайлз и подумал, что красивая дама, моментально установившая порядок среди; этой суеты, могла быть только герцогиней Кэрилл.

Меллисанда Рэмси, легендарная лондонская красавица, алмаз среди других красавиц, и сейчас затмевала всех женщин, собравшихся здесь. Прошло сорок с лишним лет со дня ее первого появления в обществе, однако ее фигура, осанка, талия, грудь заставляли мужчин забывать, что она, вероятнее всего, приближалась к шестидесяти. На ее белой, как алебастр, коже возраст не оставил следов разрушения или морщин, как на лице и фигуре леди Диэрсли. Не была она и седой, как леди Ларкхолл. Дама, стоящая сейчас перед кроватью, сразу оказалась в центре внимания, и не только потому, что именно этого и добивалась своей властностью и волей.

Она заметила пристальный взгляд Джайлза, и бровь ее выгнулась.

Он не смог сдержаться и усмехнулся.

Как часто он наблюдал этот взлет бровей у Софии! Теперь он знал, от кого его маленькая невеста унаследовала волю, упорство, да и значительную долю бесстрашия.

— Именно об этом я и хотел спросить у миссис Лэнгстон, — продолжал Джайлз, обращаясь к герцогине. — И тут прибежала… — он кивнул на залитую слезами Ханну, — и начала визжать и вопить, словно ее режут.

— Но они… просто они… а он… а одеяло было… — снова зарыдала протестующая Ханна, пока леди Диэрсли пыталась успокоить ее, поглаживая ей руку.

Бум! Бум! Герцогиня решительно ударила своей тростью об пол.

— Немедленно прекратить истерику! А вы все сейчас же покиньте комнату, чтобы мужчина мог привести себя в порядок. Мы поговорим обо всем чуть позже, в библиотеке. Лорд Траэрн, вы придете туда сразу же, — ее взгляд под еще больше выгнувшейся бровью повелевал, — как только оденетесь и умоетесь.

Она повернулась к дверям.

— Не хотел бы показаться невежливым, ваша светлость, — возразил Джайлз, — но я не собираюсь терять целое утро на обсуждение этого происшествия. Моя невеста исчезла. Поэтому я немедленно отправлюсь на поиски.

Герцогиня повернулась к леди Ларкхолл:

— Он всегда такой нахальный?

Леди Ларкхолл улыбнулась сестре.

— Надеюсь, хотя бы ради Софии.

Кивнув, герцогиня снова повелительно посмотрела своими голубыми глазами на Джайлза:

— Тем не менее сначала я хочу выяснить все, что известно об этой загадочной истории, а потом вы можете покинуть нас, вооруженный фактами и с более ясным представлением, откуда начинать поиск.

Герцогиня повернула конец трости в сторону Эммы:

— А вы, миссис Лэнгстон, немедленно последуете за мной. — И герцогиня так величественно проследовала к дверям, что ее походке и осанке мог бы позавидовать даже сам Драйден, подумал Джайлз.

Драйден! Джайлз вспомнил, что заметил его у дверей.

— Сэр, — позвал он, — не ожидал увидеть вас здесь.

Драйден зашел в спальню и закрыл за собой дверь.

— Леди Драйден и я сопровождали леди Диэрсли сюда, полагая, что примем участие в брачной церемонии. Судя по выражению лица Меллисанды, думаю, надо немедленно послать за пастором.

Джайлз выбрался из кровати и стал натягивать бриджи.

— Это несколько преждевременно. Я снова оказался без невесты, так что пастор нам здесь ни к чему.

Драйден расхохотался:

— Да я пекусь вовсе не о свадьбе. Не ошибусь, если пастор срочно понадобится, чтобы исповедовать тебя перед смертью, после того как герцогиня разберется с тобой.

Джайлз вошел в библиотеку и увидел, что для допроса герцогиня пригласила все семейство в полном составе. Она даже попросила лорда Драйдена сесть рядом с ней, чтобы в случае необходимости получить у него квалифицированную консультацию.

Эмма вышла на середину комнаты и начала свое признание:

— София встретила меня два года назад на одной почтовой станции. В то время у меня не было ни крова над головой, ни пенни в кармане.

— У вас когда-нибудь были солидные рекомендации, -

спросила герцогиня.

— Нет. Те, что были предъявлены вам, — подделка.

Леди Диэрсли громко возмутилась, но стук трости герцогини мгновенно приостановил ее вмешательство.

— Тогда кто же вы?

— Леди. По крайней мере была ею, пока мать не выгнала меня из дома. У Софии и у меня много общего. Однако она за свои вольности была сослана сюда, в Англию, а моей средой обитания, стали трущобы. — Эмма подняла голову. — Но все это не имело значения для вашей племянницы.

— Что вы имели в виду, говоря, что ее сослали в Англию? — Джайлз вопросительно посмотрел на тетушек.

Они сидели с каменными лицами, пока наконец не заговорила леди Ларкхолл:

— Это было сделано не для того, чтобы защитить ее от политических перемен во Франции, как мы всем рассказывали. София — довольно своенравная девушка. И с весьма вольными замашками. В пятнадцать лет это выразилось в совершенно жутком альянсе с неподходящим молодым человеком. Он обещал жениться, но… потом сбежал. Это полностью лишило ее шансов сделать приличную партию.

Леди Ларкхолл повернулась к сестрам:

— Он заслуживает того, чтобы знать всю правду. — И снова повернулась к Джайлзу: — От этой связи был ребенок.

Признание ошеломило Джайлза.

— Ребенок? И что случилось?

— Умер во время родов, — ответила Эмма, опустив глаза и стиснув перед собой ладони. — Как я уже говорила, у нас с Софией много общего. Она чувствовала, что никогда не сможет быть достойной ваших высоких требований к невесте.

Чувствовала себя недостойной? Но он совершенно не согласен с этим.

— Мой отец знал об этой истории, когда предложил брак между нами?

Герцогиня кивнула:

— Мы рассказали ему все без утайки. Мне даже кажется, что именно поэтому он так полюбил Софию. Она не позволила позору сломить себя как личность. А ваш отец на дух не выносил жалости к себе и всех этих охов-вздохов.

Джайлз внимательно прислушался к своему сердцу. Имело для него значение или нет то, что много лет назад его невеста полюбила кого-то и поступила так, как велело ее сердце? И вынужден был признать, что именно эта черта и нравилась ему в ней больше всего: ее бескорыстная и бесстрашная преданность тем, кого она любит.

Его пальцы нащупали в кармане кольцо-печатку, которое он взял с прикроватного столика, когда одевался. И повторил про себя выгравированный на кольце девиз:

Для любящих не существует преград.

По всей видимости, его отец знал этот девиз и сделал мудрый выбор.

— Ну, теперь мне все ясно, — сказал он, в размышлении глядя перед собой. Потом посмотрел на леди Ларкхолл. — Благодарю вас. За то, что помогли мне все понять.

Глаза леди Ларкхолл сверкнули от непролитых слез.

— Хорошо, теперь, когда мы открыто обсудили эти неприятности, — откашлявшись, произнесла смущенная леди Диэрсли, — то, может быть, продолжим? Потому что все это никак не объясняет того факта, что София опять исчезла, и хотелось бы знать, где она столько времени пропадала.

Эмма переступила с ноги на ногу:

— София была…

— София развлекала все лондонское общество в роли Дерзкого Ангела, — как нечто совсем обычное произнес Джайлз.

Все три тетки, застыли с открытыми ртами.

Он улыбнулся им:

— Ну вот я и обрушил на ваши головы артиллерийский залп.

— Боже, мои соли! Где Ханна? — простонала леди Диэрсли, взмахнув дрожащей рукой. — Святые небеса , а это еще за несусветная чуть?

Эмма продолжила рассказ н изложила все с подробностями.

Но герцогиня, не сводившая с нее глаз, потребовала объяснений каждого щекотливого или малопонятного ей момента.

Джайлз вынужден был отдать должное Эмме: она поведала историю с гордо поднятой головой, хваля Софию, если предприятие заканчивалось успехом, и полностью принимая вину за провалы на себя.

Более верной подруги и не сыскать. И несомненно, она так же, как и остальные, тревожилась за Софию, не зная, где она.

Герцогиня опросила и остальных членов семьи, чтобы, как она выразилась, можно было добраться до истины.

Послали и за Оливером. Но мальчик-лакей пришел сказать, что Оливера нигде не смогли найти. Пропала и карета Софии.

Герцогиня повернулась к Джайлзу:

— Как видите, это обсуждение позволило и вам прояснить кое-какие моменты. Это облегчит вам поиски. Так что не торопитесь уйти и дослушайте до конца.

Допросили даже Жюльена, которого заставили повторить историю их спасения. Он закончил свой рассказ королевским поклоном, достойным представления ко двору.

— Люсьен, — обратилась теперь герцогиня к другому родственнику. — Почему вы не сообщили нам, что ваша сестра собиралась вернуться в Париж?

Брат Софии покачал головой:

— Она обещала подождать, пока я наберусь сил, чтобы помочь ей в спасении родителей.

Неожиданно из угла на середину комнаты вышла Лили, присутствие которой Джайлз заметил только сейчас. Она выглядела такой же надутой и несчастной, как и во Франции.

— София отправилась в Париж вовсе не для того, чтобы спасти от гильотины наших родителей, — объявила девочка. — Она поехала спасать своего любовника.

Все в комнате застыли на своих местах. Стало так тихо, что Джайлз услышал, как бьется его собственное сердце.

Лили гневно топнула ногой.

— Она украла его у меня. Он был сначала моим. Я заботилась о нем и с радостью делала бы это и дальше, если бы она не заставила меня покинуть его. Она хочет его только для себя, и я никогда ей этого не прощу.

Девочка разрыдалась и бросилась из комнаты. Лорд Драйден, сидевший близко к дверям, вскочил и поймал ее за руку.

— К кому? К кому отправилась леди София?

— Он мой, ясно? — настаивала девочка. — Я буду любить его всю жизнь.

— Уверен, что так и будет, — по-отечески произнес Драйден. — Но все же назовите его имя.

— Уэбб.

Драйден побледнел и выпустил руку Лили. Шагнув к ней, он круто развернул девочку к себе лицом.

— Что ты сказала?

— Уэбб. Его зовут Уэбб.

— Он жив?

— Да, — ответила девочка, рассерженная непонятливостью взрослых. — Конечно, жив. А она заставила меня оставить его в Париже.

Драйден уставился на Лили, затем перевел взгляд на Джайлза.

— Он не умер.

Вместо облегчения Джайлз ощутил прилив ярости. София знала, что Уэбб жив, тогда как он думал, что его друг мертв!

— Почему? — спросил он Эмму. — Почему вы мне не сказали?

— На этом настоял сам Уэбб. Агентов предавали одного за другим. Уэбб знал, что следующим станет он. А если все поверят в версию о его смерти, то он сможет разобраться, кто же проник в вашу агентурную сеть. — Эмма взглянула на лорда Драйдена. — Сожалею о той боли, которую вам пришлось пережить, но ваш сын сказал, что вы поймете. Он велел передать вам, что поступил так, чтобы защитить остальных.

Леди Диэрсли поднялась со стула и подошла к Джайлзу.

— Я уверена, что все это исключительно по вашей вине. Что-то подсказывает мне, что вы могли вмешаться и прекратить весь этот кошмар. Но вы не сделали ничего. Почему?

Но Джайлз уже не слушал ее. Он обошел солидную и расстроенную даму и направился к двери.

— И куда это вы нацелились? А? — возмущенно вскричала леди Диэрсли.

— За своей пропавшей невестой.

— Ну, это другое дело. Давно пора, чтобы вы сделали хоть что-то путное, — с облегчением произнесла старая дама.

— Милорд, милорд! — Мальчик-лакей, запыхавшись, подбежал к Джайлзу, когда тот уже сидел верхом на лошади.

— В чем дело? — спросил он.

— Оливер просил передать вам вот это, когда вы заспешите отсюда. — Мальчик поднял зажатый в руке клочок бумаги.

Джайлз наклонился и взял записку.

— Спасибо.

Он прочел скупые слова, нацарапанные в спешке, и поблагодарил Бога, что у Софии такие преданные друзья.

Сунув записку в карман, он тронул бока лошади к направил ее прочь со двора. Записка содержала всего два слова, но именно такие, которые были необходимы ему, чтобы отыскать ее.

«Свиное ухо».

Опасное и малоприятное путешествие Софии в Париж закончилось неделю спустя после весьма неохотного расставания с объятиями Джайлза. Со дня смерти королевы в городе произошли резкие перемены — ее казнь стала началом безудержного кровавого террора. Подозрительность парижан стала неслыханной, нельзя было доверять даже старым, казалось бы, верным, друзьям. Но Софии необходимо было отыскать родителей, и она знала лишь одного человека, который мог добыть сведения о них, за соответствующее вознаграждение, конечно.

В течение дня она и Оливер бродили среди людей, которые толпами стекались к площадям, где проводились казни. Пристально оглядывая повозки с очередными несчастными жертвами, София замирала от ужаса, что в любой из них могли оказаться ее мата и отец. До сих пор она не знала, живы они или нет. Но что-то подсказывало ей: они не умерли и кто-то хотел, чтобы они пока оставались живыми.

Нельзя было не заметить, что осужденных на казнь становилось все больше.

И она проклинала себя за то, что не сумела спасти родителей раньше.

Уверенная, что шпионам Робеспьера известно, где она обычно останавливается, София сняла для себя и Оливера комнаты неподалеку от «Свиного уха». В таверне по-прежнему разухабисто веселились, и казалось, что это веселье передается людям, живущим поблизости. Создавалось впечатление, что эта шумящая, гудящая толпа вдруг почувствовала на себе глаза всего мира и возликовала, осознав, что их заметили и признали.

— А можем ли мы доверять ему? — спросил Оливер, когда они тихо выскользнули из номеров и направились на встречу с Бальзаком в «Свиное ухо».

Тягучая, пугающая темень неосвещенных улочек окружала их, пока София и Оливер пробирались к таверне.