...Сандра вновь оказалась в своем маленьком номере. Простояв пару минут в недоумении посреди пустой комнаты, она бросилась в душ и долго терла себя, смывая следы минувшего кошмара. Но омерзительные, страшные признания, которые она услышала от самого Дастина, не укладывались в сознании. Страх Сандры усиливался, обретая физическую реальность. Она задыхалась под тяжестью обрушившейся на неё правды, не в силах справиться с хаосом ломящихся в голову мыслей.
      Сандра распахнула окно - серые громады домов двинулись на нее, смыкая бетонное кольцо. Стуча зубами, она встала на подоконник и зажмурила глаза. Гулко и часто колотилось сердце, тело сотрясал озноб. Из черноты, из ревущего мрака выплыло самое страшное - то, что никогда не должна была видеть Сандра Керри: глаза любимого человека, сталкивающего её в бездну. Этот же жуткий взгляд, полный сладострастной жестокости, впивался в нее, пронзая мозг, в то время как обезумевший садист насиловал её тело. Все! Наконец-то она сумеет уйти.
      Один шаг - и наступит спасительное забвение. Тело неизвестной женщины найдут возле мусорных бачков, выстроившихся в ряд у стены далеко внизу. Дастин Морис никогда не узнает, что Сандра узнала о нем все. Нет! Захлопнув окно, Сандра с головой нырнула под одеяло, сжалась в комок, притихла. Теперь она знала, зачем провидение спасает её. "Проклинаю тебя, Дастин!" горячо шептала она, проваливаясь в черноту, в долгий-долгий горячечный сон...
      ...Придя в себя, Сандра ощутила холодную пустоту, в которой зрела несокрушимая, твердая как сталь решимость. Горничная сказала, что она пролежала так целых три дня! И уже пять суток, судя по сообщениям, прошло с тех пор, как Берт Уэлси нашел Мону.
      Сандра вызвала Жанну и попросила принести еду. Пища вызывала отвращение, а горячая вода в душе чуть не привела к обмороку. Но она заставила себя взбодриться, настойчиво шепча: "Я - Сандра Керри. Я сильная. Я ничего не забыла. Я отомщу за тебя, мама!"
      Берт ворвался под вечер и бросил на стол кипу газет:
      - Вот сволочи! Профессор или полицейский растрепались, не выждав и недели. Но ничего страшного. Я все обдумал. Одевайся, детка. - Заявил он прямо с порога, и только потом присмотрелся к Сандре.
      - Ты, вроде, побледнела. И настроение кислое. Еще бы - сидела в этой норе трое суток. - Он обнял её за плечи. - Одевайся! Собирай шмутки, а ещё лучше - брось все. Мы улетаем.
      - Я не могу так сразу... У меня появились кой-какие дела. Мне необходимо остаться в Лос-Анджелесе.
      - У меня тоже достаточно дел. Я расскажу тебе все по пути. В аэропорту ждет мой самолет.
      - Берт, я знаю правду. Моя жизнь отныне посвящена возмездию.
      - Вот как раз этим нам и предстоит заняться. Поверь, у меня тоже достаточно причин, чтобы собственными зубами перегрызть этой парочке глотку... Поторопись и доверься мне. Ведь наш договор ещё в силе? Или ты уже лишила меня полномочий главнокомандующего?
      - Куда мы летим? - Сандра послушно натянула на себя синее платье.
      - Ах, детка, - в рай! Я оставлю тебя в нашем южном поместье. а сам займусь оформлением документов. Теперь вся Америка знает, что мы с тобой законные супруги.
      Во время полета Берт пытался расспросить Сандру, но она едва бормотала что-то, уходя от разговора. "Девочка и вправду нуждается в отдыхе. И, наверно, в счастье, - думал Берт, глядя на дремавшую Сандру. - Так много несчастий за столь короткую жизнь. И ещё Морис. Это уж слишком..."
      Берту удалось разыскать старика по имени Кахино, которого местные рыбаки звали просто Каха. Минут десять он прикидывался юродивым, но увидев в руках американца крупную купюру, повел его в свою лачугу.
      - Здесь мы живем со старухой уже тридцать лет... Кругом лес и море близко - есть чем прокормиться. - Каха представил свое кое-как сбитое из почерневших бревен жилище. Потолок, стены, пол покрывал слой копоти от каменной печурки, повсюду были развешаны пучки сушащихся трав, из углов, распластав крылья, глядели чучела птиц.
      - Хорошая обстановка для избушки колдуна. - Сказал Берт, радуясь тому, что испанский язык, освоенный в общении с напарником-пилотом, наконец. пригодился.
      - Я не колдун. Колдунья старуха. Это она спасла вашу жену. Потом, конечно, а вначале её спас я - прямо из-под воды. А крови было! Словно здоровую рыбину потрошили...
      Устроив старику подробный допрос, Берт понял, что жизнь Сандры спас случай. Ее хотели убить и, несомненно, добились бы своего, если бы опасливый Каха не притаился за остроконечным валуном, прячась от кружащего над побережьем самолета. Вероятно, старик занимался контрабандой. Посредник, прибывавший с моря, оставлял ему некий груз, бросив его на дно у камня под названием Акулий зуб. Каха, найдя поплавок, доставал груз и тайком переправлял на берег. Естественно, боясь конкурентов, таможенников и полиции, он изображал сумасшедшего рыбака, плавающего среди камней в своей утлой плоскодонке.
      В тот день старик чуть не обезумел от ужаса - самолет кружил прямо над его лодкой - то с ревом проносясь над морем, то удаляясь в сторону берега. Он притаился у камня, следя за происходящим. Самолет задымил и стал резко спускаться вниз.
      - Он падал прямо на меня! Я начал молиться, потому что думал - настал конец света. Когда я посмотрел вверх - а глаз у меня зоркий, то увидел не архангела, а эту адскую машину с крыльями и грохочущими винтами - ни дать ни взять, сатанинская колесница... В окне или в двери кто-то сидел... Ну. я не понял как... Это все было очень быстро... Вниз рухнуло что-то тяжелое, я даже пригнулся, потому что это - с руками и ногами - летело прямо на меня!
      Тело упало совсем рядом. Оно словно проскользнуло по крутому уступу Акульего зуба, а потом - плюх! Вода стала красной...
      Самолет улетел, но я готов поклясться Божьей Матерью, что видел в нем чье-то лицо... Человек смеялся и скинул в море какую-то штуку. Наверно, парашют, но он не раскрылся. А стул упал в воду.
      И я нырнул, синьор! Каха уже три года не плавал в море, но тут нырнул... Не знаю, как я достал эту женщину, наверно, нам помогал Господь.
      На берегу меня поджидала старуха, она всегда ожидает меня с рыбалки, чтобы взять улов.
      - Зачем ты притащил её, идиот? - Сказала она. - Нас арестуют и посадят в тюрьму. Брось тело здесь и бежим, пока нас никто не увидел.
      - Но она жива! - Сказал я. - Мы должны помочь, если уж господу было угодно послать нам с неба это испытание. Беги в деревню, пусть позовут врачей.
      - А ещё лучше, полицию! Ты не понимаешь, что нам нельзя приводить полицейских... - Старик опасливо глянул на Берта, испугавшись, что проговорился... - В общем, моя старуха взялась лечить её сама. Отвары и мази из трав варила, горячку сбивала... Думали, помрет наша непрошеная гостья, уж очень плохая у неё была голова - словно после шторма из камней выплыла. Но она неделю в бреду промаялась и пошла на поправку. Даже вставать пыталась. Моя старуха большую силу имеет!
      Конечно, от лица не осталось ничего - одни болячки и раны. Но руку ей старуха хорошо вправила и челюсть починила - она по костям мастерица... Да и вообще, много заговоров знает. Вон ухо вашей жене прирастила, ведь оно почти что отдельно болталось. Эх, да ладно! - Каха махнул морщинистой, дочерна загорелой рукой... - Ну, сами посудите, сеньор, куда нам было её девать, женщину эту? В полиции расспросов не оберешься, в деревне тоже. Одна беда, куда ни кинь. Старуха сообразила - умная она. Говорит, надо больную к "Тессе" подкинуть. Там врачи хорошие и дорога по лесу совсем не дальняя.
      Глаза Берта удивленно округлились:
      - Не дальняя? Километров пятнадцать пешком с больной на руках, да ещё по горам?
      - Ах, нет, сеньор, у нас же осел есть. шустро по камням лазит. Его и взяли, чтобы больную везти. Отправились утром и добрались к вечеру... Еле живы остались. А за что, спрашивается? Ведь не за награду за чистую душу радели. В ту ночь как раз праздник святой Амелии был.
      - Вот так и бывает, Каха. Когда о душе беспокоишься, награда сама приходит. - Берт выложил на стол тысячу американских долларов. - Конечно, я ценю жизнь жены значительно дороже. Но, большие деньги - большие неприятности.
      Старик даже онемел, увидев купюру:
      - Да мы со старухой отродясь таких бумаг в руках не держали. Куда уж больше - и эти брать боязно... Не привычно-то богатеть в старости.
      - А ты лодку себе новую купи. Телевизор. - Посоветовал Берт. - Скажи, Каха, то лицо, что из самолета глядело, на женщину похоже?
      - Похоже... Но врать не хочу - разглядел плохо.
      Рассказав о своем путешествии в Испанию полусонной Сандре, Берт заключил:
      - Так что вопрос о виновности Дастина Мориса остается открытым. Для тебя, разумеется.
      Сандра открыла сверкнувшие гневом глаза:
      - А ведь ты говорил, что все понял про Мориса ещё тогда, когда погибла моя мать! Ты знал, что я - следующая жертва "проклятого бриллианта"... Ты видел Дастина с Моной в ванной на вечеринке в твою честь! Ты... ты... Губы Сандры задрожали, по щекам побежали слезы. - Ты гонял на своих машинах, как одержимый, забывая о живых людях! Я зря завидовала твоей жене, герой Уэлси.
      - Сандра! - Берт в сердцах саданул кулаком о подлокотник кресла. - Да. я стопроцентный мерзавец. Я жил в каком-то своем иллюзорном мире, прячась от проблем. Засыпая, я изобретал способы совершенствования своей машины, а с утра думал лишь о том, как обойти соперников на трассе... Но я поплатился за это, Сандра. Я остался совсем один, позволив негодяям убивать и мучать близких мне людей... Ведь я понял, что любил отца лишь после того, как потерял его. И только сейчас я знаю, что та маленькая Фея, промелькнувшая в моей жизни, по-настоящему дорога мне... Я больше не предам тебя, детка.
      - Спасибо. Мне, действительно, нужна твоя помощь.
      - Но почему ты вдруг так изменила свое мнение о Морисе? Еще три дня назад готова была с кулаками защищать его честь, не веря ни одному моему слову. Возможно, мы оба ошибаемся.
      Сандра отвернулась, глядя на белые поля облаков за круглым окошком. Она никак не могла выдавить из себя страшное признание. Казалось, что сами слова о преступлениях Мориса наделены зловещей силой.
      - К несчастью, это, действительно, правда. Мне все рассказал сам Дастин. Это он в сговоре с Клер выбросил меня на камни из самолета... Он не любил меня никогда. И... и... - Голос Сандры задрожал, она бросилась на грудь Берта. - Он убил мою мать...
      Берт осторожно поглаживал рыдающую Сандру, изнывая от жалости. В эти минуты он поклялся себе. что отомстит мерзавцам сполна - за себя, за Сандру, за отца и миссис Линду.
      Он не сомневался в подлости Мориса, но содеянные им преступления потрясли Берта. С мучительным удовольствием он придумывал способы мести. Публичный скандал, суд, тюрьма, даже выстрел из-за угла казались ему слишком малым возмездием. О том же, наверно, думала и Сандра. Берт ужаснулся, представив отчаяние и ненависть, заполнившие её душу. "Бог мой, что может натворить эта ожесточившаяся девочка, если я не сумею остановить ее!" - подумал бесстрашный Уэлси, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
      Перестав рыдать, Сандра замерла, уткнувшись мокрой щекой в его рубашку. Берт заметил, что в проборе её темных волнистых волос появилась светлая полоска - подлинная природа Сандры побеждала фальшивую Мону. И это почему-то очень радовало его.
      Крошечный островок Алеанти в Адриатическом море приобрел Дик Уэлси для своей жены Анабеллы, когда врачи заявили, что у молодой женщины слабые легкие. Берту было всего пять лет и цветущие владения величиной в десять квадратных километров означали для него целую вселенную. Мальчик страшно гордился, узнав. что границы земного шара простираются далеко за синюю даль, омывающего островок моря. Здесь прошли последние месяцы жизни Анабеллы, а после её смерти Дик перестал посещать остров Алеанти, следя за тем, чтобы в имении поддерживался полный порядок. Не приезжал в дом своего детства и повзрослевший Берт - уютный мирок казался ему игрушечным, тесным, словно колыбель долговязому школьнику.
      Оставляя Сандру в маленьком нью-йоркском отеле, он уже знал, что увезет её на Алеанти.
      Тенистые аллеи цветущего парка, лужайки, покрытые зеленью, чудесные бухточки в синих волнах, белые каменные лестницы, спускающиеся от дома прямо к причалу, вольеры с дикими зверушками и оранжереи с тропическими растениями - все это будто специально было создано для Сандры, как бархатная шкатулка для хрупкой и нежной вещицы.
      Катер ждал их у причала Ровенны. Рассматриваясь в очертания стремительно приближающегося островка, Сандра вздохнула:
      - Это, действительно, похоже на сказку. Ты хочешь превратить меня в Фею, а я должна быть злой ведьмой, Берт.
      - Прежде всего, ты должна быть спокойной и сильной. Ведь мы скоро объявим войну. - Берт улыбнулся. - Когда мне было шесть и меня взяли в путешествие по Италии, я страшно разозлился, увидав прекрасные города и очень много красивых домов. Я-то был убежден, что владею всем миром. И знаешь, что я тогда сделал? - Объявил всем войну - Ровенне, Венеции, Риму... Может, уже тогда во мне пробудилась страсть к победам? Мне просто до зарезу необходимо было стать первым!
      - Ты все выполнил, Берт. Жаль, что Мона не знает, какую жертву ты ей принес, отказываясь от гонок... - Сандра нахмурилась. - Если бы знала, то давно вернулась бы. Ведь даже этот остров невозможно забыть.
      - Мона никогда не была здесь. После смерти мамы дом принадлежал отцу. Поэтому мне следует представить слугам свою жену. - Предупредил Берт, прежде чем высадить на берег Сандру.
      У подъезда, окруженного колоннами, с букетами цветов выстроилась прислуга. Чету молодых хозяев, счастливо воссоединившихся после разлуки, встречали с помпой, приготовив праздничный ужин.
      Берт показал Сандре дом, принадлежавший до Второй мировой войны крупному промышленному магнату. Здесь все было устроено с чрезмерным шиком, льстящим внезапно разбогатевшему простолюдину.
      - Собственно, я тоже не царских кровей. Мой отец начинал с нуля, и мне пришлось повидать всякое. - Берт тронул вазу в стиле рококо, стоящую на чрезвычайно помпезном камине. - Вся эта дребедень мне нравится. Кажется, ещё секунда - и ты перенесешься в пропахший попкорном и пивом зал плохонькой киношки, где крутят фильм "из красивой жизни"... Да, меня не назовешь снобом. Знаешь, сколько ваз я переколотил здесь, гоняя по залам на роликах! Господи, я и не знал, что так приятно возвращаться в детство! Оказывается, я страшно люблю дом, в котором не был пятнадцать лет!
      - Чудесная библиотека, наверно, пребывающая в забвении уже несколько десятилетий. И эта бильярдная - пора устраивать турнир! А ванная комната! Берт, это же что-то из времен Чарли Чаплина! Золотые краники и львиные лапы под ванной.
      - А это - наша супружеская спальня... Хм... Думаю, в одиночку здесь будет страшновато. Сорок метров свободной площади, минус десять, занятые ложем... А шелков под балдахином, а картин!.. Сандра, я не рискну... Мне же привычны крошечные пространства - в кабину болида едва втискиваешь каждый сантиметр тела... - Берт искренне радовался, заметив оживление Сандры. Алиенте, несомненно, действовал на неё целительно. Лишь в спальне она вдруг нахмурилась и поспешила покинуть пышные покои.
      - Ладно, оставим это гнездышко нетронутым... Я думаю, его законная хозяйка ещё вернется...
      Берт промолчал, но при напоминании о Моне его настроение резко ухудшилось.
      За ужином, устроенном при свечах и горящем камине, хозяин дома не отличался многословием. Когда он поднимал глаза на сидящую напротив женщину или обращался к ней по имени, иллюзия была настолько сильной, что Берт внутренне сжимался, как перед стартом. Общение с женой в последние месяцы их семейной жизни стало похоже на затяжное сражение, а нападающей стороной всегда была Мона. Берт поймал себя на мысли, что истеричность и невропатию считает неотъемлемой чертой каждой женщины, и все ждет, когда же придется успокаивать взбунтовавшуюся Сандру.
      В синем платье с белым кружевным воротничком, приобретенном для неё медсестрой "Тессы", Сандра была похожа на ученицу строгого колледжа. Она выглядела подавленной, уставшей, но вовсе не агрессивной или раздраженной.
      - Хорошее вино. Нам необходимо отпраздновать кой-какие события. - Он наполнил бокалы - гранатовый напиток заиграл в хрустале драгоценным блеском.
      - Да... - Сандра подняла свой бокал, сосредоточенно глядя перед собой.
      - Знаешь, Берт, я пока не могу понять все случившееся с нами, но получается, что единственный ценный подарок, на который расщедрилась моя судьба за двадцать пять лет - это встреча с тобой.
      "Бог мой! Да она на шесть лет моложе Моны, как же это никому не пришло в голову!" - подумал Берт, присматриваясь к Сандре.
      - ты сделал для меня то, что мог бы сделать отец, брат... В общем, спасибо...
      - Возможно, ты ещё возненавидишь меня, девочка. Так много предстоит натворить... - Глаза Берта недобро сверкнули. Насколько я понял, главная ближайшая цель нашей жизни - возмездие. Без этого мы просто никогда не сумеем беззаботно смеяться. А я так люблю смотреть на смеющихся красивых женщин, которые ужинают со мной на сказочном острове. - Поймав строгий взгляд Сандры, Берт спохватился. - Не станем взвешивать, у кого большие счеты с преступниками Морис-Ривз. Как бы там ни было, на тропу войны первым выйдет мужчина. - Берт протянул через стол Сандре руку. - Послушайся меня, девочка, доверься и не капризничай. Я уже все продумал. Завтра я улечу в Америку и начну точить ножи. А ты постараешься потолстеть и позагорать. О ходе операции "Мстители" я буду тебе докладывать по телефону. Обещаю - ты не останешься в стороне, приговор должен прозвучать из твоих уст... Только не торопись. Нам никак нельзя промахнуться.
      Сандра ответила на рукопожатие и подняла на Берта темные глаза:
      - Но мы не должны медлить. В любую минуту может вернуться хозяйка этого дома и мне придется исчезнуть.
      - Мы что-нибудь придумаем, если Мона появится. Честно говоря, я в это уже не верю.
      - Понимаю, как тебе больно. Ты летел в Испанию, надеясь найти её. А встретил меня... Ты очень сильный человек, Берт.
      - Сильный и самоуверенный. Я даже не спросил тебя, какой приговор ты готовишь Дастину... Возможно, помилование? Мне очень трудно представить, что ты любишь этого монстра. Для меня он - злодей, черная мишень без лица и души, воплощение зла и всяческой мерзости... Извини, Сандра.
      - Я думаю так же. А чувствовать ничего не могу... У меня в груди дыра, пустота, в которой зачем-то бьется сердце. Может быть, эта страшная, ослепляющая пустота и есть ненависть?
      - Ты уверена, что не хочешь рассказать мне о своей встрече с Морисом?
      Закрыв глаза, Сандра отрицательно покачала головой:
      - Мне было бы лучше забыть об этом навсегда, провалиться в беспамятство, как в те дни, когда я попала в "Тессу"... Но ты должен знать все...
      Когда ты улетел в Испанию, я позвонила в Ньюхемш своему адвокату Самуилу Шольцу и попросила его устроить мне тайную встречу с мужем. Добрый старик был потрясен - он уже считал меня погибшей...
      Наивная дурочка, я надеялась, что увидев меня, Дастин тут же узнает и возликует. А потом прикончит злодейку Клер... Увы... Мне предстояло хлебнуть страшного зелья... Ужас, ненависть, омерзение? - Не знаю, наверно, все это вместе. Хорошо, если без эмоций, это выглядит так.
      Человек Шольца проводил меня в притон наркоманов под видом Моны, где её и нашел агент Клер, разыскивающий твою жену. Изображая опустившуюся наркоманку, я попала на виллу миссис Ривз. Да, детективу удалось узнать, что они недавно вступили в брак, скрыв это от всех. Клер была уверена, что Дастин заполучил после моей гибели огромное наследство, которого на самом деле, оказывается, не существовало. Бриллиант и кое-что из ценных бумаг вот и все, что осталось мне от родителей. А теперь нет и этого.
      - А твой муж, беря в жены Клер, конечно, рассчитывал на деньги моего отца! Здорово они надули друг друга!
      - Именно поэтому Клер разыскивала Мону. Она почти сразу признала во мне миссис Барроу и предложила вступить с ней в заговор. Мы должны были, шантажируя тебя, вытрясти приличные деньги или же запятнать твое имя грязным скандалом.
      - А ты отчаянная девчонка - сунула голову в гадючник! Да ещё разыграла целый спектакль. Не ожидал! - Берта искренне поразил рассказ Сандры.
      - Я и сама не ожидала от себя такого. Наверно, я очень хотела убедиться в невиновности Дастина и вернуть свою любовь. Только безумная любовь могла толкнуть меня на сумасшедший поступок... Как на офорте Гойи "Сон разума рождает чудовищ". - Сандра задумалась. - Он оказался настоящим чудовищем...
      Увидев меня и приняв за Мону, Дастин тут же хлебнул для куража виски и попытался овладеть мной, вспоминая, как они занимались этим с Моной...
      Я не стану вдаваться в детали - они омерзительны. Странно, что я не сошла с ума... Мистер Морис похвастался Моне в том, что считает, конечно, доблестью супермена, привилегией исключительной личности. Это право на чужую жизнь - мою жизнь, жизнь моей матери...
      Берт, мне страшно! - В расширившихся зрачках Сандры отражались огоньки свечей. Сейчас она была до жути похожа на затравленную маньяком героиню Моны в её первом фильме "Молчание". - Он убил меня и маму.
      Берт вскочил, обнял за плечи сидящую Сандру и прошептал:
      - Все позади, девочка. Ты в безопасности. Я не позволю никому причинить тебе вред.
      Закрыв лицо ладонями, Сандра притихла:
      - Ты думаешь, старик-испанец вернул меня к жизни? Нет, он подарил мне ад.
      - Ад устроили для тебя другие. И они ответят за содеянное, Сандра.
      - Для этого я теперь и живу. А потом... Потом ничего не будет...
      - Уф! У меня, видно, на роду написано успокаивать женщин. - Берт разгреб в камине угли и подбросил дрова. Пламя весело взвилось, обрадовавшись добыче.
      - Кажется, я слишком напоминаю Мону? Жаль. Не скажу, чтобы она была мне очень симпатична. Мне кажется, тебе не повезло с женой. Это правда, хотя и жестокая... Думаю, ей лучше не возвращаться в твою жизнь... У тебя должно быть очень много хорошего... - Сандра подсела к камину. - Мне до сих пор как-то странно передвигаться самостоятельно. Даже когда я сижу в кресле, руки механически нащупывают кнопки мотора.
      - Да ты ещё будешь танцевать! Честное слово, Сандра, я не пропущу твою свадьбу.
      - А разве мы уже разводимся?
      - Нет, девочка. У нас очень крепкий, надежный союз. Никто не помешает нам восстановить справедливость. И ухватить для себя немного счастья.
      - Ты очень добр. Только мои радости уже позади... Но если добрый рождественский святой принесет мне подарки, я с радостью заберу их - для тебя.
      - Договорились! Я буду ждать. А если мне удастся дотянуться до радуги, я сниму её, чтобы подарить тебе...
      Сандра поднялась и поцеловала Берта в щеку, покрытую колкой щетиной.
      - Пора бриться, колючка. Ты же не какой-то там бесхозный холостяк. Кажется, мне придется заняться твоим имиджем. - Сандра окинула Берта с ног до головы насмешливым взглядом. - Путешествующему миллионеру подобает выглядеть солиднее.
      - Отличные джинсы, и совсем почти без мазутных пятен... Конечно, пару раз я в них возился с мотором... И не переоделся к ужину... Позор - я опустился. И знаешь, это из-за самолета. Когда человек пользуется личным "Гольфстримом", ему совсем не обязательно часто менять костюмы. Ведь там даже нет хорошенькой стюардессы...
      Сандра улыбнулась:
      - Мы уже пытаемся смеяться. Это хороший знак... Но мне бы хотелось, чтобы хозяин "Стеферсон Уэлси компани" выглядел безукоризненно.
      - А у меня непростая женушка. - Присвистнул Берт, глядя на Сандру прищуренными глазами. - А знаешь, что хотелось бы хозяину этой самой компании? Будь добра, детка, верни назад свои волосы.
      ...Утром Сандре, устроившейся в уютной спальне для гостей, горничная доложила, что её ожидают в гостиной мадам Лурье и господин Карменсини.
      - Я назначала им встречу? - Удивилась Сандра.
      - Модистку и парикмахера распорядился пригласить для вас хозяин. Это лучшие специалисты на побережье.
      - А где сам господин Уэлси?
      - Сеньор покинул остров в восемь утра. Просил не будить вас. Сейчас он, наверно, уже летит над океаном.
      Глава 14
      Клер полулежала в гримерном кресле, пытаясь сосредоточиться на тексте роли. Но из головы не выходила история с Моной. Никто из прислуги не видел, куда делась странная гостья. Обыскали подвалы и чердаки, но кроме брошенной в спальне одежды, никаких следов беглянки не обнаружили. Клер с недоумением посмотрела на доставленные горничной улики - разорванное платье и белье, накануне подаренные бродяжке, выглядевшие так, будто её насиловали садисты.
      - Что ты на это скажешь, дорогой? - Спросила Клер мужа, кивнув на истерзанные тряпки.
      - По-видимому, она не очень любит тебя, моя радость. Расправилась с подарками так усердно, будто имела дело со злейшим врагом. Не так уж плохо, что она сбежала. Жить под одной крышей с сумасшедшей, способной сделать с тобой такое (Дастин концом туфли поддел клочки трусиков) - небезопасно.
      - Кто же собирался с ней жить? У нас не психушка. Черт побери! Изгадить такое беспроигрышное дело - ведь все уже было на мази! Сегодня я пригласила бы Берта Уэлси сюда и, надеюсь, нам удалось бы уладить дело без лишнего шума и с хорошим наваром.
      Клер немедля предупредила Ричарда о пропаже наркоманки и нацелила его на активный поиск. Пока она никак не могла понять, что означал газетный трюк с сообщением о возвращении Моны в лоно семьи. То ли Берт под видом Моны заполучил себе свеженькую девочку, то ли доставленная Ричардом бродяжка была совсем другой женщиной.
      ...Отражение в огромном, ярко освещенном зеркале не радовало Клер светлый парик в мелких наивных кудряшках и грим добропорядочной буржуазки выглядели смехотворно. На лице гримерши так же не было заметно восторга по поводу проделанной работы.
      - Что ты тут налепила, дорогая? Моя Катрин - жена известного профессора, а не шлюха! К черту ресницы и эти "завлекалочки" на лбу. - Клер в сердцах сорвала парик. - Найди вчерашний, он выглядит куда пристойней.
      Смирив взрыв ярости, Клер опустила глаза на листок с текстом. - "Мое сердце не выдержит разлуки и жизнь иссякнет, как ручей в мертвой пустыне. Но я не могу поступить иначе - я вычеркну тебя из моей судьбы, Фернандо!" прочла она и прошипела. - Вычеркну тебя на х... из моей судьбы, гребаный Фернандо! Вислозадый гомик!
      Ремарка указывала: "Катрин плачет". Она бы с наслаждением выцарапала глаза своему партнеру - лирическому герою с маслянистыми коровьими глазами.
      Увы, настоящих мужиков на "фабрике грез" осталось не много. Даже самые плохонькие, как Антонио Бандерос, который, по собственному признанию, в 15 лет так и не смог трахнуть затащившую его в постель одноклассницу, лезут в секс-символы. Или Том Круз - метр с кепкой, и попер из закомплексованного дубоватого придурка прямо в первые ряды. И то, с помощью Нэнси - школьной подружки, опекающей его интимную жизнь с восьмого класса и по сей день. Клер было доподлинно известно, чего стоят на самом деле те, кто претендует ни мало ни много на титул секс-символа Америки. Но ведь другого пути нет либо ты голубой, либо супер-бабник. Тут не мелочатся. А такие самородки сексуального дарования, как Дастин - ласковые кобельки с мальчишеским взглядом, заткнут за пояс любого из голливудских экранных злодеев, а крепкие, славные парни вроде Берта Уэлси - всю жизнь мурыжатся с убогими кретинками. У них, видите ли, нравственные обязательства!
      Клер прекрасно понимала, какую внутреннюю силу проявил Берт, не поддавшись её чарам. Она-то знала, чего это стоило здоровому двадцатипятилетнему крепышу, постоянно находящемуся "на взводе".
      При виде доставленной Ричардом Моны Клер испытала злорадство, смешанное с досадой - он предпочел ей эту омерзительную девку! Провонявшая наркоманка была той самой Барроу, что уже восемь лет морочила голову Берту! "Так ему и надо, мерзавцу - нашел сокровище, дубина!" - Кипела она от злости, забыв про текст лирического диалога.
      Когда в телефонной трубке раздался мужской голос, Клер не узнала его. И даже услышав имя Берта Уэлси, не могла поверить, что не ослышалась.
      - Клер, я разыскал тебя в связи с чрезвычайно важным делом. Не возражаешь поужинать в "Марат-Саде"? Я уже заказал отдельный кабинет с видом на океан.
      - Похоже, ты собираешься меня отравить. Или утопить. Предупреждаю, плаваю я отлично. И после девяти ничего не ем.
      - У меня совсем другие планы. - Многозначительно сказал Берт, подпустив интимную интонацию.
      - Догадываюсь. Решил, наконец, поделиться наследством. Совесть заела, сынок. - Клер выразительно глянула на гримершу, с интересом прислушивающуюся к разговору, и та неохотно покинула комнату.
      - Клер, ты же вовсе не так вульгарна, как ты стараешься продемонстрировать мне. Твоя подлинная душа в твоих ролях. И она величественная...
      - Господи... Ты что, начитался статей Мориса?
      - Да, ему здорово удалось запудрить тебе мозги, дорогая.
      - Это уже интересно. А что ты заказал на ужин? Икру? Замечательно. Я одену платье на два размера больше, чтобы не отказать себе в удовольствии расколоть тебя на фантастический счет.
      ... - Надеюсь, из ведерка торчит "Дом Периньона"? - Войдя в отдельный кабинет, где ждал её Берт, Клер эффектно замерла у синей шелковой портьеры, оттенявшей её снежно-белый туалет. Костюм из атласного трикотажа с глубоким декольте и смелой драпировкой на бедрах идеально обрисовывали её фигуру. В ушах и на шее Клер блестели бриллианты.
      Берт поднялся, чтобы поцеловать руку даме и усадить её в кресло за столом, накрытом на двоих.
      - Чудесно выглядишь. Еще лучше, чем на экране. Признайся, ты знаешь какое-то магическое слово? - Карие глаза Берта ласкали Клер бархатным взглядом.
      - Любовь! Это поистине волшебное слово...
      - Мы так хорошо понимаем друг друга, Клер. Я рад, что этот вечер ты подарила мне.
      - Здесь совсем не плохо. А я была уверена, что "Марат-Сад" - место для дам полусвета. Проходя через зал, я заметила две-три скандальные парочки.