Больная поднялась на локтях и открыла глаза:
      - Лицо? - Ее левый глаз, наполовину скрытый бинтами, сверкнул синим огоньком. - Вы сказали, лицо? Вспомнила! - Она цепко схватила Салливена за руки. - Вспомнила! Я позвала вас... Хотела сказать... Господи! Я - Мона Барроу!
      Утром следующего дня у стола в операционной стояли сразу двое. Сам шеф счел необходимым принять участие в работе совместно с доктором Вальехо. Накануне они внимательно посмотрели кассеты с фильмами Моны, подолгу изучая стоп-кадры. На основании введенных в компьютер данных был получен объемный портрет, представляющий любые ракурсы лица женщины.
      Когда пациентка уснула, погрузившись в бездны наркоза, и бригада анестезиологов дала "добро", профессор Салливен скомандовал: "Начали! Да поможет нам Дева Мария!"
      Оба хирурга одновременно взглянули на экран компьютера, с которого на них смотрела очаровательная молодая женщина с синими глазами и копной разметанных ветром русых волос.
      Все ньюйоркцы без устали твердили о необычайной жаре. Середина лета не лучшее время для жителей колоссального мегаполиса. Но Берт не замечал ничего вокруг. Из окна кабинета директора "Стеферсон Уэлси компани" был виден лес небоскребов Манхеттена. Днем они казались мощными сталагмитами, устремленными, вопреки законам притяжения, в небо. Вечерами и ночью Берту казалось, что он парит в мириадах огненных искр, заполняющих безмолвную бездну. Перемен погоды он вообще не чувствовал, потеряв ориентацию в пространстве и времени. Мир Берта Уэлси вот уже целый месяц ограничивался стенами кабинета и бесконечными отчетами о делах компании, в которые он вгрызался усилием воли.
      Заместитель Дика Уэлси делал все возможное, чтобы помочь новому шефу. Но часто Берту хотелось бежать подальше от этого шикарного кабинета и проблем, в которых он разбирался не лучше собственной секретарши.
      Когда капитан Лухас из Валенсии попросил его приехать, Берт обрадовался. Он горячо благодарил капитана и судьбу, и лишь опустив трубку, понял, что радуется необходимости оторваться от дел, а не возможности вновь обрести Мону.
      Он довольно просто смирился с мыслью о потере жены и мысленно установил себе срок: с начала следующего года он официально признает себя вдовцом. Восемь месяцев - достаточный срок, чтобы понять: не возвращается тот, кто не может или не хочет вернуться.
      Время, прошедшее после турнира в Барселоне, оказалось настолько напряженным, что у Берта не оставалось сил даже для личных эмоций. Пропажа жены, лечение в клинике, смерть отца, лавина обрушившихся проблем, связанных с руководством компанией, мешали ему задумываться над собственной жизнью.
      Как никогда Берт чувствовал себя одиноким и злым. Он не собирался прощать Клер и не верил, что Мона мертва.
      - Мы обнаружили в одной из частных клиник женщину, подходящую по описанию на миссис Барроу. - Сказал капитан. - Она была сильно изувечена и не помнила ничего, что с ней произошло. За пределами досягаемости памяти больной оставалось и все её прошлое.
      - Откуда же вы взяли, что эта женщина - моя жена?
      - Из её собственных утверждений. Уже два месяца она находится на излечении в клинике "Тесса" и называет себя Моной Барроу.
      - Благодарю вас, капитан. Завтра же вылетаю.
      Профессор Салливен волновался. Хотя невропатолог, курирующий больную, находил в состоянии её психики заметные улучшения, у профессора было достаточно оснований предполагать. что визит мистера Уэлси окажется напрасным. Действительно, силы и память постепенно возвращались к молодой женщине. Она уже могла самостоятельно совершать прогулки по парку, но старалась держаться подальше от других пациентов. В "Тессе" действовал раз и навсегда установленный порядок: инкогнито пациентов поддерживалось неукоснительно, а общение между ними деликатно пресекалось.
      Миссис Барроу аккуратно соблюдала все предписания докторов, ничего не требовала и терпеливо сносила физические и душевные муки, связанные с сеансами психотерапии. На этих сеансах невропатологу удавалось раз за разом все глубже внедряться в память пациентки, выуживая из неё отдельную информацию о прошлой жизни. Она охотно, но очень немногословно рассказала о победах своего мужа и его многочисленных травмах, а также о том, что часто бывала несправедлива по отношению к Берту, его друзьям и профессии. От помощи гипноза в восстановлении отдельных моментов её прошлого Мона категорически отказалась.
      - Я помню все, что хотела бы вспомнить. Согласитесь, доктор, вы бы и сами не отказались вымарать кое-что из своей памяти. Как и любой другой человек. Будем считать, что мне повезло. - Сказала она.
      Когда миссис Барроу сообщили, что её муж отрекся от гоночного спорта ради сохранения её душевного спокойствия, она очень погрустнела. "Берт очень хороший муж. Любая может позавидовать мне", - заметила она и промолчала целый день.
      Салливен не помнил, чтобы судьба какого-то пациента вызывала такой интерес о персонала клиники. За состоянием больной из палаты № 9 следили не менее внимательно, чем за развитием сюжета популярного телесериала.
      Посмотрев ещё раз на кассету с первым фильмом Моны Барроу "Молчание", Фернандес решил, что психика молодой женщины была не совсем в порядке уже в те времена - девять лет назад. Зато её лицо он теперь мог бы узнать из тысячи хорошеньких женщин.
      И вот наступил день, которого обычно с трепетом ожидают все пациенты, сделавшие лицевую пластику. Заботясь о своей внешности, они совсем не думают о том, что снятие повязки - ответственный экзамен для хирурга.
      Конечно, то, что скрывали бинты, было известно Салливену и Вальехо, как свои пять пальцев. Нижняя часть лица была делом рук Вальехо, носом и глазом занимался профессор. А процессы приживления, рубцевания, стягивания они наблюдали этап за этапом, внося необходимые коррективы.
      Теперь полностью завершенное лицо должно было быть представлено его владелице в соответствующем оформлении - парикмахер клиники покрасил волосы пациентки и даже ухитрился прикрыть верхними прядями участок, выстриженный над ухом.
      Кроме Амелии Гарсиа и доктора Вальехо в кабинете Салливена никого не было. Вопреки всем правилам, они решили, что встреча с собственным лицом должна произойти в уже привычной пациентке обстановке. С внутренней стороны дверцы стенного шкафа имелось большое зеркало, перед которым обычно шеф клиники облачался в свою докторскую форму - бледно-зеленый костюм с эмблемой "Тессы" на верхнем кармашке и пластиковой карточкой с его именем на трех языках.
      По просьбе шефа Амелия приобрела в универсаме шерстяное платье соответствующее размерам пациентки и специфике ситуации. Белый гипюровый воротничок и манжеты украшали строгое синее джерси. Но когда профессор собственноручно освободил лицо миссис Барроу от повязок, все трое не могли не признать, что женщина выглядит очень мило.
      Амелия протянула ей набор косметики, приобретенный вместе с платьем, и открыла дверцу шкафа, представив большое зеркало.
      - Пожалуйста, миссис Барроу, взгляните на себя и сделайте макияж сами, как вы привыкли.
      - Погодите, дорогая. - Остановил пациентку профессор. - Вы не должны пугаться следов, оставленных операцией. Они исчезнут, но кое-что останется - белые ниточки шрамов возле виска и на скуле, которые легко скрыть гримом. А кроме того, ваше левое ухо. Увы, - ушная раковина - очень сложное архитектурное сооружение. Мы могли восстановить его лишь в общих чертах. Но когда отрастут волосы, проблем не будет.
      - В общем-то вы должны знать, Мона, что мы с профессором Салливеном считаем свою работу удачной. Вы должны помнить, что перед нами стояла чрезвычайно сложная задача. Мы не совершенствовали, мы, по существу, строили заново. Собирали из кусочков чудесное творение, подвергшееся разрушению. - Перекрыв путь пациентки к зеркалу, Вальехо закончил свою длинную речь. Но она не проявляла нетерпения и, похоже, даже пыталась оттянуть это мгновение.
      В полной тишине миссис Барроу сделала несколько шагов и застыла, приглядываясь к изображению. Затем кончиками пальцев пробежала по лицу, ойкнула и закрыла его ладонями.
      - Что? Вас что-то напугало? - Профессор осторожно усадил женщину в кресло. - Не волнуйтесь, прошу вас. Время в данном случае работает на вашу красоту и с каждым днем вы будете встречать в зеркале молодеющее и хорошеющее лицо.
      - Нет, нет, спасибо... - Пациентка поднялась и горячо сжала руку Салливена. - Благодарю вас, профессор, и вас, доктор. Я очень, очень довольна. И непременно оплачу всю работу...
      - Не стоит беспокоиться. Завтра прибудет ваш муж и мы решим все финансовые проблемы с ним. Вы уже, конечно, знаете из газет, что за время своего пребывания в "Тессе" сказочно разбогатели. Ваш тесть скончался, оставив сыну все свое состояние. А оно принадлежит к числу самых крупных в Америке.
      Женщина, казалось, не слышала слов профессора.
      - Завтра?! Он будет здесь уже завтра? - Глаза пациентки округлились от страха. Профессор отметил, что цвет платья в данном случае пошел ей на пользу. Радужка приобрела оттенок синевы, свойственный перьям диких голубей.
      - Мистер Уэлси прибудет после обеда. Постарайтесь выспаться и потренироваться в подборе необходимой косметики. Трудно представить радость человека, нашедшего потерянную жену через целых три месяца! - Профессор изобразил радостное удивление, всплеснув руками. Он никогда не был женат и не мог на самом деле вообразить ничего подобного.
      Лухас, со своей стороны, готовил американца к предстоящей встрече, в то время как его автомобиль несся по пустынной лесной дороге.
      - Местечко здесь тихое. "Тесса" - частная клиника для богатых клиентов, специализирующая на всех видах телесного совершенства... Во всяком случае они обещают совершенство своим пациентам и мне кажется, никто ещё не имел к профессору Салливену особых претензий.
      - Странно, почему Мону подбросили именно сюда?
      - Если вас заинтересует, мы можем провести расследование. Хотя зацепок совсем немного - прозвище какого-то нищего старика, который, очевидно, где-то нашел и пытался спасти вашу жену, исчезнувшую в Барселоне. Что произошло с ней за две недели между уходом из гостиницы в Барселоне и появлением у подъезда "Тессы" неизвестно. Очевидно, что-то весьма неприятное, поскольку память миссис Барроу отказывается восстановить этот отрезок времени.
      - Хм... У моей жены давно были проблемы с психикой.
      - Знаю, знаю, уважаемый мистер Уэлси. Я уже так много знаю про Мону Барроу, что мог бы написать её биографию. А к вам я отношусь с большим восхищением. Жаль, что бросили гонки.
      - Всему когда-то приходит конец... И что-то всегда начинается. Я стал дельцом, богачом... Это, оказывается, не сладко. Не стремитесь разбогатеть, капитан, - прогадаете.
      Берт нервничал. Он боялся сцен, которые в последнее время их супружества сопровождали чуть ли не все его встречи с женой. Боялся своей жалости к ней, смешанной с отвращением. "А вдруг это жуткое испытание послано нам для того, чтобы все переосмыслить и начать заново?" - Думал он, и эта мысль тоже волновала, но по-другому, как та Мона, которая появилась на его пути в Монако.
      Он плохо соображал, что ему говорили врачи, сосредоточившись на двери, в которой должна была появиться Мона.
      Профессор Салливен подумал, что не зря полгода назад провел полную реконструкцию собственного кабинета. Его апартаменты, выдержанные в стиле английского салона времен Шерлока Холмса, стали основной сценой в разыгравшемся спектакле. Он заметил, как с утра шушукался персонал клиники, поджидая прибытия знаменитого гонщика. Желающих взглянуть краешком глаза на встречу супругов было столько, что профессор мог бы продавать билеты. Особенно любопытствовали его пациенты, умолявшие разрешить им "подсмотреть" душещипательную сцену за любые деньги.
      Слухи о необычном событии просочились за пределы клиники, с утра у ворот дежурили репортеры. Профессор усилил охрану территории и ограничил зрительскую аудиторию Вальехо и Лухасом. Ему совершенно не нужны были лишние свидетели.
      Чем меньше времени оставалось до встречи Уэлси с женой, тем сильнее были сомнения Салливена. Сопоставив заново факты и многочисленные мелкие детали, профессор пришел к неутешительному выводу: он превратил в Мону Барроу совсем другую женщину.
      Незаметно сунув под язык сердечную таблетку, Салливен призвал гостей к спокойствию и попросил Амелию привести в его кабинет миссис Барроу. Уэлси, Вальехо и Лухас застыли, выжидающе глядя на дверь.
      "Идет, идет!" - Зашептали в коридоре, Амелия распахнула дверь, пропуская вперед пациентку. Та на секунду задержалась, обводя глазами комнату и с Криком "Берт!" бросилась на шею мужу. Они долго стояли обнявшись. Лухасу было видно лицо женщины, по которому текли слезы. А доктор Вальехо мог полюбоваться каменной физиономией гонщика.
      Затем супруги долго смотрели друг другу в глаза. Мона коснулась щеки рукой:
      - Это все потом будет не так заметно. Как шрамы на твоей скуле, появившиеся после той аварии в Венгрии. Помнишь, в Гриндельвальде?
      - Конечно, дорогая. Пустяки. Ты выглядишь просто чудесно. - Уэлси повернулся к профессору:
      - Нельзя ли нам побыть наедине?
      - О, конечно, простите, я как-то не подумал! Мы все так взволнованы вашей встречей! - Засуетился Салливен, выпроваживая Лухаса и Вальехо.
      Поджидавшим результатов опознания Амелии и невропатологу предстали изумленные лица шефа и доктора Вальехо.
      - Что, признал? - Амелия уже держала наготове руку, собираясь осенить себя крестным знамением.
      - Вроде. - Пожал плечами Вальехо.
      - Она не собирается биться в истерике?
      - Нет, доктор. Ваша помощь, к счастью, не понадобилась. Мона в полном порядке. - Успокоил коллегу Вальехо.
      - Слава Деве Марии и святой Амелии! - Медсестра перекрестилась. - Ведь это в её праздник я нашла на пороге бедняжку.
      - Вы можете быть свободны, друзья. мы с капитаном постараемся довести дело до конца. Всем спасибо. - Сказал профессор деревянным голосом. Надеюсь, ничьи старания не останутся незамеченными - мистер Уэлси Стеферсон буквально остолбенел от счастья.
      ...Нахмурив брови Берт смотрел на молодую женщину. Она могла бы сойти за сестру Моны. Но то, что это была подделка, не вызывало сомнений. Лицо могло измениться как угодно, но Берта никогда не обманули бы эти глаза, руки, голос. Бесспорно, кто-то пытался ввести его в заблуждение. Молодой миллионер - хорошая добыча для авантюристки. Но на что она рассчитывала? На его сотрясение мозга, прошедшее без последствий через неделю после аварии? Или все они в заговоре - профессор и Лухас, надеясь соблюсти лишь видимую формальность и "продать" ему подделку, имитирующую облик жены. Берт усмехнулся: какая бы игра не велась за его спиной, эта женщина ему не нужна.
      - Что вам от меня надо? - Спросил он, сурово глядя в её припухшее от операций, старательно накрашенное лицо.
      - Умоляю, тише. Я объясню все потом. Только забери меня отсюда скорее! И никому ни слова - прошу тебя, Берт!
      Женщина упала на колени и зарыдала, уткнувшись в подлокотник кресла. Через платье проступали худенькие лопатки, спина вздрагивала от плача. Берт попытался вызвать в себе жалость, но он не любил лжецов.
      - Встаньте и объясните хоть что-то. - Он помог женщине подняться и усадил её на диван. Она попыталась заговорить, но слова застревали в её горле, а из глаз, серых чужих глаз катились тяжелые слезы. Берт заметил плешь над левым ухом и само ухо, словно вылепленное неумелым подмастерьем. "Очевидно, бедолаге пришлось нелегко. - Подумал он. - Но уж я тут совершенно ни при чем".
      - Успокойтесь и говорите правду, иначе я позову шефа - пусть он объяснит все как следует.
      - Нет, умоляю! - Всхлипнула женщина. - Помоги мне! Я - Сандра Керри. Когда-то ты называл меня Феей, там, в швейцарском санатории, а потом пытался носить на руках... Помнишь, как мы ехали на стареньком "рено"?
      - Но где твое кресло, Фея?
      - Не знаю. Я очень многого не знаю. У меня плохо с головой. Ты должен помочь мне, Берт. Я чудом осталась жива и второй раз мне вряд ли удастся спастись. Умоляю...
      Берт в недоумении смотрел на женщину, назвавшуюся Сандрой, пытаясь понять, кто и зачем старается ввести его в заблуждение.
      В дверь постучали.
      - Может быть, ты узнаешь это? - Приподняв платье, она показала на свои колени с тонкими ниточками старых шрамов.
      - Войдите! - Громко сказал Берт. - Мы уже успели поцеловаться. Вы отлично поработали, профессор. - Сжав руку Сандры, он притянул "жену" к себе и обнял, поглаживая волосы. Салливен с облегчением выдохнул воздух.
      Способность мгновенно принимать решения, выработанная скоростной трассой, сработала и на этот раз. Берт понял, что не может оттолкнуть молящую о помощи женщину.
      - Как я должен оформить свою благодарность? Ваши условия, профессор, я не намерен скупиться. Мне бы хотелось поскорее разделаться со всеми формальностями и забрать жену. Ей пора в домашнюю обстановку.
      - Не так быстро, мистер Уэлси. - Осадил Берта Лухас. - Вы должны подписать протокол расследования по поводу неизвестной дамы, попавшей в "Тессу" и оставить письменное заявление, что опознали в ней свою жену.
      - Давайте живее сюда бумаги. И ваш чек, сеньор Салливен. Я очень вам благодарен. Поработали чудесно. Мона помолодела на десять лет. - Он подмигнул застывшей в оцепенении Сандре. - Мы начнем новую жизнь, верно, малышка?
      - Берт, мы поедем домой?
      - Непременно, сегодня же. Ты будешь ночевать в своей постельке. А по дороге я все объясню тебе подробно. За это время кое-что произошло. Монотонно бубнил Берт, подписывая бумаги, в смысл которых никак не мог вникнуть.
      В заключении он выписал чек на имя Салливена, значительно превышавший названную тем сумму.
      - Это на то, чтобы ваша клиника время от времени могла позволить себе подобрать на улице нищего пациента. Ведь вы проявили доброту и великодушие, шеф. Хотелось бы, чтобы все принимавшие участие в спасении моей жены получили вознаграждение.
      Если можно, ещё одна просьба, профессор, - будьте так добры не разглашать случившееся здесь. Мне понадобиться пара недель, чтобы провести расследование. Не хотелось бы насторожить преступника - ведь мою жену, по всей видимости, пытались убить. Рад, что вы поняли меня, господа. Еще раз благодарен всем. Надеюсь, я могу вызвать такси?
      - Вы можете добраться до города вместе со мной. - Лухас улыбнулся счастливым супругам. - буду рад содействовать в таком приятном деле. Нам, полицейским, редко удается устраивать свадьбы. А у вас впереди, похоже, второй медовый месяц.
      - Очень благодарен вам, капитан. Я постараюсь быть вам полезным. Не могли бы вы оказать ещё одну услугу? Думаю, в этом парке имеется запасной выход? Не хотелось бы попадать в пчелиный улей разгоряченных репортеров.
      - Пойдемте. Все ходы и выходы здесь известны мне как вам - трасса Барселоны. Миссис Барроу будет собирать вещи?
      - Не буду. Это все, что я имею. - Она развела руками. - И документов, кстати, у меня тоже нет.
      - Я уже отдал вашему супругу выписку из протокола расследования. Вас признал муж и мы это зафиксировали законным образом. Основные протокольные церемонии вас ожидают на родине. - Объяснил Лухас.
      Распрощавшись с профессором и доктором Вальехо, супруги Уэлси покинули кабинет Грэма Салливена в сопровождении капитана.
      - Счастливого пути, господа. - Сказал Вальехо сладким голосом в спину удалявшимся супругам и значительно посмотрел на шефа. Ни слова не говоря, они заперлись в кабинете.
      - По-моему, стоит выпить. - Профессор достал из спрятанного в книжных стеллажах бара бутылку и рюмки. - Необычный денек.
      Сразу же после операции обменявшись с доктором Вальехо впечатлениями, он начал серьезно сомневаться в своей правоте. Иное строение лицевых костей, немного другие пропорции, форма скул, челюсти - то, что может почувствовать лишь хирург, работающий с живым "материалом".
      - Мне показалось, у нас что-то не сходилось во время работы. А стоматологи намучились с губами. У этой женщины, очевидно, иной прикус и угол развода челюсти... А может, так показалось...
      - Наверно. Мне тоже показалось, что надбровные дуги иной формы, а носовой хрящ несколько тяжеловат.
      Тогда они умолчали об этом и с трепетом ждали встречи своей пациентки с мужем. В конце концов, она сама назвала себя Моной, а невропатолог подтвердил её психическую вменяемость. Разыгравшаяся сцена "узнавания" потрясла обоих врачей.
      Выпив рюмку коньяка, профессор прямо посмотрел на Вальехо:
      - И что ты обо всем этом думаешь, коллега? - Он впервые обратился к своему заместителю на "ты" и Вальехо это понравилось, как и благополучное разрешение сомнительной истории и тепло коньяка, разлившееся внутри.
      - Думаю? Я думаю, что в Голливуде сидят чертовски умелые и хитрые ребята, мастера пускать пыль в глаза... Вот откуда, дорогой, берутся все их красотки. Надо просто хорошо поставить свет и схватить нужный ракурс. Наш компьютер, воссоздавший лицо Барроу, имел дело с иллюзией, а не с реальностью. Вот мы с тобой и запутались в несоответствиях.
      - Выходит, нас ввели в заблуждение гримеры, осветители и операторы "фабрики грез"?
      - Именно. И лучшее тому доказательство - выписанный супругом счет. Насколько мне известно, обманутые мужья редко бывают столь щедрыми.
      - А я, к тому же, намерен помочь этому малому разобраться в ситуации. Здесь все далеко не так просто, а он просил нас пару недель сохранить тайну. Пойду объявлю персоналу, что американец увез свою соотечественницу, в которой не признал жену. Что поделаешь, многим женщинам хотелось бы иметь внешность кинозвезды. Особенно, таким шизанутым, как наша бывшая пациентка.
      Глава 12
      - Так что же все-таки случилось, детка? - Спросил Берт, закрыв за собой дверь номера маленькой гостиницы в районе Даунтауна, дававшей приют любовным парочкам. Он твердо решил скрыть возвращение "супруги". Сенсационное происшествие могло повлечь за собой шумный скандал, если откроется фальсификация. Кроме того, Сандра настояла на том, что ей необходимо вернуться в Лос-Анджелес и умоляла сохранить это в тайне.
      - Мне понадобится совсем немного времени. Совсем немного. - Твердила она с неожиданным упорством. - Только не мешай мне, прошу, не мешай!
      Больше за весь перелет в Лос-Анджелес Берту не удалось вытянуть из неё ни слова. Сандра молчала с такой напряженной сосредоточенностью, будто решала в уме сложнейшие математические задачи.
      - Я думала все это время в клинике, думала во время перелета в Штаты... Голова разламывается, а туман не рассеивается. Хотя мне удалось вспомнить достаточно, чтобы принять решение. - Сандра подняла на Берта строгие глаза. - Ты выручил меня, не уличив в обмане перед врачами и полицией. Я должна была попасть в Америку неузнанной и мне необходимо ещё несколько дней...
      Думаю, дня через три-четыре ситуация разрешится. Только ещё одна просьба - мне понадобится немного денег, чтобы приобрести кое-что из вещей и расплатиться за номер.
      Берт протянул Сандре бумажник:
      - Возьми, сколько надо.
      - Спасибо. Я возмещу все расходы. Хотя, конечно, я перед тобой в неоплатном долгу. Если бы ты знал, Берт, как много ты для меня сделал! Сизые, цвета грозового неба глаза смотрели на него с такой преданностью, что сердце Берта дрогнуло. Давно, очень давно, Мона не дарила его таким взглядом.
      - Рад был помочь тебе, детка.
      - Спасибо. Возможно, мы больше не увидимся. Тебе лучше держаться подальше от меня, пока... Пока все не закончится. Прощай. - Сандра протянула Берту руку, но вместо того, чтобы пожать её, Берт удобно расположился в кресле. - Так не пойдет, детка. Я не привык играть втемную. Меня использовали, заставили разыграть непонятную роль, а теперь - "Гуд бай, дружище!"
      Берт нажал на кнопку. Появилась заспанная горничная с фальшивой улыбкой на отекшем лице.
      - Господам что-то угодно.
      - Угодно позавтракать. Что там у вас из деликатесов? Ну, чтобы не пришлось промывать желудок после отравления. Чизбургеры? Тащи, только побольше. И ещё хрустящий картофель, попкорн, "Пепси"... И будь добра, крошка, устрой хороший кофе. Этого достаточно? - Берт протянул пятьдесят долларов.
      - Я живо управлюсь. - Пообещала довольная негритянка.
      Берт озабоченно присмотрелся к Сандре:
      - По-моему, тебе надо отдохнуть. А все разговоры потом, хотя я умираю от желания узнать, кому обязан счастьем обзавестись такой миленькой супругой... Если честно, у тебя измученный вид.
      - Пойду приму душ и хорошенько подумаю ещё раз. Это здорово, что согласился меня выслушать. Уж очень тяжело держать все в себе. - Она закрылась в пластиковой кабинке в углу номера и сквозь шум воды Берт услышал:
      - Совсем не просто признаться в том, что тебя хотели убить.
      - Завершай купанье и расскажи все по порядку. Я умираю от любопытства. - Крикнул Берт, на самом деле озадаченный случившимся. Когда эта худенькая девочка, так потрясающе похожая на Мону, протопала в душ на своих ещё совсем недавно неподвижных ногах, он потряс головой, отгоняя наваждение. Все было очень похоже на сон или болезненный бред после черепной травмы.
      Сандра вернулась, закутавшись в полотенце.
      - Извини, у меня не во что переодеться, а платье далеко не свежее. Я сразу залезу под одеяло и буду говорить, пока не усну... Потом высплюсь... А завтра - убью их - Она сняла с мокрых волос полотенце.
      - Смешно... Ты и впрямь - вылитая Мона. Только волосы тебе зря покрасили. были такие славные, детские русые кудряшки... Удивительная память для мужчины. Обычно меня в упор не замечали представители сильного пола.
      - Но это же совсем другое дело! Все, что касается внешности моей жены - священно. Но кого ты собираешься пристукнуть?
      Сандра вздохнула:
      - Кажется, лучше начать все по порядку. Иначе ты ничего не поймешь... Первые дни в клинике прошли в каком-то полусне. Я почти ничего не могла вспомнить о себе, только имена и лица тех людей, что ухаживали за мной после того, как я пришла в сознание. Они и подбросили меня к воротам клиники. Пожилого мужчину с длинными седыми патлами звали Каха, а свою жену он называл просто Старуха. Они испанцы, их лачуга, похожая на избушку туземцев, стоит, очевидно, где-то на берегу. Мне был слышен шум волн. И ещё я вспомнила запах трав - старуха варила снадобья, чтобы лечить мои раны. Они говорили по-испански, и я ничего не понимала, да и вообще проваливалась в сон или, возможно, теряла сознание... Было очень больно... - Сандра поморщилась, стараясь сосредоточиться. - Потом в клинике врачи стали допытываться, кто я, но мне абсолютно не за что было уцепиться. Я знала лишь, что я американка, вспомнила конфеты, которые любила, запахи духов...
      На одной из бесед профессор назвал имя Моны и показал ваши фотографии в журналах. У меня в голове словно вспыхнул прожектор, выхватывая из прошлого отдельные картины - гонки, тебя в гипсе и в вечернем костюме, женщину в ярко-красном платье с огромным вырезом на спине - тогда, на вечеринке после гонок в Бельгии и ещё раньше... Помнишь, меня унесли из ресторана, а рядом с тобой осталась здоровая, прекрасная женушка... И, кроме того... - Сандра смутилась. - Ты нравился мне, Берт. Наверно, я здорово завидовала твоей жене.
      Сознание сыграло со мной злую шутку - выдало желаемое за реальность... Я назвала Моной, а доктора и капитан с радостью ухватились за это!
      Мне надо было срочно делать операцию на изуродованном лице и требовался образец... Образцом стала Мона...
      Ужасное началось позже - я стала вспоминать прошлое... Однажды в парке мне попалась дама в инвалидном кресле и я физически почувствовала подлокотники и кнопочки у пальцев, которыми регулировала движение... Из мрака всплыло имя - Сандра! И тут же отказали ноги. Я сидела на скамейке, окаменев от ужаса, и даже не могла позвать на помощь находящуюся рядом санитарку... Минут пять или десять я чувствовала себя полностью оглушенной, а потом мысли заработали быстро-быстро. Я вспомнила сразу все и поняла, что вернув свое настоящее имя, попаду в руки моих преследователей. А если мне не удастся подняться со скамейки и пойти - я не смогу больше скрываться под именем Мона. Все было так просто, так очевидно... Я встала и пошла...
      Закрыв глаза, она откинулась на подушки и Берт испугался, что слишком упорствовал в своем допросе. В дверь постучали - негритянка вкатила скрипучую тележку с букетом запахов уличного гриль-бара. Жадно принюхавшись, Сандра подняла голову:
      - Ого, целое пиршество. Я, оказывается, страшно проголодалась.
      - Ну и хорошо, миссис! Аппетит - главное в жизни. Нет аппетита - и жизнь ни к чему... Моему брату удалили язву желудка... - Начала длинный рассказ горничная, но Берт категорически пресек ее:
      - Нам не терпится побыть наедине с завтраком, дорогуша.
      Разломав поджаренную курицу, он протянул половину Сандре и, постелив на одеяло салфетку, устроил на кровати поднос с тарелками.
      - Теперь, с полным ртом, мне, наверно, не удастся выглядеть убедительной. Но так даже лучше - не очень страшно...
      И вот я уже совсем была готова признаться профессору и полицейскому Лухасу в том, что перепутала свое прошлое. Я твердила свое настоящее имя, как крючком выуживая с его помощью из памяти все новые детали... Берт, ты не думаешь, что я сумасшедшая? Поклянись!
      Он поднял два пальца с зажатым картофельным чипсом:
      - Клянусь, что буду воспринимать все сказанное тобой как правду и только правду.
      - Ладно. У тебя просто нет другого выхода. Налей мне "Пепси" для храбрости и слушай. - Сандра положила на тарелку недоеденную ножку курицы и в упор посмотрела на Берта. Он застыл с полным ртом, сделав серьезное лицо.
      - В конце апреля, накануне моего дня рождения, мы поехали с Дастином в маленькое путешествие, выбрав чрезвычайно экзотическое место у берегов Испании. Маленький замок, нависший над морем, пустынный пляж... Остров Форментера, относящийся к Болеарам... Там было так тихо... Через два дня к нам прибыла Клер Ривз... Ты, наверно, видел её в фильмах. Клер давно дружила с Дастином и даже взяла в Лос-Анджелесе надо мной шефство. Я была польщена такой дружбой...