- Девочка, славная моя! Разве ты ещё не поняла, что во всех переплетениях наших судеб есть какой-то смысл? Дяде Йохиму удалось угадать его! Уж не знаю, что руководило его святым безумием, но он сделал великолепный подарок мне, сотворив тебя. И, главное, преподал дорогой урок... Я никогда не мог бы быть счастлив с Антонией. Мне нужна была именно ты - со всеми твоими дурацкими, милыми, изысканными потрохами! Весь я создавался по плану и меркам твоей души и лишь для тебя писал, думал, изобретал...
      Не могу объяснить, почему, но именно ради тебя я зачитывался опытами по селекции гороха, выявляющим механизм наследования... Да, да, не смейся, - из-за тебя я заразился этой наукой, стал одержим ею. А теперь упиваюсь работой, будто меня несет могучая волна! Понимаешь, волна - это ты!
      - Жанни, - Виктория гладила растрепанные длинные пряди Жан-Поля, а смотрела мимо, в неведомую, туманную даль. - Милый, я тоже чувствую это, но не могу выразить точно. Йохим совершил чудо, соединив нас. Мы непременно должны навестить "Каштаны" и сообщить ему это. Как ты смотришь насчет июня? Мне полагается неделя на "библиотечные разработки".
      - Ах, Тори, как бы я теперь не заглядывал в будущее - вижу сплошной июнь - все в цвету, в радости и в самом начале огромного, бесконечного лета...
      ...Жан-Поль уехал, обещая через месяц забрать Викторию к себе в университет, где также существовала потребность в социологах, а в муниципальном отделе регистрации браков с нетерпением ждали молодоженов. Уже оттуда, в статусе молодой семьи, они явятся к "сосватавшему" их дяде Йохиму. Но не прошло и половины намеченного срока, а планы рухнули: от Мейсона пришло известие о гибели доктора Динстлера с предупреждением для Виктории не являться на похороны. Наверняка, у него были на то веские основания.
      - Вот мы и промахнулись во времени, Тори. Серьезно промазали упустили возможность сказать человеку доброе слово, а как он его заслужил! - в голосе звонившего Жан-Поля клокотала обида. - Жди меня дома, девочка. После похорон я прямо к тебе.
      - Эй, милый! Шепни ему от меня... Мне посчастливилось полюбить доктора Динстлера. К тому же он был моим крестным. Я думаю, это что-то, да значит. Наверное - очень важное...
      ...Позвонив утром на остров, Тори узнала от Алисы, что Остин в больнице, а проводить Йохима в последний путь прибыли Антония и Жан-Поль.
      - Не мучь себя, девочка. Никто из нас уже ничего не сможет сделать для него. Йохим по-своему любил тебя и, конечно, порадовался бы за вас. Я знаю от Жан-Поля о вашем решении, поздравляю, детка... - Алиса помолчала, что-то соображая. - Послушай меня внимательно: когда Жан-Поль вернется, вам предстоит серьезный разговор. Нет, милая, не о вас - вы все уже сами решили. Скорее... о нас, стариках. У тебя доброе сердце, девочка, ты поймешь и простишь. И еще: что бы ни случилось, не сердись на Тони. Ей сейчас тяжелее всех.
      В мрачных раздумьях Виктория опустила трубку.
      Рассказ Жан-Поля произвел на неё странное впечатление - она будто бы слушала сказку и, в то же время, Виктории казалось, что обо всем этом она уже давно откуда-то знала. Но просто не могла вспомнить.
      - Бедная Тони, ей, наверно, совсем не просто. Подумай, ведь она не только произведение Динстлера, как я. Дочь, толкнувшая отца к самоубийству! Что же она должна была пережить до того момента, пока Артур не сознался в своем деянии...
      - Кто-то очень хитрый обвел нас вокруг пальца. Хотелось бы знать автора этого замысловатого сюжета... - Жан-Поль воинственно крутил в руках вилку, не притронувшись к еде. В сковороде стыла приготовленная к его приезду Викторией пицца.
      - Ты же сам сказал - судьба, случай, - напомнила Виктория, включая кофеварку.
      - Случай не прячет в автомобиле часовой механизм и не посылает наемных убийц... Хотя, в рисунках наших судеб вплетена и эта нить. Мазутно-вязкая краска зла. - Вторично столкнувшийся с чьей-то злой волей, Жан-Поль чувствовал неведомое доселе ожесточение.
      Виктории пришлось втянуть его в пространную дискуссию о непротивлении насилию, пока взъерошенный поборник справедливости не успокоился и даже не расправился с остатками остывшей пиццы.
      Встречаясь в маленькой квартире Виктории, они не очень мудрили с застольем. Ближайшее кафе снабжало трапезы всем необходимым - от картофельного салата и сосисок до разнообразных сладостей.
      - Больше всего на свете люблю охлажденные пирожки, растекшееся клубничное мороженое и рыжеволосых "невест Америки" в мужской рубахе на голое тело, - заявил Жан-Поль, завершая десерт.
      - А я - стройных брюнетов, имя Роланд и пирог с яблоками! - Это Чехов. У нас шестьдесят лет назад сняли прекрасный комедийный фильм "Свадьба". Я обязательно его перепишу, тебе очень понравится.
      - Не сомневаюсь. Практически мы любим одно и то же: себя друг к друге. И мы всегда знаем, чего хотим.
      - А хотим мы сейчас... - Виктория интонацией обозначила многоточие, уже зная, что Жан-Поль удивительно точно продолжает её мысль. - Ах, нет, милый. То есть, да. Во-первых, и как всегда. - Она позволила Жан-Полю снять с себя рубаху. - А, во-вторых, мы хотим...
      Жан-Поль обнял её и прижавшись губами к губам, так, чтобы говорить в унисон, промычал: "Мы хотим поддержать Антонию!"
      После похорон Динстлера Тони замкнулась себе. Она отсиживалась в своей комнате, каждый день собираясь покинуть Остров. Но бежать было некуда, от себя не уйдешь, от бессильной злобы, растерянности, страха. "Кто же я?" - думала она, разглядывая в зеркале ставшее незнакомым лицо. И пыталась угадать, как скоро Ванда Динстлер возьмет свое - неведомая кокетливая мещаночка, мать...
      Пигмалион ушел, завещав своей дочери поскорее избавиться от его дара, неспроста он оставил ей ту, детскую фотографию - нетронутый "оригинал". Он так и покинул этот мир - отвергнутый отец и неудачливый мастер, убежденный, что Тони проклинает дарованную ей красоту.
      Разве можно было примириться со всем этим, сочинив себе сразу иное будущее? Вначале она решила уйти из рекламного мира, поселиться в уютной глуши с сыном и каким-нибудь заурядным добряком-мужем, делающим ей по праздникам маленькие подарки, а в будни - бесконечных детей. Именно то, о чем блистательная А. Б. когда-то лицемерно мечтала: обывательское существование курносой, хозяйственной клуши.
      Но чем больше распаляла она свое воображение картинами мирного семейного будущего, тем сильнее вскипала злость. Очень скоро уготованная для себя судьба казалась ей не более привлекательной, чем собственные похороны. Но что же делать - возвращаться в Париж без верного Шнайдера прямиком в объятия Феликса?
      Артур исчез сразу после сцены на кладбище, оставив в порядке все бумаги Антонии и написав короткое заявление об отставке. Он даже не добавил ни слова для неё - ушел без следа...
      Видеть Картье Антонии совсем не хотелось, а кроме того - прятаться от страстного принца, новь возвращающегося к осени в Сорбонну. Бейлим несколько раз звонил на Остров, получая весьма категоричный ответ горничной: "Мадемуазель Браун подойти к телефону не может".
      Что делать с ним? Стать официальной любовницей восточного креза на глазах у всего Парижа? Устраивать тайные встречи, прячась от пронырливых журналистов и чувствуя, что с каждым разом все сильнее хочет удержать его? Нет, этот мальчик слишком серьезно задел её сердце, чтобы разыгрывать банальный флирт...
      Бежать! Подальше от своего прошлого, от всех тех, кто досаждал любовью или хищно выжидал провала. Но нет, она не позволит забыть её - она покинет поле боя под триумфальные фанфары!
      Антония воспряла духом, поставив перед собой головоломную задачу она решила покорить Америку, прошуметь, прогреметь, стать обожаемой "звездой" огромного континента. И как Золушке - в самый разгар бала - на гребне славы и популярности - исчезнуть навсегда с удовлетворением осуществившейся справедливости. Ее последняя победа будет посвящена Йохиму.
      Задача не простая, если учесть специфику американского "рынка", отсутствие Шнайдера и солидных деловых партнеров. "Ничего, Тони, год. Год ты не сможешь ни спать, ни есть спокойно. Ты станешь корыстной, пробивной, изворотливой. И ты будешь "возлюбленной Америки", как Мерилин Монро или легендарная Грета Гарбо. Ты покоришь эту страну, и она запомнит А. Б. навсегда", - подбадривала себя Антония, твердо решив преодолеть все препятствия.
      Дождавшись, когда Остин вернется домой из больницы с условием постоянного медицинского контроля и отсутствия стрессов, Тони доложила родителям о своем плане.
      - Через год я найду себе добропорядочного мужа и заберу Готтла. Обещаю вам - я буду примерной матерью семейства, Алисой и Вандой в одном лице. Но прежде я хочу сама, слышите, сама, стать Тони Браун... Мне надо успеть стать вашей настоящей дочерью - волевой, крепкой, целеустремленной и,,, я должна, как смогу, увековечить то, что дал мне Динстлер.
      - Ты очень повзрослела, дочка. И похорошела - твоей красоте идет воинственность. - Остин усадил её рядом. - "Старики" не станут мешать тебе, милая. Мы с Алисой "за". "Мисс Барби" умерла, да здравствует "мисс Америка"! - Остин поцеловал её. - О нас не беспокойся - мы крепко будем держать тылы.
      Он слегка кивнул в сторону сада, из которого раздавались веселые визги залезшего в фонтан Готтла. "Мадам Алиса! Готтлиб требует принести ему сюда сласти!" - взволнованно сообщила запыхавшаяся няня.
      ...Итак, А. Б. прибыла в Нью-Йорк. Контракты не слишком заманчивые, на них не всплывешь на гребень славы, но главное - это начать. Тони узнала, что такое настоящая черновая работа - тренировки, репетиции, бесконечные съемки. Ни минуты для себя, ни часа, чтобы поныть или расслабиться. До седьмого пота, сразу по трем контрактам - для рекламных щитов губной помады, для проспекта дамского белья крупной фирмы и даже съемки небольшого рекламного ролика, заказанного специально для американского телевидения Полем Карденом. "А. Б. в ресторане "Максим"". "Европейская мечта" в американской реальности". За две недели Антония сделал больше, чем заставляла себя делать в Париже в течение нескольких месяцев. Плевать на деньги - их почему-то платили гораздо меньше, чем умел получать Шнайдер. Но зато - мелькать, мелькать на экране, на придорожных щитах, на светящейся рекламе, покрывающей стены небоскребов... Ах, как она нравилась себе теперь, когда смотрела на все это со стороны, с позиции грядущей заурядности! "Ведь это - я! Я! - говорила она себе, наблюдая за прекрасной, чертовски обольстительной дивой, ужинающей при свечах в "Максиме" с элегантнейшим джентльменом. Как играют тени на скулах, что за чудный изгиб губ, а этот нос - бесконечная отрада для операторов: снимай хоть левой ногой, - выходит высший класс, словно очень старался.
      Антония сняла апартаменты в роскошном отеле, чрезмерно роскошном для человека, не желающего быть на виду. Но А. Б. должна была сверкать в самом центре. Она даже сделала то, что никогда не позволяла делать раньше окружила себя журналистами второсортных, но популярных изданий. Человек с фотоаппаратом и карточкой журналиста мог попасть к ней в любое время суток, не опасаясь быть спущенным с лестницы. Вернее с террасы пентхауза, опоясывающей номер Антонии.
      Прошел месяц, отведенный на завоевание Америки. А. Б. ярко мелькнула в океане американской рекламы и постепенно отошла на второй план, уступив место другим. Этих куколок явно кто-то раскручивал, подталкивая на авансцену и оставляя А. Б. незначительные роли в массовке.
      Поток жаждущих встретиться с А. Б., по тем или иным причинам, ослаб. Специальная дежурная, охраняющая вход в обитель "звезды", могла даже найти время на изучения справочников по сербохорватскому языку, которым успешно занималась. Телефоны, так надоедавшие всего неделю назад, досадно помалкивали. Тони наконец могла перевести дух, но не о таком отдыхе она мечтала! В коротком платьице, похожем то ли на теннисный костюм, то ли на комбинацию, А. Б. металась по своим опостылевшим апартаментам, не оправдавшим надежд и затрат, в то время, как элегантная женщина лет тридцати пяти без устали терзала видеомагнитофон, просматривая отснятые с участием Тони материалы.
      Жаклин Кастильо исполняла обязанности уполномоченной по делам А. Б., взяв на себя роль Артура. Изучив положение дел, она пришла к неутешительному выводу: произошло то, что и должно было произойти в данном случае. Европейскую "звезду" бесцеремонно оттеснили на второй, а то и на третий план. Причем, кампания носила не стихийный, а явно целенаправленный характер.
      - Антония, - подвела итоги Жаклин, - не скрою, что поднять вас на волну американского успеха я не в силах. Вы достаточно опытны в этих делах и хорошо знаете, что за каждой "звездочкой" стоит мощный "патрон", щедро оплачивающий механизм "восхождения на небосклон".
      - У меня достаточно средств, Жаклин, чтобы поднять себя собственными руками, - возразила Антония, понимая, к чему клонит Кастильо.
      - Увы, вы не дома, мисс Браун. Кроме денег необходимы связи. Связи, милая моя, решают в нашем мире все. Конечно, при наличии дарований. Но даже при всех ваших неоспоримых достоинств и усердии вас легко обскачет любая фигуранточка из "кордебалета", имеющая солидного покровителя... - Жаклин закурила, старательно выпуская дым в сторону от Антонии, активно невыносившей сигаретного дыма.
      - Вас прислал Майкл О'Ралли? Скажу прямо - этот джентльмен произвел на меня сильное впечатление. Он действует напролом, не только перечислив все свои титулы "биржевого короля" и "финансового магната", но и предоставив целый финансовый отчет по ведению дел в теле - и радиокомпаниях, которые он финансирует. Я, конечно же, должна была пасть в его объятия не позже, чем через двадцать четыре часа после лестного предложения...
      - Прошло уже две недели. И наверняка вы заметили, как сократился выпуск рекламы и буклетов, как пропали куда-то выгодные работодатели, толпившиеся у ваших дверей с надеждой заключить интересный контракт? Это абстракция, моя милая. Майкл О'Ралли не церемонится с теми, кто осмелится щелкнуть его по носу... Теперь любой сведущий в нашем деле человек посоветовал бы вам, Тони, собирать чемоданы и заказывать билеты на рейс в Европу. Здесь, как говорят в наших кругах, "А. Б. уже ничего не светит". Естественно, если вы не умерите свои запросы и не начнете сниматься у третьесортных заказчиков.
      Тони задумалась. Угроза лишь подстегнула её азарт. Пока что она ещё А. Б.! И не позволит загнать себя в угол.
      - Мне хотелось бы открыть собственное рекламное агентство. Вы поможете подобрать первоклассную команду и посмотрим ещё - кто кого.
      Взгляд Антонии стал непривычно жестким и решительным. В эту минуту она была особенно похожа на юную Алису, отстаивающую своего возлюбленного Филиппа.
      - Завтра жду вас к девяти утра. К этому времени я буду иметь полный отчет о своих финансовых возможностях, и мы сможем наметить план действий.
      Жаклин криво ухмыльнулась, загасив сигарету:
      - Не в моих правилах ввязываться в заведомо обреченное предприятие... Я поддержу вас, Тони. Из личной симпатии: когда-то я сама прошла подобное испытание. И сдалась. На значительно менее соблазнительных условиях. Он был стар и страдал язвой... О покровительстве Майкла мечтают очень многие. И, уверяю вас, не одна красотка первого ранга мечтала бы вполне бескорыстно затащить его в постель. В замке Ралли целый зал отведен для кубков, полученных им на состязаниях по лаун-теннису и поло, и основательная фонотека мировой классики. Похоже, рельефы его мышц не исключают сложного рисунка мозговых извилин... А наличие жены - способности страстно увлекаться.
      - Отлично, Жаклин Прекрасная реклама. Я это заметила сама. И ещё то, что меня покупают. За мышцы, извилины, за связи и доллары... Ничего не имею против честных торгов. Цена-то предложения хорошая. Но... - Тони в упор посмотрела на Жаклин, - у меня, как назло, совсем другие планы.
      ...Через неделю было объявлено о рождении нового рекламного агентства Антонии Браун. Тони пошла ва-банк, вложив в предприятие все свои средства. Она предлагала щедрые ставки, желая привлечь хороших профессионалов. Но удалось заполучить лишь второсортные кадры. Именитые художники, стилисты, операторы почему-то застенчиво отказывались от выгодного предложения, ретируясь в тень. Майкл О'Ралли, надо отдать ему должное, действовал быстро и без промаха.
      Тони все ещё делала вид, что не теряет веры в успех, когда продукция её фирмы оказалась нежелательной для заказчиков. Если её и брали телестудии, то для показа в неудачное эфирное время. Журналы отводили рекламе Тони последние страницы, а именитые мастера, приглашенные для участия в её программах, оказывались чрезвычайно загруженными.
      Но А. Б. все ещё держалась, откладывая возвращение в Европу. Феликс, устав дожидаться Антонию в Париже, прибыл в Нью-Йорк в воинственном настроении:
      - Ты упорно избегаешь меня все это время после нашего путешествия... Догадываюсь, что напугал тебя. Всех охватил повальный ужас перед пришельцами - они-де похищают детей, проделывая над ними жуткие опыты. Масса женщин объявляет об изнасилованиях "зелеными человечками" и сотни шизофреников просят компенсации физического ущерба, нанесенного "людьми в серебристых скафандрах".
      Феликс, получивший ещё один престижный приз на Венецианском биеннале, выглядел преуспевающим и уверенным в себе любимцем Фортуны. Светлый бесформенный пиджак, вишневый мягкий шарф, небрежно задрапированный на шее, тонкий шелковистый пуловер с затейливым геометрическим орнаментом. "Одевается у Кардена, - решила Тони. - Стал симпатизировать основательной классике, если, конечно, мэтра высокой моды можно отнести к этому направлению". Но на фоне прежних увлечений Картье, изобретавшего для себя экзотические костюмы, стиль Кардена можно было отнести к умеренной традиционности.
      Антония рассматривала Феликса как бы со стороны, находя его привлекательным и весьма интересным мужчиной. Да и странности его, вообще-то, вписывались в рамки богемных "закидонов", грешащих куда более экстравагантными отклонениями от буржуазных условностей.
      - Я не псих, детка. Теперь у меня не более тараканов в голове, чем у любого "здравомыслящего человека", просиживающего штаны в каком-нибудь банке. Просто этот чинуша другой породы. Я по-своему вижу окружающее, как индеец, ощущающий одухотворенность породившей его природы. Мой мир полон тайн, значительных намеков, догадок... Мне не надо получать телеграммы и заверенные адвокатами удостоверения, чтобы решить свое будущее... Ты думала, что мне придется изобретать фантастический сюжет с явлением призрака матери. Нет. Я получил от неё иное благословение.
      Феликс сделал паузу, предполагая ироническую реплику Тони, но она промолчала. Он посмотрел на неё с обезоруживающей простотой:
      - Я просто увидел радугу - совершенную, огромную, в полнеба, когда гнал по автобану в Швейцарию. Полдень, вокруг ни души. Я несся прямо на нее, физически ощущая, как въезжаю в гигантские ворота, пронизывающие меня мириадами разноцветных лучей... Это было прикосновение матери. Теперь я знаю, она, вернее, то, что осталось от неё в этом мире, благословило меня... Вот увидишь, Тони, мы пройдем под семицветной аркадой вместе, мы протянем к ней руки, и когда-нибудь, возможно, узнаем то, что скрывает от нас время...
      - Это надо понимать как предложение брачных уз? Так инопланетяне объясняются в любви? Мне доставать шампанское? - Тони нерешительно остановилась у скрывающегося в огромном глобусе бара.
      - Смейся, смейся, девочка. Непонятость - удел юродивых и гениев. Феликс послушно поставил на столик хрустальные бокалы.
      - Ладно, милый, открывай, - Тони протянула ему "Дом Перинбона". - Я не отказываю. Но подожди теперь ты. Пожалуйста, полгода. У меня остались кой-какие счеты с землянами... А потом мы поднимемся над этими глухими материалистами и наплюем на них с высокого облака... Вот за это и предлагаю выпить.
      ...Антония проводила Картье, поборов соблазн рассказать ему о сыне. Интересно, как относятся "посланцы высшего разума" к внебрачным детям? Ничего, эта возможность ещё предоставится и, по-видимому, в весьма недалеком будущем. Майкл О'Ралли, похоже, одержал верх - предприятие А. Б. не выдерживало конкуренции.
      - Кажется, скоро я буду лежать на лопатках. Причем абсолютно голая, то есть без гроша. Но, к счастью, все же не под Майклом. Предпочту бескорыстного инопланетянина, или любого другого дурня... Знаешь, я, в сущности, жутко устала. - Голос Антонии звучал тускло.
      Жаклин поняла, что совсем скоро она сможет порадовать О'Ралли известием о капитуляции Тони.
      - Увы, дела нашей "звезды" идут не блестяще. - Жан-Поль выключил телевизор, на экране которого А. Б. в коротких шортиках и кружевном болеро рекламировала работу газонокосилки. - И это не прост профессиональный провал, а нечто совсем другое.
      Вот уже целый месяц они с Викторией наблюдали за напряженной борьбой, затеянной Тони на поприще рекламного бизнеса Штатов. Жан-Поль проводил уик-энды у Виктории, ожидая момента забрать её к себе. Брачным планам помешал траур. Теперь не давали покоя неудачи Антонии, так мужественно, казалось бы, вышедшей из духовного кризиса.
      Виктория выскользнула из-под одеяла, накинула халат и собрала раскиданные по ковру остатки пиршества - банановую и апельсиновую кожуру, пакетики с чипсами и поп-корном.
      - Ты все время что-нибудь грызешь, хомяк! А ну-ка причешись и одеть смокинг - я не могу серьезно беседовать с таким дикарем, - скомандовала она и присев на край постели, заглянула в обезоруженные отсутствием оптики и потому слегка растерянные глаза возлюбленного.
      - Милый, ты мог бы разузнать через Мейсона одну вещь... Мне нужно разыскать Ингмара Шона, ну, того...
      - Как же, помню. Он сделал замечательный фильм "Маг и его Мечта"! Жан-Поль собрал волосы резинкой и одел очки, почувствовав себя достаточно вооруженным для ревнивого натиска. - Вы порхали над каким-то средневековым городом среди звезд и кружащего вальса - небожители! А бедный одинокий юноша, заметь, поэт и красавец, мечтал только об одном - быть на месте этого трюкача и сжимать тебя в объятиях! Брр! Я даже писал какой-то сонет про "звезды и тени и локон в ночи"...
      Жан-Поль вдруг вскочил и схватил Викторию в охапку.
      - А-ну, пойдем сейчас же на крышу! Ведь это ты - летучая. Ты на самом деле таскала его по воздуху, я знаю! - Он подхватил девушку на руки. Давай же, полетим!
      - Постой, милый, дело серьезное. - Виктория высвободилась и запахнула халат. - Ингмар действительно многое может. Он как метеор мелькнул в Венеции, а до того дня я не слышала о нем несколько лет. Ходили слухи, что Ингмар бросил цирковое шоу, уехал путешествовать на край света, увлекся буддизмом или чем-то еще. И вдруг - явление в Palazzo d'Roso - вихрь, гром и молния, чудеса! И вновь - ни слова о нем, - исчез!
      - Ну, это по его части - блистать и исчезать. Попробуем разузнать, куда прячется Маг после представления... Ты думаешь, он захочет помочь Тони?
      - Он мог бы помочь мне. Я немного подыграла ему в Венеции. И чуть не поплатилась за это жизнью. Похоже, появление во "дворце роз" было важным для него и особенно - со мной в паре... Настал черед Мага оказать услугу. А ну, повеселее, месье жених. Вы же сами не раз говорили, что не в состоянии пойти под венец в обстановке общего семейного неблагополучия. - Вика нацепила очки Жан-Поля и передразнивая его, заявила: "Вы с Антонией для меня как сестры-близнецы. А может быть, и больше, гораздо больше".
      Он щелкнул Викторию по носу и закрыл ей рот поцелуем.
      Через два дня Виктория катила по разогретому апрельским солнцем шоссе, соединяющему Брюссель и Амстердам. Где-то здесь, на границе Бельгии и Голландии, в сельском, тщательно охраняемом уединении, по данным Хартли, находился сейчас Шон.
      Пейзажи по сторонам дороги с квадратами ухоженных полей, расчерченных водооросительными каналами и шеренгами склоненных ветрами тополей и вязов, напоминали полотна Ван-Гога. Тени, бегущие от быстрых облаков, игриво соперничали с яркими солнечными пятнами, то тут, то там пестрели стада буро-белых коров и помахивали крыльями старые ветряные мельницы. "Удивительный покой и какая-то взвинченная нервозность одновременно", подумала Виктория, отметив совпадение визуального мира со своим внутренним состоянием.
      Призывно сигналя и чуть не касаясь боком, её обогнал на повороте автомобиль, набитый веселыми парнями. Заметив одинокую, хорошенькую девушку за рулем, компания предвкушала веселое знакомство. Виктория вспомнила давний декабрь, чужой велосипед, несущий её в неизвестность - испуганную, взъерошенную, большеносую девчонку, спешащую помочь больному Динстлеру. Что тогда прокричал подвыпивший наглец? - "Она страшней моей бабушки!" Как заноза впились в память Виктории эти слова, призывая к реваншу.
      - Дорогу, кретины! - буркнула она, обгоняя пристающий автомобиль и приосанилась. "Вот, дорогие мои папочка, мамочка, Катя - ваша нескладеха пересекает Европу на полном скаку, без страха и сомнения направляясь к отчаянной авантюре. И она непременно выйдет на поклон под звуки победных фанфар и восторженные аплодисменты - алле!" Ах, как удержать эту мимолетную победную уверенность?!
      Виктория решительно отвергла компанию Жан-Поля, намеревавшегося сопровождать её к Магу. - "Поверь мне, Жанни, с ним будет очень непросто договориться, а тем более в присутствии постороннего. Я вообще не уверена, что добьюсь высочайшей аудиенции. Боюсь, что душа Мага обитает в мире теней и пренебрегает реальностью".
      Действительно, пропетляв с полчаса по глухим проселочным дорогам, редко встречающимся в этих краях, Виктория поняла, что Маг старательно поддерживает иллюзию глуши и запустения. Нескошенные луга, покосившиеся плетни, заросшие осокой пруды и целая стая крылатых мельниц на отдаленных холмах задавали тог в его владениях.
      Виктория беспрепятственно миновала распахнутые ветхие ворота пустующего двора с деревянными постройками и притормозила возле металлической ограды, тщательно закамуфлированной завесой плюща. Не успела она выйти из машины, как ворота распахнул, сдержанно кивнув, безмолвный старец библейского вида, в каком-то рубище, перепоясанном веревкой. Это был верный "дворецкий" Мага - Строцци Ван Эван, три минуты назад доложивший хозяину о приближении незнакомой машины.
      Как всегда в эти вечерние часы Маг пребывал в своем полутемном кабинете, обставленном живописным оборудованием наисовременнейшей алхимической лаборатории XVI века. Скудное солнце, пробивающееся сквозь облака и разноцветные ромбы оконных стекол, играло в змеевиках и ретортах, наполненных бурлящим и шипящим содержимым.
      - Впустите, - коротко сказал Маг дворецкому, не отрываясь от сложного, в две колоды, пасьянса, сплошь покрывающего обтянутую черным бархатом столешницу. - И проводите даму ко мне.
      В священном трепете Ван Эван бесшумно удалился. Он никак не мог привыкнуть к умению хозяина видеть сквозь расстояния и стены. Маг всегда знал о приближавшихся к его владениям, и никто, кроме регулярно навещавшего поместье инженера, не догадывался о вмонтированных в разных концах этого запущенного дома телекамерах. Вряд ли кому-то приходило в голову, что алхимические приспособления, закупленные Шоном на аукционе из подвалов шотландского замка - лишь декорация, скрывающая телеэкран, а впечатляющие метаморфозы жидкостей в змеевиках вызваны причинами не более сложными, чем примитивные опыты на школьных уроках.
      Просто Маг и в затворничестве оставался прежде всего шоуменом, обожавшим мистификации и не жалевшим средств на представление, пусть даже для одного, но очень придирчивого зрителя - то есть для самого себя.
      Здесь, в Голландии, ему понравилось дождливое небо и резкий ветер, несущий клочковатые облака, а следовательно, выигрывающие на этом фоне островерхие, в ребристой черепичной чешуе крыши. Именно так выглядел его миниатюрный замок: старым, заброшенным, таящим древние секреты в замысловатых переходах, башенках, высоких чердаках и необъятных подвалах. Никому не надо было знать, что перестраивался дом из комфортабельной современной виллы театральным художником, а собранные здесь антикварные предметы нидерландского быта скрывали новейшие технические достижения. В трапезной с огромным очагом и интерьером, скопированным с полотен "малых голландцев", можно было отыскать мощную теле-радиоаппаратуру, а в затейливых сооружениях с флюгерами на крыше прятались отличные антенны.
      На Викторию, робко вошедшую в "лабораторию", Маг посмотрел строго и внимательно.
      - Садись, сними очки и распусти волосы. Я не беседую с деловыми женщинами. Имидж "бизнес-фрау" не для тебя. Отвратительный костюм. Коротко оценил Шон темно-синий строгий пиджак из американского магазина. Раздеваться не обязательно. Постараюсь смотреть только на колени и то, что выше воротничка... Остальное домыслю.
      Сам он, облаченный в свободное черное одеяние, выглядел весьма экзотически. Сильный загар сделал Шона похожим на индуса, если бы не пшеничный цвет выгоревших волос, волнами спадающих на плечи. Светло-карие глаза на темном лице казались янтарными и внимательно, как у кошки, приступившей к охоте. И эти глаза с интересом высматривали сложные комбинации в разложенном пасьянсе. Он не задавал вопросов и вел себя так, будто Виктория проделала весь этот путь, чтобы помолчать в его обществе.
      - Ингмар, я хорошо усвоила твой первый урок и ни о чем не спрашиваю. Хотя от твоих ответов зависело бы многое. Возможно, я была бы менее настойчива, но ты сам вынуждаешь меня к прямоте: мне нужна твоя помощь. Моя сестра, та, которую я когда-то тайно подменяла, попала в затруднительное положение. Нет, Тони Браун не знает о моем визите. Я сама хочу сделать кое-что для нее, а именно - чудо. Единственный человек способный помочь в этом, - ты.
      Виктория рассказала про затруднения Антонии и свою идею сделать программу, способную потрясти Америку.
      - Конечно же, работать с тобой буду я. Но весь успех перечислится в фонд популярности А. Б. Поверь, это очень важно, а без тебя я ничего не смогу.
      - Верно, Мечта, ты правильно рассудила... Но вот в чем дело. В сущности, Ингмара Шона уже нет. "Он покинул арену навсегда", как сообщили в моем творческом некрологе. Только зря доискивались доступных пониманию обывателя причин. У меня не было неудач, я не пережил кризиса, идеи слетались в мою голову, как осы на мед... Меня не оставляли преданные женщины и верные товарищи, никто не украл мое состояние, не оболгал мое имя... Мне просто стало скучно. - Ингмар оторвался от карт, решительно смел их в кучу и поднял глаза на гостью. - Э-э, ты не можешь знать, что такое настоящая скука - она дается избранным в расплату за дерзость и власть, пресыщение властью.