Глава 28

— А мы правильно едем? — спросил Антон с беспокойством. — А то долго что-то…

— Правильно, — успокоил его Глеб, — подъезжаем уже…

Они ехали по бесконечному сводчатому коридору. Направо, налево, налево, направо… Проплавляли коридор для киберов — ни отопления в нем не было, ни воздуха, ни даже света.

Но вот туннель пошел вверх, затем свернул, и краулер погасил фары. Сбоку Жилин увидел голубоватый свет, падающий из огромного квадратного люка. Это был шлюз.

— Оставим машину здесь, — сказал Глеб. Он взглянул на Антона — вид у того был бледный. Стажер молча кивнул.

Посреди шлюза была брошена батарея нейтронных аккумуляторов, а у стены, как доспехи инопланетного рыцаря, стоял кибер, разобранный на запчасти — один корпус от него остался, из трепаной, мятой кремний-органики.

— Кислород проверил?

Антон кивнул.

— Включи обогреватель, передавали минус пятьдесят…

С гулом и скрежетом отошла дверь шлюза, заскрипела присохшая герметическая перепонка. Жилин расстегнул кобуру и вышел наружу.

Взошел Фобос, он то выглядывал, то прятался за тучи. За грядой скал, в темном небе, проявился очерк крутых, туманящихся скобок — словно лунные радуги в линию. Это опалесцировали агрокупола. Их было семь, стандартных прозрачных сводов над плантациями— полукилометровыми кругами «окультуренных» песков. По эту сторону от плантаций собрались в кучку здания биостанции — четыре белых параллелепипеда справа, шесть белых куполов слева. И квадратная наблюдательная башня посередине.

Жилин отсчитал три купола. Вон тот, четвертый от края, — колмановский. Стоит на крутом скате, внизу — каменистые холмы с останцами скал на макушках.

— Вроде все тихо… — прошептал Антон. Его рука нервно поглаживала рукоятку парализатора. Жилин промолчал. Сейчас руководитель-исполнитель словно вернулся в прошедшее, ко временам войн и «вооруженных конфликтов».

В окнах колмановского купола не было видно света — спектролитовые иллюминаторы блестели выпуклыми серебряными щитами. Жилин решительно постучался в аварийный люк и отступил в угол между стеной и тамбуром. Показал Антону жестом спецназовца в засаде: «Отойди за тамбур и стой тихо». Стажер понял. В наушниках ничегошеньки не было слышно. Жилин вытянул руку и стукнул пару раз по гладкому спектролиту.

— Кто там? — спросил глухой настороженный голос.

— Колманов?

— Ну?

— Это Жилин. Помните меня?

— Ну.

— Лапти гну! Я не исполнитель номер такой-то, я свой!

— Свои дома сидят…

— Давай открывай!

Слуховое устройство донесло неясный шум — наверное, хозяин выглядывал в иллюминатор. По пчелиному загудел «старорежимный» компрессор, звякнула, открываясь, дверь воздушной камеры. Жилин проверил, легко ли вынимается ПП, и отшлюзовался с Антоном на пару.

Колманов ждал их. Руки его оттягивал лучемет — толстый оребренный ствол шипел хладоагентом. Нолан снял шлем и сунул его под руку. Под левую. Антон поспешно стащил свой.

— Спаслись, значит? — вяло сказал Колманов. Фармбой отключил оружие и уткнул в зажимы на стене. — Видел я, как эти станцию жгли. Раскатали вчистую…

— Все спаслись. Вся смена.

— Ну?! — повеселел Колманов. — За это надо выпить!

— Потом, — суховато сказал Жилин. — У вас тут тихо?

Постыдная неуверенность раздражала Жилина. Добрался Локи до Колманова или нет? Подсадил ему исполнителя или фармбой — наш человек? Можно ли ему доверять? Ох уж эти червячки сомнения!

— Да как тихо… — Колманов неопределенно пожал плечами. — Сказали, что не тронут, если обеспечим «всеобщую лояльность». Капустку-то все любят… Слушай, — взмолился он, — ты точно не исполнитель?

— Точно, — улыбнулся Жилин. — Я не поддаюсь биокодированию.

— Мастера и на совещании том не было, — добавил Антон, — а Йенсен был, ему подсадили, но он свою подсадку сам починил! Инфаркт, правда, заработал…

— Вот бляди… — горестно сказал Колманов и трубно высморкался в огромный платок. — А наш старший биолог ходит под девяносто вторым номером. А что делать? Зубов вон, дорожник наш, науськал на пурпуров геологического робота, тот им краулер почикал. Ну и что? Прилетел «суперкоптер» и всю станцию — в пыль…

Колманов подавленно замолчал. Жилин решил встряхнуть старого фармбоя.

— Отлетался «коптер», — сказал он, — мы его свалили.

— А от Тхакура даже вони не осталось! — подхватил Антон. — Мы его термической бомбой угостили. Кремнезем кипел!

Колманов довольно крякнул и хлопнул себя по коленям. Чмокнула, открываясь, дверь, и в отсек, сбирая у ворота ночнушку, поправляя густые каштановые волосы, заглянула девушка. Возраст двадцать плюс. Переступила комингс босыми ногами и улыбнулась гостям.

— Как тут холодно! — Девушка стянула к горлышку тонкую ткань, стыдливо пряча вырез.

— А ну, — сурово сказал Колманов и грозно нахмурил брови, — марш в постель!

Девушка переступила ногами, нимало не беспокоясь. Оглядев стажера, она захлопала ресницами на главного киберинженера.

— Вы Жилин, да? — спросила полуночница, высматривая в Глебе некое сходство с образом положительного героя и находя его.

— Он самый, — поклонился Жилин. — А вы — Наташа?

Наташа Колманова присела в книксене, оттягивая ночнушку за складку.

— Антон, — поклонился стажер, густо краснея.

Девушка улыбалась, а Глеба в этот момент пробрало тоскливое воспоминание — о Гунилле. Промелькнувшей тени Наташа не заметила.

— Наташка, — просяще сказал Колманов, — ну пол же холодный!

Барышня вздохнула, состроив гримаску великомученицы, и взялась за ручку двери.

— Спокойной ночи, — сказала девушка, удовлетворясь произведенным эффектом, и перешагнула через комингс. Полупрозрачный стереосинтетик плотно обтянул подвижные ягодицы, мелькнула розовая пятка, и дверь закрылась, гася промельк девичьей улыбки.

— Я ее и шлепнуть боюсь, — признался, смущаясь, Колманов. — Мучение мое…

Жилин кивнул с полным пониманием.

— Пошли на кухню, — пригласил хозяин, — а то так и будут ходить…

Кухонный отсек занимал дольку круглого купола — две стенки смыкались под прямым углом, а третья, вогнутая, замыкала скосок. Колманов выглянул в маленький иллюминатор и задернул зачем-то занавеску.

— И много у вас народу? — спросил он без околичностей. — Садитесь, что стоять…

— Мало, — с той же прямотой ответил Жилин и осторожно присел на табурет из тонких блестящих трубок. Антон прислонился к стене.

— А оружие имеется? — спросил Колманов.

— Откуда?

Фармбой закряхтел.

— Черт, что ж делать… — Он потер щеку. — Так бы я тебе хоть сотню ребят привел, а без оружия… М-да…

— Бойцы — ладно, — сказал Жилин, — мне сейчас нужны метеотехники, инженеры-аэрологи и терраформисты. Срочно.

Фармбой оживился.

— О, так я и сам могу метеотехником! — сказал он. — По образованию я оператор систем внутреннего транспорта, но климатизатор соберу и разберу с закрытыми глазами. Я ж из мерзлотников, в Заполярье работал на макропогодниках.

— А климатическую станцию, ту, что на мальпаисе, — сможете запустить?

— Какие проблемы! — фыркнул Колманов. — В два счета!

— Ну, вообще хорошо! — сказал Жилин обрадованно. — А вы, случайно, не знаете… тут где-то туристы бродят, целая группа. Не подскажете, где их надо искать?

— Туристы? — переспросил Колманов. — А они-то тебе зачем?

— Да я всех хочу собрать, кого найду. А у этих тут сафари, устроили большую охоту на рыбозмей…

— А, ну тогда конечно, — Колманов изобразил понимание, — изымем оружие для шохо…

— И вы туда же, — вздохнул Жилин. — Замучили уже…

— А… чего? — не понял Колманов.

— Того! — резко сказал Жилин. — Какие, на фиг, шохо?! Какие хомо?! Что за привычка делить? Мы — люди! Все, без исключения! И те, что на Марсе, и землежители! И «арбайтеры», и неработающие! Все!

— Ага, — криво усмехнулся Колманов, — человек человеку друг, товарищ и брат. Тунеядец мне брат?! — завелся он. — Или туристы твои? Болтаются, как говно в ополонке! На хрен мне нужны такие друзья-товарищи!

— Тогда извини, — по-прежнему резко сказал Жилин, — не по адресу пришел! Я хочу собрать ополчение, и мне насрать, кто за мной пойдет — шохо или хомо, работник или неработающий!

Колманов вскочил, опрокидывая табурет. Сгреб пальцы в кулаки. Антон испуганно взглянул на Жилина — мастер был невозмутим, как будто его это и не касалось.

— А мне не насрать! — прошипел фармбой. — Ладно, там шохо — хомо! Если землежитель нормальный, он тут быстро «омарсианится»! Но «жруны»… Куда их, на хрен, в ополчение?! Да им бы только пожрать побольше да поспать подольше! Бойцы, блин!

— Не могут — научим, — спокойно сказал Жилин, — не хотят — заставим. Неработающих, кстати, больше, чем прочих. Тебе понравится, что они всем скопом запишутся в «Пурпурную гвардию»? Или ты предпочитаешь, чтобы Локи из них исполнителей понаделал?

Колманов засопел. Молча достал из холодильника поллитра, плеснул по сто граммов в три «груши».

— Попробуйте не выпейте только… — проворчал он и поставил на стол миску с вареной «фиолеткой».

Жилин поднял «грушу» и вопросительно глянул на Колманова.

— Ну, за победу! — буркнул фармбой и чокнулся с Глебом и Антоном.

Жилин выдохнул и сделал два глотка. Горло обожгло душистым и горячим, прокатилось по пищеводу, пробрало, растеклось, согрело… Во рту было терпко. Запахло мандариновыми корками. Глеб посмотрел на Антона — того аж передернуло.

— Капустовка, на оболочках спор настаивали… — просипел Колманов скороговоркой и запихал в рот кусок ложномяса. — Закусывай, закусывай…

Жилин зажевал хороший шматик.

— Туристов твоих, — неторопливо сказал Колманов, — я бы поискал за Кордильерами, по разломам. Хафмун-Вэлли, Фоссил-Крик, Ребристая гора, Органная скала — где-то там они все. Ну, давай еще по одной…

— Не, хватит. Пойдем мы.

Колманов будто и не слышал — долил себе, Жилину и Антону.

— Сейчас вместе пойдем, — сказал он с будничной ноткой в голосе, — соберем всех да и двинем… Ну, поехали!

Фармбой лихо опорожнил пластиковую «грушу». Жилин отхлебнул для приличия и отставил. Антон к своей не притронулся.

— Наташка! — Колманов решительным шагом направился к овальной двери в спальный отсек, просунулся в нее и скомандовал: — Поднимайся давай! Переезжаем!

— К Жилину? — сонно пробормотал Наташин голос.

— Да, да!

— Чичас я…

Колманов сделал знак Жилину — подожди, мол, — и вышел в коридор. Через приоткрытую дверь донесся осторожный стук, затем приглушенный голос:

— Я это… Ничего не случилось. Пока. Собирайся, Оскар. Уходим в подполье, хе-хе… Рома спит? Буди его. Только тихо, у нашего исполнителя сон чуткий… Давай.

Звякнула еще одна дверь, но слов было не разобрать.

— Побудь здесь, — сказал Жилин и выскользнул в коридор. Из спального отсека вышла Наташа, умытая и волосы уложены. Подмигнула Антону.

— Можно? — громко прошептали из коридора.

— Просим, просим, — пропела Наташа, впуская двух парней в серых комбинезонах с наклеенными латками на локтях и коленях, и вышла. Парни напомнили Антону деревенских парубков на светском рауте, больших, неуклюжих, не шибко сведущих в этикетах и табльдотах.

— Оскар, — первым протянул руку туповатый с виду, добродушный увалень. Ладонь у него, однако, была — сплошная мозоль.

— Антон.

— Р-роман, — завел знакомство горбоносый, очень смуглый малый. Он слегка картавил и оттого, наверное, пережимал с согласными.

— Антон.

Оскар заоглядывался, шумно ворочаясь негабаритным организмом, подхватил контейнер с надписью «Для образцов» и спросил с натугой:

— Куда нести?

— В гараж, — показал рукой Рома.

По коридору, ступая на цыпочках, прошла высокая блондинка в ярко-оранжевом спецкостюме и девушка лет пятнадцати — хрупкая шатеночка в новеньком блестящем комбезе. Блондинка звала ее Ингой. Вместе они тащили длинный пластмассовый ящик.

Стажеру было очень стыдно, но биология перевешивала в нем социологию. Стажера неудержимо клонило в сон. Тепло и тишина, мягкое кресло и порция «капустовки» — все сложилось. Упали веки, и Антон — брык! — вошел в фазу быстрого сна. Ему снились какие-то гигантские роботы, с энергобашню величиной. Они изображали из себя перерабатывающие комбинаты и одновременно гнались за поездом. Антон ехал в самом хвосте состава, в последнем вагоне. Вышел зачем-то на заднюю площадку, протянул руки, ухватился за проплывавший светофор… Его плавно снесло с поезда, покрутило вокруг столба… Поезд уходил, заворачивая за холм, а роботы все ближе и ближе… Гремят, стучат, качаются… Один синий, другой еще какой-то…

— Руки на затылок! — проревел синий колосс. — Лицом к стене!

Стажера медленно выносило из сна. Наплывали стены отсека, неясные формы очерчивались узнаваемым инвентарем гермокупола. Антон вскочил, шатаясь со сна и понимая, что происходит несчастье. Неловкими руками напялив шлем, он нашарил на поясе пистолет-парализатор. Красно-лиловая вспышка осветила коридор, пронзительное шипение ударило по нервам, как резкий ночной звонок, неожиданный и пугающий.

— Стоять!

— Беги, Инга, беги!

— Буду стрелять!

— Сволочь!

Вой плазмы, грохот падения, крик боли и страха. На пороге гермокупола выросла громадная фигура, закованная в тяжелую броню. Пурпур-исполнитель (а кто бы еще это мог быть?) сильно пригнулся, переступая комингс, и Антон, не думая, руководствуясь неким древним рефлексом, дважды выстрелил по черному лоснящемуся шлему БК. Пурпур как стоял, так и упал, звонко стукнувшись о пол головным сегментом. Постоял в исходном положении перед кувырком и завалился набок.

— Отходим! — послышался в наушниках голос Жилина. — Георгий, к агрокуполу! Наташа, Инга, Зина! Быстро, быстро! Антон!

— Я! — крикнул стажер.

В коридоре скрестились голубые лучи ПП, зеленые и красные — дезинтеграторов. Горячие выхлопы парализаторов глушились раскатистым воем лучеметов.

Антон вырвал из рук иммобилизованного пурпура плазменный излучатель «Мьелнир», поставил на боевой взвод… и тут его словно окунули в черную замерзающую воду. Отрезало все звуки, тело сковало, будто льдом. Закольцованная, кружилась последняя мысль: «Аварийный люк… в спину стрельнули… аварийный люк… в спину… аварийный…» Крутнулась думка краешком гаснущего сознания и смерзлась.

Первое, что почувствовал Антон, очнувшись, была тряска. Потом лопатки его ощутили нечто большое, мягкое и выпуклое. Фиолетовая капуста. Глаза устремились вверх, к багровым тучам, несущимся в высоте наискосок. Стажер судорожно вдавил ладони в дрожащий склон — ему показалось, что он скатывается с горы. Но пальцы ощупывали упругий рубчатый пол. То плавно, то резко качались высокие борта. Он сидел в песчаном танке. Полкузова было загружено фиолеткой, а чтобы кочаны не катались «тудым-сюдым», под них подбили колодки. У борта, уныло качая шлемом, сидел Оскар. Его пыльный сапог почти касался черного бронескафандра, согнутого буквой «Г». Исполнитель вытянул ноги в толстенной, четко сегментированной броне, а спиной прижался к кабине. Он не шевелился. Лучемет, лежавший у него на коленях, был наставлен на Оскара. Спросить, не спросить? А, хуже не будет!

— Оскар! — тихо позвал Антон. Фигура в спецкостюме вздрогнула, повернулся пыльный шлем.

— Где все?

— Ушли! Успели…

— Не разговаривать! — залязгал исполнитель. Дуло лучемета дернулось, поглядело на Антона, на Оскара и со стуком вернулось на место. А стажер повеселел. В теле жила слабость и дрожь после стан-излучения, но дух окреп. «Наши ушли!»

Танк покатился с горы, глухой шум песка, бьющего в днище, сменился тарабанящим градом камешков. За гермокабиной поднялись прыгающие агрокупола, окрашенные рассветом во все оттенки красного. Ломаная линия Изиды четко делила небо и грунт, и лишь в одном месте скалы светились размытой алой полоской — вставало Солнце. Почему-то здесь, на Марсе, язык не поворачивался назвать светило с маленькой буквы. Звезда все-таки…

Высокие борта то загораживали вид, то открывали его. Пологие песчаные холмы, неотличимые от них внешние скаты кратеров… Сажные глыбы, густо усеявшие неяркий оранжевый песок… Удивительно даже — из космоса краски такие насыщенные, а на поверхности все размывается…

Буря усиливалась. Плотные волны газа, шебурша пылью, ощутимо дули в борт. По пустыне мело, безугомонный ветер гнал туманные полосы, закручивал вихорьки, порой весь Марс терялся в пыльном шатании.

Антон стал готовить себя к подвигу. Жаждал вкусить героических будней. В воображении даже мелькнула картинка, исполненная строгого достоинства и скорби: «Награждается посмертно…» Фу-ты, чепуха какая! Он представил себя крадущимся вдоль коридоров Соацеры… Метко отстреливающимся от вражьих сил… А потом он подходит к Яэль — она стоит у окна, вот так, к нему спиной, — он обнимает ее… Антон вздохнул. Вечно у него одно на уме… Так, правильно, если они ходят, крутят… То Яэль, то Наташа, то эта… Инга. Вот и идет на ум…

Малая сила тяжести делала сносным сидение на твердом, и Антон задремал. Ему что-то даже приснилось. Танк тряхнуло, и он открыл глаза. Посмотрел на клевавшего носом соседа — марсианская заря расцветила Оскаров шлем в малиновые тона — и словно очнулся. Бежать надо, бежать! Надо. Но не сейчас. Слабость такая… Антон попробовал сжать пальцы в кулак, и у него ничего не получилось. Станнер совершенно лишил его сил. Что-то пихнуло его под правую руку. Антон посмотрел вбок, не поворачивая шлем. Это кочан фиолетки болтался — подпорку растрясло. Антон медленно подтянул под себя ногу и уперся подошвой в колодку.

«Подъезжаем». Над кабиной поднимался огромный прозрачный купол города-порта. Над головой проплыла воротная рама шлюза. Танк вкатился в грузовой тамбур.

— Пропустить! — скрипнуло в наушниках.

Антон сжал кулак, стал напрягать мышцы — возвращается сила… Теперь, если выпрыгнуть, не свалишься кулем. Проходило действие парализующего луча, и чувства тоже словно бы размораживались, оттаивали — и саднили душу. Страхом, отчаянием, безысходностью. Он безоружен, а вокруг пурпуры. Враги. И Локи волен сделать с ним что угодно — превратить в исполнителя или, того хуже, сделать своим агентом и вернуть к добровольцам. Чтобы предавать ребят, Жилина, всех подряд. Подрывать ополчение изнутри. Вот где страх!

Пронзительно шипя, раздвинулись ворота шлюза. Песчаный танк заворчал двигателем, лязгнул и выкатился на Главную улицу. Борта мешали, открывая жилые блоки лишь со вторых этажей, но кое-что было видно — полосы копоти на стенах и звездообразные черные сквозины прямых попаданий, занавеска, свисающая из распахнутого иллюминатора… Мертвый город.

Танк свернул на Окружную, влез на Южный Вал, и Антон решил: «Пора!» Пяткой отодвинув колодку, он подтянул ногу. Транспортер одолел перекресток и стал спускаться. Тяжелый кочан, продавливаясь, как спущенный мяч, бесшумно покатился и подмял под себя пурпура-исполнителя, придавив тому ноги. Пурпур дернулся, и массивная Капустина затрепыхалась, но дожидаться, когда заработает система мышечных усилений БК, Антон не стал.