Фелисити заволновалась, ощутив прикосновение крепких пальцев и почувствовав силу, которую, казалось, излучал идущий рядом мужчина.
      — Что за история? — сбивчиво спросила она.
      — Мне рассказали об одном случае с вами и ночной рубашкой Уллоа.
      — Ох! — выдохнула девушка.
      — Как я уже сказал, эта история показалась мне странной и довольно забавной. Я просто не могу представить, как вы под покровом ночи пробираетесь в спальню Уллоа, а затем копаетесь в его гардеробе. Вы, которая не осмелится сделать и шагу без сопровождения служанки…
      Фелисити подняла глаза на ирландца.
      — Это… это было пари.
      — Я так и понял. Его заключил ваш брат, однако он, по всей видимости, уговорил вас осуществить для него эту дерзкую кражу.
      — Вы ошибаетесь. Мы сделали это вдвоем.
      — Это вы проникли в спальню губернатора, когда он спал, так? Это за вами потом гнались часовые целых три квартала, пока вам не удалось сбить их со следа?
      — Кто вам сказал?
      — Я точно не знаю. Какая-то женщина в костюме королевы Изабеллы с огромным воротником, похожим на колесо от телеги. Вероятно, она сочла, что мне это будет интересно, и уверяла, что об этом известно всем вашим подругам.
      — Может быть, — коротко ответила Фелисити. — Это была всего лишь детская шалость, и я о ней вскоре забыла.
      — Возможно, хотя вы, судя по всему, испытываете склонность к подобного рода приключениям. Вам нравится совать голову в пасть льву.
      Мягкий тон Маккормака ничем не выдавал его чувств, и Фелисити пристально посмотрела ему в глаза. У нее оставалось мало времени. Они уже подошли к дому Лафарга, и мальчишка отступил в сторону, пропуская их в арку под балконом.
      Пробормотав извинения, Ашанти проскользнула вперед разбудить горничную, оставленную стеречь дом, чтобы та успела открыть дверь. Полковник обернулся и протянул мальчику монетку, а Фелисити с раздражением посмотрела в темноту прохода. Уходя, она распорядилась зажечь факелы перед их возвращением, но о них либо просто забыли, либо поднявшийся ветер, с силой проносившийся под аркой, задул их все до одного.
      Морган сделал шаг в ее сторону. Фелисити двинулась вперед, ожидая, что в доме вот-вот загорятся яркие огни и она увидит ступеньки, едва заметные в слабом свете фонаря мальчишки.
      Раздался глухой удар, словно рядом с силой захлопнули дверь, вслед за ним послышался какой-то сдавленный звук, который можно было принять за голос Ашанти, вскрикнувшей в глубине дома, погруженного в темноту. Внезапно ночная тьма словно ожила, наполнившись быстро двигающимися тенями и наводящим ужас звоном извлекаемых из ножен шпаг. Новая вспышка молнии на миг осветила фигуры троих мужчин, бегом спускавшихся им навстречу, сталкиваясь друг с другом на узкой лестнице.
      Морган не стал терять времени. Он выхватил шпагу и намотал на правую руку полы домино, чтобы было легче защищаться от нападавших. Мальчишка позади сдавленно охнул и бросился наутек, оставив их в темноте.
      Чьи-то крепкие руки схватили Фелисити и с силой отбросили в сторону. Она упала на колени, больно ушиблась о камни, попыталась подняться, но ударилась о лестничные перила. Голову девушки пронзила резкая боль. Кое-как встав на ноги, она принялась звать Ашанти и горничную. В темноте слышалось тяжелое дыхание, приглушенные голоса и проклятия. Морган вступил в схватку с напавшими на него людьми. Шарканье ног фехтовальщиков, яростный звон металла эхом отдавались в темноте ветреной ночи.
      — Дубина! Ты чуть не проткнул меня! — прорычал один из незнакомцев.
      Валькур! Фелисити опасалась, что среди них действительно находился ее брат, хотя ей не хотелось в это верить. Такое трусливое нападение троих на одного под покровом ночи нельзя было назвать местью или наказанием обидчика в соответствии с благородными правилами дуэльного кодекса. На ее глазах совершалось расчетливо продуманное убийство. Этому подлому поступку невозможно было придумать оправдание, его могли совершить только начисто лишенные чести люди.
      — Ашанти! — закричала Фелисити. — Свет! Принеси фонарь! — Валькур может отказаться от своей затеи, испугавшись, что его узнают. Пока еще не поздно…
      Ответа не последовало. Охваченная смятением, Фелисити поднялась наверх. Она сейчас не думала о том, что случилось с ее служанкой и остальными женщинами. Для этого у нее еще будет достаточно времени. Фелисити толкнула дверь, ведущую в комнаты, где она жила с отцом. Дверь оказалась незапертой, ее просто прикрыли, чтобы свет от единственной свечи, горевшей в гостиной, не попадал на лестницу. Схватив медный подсвечник и загородив тонкую свечу ладонью, она бросилась обратно.
      Столкнувшись на повороте лестницы с полковником Маккормаком, Фелисити замерла на месте. Он держал в руке окровавленную шпагу, его мундир был разорван от груди до плеча, и на нем расплывалось темное пятно. Застывшее лицо Моргана напоминало зловещую маску.
      — Вам это не понадобится, — проговорил он тихим голосом, — хотя ваша помощь наверняка пришлась бы очень кстати моим противникам. При свете им удалось бы сразу добраться до меня, вместо того чтобы тыкать шпагами друг друга.
      — О чем вы говорите? — прошептала девушка. — Где они?
      — Они не могли вас ждать. Убедившись, что шансы оказались не столь неравными, как они предполагали, ваши сообщники предпочли сбежать, оставив вас одну… в моих руках.
      — Сообщники?!
      — Ваш брат и его друзья…
      — Но они не… я…
      Пламя свечи задрожало от короткого и резкого взмаха шпаги.
      — Вы что, считаете меня полным идиотом? Я видел вас рядышком на балу сегодня вечером. Если бы у него было больше времени, чтобы обдумать план, Валькур Мюрат наверняка устроил бы засаду в более подходящем месте. В такой тесноте у одного всегда больше преимуществ, если на него нападают двое или несколько противников, особенно в темноте. Ему незачем разбирать, кто враг, а кто нет.
      Морган сделал шаг в сторону девушки, и Фелисити невольно подалась назад.
      — Я рада, что вы… уцелели.
      — Не притворяйтесь. Вы несли зажженную свечу, единственное, что могло помочь вашему брату. Одного этого вполне достаточно, чтобы обвинить вас.
      — Я не собиралась им помогать… Я не знала, что на вас хотели напасть… — бормотала Фелисити, между тем как Морган медленно поднимался по лестнице. Почувствовав безотчетный страх, она отпрянула назад, каждым напряженным нервом ощущая, как сокращается расстояние, отделяющее ее от дверного проема.
      — Ты, наверное, ожидала, что я поверю твоей трогательной заботе о папаше, этим твоим половинчатым обещаниям, которыми ты соблазняла меня, словно осла морковкой, всем этим сладким и нежным приманкам? Ты обманывала меня до тех пор, пока я не решил, что ты на самом деле такая, какой прикидывалась до тех пор, пока я не попался в твою ловушку! Но если ты согласилась стать приманкой, тебе сейчас придется узнать, к чему это иногда приводит…
      Пристальный взгляд его глаз выражал презрение, и еще Фелисити почему-то решила, что он сейчас смеется над самим собой. Она чувствовала опасность, которая будто пронизывала воздух и отдавалась в ее мозгу звоном набатного колокола. Добравшись наконец до верхней ступеньки, девушка стремглав бросилась в комнату, захлопнув за собой дверь, уперлась в нее плечом и стала торопливо шарить пальцами в поисках запора.
      Не успела она накинуть щеколду, как мощный толчок отшвырнул ее назад. Выпавшая из рук свеча отлетела на сбившийся ковер, медный подсвечник со звоном покатился по деревянному полу и ударился о стену. Снова послышался звон металла — это Морган отбросил в сторону шпагу.
      Через мгновение он очутился рядом с Фелисити в кромешной тьме и, вцепившись пальцами в плечи, с силой притянул ее к себе. Его жесткий рот впился в ее губы, как будто желая наказать ее и в то же время наслаждаясь тем, что ему наконец удалось овладеть ею. Фелисити отворачивала голову, извивалась, изо всех сил стараясь вырваться из его цепких рук, но напрасно. Он рывком прижал ее вплотную к своей твердой, словно доска, груди, и она почувствовала, как напряжены от гнева его мощные мышцы.
      — Нет!.. Вы ничего не поняли… — сдавленно проговорила она, но он не дал ей закончить, снова впившись в ее губы. Руки Моргана заскользили по спине девушки, пока он не нащупал вырез хитона. Одним сильным рывком он разорвал на ней и хитон, и нижнюю льняную рубашку. Тонкая ткань расползлась со звуком, напоминавшим негромкий крик.
      Почувствовав на обнаженной спине порыв ночного ветра, Фелисити поняла, что Морган тянет с плеч разорванный лиф ее наряда и что он вот-вот разденет ее до пояса. На какое-то мгновение она застыла в оцепенении, затем ее захлестнула волна гнева, тупой болью отозвавшаяся в мозгу и вызвавшая нестерпимый страх. В этот момент Морган наклонился, подхватил ее на руки и, прижав к груди, понес к открытой двери в ближайшую спальню, в ту самую, где она спала.
      Фелисити отбивалась из последних сил, стараясь ударить полковника ногами, изгибалась в его объятиях, едва не складываясь пополам, пыталась царапаться, несмотря на то что он держал ее за руки. Но все оказалось напрасно. Морган рывком приподнял ее, так что у Фелисити закружилась голова, и грубо бросил на кровать.
      Сверкнула молния, наполнив комнату неземным светом. Маккормак возвышался над ней, одновременно казавшийся каким-то божественным существом. Его загорелое лицо отливало в темноте бронзой, напоминая скульптуру, изумрудные глаза горели огнем неудержимого желания. Увидев, что он начал расстегивать пуговицы жилета и снимать камзол, девушка попыталась откатиться на другую сторону широкой мягкой кровати, но запуталась в обрывках хитона. Морган тут же наклонился, обхватил ее за талию и потянул обратно. Его рука скользнула по обнаженным бедрам Фелисити. Он рухнул на кровать и прижал ее к себе. Заколки выскользнули из волос, они золотистым дождем рассыпались по ее плечам, каскадом накрыв мускулистую руку Моргана, навалившегося на нее всем телом.
      Фелисити извивалась, отталкивала его от себя. У нее вырвался торжествующий вздох, когда ей удалось высвободить одну руку и ударить Моргана по лицу. В бессильной ярости она попыталась добраться острыми ногтями до его глаз, но Морган быстро откинул голову назад. Тогда Фелисити со злорадным наслаждением стала царапать его шею и грудь, пока он не стиснул ее запястья железной хваткой.
      Пояс, стягивавший талию, во время схватки развязался, и она почувствовала, как он соскользнул вниз. Морган осыпал горячими поцелуями нежный изгиб ее шеи, его губы оставляли огненный след на плечах. Фелисити крепко сжала ноги, продолжая извиваться под ним. Тогда он заворочался, подмяв ее еще сильнее, так что она больше не могла двигаться, и нащупал губами один из нежных холмиков ее груди. Потянув книзу обрывки тонкой муслиновой ткани, он обнажил плоский напряженный живот девушки.
      — Нет, — прошептала она. В ее голосе слились мольба и протест. Этого не должно произойти. Это просто какая-то ошибка, невозможная, невероятная…
      Ее сопротивление, похоже, распалило его еще больше, прибавило ярости. Морган сбросил ботфорты и в мгновение ока освободился от одежды. Потом он безжалостно сорвал с девушки последние обрывки хитона и, не дав ей подобрать колени, придавил их своей тяжелой ногой. Фелисити не могла пошевелиться; он по-прежнему сжимал одно запястье железной хваткой, а вторую руку ему удалось намертво придавить к постели. Морган накрыл ладонью грудь Фелисити и надавил большим пальцем на розовый сосок, напряженный от мучительного страха. По мере того как рука его опускалась все ниже, скользя по изящному изгибу талии, по плоскому животу, девушку все сильнее охватывала дрожь. Морган словно изучал на ощупь ее мраморно-белые бедра, пока наконец осторожно не прикоснулся к самому интимному месту.
      Фелисити судорожно дернулась, попытавшись перевернуться на живот и ударив Моргана под мышку, прежде чем красная пелена боли затуманила ее взор. Ей удалось высвободить одну ногу, но она тут же поняла, что сделала это напрасно. Он просунул колено между ее раздвинувшихся ляжек и приподнялся над ней. Она ощутила горячую твердость его мужской плоти и с отчаянным ужасом осознала всю уязвимость своего тела. Фелисити из последних сил изогнулась, попытавшись отодвинуться от него. Каждый нерв, каждый мускул, казалось, дрожал от напряжения неистовой борьбы. Морган медленно прижимал ее к своей твердой жаждущей плоти в ожидании неумолимо приближавшейся заветной минуты.
      Наконец он вошел в нее резким обжигающим толчком. Фелисити втянула в себя воздух и уже больше не могла выдохнуть. Обезумев от наполнившей ее боли, она лихорадочно забилась, голова ее металась из стороны в сторону. Она уже почти ничего не чувствовала, когда возвышавшийся над ней мужчина мощно вздрогнул всем телом, выпустив из легких воздух, словно получил сокрушительный удар. Негромкое проклятие, сорвавшееся с его губ, заглушил удар грома. Теперь Морган сжимал ее уже не так крепко. Напряжение его плоти в теле девушки стало понемногу ослабевать. Фелисити с каким-то непонятным любопытством ждала, что произойдет дальше. Боль отступила, ей на смену пришло отчетливое ощущение сильного обнаженного тела, прижимавшего ее к кровати, и запаха пота, готового затопить их обоих. Она слегка приоткрыла плотно сжатые веки и чуть приподняла ресницы.
      Морган казался какой-то жаркой и тяжелой тенью, не позволявшей ей двигаться до тех пор, пока черты его лица не осветила вспышка молнии. Он мрачно посмотрел в ее наполненные слезами глаза, и Фелисити ответила ему взглядом, исполненным гневного смущения. Во вновь сгустившейся темноте выражение лица полковника опять сделалось суровым.
      — Согласен, ты дорого заплатила, милая Фелисити, — проговорил он, обжигая ее щеку своим жарким дыханием. — Однако мне пришлось бы заплатить еще дороже, если бы все вышло так, как ты задумала.
      — Я… я никогда не хотела…
      — Не сомневаюсь, — оборвал ее Морган, — так же как и я сам. Но каким бы глупцом я ни был, я не стану спорить с волею судьбы.
      В мозгу Фелисити теснились мольбы, упреки, оправдания, но она так и не успела выразить их словами. Морган опять вошел в ее тело, заставив Фелисити вновь погрузиться в водоворот боли и самых разных ощущений. Он подавался назад и падал на нее снова, его движения становились все быстрее. Морган отпустил ее запястья, подвинувшись чуть выше. Сделавшись жертвой его неистовой страсти, обезумев от насилия, которого невозможно было
      избежать, Фелисити вцепилась Маккормаку в грудь, глубоко вонзив в нее ногти. Она царапала его мускулистую плоть, чувствуя, как пальцы сделались липкими от крови. Словно сквозь сон она услышала, как он быстро втянул в себя воздух, очевидно от боли, однако уже не могла остановиться. Их разгоряченные тела сплелись вместе, содрогаясь в конвульсиях, и они продолжали бороться не на жизнь, а на смерть.
      Фелисити больше не ощущала страха. Она будет жить дальше, хотя теперь все в ее жизни станет по-другому. Она больше не сможет чувствовать себя столь сильной и неприкосновенной, как раньше, ее гнев не покажется ей самой столь праведным, поскольку она не посмеет считать себя абсолютно безгрешной. Теперь ей придется жить с постоянным ощущением того, что подлое нападение на Моргана Маккормака произошло не без ее участия. Снаружи по-прежнему доносились раскаты грома и вторивший им шелест дождя.
      Через некоторое время Морган наконец отпустил ее. Кровать жалобно скрипнула, когда он поднялся. Не одеваясь, он быстрыми шагами подошел к окну и настежь распахнул один ставень. В спальню ворвался свежий воздух, пропитанный дождевой сыростью. Гром гремел теперь где-то вдалеке. Минута шла за минутой. Фелисити по-прежнему лежала неподвижно, устремив взгляд широко открытых глаз на силуэт мужчины, стоявшего у окна.
      Морган набрал полные легкие воздуха, потом медленно выдохнул и направился к кровати. Опустившись на край, он протянул руку и провел по плечу Фелисити теплыми пальцами.
      — С тобой все в порядке?
      Отпрянув, она натянула на себя покрывало. Несмотря на телесную и душевную боль, гордость сейчас подсказывала ей единственный ответ.
      — Да, — процедила она сквозь зубы.
      — Я бы мог извиниться, но боюсь, ты сочтешь меня лицемером.
      — Мне не нужны ваши извинения. Я вас ненавижу и хочу, чтобы вы поскорей покинули мой дом. Убирайтесь прочь!
      — Возможно, ты действительно этого хочешь, — медленно проговорил ирландец, — однако это совершенно не устраивает меня.
      — Как это понимать?
      — Пребывание в твоем доме дает мне определенные преимущества. Некоторые из них я могу получить без излишних стараний.
      — Вы не можете… — начала было Фелисити.
      — О нет, я еще могу, — ответил Морган, притворившись, что не понял ее слов. — Во-первых, если твой братец вновь заявится в Новый Орлеан в ближайшие несколько дней, он наверняка придет сюда: узнать, как у тебя дела. Во-вторых, у нас трудности с расквартированием, и генерал-губернатор собирается приступить к конфискации жилых помещений для офицеров, в первую очередь для того, чтобы они больше не сидели у него на шее. Он наверняка обрадуется, если я сам подыщу себе жилье. И в-третьих, это касается тебя. Насиловать девственниц всегда казалось мне пошлым занятием. Если бы я только знал… Увы, теперь уже поздно сожалеть о содеянном, и мне придется взвалить на себя тяжкое бремя ответственности.
      — Ха! — воскликнула Фелисити усмехнувшись и села на кровати, прижимая к себе покрывало.
      — Несмотря на твое невысокое мнение о моих принципах, я считаю необходимым возместить нанесенный ущерб, чего бы мне это ни стоило.
      Голос его звучал сухо, в нем слышалась горькая ирония. Фелисити неожиданно пожалела, что не видит лица Моргана.
      — Вы предлагаете…
      — Да, мне пришло в голову, что я обязан сделать тебе предложение.
      — Вы наверняка шутите. Несколько минут назад вы заявили, что я помогала людям, желающим вас убить, а теперь предлагаете мне взять ваше имя. Это же смешно!
      — И тем не менее я отвечаю за каждое свое слово.
      — Зачем вам это? — насмешливо бросила Фелисити. — Чтобы выслужиться перед О'Райли? Вы хотите улучшить отношения со здешними жителями и заодно довести вашу месть до конца?!
      — А почему бы и нет? — ответил Морган с едва заметным мрачным недоумением.
      — А вы не боитесь, что тогда у меня появится больше причин избавиться от вас? — язвительно поинтересовалась девушка.
      — Я убедился, что ты неопытная заговорщица. И в любом случае я приму меры, чтобы уберечься от новых поползновений.
      — Никакая я не заговорщица! — воскликнула Фелисити, прижав руки к груди. — Я вовсе не думала, что нас будут ждать, не рассчитывала кого-то встретить здесь.
      — Ты решила, что я поверю тебе, после того как видел тебя с братом?
      — Это не имело к вам никакого отношения. Я никогда не думала…
      — Значит, ты все-таки говорила с Валькуром?
      — Но я не знала, что он замышляет, клянусь.
      Морган встал и, наклонившись, поднял с пола камзол, прежде чем выйти в гостиную. Фелисити услышала удары кремня, увидела, как вспыхнула желтым огоньком вата в трутнице, которую он, наверное, достал из кармана. Через несколько мгновений в гостиной стало светлее от разгоравшейся свечи. Морган вернулся в спальню и поставил бронзовый подсвечник на туалетный столик. Фелисити поспешно отвела взгляд от его обнаженного тела, уставившись в черный квадрат окна, откуда доносился монотонный стук падавших на землю дождевых капель.
      Приблизившись к изножью кровати, он замер, опершись на грубо отесанный кипарисовый столбик.
      — Если бы я поверил твоим словам, — медленно проговорил он, — я бы еще настойчивее предложил тебе стать моей женой.
      Фелисити резко повернула голову и посмотрела ему в лицо. Выражение ее глаз сделалось жестким.
      — Никогда. Ни за что на свете, — хрипло сказала она.
      — Никогда, — произнес Морган, в упор глядя на нее, — это долгий срок. Я не сомневаюсь, ты не пожалеешь, если согласишься.
      Стоило Фелисити взглянуть на Моргана при свете свечи, как она мгновенно позабыла обо всем, что собиралась сказать в ответ. По его груди и плечу извилистыми струйками стекала кровь, медленно капая на постель. Тело его было испещрено царапинами и бурыми сгустками, напоминавшими ржавчину. Она перевела взгляд на покрывало. Кровавые пятна испачкали его столь сильно, что она уже не могла отличить, где была ее кровь, а где — Моргана.
      — Боже мой, — вздохнула Фелисити, вытянув вперед руку и глядя на свои окровавленные пальцы.
      Морган опустил глаза и с раздраженной гримасой прижал ладонь к длинному порезу, наискось пересекавшему его грудь и плечо.
      — Извини, я не заметил.
      Фелисити ощутила приступ тошноты. Она не знала, что ответить, не представляла, как поступить с этим человеком, столь грубо вторгшимся в ее жизнь. Охваченная замешательством и смертельно уставшая от борьбы и насилия, она хотела разрыдаться, но понимала, что сейчас слезы не принесут облегчения. Дождь тем временем ослабел, теперь шум его напоминал тихую барабанную дробь. Ему вторил другой звук, похожий на глухие удары, как будто вдалеке кто-то стучался в дверь. Звук становился все настойчивее, и Фелисити обратила на него внимание. Она повернула голову, прислушалась и внезапно все вспомнила.
      — Ашанти, — прошептала она.
      — Твоя служанка?
      — Я не знаю, что они сделали с ней и с другими женщинами тоже.
      — Придется посмотреть. — Морган нахмурился.
      — Нет. Я пойду одна, — поспешно проговорила Фелисити, снова устремив взгляд на струйки крови, продолжавшие стекать из раны, которую Морган зажимал пальцами. — Вам лучше присесть.
      Он приподнял бровь и ответил с едким сарказмом:
      — Ты очень заботлива, но ты напрасно переживаешь. Прошло уже порядочно времени. И я вполне могу потерпеть еще немного.
      — Я обойдусь там без вас.
      — Как хочешь.
      Завернувшись в покрывало, Фелисити соскользнула с кровати. Черты лица Моргана сохраняли замкнутое, непроницаемое выражение. Она бросилась к гардеробу, достала халат, быстро накинула его и переступила через упавшее покрывало. Только сейчас она обратила внимание, что сандалии из мягкой кожи до сих пор оставались на ее ногах, зашнурованные на икрах. Это открытие почему-то заставило ее густо покраснеть. Стараясь не смотреть на Моргана, она быстро вышла из спальни.
      В гостиной стоял сундук, где хранились разные тряпки. Фелисити задержалась, подняла тяжелую крышку и вытащила моток бинтов, нарезанных из остатков старой, но чистой простыни. Поджав губы, она вернулась в спальню и, бросив моток на кровать рядом с Морганом, вновь выбежала вон.
      Когда она торопливо спускалась по лестнице, удары, которые привлекли ее внимание, сделались еще громче. Похоже, они доносились со двора, скорее всего из комнаты, где спала Ашанти. Вскоре Фелисити убедилась, что ее предположение оказалось верным. Окунувшись во влажную темноту ночи, она быстро добежала до спасительного навеса, наклонив голову, стараясь уберечься от дождевых потоков, все еще стекавших с крыши. Дверь в комнату служанки была подперта деревянным брусом, с помощью которого обычно запирали на ночь помещения для рабов, хотя в доме ее отца этого не делали уже много лет.
      Фелисити отодвинула брус, распахнула дверь и при свете сальной свечи увидела, как Ашанти отшатнулась и замерла в оцепенении, затем наконец узнала хозяйку.
      — Мадемуазель! — воскликнула она, бросившись навстречу Фелисити и вцепившись ей в руку. — Я так волновалась, что чуть не сошла с ума.
      — Все в порядке, — ответила Фелисити дрогнувшим голосом.
      — Эти люди… Они набросились на меня в темноте, затолкали сюда и заперли дверь. Я слышала, как вы меня звали на помощь, но ничего не могла сделать. Скажите, что случилось? Что на этот раз учинил мсье Валькур?
      Фелисити в нескольких словах поведала обо всем служанке, даже не удивившись, что та догадалась, кто устроил нападение.
      — Вы говорите, полковника ранили? Сильно?
      — Он утверждает, что нет, — ответила Фелисити сдавленным голосом, — но там, наверху, столько крови.
      — Где он? Ему надо помочь. — Ашанти вышла вместе с хозяйкой и огляделась по сторонам, прежде чем отправиться следом. Внезапно выражение ее лица изменилось.
      — Мадемуазель, почему вы в халате? И ваши волосы… ваши руки…
      — Это… это была ошибка. — Слова сами сорвались с губ. Фелисити не понимала, почему она сейчас стала выгораживать Моргана.
      — Вас не ранили? — спросила Ашанти, вглядываясь в лицо хозяйки потемневшими от беспокойства глазами. — Скажите, что он с вами сделал, это жестокое ненасытное чудовище? Как он с вами поступил?
      — Полковник решил, что я тоже помогала нападавшим. Он…
      — Я не про полковника. Ведь это мсье Валькур отделал вас так. — Служанка приблизилась к ней вплотную, разглядывая ее лицо и руки.
      Фелисити рассеянно потерла ушибленный висок в том месте, где ударилась о лестничные перила. Как бы трудно ни было ей подобрать нужные слова, служанке придется все объяснить. Едва заметно кивнув, она принялась рассказывать Ашанти, как было дело.
      Служанка с сочувствием дотронулась до плеча хозяйки, когда наконец разобралась, что к чему.
      — Идемте, мадемуазель, давайте поднимемся наверх. Я заварю вам настойку из ромашки и уложу вас в постель.
      — Но там же полковник.
      — Если все случилось так, как вы рассказали, он не причинит вам вреда, — попыталась успокоить ее Ашанти.
      Фелисити бросила на служанку быстрый взгляд.
      — Я его не боюсь! Мне только хочется выставить его из дома, а он не желает уходить.
      — Может… — начала Ашанти, а потом, запнувшись, быстро закончила: — Может, будет лучше, если он останется?
      — Зачем? О чем ты говоришь? — спросила Фелисити, стараясь разглядеть лицо негритянки в тусклом неровном свете свечи, горящей в комнате позади них.
      — Не обращайте внимания. Идемте, позвольте мне вам помочь.
      Фелисити чувствовала себя совсем измученной и разбитой. Дождевые капли постепенно промочили ее халат насквозь. Ветер, пронизывавший тонкую материю, обжигал разгоряченное тело девушки неприятным холодом, ее знобило.
      — Мне сейчас нужно только вымыться.
      — Я об этом позабочусь, — пообещала Ашанти и направилась к лестнице, подождав Фелисити у входа, чтобы пропустить ее вперед.
      Морган, обнаженный по пояс, с хмурым видом стоял у зеркала на туалетном столике, одной рукой прижимая к ране кусок материи, а другой тщетно пытаясь обернуть свободные концы бинта вокруг плеча. Заметив в дверях Фелисити, он лишь взглянул в ее сторону, но не произнес ни слова. Она прошла вперед, пропуская в комнату Ашанти.
      Служанка окинула Моргана долгим внимательным взглядом и опустила глаза. С ничего не выражающим лицом она прошла за портьеры в туалетную комнату, взяла небольшой медный таз и принесла его в комнату. Затем сняла с умывальника льняное полотенце, заодно захватив драгоценный кусочек мыла и склянку с ароматным крахмалом. Положив все это рядом с тазом, Ашанти повернулась к кровати. Быстро сняв испачканные простыни и завязав их в узел, она удалилась, унося его под мышкой.
      Фелисити по-прежнему стояла неподвижно. Ей хотелось вновь возвратиться на законно принадлежавшую ей территорию, и в то же время она была готова бежать, оставив свои владения Моргану Маккормаку. Она с удивлением глядела на его сапоги, лежавшие рядом с кроватью, на жилет и рубашку, небрежно брошенные поперек стула, как будто он имел право раскидывать по ее комнате свои вещи. Это раздражало Фелисити и вызывало у нее тревогу, особенно когда она вспоминала о его отказе покинуть дом и о намеке на то, что он может его присвоить.
      Халат, который она надела, завязывался тесемками у воротника, однако спереди его полы едва сходились. Придерживая их рукой, она приблизилась к окну. Дождь почти перестал. Вышедшая во двор Ашанти бросила в дверь прачечной грязные простыни. До этого она, должно быть, успела выпустить вторую служанку и повариху из их комнаты. Фелисити увидела, как они вдвоем показались из кухни, о чем-то разговаривая и оживленно жестикулируя, в то время как Ашанти направилась туда, чтобы развести огонь и согреть воду. Смену обстоятельств жизни хозяйки она восприняла с удивительным спокойствием. Признавая бесполезность истерик, Фелисити тем не менее не ожидала от служанки такого фатализма. Ей казалось, что Ашанти не возражает против случившегося только потому, что речь идет о полковнике Моргане Маккормаке.
      Ашанти пыталась ее предупредить. Фелисити не могла точно вспомнить слова служанки, но та подчеркивала, что ей следует сохранять осторожность, как будто предчувствовала последствия. Однако Фелисити не представляла, как еще она могла повести себя при сложившихся обстоятельствах. Окинув спальню мрачным взглядом, она перегнулась через подоконник, чтобы закрыть ставень.
      Позади Морган негромко выругался и швырнул моток бинтов на туалетный столик. Обернувшись, Фелисити увидела, что он держит окровавленную тряпку, которую до этого прижимал к плечу, не зная, куда ее положить.
      — Бросьте сюда, — сказала она, указав на фарфоровый кувшин и чашку для мытья рук, стоящие на умывальнике.
      Морган швырнул тряпку в чашку, бросил на девушку тяжелый взгляд и вернулся на прежнее место.
      — У тебя, наверное, найдется иголка с ниткой?
      — Конечно. Зачем вам?
      — Края этой чертовой раны надо как-нибудь стянуть. Стоит мне поднять руку, как она опять начинает кровоточить.
      — Вы хотите ее зашить? — спросила Фелисити, взглянув на косой разрез на груди, из которого продолжала сочиться кровь, и поспешно отвела глаза.
      — Нет, я хочу, чтобы это сделала ты.
      Фелисити ошеломленно посмотрела в зеленые глаза ирландца.
      — Я… я не могу.
      — Неужели? — с издевкой спросил он. — Мне казалось, ты с удовольствием будешь тыкать в меня иголкой.
      — У вас странное представление о моем характере, полковник.
      — Я хочу узнать его получше, — ответил Морган неожиданно мягко.
      Фелисити вздернула подбородок.
      — Правда? Даже если вы не верите ни единому моему слову?
      — О человеке судят по делам, а не по словам.
      — Это точно, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Как же тогда можно судить о вас, Морган Маккормак?
      — Я предложил тебе достойный выход, — напомнил полковник.
      — Только вы сделали это просто так. Вы ведь не ожидали, что я приму ваше предложение!