Если останемся живы

      - Но послушай, глупец...
      - До свидания, кладезь мудрости.
      Корин закончил разговор, швырнул трубку на аппарат и выключил ставший окончательно ненужным телевизор. Бросил взгляд на часы - успевает, до закрытия ближайшего супермаркета еще сорок минут.
      Шампанское, фрукты и прочую праздничную снедь Корин запихал в самый большой бумажный пакет, какой только нашелся в магазине, но все равно коробки и свертки то и дело норовили вырваться сверху и шлепнуться на пол. Корин мысленно выругал себя за недогадливость - с таким грузом покупка золотых часиков "Картье", о которых давно мечтала Стефи, превратилась в сущую пытку. Продавщицы потешались над ним. Он не додумался даже поехать на машине, ведь магазины располагались в двух шагах от его дома, и теперь мучился, подхватывая то один, то другой непослушный предмет.
      Дома он вывалил все содержимое пакета на диван и занялся сервировкой стола. Шампанское выставил в центре - бутылки образовали изящный полукруг, в котором поблескивали золотые часы.
      Потом он спохватился, что забыл цветы, вскочил в "Ситроен" и понесся в самый дорогой цветочный магазин на Елисейских полях, где привел персонал в отчаяние, придирчиво осмотрев и забраковав добрых три десятка роскошных букетов. Наконец он выбрал то, что по его разумению должно было понравиться Стефи - розы очень нежного бледного тона, - но букет перекомпоновал по-своему, больно уколовшись о здоровенный торчащий шип.
      Оставшееся время Корин потратил на то, чтобы привести квартиру в более или менее цивилизованный вид, ибо в дни одинокой жизни он мало следил за порядком и довел свой дом если не до состояния медвежьей берлоги, то до чего-то довольно близкого.
      Результат его трудов нельзя было назвать идеальным порядком, но он и не претендовал на многое. Пора ехать в аэропорт.
      Корин спустился на стоянку, где парковали автомобили жильцы дома, протер ветошью ветровое стекло "Ситроена", проверил уровень бензина и масла и уселся за руль. Стефи напрасно полагала, что поездка будет тяготить его. Он любил ездить ночью, когда машин немного и можно разогнаться вовсю. А учитывая то, что в конце гонки ждал восхитительный приз, она и подавно превращалась в удовольствие. Корин ощущал внутренний подъем, эйфорию, вызванную отнюдь не проходной вечерней дозой "Джека Даниэльса".
      Его рука напряглась на рукоятке переключения передач, нога в ожидании замерла над педалями сцепления и газа. Вспыхнули фары дальнего света, тгробив бархатную завесу ночи, - эти фары Корин модернизировал сам, они были его гордостью, как и двигатель, и трансмиссия. То, что по виду являлось старым "Ситроеном-СХ", по сути представляло мощный спортивный болид, и немногие машины могли угнаться за ним по шоссе.
      Корин выбрал окраинный путь, он был длиннее, но содержал неизмеримо меньше шансов наткнуться на полицию или врезаться в неожиданно выскочивший на перекрестке автомобиль. Плоская стремительная торпеда проносилась по улицам, провожаемая удивленными взглядами запоздалых прохожих. Лучи знаменитых фар преломлялись в окнах спящих домов и витринах закрытых магазинов.
      Рычаг переключения передач под рукой Корина исполнял замысловатый танец. Двигатель пел торжествующую песню скорости. Сзади мигнули фары другой машины.
      Спустя полминуты Корин с изумлением осознал, что та идет ничуть не медленнее его модифицированного "Ситроена". Когда оба автомобиля достигли Булон-Бийанкура и вылетели на освещенную многочисленными желтыми конусами фонарей набережную Сены, Корин взглянул в зеркальце заднего обзора и убедился, что на хвосте у него повис приплюснутый спортивный "Порше". В машине сидели двое - по крайней мере впереди. Остальная часть салона тонула во мраке, и разглядеть там чтолибо не представлялось возможным. Но Корин смутно припоминал, что данная модель "Порше", похоже, двухместная.
      Он не воспринял преследователей как угрозу.
      Ему казалось, что подвыпившая молодежь предлагает соревнование, надеясь легко обойти старый "Ситроен" и позабавиться над его водителем.
      - Это мы еще посмотрим, - с веселой злостью процедил Корин сквозь зубы и добавил газа, насвистывая "Когда святые маршируют". Расстояние между машинами сразу увеличилось вдвое. "Ситроен" пролетел мост через Сену, когда "Порше" еще тормозил на набережной, готовясь к повороту. Дорога на Версаль шла через лес и изобиловала петлями крутых изгибов, так что поневоле пришлось сбросить скорость на виражах. "Порше" выиграл сотню метров на ровном отрезке и также углубился в серпантин.
      Корин предполагал, что гонка закончится на выезде из леса и "Порше" уйдет в направлении Шартра. Однако преследователи не собирались бросать забаву. Корину это стало надоедать - ведь он ехал в противоположную от аэропорта сторону; и хотя пока не опаздывал и вполне мог развлекаться еще с полчаса, все же замедлил ход, чтобы пропустить назойливых преследователей.
      Но и "Порше" сбросил скорость и держался приблизительно в двухстах метрах за Кориным. Так они проехали Нантер, миновали очередной мост и оказались на трассе, ведущей к Аржантею, пустой, неосвещенной и безлюдной. Корин свернул к обочине и остановился. "Порше" приблизился метров до пятидесяти и повторил маневр. Фары погасли.
      Корин запустил двигатель, развернулся и медленно поехал обратно, намереваясь обогнуть преследователей и покончить с нелепой историей. Расстояние между "Ситроеном" и темной, казавшейся безжизненной спортивной машиной сокращалось метр за метром.
      Корин не услышал выстрела, но на ветровом стекле "ситроена" появилась круглая дырочка.
      Слишком много таких отверстий Корину довелось видеть в жизни, чтобы не понять и не оценить мгновенно значение инцидента. Он молниеносно переключил скорость, ударил по педали газа и вывернул руль. "Ситроен" по широкой дуге развернулся на асфальте боком, дымящиеся шины издали пронзительный жалобный вой. Автомобили с грохотом столкнулись бортами. "Порше" отбросило с трассы, а Корин бросил машину вперед, к Понтуазу, минуя Аржантей.
      "Порше" пытался выбраться из кювета, скрипя и ворочаясь, как увязший в меде жук. Наконец могущество двигателя и надежность конструкции победили. Погоня возобновилась. Корин с тревогой осознал, что на прямых участках проигрывает соревнование моторов. Требовалось применить тактическую хитрость, но как назло шоссе тянулось в окружении плотных стен близко посаженных на высоких откосах деревьев, и свернуть было некуда.
      Второй выстрел также оказался неслышным, а дыра в стекле образовалась совсем рядом с головой Корина. Плохо дело, у этих ребят есть ночной прицел.
      Дорожный указатель, на миг высвеченный из тьмы фарами "Ситроена", утверждал, что до Понтуаза остается пять километров, а до завода фирмы "Дюкло Франсе" - два. Что еще за чертов завод?
      Стрелка указателя была обращена вправо, значит, по крайней мере, там можно повернуть. Но не загонит ли Корин сам себя в ловушку, воспользовавшись этим услужливо подвернувшимся вариантом?
      Впереди показался поворот, за ним - короткая, обсаженная деревьями аллея, упирающаяся в массивные стальные ворота. Никаких ответвлений аллеи, боковых проездов, которые позволили бы уклониться в сторону, не было заметно с трассы. Но линейная гонка означала одно: неотвратимо надвигающуюся на более совершенной машине смерть.
      Четверть секунды понадобилось Корину на анализ ситуации и единственный вывод. Рискуя пересчитать проклятые деревья передним бампером, он крутнул руль и ворвался в аллею. Вскоре фары осветили прикрепленный к створке ворот огромный щит с надписью красными буквами по-французски и по-английски:
      ДЮКЛО ФРАНСЕ
      ОТДЕЛЕНИЕ "ЮНАЙТЕД СТАР КЕМИКЛ"
      ПРОИЗВОДСТВО СРЕДСТВ БЫТОВОЙ ХИМИИ
      ВЪЕЗД НА ТЕРРИТОРИЮ БЕЗ СПЕЦИАЛЬНОГО
      РАЗРЕШЕНИЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕН
      Корин чуть не закричал от радости. Такой завод не мог не иметь охраны и сигнализации. Остается лишь поднять тревогу, и убийцы сами поспешно уберутся восвояси. Уберутся, чтобы... вернуться в удобное время и наверняка нанести рассчитанный удар.
      Но это уже его, Корина, проблема.
      "Порше" с разгона проскочил поворот и затормозил обоими ведущими мостами. "Ситроен" же несся на ворота. В последний момент Корин свернул перед бетонным серым забором, составленным из одинаковых шероховатых секций. Ему удалось по невозможному радиусу провести "Ситроен" боком по узкой тропе, явно не предназначенной для автомобильных упражнений. Но далее следовал тупик.
      Бампер машины уперся в преграждающую путь гору высохших кустов и толстых веток. Двигатель смолк.
      В тишине слышался неумолимый гул приближающегося по аллее "Порше". Корин распахнул дверцу и выскочил из машины, слившись с декоративным выступом забора.
      "Порше" остановился перед воротами - очевидно, преследователи пытались понять, куда скрылась мишень. Загрохотал металлический засов квадратного окошка в невысокой дверце справа от ворот, и заспанный голос недовольно проскрипел:
      - Кого там еще принесло? Бертье, это ты?
      Парень, сидевший возле водителя, вышел из машины. Прожекторы на мачтах освещали его коренастую фигуру сверху, как бы прижимая к земле.
      - Это я, - отозвался бандит, поднял пистолет с глушителем и выстрелил сквозь окошко. Изнутри послышался глухой шум падающего тела. Корин успел заметить, что на пистолете ("Астра-Кондор", модель 800) нет никаких признаков инфракрасного прицела, к тому же такие штуки обычно ставят на более солидном оружии. Но не наугад же они палили по "Ситроену". Значит, вооружены не только этим.
      Догадка не замедлила подтвердиться. Появившийся на аллее водитель держал наперевес американскую штурмовую винтовку "Кольт-коммандо", и вот та уже была в избытке оборудована всем необходимым.
      - Что? - кратко спросил водитель.
      - Я ухлопал охранника.
      - Зачем, кретин?! Сейчас набегут другие.
      - Он нас засек... А где тот?
      - Черт его знает... Да никуда он не денется, вон его машина - застряла намертво. Давай попробуем открыть эту дверь. Сперва надо нейтрализовать охрану.
      - Ага... Чтобы он смылся на нашей машине?
      - Я поставил блокировку.
      Напарник водителя глубоко засунул руку в окошко, погремел железными запорами и потянул ручку дверцы. Убийцы бесшумно проскользнули внутрь.
      Вскоре до слуха Корина донеслись невразумительные ругательства, удары, свидетельствующие о короткой яростной схватке и несколько отрывистых шипящих выхлопов, безошибочно идентифицированных как стрельба из пистолета с глушителем.
      Энергичным броском Корин переместился к дверце и змеиным движением влился на территорию тускло подсвеченного отблесками прожекторов заводского двора. Первое, что он увидел - недвижимые тела двух охранников на бетоне.
      Парень с пистолетом стоял в двух шагах от Корина. Он успел повернуть голову и тут же упал, как подкошенный, получив страшный удар в шею.
      У Корина заныло ребро ладони - давно он не попадал в такие переделки. Где-то справа ухнула винтовка, в ответ зачастил пистолет уцелевшего охранника. Тот стрелял, видно, во все, что видел, и одна из пуль угодила в начавшегося было подниматься уложенного Кориным бандита. Тот снова упал лицом вперед, теперь уже, видимо, надолго. Корин подхватил с земли его пистолет и нырнул влево, в спасительную тень.
      Снова ударили выстрелы из винтовки, послышался чей-то крик. Корин обогнул несколько стеллажей с бочками. Выглянув, он увидел в десятке метров уцелевшего убийцу, судорожно сжимавшего в руках "Кольт-коммандо". Но и тот заметил его, вскинул винтовку. Корин подряд три раза нажал на спусковой крючок. Громыхнули два выстрела - в обойме кончились патроны. Но одна из пуль достала киллера. Схватившись за грудь, он опустился на пол.
      Корин подскочил к нему, подхватил "Коммандо" и направил в голову поверженного врага.
      - Кто тебя послал? - четко и раздельно проговорил он.
      Лежащий на полу парень, только скривился и с презрительной усмешкой поднял взгляд на Корина.
      - Пошел ты к черту...
      Он слабел на глазах. "Черт, - подумал Корин, - тебе бы жить, парень, только ты можешь назвать заказчика покушения".
      Но еще через десяток секунд глаза бандита остекленели. Корин быстро обыскал труп. Ничего, кроме пружинного ножа, опасного и мощного в умелых руках оружия. Корин опустил нож в карман и медленно опустился на пол, прислонившись спиной к холодному металлу.
      - Вот так, - выдохнул он.
      Он снова убил человека. Да, этот человек стрелял в него и без раздумий отправил бы на тот свет.
      Но все равно на душе у Корина скребли кошки.
      Он встал и, не оглядываясь, направился к выходу.
      Застрявший в завале "Ситроен" оказалось нелегко вызволить. Провозившись с полчаса, Корин все-таки вывел машину на площадку перед воротами. Еще некоторое время ушло на то, чтобы снять продырявленные пулями лобовое и заднее стекло - не так-то просто будет объяснить дорожной полиции, что отверстия в стеклах его автомобиля не связаны с трупами на заводе (как там, кстати, последний охранник, может, жив?).
      Пять трупов вместо намечавшегося одного - он уцелел, другие погибли. В том числе трое ни в чем не повинных охранников - только потому, что, спасая свою жизнь, он свернул к заводу, а не проехал мимо.
      В зеркале заднего обзора Корин видел темную тушу вражеской машины, похожую на притаившуюся в океанских глубинах акулу. И когда он уже поворачивал на трассу к Аржантею, "Порше" взорвался.
      На миг стало светло, как днем. Исполинский факел взметнулся выше прожекторных мачт, ударная волна переломила несколько деревьев. От машины не осталось буквально ничего. Мелкие осколки стекла и металла просыпались вокруг "Ситроена".
      - Черт побери! - пробормотал Корин.
      Выходит, убийцы в любом случае были обречены. По дороге к Аржантею ему пришлось свернуть в лес, не выбирая дороги: к заводу неслись, полыхая мигалками и завывая сиренами, пожарные и полицейские машины. Пропустив караван, Корин задним ходом выполз на шоссе и прибавил газ.
      Он ехал в Париж, не вполне осознавая, что делает и зачем. Один вопрос не давал ему покоя: мог ли он поступить по-другому? Ответа не находилось.
      Ладно, случилось то, что случилось. Прошлое прошло, и следовало подумать о настоящем, а главное - о будущем. Никому не дано знать наперед...
      Тут только он вспомнил о Стефи.
      - О Господи... - Корин развернул машину к аэропорту. Он знал Стефи, а Стефи знала его и была справедливо убеждена, что никакие катастрофы не заставят Корина изменить данному обещанию. Она будет ждать на стоянке столько, сколько потребуется.
      Похолодало, и ночной ветер свободно гулял в лишенном защиты стекол салоне. Корин поднял воротник куртки, выжимая из многострадального "Строена" больше, чем тот мог дать.
      Еще издали он заметил фигурку Стефи на асфальтовом поле платной аэропортовской стоянки.
      Она тоже увидела "Строен", побежала навстречу.
      Корин лихо затормозил. Стефи на секунду замерла в недоумении перед помятой, грязной, без стекол машиной, рванула ручку дверцы и бросилась на шею Корину. Он обнял ее с нежностью и тревогой, гладил ее мягкие волосы, а она со слезами смотрела в его измученное, опустошенное лицо. Разумеется, она сразу поняла, что с Кориным случилась не банальная дорожная авария.
      В пути до аэропорта Корин раздумывал, как поступить со Стефи: рассказать ей все, преподнести смягченную версию событий или солгать во спасение. Однако два соображения склонили его к первому. Убийцы, кто бы они ни были и какова бы ни была их цель, повторят покушение. Они могут напасть на квартиру Корина. Стефи подвергнется опасностям, поэтому ей лучше знать все. И она имеет на это право. Она уже спасала ему жизнь. Она обладает мужеством и самоотверженностью, и она любит его.
      Он повернул ключ зажигания. Стефи погрузила в багажник чемодан и сумку, села рядом, и машина на малом ходу направилась в Париж. Корин рассказал о происшествии в подробностях, будто освобождаясь от давящего груза. Стефи слушала внешне невозмутимо, лишь человек, хорошо изучивший ее - такой, как Корин, - мог ощутить истинное сумасшедшее напряжение ее чувств. Она была действительно мужественной женщиной.
      - А потом я поехал за тобой, - заметил Корин.
      Стефи нервно засмеялась.
      - Но кто? - отрывисто спросила она скорее саму себя, нежели Корина. Отголоски старого или...
      Корин пожал плечами.
      - Не знаю, любимая. Ни малейшего представления.
      - Но как только мы приедем домой...
      Корин задумался, он не слушал ее больше. С заднего сиденья он достал замшевую куртку и велел Стефи накинуть ее - она мерзла в легком платьице.
      Никаких иллюзий у Корина не было. Один, без помощи и поддержки, не владея информацией и не имея даже догадок о подоплеке покушения, он не мог противостоять внезапно обрушившейся на него силе. И в Париже вряд ли кто мог помбчь ему! Он был не слишком общителен, круг знакомых ограничивался сослуживцами по "Радио Европа", но эти люди никоим образом не годились. О полиции не возникало и мысли. Погрузиться в трясину официального расследования, оказаться в положении подозреваемого невесть в чем, окруженного недоверием со всех сторон - значило наверняка погубить себя и, может быть, Стефи.
      И тут Корин вспомнил об Эпилгейте.
      - Нет, любимая, - сказал Корин, прерывая Стефи на полуслове. - Домой мы не поедем.
      - А куда?
      - К моему другу, он живет в отеле "Лион". Какое-то время тебе придется побыть у него. Не беспокойся, это ненадолго.
      - Ненадолго...
      Корин со вздохом представил полукруг бутылок шампанского на столе в их доме, золотые часики "Картье", купленные для Стефи, букет бледных роз, тщательно подобранный и перебранный им.
      Держась за руки, они вошли в подъезд "Лиона", залитый светом реклам. В холле никого не было, если не считать прикорнувшего на диване сомнительного персонажа, сморенного дозой наркотика.
      Минуя лифт, Корин и Стефи поднялись по лестнице на третий этаж. Как-то Эпилгейт отреагирует на их ночной - вернее, раннеутренний визит?
      Перед дверью номера 300 Корин в недоумении остановился, отстранил Стефи и прислушался.
      Дверь против ожидания была приоткрыта, и вертикальная полоска желтого света виднелась в щели.
      Но в номере господствовала тишина. Корин собрался было постучать, но передумал и толкнул позолоченную ручку. Дверь медленно отворилась.
      Корин, а за ним Стефи вошли в освещенную гостиную.
      Майор Александр Эпилгейт сидел лицом к ним в глубоком кресле у низкого столика, заваленного журналами. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться, что он мертв - посередине лба майора зияло темное отверстие, из него на переносицу текла коричневатая струйка крови. Но майор находился в комнате не один.
      В дальней углу возле телевизора стоял худощавый молодой человек лет тридцати в джинсах и ковбойке, с густой копной каштановых волос и испуганными серыми глазами. С полминуты Корин и незнакомец пристально и молча изучали друг друга.
      Молодой человек заговорил по-английски.
      - Это не я, господа, - его голос заметно подрагивал. - Я не убивал его, я даже не знаю, кто это такой. Я только что вошел. Я журналист, меня зовут Лесли Энджел.
      Корин прикинул диспозицию. Он надежно прикрывал дверь, и бежать мистеру Энджелу, если его так действительно звали, было некуда. В обтягивающих джинсах и легкой рубашке не просматривалось спрятанного оружия.
      - Что вы здесь делаете? - резко проговорил Корин, намеренно оставляя в стороне вопрос о смерти Эпилгейта.
      - Ну... - замялся молодой человек. - Это не так-то легко объяснить.
      - И все же придется, - мягко нажал Корин.
      - А кто вы такие, господа? - с внезапным подозрением осведомился Лесли Энджел. - Вы не похожи на полицию... Кто вы?
      - Мы друзья погибшего джентльмена, - объяснил Корин, - и мы намерены заняться выяснением обстоятельств его смерти. И прежде всего - вами.
      - Мной!.. - Лесли всплеснул руками. - Да если бы вы только знали... Ах, черт... - Он подошел к бару, извлек первую попавшуюся бутылку, налил себе солидную дозу и проглотил. Стефи обогнула стол, взяла оставленную Энджелом бутылку и наполнила для себя второй бокал.
      Негромко, музыкально зазвонил телефон. Корин поднял трубку, прижал к уху, но не откликнулся. Незримый абонент также молчал, потом подал реплику.
      - Эпилгейт! Александр, отвечайте! Это вы?
      Корин мгновенно узнал голос Коллинза. Трудно было не узнать голос человека, когда-то бывшего его персональным врагом, а затем ставшего другом.
      Корин с облегчением перевел дыхание.
      - Алло, полковник... Говорит Корин.
      - Корин? - удивленно и встревоженно отозвался Колинз. - Что вы там делаете? Где Эпилгейт?
      - Эпилгейт рядом со мной, но он мертв.
      Коллинз застонал.
      - Эпилгейт! Теперь еще и он!
      - Теперь еще? Фрэнк, что это значит? Только что и меня пытались убить. Эпилгейта застрелили в гостинице. Что происходит?
      Коллинз помолчал, словно решая, что можно сообщить Корину и в каких пределах.
      - Слушайте, - сказал он наконец. - Я во Флориде, сейчас вылетаю в Лэнгли. В Париже я смогу быть завтра. Как с вами связаться?
      - Не знаю. Со мной Стефания... Не хочу возвращаться домой. Вы можете перезвонить минут через двадцать?
      - Да, до самолета есть время.
      - Хорошо. Попробую что-нибудь придумать. - Корин вернул трубку на аппарат и снова обратился к Лесли. - Так я вас слушаю, молодой человек.
      Лесли скривился.
      - Слушать придется долго! И почему я должен вам доверять?
      - Потому что в противном случае я вызову полицию, - Корин по глазам Лесли понял, что нащупал верную струну.
      - Нет, только не это! Меня и без того ищут...
      Я не убивал этого джентльмена, клянусь, и мистера Каннингхэма я также не убивал... - Лесли спохватился и инстинктивно прикрыл рот рукой, но было уже поздно.
      - Каннингхэма? - Корин прищурился. - Джона Каннингхэма?
      - Вы и его знаете?! Черт, ну и влип же я в дерьмо!
      - Хорошо. Допустим, я вам верю. Вы не убивали, - постарался успокоить его Корин. - Но вы назвали одно имя, из чего следует, что у вас имеется некая информация. Мне она необходима. Расскажите все, а потом подумаем, как быть дальше.
      - Рассказывать... Здесь?! - Лесли сделал жест, указывающий на тело майора, замершее в кресле. - Да если кто-нибудь... Я живу в номере 320, давайте перейдем хотя бы туда.
      Позвонил Коллинз.
      - Вероятно, я буду в этом же отеле, в номере 320, - сказал ему Корин, но если меня там не окажется, жду вашего звонка завтра... Скажем, в двадцать один, подходит?
      - Да.
      - В холле "Плазы". Аварийный ход - ресторан "Латойя". Найдете в справочнике...
      Полковник попрощался, послышались гудки.
      Прежде чем отправиться вслед за Лесли в его апартаменты, Корин на коленях облазил номер Эпилгейта и ничего не нашел, даже стреляной гильзы.
      - Пошли, - распорядился он и подхватил Стефи под локоть.
      То, что Лесли Энджел говорит правду и его опасаться не надо, Корин понял довольно быстро.
      Лесли с гордостью для идентификации своей личности продемонстрировал ветхую газетную вырезку на немецком языке. Заметка с мутной фотографией улыбающегося Лесли повествовала о выходе на германской фирме "Раудрайдер" первого альбома Лесли Энджела под названием "Энджел Даст ин Хэвен" "Ангельская пыль в небесах" - каламбур, которым автор очень гордился, ибо он намекал и на рай, и на наркотики, и на фамилию музыканта...
      - Никогда не слышал, - проговорил Корин, возвращая заметку.
      - Ну... По правде сказать, я не очень знаменит, - смутился Лесли. - Но это довольно интересная музыка. Немного похоже на то, что делает Джо Сатриани, но тяжелее, с такими киссовскими интонациями...
      - Музыковедением займемся после, - жестко оборвал Корин. - А сейчас выкладывайте по порядку все о Каннингхэме и о том, как вы оказались в номере майора Эпилгейта.
      - Майора?! Он что, тоже...
      - Тоже, - усмехнулся Корин. - И не пейте пока больше. Вы мне нужны в нормальной форме.
      Лесли отдернул руку от бутылки. Он говорил почти час, начав со скандала на яхте Арчибальда до встречи с Кориным в номере 300. Он продемонстрировал документы на имя Каннингхэма и Лундквиста, три подобранные в деревянном домике гильзы и записку "Лион-300". Корин и Стефи слушали, не прерывая.
      - Дверь была открыта, - закончил рассказ Лесли, - я вошел, зажег свет и увидел мертвого майора. Тут появились вы... Вот и все. - Он облизнул пересохшие губы и выпил-таки бокал виски.
      Корин рассматривал гильзы.
      - Это бельгийские гильзы, - сказал он. - Такие патроны используются в "FN Р-90", да и по вашему описанию я сразу узнал эту машину примечательная штуковина, ни с чем не спутаешь... Знаете, мистер Энджел, на вашем месте я пока воздержался бы от каких бы то ни было публикаций...
      - Я не самоубийца, - пробормотал Лесли. - Но что же теперь делать?
      - Вот что, - проговорил Корин. - Пока я и мисс Джонсон останемся у вас. Завтра в Париж прибудет полковник Коллинз из ЦРУ, и всю эту историю вы повторите ему. А пока, если вы не возражаете, я хотел бы немного поспать. Вас же попрошу не слишком накачиваться. - После этого предостережения Корин в сопровождении Стефи удалился в спальню.
      - Ты не боишься оставлять его одного? - шепнула Стефи, когда за ними закрылась дверь. Корин пожал плечами. Конечно, он не мог безоговорочно доверять Энджелу, как не мог доверять никому, исключая, разумеется, Стефи и еще, пожалуй, Коллинза. Но рассказанная журналистом история была слишком невероятной для выдумки.
      - Да черт с ним, - беспечно ответил Корин. - Я ему верю. Джо Сатриани с киссовскими интонациями! Такое не придумаешь...
      Тело майора Эпилгейта обнаружила горничная в девять утра. Прибывшая полиция, не найдя материальных улик, принялась за опрос вероятных свидетелей, и в первую очередь всех постояльцев третьего этажа. Но никто из них, включая американского журналиста мистера Энджела и его гостей редактора отдела "Радио Европа" мсье Корина с супругой, как он представил Стефи, ничего не видел и не слышал.
      Когда полицейские откланялись, Лесли заметил:
      - Там куча наших отпечатков, в комнате майора.
      - Но чтобы сличить их, им надо прежде всего взять отпечатки у нас, пояснил Корин. - А для этого нужны очень серьезные законные основания.
      Но как бы то ни было, им не удастся пришить нам это убийство.
      - Почему?
      - Потому что мы найдем настоящего убийцу.
      А если нет, к тому времени мы все будем мертвы.
      10
      Заложив ногу на ногу, Коллинз сидел в просторном кабинете генерала Джеймса М. Стюарта.
      Он только что сообщил генералу известие о гибели Эпилгейта и о покушении на Корина в Париже.
      Стюарт угрюмо смотрел в широкое панорамное окно на бегущие облака.
      - Каннингхэм, Самбора, Эпилгейт... Корин.
      Кто следующий? - генерал пристально воззрился на Коллинза. - На наших людей объявлена охота?
      - Похоже, что вы правы, сэр. - Коллинз катал в пальцах незажженную сигарету. - Это невероятно, и тем не менее вывод напрашивается такой.
      - Ваши соображения? - спросил Стюарт. - Только без дипломатических уверток. Этого дерьма я наелся в комиссии конгресса и в президентской администрации. Что вы думаете на самом деле?
      - Видите ли, сэр, - начал Коллинз, нащупывая тропинку в потемках, - все трое погибших, а также уцелевший Корин относятся к одному типу.
      Это мобильные международные агенты, эффективные субъекты действия, творческие личности, сильные аналитики и превосходно подготовленные профессионалы, независимо от того, состоят они у нас в штате, как Эпилгейт и Каннингхэм, или работают автономно, как Самбора и Корин. Образно выражаясь, это и есть пресловутые длинные руки ЦРУ. И похоже, кто-то пытается отрубить эти руки. Причем, учитывая идентичность покушений на Каннингхэма и Самбору, угроза исходит из одного источника.
      - Резонно, - кивнул головой генерал. - Но смысл? Какие-нибудь левые экстремисты вроде "Красного октября"?
      - Не думаю, - покачал головой полковник. - Те обычно стараются наделать побольше шуму. Они выбрали бы в качестве жертв известных высокопоставленных лиц. А тут... Я бы сказал, что прослеживается некий умысел. - Стюарт постукивал по столу кончиком карандаша, что обычно выражало крайнюю степень заинтересованности. Коллинз продолжал: Вероятно, что-то готовится, сэр. Достаточно масштабное преступление. И его авторы стремятся обезопасить себя заранее, лишая нас наиболее ценных людей.
      - Но это невозможно! - буркнул генерал. - Нельзя же перебить всех одного за другим...
      - Всех и не нужно, - возразил Коллинз. - Достаточно уничтожить человек десять-двенадцать, способных к активным действиям на межгосударственной арене. Их не так много, сэр...
      - Да, но кроме нас, существуют еще ФБР, АНБ, спецслужбы других стран...
      - И все же удар направлен именно против нас.
      - Пока все это ваши домыслы, - проговорил Стюарт и забросил карандаш в пластмассовый стаканчик. - Тем не менее, что можно предпринять, чтобы прекратить эту эпидемию убийств?
      - По-моему, следует действовать в двух направлениях. Установить, откуда идет утечка информации о наших людях. Она может идти либо отсюда, из Лэнгли, либо из близких к президенту кругов, курирующих спецслужбы...
      - Это уже делается, - перебил генерал. - Мы начали осторожную проверку на всех уровнях.
      - И второе, - сказал Коллинз. - Необходимо срочно предупредить об опасности сотрудников, подвергающихся потенциальной угрозе.
      - Кого конкретно?
      - Бордена, Шнайдера... Рутковски, может быть, Тревиса...
      В дверь легонько постучали. Вошла мисс Бэйтси и протянула генералу запечатанный пакет.
      - Из немецкого отдела, сэр, - пояснила она и величественной поступью покинула кабинет.
      Стюарт разорвал плотную бумагу, обработанную химическим составом, исключающим просвечивание специальной аппаратурой, вынул единственный лист с кратким текстом, прочел и поверх листа уставился на Коллинза.
      - Шнайдера предупреждать не трудитесь, он убит в Мюнхене, - тяжело уронил Стюарт. - Ваши предположения, похоже, подтверждаются. - Коллинз отметил, что генерал употребил на этот раз "предположения" вместо недавних "домыслов". - Жду от вас конкретных предложений по ситуации.