Если останемся живы

      Охранники уже выбили первую дверь и принялись за вторую. Корин трудился над решеткой, не жалея сил. Его мускулы вздулись, едва не лопаясь, верхняя пуговица рубашки отлетела подобно камешку из рогатки. Он раскраснелся и весь обливался потом, но головки болтов поочередно отскакивали. Корин бросил импровизированный лом и рванул решетку на себя. Посыпалась штукатурка и обломки кирпичей. Решетка уступила. Корин упал на спину, вскочил, подхватил пистолет и ногой высадил оконную раму.
      - Стреляй в дверь! - крикнул он Стефи и выпрыгнул в окно.
      Стефи прицелилась в центр двери и выстрелила трижды подряд. Раздался крик, удары, от которых дверь трещала и содрогалась, стихли.
      Корин бежал к "Мерседесу", а наперерез ему мчался выскочивший из подъезда парень. Корин прицелился ему в ногу ниже колена и спустил курок. Охранник со стоном покатился по траве. Корин прыгнул за руль и развернул тяжелую машину так, что дверца фургона пришлась напротив окна.
      С помощью Стефи он перетащил в фургон сначала Шалимова, а потом Бертенева.
      - За руль - и гони вовсю! - закричал он.
      Стефи мигом влезла в кабину. Через несколько секунд "Мерседес" свернул за угол, и Стефи придала машине предельное ускорение. Сзади слышались выстрелы. Затормозила она только минут через двадцать, в глухом лесу, при свете луны и крохотных звезд, видимых сквозь кроны деревьев. Стефи обессиленно уронила голову на руль. Корин подошел к кабине, открыл дверцу и обнял свою любимую и отважную женщину.
      - Ну вот и все, а ты боялась, - он погладил Стефи по плечу.
      Они забрались в фургон. Желтая лампочка освещала лица двух человек на полу. Бертенев бубнил что-то в забытьи.
      - Не свихнулся бы он с перепугу, - произнесла Стефи.
      - Не свихнется, - пообещал Корин. Он приподнял Шалимова и усадил на скамью. Тот с трудом приоткрыл глаза.
      - Где я?
      За последние сутки лексикон Шалимова состоял преимущественно из этой фразы.
      - У друзей, - успокоил Корин.
      Шалимов обвел затуманенным взором Корина и Стефи, увидел распростертого Бертенева.
      - Что это... Корин? - он задыхался, старался говорить быстро, пока волевой импульс удерживал его на поверхности сознания. - Корин, я ошибался... Запомните: Ратников... Ратников - предатель.
      Это он погубил "Атлантис"... Скорее, сообщите...
      Я... - Он снова впал в беспамятство и прислонился к стене в углу.
      Это услышал и Бертенев. Имя прозвучало, а с ним рухнули остатки надежд. Бертенев еще не опомнился, но подсознательно он воспринял сигнал ужасной катастрофы.
      - С ним все будет в порядке? - обеспокоенная Стефи имела в виду Шалимова.
      - Думаю, да, - кивнул Корин.
      И действительно, Шалимов постепенно освобождался из цепких щупалец наркотика. Вскоре он уже мог нормально говорить и адекватно реагировать на обращения.
      - Саманта... Скажите мне, что с Самантой, Корин?
      Корину не хотелось лгать, и не так уж слаб был Шалимов, чтобы не перенести правды. Могучий организм космонавта успешно боролся с препаратами доктора Ладыгина.
      - Плохо, Андрей.
      - Она мертва?
      - Нет. - У Шалимова вырвался вздох. - Она в Париже, в клинике. Врачи борются за ее жизнь.
      Шалимов ухватил Корина за рукав.
      - Что не сделают врачи, то сделаю я. Я должен быть с ней! Немедленно отведите меня туда, Корин!
      - Что?! А вы разве не знаете, где находитесь? - Шалимов уставился в лицо Корина.
      - Нет. Где?
      - Под Москвой.
      Шалимов сжал кулаки:
      - Ну да... Врачи говорили по-русски... Но, черт побери, Корин! Я обязан быть с Самантой!
      Корин подумал.
      - А что, это, пожалуй, можно устроить... - Во взгляде Шалимова загорелась робкая надежда. - Но прежде вы расскажите мне все о Ратникове и о случившемся.
      - Знаю немного... Ратников помог террористам захватить "Атлантис". Потом мы скрывались... В Париже нас прятал молодой журналист, как его... Лесли Энджел. Потом ворвались гангстеры... И вот я здесь. Там были двое в белых халатах...
      - Чего они хотели от вас?
      - Не знаю... Проводили какие-то тесты, кололи наркотики... По-настоящему я только сейчас в норме.
      Корин обернулся к Стефи.
      - Слушай, я растолкаю этого, - он пнул в бок Бертенева, - и ты завезешь нас на его городскую квартиру. Там я им займусь вплотную. По дороге позвоню Алану Смиту. Он скажет, куда привезти Шалимова. Вы свяжетесь с Коллинзом или со Стюартом. Расскажи им о наших приключениях и передай точно мои просьбы: Шалимова надо перебросить в Париж. Я настаиваю, чтобы он находился под неусыпной опекой ЦРУ! В России ему оставаться нельзя, кто знает, как тут все получится...
      - Вставайте, Дмитрий Анатольевич, - позвал Корин, видя, что Бертенев заворочался. Полковник взобрался на скамью, ощупывая синяк на скуле.
      В последние минуты он мыслил рационально: операция лопнула, и пора подумать о сохранении собственной шкуры.
      - Давайте ваш адрес, - продолжал Корин. - Поедем к вам. Я намерен устроить обыск без санкции прокурора, если, конечно, вы добровольно не выдадите интересующие меня материалы.
      - Мне больше нечего скрывать, - буркнул Бертенев. - Ратников - это был последний секрет.
      Все в ваших руках,
      - Последний ли? - прищурился Корин.
      - Я выдам материалы.
      Бертенев неплохо владел английским языком и отлично понял разговор Корина со Стефи. В его квартире они окажутся вдвоем. Бертенев полезет за бумагами в сейф, там лежит пистолет... Он разберется-таки с Кориным. И пусть операция провалена, Шалимов выдаст все ЦРУ, Бертенев успеет скрыться...
      Больше всего полковник сожалел о неудаче, дважды постигшей его людей в охоте на Корина, и об идиотском решении попытаться перетянуть его на свою сторону. Ведь знали, с кем имеют дело!
      Самоубийственная, вызванная скорее нервным перенапряжением, чем рациональным анализом, преступная самонадеянность!
      Корин в эту минуту был далек от подведения итогов и воздаяния хвалы самому себе. Его беспокоили последствия перестрелки в клинике. Примчится милиция, вмешается ФСБ - кто предскажет, чем это может кончиться!
      - Мы сделаем так, - внес поправку в последующие действия Корин, обращаясь к Стефи. - Я отведу машину к дому Бертенева и из его квартиры позвоню Смиту. Он приедет и заберет вас с Шалимовым.
      Корин и Бертенев перебрались в кабину, Стефи и Шалимов остались в фургоне. Бертенев жил в центре, в паре кварталов от Лубянской площади.
      Сам ли он выбрал такое соседство или так вышло непреднамеренно, но символичность совпадения позабавила Корина.
      В подъезде восседал швейцар, но он лишь уважительно кивнул грозному жильцу. И сам Бертенев ничего не мог сказать старику, потому что пистолет Корина едва не упирался ему в спину.
      В пятикомнатной квартире Корин первым делом проверил нет ли здесь кого-нибудь еще, а потом поднял телефонную трубку.
      Алан Смит не спал. Вряд ли в эту ночь спал хоть кто-то из посвященных в операцию людей.
      - Лондон тридцать, - сказал Корин. Это был личный код заместителя директора ЦРУ, означавший особые полномочия. Корин назвал улицу и номер дома Бертенева.
      - У подъезда стоит фургон "Мердседес". Приезжайте немедленно, там вас ждут мужчина и женщина, Стефи Джонсон. Она в курсе всего и передаст вам мои инструкции. Дальнейшее обсуждение с Коллинзом. Я выйду на связь в самое ближайшее время. Все.
      Он положил трубку. Побледневший Бертенев сидел на стуле под дулом направленного на него пистолета.
      - Ну, Дмитрий Анатольевич, - мягко дожал Корин, - где же ваши материалы?
      - Сейчас.
      Бертенев подошел к сейфу и начал набирать комбинацию.
      В дверь позвонили. Бертенев вздрогнул и обернулся.
      - Кто это? - спокойно, даже слишком спокойно произнес Корин.
      - Не знаю.
      Звонок повторился.
      8
      Дмитрий Анатольевич Бертенев не имел оснований питать к Корину нежную привязанность, но Корин был не единственным опасным для него человеком. Бертенев плотно попал на крючок к Шебалдину и Ласкерову.
      В кабинете Шебалдина горели все лампы, гудел компьютер, стол был завален всевозможными бумагами и схемами, испещренными многочисленными пометками. Оставаясь в неведении относительно главного факта предательства Ратникова, Шебалдин и Ласкеров тем не менее кое-чего добились.
      Из фотографий московских знакомых Ратникова Боровская выбрала снимок полковника Бертенева - не очень уверенно, с массой оговорок, но она допускала, что он мог быть человеком, приезжавшим к Ратникову перед их разводом. Экспертиза определила на чашке Данилина наличие высокой концентрации обогащенной вирусом гриппа питательной среды, причем по ряду характерных признаков это была именно та культура, с которой работали в медицинском институте Звездного городка.
      Далее, лично Бертенев посещал Звездный с целью инструктажа космонавтов, и время его пребывания там совпадало со временем начала болезни Данилина. Всего этого было достаточно, чтобы подозревать полковника, а со смертью Гольданского появились новые сопоставления.
      - Смотрите, Леонид Савельевич, - Шебалдин провел авторучкой по экрану монитора. - Вот даты визитов Гольданского в США. А это, - он нажал клавишу, и в правой части экрана засветился второй столбик цифр, - даты, когда в Америку выезжал Бертенев. Три из них - пятого, четырнадцатого и двадцать восьмого - совпадают. Любопытно, не правда ли?
      - Любопытно, - согласился Ласкеров, вглядываясь в экран. - Но не получается.
      - Что не получается?
      Ласкеров присел на краешек стула, отхлебнул кофе из чашки.
      - Бертенев сам передал нам информацию ЦРУ о связи Гольданского с Берринджером. Без этого мы бы и внимания не обратили на убийство какого-то коммерсанта. Так что же, он сам себя подвел под монастырь?
      - А что ему рставалось делать? - возразил Шебалдин. - Скрой он эту информацию, запутался бы еще больше. Как бы он объяснил пробел Рубинову и нам?
      Ласкеров хотел что-то ответить, но в дверь постучали, и вошел майор Савичев. За сутки они виделись десятки раз: Савичев поставлял сведения из аналитического центра, ему в обязанности вменялись выискивать в криминальных сводках все маломальски необычные случаи. Узнав о перестрелке в отдельной клинике, он поспешил в кабинет Шебалдина.
      Его выслушали молча.
      - Что за клиника? - осведомился Ласкеров.
      - Медицинский кооператив "Семейный доктор". Что за птицы, сейчас выясняем. Только когда приехала милиция, никаких докторов там не оказалось - ни семейных, ни каких других - вообще никого, в том числе и пациентов. За дверью одной из палат валялся труп - похоже, в эту палату ломились.
      Там дикий разгром.
      - Спасибо, - поблагодарил Шебалдин. - Возможно, это нам пригодится позже.
      Майор вышел, несколько обиженный пренебрежением к его изысканиям. Он не знал, что конкретно занимает Шебалдина и Ласкерова, но ни при одном из его сообщений у них не заблестели поохотничьему глаза.
      Шебалдин тут же забыл о "Семейном докторе", размышляя над ответом на заданный Ласкеровым вопрос о предложениях.
      - Предложения такие, - сказал он. - Выложить все Бертеневу и потребовать объяснений.
      - Не пойдет, - не одобрил проект Ласкеров. - Если он замешан, мы только насторожим его, а уж объяснений-то он наверняка приготовил воз и маленькую тележку.
      - Ну и что? - Шебалдин закурил "Яву" из новой пачки. - Мы явимся среди ночи, как ангелы мщения, и будем вести себя так, словно улики у нас в кармане. Поймите, Леонид Савельевич, для джентльменского расследования нет времени. Насторожим его - тем лучше, он засуетится и наделает ошибок. А если он ни при чем, так мы рискуем лишь тем, что на нас наорет Рубинов.
      Ласкеров вынужден был признать его правоту.
      Через час их "Волга" затормозила у подъезда бертеневского дома. Поодаль стоял "Мерседес" с потушенными огнями, они прошли мимо него, предъявили швейцару удостоверения и поднялись к двери квартиры. Окна резиденции Бертенева были обращены в тихий двор, и прибывшие не могли видеть свет.
      Шебалдин позвонил, не рассчитывая на скорый отклик, но заслонка дверного глазка отодвинулась без задержки. Дверь открылась. Шебалдин остолбенел. Перед ним стоял взъерошенный Корин в измятой грязной одежде с пистолетом в руке.
      - Вот так встреча... - пробормотал Шебалдин. - Как вы сюда... Как ты... Дьявольщина!
      - Привет, Стае, - кивнул Корин как ни в чем не бывало и отступил в глубь прихожей. - Я звонил, но тебя не застал.
      Ласкеров шагнул в квартиру вслед за Шебалдиным и сдержанно-удивленно вскинул брови:
      - Похоже, и мы знакомы.
      Он узнал в Корине человека, встреча с которым не давала ему покоя того, что оставил его однажды с носом в самаркандском поезде с афганскими наркотиками. Ласкеров все время подсознательно ощущал, что причуды судьбы еще сведут их вместе, но чтобы так!
      - Здравствуйте, профессор Фишеров, - Корин назвал его тем именем, которым полковник представился ему в экспрессе из Самарканда.
      - Злодейка-судьба снова свела нас, Юрий, - усмехнулся Ласкеров. - Но что вы здесь делаете?
      - Минуту, - вмешался Шебалдин. - Вижу, что вы знакомы, но церемонии можно оставить на потом. Кстати, этого господина зовут не Юрием, а Сергеем. Однако я тоже хотел бы услышать ответ на вопрос Леонида Савельевича.
      Корин махнул пистолетом в сторону Бертенева.
      - Я беседую с человеком, организовавшим нападение на "Атлантис".
      Шебалдин и Ласкеров переглянулись.
      Бертенев при виде вошедших воспрял духом.
      Разговор с официальными лицами - совсем не то, что бессмысленные пререкания с неуступчивым Кориным. Тут он в своей стихии, теперь главное не выпустить руль из рук.
      - Я рад видеть вас, господа, - искренне проговорил хозяин квартиры. Наконец-то я избавлен от домогательств этого ненормального. Присаживайтесь. Выпьете чего-нибудь?
      Столь беспримерная наглость восхитила Корина.
      - Сейчас он будет утверждать, что ничего не знает, и они с Ратниковым честные люди. - Корин положил пистолет на стол подальше от Бертенева и достал сигареты. - Но у меня есть свидетели.
      В нужный момент они дадут показания.
      - Ратников, - процедил Шебалдин сквозь зубы. - Значит, все-таки Ратников...
      - Ваш друг Корин заблуждается, - усмехнулся Бертенев. - Я не намерен тупо все отрицать, мы не дети. Я избрал другую линию защиты.
      Корин удивленно смотрел на полковника, пытаясь понять, куда тот клонит. Он ожидал чего угодно, только не чистосердечного признания.
      - Я предлагаю сделку, - продолжал Бертенев. - У меня есть бесценный материал, он в надежном месте. Я отдам вам подлинного главу организации плюс неопровержимые доказательства его вины.
      А взамен я прошу немного. Чистые документы, свободный выезд в страну по моему выбору и возможность взять с собой мои небольшие сбережения.
      Корину я хотел подсунуть туфту, а вы получите сокровище.
      - Смысл? - передернул плечами Шебалдин. - Мы так и так выбьем из вас информацию.
      - О, да, - тонко улыбнулся полковник, уже вполне оправившийся от потрясения. - Я знаю.
      Существуют спецсредства, психологическое давление и тому подобное. Но на все это требуется время, господа, то есть та единственная вещь, которой у вас как раз нет.
      - У меня встречное предложение, - с угрозой в голосе произнес Шебалдин. - Если вы не выдадите упомянутые доказательства, все перечисленные вами прелести обрушатся на вас в полном объеме.
      А если поступите наоборот - обещаю вам гласный, справедливый суд в соответствии с законом.
      Бертенев от души рассмеялся.
      - Нет, уважаемые товарищи. Суда не будет.
      Люди более могущественные, чем вы, не допустят шума вокруг этой истории. Все спустят на тормозах, вот увидите - и наши, и американцы. Это же сговор! Так что максимум, что вы можете со мной сделать, - сгноить в каком-нибудь тайном каземате или втихую пристрелить в уголке. Заметьте, и в этом случае главу организации вы схватите. Расколюсь ли я, выйдете ли вы на него путем анализа связей Ратникова - не имеет значения. Ему каюк. Но тем временем операция завершится, и террористы уйдут с золотом и плутонием. Вот вкратце последствия вашего отказа в моей не столь обременительной просьбе. И я не поручусь, что в следующий раз плутоний не всплывет в Москве.
      Бертенев замолчал, с подчеркнутым безразличием покачивая носком ботинка.
      - Мы должны посмотреть материалы, - прервал паузу Шебалдин.
      - А я должен иметь гарантии.
      - Никаких, кроме нашего слова.
      Ласкеров поднялся со стула.
      - Стае, вы действительно намерены отпустить его?
      - Странный вопрос для профессионала, - заметил Бертенев. - Вы когда-нибудь слышали о понятии тактической необходимости? Жертвуем малым, выигрываем в большем... Да и в самом ли деле вам так хочется всадить мне пулю в лоб?
      - Мне очень хочется, - заявил Корин.
      Полковник подошел к стене и открыл сейф. Его рука скользнула в нижнее отделение, прикоснулась к оружию. На мгновение мелькнула мысль: они не ожидают нападения, перестрелять всех и... Краешком глаза он покосился на Корина. Ладонь того лежала на рукоятке пистолета.
      Бертенев вздохнул и вытащил видеокассету в пластиковом футляре.
      - Вот то, что я обещал вам, господа.
      Он вставил кассету в "шарповский" видеомагнитофон и нажал кнопку. На экране высветился снятый со статичной точки участок леса. По дороге медленно брели два человека, справа Ратников, а слева...
      - Это мистер Браун, - пояснил Бертенев.
      - Кто? - спокойно, даже слишком спокойно переспросил Шебалдин.
      - Псевдоним руководителя организации.
      Тихо... Послушайте их разговор.
      Сомнений не оставалось. Мистер Браун давал Ратникову инструкции, касающиеся деталей захвата "Атлантиса".
      - Вы удовлетворены, господа?
      - Чего же больше... - Шебалдин, покачав головой, вынул видеокассету, вложил в футляр, спрятал в карман и обратился к Ласкерову. - Пора бы докладывать, Леонид Савельевич.
      - Да... - Ласкеров выглядел не менее ошарашенным. - И мы уложились даже быстрее, чем в отпущенные нам сорок восемь часов.
      9
      Дорен, Ричарде и Ратников стояли на берегу подземного озера в слепящем электрическом свете.
      "Барс" готовился к последнему рейсу. Два первых закончились удачно американцы аккуратно соблюдали все выставленные террористами условия.
      Поэтому в третьем рейсе надлежало принять на борт основной груз золото и мелкие бриллианты на сумму в восемь миллиардов долларов. Недавний радиосеанс развеял царившие на базе напряжение и тревогу. Мистер Браун сообщил о полном благополучии в проведении операции. Коммерсант Гольданский, использовавшийся для подхода к Берринджеру, убит. Саманта Ларрена убита. Шалимов доставлен в Москву, с ним работают, и вскоре он выведет следствие на ложный путь. Такова была последняя информация Брауна. Больше он не успел передать ничего...
      "Барсу" предстояло выйти в океан через час.
      Потом начнется следующий этап операции - постепенное рассредоточение личного состава и вывоз золота небольшими партиями. Но это не беспокоило никого всерьез. Главные трудности и опасности миновали.
      Никто из террористов не знал, что на рейде острова уже величественно застыл флагманский авианосец 6-го флота США "Джордж Вашингтон" под командованием адмирала Дэвида У. Холлиуэлла.
      Об этом сообщил оглушительный залп орудий главного калибра. Снаряды проделали в стенах пещеры гигантские пробоины. Тут же над островом заревели вертолеты. Казалось, начался ад. Обсуждавшую последние новости троицу ударной волной отбросило к стене пещеры.
      - Как же так, - растерянно пробормотал Ратников, поднимаясь с земли. Они же не могут...
      Под угрозой их города!
      - Значит, могут! - презрительно проронил Дорен. - Неужели непонятно, что они раскусили наш блеф!
      - Но как... Господи, как...
      - Надо не причитать, а действовать, - грубо оборвал Дорен.
      В верхнем отверстии, пробитом в стальной стене, солнечный свет затмило что-то большое и темное - на тросах с вертолета спустили мощный громкоговоритель. В пещере загрохотал тысячекратно усиленный могучий бас.
      - Предъявляем руководителям террористической группировки ультиматум командующего шестым флотом адмирала Холлиуэлла! Ваш остров под прицелом главного калибра авианосца "Джордж Вашингтон". Вам предлагается немедленно сдаться, сложить оружие и выйти на побережье с поднятыми руками. Даем вам тридцать минут, после чего остров будет уничтожен.
      Дорен подошел к пролому и выглянул наружу.
      - Этот проклятый "Джордж Вашингтон" перегородил тоннель! Мы вряд ли сможем уйти на "Барсе". И все же...
      - Ящики с золотом - в лодку, - скомандовал он. - Плутоний туда же!
      Оставшиеся после первого залпа в живых террористы бросились выполнять приказ. Безумная надежда светилась на их лицах, они смотрели на Дорена как на Бога. Если он рассчитывает прорваться, с ним не пропадут и они. Ричардса среди них не было-с разможженной головой он лежал невдалеке.
      Ратников наблюдал за погрузкой без всякого энтузиазма.
      - Безнадежно, - сказал он.
      Кеннет Дорен понял, что он имеет в виду. У входа в тоннель тянулась скальная гряда, миновать которую субмарина могла только в полупогруженном состоянии, то есть под прицелом орудий "Джорджа Вашингтона".
      - Кажется, здесь хватает сукиных сынов, - отчетливо проговорил Дорен, и бесшабашная искорка зажглась в его глазах. - Но я всегда был самым атомным сукиным сыном из всех...
      - Вы намерены...
      - Да, - кивнул Дорен. - Я намерен атаковать авианосец и потопить его.
      Ратников только покачал головой.
      - Потопить корабль водоизмещением в полтораста тысяч тонн?!
      Он уже не сомневался, что внезапный шок повлиял на рассудок Дорена. Вооружения "Барса"
      явно не хватало для этой цели.
      - Не важно. Я буду драться, - сказал Дорен.
      Ратников на полшага отступил, качая головой.
      - Я не пойду с вами, Кеннет.
      - Празднуете труса, Алекс? - усмехнулся Дорен. - Впрочем, дело ваше... Летите в Мексику - без денег, без документов, скитайтесь, как загнанный зверь, если выберетесь. У нацистов после войны за спиной была ОДЕССА. У вас не будет ничего.
      - Прощайте, Кеннет, - Ратников протянул руку.
      Дорен пожал ее. - Удачи вам не желаю, потому что не верю в нее. В самолете два места, мы могли бы улететь вдвоем.
      - Нет, - поморщился Дорен. - Это не для меня. Я уйду со своими людьми, золотом и плутонием или обрету могилу на дне залива. Знаете, Алекс, покой - не такая уж плохая вещь. К сожалению, мы начинаем ценить его слишком поздно.
      Ратников хотел еще что-то сказать, но Дорен уже легко бежал к трапу, перекинутому на лодку, прыгая с камня на камень.
      Он выбирает смерть, подумал Ратников. Ну что ж, каждый когда-нибудь умирает. Время Ратникова еще не пришло. Вряд ли вертолеты с авианосца контролируют тщательно замаскированную среди скал взлетно-посадочную полосу для крошечного "БД-5". Скорее всего они и не подозревают о ней.
      Он повернулся и зашагал к подземному ангару.
      ... - Погружение, - негромко скомандовал Дорен. Открылись кингстоны и клапаны вентиляции.
      "Барс" бесшумно погрузился в тихие воды озера, сомкнувшиеся над рубкой траурной колышащейся мантией.
      Дорен лишился гидроакустика - парень был среди тех, кто погиб в пещере. Нелегко будет ювелирно провести "Барс" по зигзагам тесного, коварного тоннеля, больше похожего на лабиринт. Дорен надел наушники.
      - Самый малый вперед.
      Дрожь зарокотавших машин пронизала корпус лодки. Из-под щитов выползли пластины носовых горизонтальных рулей. Темная туша "Барса" вплыла в объятия подводной арки.
      Спустя несколько минут лодка миновала опаснейшие гранитные выступы стен тоннеля и замерла перед скальной грядой. Уходить здесь было некуда.
      Только всплывать.
      - Продуть среднюю группу, - распорядился Дорен и увеличил дифферент на корму. Субмарина медленно поднималась к поверхности. Ожил динамик связи с торпедным отсеком.
      - К бою готовы, сэр, - отрапортовал искаженный голос хозяйничавшего у торпедных аппаратов Шелера.
      Верхняя часть рубки показалась из океанских волн, ощетинилась металлическими змеями выдвижных систем. Исполинская громада "Джорджа Вашингтона" возвышалась впереди - так близко, что Дорен различал мельчайшие детали вплоть до поблескивающих креплений фальшборта.
      На авианосце тоже заметили противника. Хоботы сразу нескольких орудий опустились, нащупывая рубку субмарины.
      Все десять торпед "Барса" были нацелены на полетную палубу "Джорджа Вашингтона". Залп не потопит корабль, но причинит гигантские разрушения, уничтожит большую часть вертолетов и самолетов, вызовет панику.
      Мигнул индикатор радиостанции. Авианосец пытался выйти на связь на частоте "Барса". Дорен перебросил тумблер. В притемненной коробке центрального поста среди сотен тускло светящихся ламп, циферблатов и экранов прозвучал спокойный голос человека, который привык к повиновению окружающих.
      - Говорит адмирал Холлиуэлл. Предлагаю вам немедленно сдаться. Лодка под прицелом наших орудий. У вас нет ни одного шанса.
      Дорен сидел молча. Он не отвечал, но что-то мешало ему отдать команду "огонь". Возможно, несомненная правота адмирала. Слишком мало торпед. Какая там паника на военном корабле? Дорен изрядно потреплет их, но залп возмездия неминуем.
      Дорен переключил радиостанцию в режим передачи и поднес к губам микрофон.
      - Говорит Кеннет Дорен. Слышали о таком-?
      У меня на борту двадцать килограммов плутония.
      Стреляйте, если хотите.
      - Мы знаем об этом, - ответил адмирал. - Как знаем и о том, что ядерного взрыва не произойдет, для этого нет соответствующих условий. Даю вам тридцать секунд.
      Дорен отключил связь. Этот столь уверенный в себе голос, этот вздымающийся равнодушной горой корабль, демонстрирующий силу и только силу, олицетворяли все, что было ненавистно Дорену.
      Перед ним собственной персоной стояла надменная Америка. Страна, обманувшая и предавшая его, выбросившая на обочину жизни и растоптавшая, была сейчас там, на левиафане под звездно-полосатым проклятым флагом, и тупые рыла десяти торпед Дорена готовы были превратить ее в ревущее море огня, ужаса и смерти.
      Цифры менялись на дисплее электронного секундомера. Перед внутренним взором Дорена на мгновение вспыхнула картина: он на палубе, возле рубки тонущей субмарины, и где-то далеко в синеве замирают торжественные отзвуки меди духового оркестра, играющего "Ближе к тебе, Господи".
      Дорен закрыл глаза. Наваждение пропало. В эти последние секунды он вдруг невероятно остро ощутил все запахи и звуки мира, которых здесь не было.
      Там тянуло дымком горящих листьев, нежаркое солнце светило сквозь ветви оголенных осенью деревьев в чистом-чистом холодноватом воздухе. Вдали слышался едва различимый лай собаки, уютно потрескивал костер, и пожухлая, но еще не умершая трава ластилась к ногам.
      Здесь пахло нагретым металлом и монотонно тикали хронометры. Рука Дорена сжала микрофон.
      - Огонь, - хрипло приказал он.
      Крышки торпедных аппаратов поднялись. И тут же громыхнули орудия "Джорджа Вашингтона".
      Снаряды разворотили торпедный отсек, снесли рубку и смяли центральный пост, как бумажный стаканчик.
      Субмарина наклонилась на нос и тяжело рухнула на каменное ложе.
      Кеннет Дорен проиграл свой последний бой и навсегда обрел покой на дне океана.
      Двухместный самолетик "БД-5" выруливал на взлетную полосу. Ратников посмотрел вверх из-под пластмассового фонаря кабины. Никаких вертолетов или истребителей он не увидел. "БД" пошел на взлет, набрал высоту, заложил вираж и устремился к мексиканскому побережью. Ратникову показалось, что он использует свой шанс, когда из-за угрожающего конуса погасшего вулкана вынырнули два штурмовика. Их преимущество в скорости было неоспоримым. Ратников решил драться. Чем драться-в кабине у него был только компактный пулемет "ингрэм М-10". Но просто так он уступить не мог.
      Ратников бросил машину вниз, убавил газ, откинул фонарь - ветер ледяным шквалом ударил в лицо. Пилоты штурмовиков по-своему истолковали маневр и условными сигналами показали: возвращайся и приземляйся. Едва ли ползущий над самой водой "БД" вооружен, а летчик явно испугался - таково было мнение преследователей, но они заблуждались. Когда первый штурмовик низко пронесся над кабиной "БД", Ратников поднял ствол "ингрэма" и всадил в брюхо вражеского самолета длинную очередь.
      - Получи! - возбужденно закричал Ратников Ветер трепал его короткие волосы, солнечный отблеск сверкал на стволе оружия. Странно, но он был счастлив.
      Пилот второго самолета уяснил, что дело серьезно и простым выводом противника на посадку не обойтись. Без долгих размышлений он нажал на гашетку. Из-под крыльев сорвались две ракеты в блистающем ореоле.
      Ратников еще успел увидеть их. Красивые, мелькнуло у него в голове. Элегантные воздушные акулы, несущие смерть. Больше никогда и ни о чем он уже не думал.
      Когда морские пехотинцы высадились на остров, они застали там одного лишь профессора Филлингема. Шатаясь, старик шел навстречу крепким парням в камуфляже. Командир группы капитан Райт подхватил его, чтобы не дать упасть. Серебро седых волос профессора пылало в электрическом свете. Капитан Райт видел, как шевелятся губы старика, но не мог разобрать, что тот пытается высказать. Он наклонился ближе к профессору.
      - Зачем? Зачем, Господи? - шептал старик.
      Что мог ответить ему капитан Райт?
      10
      Доктор Ладыгин укладывал чемодан. Он заранее запасся визами нескольких стран, денег у него хватало, но его ждало не увлекательное путешествие, а печальное изгнание.
      Что деньги, когда дело его жизни погибло! Крах наступил по дьявольской иронии из-за того, чего как раз и опасался Ладыгин: фактора Шалимова.
      Как это случилось, ему не суждено было узнать, потому что вся его информация ограничивалась одним ночным телефонным звонком.
      - Шалимов бежал. Скрывайтесь, - произнес хорошо знакомый голос, и прерывистой лентой потянулись гудки отбоя.
      За себя лично Ладыгин не волновался. Мистер Браун не выдаст его, не выложит на холодные препарационные столы контрразведчиков труп их совместной мечты. Но сама мечта испарилась, как мираж.