Глава шестьдесят вторая

О ТОМ, КАК ЦЗИ-СИН СДАВАЛ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКЗАМЕН И КАК СЫН НЕБА ВОЗГЛАВИЛ ВОЙСКО ПРОТИВ СЮННУ

Тем временем Сын Неба, выбрав благоприятный день, отправился на могилу предков: в его свите был и князь Ян с сыновьями-министрами. И этот день совпал с днем пира у Ледышки.

Сказав бабушке, что пойдет взглянуть на императорский поезд, Цзи-син поспешил к Сливе, где его уже поджидали Ма Дэн и Лэй Вэнь-цин. Ян отослал их к Ледышке, наказав помочь в устройстве празднества. Когда Ян и Слива вошли в терем, там уже было полно гостей: столичные юноши и гетеры сидели на резных скамьях и пестрых подушках, образуя две партии, восточную и западную. Нарядные одеяния так красивы, что вошедшему сюда кажется, будто он попал в цветник, – от множества ярких красок пестрит в глазах. Просторная терраса увешана расшитыми занавесками и уставлена красивыми ширмами. Обитые шелком сиденья утопают в цветах, на двенадцати узорчатых крюках висят нефритовые подвески, в золотых, инкрустированных драгоценными каменьями курильницах дымятся благовония, на коралловом столике разложены кисти и тушечницы, цитры и свирели. И вот уже полилось рекою вино, зазвучала музыка, зазвенели песни.

Ян попросил Сливу и Ледышку исполнить танец. Все стали в круг, дали знак музыкантам – и начали: в такт барабанам замелькали рукава узорчатых кофт, заколыхались полы халатов, кажется, будто журавли в небе машут крыльями. Следующая часть танца – Шаг лотоса: замелькали зеленые рукава, зашуршали шелковые красные юбки Сливы и Ледышки, которые вошли в круг. Потом настал черед Шага волны: кажется, будто весенние бабочки слетаются на цветы, будто фениксы клюют корм. Музыка стала быстрее – изгибаются гибкие станы, словно ивы под напором ветра, поднимаются вверх яшмовые руки и трепещут, словно ласточкины крылья в облаках. Танцующие сходятся, потом, повинуясь ритму, расходятся, коснувшись друг друга кончиками пальцев. Наконец круг разомкнулся, и все замерли в восторге, восхищенные красотой и талантами хозяйки терема.

Когда гости покончили с вином и всяческой снедью, Ледышка вышла вперед и сказала, обращаясь к Яну и к другим юношам:

– Сегодня я праздную возрождение нашего старого терема. Благодарю всех вас за то, что пришли на мой праздник. Давайте же каждый год собираться в этот день у меня и отмечать славное событие.

Один из друзей Цзи-сина вскочил и закричал:

– Господин Ян – герой этого пиршества. Да будет всем известно, что он самый талантливый поэт среди нас! Ради него я готов, по примеру Гао Ли-ши[456], снять туфлю – госпожа хозяйка пусть бросит в нее тушь, госпожа Слива пусть разведет ее, гетеры Иволга и Милашка расстелят узорчатую бумагу, Фея и Облачко посветят фонарем, а господин Ян пусть напишет нам стихи!

Опираясь левой рукой на столик, Цзи-син берет в руку кисть. Гетеры разводят тушь под названием Аромат дракона, расправляют тонкую, словно изготовленную руками Сюэ Тао[457], бумагу, и Ян, не отрывая кисти, пишет, приговаривая:

– Коли сочинять стихи, пусть они будут такими:

Цзи-син продолжал:

Когда Ян писал, один иероглиф соединялся с другим, и казалось, будто змея или дракон переползает со строки на строку. Окончив, он сказал гетерам:

– Больше не могу, голова кругом идет. Теперь ваш черед.

Начала Слива-в-снегу:

Прочитала свои стихи Ледышка:

Настала очередь гетеры по прозвищу Облачко:

Прочитала свое сочинение Фея-на-журавле:

Предпоследней была гетера Иволга:

Заканчивала гетера Милашка:

Последние строки начертал Цзи-син:

Отложив кисть, Ян сказал:

– Право, обитательницы зеленых теремов очень искусны в стихосложении. Сочинения ваши прекрасны, давайте сделаем из них песни!

Слива улыбнулась:

– Когда «бросают взор», то стихи читают все по очереди. Предлагаю сделать так: мы запеваем, наши гости нам подпевают!

Все согласились, и гетеры согласно затянули хором красивую мелодию.

Пир закончился, только когда настала глубокая ночь.

Но вот однажды Цзи-син взял со стола зеркало и принялся рассматривать свое отражение: до чего же он исхудал, как ввалились глаза и запали щеки! Он сел на постели и тяжело вздохнул.

– Все потому, что весь свой пыл трачу я не на помощь отцу и братьям, а на любовь! Нет, мужчина должен заниматься делом: служить государю, заботиться о народе и совершать подвиги, дабы прославить свое имя в веках. Я же дни и ночи пропадаю в зеленых теремах, бражничаю, обманываю родных, совращаю друзей, забываю отца с матерью, которые любят меня и верят мне! А ведь красотки – что лакомство, – одного яства вкусишь, и хочется уже другого. В полгода узнал я самых знаменитых гетер, и если теперь же не покончить с этой разгульной жизнью, то меня ждет бездна разврата. Пора наконец образумиться!

С этого дня он забыл в зеленые терема дорогу, сел за книги и принялся готовиться к экзамену, который император устраивал теперь раз в три года для юношей, желающих поступить на государственную службу. Цзи-син сказал отцу о своем намерении участвовать в испытаниях, но тот решительно отказал сыну.

– Я вышел из скромной, бедной семьи, добился высокого положения упорным трудом. Вот и ты позанимайся-ка подольше да поусерднее, а там посмотрим! Разве можно в этом деле спешить?

Цзи-син покорно ушел к себе, а Хун говорит:

– Если вы любите Цзи-сина, позвольте ему сдавать экзамен!

– Это еще почему? – удивился князь.

Хун помолчала и ответила так:

– У Цзи-сина очень живая душа; если закрыть перед нею дорогу добра, она ступит на дорогу зла!

Князь не мог не прислушаться к совету Хун. Опустил голову, задумался, потом велел позвать Цзи-сина и объявил, что разрешает отправиться на экзамен. Обрадованный Цзи-син начал собираться. Вечером, когда небо прояснилось и явилась круглая луна, он вышел во двор и стал расхаживать, разговаривая сам с собой:

– В зеленых теремах у меня много подруг, и, каждую по-своему, всех я их люблю, и мне нелегко с ними так сразу расстаться, но если я попаду в списки экзаменующихся, то уже не смогу навещать их. Схожу-ка я к ним и расскажу, что мне предстоит в скором будущем!

Он зашел к Сливе и вместе с нею отправился к Ледышке. Обе гетеры были удивлены таким поздним посещением.

– Последнее время вы не заходите к нам, и мы уже подумали было, что наскучили вам. Почему же сегодня вы пришли, но избрали такой поздний час?

Ян взял подруг за руки.

– Долго не решался я выйти в самостоятельную жизнь, а на днях понял, что пора мне сдавать государственный экзамен. Если судьба будет милостива и я выдержу испытания, то не скоро окажусь у вас снова. Вот я и пришел проститься!

Загрустив, гетеры молчали. Тогда Ян велел принести вина, и все осушили по бокалу, по другому и по третьему. Слива подняла голову и запела:

Ледышка подхватила:

Кончив петь, Ледышка стала совсем печальной, а Слива, наоборот, улыбнулась и говорит:

– Издавна молодые люди ославляют нас ради службы, – что ж, мужчина должен совершать большие дела, а не прятаться за юбку возлюбленной. Вы покидаете нас, но хотя бы не забывайте!

Цзи-син похвалил Сливу за бодрость духа и здравомыслие и вскоре, распростившись с подругами, ушел.

Через несколько дней он уже держал экзамен и оказался среди тех, кто хорошо ответил на все вопросы. Просмотрев сочинения, император с восторгом произнес:

– «Верного слугу ищи в преданном сыне!» – так гласит поговорка, и мы полагаем, что нашей опорой вполне может стать очередной сын Яньского князя!

Государь приказал огласить имена отличившихся на экзамене: первый диплом со знаком Дракона получил Ян Цзи-син, четвертый сын Ян Чан-цюя, Яньского князя, второй такой диплом достался Хуан Шэн-луну, сыну министра Хуан Жу-юя; первый диплом со знаком Тигра получил Лэй Вэнь-цин, второй внук старого воина Лэй Тянь-фэна, второй такой диплом вручили Ма Дэну, сыну храбреца Ма Да. Каждый из награжденных подошел к трону и принял из рук государя коричный цветок и грамоту на выдачу халата и экипажа. Ян Цзи-син удостоен был также звания академика и награжден музыкальными инструментами из придворного хранилища. Накинув на плечи алый халат и подхватив его поясом, украшенным нефритовыми подвесками, академик Ян сел на коня из императорской конюшни, взял инструменты и отбыл в родительский дом. Отец с братьями ехали с ним по улицам столицы, запруженным молодыми людьми, желавшими хоть одним глазком взглянуть на юного академика и выразить ему свое восхищение. Во всех зеленых теремах, мимо которых они проезжали, сдвигались в сторону занавески, и в окошках показывались красавицы, живо обсуждавшие взлет молодого Яна и предрекавшие счастье Сливе и Ледышке. Академик смотрел на недавних подруг чистыми, как осенние воды, глазами, в которых светились радость и любовь. Рядом с Яном ехали юные Лэй и Ма в сопровождении славных воинов Лэй Тянь-фэна и Ма Да. Юноши играли на трубах, а обитательницы зеленых теремов бросали им фрукты и отпускали веселые шуточки. Лэй Тянь-фэн сказал внуку:

– Когда мне было девятнадцать лет и я проезжал после сдачи экзамена мимо зеленых теремов, девицы забрасывали меня цветами. Я рад, что моего внука приветствуют сегодня точно так же!

Дома Цзи-сина радостно встретили дед и бабка, а счастью Феи не было предела.

Как раз в эту пору дочери Сына Неба, принцессе Шу-вань, исполнилось тринадцать лет, и она еще ни за кого не была просватана. Однажды супруга государя говорит ему:

– Вчера мы с придворными дамами обсуждали тех, кто отличился на последних государственных экзаменах: четвертый сын князя Яна кажется нам более красивым, чем его старший брат Чжан-син. Теперь, когда я вижу Чжан-сина во дворце, мне на ум сразу приходит Цзи-син. Но у князя как будто есть и пятый сын, хорошо было бы выдать нашу дочь за него!

Император улыбнулся:

– Я и сам подумывал об этом. Надо будет поговорить с князем.

На другой день государь пригласил к себе князя для беседы и между прочим спросил:

– Мы слышали, ваш пятый сын уже подрос. Сколько же ему сейчас лет?

– Тринадцать, ваше величество!

– А у нас растет дочь, ей тоже тринадцать. Не хотите ли, князь, скрепить нашу с вами дружбу родственными узами?

Сложив ладони, князь низко поклонился. Император продолжал:

– Старший ваш сын, Чжан-син, – муж нашей племянницы, пусть теперь и наша дочь станет вашей невесткой! Это великолепно!

Сын Неба тут же вызвал гадателя и приказал определить благоприятный день. Вскоре была сыграна и свадьба: жених и невеста поразили всех присутствовавших красотой и пышными нарядами. Принцесса оказалась кроткой, ласковой к мужу и послушной родителям. Гости без стеснения завидовали счастью князя Яна.

В эту пору Сын Неба был в расцвете лет и сил – ежедневно вникал во все государственные дела и просматривал исторические хроники.

И однажды ему принесли послание от правителя Шанцзюня. В нем говорилось вот что:

Прочитав это, император впал в великий гнев и приказал собрать всех вельмож и сановников и объявить им, что он сам поведет войско против варваров. Князь Ян попросил государя выслушать его.

– Северные сюнну совсем не то, что южные варвары: нравом свирепы, появляются и исчезают неожиданно, как истые звери. Мечтая завоевать страну Мин, они нападают на наши приграничные селенья, грабят крестьян, угоняют скот, а потом убегают в свои логова. Поэтому мудрые правители древности не поднимали на них оружия и пытались умиротворить их подачками. Ханьский Гао-цзу двинул на них лучшие свои войска, и все же под Бодэном ему пришлось семь дней пробиваться из окружения! Ханьский У-ди вел с ними нескончаемые войны, но так и не смог отомстить за своего великого предка. Вы, ваше величество, в порыве справедливого гнева решили самолично возглавить войско, но это опасно, ибо сюнну могут узнать вас и попытаются убить. Разумнее было бы назначить кого-либо из наших прославленных военачальников и поручить ему навести порядок на рубежах империи!

Однако император даже слушать князя не стал, и тот понял, что государя не переубедишь. Сын Неба приказал князю охранять наследника престола и вести все государственные дела, возвел военного министра Ян Чжан-сина в звание помощника верховного командующего, назначил старого Лэй Тянь-фэна начальником передового отряда. Командующим отрядом, что слева от середины, стал Лэй Вэнь-цин, отрядом, что справа от середины, – Хань Би-лянь, левым тысяцким – Дун Чу, правым тысяцким – Ма Да, начальником замыкающего отряда – Су Юй-цин. Миллионное войско, ведомое лучшими военачальниками, выступило в поход: знамена и флажки отгородили твердь от неба, трубы и барабаны сотрясали окрестности, земля ходила ходуном от топота ног и копыт, свет солнца и луны померкнул. Всюду, где шло войско, народ ликовал, предвкушая скорую победу, люди свято верили в непогрешимость молодого и полного сил императора.

На двадцатый день войско достигло земель Шаньси[458], что в двух тысячах ли от столицы. Отдохнув несколько времени, пополнив припасы, войско двинулось дальше и подошло к землям Яньмынь, где объединилось с местным ополчением. Вскоре южнее Тяньшаня и севернее Чанчэна не могла уже ни птица пролететь, ни мышь проскользнуть незамеченной. Надев латы и накинув поверх алый халат, Сын Неба поднялся на возвышение и огласил послание предводителю сюнну:

Прочитав это, сюнну мгновенно собрали все свои отряды воедино и исчезли без следа, только их и видели. Государь привел войско к подножию гор Чилэшань и внимательно оглядел видневшуюся на севере крепость Хуванчэн: стоит она одиноко, и на тысячи ли кругом ни единой живой души! Воины возликовали, послышались здравицы государю. Император усмехнулся и велел Ян Чжан-сину с десятитысячным отрядом отправиться к монгольским степям и проверить, нет ли там врага. Дун Чу и Ма Да он приказал взять каждому по десять тысяч войска, обследовать местность к западу от гор Тяньшань и узнать, не скрылись ли варвары на подступах к заставе Яшмовых ворот. И тут десятки тысяч монгольских всадников, которых сюнну оставили в засаде, внезапно выскочили из укрытия и окружили императора с остатками минского войска, а вскоре на подмогу подошли миллионы чжурчжэней. Три дня и три ночи сжимали они кольцо, многие тысячи минских воинов полегли в неравной схватке. Командующие Лэй и Хань сражались самоотверженно, но положение становилось что ни час все опаснее: войску грозила голодная смерть. Вдруг с востока послышался конский топот, и все увидели скачущего всадника. А кто это был, вы узнаете из следующей главы.

Глава шестьдесят третья

О ТОМ, КАК ВЕРХОВНЫЙ ПОЛКОВОДЕЦ ЯН ЧЖАН-СИН ПОЛУЧИЛ ТИТУЛ ЦИНЬСКОГО КНЯЗЯ И КАК ОГНЕННЫЙ КНЯЗЬ ВНОВЬ ВСТРЕТИЛСЯ С ДОЧЕРЬЮ

Итак, Ян Чжан-син с десятью тысячами подошел к монгольским степям, что восточнее гор Хэланьшань, но сюнну не обнаружил, хотя следы их видел часто. Он хотел уже двинуться дальше, когда привели пленного, – он вез послание к монгольскому хану с просьбой о подмоге конницей. Ян приказал допросить посыльного с пристрастием и узнал, что сюнну окружили минского императора у горы Чилэшань и ждут только монголов, чтобы завершить разгром минского войска.

Ян вскочил в седло, ударил плетью коня и стрелой помчался на выручку государю. Увидев, что государь на самом деле в бедственном положении, полководец пришел в ярость. Он построил свой отряд «змеей» и послал в самую гущу врагов, сам выхватил Лотосовые мечи и снес головы десятку вражеских богатырей. Воодушевленные воины бросились на варваров и начали валить их направо и налево. В рядах сюнну поднялся переполох. Однако их предводитель быстро опомнился, разделил войско на два больших отряда и окружил Ян Чжан-сина. Воспользовавшись этим, император вместе с Су Юй-цином и Лэй Тянь-фэном разорвал кольцо и стремительно пошел к югу, в направлении Дуньхуана.

– Хорошо, что кто-то – если не Дун или Ма, то Ян Чжан-син – отвлек врагов на себя, – проговорил государь, обращаясь к Лэю и Ханю. – Но теперь наш спаситель сам попал в окружение!

Военачальники в ответ:

– Мы слышали грохот наступления с северо-запада, – должно быть, это был министр Ян. Мы со своими отрядами хотим пойти ему на выручку!

Император разрешил им действовать по усмотрению.

Тем временем Яна не оставляли мысли о государе.

– Мы не знаем, где сейчас Сын Неба, – обратился он к воинам, – но искать его нужно возле Дуньхуана. Соберите силы и пробивайтесь за мной к югу. Кто не поспеет за нами, пусть выбирается в одиночку.