Сон в Нефритовом павильоне

– Никогда не забывайте клятву, – обратилась к Фее и Лотос верная Хун, – даже когда окончится наша земная жизнь и все мы встретимся в Нефритовой столице!

Луна манила своей красотой, и подруги снова вышли в сад. Вдруг за кустами раздался девичий смех. Хун остановилась и прислушалась: возле цветочной клумбы сидели и разговаривали Су-цин и Лянь Юй.

– Взгляни-ка, Су-цин, на луну, что освещает цветы, – как прекрасна она, какой дивный свет льет на весеннюю землю! Почему-то прежде, глядя на луну, я всегда радовалась, а теперь грущу, словно расстаюсь с милым. Отчего так?

Су-цин помолчала немного и проговорила:

– А я никак не могу уснуть в лунные ночи, все печалюсь о чем-то. Может, это в нас закралась болезнь?

– Говорят, после смерти начинается новая жизнь. Чего бы хотела ты в той жизни? Стать женой вельможного князя? Или оказаться единовластной хозяйкой зеленого терема, самой выбрать себе красавца юношу и миловаться с ним, сколько душе угодно? Не скрывай, скажи!

– Сначала ты скажи, – рассмеялась Су-цин, – а то меня все еще гложет зависть к счастливой судьбе барышни Лотос.

Лянь Юй начала мечтательным голосом:

– Ну вот, увидела ты сегодня свадьбу и позавидовала Лотос, а я тебе скажу, что далеко ей до моей госпожи. Дождаться Шести церемоний[373] и стать чьей-то женой – это не так уж трудно. А моя хозяйка, когда встретилась с молодым господином Яном, сначала его помучила, поиграла с ним в любовь: помню, на пиру в Павильоне Умиротворенных Волн спела ему песню, полную любовных намеков, потом переоделась мужчиной, прочитала ему свои стихи и так пылала, что огонь ее сердца зажег бы самого скромного и стойкого юношу! Вот это любовь! Я хотела бы в другой жизни походить на свою госпожу! Быть как она мечтает каждая девушка – любой юноша попадет под ее чары!

Служанки переглянулись и расхохотались, а Хун сказала Фее:

– Су-цин и Лянь Юй рассуждают очень легкомысленно! Видно, и на них весна действует!

Фея улыбнулась и поведала Хун о том, как прощался Ма Да с Су-цин после сражения с негодяями, хотевшими опозорить Фею. Вспомнила и слова Дун Чу, которые тот сказал Лянь Юй, подстрелив фазана. Хун слушала и качала головой.

Проводив родителей, Ян вернулся в терем и никого там не нашел. Он спустился в сад. Лунный свет заливал землю и медленно сдвигал тени цветов, упоительные запахи кружили голову, при каждом шаге позвякивали нефритовые подвески на шляпе князя. Он остановился и огляделся: среди цветов сидят и о чем-то оживленно разговаривают, переплетя нефритовые руки, три его наложницы. Завидя, что к ним кто-то подходит, они в испуге разомкнули руки, но тут же узнали своего господина и облегченно рассмеялись.

– Луна сегодня светит только для вас! – проговорил Ян.

– Мы заговорились о своих делах, – почтительно ответила Хун.

Князь подсел к наложницам и приказал Су-цин и Лянь Юй принести вина. Все выпили, и князь попросил Лотос еще раз наполнить бокалы.

– Человек любит все новое, – вздохнув, промолвила Хун, – цветы, которые только что распустились, луну, которая только что народилась. А нам, старым, остается только горевать, ибо муж наш больше нас не любит!

Лотос смутилась, покраснела и отставила свой бокал.

– Хун, зачем ты смеешься над Лотос?! – улыбнулся Ян.

Между тем наступила глубокая ночь, все изрядно захмелели.

– Новобрачной досадно, что свадебное пиршество закончилось так быстро. Не пойти ли нам в дом, не продолжить ли там наши беседы?! – поднявшись, произнес Ян.

Хун покачала головой.

– Уже поздно, да и выпили мы предостаточно. Ну а молодым пора спать.

Когда Хун и Фея ушли, Ян взял Лотос за руку, привел девушку в терем, опустил занавеси на окнах, зажег светильники, обнял свою новую жену и прошептал ей ласково:

– Ты дочь южного варвара, а я бедный студент из Жунани, оба мы вдали от родины, но здесь свела нас судьба. Теперь я хочу узнать, ради кого приехала ты в нашу страну?

Лотос потупилась от смущения и ответила так:

– Вы спрашиваете о заветных моих желаниях, и я не стану таиться от вас. Я седьмая дочь Огненного князя. Некогда отец мой, охотясь, встретил на берегу Северного моря девушку, стиравшую белье, – ее звали Ели. Увлеченный ее красотой, он добился ответной любви. Вскоре родилась я, и когда мне исполнилось пять лет, мать усадила меня за спину и отправилась разыскивать отца, который бросил мать еще до моего рождения. Она нашла его, он пожалел нас и приказал отвести нам комнату в помещении, где жили его наложницы и их дети. Однако мать моя отказалась от этой милости и сказала: «Однажды вы уже пренебрегли мною и бросили свое дитя. Теперь я пришла не за подаянием для себя – моей дочери нужно законное положение и титул!» С этими словами она оставила меня князю и ушла неизвестно куда. Говорили, что она скиталась в горах и стала даосской монахиней, однако никаких вестей о себе не подавала. Я росла при дворе отца и терпела всяческие унижения от его жены. Когда мне минуло десять лет, я решила отыскать свою мать. Облазила все окрестные горы, но даже следа ее не обнаружила. В горах я встретила даоса, который научил меня владеть двумя копьями. С детства я отличалась от своих подруг любознательностью: не хотела окончить свои дни на землях варваров и мечтала побывать в вашей стране, хоть одним глазком взглянуть на нее. И когда я увидела в вашем стане молодого красавца воина – то была Хун, – я намеренно уступила ему в бою и сдалась в плен. Скоро узнала, что Хун – женщина, но назад пути уже не было. А потом увидела вас, поняла, что встретила того, о ком тосковала всю жизнь. Забыв про девичью скромность, я уехала за вами в страну Мин. Вы не заметили тогда меня, ибо человек обычно не замечает сразу душевных порывов другого, – как раз об этом поется в песне «Дар», и по этой причине печалится Феникс в песне Сыма Сян-жу! День ото дня я чувствовала себя все более одинокой и начала чахнуть от тоски: не раз ночью я обнажала кинжал, помышляя о смерти. Наконец, вы снизошли до меня, но до сих пор я не знаю, тронула ли вас моя горькая участь, или вы в самом деле поняли меня и полюбили?

Князь глубоко вздохнул.

– Чаще всего мужчинам достаточно одной красоты, но я всегда ценил в женщинах щедрость души. И я не мог не заметить и не полюбить тебя, потому что в душе твоей я нашел стойкость и верность. Однако после возвращения с юга на меня навалилось столько дел при дворе, потом началась война с сюнну. Вот почему так поздно состоялась наша свадьба!

Лотос благодарно поклонилась князю.

Три дня праздновал Ян свадьбу, а когда торжества завершились, он заметил, что дом его стал для семьи тесен, и принялся за его расширение. В середине усадьбы он выстроил терем Священный Родник для своей матери, госпожи Сюй, на востоке – флигель Кедровый Орех для госпожи Инь, на западе – флигель Белая Березка для госпожи Хуан, в саду терем Застольные Встречи для Хун, рядом терем Лазоревое Облако для Феи, а Лотос осталась жить в тереме Сонм Благоуханий.

Миновала весна, наступило лето: поднялись ароматные травы, раскидистыми стали тени деревьев. Столичная молодежь зачастила в места, где можно было погулять и выпить как следует. Как-то после приема во дворце к одному такому месту подъехали верхами храбрые воины Дун Чу и Ма Да и соскочили с коней.

– Когда-то мы не вылезали из зеленых теремов Цзяннани, – сказал Дун Чу, – а теперь слава и знатность стесняют нас, не дают разгуляться молодецкой удали, разве это дело? День сегодня чудесный, мы свободны, не заглянуть ли нам в трактир да не пропустить ли по чарочке доброго винца за холостяцкую жизнь?!

Они скинули халаты и шляпы, привязали коней и твердым шагом военных вошли в трактир. Выпив вина, посетили два-три зеленых терема, насладились песнями и танцами, полюбовались окрестными красотами и, переполненные впечатлениями от увиденного и услышанного, собрались было по домам.

– Хорошо, конечно, в столице, но у нас в Цзяннани лучше, – вздохнул вдруг Дун Чу. – Плохо воину, когда нет войны, – от скуки помереть можно. Так и растратим впустую молодость? Может, подыскать нам девиц по вкусу да поразвлечься с ними?

Ма Да усмехнулся.

– Мы с тобой только что из зеленого терема – ни одна мне по душе не пришлась!.. А тебе?

Дун Чу рассмеялся.

– У каждого свой вкус. Кто мечтает о семейном благополучии, тот ищет девушек скромных и добродетельных; человеку хозяйственному нужна такая, которая умела бы ткать, воду носить и зерно молоть, по ночам бы не спала, днем бы не хворала; кто мечтает о большом потомстве, тот выбирает себе бойкую да крепкую, болтушку да хохотушку. Ну а повесам, вроде меня, такие скромницы ни к чему, им подавай красотку поядреней да попроворней, чтоб и собой была хороша, словно луна или цветок, чтоб дом у нее был полной чашей!

Ма Да расхохотался.

– Все бабники мечтают о чем-то необыкновенном! А хочешь, я тебя познакомлю с одной девчонкой, как раз по тебе?

Дун Чу сложил ладони.

– Да разве есть у тебя глаза и уши – ты ведь как увидишь на дороге трактир или нарумяненную старуху, так и голову теряешь. Нет уж, кому угодно, только не тебе быть моим сватом!

– Не доверяешь моему вкусу, не надо, – ответил Ма Да. – Только имей в виду: я тебе эту девчонку предложил, а ты отказался, потому и не злись, когда она моей станет!

– Да про кого ты говоришь? – встрепенулся Дун Чу. Ма Да начал издалека:

– Она – как яшма в горах, как нераскрывшийся цветок. Кто отыщет эту яшму, кто окропит этот цветок росой, тот будет обладать сокровищем!

Дун Чу не вытерпел, схватил Ма Да за рукав и принялся выпытывать. Наконец Ма заговорил:

– Да это не одна, а целых две очаровательных девчонки: одну зовут Лянь Юй, и она в услужении у славной Хун, а другую звать Су-цин, и она служанка Феи Лазоревого града. Обе не знатные дамы, но кто понимает толк в женщинах, тот не пройдет мимо их молодости и красоты. Ну, что ты на это скажешь?

Дун Чу ударил себя по коленям и рассмеялся.

– Ах ты, обманщик! Да я прежде тебя приметил этих милашек, только не знал, как отнесутся к нашим притязаниям Хун и Фея. Ты первый вспомнил о девушках, ты и скажи, какая тебе больше по душе.

Ма Да рассказал другу, как, поспешая в столицу с вестью о победе над южными варварами, он спас от негодяев Фею и ее служанку и как Су-цин сразу ему понравилась.

– А ты греховодник, как я вижу, – улыбнулся Дун Чу. – Ты не столько хозяйку спасал, сколько служанку ее в сеть залавливал! Но перед тем как к ним поехать, нужно выпить еще для храбрости. Пошли-ка!

Весело подтрунивая друг над другом, они снова вошли в трактир, выпили несколько бокалов крепкого вина и изрядно захмелели.

И тут Дун Чу наклонился к Ма Да.

– Настоящий мужчина должен действовать решительно и быстро. Едем не откладывая к Яньскому князю и все ему расскажем!

Ма Да с сомнением покачал головой.

– Неловко вроде, уж очень мы с тобой пьяны! Дун Чу расхохотался.

– Князь Ян строгий начальник, но ведь он тоже мужчина и тоже молод, знает толк в вине и насчет девчонок поймет нас.

Они вскочили в седла и помчались к Яну. А что было потом, вы узнаете из следующей главы.

Глава сорок седьмая

О ТОМ, КАК ДУН ЧУ И МА ДА ЖЕНИЛИСЬ НА СУ-ЦИН И ЛЯНЬ ЮЙ И КАК ВО ДВОРЦЕ ВЕЧНОЙ ВЕСНЫ ПИРОВАЛИ КНЯЗЬ ЯНЬСКИЙ И КНЯЗЬ ЦИНЬСКИЙ

Когда Дун Чу и Ма Да спешились у дома Яна и попросили доложить о себе, хозяин гулял с наложницами в саду. Едва сообщили о приезде закадычных приятелей, Ян радостно улыбнулся.

– Старые боевые друзья! Ма Да ведь спаситель нашей Феи!

Принять их как самых почетных гостей: распахнуть ворота и проводить в сад!

Гости вошли, остановились среди прекрасных цветов и причудливых камней и отвесили князю почтительный поклон. Ян созвал всех, кто был дома, и представил друзей:

– Вы видите перед собой прославленных военачальников нашей страны, моих боевых соратников. Как хорошо, что сегодня у меня нет дел, да и гости наши, видно, тоже не обременены службой! Мы славно побеседуем в саду!

Дун Чу и Ма Да чувствовали себя поначалу не очень ловко, но успокоились, когда наложницы Яна усадили их на почетные места, а Лянь Юй и Су-цин по знаку князя принесли вина и хозяин выпил с гостями. Наконец Дун Чу набрался храбрости и обратился к Яну:

– Князь! У нас с Ма Да есть заветное желание. Веря в неизменное ваше расположение, мы осмелились обратиться к вам с просьбой.

– Какой же? – улыбнулся Ян.

– Когда-то мы слыли отчаянными гуляками и в самом деле не вылезали из зеленых теремов, но благодаря милости Неба и вашему, князь, доверию удостоились высоких чинов, богатства и знатности. Ни славой, ни почестями мы не обижены, но мучаемся одиночеством – ни к кому до сих пор не прилепились душой! Потому готовы расстаться со свободой и обменять своих скакунов на хороших женушек. Ни одна из тех, которые пудрят щеки и подводят себе брови, нам не по нраву. Помыслы наши отданы Лянь Юй и Су-цин. Их мы мечтаем выкупить за тысячу золотых каждую, построить им золотые дома и до скончания жизни разделить с ними все, чем владеем!

– Вы и в самом деле богаты и знатны, прославлены в войнах! За вас с радостью пойдет любая девушка. Отчего же вы предпочли простолюдинок?! – удивился Ян.

– Что до еды или женщин, – улыбнулись гости, – то здесь у каждого свой вкус: кому подавай мясной суп, а кому с кореньями! Небо одарило наших избранниц миловидными личиками и добрым нравом, хватит им быть служанками!

Князь с улыбкой повернулся к Хун и Фее.

– Вот их госпожи, слово за ними!

– Когда-то вы, Ма Да, – проговорила Фея, – спасли меня от гибели, и до сего дня ничем не могла я вас отблагодарить. Неужели я откажу в вашей просьбе сегодня?!

Дун Чу обратился к Хун:

– Всегда у нас с Ма Да всего было поровну, а теперь он получил Су-цин, а я – ничего. Это несправедливо!

– Ма Да как-никак – спаситель Феи, – улыбнулась Хун, – потому ей и возразить нечего. А Лянь Юй – любимая моя служанка, она служит мне много лет. И вдруг отдавай ее вам по первому слову!

– Считайте меня нескромным, – отвечал Дун Чу, – но ведь и я оказал вам однажды немалую услугу. Много лет назад, когда молодой Ян Чан-цюй шел в столицу сдавать экзамен и повстречался на дороге с разбойниками, обобравшими его до нитки, кто посоветовал ему пойти на пир к правителю Сучжоу?! Если бы не я, вы никогда не увидели бы друг друга! Выходит, в вашем счастье есть и моя доля.

– Вы оказались весьма находчивыми, – улыбнулась Хун, – и я не в силах отказать вам. Однако вы должны знать вот что. Лянь Юй одинока – нет у нее ни отца, ни матери, ни родных, ни близких. Хотя все считают, что я хозяйка, а она моя служанка, на деле мы с ней как две сестры. Я всегда мечтала выкупить ее и выдать за знатного вельможу, в богатый дом. Если она и вправду вам по сердцу, значит, ей повезло найти свое счастье. Но все равно я отдам ее вам, только если вы согласитесь с двумя моими условиями.

– Хоть с десятью! – обрадовался Дун Чу.

– Лянь Юй родилась подневольной[374], – продолжала Хун, – но я уже выкупила ее. Мое первое условие: вы никогда не напомните ей о ее происхождении. Вы можете взять себе вторую жену, но никогда не бросите Лянь Юй и не заставите ее петь «Седую голову». Это мое второе условие! Подумайте, если они вас устраивают, то мы выберем благоприятный день и отпразднуем свадьбу.

Дун Чу расплылся в улыбке.

– Да я со всем согласен, о чем еще говорить?! Однако Хун продолжала:

– Лянь Юй – ваша землячка, вы должны держаться друг за друга, быть верными и в любви и в дружбе. Я уже говорила, что Лянь Юй не просто моя служанка. Я никогда не оставлю ее в беде. Вы понимаете, что мне трудно расстаться с нею, тяжело не видеть рядом сестры. Поэтому я так настойчиво прошу вас любить и беречь ее, а она, девушка умная и добрая, непременно станет вам хорошей женой!

Дун Чу в ответ:

– Ваши слова способны растрогать камень. Если забуду их, считайте меня последним негодяем. Если не сумею оценить достоинства Лянь Юй, буду последним глупцом!

Выпив еще вина, гости пошли к выходу, и хозяева с почетом их проводили.

Очутившись за воротами дома, Дун Чу обратился к другу:

– Ты слышал, что сказала нам Хун? Мы обязаны сделать все, чтобы выполнить ее волю!

На другой день Хун пригласила Сунь Сань, рассказала ей о просьбе Дун Чу и Ма Да и попросила выбрать благоприятный день для свадьбы. Тем временем женихи прислали невестам в подарок драгоценности и шелка. А Хун вместе с Феей стали готовить дом к свадебной церемонии: они развесили шелковые занавеси, положили на постели покрывала с изображением уточки и селезня, нарядили невест в алые кофты и зеленые юбки. В назначенный день служанки с фонариками в руках стояли парами вдоль тропинки, ведущей к дому: в самых богатых и знатных домах не могли встретить женихов торжественнее! Хозяйки самолично обрядили невест: Хун – Лянь Юй, Фея – Су-цин. Те гляделись одна краше другой: прически напоминают цветы сливы, брови похожи на молодую луну, волосы перехвачены алыми лентами, на голове и на поясе у каждой сверкают драгоценности, шелковые юбки расшиты причудливыми узорами. Лянь Юй подобна окропленному росой цветку пиона, Су-цин – припорошенному снегом цветку сливы!

Вскоре начали съезжаться гости. В сопровождении нескольких воинов прибыл Лэй Тянь-фэн, за ним – другие прославленные участники южного похода. Экипажи запрудили улицу, играл военный оркестр, на всех воротах горели разноцветные фонарики. Люди, толпившиеся у дома, восхищенно перешептывались:

– Такой свадьбы мы в жизни своей не видывали!

Наконец появились женихи Дун Чу и Ма Да: в военных доспехах, верхом на ферганских скакунах. Они пробрались сквозь густую толпу зевак, спешились и прошли на отведенные им места. Внезапно за воротами послышался шум, и во дворе показались обильно нарумяненные и пышно разодетые гетеры из зеленых теремов: прослышав о том, что их бывшие обожатели женятся на служанках, они пришли убедиться в этом своими глазами. Плотным кольцом окружив невест, они принялись осматривать их, переглядываться и приговаривать:

– Да это неземные красавицы – куда нам до них!

Хун попросила двух гетер выполнить обряд подношения: те наполнили сладким вином два огромных кубка и стали обносить гостей, любезно всем улыбаясь, занимая всех цветистыми речами и легкими шутками. Женихи были в восторге.

Когда провозгласили, что Дун Чу и Лянь Юй, Ма Да и Су-цин вступили в брак, молодые жены удалились во внутренние покои дома, а молодые мужья остались беседовать с гостями во дворе до начала свадебного пиршества.

Наконец, Хун пригласила всех в залу. Заиграла веселая музыка, рекой полилось вино. Гости восторгались умением Хун всех обласкать, всем сказать приятное слово.

Но кончился пир, и молодые стали собираться по домам. Хун проводила верную Лянь Юй до порога, сердечно простилась с нею и опустила занавески паланкина.

Ставшие супругами знатных господ, Лянь Юй и Су-цин продолжали бывать в доме князя и напоминали своим поведением прежних служанок – в любую минуту каждому готовы были прийти на помощь. Домашние князя очень любили этих женщин и называли Лянь Юй госпожой Юй, а Су-цин – госпожой Цин. Как-то князь спрашивает Хун:

– Зачем ты устроила такую пышную свадьбу для служанок?

– Они из простонародья, – усмехнулась Хун, – как и я, к тому же им труднее было пробиться в жизни. А потом – у меня самой свадьбы не было, вот и решила я хоть им такую радость доставить.

Ян промолчал, только улыбнулся. Между тем приближался пятнадцатый день восьмой луны[375], день рождения императрицы. Сын Неба по этому случаю вознамерился устроить большой пир при дворе, на который принцесса, супруга циньского князя, должна была прислать своих музыкантов. Мать-императрица поздно обрела дочь, очень любила и баловала ее, и та выросла взбалмошной девицей с мальчишескими ухватками. Принцесса часто повторяла, что женская ревность портит мужчину, и сама подыскивала мужу жен, среди которых были и дочери знатных вельмож, и подбирала наложниц, умевших ездить верхом и стрелять из лука. Особо выделяла она за эти таланты госпожу Бань, госпожу Го и госпожу Те. Вместе с музыкантами она привезла их во дворец, чтобы устроить веселые игры. Узнав об этом, Сын Неба сказал с улыбкой:

– А ты, сестра, все такая же проказница, ничуть не изменилась!

Принцесса в ответ:

– Я хочу повеселить матушку, как некогда чуский Лао Лай[376].

– Ты с детства способная и умная девочка, – рассмеялась императрица. – Покойный отец очень тебя любил, частенько усаживал на колени и показывал тебе иероглифы. Но ты любила пошалить: то убежишь музыкантов уличных слушать, то оседлаешь горячего скакуна, то увлечешься стрельбой из лука. Смотри, тебе уже двадцать, а ты все еще ведешь себя, как девчонка!

– Когда супруг мой вернулся из столицы после войны с сюнну, – ответила принцесса, – он с восторгом рассказывал о наложницах Яньского князя, которых зовут Хун и Лотос. Что, они в самом деле так красивы и искусны в бою?

Императрица кивнула.

– Да, они удивительные женщины: образованные, красавицы, танцуют и поют прекрасно, оружием искусно владеют! Наложницам твоего супруга до них далеко.

Принцесса нахмурилась и промолчала, только с еще большим нетерпением стала ожидать пятнадцатого дня восьмой луны.

Как-то раз, по окончании обычного приема, государь попросил задержаться Яна и циньского князя для беседы и говорит князьям:

– Каждому из вас двадцать один год, вы всего на четыре года моложе нас. Мы вполне можем считать вас младшими братьями. Разрешаем вам забыть про этикет, и давайте посидим за этим столом, не как государь с подданными, а как братья! Поговорим по душам!

Князья, сложив ладони, почтительно поклонились, а Сын Неба продолжал:

– Завтра императрица празднует день своего рождения. У нашей матушки двое детей: мы и наша сестра, супруга циньского князя. Но княжество Цинь далеко от столицы, и принцесса редко радует нас своими посещениями. На предстоящий пир она приехала и привезла с собой музыкантов, чтобы по примеру Лао Лай выразить матушке дочернюю любовь. Завтра состоится празднество, и мы приглашаем на пир всех членов императорской семьи, нашего зятя, циньского князя Шэнь Хуа-цзиня, выдающихся вельмож и сановников и, конечно, вас, князь Ян. Матушка любит вас и князя Шэня, относится к вам, как к родным. Прошу вас: почтите завтра ее своим вниманием и пожалуйте на пир со всеми вашими женами.

Ян почтительно поклонился и заверил государя, что исполнит его волю. Князь Шэнь с улыбкой обращается к императору:

– Говорят, что у князя Яна лучшие в столице музыканты, – вот бы послушать их на пиру завтра!

Император рассмеялся.

– После того как мы покинули Павильон Феникс, нам еще не доводилось слушать музыку. Придворные музыканты нам не по вкусу, и мы с удовольствием послушали бы прелестниц князя, пусть они тоже прибудут во дворец!

Ян поклонился и отправился домой. В тот же день к госпоже Сюй явилась по велению императрицы придворная дама Цзя.

– Императрица просит вас пожаловать во дворец на дружескую беседу с нею, – сказала она.

Госпожа Сюй покорно склонила голову. А Ян поспешил тем временем в терем Застольные Встречи и сообщил Хун и Фее:

– Государь требует вас назавтра во дворец с музыкальными инструментами, об отказе не может быть речи.

Хун улыбнулась.

– Я только что присутствовала при разговоре вашей матушки с придворной дамой Цзя и узнала, что сестра государя привезла из княжества Цинь музыкантов и трех наложниц князя Шэня, известных своими талантами. Она хочет устроить состязание между музыкантами. Вы слышали об этом?

Ян пересказал наложницам слова циньского князя и добавил:

– Все зависит от вас. Когда-то вы были самыми знаменитыми хозяйками зеленых теремов и прославились своими музыкальными и поэтическими талантами. Вам остается только победить наложниц князя Шэня!

Хун тут же узнала в местной управе о самых способных гетерах, вызвала их к себе и ушла с ними в Павильон Феникс готовиться к завтрашнему дню.

– Музыка – это ведь развлечение, – подивилась Фея. – Как же можно устраивать музыкальные состязания?

– Раз ты так молода, – улыбнулась Хун, – что не понимаешь того, о чем говоришь, то и не вмешивайся! Я не стремлюсь всегда и во всем одерживать победу, но и уступать никому не люблю!

Настал день пира. Император прибыл во Дворец Вечной Весны, чтобы поздравить мать-императрицу. Наполнив яшмовый кубок вином из кувшина с изображением дракона, он провозгласил здравицу в честь государыни. Тотчас придворные дамы подхватили его слова, и вместе со звуками торжественной музыки звонкие голоса взмыли к небу. Государь поднялся на возвышение и сел рядом с матерью, обратившись лицом на восток. Затем императрицу поздравил циньский князь Шэнь – на нем были одежды, расшитые изображениями драконов, на голове красовалась черная снаружи и красная внутри шляпа, а к ней были прикреплены цветы. Едва произнес он последние слова поздравления, как циньские музыканты взялись за инструменты и заиграли мелодии княжества Цинь. Заздравный кубок поднял князь Ян – на нем алый халат придворного, пояс украшен пластинами из рога буйвола, в волосах цветы. По окончании его речи музыканты Хун заиграли мелодии княжества Янь. Оба князя поднялись на возвышение в другом конце залы и стали лицом на запад. Военные и гражданские чиновники переместились в южную часть залы, отвесили церемонный поклон государю и государыне, стали лицом на север, возгласили здравицу в честь императрицы и распростерлись перед троном. Возвестив о начале праздничных торжеств, император приказал слугам обнести гостей вином и дал знак музыкантам играть. Чиновники быстро удалились, а государыня, придворные дамы и супруги вельмож и сановников уселись в ряд и стали слушать музыку. Почему все было сделано так, вы узнаете из следующей главы.

Глава сорок восьмая

О ТОМ, КАК КНЯЗЬЯ ПИЛИ ВИНО И СОСТЯЗАЛИСЬ В МУЗЫКАЛЬНОМ ИСКУССТВЕ И КАК НАЛОЖНИЦЫ ЗАЖГЛИ ФОНАРИКИ И СОСТЯЗАЛИСЬ В СЛОЖЕНИИ СТИХОВ

Императрица в одеждах, украшенных изображениями цветов, с прической, в которой сверкали драгоценные каменья, сошла с возвышения и расположилась в восточном углу залы. Принцесса в головном уборе с изображениями фениксов и в зеленом одеянии, украшенном шитыми золотом бабочками, прошла в западный угол залы. Гости с бокалами в руках поздравляли государыню, желали ей долгой жизни. Играла музыка, позвякивали драгоценности, витал в воздухе волшебный аромат.

Императрица предложила всем женщинам подняться на возвышение, и тут придворная дама Цзя шепнула ей: – Госпожа Сюй, мать Яньского князя, еще не представлена вам!

Императрица попросила подвести к ней госпожу Сюй, та подошла и засвидетельствовала государыне свое почтение. Когда все гости расселись по местам, императрица с улыбкой обратилась к госпоже Сюй:

– Жизнь моя близится к закату, как солнце под вечер, – жаль, что мы встретились с вами только сегодня, ведь я так много о вас слышала!

Госпожа Сюй отвечала почтительно:

– Я провела почти всю жизнь далеко от столицы, кормилась сбором кореньев возле горы Белый Лотос. И вот на старости лет удостоилась высочайшей милости – вашего приглашения ко двору, и я не знаю, как мне благодарить вас!

Государыня подозвала к себе Хун, Фею и Лотос, ласково поздоровалась с каждой и сказала:

– Госпожу Цзя и госпожу Лотос я хорошо знаю по дням войны, но госпожу Хун вижу сегодня впервые, хотя много слышала о ее славных подвигах!

Принцесса встрепенулась.

– Кто же здесь Хун?

– Ты давно сокрушалась, что не знакома с госпожой Хун, – улыбнулась императрица. – Попробуй узнай ее сама!

Принцесса присмотрелась и указала на Хун.

– Это она, по-моему!

– Ты угадала, – улыбнулась императрица. – Теперь вы можете и познакомиться.

Хун бросила на принцессу испытующий взгляд: красивое лицо с четко очерченными бровями напоминает ясную луну, в глазах светится ум – это лицо достойно особы такого высокого сана. Хун поднялась и подошла к принцессе, которая была возле своей матери. Принцесса пригласила ее присесть и сказала ласковым тоном.

– Ваше имя известно всей стране, и славу свою вы действительно заслужили!

Затем принцесса поздоровалась с Лотос и представила наложницам Яна трех наложниц своего мужа.

– Прослышав о необыкновенных ваших достоинствах, эти дамы проделали далекий путь, чтобы познакомиться с вами. Прошу вас любить друг друга и жаловать.

Хун оглядела циньских дам, из которых наложницы Бань и Го выделялись поразительной красотой, а Те – ростом, превосходящим восемь чи, и статной фигурой, заключавшей, вероятно, мужскую силу и ловкость.

Между тем императрица улыбнулась Фее и поискала глазами знакомую ей служанку Су-цин, но тут придворная дама Цзя обращается к государыне со словами:

– Су-цин нет больше в числе служанок князя Яна, она стала супругой военачальника Ма Да!

Удивленная императрица спросила, когда и как это произошло, и дама Цзя подробно ей все рассказала, добавив под конец:

– Я слышала, что госпожа Хун и госпожа Фея устроили своим служанкам роскошную свадьбу, какой в наших краях не видывали!

– Это чудесно, – проговорила императрица, – но почему нет на нашем пиру славных Дун Чу и Ма Да? Позвать их немедленно!

Вскоре те прибыли с женами. Лянь Юй и Су-цин вошли в залу, где государыня оглядела их и выразила свое недовольство:

– Теперь вы – супруги высокопоставленных вельмож! Почему же на вас простые платья?!

Лянь Юй почтительно ответила:

– Разве вправе мы в присутствии вашего величества, принцессы и многих знатных дам забывать о своем прошлом?

Императрицу ответ не удовлетворил, но как раз в это время в зале появился Сын Неба, обнимавший левой рукой циньского князя, а правой – Яна.

Сын Неба приказал служанкам принести инкрустированную и украшенную драгоценностями ширму. Императрица с придворными дамами удалилась за ширму, а государь уселся перед ней, усадив князя Шэня по левую от себя руку, а князя Яна – по правую.