Сон в Нефритовом павильоне

Так же и счастье, которым вы одаряете! Никогда луна не утратит своего чудесного сияния! На небе ни облачка, оно прозрачно, как обычно бывает осенью. Нет на свете человека, который не глядел бы сейчас в небо и не восторгался бы этой луной! Я лишена, к сожалению, добродетелей госпожи Ван, супруги Су Дун-по, зато у меня есть мера доброго вина, не хватает только Чжао Дэ-линя[400] и Чжан Хуэй-миня[401]!

– Ты говоришь как истинный поэт, – отвечал князь. – В тебе соединились волшебным образом душа Хун, красота Феи и таланты Лотос! Неси вино, будем веселиться при луне!

Госпожа Инь велела служанкам принести вина, а потом вместе с князем пошла в терем Багряное Облако. По дороге зашли в Розу Ветров проведать Лотос, но оказалось, что она направилась в Райский Уголок. Ян и Инь поспешили туда, но и там никого не застали. Служанка поведала, что все ушли в Багряное Облако.

– Они веселятся без нас, – сказал Ян. – Повеселимся и мы без них!

Они быстро достигли Весеннего Аромата, вошли в павильон и взяли лежавшую на столе флейту. Спрятав ее в рукав, Ян говорит:

– Пойдем не в Багряное Облако, а в Соперник Луны. Госпожа Инь в ответ:

– Павильон Соперник Луны стоит недалеко от селения, туда трудно проникнуть незамеченными.

Князь отмахнулся.

– Уже ночь! Никто нас не увидит!

Возле павильона не было ни души. Вода в реке блестела, как зеркало, небо было прозрачным, дул теплый ветерок. Ян оперся на перила, достал флейту и заиграл.

А в это время, вспомнив о полнолунии седьмой луны, Хун приготовилась встречать князя: достала вино, пригласила Фею и Лотос, поиграла им на цитре, прочитала несколько стихов о луне. Ночь наступила, а князя все не было. Обеспокоенная, она послала служанку на дорогу, наказав подать знак, когда покажется Ян.

– Мы с вами знаем, что князь не большой любитель музыки, – пришел бы к нам хоть ради луны! – обратилась Хун к Фее.

Фея в ответ:

– Может, он не в духе? Или ему нездоровится? Пойдем к нему и узнаем!

Лотос размышляла долго, прежде чем проговорила:

– Нет, если бы ему нездоровилось, он бы нам передал, а если бы у него были неприятности, он обязательно пришел бы сюда, чтобы забыть о них. Просто он решил подшутить над нами!

Неожиданно ветер донес печальные звуки флейты. Усмехнувшись, Хун поднялась на ноги.

– В самом деле, наш князь не болен, – Лотос права!

Они вышли во двор и прислушались: где играют на флейте? Наконец прибежала служанка, посланная Хун на дорогу.

– Я узнала, что князь и госпожа Инь в павильоне Соперник Луны. Кто-то из них играет сейчас на флейте.

Фея начала торопить подруг.

– Пойдемте же скорее туда, ведь князь наверняка ждет нас!

– Нет уж, князь обманул нас, – проговорила Хун, – стерпим его шутку и порадуем его тем же самым. У павильона Малый Камень привязана небольшая лодка. Давайте попросим Сунь Сань погрузить в нее цитру и вино и поплывем к Сопернику Луны.

Фея и Лотос одобрили план и тотчас спустились к реке, над которой ярко светила луна. Сунь Сань села за весла, Хун заиграла на флейте, Фея тронула струны цитры, Лотос начала читать стихи о луне.

А князь между тем играл одну мелодию за другой. Вдруг ветерок донес с реки неясные звуки. Ян отложил флейту и вгляделся в даль: легкая дымка стлалась над рекой, тихо несшей свои воды, кружились в воздухе чайки, плыла по течению лодка, в которой кто-то согласно играл на флейте и цитре, и чистый женский голос пел о луне. Госпожа Инь говорит Яну:

– Поверьте, это не Ли Бо, пытавшийся достать луну из вод реки Разноцветной Скалы[402], и не Су Дун-по, катавшийся по реке под Красной стеной[403], – скорее, это играют феи из Наньпу, что пугают владыку Восточного моря, или ушаньская дева, обманувшая чуского Сян-вана!

Князь приказал служанке окликнуть тех, кто в лодке. Тогда Хун, Фея и Лотос пристали к берегу и поднялись в павильон.

– Луна сегодня сияет для вас, – встретил их Ян, – а нам с госпожой Инь достались только крохи ее великолепия. Спасибо, что приехали и привезли луну с собой!

Хун отвечала так:

– А мы-то верили, что вы нас любите, ждали, что придете к нам! Но вам не захотелось смотреть на прекрасную луну в обществе немилых наложниц, и вы решили наслаждаться без нас! Вот и мы решили развлекаться одни: сели в лодку, стали играть и петь. Если бы вы нас не окликнули, нас бы здесь не было.

Все рассмеялись. Хун велела служанке принести из лодки вино и снедь, и начался веселый пир: любовались луной, пели и шутили. Кружились головы, все вольнее делались языки. Госпожа Инь обращается к Хун:

– Я слышала, что ваша флейта и флейта Феи звучат заодно. Не порадуете ли нас древней мелодией Лазоревого града и напевами Лотосового пика?!

Хун и Фея переглянулись и начали играть. Фея взяла на себя мужскую тему: холодный ветер завыл вокруг павильона, густые облака нависли над рекой, старик дракон вспенил воды, всех охватил необъяснимый страх.. Тогда Хун приложила к губам свою флейту и начала женскую тему: стих ветер, рассеялись облака, превратившись в легкую голубую дымку, на берегу появились гуси и чайки и пустились в пляс. Затем мужская тема и женская слились и зазвучали вместе: высокие звуки поднялись до неба, низкие растеклись по холмам и рекам: услышит мелодию веселый человек и начнет пританцовывать, услышит печальный – зарыдает в тоске еще горшей!

Тем временем госпожа Хуан ощутила, что роды приближаются, и послала служанку за князем. Вместе с госпожой Инь, Хун, Феей и Лотос он поспешил к павильону Мужнина Утеха, но опоздал: госпожа Хуан успела разрешиться от бремени и произвела на свет сына. Все подбежали к новорожденному: цветущий, прелестный младенец, и родился в шелковой рубашке! Поглядеть на внука пришли и родители князя. Старый Ян говорит:

– Младенец в рубашке – счастье для дома, бесценный дар Неба. И потому назовем мы его Ши-син, что означает Звездный Дар!

Князь, улыбаясь, обращается к госпоже Хуан:

– Мальчик резвый, весь в деда! Значит, долгий будет у него век!

А Сын Неба, расставшись с Яньским князем, каждый день справлялся у князя Шэня, нет ли вестей из Звездной Обители. Кончилось лето, наступила осень, прохладный ветер закружил в воздухе красные листья кленов, затрещали цикады, тоскуя по Люй Цзу-цяню[404]. Распустились цзяндунские лотосы, пытаясь развеять печаль Чжан Ханя.

Князь Шэнь предложил императору совершить прогулку по горам и рекам, чтобы отвлечься от мрачных дум. А что из этого вышло, вы узнаете из следующей главы.

Глава пятьдесят четвертая

О ТОМ, КАК, ПОКИНУВ ДВОРЕЦ, КНЯЗЬ ШЭНЬ НАВЕСТИЛ ДРУГА И КАК КНЯЗЬ ЯН СЛОЖИЛ СТИХИ ДЛЯ СЫНА НЕБА

Выслушав предложение князя Шэня, император сказал:

– Матушка наша слишком стара и не хочет отпускать от себя детей надолго. По этому мы не можем ехать с тобой далеко. А самое правильное – совсем никуда не уезжать. У нас в саду есть и холмы и ручьи, а в середине пруда мы выстроили даже Три горы.

Мы просто погуляем с тобой возле дворца!

Князь Шэнь почтительно отвечал:

– Чувствуя себя не слишком хорошо все последнее время, я возмечтал об отдыхе среди природы. Меня давно приглашает к себе князь Ян. В его поместье под названием Звездная Обитель высится красивая гора Красный Зонт, есть там и много другого любопытного. Было бы чудесно съездить туда, навестить друга и отдохнуть от забот.

Император улыбнулся.

– Выслушали мы тебя, и нам тоже захотелось развеяться среди зеленых дерев на горных склонах. Но монарх не волен поступать по своему желанию, и потому мы отпускаем тебя одного.

Князь не откладывая вызвал наложниц и говорит им:

– До недавних пор я не имел друга и потому все дни проводил с вами, слушая музыку или гуляя по горам и по берегам рек. Однако теперь друг у меня появился, и я еду к нему в Звездную Обитель, чтобы полюбоваться красотой горы Красный Зонт и насладиться приятной беседой! Князь Ян мне что родной брат, и я хочу взять вас с собой, чтобы проводить время как Се Ань[405] в Дуншани или незабвенный Ми Фэй[406]!

Принцесса узнала, что супруг собирается уехать, и напутствовала его такими словами:

– Скоро пятнадцатый день восьмой луны, полнолуние. Ночью в небо выйдет круглая луна и будет светить ярче, чем когда-либо. Почему бы вам не проделать свое путешествие к другу по реке?! Сядьте в лодку, возьмите с собой вина и флейту и плывите в Звездную Обитель под полной луной. Погостите у князя Яна и приглашайте его к нам! Вспомните, как в подобном случае поступил Чжан Сянь[407]!

Между тем Ян, который днем пребывал у себя в покоях, а вечерами прогуливался с наложницами по окрестностям, зашел как-то в павильон Багряное Облако и, застав там Хун, Фею и Лотос, говорит им:

– Завтра шестнадцатый день восьмой луны – некогда в ночь перед этим днем танский Мин-хуан и Ян-гуйфэй поднялись во Дворец Простора и Стужи, чтобы насладиться пением фей в радужных юбках и нарядах из перьев. Хотя мне далеко до Ли Сань-лана, а Звездную Обитель не сравнить с Дворцом Простора и Стужи, я все же хочу спустить на воду лодку и полюбоваться осенней полной луной!

Вечером все собрались у павильона Соперник Луны, где уже стояла лодка. Сели в нее и выплыли на середину реки, которая была запружена суденышками рыбаков. Река была спокойна, в небе висела круглая луна, по берегу бродили чайки. Ян попросил у рыбаков свежей рыбы для пира, и тут с дуновением ветерка прилетел негромкий звук. Князь вопросительно глянул на своих спутниц.

– Что это?

Лотос наклонила голову, прислушалась и говорит:

– Звук очень чистый и высокий. Думаю, это свирель рыбака.

– Нет, – возразила Хун, – неужели ты думаешь, что в такую тихую, безветренную ночь только мы одни любуемся луной?! Играет на свирели тот, кто, как мы, наслаждается красотой этой ночи!

Улыбнувшись, заговорила Фея:

– Я думаю, ни то, ни другое! Зеленые горы в этих краях высоки, зеленые леса густы – тоскливо одному, хочется видеть рядом друга! Играет не свирель, а флейта, и не простой смертный извлекает из нее такие нежные, проникновенные звуки! Некогда похоже играл Ван Си-чжи, ехавший снежной ночью к своему другу Дай Ань-дао[408] в Шаньинь, так играла Лун-юй, подавая весть о себе своему отцу, циньскому князю Му-гуну[409]!

Ян вздохнул.

– Увы, нет теперь таких талантов, как Ван Си-чжи, некому навестить одинокого Дай Ань-дао и сыграть ему на свирели!

И при этих словах явственно послышалась песня:

Лодку светом луны

Наполнил и вниз отбыл.

Вот гора Красный Зонт –

В Звездной Обители я!

К вам, рыбаки на реке,

Будет просьба моя:

Проплывая, где Яна дом,

Крикните: «Друг приплыл!»

Вне себя от радости, Ян закричал: – Это же князь Шэнь приехал навестить меня!

Хун и Фея достали свои флейты и начали играть. Гость сразу узнал мелодию, слышанную им когда-то в саду под луной. Он вышел на нос лодки и, улыбаясь, сказал:

– Как поживаете, брат мой Ян? Вижу, что вы уже очнулись от «просяного сна»[410] и теперь способны наслаждаться музыкой и красотами природы!

Ян в ответ:

– Брат Хуа-цзинь! Я знал, что вы прекрасный музыкант, но не думал, что и свирель в ваших руках умеет звучать, как флейта!

Лодки сблизились, и друзья, взявшись за руки, сели рядом и повели беседу, любуясь луной. Циньские наложницы радостно бросились к Хун, Фее и Лотос, заговорили, затараторили все разом.

Лодки плыли по самой середине реки. Хун и Фея вновь взяли флейты и заиграли. Госпожа Го поддержала их, госпожа Бань читала стихи о луне. Чистые нежные звуки музыки взмывали к небу и сливались там с осенним гомоном природы, мысли друзей туманились, теряли очертания – обоим казалось уже, что у них за спиной появляются крылья, а они поднимаются ввысь, туда, где обитают небожители…

Князь Шэнь распахнул выходящее на запад оконце и выглянул: вдоль берега тянулись селения рыбаков, там и сям виднелись словно повисшие над водой красивые павильоны. Белые шапки облаков венчали макушки зеленых гор. Вот на севере показалась красивая, как лотос, гора Красный Зонт, вот осталась позади Звездная Обитель.

Князь Шэнь вздохнул.

– Брат Ян! Вы человек необыкновенный! Слава о ваших подвигах и вашей учености разнеслась по всему миру. К тому же вы обладатель этого чудного уголка и можете бродить по красивым полям, отдыхать среди зеленых лесов и ярких цветов. Простому человеку не под силу получить такие блага, видно, безгранична милость, уделенная вам всемогущим Небом! Ну как вам не позавидовать?!

Вдруг на берегу появились какие-то люди и подняли крик. Ян приказал слуге узнать, в чем дело. Оказалось, что из столицы от государя прибыл гонец: для князя Яна он привез послание и угощение из дворцовых подвалов, а для князя Шэня – кувшин с вином от принцессы.

Став лицом на север, Ян четырежды поклонился и вскрыл письмо, в котором оказалось стихотворение, написанное государем:

По далекой реке

Две лодки плывут рядком –

В них небожителя два

Песнью тешат сердца и вином.

Павильоны и терема,

Жемчуг, яшма – по берегам;

Так красивы, как будто их

Амитаба построил сам![411]

Держа листок бумаги двумя руками, князь трижды перечитал стихи: внимание государя очень тронуло его. Гонец передал Яну слова, что велел при этом сказать Сын Неба:

«Помните ли вы о нас, гуляя чудной ночью при ясной луне со своим другом? Мы шлем вам вина из наших подвалов, поднимите бокал за вашу встречу с князем Шэнем!»

Ян молча поклонился, слезы мешали ему говорить. Он смотрел на север, и тоска сжимала ему сердце.

Разлив вино по бокалам, князь Шэнь сказал:

– Вино прислал сам государь, поэтому выпьем его немедленно, как бы хмельны мы ни были! За встречу!

Между тем Хун обратилась к циньским дамам:

– Все мы умеем играть и петь! Так пусть каждая из нас споет свою любимую песню!

Циньские дамы дружно подхватили предложение Хун. А та продолжала:

– Князьям могут не понравиться наши песни, потому давайте отъедем подальше и развлечемся вволю одни!

– А что делать мне? – посетовала госпожа Те. – Все вы обучались музыке и пению с детства и можете плести голосом такие узоры, что и по шелку не вышить! Я же выросла в крестьянском доме, умею только рис есть да спать!

– И я не из княжеских палат, – рассмеялась Хун. – А рыбацкие или сельские песни тоже совсем не плохи. Но знайте, отказываться нельзя!

Услышав веселые женские голоса в отдалении, князь Шэнь говорит:

– Наши дамы покинули нас – любопытно, зачем? Давайте подберемся к ним поближе и выясним их тайну!

Так и сделали: подкрались, перебрались на нос лодки, где были женщины, и видят – окна плотно задернуты занавесками, из-за них доносятся шумные разговоры и дружный смех. Вдруг послышались ритмичные удары ладони по кувшину, и Хун запела:

Как пустыня, река пуста.

Эй, сорока, что мчишь на юг!

Что тебя испугало, скажи –

Лунный свет или флейты звук?

Праздник осени впереди,

Жду-пожду я луны восьмой,

Будем весело пировать,

Только суженый где же мой?

Юный друг, говорят, пора

На Дунтин поспешить давно:

Ну-ка чаще маши веслом –

Ждет чжуншаньское нас вино!

Как бы продолжая, затянула госпожа Бань:

От столицы нашей вдали,

Там, где пыль клубами встает,

Песнью, танцем, луной

Упиваемся мы допьяна.

На горе Гусушань турачи[412]

Возгласили – пришла весна!

Юный друг, вот бокалы тебе –

Разливай остатки вина!

И уйдем с дорожки луны,

Засиявшей на глади вод!

Хун похвалила:

– Хорошая песня – раздольная, широкая, необычная, и поете вы прекрасно!

Настал черед Феи:

Поднялись облака

Над горой Лазоревый град

И на наш Красный Зонт

Проливным упали дождем.

По Алмазной реке

Мой бумажный кораблик мчит,

Вместе с феей Хэн-э[413]

Наслаждаюсь я ветерком!

В мире нет никого,

Кто, как я, был бы жизни рад!

Женщины подхватили песню Феи, звучавшую так изящно и нежно. Бань и Го взяли Фею за руки и говорят:

– Мы знаем, что вы с детства томились в зеленом тереме. Но это не помешало вам стать подлинной феей!

Свою песню исполнила госпожа Го:

Ветру парус вручив,

По реке я плыву;

Лес и горы кругом

Так прекрасны сейчас!

Эй, луна! В небесах

Всем поведай молву:

Что Ткачиху нашел

На земле Волопас!

Когда кончилась и эта песня, госпожа Го обратилась к Лотос:

– Госпожа Лотос, вы наша хозяйка, и, хотя вы моложе всех гостей, вам петь впереди нас!

Лотос спорить не стала и запела:

Мне речная вода

Заместо вина,

А светильником мне –

Светоч неба, луна;

Не приду, не вернусь,

Коль не буду пьяна!

Эй, гора! Не пускай –

Хочет скрыться луна.

К другу еду, везу

Остатки вина!

Госпожи Бань и Го отдали должное Лотос.

– В песнях и музыке вам просто нет равных! Чудесно! У вас большой талант!

Затем спела госпожа Те.

В лес и горы иду,

И в руках моих – гусь,

Буйный ветер меня

К другу-месяцу мчит!

Кто остался внизу.

Мной навек позабыт.

Я с небесных высот

Красотой наслажусь!

От удовольствия Хун ударила рукой по кувшину и воскликнула:

– Ваша песня напомнила мне танское сочинение «Ветви бамбука»[414]. Она совсем не похожа на наши напевы, заученные в зеленых теремах! Ну, а теперь послушаем Сунь Сань!

Та рассмеялась:

– Я ведь рыбачка из Цзяннани и знаю одни рыбацкие песни, но что делать, потешу вас!

Она запела, постукивая по борту лодки:

Облетели цветы камыша,

Появилась луна над рекой –

Веселей поднимай весло!

Мы найдем, где цветет абрикос,

Рыб сребристых наловим с тобой –

Веселей поднимай весло!

Перед нами гора Фучуньшань –

Не Улин, где персик расцвел!

Человек у реки Инчуань, [415]

Ты, с которым красавец вол!

Не хвались, что вол твой хорош, –

Это Яо и Шуня труды!

Веселей поднимай весло!

Эй, девица, груду белья

Опустившая в струи воды!

Не хвались своей красотой –

Вся твоя красота от весны!

Не олень ли стоит наверху,

На площадке Полной Луны?

Веселей поднимай весло!

Что случилось с Алмазной рекой –

Не Серебряной стала ль она?

Глянь, гора Красный Зонт

Фей небесных полна!

В мире места красивее нет,

Чем Обители Звездной край!

Нужно к берегу плыть скорей –

Веселей весло поднимай!

Лотос-меч возьми, оглядись:

Здесь красив и талантлив народ,

Среди женщин Небо лишь мне

Красоты никак не дает!

Длинная песня Сунь Сань пришлась всем по вкусу. Наслушавшись, князья перебрались на свою лодку и поплыли к берегу. Когда они поднялись в павильон Соперник Луны, им сообщили, что императорский гонец должен отбывать в столицу. Ян тотчас зажег светильник, отыскал узорную бумагу и начертал:

Лодку с берега в воду столкнул

При мерцающей в дымке луне.

К небожителям снова душа

Улетела в прекрасном сне!

Пью вино, драгоценный дар,

Пью, чтоб цвел-процветал наш юг,

И Серебряной плеск Реки

С неба слышится вдруг!

Князь Шэнь приписал на листке несколько строк от себя. Поклонившись четырежды в сторону севера, Ян наказал, чтобы гонец по возвращении передал Сыну Неба такие слова:

«Миновало несколько лун с той поры, как Ваш верный слуга покинул Вас, и вот получил я Ваше бесценное послание и Ваш опьяняющий сердце дар! Чем смогу я ответить на Вашу доброту? Те жалкие стихи, что я посылаю в ответ Вашему Величеству, говорят лишь о моей беспредельной верности Вам и благодарности!»

Гонец поклонился князьям и отбыл в столицу. Женщины ушли к себе, а друзья отправились в павильон Блаженный Покой. Как провели они грядущий день, вы узнаете из следующей главы.

Глава пятьдесят пятая

О ТОМ, КАК КНЯЗЬ ШЭНЬ ОСМАТРИВАЛ ЗВЕЗДНУЮ ОБИТЕЛЬ И КАК ХУН ОБРЯЖАЛА «НЕБОЖИТЕЛЕЙ»

Ян согласился исполнить просьбу гостя и показать ему свое поместье. Условившись обо всем с наложницами, он сказал князю Шэню:

– Каждая моя наложница живет в своем доме и устраивает его и сад по своему вкусу. Не угодно ли начать осмотр с павильонов?

Князь Шэнь согласился с радостью, и они двинулись в путь. Первым их принимал Райский Уголок.

– Я хотел всего лишь видеть, куда вы поселили своих красавиц, – сказал гость, замедлив шаг, – а вы привели меня если не в Сюцзиньцунь, то уж наверняка в терем Белого Журавля[416], что под горой Улуфэн! Честно признаться, не ждал я увидеть такое – здесь впору устраивать музыкальные празднества!

Ян с улыбкой пригласил гостя подняться в павильон. Их уже поджидали три наложницы Яна и три циньские дамы. В красиво убранной комнате Фея, Бань и Го о чем-то спорили, и перед ними лежала на столике книга пояснений к сочинениям древних мудрецов. Хун и Те играли на цитрах. При появлении своих мужей женщины встали и почтительно приветствовали их. Усевшись, князь Шэнь огляделся: над курильницами вьется легкий дымок, на красиво разложенных покрывалах ни пылинки. Гость выглянул в окно: у ступеней павильона танцует пара белых журавлей, и кажется, что попал не в жилище человека, а в даосский храм! Гостям подали чай, полевые и горные овощи, кувшин вина, все было вкусно приготовлено, красиво разложено на блюдах и расставлено на столиках.

Князь Ян говорит:

– Брат Хуа-цзинь, вы проницательный человек, скажите-ка, кто хозяйка этого дома!

Гость пристальным взглядом обвел трех наложниц и проговорил после некоторого раздумья:

– Я не вижу ни пылинки, как на дорогах Нефритовой столицы. Можно подумать, что это жилище феи. Угадать трудно, ибо любая из ваших наложниц может быть здесь хозяйкой.

Ян предложил отправиться дальше, в павильон Багряное Облако. Наложницы обоих князей последовали за ними. Недалеко от павильона князь Шэнь осмотрелся и улыбнулся. На вопрос Яна, чему он смеется, князь ответил:

– Я почти догадался, кто здесь живет!

– Кто же?

– Еще чуть подумаю и скажу!

Гость поднялся в павильон, осмотрел со ступенек окрестности, снова спустился вниз, обошел терема Весенний Аромат, Легкий Ветерок, Белая Яшма и присел передохнуть в тереме Живая Природа.

– Я слишком рано пришел сюда, – вздохнул он. – Должно быть, здесь красивее всего, когда наступает девятая луна.

И тут с высокого шеста, что стоял возле павильона, поднялись в небо два сокола. Проводив их взглядом, князь Шэнь произнес:

– Ну, теперь-то я знаю хозяйку павильона Багряное Облако! Раз уж над ним веют золотые осенние ветры, а в высокое чистое небо взлетают соколы, чьи глаза за сто ли видят тонкий волосок, кружат среди луаней и фениксов, презирая всех прочих птиц, значит, как раз здесь обретается душа госпожи Хун! Цзи Сян-жэнь любил коней, Ван Си-чжи обожал гусей, а госпожа Хун должна предпочитать соколов – у каждого свой вкус!

Ян посмеялся и позвал хозяйку павильона. Неся на подносе вино и фрукты, явилась Хун. Подошла к гостю и говорит:

– Вы правы, Багряное Облако – мой дом. С него по ночам луна видна гораздо лучше, чем из прибрежного павильона Соперник Луны, Приглашаю вас, князь, сегодня вечером убедиться в этом!

– Я прибыл сюда незваным гостем, – отвечал князь Шэнь, – но мне так все здесь нравится, что не хочется уезжать. И раз уж вы почувствовали мое заветное желание и так любезно меня приглашаете, то не откажусь.

– Пойдемте теперь смотреть терем Роза Ветров, – предложил Ян.

Едва гости подошли к воротам павильона, как они словно бы сами собой распахнулись, и тут же пропел свою вечернюю песню петух, восседавший на заборе. Поднялись в павильон и, когда уселись на разложенные заранее чистые циновки, Ян обратился к гостю:

– Вот вы пришли в крестьянский дом, отчего же не назовете хозяйку?

Князь Шэнь помолчал, прислушиваясь к женским голосам на дворе, и спросил, где собрались женщины.

– Здесь за домом есть небольшой флигелек! – улыбнулся Ян.

Гость взял Яна за руку.

– Не могу догадаться, кто хозяйка, но думаю, что разгадка таится в этом флигельке.

Он поднялся, неспешно ступая, обошел павильон кругом, увидел флигель и заглянул внутрь: на окнах висят занавески, за яшмовым столиком сидят женщины и оживленно беседуют.

– Простите мою бесцеремонность, – извинился князь Шэнь, – ведь я без разрешения вторгся во владения Огненной Принцессы!

Все весело рассмеялись, а гость продолжал:

– Брат мой Ян оставил императорскую службу, махнул рукой на придворные чины и роскошь и уехал прочь из столицы. Почему он так поступил? Испугался, как бы счастье его не обернулось бедой! Но не будь у него стройного павильона Роза Ветров и прелестного павильона Райский Уголок, разве решился бы он на этот шаг? Теперь дальше: к чему привело решение князя Яна? Взять хоть госпожу Хун: она необыкновенная, неземная женщина, ей бы жить среди обожания и славы, а пришлось стать здесь затворницей! Госпожа Фея и госпожа Лотос были наложницами важного вельможи, могли делать то, что заблагорассудится, смотреть на то, что им нравится, слушать то, что им по сердцу, но вынуждены теперь обитать в крестьянских хижинах и чуть ли не в даосских приютах! Неужели это все радует моего брата Яна? Когда я впервые увидел госпожу Лотос в Чжэньнани, она показалась мне достойной неземной жизни, здесь же она довольствуется тихими сельскими радостями! Она хозяйка павильона, и я понял это до того, как вошел сюда.

Ян обратился к Лотос.

– Разве позволительно так угощать высокого гостя, приехавшего в нашу глушь! Убери-ка свой луковый суп и попотчуй дорогого друга чем-нибудь послаще!

Князь Шэнь улыбнулся.

– Я ведь в гостях не у вельможного Яна, а у отставного сановника, сельского жителя, – зачем же принимать меня, как во дворце? Напротив, угостите меня крестьянской пищей!

Лотос повернулась к наложницам князя.

– А что любит ваш господин?

– Поставьте перед ним на столе восемь знаменитых яств, – проговорила госпожа Те, – и он едва ли к чему-нибудь притронется. На нашего супруга не угодишь!

Усмехнувшись, Лотос подоткнула юбку и пошла на кухню: вычистила котел и начала стряпать. Попробовав приготовленное кушанье, она нарвала на восточном склоне салата, сняла с плетня тыкву-горлянку и наполнила ее отварным ячменем. Каждое зернышко благоухало и напоминало крупинку яшмы. Лотос положила все на поднос и почтительно поднесла кушанье сначала своему господину, а затем попросила служанку передать поднос гостю. Князь Шэнь в два счета опорожнил тыкву и воскликнул, обращаясь к своим наложницам:

– Живя во дворце, я обходился на день горсточкой риса, а сейчас съел целую тыкву! И чуть язык не проглотил – до того вкусно!

Между тем наступил вечер. Хозяева и гости вышли в сад: в небе тускло мерцала луна, под ногами покачивались тени деревьев. Откуда-то появились слуги с фонариками: их послала Хун освещать гостям дорогу. Все отправились в Багряное Облако. Хозяйка встречала гостей у входа. Князь Шэнь поднял голову и стал рассматривать крышу терема: на углах ее, словно звездочки, покачивались маленькие фонарики, между всеми двенадцатью столбами свисали хрустальные занавеси, их сиянье слепило глаза. На миг князю показалось, что стоит он возле Дворца Простора и Стужи! Он поднялся по ступеням и осмотрелся: на полу узорные циновки, белояшмовые сиденья застелены красными покрывалами, на столиках посуда из стекла и хрусталя, все чисто, все сверкает, отражая неяркий лунный свет, льющийся в комнаты.

И вдруг произошло чудо! Десять прекрасных девушек с пышными, сродни облакам, прическами, в зеленых шелковых юбках и белых носочках запели песню о ясной луне, закружились, взмахивая гибкими руками, в танце. Потом они запели «Из радуги яркий наряд» и протанцевали «Убор из перьев», – чистая мелодия лилась откуда-то с неба вместе с лунным сиянием. Оба князя с восторгом следили за сказочным зрелищем, от которого дрожь пробегала по телу. Хун, заметив это, улыбнулась и приказала служанкам принести лисьи шубы и предложила их гостям. Потом распорядилась разжечь бошаньские жаровни и подать вина. Князь Шэнь поглядел на Яна и вздохнул.

– Много раз уже видел я танец «Убор из перьев», а сегодня словно погостил у фей на луне, во Дворце Простора и Стужи. Мне даже кажется, что минувшие десять лет жизни провел я в дурном сне и только сейчас обрел ясность мысли и духа!

Хун приказала разжечь еще сотню жаровень, принести побольше вина и сказала:

– Вы побывали на небесном празднестве, а теперь попируем на земле! Согревайтесь, гости, добрым вином!

Все принялись за мясо и вино и вскоре перестали ощущать холод, разогрелись и повеселели. Князья скинули лисьи шубы и сидели румяные от выпитого. Три циньские дамы с весенним блеском на лотосовых щеках радостно смеялись и играли кто на лютне, кто на цитре. Когда же настала глубокая ночь, Ян встал, давая понять, что пиршество окончено, и сказал своим наложницам.