АНЖОНИ. Двухсотлетняя вендетта

Воздвигнутый на высоком скалистом мысе, возвышающемся над долиной Ля Дуар, этот огромный четырехугольный великан с круглыми башнями по бокам покажется нам самым привычным и знакомым из всех замков в Оверни. И в самом деле, нашлось немало кинематографистов и телережиссеров, очарованных его романтическим и вместе с тем надменным силуэтом, пожелавших использовать именно его в качестве великолепного фона, на котором разворачиваются драматические события фильмов. Но совершенно непонятно, отчего еще никому не приходило в голову поведать его собственную, вовсе не безынтересную историю.

Он был построен в Средние века в вулканистой местности, где уже удобно расположились несколько замков: Ле Фортанье, башня Шалье, Безодан, в котором родился трубадур Раймон Видаль, Турнемир, расположенный близ деревеньки с тем же названием. К ним и добавился Анжони, и надо признаться, что его появление здесь вряд ли можно назвать желанным.

В 1439 году король Карл VII, обретя, наконец, полную власть, дает разрешение своему верному подданному Людовику Анжони построить замок на земле, принадлежащей роду Турнемиров, который славился педантичностью, скупостью, а также верностью своим принципам. Отсюда и получила свое начало одна из тех самых историй кровавой мести, которые так почитаются жителями Корсики, но которые являются скорее исключением на доброй и спокойной французской земле.

Впрочем, если вернуться на век назад, можно увидеть, что два этих рода Турнемиров и Анжони прекрасно ладили между собой. Однако последние не обладали голубой кровью: то была семья богатых буржуа из Орияка, которая сколотила себе состояние на торговле кожей. Что же касается Турнемиров, то они были благородных кровей (их род получил начало еще в X веке), но надо признаться, количество имеющихся у них титулов намного превышало количество экю в их казне… Эти экю они находили у Анжони, которые охотно давали им в долг, а когда дебиторы оказывались не в состоянии его вернуть, им приходилось мало-помалу расставаться с частью своих земель. Впрочем, несмотря на такое положение вещей, отношения между соседями оставались хорошими.

В 1375 году Бернар Анжони был удостоен чести взять себе в жены Маргариту де Турнемир. События разворачивались в тот самый момент, когда замок, где жила девушка, являл собой настоящий театр, в котором разыгрывалась прелюбопытнейшая история.

В течение нескольких лет Овернь подвергалась нещадной эксплуатации, которой занимался некий Эмириго Марше по прозвищу Король грабителей. Он был главой большой банды и представлял собой настоящего разбойника, для которого все человеческое было чуждо. Штаб — квартира этого развеселого персонажа расположилась в замке де Ля Рош-Вендей близ Ля Бурбуль (поговаривают, что его сокровище до сих пор хранится там, где-то под землей).

Как-то раз, отправляясь на одно весьма выгодное дело, Марше доверяет свое логово родному дяде. Это было время, когда по приказу короля Карла V, коннетабль дю Геслен совершал облавы на большие банды. Вернувшись из своей экспедиции, Эмериго Марше обнаружил, что его замок был оставлен дядей и подвергнут облаве. Он понял, какому риску подвергался сам: его было за что арестовывать. Он не мог не знать, что никакая власть во Франции не оправдает его действий. Послушаем же, что об этом пишет Фруассар:

«Эмериго Марше был очень опечален и находился в раздумьях, решая, куда податься. Совершенно измученный, он вдруг находит решение: Марше вспомнил, что у него в Оверни имеется двоюродный брат, дворянин по имени Турнемир. Он должен отправиться к нему, поведать о всех своих злоключениях и, наконец, принять от него совет. Вместе со своим пажем он приходит к этому Турнемиру и входит в замок.

Увы, хотя Турнемир и сам был не чист на руку, так как в свою очередь тоже потихоньку занимался грабежом, он встречает непрошенного гостя без особого энтузиазма:» Из-за Вас меня ненавидит господин де Бери; но я знаю, как угодить ему, ибо намерен вернуть Вас живым или мертвым…«Сказано — сделано. И вот Эмериго, который так надеялся получить здесь кров и кусок хлеба, попадает в темницу, а затем в сопровождении людей герцога де Бери отправляется в Париж, чтобы принять там смерть. Участь его была ужасной:» Ему отрубили голову, затем четвертовали, а каждую из четырех частей отправили в четыре самых важных парижских дома…«

Неизвестно, как все это воспринял новоявленный зять. Вероятно он зааплодировал, даже если в душе и не одобрил эту жестокость, ибо в Турнемире в это время жилось не так уж легко. Но на ход свадьбы названное обстоятельство никак не повлияло.

Положение меняется в худшую сторону, когда Анжо-ни начинает претендовать на то, чтобы воздвигнуть свой замок в нескольких шагах от немного разрушенной крепости Турнемиров… которые к этому времени практически совсем не имели никакой земли.

В период между 1439 годом (дата разрешения на строительство) и годом 1465 — м Риго де Турнемир наблюдает, как воздвигается прекрасный замок, и кипит от переполняющего его гнева.

Но едва успевают торжественно отпраздновать открытие замка, как он решает пойти в наступление. Своим собственным, не отличающимся особой элегантностью, способом.

Он начинает с того, что в день святого Иоанна посылает своих людей побеспокоить горничных мадам д'Анжони и их возлюбленных, которые преспокойно танцевали возле камина. Далее молодчики отправились в церковь, чтобы расколоть скамью мадам д'Анжони, Которая, будучи вдовой, не сможет отплатить своему соседу той же монетой. Это был знак того, что ей и ее семье отныне запрещается ступать на территорию церкви.

Хотя у госпожи д'Анжони не было мужа, у нее имелся юный сын и такой же вспыльчивый, как Турнемир, управляющий. История в церкви очень не понравилась Симону де Дюрбану, и он решает перейти в контратаку. Таким образом, в следующее воскресенье, несмотря на запрет Турнемиров, Симон решает заставить приходского священника прочитать во всеуслышание некий документ, согласно которому Людовик д'Анжони считался» Господином де Турнемиром «. Но несчастный священник, будучи в буквальном смысле слова замученным его противником, который под страхом смерти запрещает произносить предначертанные слова, отказывается исполнить приказание де Дюрбана. Давайте войдем в церковь Турнемиров и послушаем, что там говорят… вернее, кричат:

» Вы очень плохо поступаете, господин священник, отказываясь зачитать бумагу «, — вопит Дюрбан.» Я ничего не стану делать «, — дребезжит приходской священник. А вот, что бросает Симону Эмери де Турнемир:» Прочти сам это письмо, если, конечно, осмелишься!«В ответ звучит:» Я не имею права, я — не священник!«Эмери:» Если и нашелся такой подлец, который имел наглость присвоить себе титул и имя Турнемиров, то это ему дорого будет стоить. Я убью его!«За этими словами последовал ряд столь гнусных ругательств и богохульственных выражений, что пришла очередь разгневаться и Дюрбану:

» Возьми свои слова обратно, мерзавец, незаконнорожденный, сын шлюхи! Мой господин — благородный, достойный человек и будет носить имя сеньора де Турнемира назло тебе!«И они наносят друг другу смертоносные удары. Эмери де Турнемир умирает со вспоротым животом. Симону де Дюрбану» повезло больше «, он выздоравливает, несмотря на серьезность раны… чтобы быть убитым другим Турнемиром.

Проходит три четверти века. В своем постепенно приходящем в упадок замке Турнемиры продолжают воевать. В 1523 году еще один побочный сын Турнемира убивает священника Клода д'Анжони. Его хоронят в церковном клире, что не по вкусу убийце. Ночью он раскапывает и бросает труп перед воротами замка Анжони, где поутру его обнаруживают наполовину съеденным дикими животными.

Увы, даже такие действия не помогают подняться дому Турнемиров, который неуклонно разваливался по мере того, как росло состояние врага. Несмотря на все несчастья, роду Анжони удается сохранить королевскую милость, позволившую им когда-то построить замок. Еще большего блеска замок достигает в 1557 году, когда Мишель д'Анжони берет себе в жены девушку из благородного старинного рода графов де Фуа по имени Жермен. Этот брак открывает для них доступ ко двору и они дальше и дальше отходят от этих жестоких овернцев, которые так и не складывают оружия.

Несмотря на то, что прошло уже очень много времени, ненависть остается. Тогда в 1623 году было решено с этим покончить. На сей раз это будет рукопашный бой: Турнемиры против Анжони. Бой происходит на виду у всей округи. Анжони терпят поражение в схватке, однако от полученных ран и Турнемиры умирают один за другим…

Так закончилась эта долгая вендетта. Наследницей Турнемиров стала Габриелла де Пестей. Вместе с ней замкнулся круг. Когда-то два соперничающих рода соединил брак. И вот новый брак снова соединяет их: в 1645 году Мишель д'Анжони II женится на Габриелле и год спустя становится по милости короля маркизом де Мардонь.

Анжони, которому в XVIII веке его наследники придали еще более очаровательный вид, сохранил в целости свое великолепие прекрасных комнат, божественных фресок и гордость своих старых воинов. Красота замка остается нетронутой благодаря тому, что он принадлежит все тому же роду: роду маркизов де Леотуан д'Анжони.

АНТРЕКАСТО. Президент-убийца

Этот строгий и немного надменный замок, светлый, как спелая пшеница, и окруженный удивительным по красоте садом, Антрекасто несомненно несет на себе отпечаток славы и, как это ни странно, следы крови.

Слава пришла к нему благодаря одному из величайших моряков, которые когда-либо сражались под флагом Франции, — Антуану-Раймонду-Жозефу де Брунй д'Ант-рекасто. Он родился здесь в замке, начал службу под командованием своего кузена де Сюфрана. Проявив себя во множестве сражений, стал во главе Маскареиов, а затем, будучи вице-адмиралом, был послан Людовиком XVI, покровительствующим географии, на поиски Перузы, чей след ему никак не удавалось найти на острове Ваникоро. Антрекасто не вернулся из этой долгой экспедиции: на острове Ява он умер от цинги, но имя его, связанное с проливом между Тасманией и островом Бруни, навсегда останется в памяти моряков.

Вина за кровавую славу замка лежит на его племяннике Жане-Батисте, пожизненном президенте в парламенте Прованса, из-за которого название этого прекраснейшего строения потеряло былую известность и уважение во Франции.

Все началось в провансальском Эксе утром первого июня 1784 года, когда раздался ужасный крик в доме молодого президента д'Антрекасто, где он жил со своей женой, урожденной Анжеликой де Кастелан, и двумя дочерьми. Вскоре собралась толпа зевак. В доме царила полнейшая неразбериха. Только что пришла в сознание камеристка маркизы Мари Баль, лишившаяся чувств, едва войдя в спальню госпожи с первым завтраком. Именно ее крик приковал к себе внимание, и было отчего: на кровати, промокшей от крови, лежала мадам д'Антрекасто с перерезанным горлом.

Конечно же, сразу известили ее супруга, недавно проснувшегося и чуть было не упавшего в обморок при виде такого зрелища. Его решают отвести в спальню, а лакея посылают за полицией. Одни за другими закрываются все ставни в доме, чтобы веселые солнечные лучи не играли бы там, где смерть нанесла свой безжалостный удар.

Лейтенант по криминальным делам, кузен маркиза Ланж де Сюфран (надо сказать, что вся знать Прованса была связана родственными узами) являлся, без сомнения, самой загадочной личностью в провинции. Сдержанный, молчаливый, с вечно отсутствующим видом он под своей обманчивой внешностью скрывал редкий ум и проницательность. Осмотрев спальню, постель и с особенной тщательностью труп, наклонившись, он почти обнюхал пол, исследовал окна, портьеры и лишь пожал плечами в ответ на предположение лакея о самоубийстве. Не часто можно встретить самоубийц, порезавших себе горло в трех местах!..

Допрос мужа ничего нового ему не дал, так как тот с вечера не видел свою жену. Она провела вечер у кузины, где давали комедию, а сам он ужинал вместе с лейтенантом по криминальным делам у прежнего президента. По возвращении супруги обменялись несколькими словами в гостиной и разошлись по своим спальням. Когда Ланж де Сюфран, установивший, что смерть наступила около трех часов ночи, спросил, не слышал ли маркиз чего-нибудь подозрительного, тот ответил, что этой ночью спал крепко, как ребенок. Но такого нельзя было не слышать: в спальне все перевернуто вверх дном. Все ящики выдвинуты, все шкафы опустошены. Однако ничего не пропало. Может быть, преступление совершил кто-то из прислуги? Антрекасто за всех поручился, но немного замялся, когда Ланж де Сюфран спросил маркиза, хорошо ли тот ладил с женой. Вопреки всем слухам, утверждающим о его связи с красавицей Сильвией де Сен-Симон, маркиз ответил с досадой:

— Разве в наше время можно любоваться женщиной, не будучи сразу же обвиненным в ухаживании за ней? Ведь злые языки не теряют времени зря.

Ланж де Сюфран промолчал. Он мог бы возразить, что такое» преклонение» сразу же становится пищей для разговоров в салонах и между собой, что мадам д'Антрекасто должна была бы быть просто слепой, чтобы ничего не замечать, но лейтенант предпочел не настаивать. Он также не стал возражать, когда вдовец убеждал его, что больше не может выносить тяжелую атмосферу своего дома и что в ближайшее время намеревается поехать к тетке, мадам де Блондель, чтобы сменить обстановку.

Между тем, мадам де Блондель нет в Эксе. Она довольно часто уезжает в свой семейный замок, где любит бывать в отсутствие славного моряка. Будущий адмирал в это время руководит Маскаренами. Поездка к мадам де Блондель означает прогулку на добрых двадцать лье, но маркиз считает, что деревенская атмосфера пойдет ему на пользу и, послав посыльного предупредить тетку о своем приезде, он вскоре уезжает в Антрекасто.

Сообщение об отъезде «президента» не доставляет никакого удовольствия по-прежнему безмолвному Ланжу де Сюфрану. Лейтенант допрашивает пятерых слуг, живущих в доме: пятидесятилетнюю камеристку Мари Баль, камердинера маркиза Огюста Рейно, лакея по имени Бенуен, повара Вигье и швейцара Бокильона. Но никто ничего не видел, ничего не слышал. В ту ночь на кухне было нечто вроде небольшого праздника, на который собрались лакеи из соседних домов; все разошлись только к часу ночи. Итак, им нечего сказать… может быть, за исключением лишь Огюста Рейно. Немного поколебавшись, камердинер маркиза задерживается: сразу видно, что его что-то мучает. Вероятно, ничего важного, но он все же решается поделиться своими подозрениями, не желая быть обвиненным в «пособничестве» преступнику.

Набравшись смелости, Рейно начинает объяснять. Этим утром, наводя порядок в туалетной комнате маркиза, камердинер не смог найти ни двух лезвий, ни вчерашней рубашки господина. И это его терзает, так как он всегда был усердным слугой и не хотел бы, чтобы кто-нибудь упрекнул его в чем бы то ни было.

Ланж де Сюфран успокаивает его и отпускает. Выходя от лейтенанта, Огюст наталкивается на Мари Баль, поджидающую его:

— Почему ты задержался после всех? Что тебе нужно было сказать?

В доме немного побаивались Мари, служившую маркизе с самого детства. Наивный, боязливый Рейно не смог противостоять этой волевой женщине и повторил все, что только что сказал, прибавляя, что это, возможно, простое совпадение… Но Мари Баль не поверила в такую вещь, как совпадение. На следующий же день, дождавшись Ланжа де Сюфрана, она попросила выслушать ее. Слова Рейно заставили ее все обдумать, и теперь ей нужно многое рассказать.

В двух словах она обрисовывает первые годы совместной жизни супругов Антрекасто, похожие на безоблачное небо. Маркиз так любил свою жену, что полностью доверял ей заботу об их совместном состоянии. Она обладала достаточной энергией и ясной головой, чего, честно говоря, не доставало слишком молодому и слишком красивому президенту.

А затем, с появлением в его жизни мадам де Сен-Симон, молодой веселой вдовушки, все изменилось. Постепенно хозяйство начинает приходить в упадок, особенно после того, как маркиз захотел лишить жену данной ей доверенности. Анжелика же считала, что не должна позволить ему довести до нищеты ее и дочерей ради прекрасных глаз ненасытной кокетки. Между супругами без конца происходили стычки.

Так, во время своей второй беременности мадам д'Антрекасто чуть было не погибла, поскользнувшись на лестнице из-за вишневых косточек, кем-то разбросанных на ее пути. Или, однажды вечером она с отвращением отодвинула от себя напиток, приготовленный мужем, сославшись на его горький вкус. Но она по-прежнему отказывалась вернуть доверенность.

— А ее нашли? — спрашивает Ланж де Сюфран.

— Конечно. Она была в шкатулке, которую бедняжка прятала под подушкой. Но теперь, когда жена умерла, эта бумажка больше ни к чему.

— Готовы ли вы поклясться, что говорите правду? Поклясться на Евангелии?

— Да, здесь нет ни одного лживого слова…

Однако Огюст Рейно на этом не успокоился, не переставая спрашивать себя, правильно ли поступил. И в надежде прояснить этот вопрос, он решает пойти и все рассказать своему хозяину. Сначала камердинер идет к мадам де Блондель, а затем, узнав, что она находится в Антрекасто, решает отправиться туда. На следующий день он приезжает в замок как раз во время обеда, на котором также присутствует друг мадам де Блондель некий господин де Шатенеф.

Когда Рейно делится с маркизом своими мыслями, тот становится пунцовым от гнева.

— Дурак! — кричит он и поднимает руку, чтобы ударить слугу, но его останавливает мадам де Блондель. — Нужно ведь узнать, знает ли этот человек что-нибудь еще. И действительно, Рейно рассказывает также, что Мари Баль довольно долго оставалась наедине с лейтенантом. И еще одна деталь: соседка, сидевшая у окна в то страшное утро, очень удивилась, увидев окна господина маркиза озаренными сильным пламенем в камине, что кажется немного странным в июне месяце.

Безумный гнев, охвативший племянника, и ужас, написанный на его лице, позволяют мадам де Блондель догадаться обо всем. Она вдруг понимает, что перед ней убийца, но ей все еще хочется надеяться:

— Возвращайтесь в Экс и оправдывайтесь перед лейтенантом! Или берите это золото и бегите, чтобы уберечь вашу семью от позора видеть вас на эшафоте.

Вскоре ее извещают, что Антрекасто, недолго поколебавшись, взял золото и потребовал карету. Спустя несколько мгновений он покидает замок навсегда, а госпожа де Блондель лишается чувств. Это случилось своевременно: через час приехала полиция и отправилась в погоню, но маркиз уложился в этот спасительный для него час: убийца вовремя перешел мост, являющийся границей королевства. Гонимый страхом, он добрался до Неаполя.

Однако его преступление взволновало всю Францию и вызвало гнев миролюбивого Людовика XVI, потребовавшего выдать преступника. Вовремя предупрежденный, под покровом ночи бывший президент по морю отправился в Португалию, прекрасно понимая, что правосудие в любой момент сможет его отыскать. Антрекасто уединяется в монастыре, но даже здесь он не находит себе покоя. Измученный угрызениями совести, маркиз умирает 16 июня 1785 года, почти ровно через год после убийства жены.

В дальнейшем одна из его дочерей, Пульхерия, со своим мужем Жераром де Любаком поселится в замке Антрекасто. Будучи затем предоставленным коммуне, здание потеряло свой прежний вид, и только художник из Шотландии Ян Мак Гарви Манн спасет его, придав ему прежний блеск и великолепие.

БАГАТЕЛЬ. Розы… и Дютэ

Сначала он назывался Бабиель, когда в 1720 году маршал Дэстрэ построил для своей молодой, хорошенькой жены небольшой домик на опушке Булонского леса, на самой окраине территории, примыкавшей к Мадридскому замку. В самом деле, это был совсем маленький домик: четыре комнаты на первом этаже и четыре мансарды. Но стоил он довольно дорого — больше сотни тысяч ливров. Однако маршал на это не жаловался; все очень просто: он только что заработал достаточно денег на спекуляции шоколадом и кофе, не считая крупных сумм, которые ему принесла Система. И он влюблен… Да и как же может быть иначе, когда ты на тридцать лет старше своей жены?

Напротив, он абсолютно не был ревнивцем. Только бы его жена была привлекательна, блестяща, весела и желанна, вот все, что от нее требуется, и очаровательная, молоденькая жена маршала не упускала случая быть такой, какой ее хотели видеть.

Ее подругой была соседка, мадемуазель де Шароле, проживающая в ближайших окрестностях, в Маленьком Мадриде, где она вела довольно праздную жизнь. Она была дочерью герцога Бурбонского и мадемуазель де Нант, которая, в свою очередь, являлась дочерью Людовика XIV и госпожи де Монтеспан. Это говорит о том, что ей было на кого опереться. В самом деле, она имела все, что хотела. Недоставало ей, пожалуй, только добродетели.

12 августа 1721 года был дан большой обед на праздновании новоселья. Происходило это под руководством Регента и его новой любовницы, госпожи Даверн. Названное обстоятельство сразу же придало дому элегантную учтивость, которой он будет долго сохранять верность. Этот небольшой домишко, названный Багателью, стоящий таких денег, станет для его хозяйки и для некоторых ее друзей милым убежищем, целиком предназначенным для любви и удовольствий.

Жена маршала Дэстрэ принимала здесь своих любовников: красавец Марсили, маркиз де Шовелен, канцлер Дагессо, председатель Эно, граф Руссийон. Что же касается ее супруга, то он всем этим был ничуть не обеспокоен. Умер он в 1737 году вовсе не под тяжестью рогов, которые никогда не стесняли его при жизни. Его жена оплакивала его ровно столько времени, сколько требовало приличие, затем снова начала свою приятную, веселую жизнь, к огромному удовольствию молодого Людовика XV.

Не один раз встретит здесь король хорошеньких сестренок де Несль, поочередно подталкиваемых в его кровать заботливой рукой мадемуазель де Шароле. Короче говоря, подруги, будучи великосветскими важными дамами, становятся обыкновенными сводницами… Естественно, ради Его Величества!

Могло, однако, показаться, если верить Аржансону, что Булонский лес с его окрестностями рассматривался как довольно неплохая копия рая: «Обедаешь в Мадриде у мадемуазель; ужинаешь в Мютте; в полдень прекрасно проводишь время в Багатели у маршальской вдовы Дэстрэ, можешь даже заниматься там любовью, если пожелаешь, все устроено превосходно…»

В 1745 году смерть госпожи Дэстрэ нарушила эту прекрасно налаженную систему удовольствий. Ее маленький домик проходит через руки нескольких владельцев, одной из коих становится госпожа де Молонсей, которая, прежде чем устроить там Людовику XV очередные интимные встречи, добьется от него назначения своего супруга губернатором Колмара, а затем и Юнинга. После чего, в знак благодарности, она участливо отнесется к любовным приключениям короля и принцессы де Робек и даст в честь короля Станислава, тестя Людовика XV, такие роскошные и пышные пиры, что они практически полностью разрушат Багатель. Когда погаснут фонарики и бенгальские огни, завянут цветы, испарятся запахи, Багатель заснет на несколько лет, в течение которых госпожа де Молонсей проведет там свои дни довольно уединенно, прежде чем в 1770 году покинуть этот мир навсегда.

За четыре года домик поменяет четырех владельцев и придет в негодность… В таком ветхом состоянии он пребудет до 1777 года, когда его, наконец, снесут, чтобы очистить место элегантным особнячкам, которыми мы имеем честь любоваться и по сей день. И один двадцатилетний принц, к великому удовольствию некой королевы, скоро превратится здесь в волшебника.

Этим принцем был граф д'Артуа. Он купил домик госпожи Дэстрэ в 1775 году, но, надо признаться, мало что успел сделать до того памятного дня, когда его свояченица, королева Мария-Антуанетта, предложила ему построить новый дворец на месте бывшего дома интимных встреч Людовика XV. И это при одном условии: дворец должен был быть построен за два месяца, говоря точнее, за шестьдесят четыре дня.

Когда тебе двадцать лет, ты не отступаешь ни перед чем. Артуа принимает вызов и сразу же поручает работу архитектору Беланже. На карту поставлено сто тысяч ливров. Несомненно, Багатель недешево обошелся маршалу Дэстрэ, но на этот раз речь шла о более крупных суммах… Однако это не пугает принца, первоначально он предполагал потратить шестикратную сумму. На самом же деле, чтобы выстроить заново Багатель с его «садами, пристройками, гротами, водоемами и цветниками», денег понадобилось в двенадцать раз больше.

Девятьсот рабочих трудились здесь день и ночь, в то время, как гвардейцы графа Артуа поворачивали на строительство все повозки с камнями, штукатуркой и известью, которые шли на окраины. Одновременно шло накопление мебели, бронзы, фарфора, хрусталя, картин кисти Робера, деревянных обшивок, шелка, словом, всего того, «что могло превратить Багатель в одно из самых очаровательных гнездышек знати».