Хромой из Варшавы - Любовь и замки

Тучи собрались, и начался дождь горя и бедствий: Жильбер отправился на защиту границ Франции и попал в плен к австрийцам, которые очень обрадовались тому, что в их руках оказался человек, по их мнению, виновный в смерти Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Потом разразился Террор: арест семейства Ноай, их гибель на эшафоте. Адрианна видела, как уходили на смерть ее бабушка, мать, ее юная сестра. И мужчины тоже… Ее саму «забыли»в зловещей тюрьме де ла Форс.

Забытая благодаря тому, что отправить на эшафот жену Лафайета не осмелились. Теперь вспоминали только второе ее имя, скромно пряча имя Ноай. Но, выжив в тюрьме, Адрианна оставила там свое здоровье. Вечером 22 января 1795 года, старый кузен де Шампетьер, придя встречать ее к дверям тюрьмы, был поражен: красивое некогда лицо осунулось, нежные лазурные глаза выцвели и потускнели. В тридцать пять лет мадам Лафайет выглядела лет на десять старше…

Но она сохранила энергию. В первую очередь позаботилась о детях. Сын? Живет в Лондоне, где он нашел приют во время революции. Дочери? В Оверни, в замке Шаваньяк, принадлежащем семейству Лафайет, под присмотром старой тетушки де Шампетьер. А Жильбер? В крепости Ольмутц, под строжайшей охраной. Было известно, что в октябре он пытался бежать, но все кончилось для него плачевно: падение с лошади, приведшее к болезни почек, плохо выбранное укрытие, где его предали… Но теперь ему уже ничего не грозило, и Адрианна должна была позаботиться о себе. Надо было присоединиться к дочерям в Шаваньяке, отдохнуть, дать свежему воздуху восстановить ее подорванное здоровье!

Думать так — значило плохо понимать нашу героиню. Конечно, она отправилась в Шаваньяк, но только, чтобы забрать оттуда дочерей. Потом отправляется в Австрию. И так как мадам де Шампетьер принялась протестовать, она объясняет ей своей план: она собирается броситься в ноги к императору, он должен ее услышать! Она принадлежит к благороднейшим семьям Франции. Она — одна из рода Ноай, а их род был истреблен, подобно королевскому.

И она отправляется. Буасси д'Англа достает ей паспорт для поездки в Гамбург, где от американского консула она получает другой, с именем «мадам Мотье», американской гражданки, направляющейся в Вену. Приехав в столицу австрийской империи, Адрианна была вынуждена долго ждать аудиенции императора.

Император Франциск II был молодым человеком двадцати семи лет, милым и элегантным, но мадам Лафайет не нашла в нем сочувствия: освободить столь опасного человека, зачинщика революции? Об этом не может быть и речи. Вполне возможно, его и считают великим человеком во Франции, но Австрия гораздо менее снисходительна. Он останется в крепости.

Тогда Адрианна просит о другом: пусть ей позволят вместе с дочерьми присоединиться к пленнику в крепости. Все трое хотят разделить его судьбу, раз уж они не могут его освободить. Император призвал всю свою деликатность, чтобы убедить это героическое создание: но нет, она желает быть запертой в крепости вместе с мужем, и ей должны позволить отправиться туда. И император уступает: мадам Лафайет с дочерьми могут отправиться в верхнюю Моравию.

Несмотря на всю смелость, она испытала приступ слабости при виде серых стен старой крепости, сохранившихся еще со времен турок. Дочь Анастасия, без сомнения обладавшая таким же характером, вернула ей твердость:

— Идемте, матушка, вы не должны падать в обморок теперь, когда мы наконец сможем жить одной семьей!

Странная «семейная жизнь». Три женщины содержались как заключенные, и были лишены всего, что имели, несмотря на письмо императора, привезенное Адриан-ной… Но для нее все это неважно: она наконец вновь увидела своего мужа. Он был в жалком состоянии, постаревший, худой, сгорбленный. При виде ее он разразился рыданиями: «Вы, душа моя? Я брежу».

Но нет, встреча была реальной и продолжалась до октября 1797 года. Но какое страшное существование! Пленников немного кормили, всего же другого катастрофически недоставало. До такой степени, что Адрианна серьезно заболела. Все же она отказалась покинуть Ольмутц, зная, что в этом случае обратный путь будет закрыт для нее. Она предпочла умереть на месте.

Ее героизм сломил одного из стражников. Он согласился передать письма, написанные копотью при помощи деревянной палочки. Письма в Европу, в Америку… Вскоре появились защитники, поднялся шум, и Австрия была вынуждена отпустить пленников. Появилось время, чтобы вылечить мадам Лафайет… Переехали в Голландию, к мадам Тессе, сестре Лафайета. И наконец, в 1802 году, перебрались в Гранж-Блено, где Адрианна получила несколько месяцев счастья и покоя.

Увы, слишком мало! Здоровье ее было окончательно подорвано, и она смогла дотянуть только до Рождества 1807. Безмятежно встретила она свой конец, — ее рука покоилась в руке Жильбера. — Как Вы добры и как я Вас люблю! — сказала она с последним вздохом и добавила тише: «Я буду ждать вас там, наверху». Опять ожидание? И вот через двадцать семь лет после того дня, в мае 1834 года, Лафайет умер в Лагранже, — покинув его, чтобы присоединиться к Адрианне…

ДЬЕП. Приключения герцогини де Лонгвиль

Женщины всегда необычайны:

Они либо превосходят,

Либо уступают мужчинам.

Ла Бруйер

В ночь с 19 — го на 20 января 1650 года несколько экипажей без гербов, один за другим, соблюдая дистанцию, въезжают через Пашуазские ворота Парижа. В этих каретах сидят женщины в масках, мужчины, одетые как женщины, а на козлах расположился полуодетый молодой человек, укутанный в толстую накидку, полностью скрывающую его. В действительности же его зовут Франсуа де Ларошфуко, принц Марсильяк, и в данный момент он просто-напросто пытается помочь своей любовнице, очень красивой герцогине де Лонгвиль, покинуть столицу, где она была в опасности.

Действие происходит в самый разгар Фронды, этой безумной гражданской войны, во время которой Париж, выступивший с оружием в руках против кардинала Мазарини, оказывается вовлеченным в политическую игру то на стороне своего молодого короля Людовика XIV, то на стороне принцев, раздувающих огонь недовольства, чтобы попытаться снова захватить власть, могущество, отнятые железной рукой кардинала Ришелье.

И вот в начале этого года удача оказывается в руках Мазарини, арестовавшего и отправившего в Венсенны разжигающих войну принцев: Конде, его брата Конти и зятя Лонгвиля. Лишь герцогине де Лонгвиль — Анне-Женевьеве де Бурбон-Конде, сестре Конде и Конти — удалось улизнуть от стражей кардинала, найдя себе и еще нескольким преданным людям убежище в маленьком домике в предместьях Сент-Жермена. И теперь она находится постоянно во власти страха. Эта женщина обладает настолько мятежной душой, что ее прозвали «черным Ангелом Фронды», несмотря на ее светлые волосы. Итак, когда Марсильяк сообщил, что это пристанище не сможет больше укрывать ее, она тотчас же решила бежать. Но куда? В Нормандию, где еще недавно ее супруг герцог был губернатором, и где у него остались многочисленные связи.

Она с такой уверенностью утверждала, что нормандские города широко раскроют ворота при одном лишь упоминании ее имени, что ей удалось убедить Марсильяка, предпочитавшего отправиться в его собственное владение Пуату. Но еще никому не удалось противостоять очарованию мадам де Лонгвиль, и, в конце концов, все отправились в Нормандию. Однако, когда после целой ночи изнуряющего путешествия по обледеневшим дорогам путники наконец приехали к воротам Руана, герцогиня потерпела целый ряд неудач.

Она ожидала, что губернатор города встретит ее с большой пышностью в ответ на ее послание, которое она вручила виконту де Сент-Ибар, отправившегося на разведку. Но, к несчастью для нее, губернатор города сменился. Мазарини, догадавшись, что его противник найдет убежище в Нормандии, предпринял опережающие шаги. Когда герцогиня увидела маркиза де Беврон, который, как она прекрасно знала это, не любил ее, Анна-Женевьева поняла, что ей практически не на что надеяться. Действительно, Беврон, одновременно любезный и непреклонный, сообщил, что ей не только не предоставят убежище в городе, но и что ей не останется ничего, как повернуть назад, если она не желает, своего ареста.

Итак, приходится снова отправиться в путь. На этот раз в Гавр, но и гаврские ворота остаются закрытыми перед ним, и никто не соглашается даже приоткрыть их. Тогда у Марсильяка кончается терпение: путники не могут бесконечно колесить по Нормандии в грязных каретах, в которых приходится тесниться в течение долгих часов. Его благоразумие подсказывает изменить путь следования и отправиться в Пуату. Но мадам де Лонгвиль не хочет даже слышать об этом: если ее друг так желает вернуться к себе, пусть возвращается! Что же касается ее, то она решает остаться в Нормандии и ехать в Дьеп, куда ей с самого начала следовало направиться, и где она будет чувствовать себя как дома.

На этот раз ей не удалось уговорить своего любовника. Узнав, что правительство восстановлено и что в провинции разжигается война, он, считая, что поступает правильно, покидает свою амазонку, тем не менее убеждая ее, что она найдет у него защиту, когда захочет. Итак, они расстаются…

На следующий день мадам де Лонгвиль, наконец добралась до Дьепа, столь желанного убежища. Замок, угнездившийся на одной из двух береговых скал, возвышающихся над городом, — надежное строение из чередующихся рядов камня, кирпича и кремня, из-за чего его мощные башни блестят в лучах солнца. И у него есть, конечно, своя история, связанная с историей города.

С давних времен Дьеп, как и Сен-Мало, являлся настоящим рассадником морских разбойников, мореплавателей, с XVI века исследующих африканское побережье Кап-Вера, а также рыбаков, не боящихся гйать треску вплоть до Исландии и Норвегии. Из таких вот занятий родился богатый и мощный город, где активно развивалась торговля. Но, естественно, население Дьепа плохо ладило с жителями противоположного берега Ла-Манша, и в 1339 году дьепцы завладели Сутамптоном, который, в сущности, ограбили. Затем, в 1372 году они помогли победить англичан в Ла-Рошели. Но посчитав, что необходимо дать остыть их воинственному духу, англичане ждали до 1420 года, чтобы вслед за, Азинкуром овладеть этим пиратским городом, неприступным ив мнению его жителей.

Гнет — самая невыносимая ведь для дьепцев. В 1435 году наши моряки, влекомые рыцарем Шарлем де Маре, со своей силой ненависти обрушились на оккупантов, сбросили их в море и, чтобы быть окончательно спокойными, что враги больше никогда не вернутся, решили скромную башню, стоящую на посту на береговой скале, превратить в большой и надежный замок. Впоследетвие Франциск I, сделавший много полезного для города, укрепил замок.

Итак, замок в то время, когда мадам де Лонгвиль приезжает сюда молить об убежище, являл собой великолепное зрелище. Вскоре она созывает туда эшевенов и знать, но, к своему удивлению, не получает того одобрения, о котором помышляла. В это самое время большим интересом у Дьепа пользовалась так называемая Новая Франция, иначе говоря, Канада, к которой потянулись его самые отважные сыны. Выяснение отношений между королем и стремящейся к власти группой титулованных заговорщиков совершенно не интересует этих честных людей. Конечно, они достаточно любезны, чтобы не оставить без крова даму, являющуюся, кроме того, супругой губернатора Нормандии, и это побуждает их с оружием в руках встать на ее защиту, пойдя на открытое столкновение с королевской властью. Однако между ними существует огромная дистанции, которую эшевены Дьепа не намерены сокращать. Не делая из этого тайны, они, тем не менее, сообщают, что госпожа может отдыхать, сколько хочет, они позаботятся, чтобы она ни в чем не нуждалась…

Их мирная жизнь оказывается короткой. Несколько дней спустя у ворот замка появляется эскадрон мушкетеров, сопровождающий посланника Анны Австрийской, регентши до совершеннолетия короля: мушкетеры получили приказ отвести мадам де Лонгвиль в Куломье, где она будет ожидать решений Его Величества.

Несмотря на ее задетую гордость, кажется, что герцогиня намерена подчиниться, прося лишь, чтобы ей предоставили еще немного времени для отдыха, сославшись на болезнь. Ей любезно предоставляют два дня. Это даже больше, чем ей нужно! Она сообщает всем своим приверженцам, что они отправляются в Англию. Ей возражают, что риск огромен, но герцогиня отвечает, что не намерена менять решения. И с приходом ночи небольшое войско покидает замок через потайную дверь.

Этой ночью стоит ужасная погода. Разражается буря, заставляющая беглецов идти согнувшись. Они идут вдоль скалы в надежде найти какого-нибудь рыбака, который согласится провести герцогиню к кораблю, ожидавшему ее в открытом море. Беглецы находят двух рыбаков и выбирают одного из них, но добраться до барки совершенно невозможно. Когда мадам де Лонгвиль на руках моряка оказалась уже в воде, огромная волна обрушивается на них. Какая — то необъяснимая слепая сила позволяет герцогине добраться до суши и искать себе убежище у кюре Пурвилля. Тронутый видом вымокших женщин, этот добрый человек предлагает им свой кров, тепло и то немногое, что есть у него из провизии… И каждый год в течение всей жизни герцогиня будет отправлять доброму кюре щедрую милостыню в благодарность.

Они уезжают утром и пятнадцать долгих дней бродят по дорогам, прячась у крестьян, до тех пор, пока, наконец, в Гавре один корабль соглашается довести эту группку людей в Ротердам… откуда мадам де Лонгвиль поспешит вести переговоры с испанцами, хозяевами Фландрии, чтобы побудить их завоевать север Франции!

Война для нее не закончилась, и еще долгие месяцы она будет сражаться всеми возможными средствами против короля Франции, допустившего, по ее мнению, одну единственную ошибку: сделав Мазарини своим министром.

Она больше никогда не возвращалась в Дьеп, который через все превратности судьбы (были здесь и чума, и четыре штурма) продолжал выполнять свою славную роль крайнего часового Франции.

Сейчас в замке, переделанном в королевские апартаменты по приказу Людовика XIV, размещается музей моря, поражающий изобилием необычного. В музее при помощи специальных морских инструментов можно полюбоваться макетами и другими различными предметами, свидетельствующими о достигнутом дьепцами совершенстве в скульптуре из слоновой кости. Этот музей стоит посетить.

ЛА ЖЕНЕВРЕЙ. Кожаный нос

Господи! Все мы носим маски, кто из гордости или страха, кто из стыдливости или трусости.

Лаваранд

Тому, кто не знает хорошенько эту местность, будет трудно найти замок. Неожиданно на обочине деревенской дороги замечают «красивую ограду с украшением в виде цветов, огромную аллею, которая кажется ведет в ад и которая должна сжимать в своих объятиях» господина Кожаный Нос «, возвращающегося на четырех лошадях». Дом же не очень красив, прямоугольный, с длинным белым фасадом, с небольшим, немного выступающим фронтоном. Такой бесцветный… но повсюду можно видеть восхитительные белые и розовые конюшни, затмевающие собой дом. Именно здесь чаще всего находится легендарный наездник. Итак, если кто-нибудь располагается неподалеку, у церкви, построенной им же, то его образ, оживленный благодаря бурному успеху романа Жана де Лаверанд, кажется, присутствует повсюду.

«Господин Кожаный Нос», — пишет автор на первой странице, — «остается в памяти людей как великий исторический смутьян. Вот уже тридцать лет, как ни одно сказание о войне, доблести или любви не обходится без него, его хорошо сложенной и одновременно уродливой фигуры…»

Будучи кумиром жителей родного края, уважаемый мужчинами и обожаемый женщинами, известный поколениям читателей, этот всадник в черной маске с одинаковой непринужденностью вел себя как с красавицами, так и с лошадьми.

Его звали Ашилем Перье, графом де Лаженеврей.

Хотя он родился 7 августа 1787 года в замке одной знатной старинной семьи, но отголоски Революции никоим образом не нарушили прелести детства. Поскольку они и принадлежали к самому привилегированному слою общества, привлекавшему к себе слишком много стрел новой власти, однако из страны не эмигрировали. Это относится к тем, кто стремился сохранить не только состояние, но и уважение своих крестьян.

С приходом Империи единственной опасностью был призыв на военную службу, но Ашилю удалось избежать ее. Таким образом, в выигранное время он ведет привычную жизнь, которую так любит, состоящую из долгих прогулок верхом, охот и любовных приключений. Ведь он красив, страстен, необыкновенно соблазнителен: «Мощное и стройное тело с незаметными с первого взгляда хорошо развитыми мускулами. Чистое лицо с подбородком, свидетельствующим о сильном характере, красиво очерченные губы…». Для молодого человека это был действительно прекрасный, безоблачный период.

Однако в 1809 году ему приходится вступить в ряды Почетного караула департамента Орне. Но и это не заставило его уехать, и в 1825 году двадцатипятилетний юноша становится мэром Лаженеврея.

Но в 1813 году все меняется в худшую сторону. Безумное наступление русских совсем истощило Великую Армию, и в апреле Наполеон издает приказ о новом призыве, поскольку на этот раз война уже будет идти на территории Франции. В Версале собирают первый полк воинов почетного караула под командованием графа Пюлли. Графу де Лаженеврей, если он не хочет, чтобы репрессии постигли его семью, также необходимо присоединиться к этому полку.

Вскоре командование отметило для себя его умение руководить и прекрасно сидеть в седле, и через три недели после приезда его назначают квартирмейстером. А еще через шесть месяцев он становится лейтенантом. Во время французской компании он постоянно проявляет неподдельное мужество и после страшной битвы при Монмирай становится кавалером ордена Почетного Легиона прямо иа поле боя. Но и к нему приходят черные дни. 13 мая 1814 года — дата ужасной битвы за Реймс. Французам удалось отвоевать город, но слишком большой ценой. Полки почетного караула несут большие потери. Ашиля Перье де Лаженеврей подбирают полумертвым, с лицом, представляющим собой кровоточащую рану. Военные врачи в своем страшном медицинском заключении перечислили семь ранений, уничтоживших верхнюю часть лица, что впоследствии войдет в легенду:

— Удар сабли, отрезавший правую щеку и приклеивший ее к подбородку.

— Удар сабли, лишивший части правой брови.

— Удар пикой в левую бровь, — Два удара пикой, один-в верхнюю губу, другой — в левый бок.

— Удар сабли, разрезавший средний палец левой руки в форме буквы «Y»в верхней фаланге.

— Пистолетный выстрел в упор: пуля прошла чуть выше верхнего конца затылочной кости, проскользнула между костями и волосяным покровом головы.

Это ужасающее перечисление, найденное господином Филиппом Сюэ-Лару, ошеломляет и приводит в замешательство. Можно ли еще сколько-то жить, находясь в таком состоянии! Лаженеврей будет жить и даже одержит победы. Над собой, над другими и над женщинами.

В августе молодого героя перевозят в фамильный замок, но потребуются еще многие недели заточения, пока не заживут раны, не затянутся швы, и пока он не привыкнет к специальной кожаной маске, изготовленной одним искусным ремесленником. Это вынужденное уединение спровоцирует необычайный прилив жизненных сил. Ему всего лишь двадцать семь лет, и он хочет доказать прежде всего самому себе, что он по-прежнему живет, хотя и за маской, защищающей и даже облагораживающей его. И вот молодой человек стремглав бросается во всевозможные приключения, сближающие его с Дон Жуаном, с той лишь разницей, что перемена образа жизни для него необходима и спасительна. «Поблагодарим небеса, — сказал маркиз д'Аверн, — что раны не передаются по наследству; мы увидим его курносеньких детишек…». Вскоре к нему приходит и любовь, большая любовь.

Ее зовут Клариса де Лаэй. Она родилась в Санто Доминго, где в то время по делам был ее отец. Там умерла ее мать, а отец в 1801 году во время большого восстания негров возвращается с детьми, свояченицей, на которой женится спустя некоторое время, а также чернокожей служанкой по имени Венера. Семья обосновывается в Аргентине, затем в Мансе, где умирает маркиз, и, наконец, в Канне.

Неизвестно при каких обстоятельствах Кожаный Нос (это прозвище дали ему жители области) познакомился с Кларисой, но все откуда-то знают, что они сразу же полюбили друг друга, и что девушка не очень-то сопротивлялась.

Не остается сомнений в том, что он действительно всей душой любит свою избранницу. Вот отрывки из некоторых его писем: «Я еду в Шамблак, чтобы быстрее вернуться к тебе, я поистине счастлив только рядом с тобой, не сомневайся в этом, моя дорогая Клариса. Положись на меня, позволь мне восторженно любить тебя, и тогда моя судьба будет счастливой. Ты — моя жизнь, мой ангел, все для тебя, никого и ничего кроме тебя; таков мой девиз…»

«Прощай все, что я люблю: все привязанности и все мое утешение! Раздели со мною радость, которую я испытываю, убеждая тебя, что только смерть сможет разлучить меня с моей Кларисой. Положись на твоего Ашиля. Он любит тебя и целует, он навсегда принадлежит тебе и хочет жить и умереть за свою Кларису…»

Такая любовь приводит к тому, к чему и должна была привести. К концу 1818 года Клариса обнаруживает, что она ждет ребенка. Естественно, мадам де Лайе, тетушка и мачеха девушки доводят до сведения Лаженеврея, что ждут от него предложения руки и сердца. Впрочем, предложение она получит, но оно не приведет к свадьбе, несмотря на искреннюю и глубокую любовь Ашила к Кларисе.

Он уже несколько раз бывал в подобных ситуациях, но до сих пор не стремился к браку. Он хочет взять в жены ту, которую любит, и хочет жить с ней бок о бок всю оставшуюся жизнь, но, однако, отступает от своего намерения; вопросы возникают сами по себе.

Чего же он действительно боится? Дней, когда погаснет пламя страсти, дабы освободить место взаимной повседневной нежности? Страха, что его будут жалеть? Или еще страх нарушить обет верности? Молодой граф любит женщин, охоту, и пищу, которых требует тело. И эта маска, окружающая его ореолом, пока он молод. А потом?

Говорят, что тишина Траппа подскажет ему решение, и оттуда он вернется, еще более уверившись в отказе. Он никогда не женится. Тем не менее, открыто признает своим сыном и наследником ребенка, который должен вскоре появиться на свет…

2 июля 1819 года родился Луи-Виктор-Ашиль Перье де Лаженеврей. Клариса же обоснуется в Аргентине, затем будет жить рядом с Лаженевреем, но молодая женщина сильно поражена реакцией любимого человека. Она не хочет больше жить. 17 января 1823 года Клариса умирает, оставив отцу сына.

Он попытается снова вести прежний образ жизни, но это ему не удается. Образ покойной возлюбленной преследует его. Чтобы чем-то занять себя, новоиспеченный отец продолжает политическую карьеру. Мэр Лаженеврея, советник округа, он в 1827 году становится генеральным советником Орна, но в 1830 году, с приходом революции, уходит в отставку. Этот убежденный монархист не желает служить сыну Филиппа (Равного), цареубийце.

Итак, он замыкается в одиночестве, чтобы полностью отдаться своей единственной страсти — лошадям.

Принимает участие в обустройстве знаменитого конного завода в Пене, а в Сэ создаст большую школу по дрессировке, по-прежнему продолжая в конюшнях Лаженеврея разведение породы.

В 1852 году его снова избирают генеральным советником Орна, представляющим кантон Мерлеро. Но конец приближается, и 30 июля 1853 года Кожаный Нос умирает, наконец, успокоившись, в белом замке, смотрящем на конюшни…

Спустя три года его сын в замке Рабоданж женится на Алисе Девюсе д'Ольбекке, которая подарит ему дочь. Сейчас замок принадлежит графу де Гасе.

ЖУ. Пленники облаков

Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Данте Алшъери

Ущелье, по глубокому дну которого проложены шоссе и железная дорога, служит проходом в горном массиве юрского периода. Эта дорога, расположенная между отвесными скалами, считается кратчайшим из путей, соединяющих Бургундию с Лозанной и со швейцарским берегом озера Леман. Это дикое место красиво благодаря ритму отвесных скал, украшенных кипами черных сосен. Выше сосен над ущельем, нависает замок Жу, хранящий воспоминания о временах древних римлян, история которого теряется во мраке столетий.

Проход в швейцарские земли всегда считался важным. Он был известен еще римским легионерам, а позже — воинам бургундских герцогов. Конечно, была необходимой и охрана этого места, и потому там, наверху, во все времена были крепостные стены, наблюдательные глаза защитников и сильные руки, всегда готовые к битве.

Вначале хозяевами этих мест были римские полководцы, потом — предводители варварских племен — в тех случаях, когда они были достаточно сильны, чтобы избежать участи пленников страшного замка. После римлян — короли Жу:

— «самое дикое племя из тех, что владели этими скалами», — пишет графский историк Эдуард Клерк. «Ничто не могло образумить этих диких бургундцев, угнетателей слабых, вооруженных до зубов, конных и пеших…» Следы их пребывания в замке, видимые и осязаемые, до сих пор вызывают ужас у посетителей. Склонимся над гигантским колодцем замка, глубиной в 446 футов (144, 50 метров), прорезанным в скале, чтобы доставлять необходимую воду. Он вырублен в скалах человеческими руками. «Он сделан, — пишет Луи Мартин, — руками несчастных людей, оторванных от домов и погруженных в темноту скал, которые, находясь в постоянной опасности, перегруженные работой, постепенно теряли надежду увидеть солнечный свет».

Колодец уже существовал во времена первого крестового похода, когда одной женщине пришлось испытать на себе весь ужас этой черной ледяной дыры, чтобы признать свой любовный грех. В те времена властителем Жу был Амори III. Подобно своим предкам, этот дикарь был чувствителен к страданиям ближних, однако обо всем забывал, как только речь заходила о спасении его души. Когда проповедь святого Бернара о крестовом походе прозвучала среди полей Везелэ в рождественские дни 1145 года, отголоски этой проповеди, достигли до древних скал, чтобы поразить сердце короля Жу.

Тот, под чьим покровительством процветал грабеж и разбой, так что купцы предпочитали все трудности горного путешествия удобной и короткой дороге через ущелье, увидел в крестовом походе хороший способ уладить отношения с Господом. К тому же, он вовсе не был бесчувствен к картинам, которые рисовало воображение при словах о золотом Востоке. И он отправился в поход, оставив дома молодую красивую жену, Берту Ауксонскую, и сына, которого она ему недавно подарила.

Не стоит думать, что Берта с радостью от него избавилась. Конечно, Амори был груб, но в этом он не отличался от своих современников. И потом, ему нельзя было отказать в некотором очаровании. Итак, Бланш безутешно рыдала, пока ее господин не скрылся за горизонтом, а потом принялась терпеливо ждать. Ожидание затянулось на семь лет, по истечении которых она наконец решилась облачиться в траур. Из Святой земли приходили поистине противоречивые новости: одни говорили, что Амори убит в бою, другие — что он неплохо устроился под крылышком некоей сказочно богатой сарацинки. Берта могла считать себя вдовой и действовать по обстоятельствам.

Злая судьба привела однажды к ее порогу раненого рыцаря, который попросил приюта. Он назвался одним из ее кузенов — Аме де Монфокон, который был ее другом в далеком детстве. Она принимает раненого, лечит, ухаживает за ним. И, мало-помалу, влюбляется в него и становится его любовницей. О, конечно, тайно: они встречаются только по ночам, когда весь мир, как полагается, спит.

Однако горное эхо исключительно болтливо. Слух об этой любви обежал все леса и дороги. Слух хранят путешественники. Так-то и случилось, что в одну проклятую ночь перед кроватью влюбленных появился тот, кого меньше всего ждали: Амори де Жу, собственной персоной, явившийся как гром средь ясного неба.

Его правосудие, если конечно позволительно так это назвать, поразило их немедля. Не прошло и часа, как Аме был повешен. Что до Бланш, она тоже была повешена, но особым способом: нежный супруг распорядился подвесить ее за подмышки в темном глубоком колодце, вырытом рабами под плетью надсмотрщиков. И все это с целью заставить ее признаться. Признаться в чем? В том, что она любила Аме? В том, что отдавалась ему еще и еще? Она не видела в том ничего странного. Она не только признала все то, чего требовал Амори, она осмелилась прокричать ему, что виновата во всем только она одна.

Опасные слова. Несчастную заперли в самом страшном из казематов замка: в похожем на гробницу каменном мешке, единственным отверстием которого был очень низкий вход, и где нельзя было ни лечь, ни встать. Ее выводили оттуда дважды в день, чтобы показать труп любовника, который, лишенный покоя могилы, превратился в нечто неимеющее названия ни на одном языке. Так Берта провела двенадцать лет, пока смерть ее мучителя не принесла освобождения. Когда сын открыл ее каземат, он увидел старую высохшую женщину, похожую на узловатый ствол мертвой виноградной лозы, полоумную, которая поминутно призывала Бога и Аме.

Ей могли вернуть только Бога. Сын доверил заботу о матери монастырю Монбенуа, который в свое время был выстроен Амори во искупление его многочисленных грехов.

Подчинившись Бургундскому дому, род королей Жу угас в 1326 году. Благодаря браку одной из дочерей, замок перешел к семейству Блонэ, потом был куплен Вьеннами, но в конце концов вернулся к герцогам Бургундским, когда его купил Филипп Добрый. Герцог был достаточно умен, чтобы оценить достоинство замка, теперь превращенного в крепость и играющего роль сторожевого пса. Крепость вскоре привыкла к смене цветов, ибо после бургундского здесь развевалось знамя Франции, потом — Испании, еще раз — Бургундии, а потом — австрийское, вновь испанское, потом — Веймара, Испании и, наконец, уж окончательно сюда пришли французские знамена.

Каждый из владельцев менял что-то в крепости, ио наиболее кардинальные изменения принадлежат эпохе Людовика XIV, когда по приказанию короля под руководством Вобана были прорыты рвы, крепостные валы были увеличены впятеро — плоды этих трудов мы можем лицезреть до сих пор.

В XVIII веке Жу превратился в тюрьму для некоторых горячих голов из округи замка, потом, став государственной тюрьмой, он познакомился с более знатными головами. Вот так случилось, что 25 мая 1775 года юноша двадцати шести лет вошел в ворота крепости. Его звали Мирабо, и его преследовали отеческие указы, переправляя из темницы в темницу. Сейчас он прибыл из замка Иф.