Энджи сердито на него посмотрела, но он сделал вид, что не заметил. Язифь хихикнула.

– Мой друг – с Центрума, – представил Эрик. – Он был на том корабле, который захватили пираты.

– Вот как? – изумилась Язифь. – И как тебе удалось оттуда сбежать?

– Это долгая и кровавая история, – ответил Ньянгу. – Не годится для девственниц, лиц с сердечной недостаточностью и детей до восемнадцати.

– Я не отношусь ни к одной из перечисленных категорий, – заметила Язифь.

– Ну и дерьмо, – прошипела Энджи. Язифь сделала вид, что не слышит.

– Вечеринка – завтра. Только не будь уродом, не приходи раньше полуночи.

– Я раньше не просыпаюсь, – заверил Пенвит. – Мы войдем под бой часов.

– А там что? – спросил Иоситаро, глядя на ряд открытых ворот.

– Там место, в которое мы не пойдем, – оказала Энджи.

– Почему бы нет? – не понял Ньянгу. – Выглядит живописно. А нас четверо. Причем прошедших боевую подготовку и все такое.

– Это Экмюль, район 'раум, – объяснил Эрик. – Мы не ходим к ним, а они – к нам.

– Замечательное общественное устройство у вас здесь! – сказал Иоситаро.

– Но оно неплохо работает, – попыталась обороняться Энджи.

Майлот фыркнул. Ньянгу подождал, не скажет ли он чего-нибудь, но не дождался.

Прямо под одной из арок стояли, расслабленно прислонившись к стене, семь юношей, ровесников Ньянгу. Они были дорого и модно одеты.

– Вот вам и семь весомых аргументов против экскурсии на территорию 'раум, – сказал Эрик. – Местные парни с плохой репутацией. Очень дотошные. Всегда хотят знать содержимое твоего кошелька с точностью до самой мелкой монеты.

Иоситаро с трудом удержал улыбку. Крутые парни, их жесты и манера одеваться напомнили ему его собственную тусовку на планете Уотала.

– Спасибо за предостережение, – сказал он вполне искренне. – А как велик этот район 'раум?

– Прямоугольник со сторонами в три-четыре километра, – ответил Эрик. – Заканчивается у подножия Высот.

– А сколько народу там живет?

Пенвит пожал плечами:

– Около миллиона. А может, и больше. Переписчики населения туда не суются, так же как и все остальные.

– А если там происходит какая-нибудь беда?

– 'Раум сами о себе заботятся, – сказала Энджи. – Дважды в день по району пролетает полицейский конвой из шести машин, чтобы собрать трупы. Но даже полицейские не слишком любят снижать там скорость.

– У нас на судне был второй помощник капитана, – вступил Майлот. – И вот он туда пошел. Зачем – никто не знает. Он всегда думал, что круче него не бывает. А может быть, за девчонкой какой увязался. Так вот, на следующий день полицейский обнаружил на воротах его голову. – Он сделал паузу. – Что там произошло, так никто и не узнал. Никогда.

– Изобретательные ублюдки эти 'раум, – сказал Ньянгу. – А как же Хэнк? Ни в какое дерьмо не вляпается? Он же 'раум, но в армии.

– Откуда нам знать? – ответила Энджи. – Что творится в голове у 'раум, знают только 'раум.

– Думаю, именно поэтому Корпус сделал столь впечатляющие успехи в борьбе с бандитами, – пробормотал Ньянгу себе под нос.

– Эй, – сказал Ньянгу, – не твои ли это владения? Надпись на вывеске гласила: «Рада. Мы продаем все».

Здание занимало полквартала, а огромные витрины, заваленные товарами, создавали впечатление, что здесь действительно продается все. Причем по дешевке, потому что везде были развешаны плакаты: «Чего здесь нет, то вам не нужно», «Самые низкие цены на все товары», «Принимаем любые виды платежей», «Обслуживаем любой фолд».

Энджи без энтузиазма кивнула:

– Ага.

– Почему бы нам не заскочить туда? – предложил Майлот. – Ты ведь, наверное, могла бы забрать свои карманные деньги месяцев за шесть вперед? Нам бы не помешало подогреться перед вечеринкой.

– Нет, – ответила Энджи. – Не могу.

– Почему? – в полном недоумении спросил Эрик. – Любимая родная доченька только что окончила курс тяжелейшей армейской выучки и все такое. Неужели твои родители откажут тебе в маленьком знаке любви?

– Любви? – горько засмеялась Энджи.

– А что такое? – спросил Майлот. – Ты не ладишь со своими?

– Перестаньте, – резко сказала Энджи. – Просто, перестаньте!

– Я уже жалею, что научился читать, – сказал Майлот. – Считай, что вопрос закрыт.

Ньянгу подождал, пока остальные пройдут вперед, посмотрел на Энджи:

– Можно один вопрос?

– Если он не касается моей семьи, – ответила она. – Сейчас я не могу об этом говорить.

– Не касается, – пообещал Иоситаро. – Разве что косвенно. Что это значит: «Обслуживаем любой фолд»?

– В магазинах нашей семьи делают покупки все, – пояснила Энджи. – Но главным образом – 'раум.

– Не понимаю, – сказал Ньянгу. – Если ты живешь на их деньги, то почему ты их так ненавидишь?

– Потому что эти грязные скоты, которые плодятся как крысы, готовы стереть в порошок всякого, кто не 'раум. Их всех нужно депортировать, – с ожесточением сказала Рада. – Если бы у наших были мозги, они бы избавились от этих скотов и стали добывать чертову руду собственными силами. Но об этом и мечтать не приходится. Все хотят, чтобы в их дерьме копался кто-то другой. И очень скоро все мы за это поплатимся.

Ньянгу взглянул на нее и решил, что нужная степень откровенности достигнута.

– Эй! – ласково позвал он.

– Ну что? – ответила Энджи.

Он взял ее за подбородок и поцеловал. От удивления она широко открыла глаза и приоткрыла рот, а через мгновение уже обняла его. Поцелуй стал очень глубоким.

– Эй, вы двое! – крикнул Пенвит. – Кончайте! Близкие отношения в личном составе запрещены!

Энджи снизу вверх посмотрела на Ньянгу.

– Надеюсь, ты не из тех, кто покупает талончики, но не собирается их компостировать, – сказала она, переводя дыхание. – А я уж подумала, ты собираешься приударить за той богатой сучкой.

Ньянгу изогнул брови дугой, и Энджи рассмеялась. Он подумал, что звук ее смеха – это очень приятный звук.

– И это все, на что способны страшные солдаты-камикадзе в отвязном отпуске? – презрительно спросила Энджи. – Нас выпустили на свободу, и что мы делаем? Прогуливаемся по долбаному причалу, и как долбаные туристы смотрим на долбаные лодки. Прошел уже почти день нашей увольнительной, и каковы наши успехи? Мы выпили по две бутылки пива, съели довольно говенный обед и прогулялись по долбаному причалу.

– А что плохого? – спросил Майлот. – Рядом с морем хорошо. Вода успокаивает.

– Если бы я хотела покоя, я бы дрыхла на базе отдыха, – сказала Рада. – Но я хочу каких-то приключений. Ну там парни, наркотики, драка…

– Выбирай любой бар, – предложил Пенвит. – Все они тут годятся для того, чтобы устроить отвратительный мордобой.

Ньянгу придирчиво оглядел бары на набережной.

– Годятся, – авторитетно подтвердил он. – Но разве наша Энджи удовлетворится обычным тупым мордобоем? Тут нужно что-то покруче, с несколькими трупами и… Что, черт возьми, там происходит?

Шестеро мужчин обступили подростка-лоточника. Были слышны выкрики: «… Чертов 'раум…», «… Давай его в тупичок…», «… Сайд, врежь ему ботинком…» Товар с лотка мальчишки – ярко раскрашенные безделушки – был разбросан по мостовой. Сайд собрался было привести в действие ботинок, когда услышал негромкий голос:

– Только попробуй.

Он обернулся и увидел Ньянгу.

– Побереги задницу, солдатик!

– Ну конечно! – согласился Ньянгу и повернулся боком. Согнувшись в колене, его нога взлетела вверх и, скользнув вдоль берцовой кости Сайда, с хрустом опустилась на щиколотку. Сайд заорал и опустился на одно колено. И получил сокрушительный удар в челюсть. Последним прямым ударом в основание шеи Ньянгу опрокинул навзничь успокоившегося противника.

Но сзади его уже хватал за воротник другой. Высвободившись резким разворотом, Ньянгу двинул ему коленом в живот и отступил. Тот рухнул на четвереньки и стал блевать. Ньянгу снова развернулся.

Третий выхватил из-за пояса нож. Подоспевший Майлот широко взялся за его руку обеими своими и об колено сломал его руку в локте, как сухое полено. Тот еле увернулся от разбежавшегося четвертого, и тот напоролся животом на выброшенную ему навстречу прямую ладонь Энджи. Он стал хватать ртом воздух и обмяк.

Двумя высокими ударами ноги Ньянгу превратил лицо пятого в кровавое месиво. Обхватив лицо руками и всхлипывая, тот поплелся прочь.

Последний, подняв обе руки, пятился от Эрика, надвигавшегося на него с дьявольской ухмылкой.

– Нет-нет-нет, – скороговоркой повторял он. – Я ничего, меня не касается, я ни при чем…

– Тогда проваливай к черту!

Уговаривать его не пришлось. Но, отбежав метров на десять, он на бегу стал вопить:

– Полиция! На помощь! Полиция!

Ньянгу помог мальчишке подняться.

– Лучше тебе уносить отсюда ноги, дружок!

'Раум с ненавистью посмотрел на Ньянгу, плюнул ему в лицо, прыснул в аллею и был таков.

– Очень мило, – пробормотал Ньянгу, утираясь рукавом. – Доблесть – сама себе награда. Теперь это ясно, как сто чертей! Давайте шевелить ногами, пока не материализовался закон.

– Ого! – удивился Ньянгу, когда они подходили ко входу в неправдоподобно шикарный отель. Из роскошных подъемников выходили кричаще богатые пассажиры, повсюду суетилась гостиничная обслуга в униформе. – Вряд ли в этой золотой берлоге будут рады четверым солдатам.

– Тем не менее здесь мы и встретимся с твоим другом, – сказал Пенвит. – Думаю, у нас хватит денег заказать здесь коктейль для нашей дорогой Энджи.

Они замедлили шаг, предприняли попытку принять подобающий вид и вошли в «Шелбурн». Вестибюль был заставлен огромными старомодными кожаными креслами, отделан темным деревом и украшен гравюрами, изображающими людей в красных куртках, сидящих на каких-то четвероногих тварях, которые прыгают через барьеры.

– Интересно, где бы тут мог быть бар? – поинтересовался Ньянгу.

– Знакомых я тут наверняка не встречу, – сказал Тон Майлот. – Давайте сматываться. По мне, так лучше с полицией разговаривать.

Клерк в регистрации, заметив их, поджал губы. Но присмотревшись, вдруг сделал улыбку:

– Мистер Пенвит! А я и не знал, что вы теперь на службе!

– Я понял, что это мой долг как патриота! – ответил Эрик, еще сильнее, чем обычно, растягивая слова и приняв самое гнусно-надменное выражение, на какое только был способен.

– Конечно-конечно. Очень рад вас видеть, мистер Пенвит. Собираетесь у нас поужинать?

– В настоящий момент, – продолжал Эрик, – мои намерения несколько туманны. По правде говоря, мы надеялись застать здесь нашего друга. Некто мистер Янсма.

– Да, сэр, – откликнулся клерк. – Он въехал около часа назад. А вы, должно быть, и есть те люди, которых он распорядился встретить! Номера вас ждут. Шесть комнат с видом на море… Мне удалось разместить всех вас на одном этаже, на десятом… Как жаль, что мистер Янсма не предупредил, что среди гостей будете вы, мистер Пенвит! Не угодно ли расписаться вот здесь… Как поживают нынче ваши родители?

– Они все больше на внешних островах, – ответствовал Эрик. – В главном особняке, на Высотах, уже давно никто не живет.

– Вот как! – удивился клерк, передвигая архаический регистрационный гроссбух к остальным. – Что ж, это объясняет, почему я некоторое время их здесь не замечал. Мы очень рады приветствовать всех вас в «Шелбурне»!

– Я распорядился, чтобы с базы привезли ваши вещи, – сказал Гарвин, лежа на кровати. – Все, кроме лохмотьев.

– Наверное, тебе попался кто-то очень богатый, – предположила Энджи.

– И тупой, – добавил Тон Майлот.

– Именно так, – ответил Гарвин. – А теперь идите почистите зубки. Назначаю всем рандеву в баре через полчаса.

Ньянгу ненадолго задержался.

– Ты произвел очень сильное впечатление на наших друзей, – сказал он.

– Друг мой Ньянгу! Мне удалось произвести впечатление даже на самого себя. Я играл так, как будто сам напечатал эту колоду. А это дурачье с восторгом вручало мне деньги мешками. Наверное, думали, что идет честная игра. Так что уже можно сказать, что в этой увольнительной мы будем выглядеть достойно. В этой жизни я понял одну важную вещь, – добавил он. – Богат ты или беден, но хруст купюр в кармане сильно повышает настроение.

С неподвижным лицом Ньянгу рассматривал свою комнату. Его внимание останавливалось то на занавесках из натурального шелка, то на пульте коммутационного центра, то на рядах бутылок в баре, то на тихом предзакатном море за окном.

«Такого у меня никогда не было, – думал он. – И я даже не знал, что когда-нибудь…»

Раздался чуть слышный, вроде поскребывания, стук в дверь. Ньянгу открыл. На пороге стояла Энджи, с небольшой сумочкой в руках.

– Ты готов идти в бар? – спросила она.

– Ну-у… – неопределенно протянул Ньянгу.

– Я сказала Гарвину, что мы, возможно, задержимся.

– Э-ээ?

– Не знаю, как у тебя, – сказала она, – но у меня на первом месте не жажда, а озабоченность.

– М-мм…

– Нет желания мне как-нибудь с этим помочь?

Она встала рядом с кроватью, расставив ноги. Медленно прошлась пальцами по пуговицам гимнастерки и бросила ее на пол. Из-под черного кружевного лифчика выпирали тугие, возбужденные соски.

Раздеваясь, Ньянгу наблюдал, как она снимает ботинки, носки, шорты, ложится на кровать, положив одну ногу на простыню, а другую согнув в колене.

– Ну? – прошептала она.

Ньянгу подошел к кровати и лег рядом.

– Быстровато, – сказала она через несколько минут.

– Извини, – ответил Иоситаро. – Давно не упражнялся.

– Не надо извиняться, – прошептала она. – По-моему, ты снова готов.

– Пытаюсь, – сказал Ньянгу. – Положи мне, пожалуйста, ноги на спину. Посмотрим, как оно будет.

Энджи так и сделала и потянулась влажными губами к его рту.

Этим вечером до бара они так и не дошли.

– Ты бы хоть причесался, – с усмешкой сказал Эрик на следующее утро, разливая кофе.

Ньянгу зевнул и ответил малопристойным жестом. Энджи поджала губы.

– А этот, – Эрик ткнул пальцем в Гарвина, – вообще выглядит как вонючая лужа.

– Чувствую я себя еще хуже, чем выгляжу, – простонал Гарвин.

Тон Майлот сдавленно захихикал:

– Сидели вчера в баре, ждали всех…

– … и пили, – добавил Эрик.

– И пили, – продолжал Тон. – И вдруг оказалось, что все уже страшно пьяные.

– Неправда, – возразил Гарвин. – Я, например, вполне соображал. До какого-то момента.

– До какого-то момента соображал, – подтвердил Эрик.

Ньянгу осмотрел Янсму с головы до ног.

– А потом что? Споткнулся об носорога?

– Там были музыканты, – вяло стал объяснять Гарвин. – И певица.

– Которой нравятся блондины, – вставил Эрик. – От Марии все мужчины уже давно шарахаются. Ну а нам, простым смертным, пришлось довольствоваться свободными дамочками из зала. И слава богу.

– Тебе – слава богу, – заметил Майлот, – а мне попалась какая-то отмороженная.

Гарвин застонал.

– Бедный мальчик, – сказала Энджи и погладила Майлота по руке.

– Мой… Ну, в общем, одна часть моего тела болит так, как будто побывала в допотопной стиральной машине, – сказал Гарвин. – У этой женщины странные представления о том, что такое «приятно провести время»… Слушайте, нам больше нельзя ходить в этот бар. Она что-то говорила про следующий раз. Никакого следующего раза быть не должно. Еще одна такая ночь, и можете меня хоронить.

– А зачем нам этот бар? – согласился Пенвит. – Ты что, забыл про сегодняшнюю вечеринку? Гарантирую, что там будет созвездие, целая галактика прекрасных, молодых и неопытных барышень, горящих нетерпением познакомиться с длинным членом и толстым кошельком какого-нибудь таинственного незнакомца.

– Что за вечеринка? – спросил Гарвин.

– А-а, правильно, мы же тебе не сказали, – спохватился Эрик. – Очень крутая тусовка. В поместье Бампура – он чуть-чуть богаче, чем Господь Бог. В любом случае там будет интересно. Есть два варианта. Либо семья хозяев будет в полном составе, и тогда куча старых пердунов будет растаскивать по койкам юные дарования. Либо старшие Бампуры укатили на свой остров, и это безобразие устраивает дочка. Тогда все будут тащить в койку всех. – Эрик хлопнул Гарвина по плечу. – Так что бодрись, старина! Лучшее, конечно, впереди.

– Бодрись! А как, черт возьми? – простонал Гарвин.

– Тебе нужны водные процедуры, – предложил Ньянгу.

– Мария это же мне сказала. Но ее водные процедуры мне были совершенно не нужны. Одному Богу известно, до какой степени не нужны!

– Поднимай свою разбитую задницу, солдат, – сказал Ньянгу. – Все, что тебе нужно, – это комплекс мероприятий против похмелья.

Гарвин целый час пролежал на линии прибоя. Его тело массировали сильные, неспешные волны, накатывавшие на гладкий песок гостиничного пляжа. После этого он с неохотой признал, что, может быть, еще выживет.

Выйдя из воды, он подошел к остальным, расположившимся на сухом песке.

– Хватит, – объявил он. – Теперь пивка… а потом по магазинам.

– Интересно, а кто это назначил тебя заведовать нашим клубом радостных полудурков? – спросила Энджи.

– Я плачу за всех, – декларировал Гарвин. – Так что быстренько за мной.

– А что мы будем покупать? – спросил Майлот.

– Одежду, которая не похожа на солдатскую форму, – ответил Гарвин.

– А чем форма плоха? – не понял Майлот.

– Тем, что делает тебя похожим на солдата, – объяснил Янсма.

– Ну и что?

– Господи, дай мне терпения, – взмолился Ньянгу. – Теперь я понимаю, почему он любит рыбалку. Соревнуясь в интеллекте с пучеглазой рыбиной, наш Тон имеет шансы на выигрыш.

Сделав первый глоток пива, Майлот повернулся к Ньянгу и Гарвину.

– Хочу спросить у вас…

– Спрашивай о чем угодно, – сказал Гарвин.

– Ага. Мы врем легче, чем дышим, – вставил Ньянгу.

– Похоже, до Конфедерации некоторое время никто добраться не сможет. А вы – оттуда, издалека. Поэтому хочу спросить, собираетесь ли вы остаться на службе и делать военную карьеру?

– Да иди ты в задницу!

– Но я спрашиваю не для того, чтобы поумничать! – не отставал Майлот. – Что будет с нами дальше, угадать очень легко. Эрик вернется к своему богатству, будет работать в торговом доме отца пару часов в неделю. Энджи… Ну, до того, как она вчера чуть не располосовала мне лицо, я бы сказал, что она отслужит свой срок, уйдет в отставку и, может быть, станет управлять одним из этих универмагов.

– Эй, Тон! – сказала Энджи. – Прости меня. У меня не было никаких оснований…

– Да ладно. – ответил Майлот. – Все равно в этих деликатностях я никогда ничего не понимал. И про меня. Я уволюсь, спрошу себя: а на хрен мне вообще это надо было? Сяду на чье-то рыболовецкое судно и очень постараюсь заработать на собственное. Ну а вы двое? Судя по тому, что Ньянгу мне ответил, наверное, планировали отслужить свой срок да и отправиться восвояси.

– Тут ты ошибся, – сказал Ньянгу. – Если я вернусь на свою планету, меня очень захочет видеть судья. Потому что с моей планеты ссылка бывает только пожизненной.

– Ну, ладно, – не отставал Майлот. – Так чем думаешь заняться?

– Не знаю, – признался Ньянгу, глядя в свое пиво. – Но в армии точно не останусь. Этот обрыв связи не может продолжаться вечно. В конце концов, наверно, отправлюсь на какую-нибудь мало-мальски цивилизованную планету. Может, придумаю какую-нибудь махинацию, чтобы пустили на Центрум.

– Слушай, у меня тоже к тебе вопрос, – сказал Пенвит. – Вчера, когда мы встряли в эту заваруху с неандертальцами и младенцем-'раум, мне показалось, что для тебя это вроде привычное дело.

– Я был прилежным, когда нас учили рукопашному бою, – ответил Ньянгу.

– Не говори ерунду, – заметил Эрик. – Меня и не пытались научить доставать ногой до лица противника. Даже одиночным ударом, не говоря о двойном! Похоже, когда-то ты был профессионалом в костоломном деле.

– Это был еще не я. Это был маленький смирный ягненочек, – отрезал Ньянгу и демонстративно переменил тему. – Вот что любопытно. Сидим мы все тут, отрезанные от большой имперской сиськи. И никому до этого дела нет. Никто не носится по улицам с паническими криками. Если бы такое случилось в холофильме, все бы бегали, визжали и верещали: «Катастрофа! Катастрофа!»

– Такие большие события аукаются не сразу, – сказал Гарвин. – Рано или поздно мы все столкнемся с последствиями. Например, не сможем купить перец, который растет только на Земле. Или не поступит ежегодный денежный перевод от бабушки. Хорошо хоть пиво тут, на Камбре, свое. – Он одним глотком осушил стакан, в котором оставалась еще половина, и сделал официанту знак повторить.

– Ну только задумайтесь. Что будет, если нам придется воевать на другой планете, скажем, на С-Камбре. На тамошних шахтах, которые, как я понимаю, являются зоной наших интересов, вполне может произойти какая-нибудь заварушка. Говорю как высокопрофессиональный стрелок с «грирсона»: добраться туда с парой штурмовых отрядов в войсковом отсеке будет делом небыстрым, нелегким и чертовски малоприятным.

– Для такой ерунды у Корпуса есть зафрахтованные гражданские грузовые корабли, – сказал Эрик. – Мой отец, например, получает от правительства целые бочки денег за то, что держит наготове два таких корабля.

– О'кей, – продолжал Гарвин. – Но это самое простое. А представь, что нужно отправиться за пределы системы? Допустим, кто-нибудь вроде коуда Уильямса или губернатора Уилта Безмозглого решит, что мы должны отправиться на поиски так называемых «космических пиратов», снимающих свои скафандры на Лариксе-Куре. Нам будет очень не хватать флота Конфедерации, который быстро и без проблем закинул бы туда наши задницы, превратил бы в жидкое дерьмо флот этого вонючего исчадия ада и оказал бы артиллерийскую поддержку при посадке.

Гарвин взглянул на каждого из присутствующих. Казалось, эта тема занимает только Ньянгу. Энджи демонстративно зевнула:

– Гарвин, ты бредишь. Пей лучше пиво.

– Если что-то случится, кто-нибудь что-нибудь придумает, – неуверенно сказал Эрик. – А потом, мы же просто рядовые червяки. Мы не обязаны беспокоиться о таких вещах.

– Да, но… Ладно, к черту! – бросил Гарвин и последовал совету Энджи.

– Давайте вернемся к моему вопросу, – сказал Тон. – Гарвин, а ты как? Что будет, когда тебе вручат демобилизационные бумаги?

– Ну, моя-то судьба предрешена, – ответил Янсма, принимая аристократическую позу. – Я вернусь в законное положение дофина континента Франция на Земле и буду нанимать по двадцать шлюх одновременно.

– Ага, дофин, – сказал Майлот. – Я же серьезно!

– Я тоже, – ответил Гарвин. – Но ты мне не веришь. Ладно, а как ты примешь такой вариант. Я найду нерентабельный цирк, куплю его и заставлю приносить полные сборы. Буду показывать жителям всяких захолустных планет такое зрелище, какого ты никогда в своей жизни не видел.

Ньянгу хотел рассмеяться, но увидел глаза Гарвина.

– Цирк? – поспешил переспросить он, пока никто не отпустил какую-нибудь шуточку. – По-моему, неплохой способ сойти с ума.

– Хороший способ, – серьезно ответил Янсма.

– Хватит молоть чепуху, – заключил Ньянгу, поднимаясь и выуживая деньги из кармана. – Пошли прихорашиваться.

Шутя и смеясь, они шли вдоль побережья, и никто из пятерых не обратил внимания на следовавшего за ними неприметного человека.

– Ну что скажешь? – спросила Энджи.

– Ну что я скажу… – неодобрительно ответил Тон Майлот. – На рыбака я не похож. А уж на солдата – тем более.

– Как раз то, что и было нам нужно, – сказал Гарвин. – Теперь ты выглядишь как богатый бездельник. Во всяком случае, если верить оценкам Эрика касательно последних веяний моды в этой столице.

На всех теперь были штатские сандалии. На Энджи переливалось ярко-красными, оранжевыми и розовыми оттенками короткое платье из напоминающего шелк материала. На мужчинах были очень свободные брюки оливкового цвета и яркие рубашки разных фасонов. Гарвин отважился надеть большую шляпу с мягкими полями.

– Куда теперь?

Ньянгу посмотрел на часы.

– Скоро три часа… Может вернемся на пляж, потом пообедаем и выспимся перед этой вечеринкой? Нам же сказали раньше двенадцати не появляться.

– Я вот думал о сегодняшнем вечере, – сказал Майлот. – Ты уж, Эрик, не обижайся, но не хочу я туда идти, отбивать членом чечетку.

– Да не нужно ничего отбивать, – сказал Пенвит. – Ты не думай, это не какой-то жуткий официозный банкет. Просто соберется много народу, чтобы расслабиться.

– Много богатого народу, – уточнил Майлот.

– Не обязательно богатого. Кроме всего прочего, там будут просто симпатичные и доступные девочки.

– Нет, я к такому не привык, – ответил Тон. – Тебе, может, и будет весело, а я, наверное, сразу попытаюсь убежать оттуда. – Он потупился. – Я хочу проведать свою семью.

– Я с тобой, – сказала Энджи. – А то я обязательно устрою там дебош. Ну, какой-то осел сморозит что-нибудь и я начищу ему физиономию. Ты не против моего общества?

Майлот очень удивился, но согласно кивнул.

– Это просто маленькая деревушка на другой стороне полуострова, – сказал он.

– Иссус?

– Он самый, – подтвердил Тон. – Ты там бывала?

– Когда я была маленькой, – с грустью вспомнила Энджи, – меня брала туда с собой мама. У них с отцом что-то не заладилось. Мы провели там около трех дней. Я помню, мы жили в маленькой хижине, ели много рыбы, и никто нам не мешал. Мне там очень понравилось. Я тогда подумала, что в этой деревушке жизнь течет правильно, так, как в старые добрые времена, когда… Ну, когда люди еще не сошли с ума.

– Знаешь, – сказал Майлот, – там не многое изменилось. Поехали, тебя радушно встретят.

Энджи посмотрела на Ньянгу:

– Извини, дорогой.

– За что извинить? За то, что ты меня не пригласила?

– Я думала…

– Опять двадцать пять! – вздернулся Иоситаро. – Она подумала!.. Ты всего лишь страйкер, дорогая, а пытаешься своими мозгами рядового думать, как офицер. Мне нравятся камышовые хижины, и, поскольку воспитанием Майлот не отличается от какой-нибудь жабы, я сам приглашаю себя на рыбалку, о'кей?

Гарвин скорчил Пенвиту гримасу:

– Ну и как тебе это дерьмо? Я предан и покинут своим лучшим другом.

– Меня это нисколько не беспокоит, – отозвался Пенвит. – Никто не обязан идти туда, куда ему не хочется.

Гарвин сунул руку в карман:

– Вот вам по две… Нет, по три сотни, детки. Только не тратьте их сразу.

– Спасибо, папочка, – откликнулся Ньянгу.

– Не надо меня благодарить, – тоном благочестивейшего из смертных изрек Гарвин. – Что ж, все это к лучшему. Когда вокруг тебя слишком много знакомых, это стесняет в движениях.

Неприметный человек шел за ними всю обратную дорогу до отеля, а когда они вошли внутрь, примостился в безлюдном уголке, достал небольшой коммутатор и набрал номер. После щелчка из трубки донесся женский голос:

– Докладывайте.

Человек набрал еще одну комбинацию цифр – код для встроенного шифровальщика.

– Объекты переоделись в штатское, – сказал он и описал, как теперь выглядел каждый из пятерых. – Не предпринимали никаких попыток общения с кем-либо. В баре я пытался подойти к ним поближе, но смог разобрать только, что разговор шел о Корпусе. Не знаю, важно ли это, но у меня создалось впечатление, что они обсуждают военно-стратегические вопросы, о которых вряд ли может быть известно рядовому солдату.

– Не стало ли яснее, чего они пытались достичь своей превосходно подготовленной операцией по спасению нашего ребенка? – поинтересовался женский голос.

– Ответ отрицательный, – сказал человек.

– Продолжайте слежку, но больше ничего не предпринимайте, – послышался приказ.

– Все понял.

Перед тем как отправиться на поезд, идущий через горы, Тон Майлот, не слушая никаких доводов, буквально заставил их переодеться обратно в военную форму.

– Для людей в форме – скидка двадцать процентов, – убеждал он. – А потом, наши в деревне обидятся, если у меня будет не торжественный вид.

– Если они хотят, чтобы у тебя был торжественный вид, – сказала Энджи, – то нам нужно взять с собой пластического хирурга.

Но они все-таки переоделись.

– До того как прикатит подвеска, у нас есть полчаса, – сказал Майлот. – Я позвонил своим и сказал, что мы приезжаем.

– Ага, – пробормотал Ньянгу, уставившись в стеклянную витрину магазина.

– Под впечатлением собственного отражения он погрузился в транс, – сказала Энджи. – Но это не грех, он действительно весьма недурен собой. – Она сжала его руку.

– При чем тут недурен? – сказал Иоситаро. – Не оглядывайтесь, хорошенько смотрите в витрину.

– Три прилично выглядящих человека, – констатировал Майлот.

– С хвостом, – прибавил Ньянгу. – Видите вон того парня сзади? Да не оглядывайтесь, черт возьми!

– У него довольно обычная внешность, – сказал Май-лот.

– Как и у всех хороших шпиков, – согласился Ньянгу.

– У тебя припадок паранойи.

– Он уже три раза свернул туда же, куда и мы, – настаивал Иоситаро. – Конечно, у меня припадок.

– Ну и что? Нам скрывать нечего, – сказал Майлот.

– Мне всегда есть что скрывать, – ответил Ньянгу.

– Ну и что нам с ним делать? Поговорить по душам? Или ограбить? – спросила Энджи. – Но если он работает на полицию, тогда нашим задницам не поздоровится.

– Нет, мы просто свернем сейчас за угол и пробежим один дом, – распорядился Ньянгу. Тон и Энджи кивнули. – Там будет большой магазин. Быстро заходим в него, а выходим с другого конца. Прямо сейчас. Побежали.