40

Антуан Пиблс снял перчатки, откинулся на спинку сиденья и широко улыбнулся, потом, посмотрев на невозмутимого Мейси, который вел машину, сказал:

— Согласись, все было разыграно как по нотам. Кажется, мне удалось довольно удачно сымитировать голос босса и его манеру общения. А ты что по этому поводу думаешь?

— Да, ты говорил, как босс, — согласился Мейси.

— Эта леди уж точно на это купилась. Теперь она побежит жаловаться Вебу Лондону, обратится в полицию, и все они бросятся разыскивать Фрэнсиса.

— Возможно, и нас тоже.

— По-моему, я уже объяснял тебе, почему этого не произойдет. Ты должен научиться мыслить на макро— и микроуровнях, Мейси, — с важностью сказал Пиблс. Со стороны можно было подумать, что это профессор поучает студента. — Кажется, мы уже всем продемонстрировали, что отошли от него. Кроме того, у него закончился продукт, и по этой причине половина команды свалила. Да и наличность у него подходит к концу. В этом бизнесе продержаться на одном авторитете можно два дня, не больше. Правда, у него был загашник на черный день — в запасливости ему не откажешь, — но и он уже иссяк. А после того, как он пристрелил Туну, от него ушли еще четыре человека. — Пиблс покачал головой. — Хуже всего то, что он не предпринимает никаких попыток вылезти из ямы, в которой оказался, и думает только об этом мальчишке. Он никому не верит, швыряется угрозами, сжигает, так сказать, мосты и все время тратит на поиски Кевина.

— Он умный парень. И правильно делает, что никому не доверяет, — сказал Мейси, взглянув на Пиблса. — Особенно нам с тобой.

Пиблс не обратил внимания на его слова.

— Умный? Да он мог бы написать книгу о том, как не надо вести дела, и проиллюстрировать ее примерами из собственного опыта. Чего стоит хотя бы убийство Туны на глазах у всех и, главное, агента ФБР! Такое ощущение, что он ищет смерти.

— Чтобы удержать людей в подчинении, — ровным голосом сказал Мейси, — иногда приходится действовать с позиции силы. — Он многозначительно посмотрел на Пиблса, как бы давая ему понять, что у того данного качества нет и в помине. Но Пиблс, пребывавший в отличном настроении из-за удачно проведенной операции, этого не заметил. — Кроме того, нельзя винить человека за то, что он хочет спасти своего сына.

— Нельзя смешивать бизнес и личные отношения, — наставительно сказал Пиблс. — Он уже лишился всего своего политического капитала, пытаясь вернуть то, что вернуть невозможно. Должен же он понимать, что тот, кто наложил на парня лапу, уж наверное постарался понадежнее его запрятать. Но хватит об этом. Я уже договорился о поставке продукта, и все дезертиры теперь будут работать на меня. — Он посмотрел на Мейси. — Ты, возможно, этого не знаешь, но я провернул дело в лучших традициях Макиавелли. Кроме того, мне удалось переманить к себе толковых ребят из других групп. Мы готовы начать операции в самое ближайшее время, но, когда мы их начнем, все будет делаться только по-моему. Это будет самый настоящий современный бизнес: отчетность снизу доверху, хорошая зарплата, премии, возможность роста для сотрудников, поощрения за полезные инновации для работников любого уровня. Помимо всего прочего, мы создадим эффективную структуру по отмыванию денег и снизим накладные расходы. У меня даже есть планы относительно пенсионного обеспечения. Парни привыкли тратить деньги на дорогие побрякушки, эксклюзивные автомобили и пятисотдолларовых шлюх, поэтому у них ничего не остается на старость. Все это надо менять. Само собой, внешний облик тоже. У профессионала и имидж должен быть соответствующий. У тебя, например, очень ухоженный и представительный вид. А я именно этого и добиваюсь.

Мейси улыбнулся, что, надо сказать, случалось с ним крайне редко.

— Кое-кому из парней твои нововведения наверняка не понравятся.

— Им придется начать взрослеть. — Пиблс посмотрел на Мейси. — Должен тебе заметить, что, когда я вытащил пистолет, мной овладело весьма странное чувство.

— Странное? Тебе что — захотелось ее пристрелить?

— Ты с ума сошел. Я всего лишь ее пугал.

— Помни, когда вытаскиваешь пистолет, то делаешь первый шаг к тому, чтобы пустить его в ход, — сказал Мейси.

— Это твои заботы, Мейси. Ты же глава службы безопасности. Моя, так сказать, правая рука. Ты показал, чего стоишь, когда разработал план похищения Кевина. Кроме того, ты отлично поработал, сколачивая объединенную команду из осколков старых банд. Зато теперь мы в большой силе. Куда до нас Фрэнсису. Мы пойдем дальше его, быстрее и возьмем намного больше. Он — представитель старой школы, своего рода динозавр. А динозавры, как известно, вымерли.

Они свернули в аллею, и Пиблс посмотрел на часы.

— Ну как, к встрече все готово?

— Все уже там. Ты ведь этого хотел?

— Как общий настрой?

— Деловой, хотя кое-кто держится настороже. Ты таки заставил их поволноваться, но они определенно в тебе заинтересованы.

— Это все, что мне требовалось узнать. Отсюда мы начнем столбить свою территорию, а заодно дадим людям понять, что Фрэнсис больше ничего собой не представляет. Настало наше время. Так не будем же его терять. — Тут Пиблс замолчал, поскольку его неожиданно поразила одна мысль. — Слушай, а что эта дама наплела насчет того, что Кевина якобы подменили в аллее на другого ребенка?

Мейси пожал плечами:

— Представления не имею.

— Но ты ведь забрал парня?

— Забрал. И пока он в полной безопасности. Может, хочешь его проведать?

— Нет, я и близко не хочу к нему подходить. Дело в том, что он меня знает. Если что-нибудь пойдет не так и ему удастся встретиться с Фрэнсисом... — Пиблс не закончил фразу, и его черты исказились от страха.

Машина остановилась у дома, где должна была происходить встреча. Мейси вылез из салона, внимательно посмотрел в оба конца аллеи, потом окинул взглядом крыши близлежащих домов. Наконец он знаком показал своему новому боссу, что все чисто, и Пиблс, выбравшись из машины, поправил галстук и застегнул на все пуговицы свой двубортный костюм. Мейси открыл для него дверь, и Антуан Пиблс быстрым шагом занятого человека вошел в здание. Потом они стали подниматься по лестнице; с каждым пролетом Пиблс, казалось, все больше проникался значимостью собственной персоны и надувался от важности. Это был день его триумфа, которого он ждал несколько лет. Он покончил со всем старым и отжившим и, по собственному мнению, стал настоящим двигателем прогресса.

Поднявшись на верхний этаж, он остановился и стал ждать, когда Мейси распахнет перед ним дверь. На этой конспиративной квартире их должны были ждать семь представителей семи преступных группировок, занимавшихся распространением наркотиков в округе Колумбия. Они никогда не работали вместе, удовлетворяясь той долей прибыли, которая поступала к ним от контролируемых ими участков. Соответственно, каждая группировка имела свои собственные источники информации и ресурсы, которыми ни с кем не делилась. Все разногласия между ними разрешались в ходе ожесточенных стычек, когда гремели выстрелы и лилась кровь. Лидеры группировок даже не гнушались прибегать к услугам полиции, если это им было выгодно, и стучали на своих конкурентов. Фрэнсис поступал так же, как все, но Пиблс знал, что такой способ ведения дел не имеет будущего и с точки зрения долговременной перспективы представляет прямую угрозу для бизнеса. И тогда Пиблс решил, что настало его время выйти на авансцену и взять бразды правления в свои руки.

Дверь распахнулась, и Пиблс переступил порог квартиры — места, откуда должно было начаться восхождение его звезды.

Он прошел в комнату для переговоров, огляделся и... никого не увидел. Комната была пуста.

Пиблс даже не успел повернуться и спросить у своего телохранителя, в чем дело, поскольку в следующую секунду к его голове был приставлен пистолет, после чего прогремел выстрел, продырявивший ему череп. Пиблс рухнул на пол, орошая кровью свой шелковый галстук и элегантный костюм бизнесмена новой формации.

Мейси сунул пистолет за пояс и склонился над мертвым телом.

— Я читал Макиавелли, Тван, — произнес он без тени тщеславия, потом выключил свет, вышел из квартиры и сбежал вниз по лестнице. Ему следовало поторапливаться, чтобы успеть на самолет, так как предприятие вступало в свою решающую фазу.

Веб, сидя верхом на Бу, въехал на вершину небольшого холма и, натянув поводья, остановился рядом с Гвен, которая, как обычно, взяла для прогулки Барона.

Романо остался хозяином дома в «конном центре», где они любовались «корветом», который Романо перегнал на ферму. С тех пор как большинство людей Билли отправились с караваном в Кентукки, ферма обезлюдела, поэтому Веб, заручившись согласием Билли, попросил прислать на ферму несколько агентов Бюро, которые должны были патрулировать ее территорию до возвращения хозяйских работников.

— В это время года здесь особенно красиво, — сказала Гвен, посмотрев на Веба. — Вы, должно быть, думаете, что нам здесь легко живется? Большой дом, прекрасные места, много машин, работников... Казалось бы, катайся верхом да любуйся видами, верно?

Хотя Гвен улыбалась, Веб почувствовал, что она говорит серьезно, и задался вопросом, почему такая самостоятельная и сильная женщина, как Гвен Кэнфилд, нуждается в одобрении человека, которого почти не знает. Вслух он, однако, сказал другое.

— Вы с мужем прошли через тяжкое испытание, потом много работали и теперь наслаждаетесь плодами своего труда. Не в этом ли смысл Великой американской мечты?

— Наверное, в этом, — сказала Гвен, впрочем, без особой уверенности в голосе. Потом она подняла глаза на золотой солнечный диск у них над головой. — А сегодня жарко. — Веб подумал, что эта женщина хочет что-то ему сказать, но не решается.

— Я служу в ФБР, Гвен. Там мало говорят, все больше слушают. Так что слушатель из меня просто образцовый.

Она быстро на него взглянула и сказала:

— Я давно уже ни с кем не откровенничаю. Даже с людьми, которых хорошо знаю.

— Я вас об этом и не прошу, но если вам хочется поговорить, то я к вашим услугам.

Они некоторое время ехали молча, потом Гвен снова придержала лошадь.

— Я все время думаю о судебном процессе в Ричмонде. Если мне не изменяет память, эти ужасные люди из «Свободного общества» пытались вчинить иск даже ФБР?

— Верно, пытались. Их адвокат Скотт Винго, который недавно был убит, хотел превратить уголовный процесс в политическое шоу, но судья сразу это почувствовал и положил этому конец. Однако вмешательство адвоката вызвало у присяжных кое-какие сомнения, прокурор струсил и согласился на сделку. — Веб с минуту помолчал, а потом добавил: — Теперь, впрочем, это уже не имеет никакого значения, поскольку прокурора и судью тоже убили.

Гвен бросила на Веба печальный взгляд.

— А Эрнст Фри, который наделал столько зла, жив и находится на свободе.

— Иногда жизнь кажется довольно бессмысленной штукой, Гвен.

— Мы с Билли прекрасно жили до того, как произошла трагедия с нашим сыном. Но после того, как Дэвида не стало, все переменилось. Иногда я чувствую, что виновата в этом даже больше, чем Билли. Это была моя идея поместить Дэвида в продвинутую школу, где учились представители разных рас и национальностей. Билли-то родился в Ричмонде, в квартале, где жили только белые. Но не поймите меня превратно, — торопливо добавила она. — Он не расист какой-нибудь. Половина водителей и грузчиков, работавших в его компании, были чернокожими, но он относился ко всем своим служащим одинаково. У него был принцип: кто хорошо работает, соответственно и зарабатывает — вне зависимости от цвета кожи. Я вместе с ним навещала семьи цветных, которые получали травмы при аварии или заболевали. Он давал им деньги на лечение и регулярно справлялся об их здоровье. А если его служащие совершали какие-нибудь проступки, он почти никогда их не увольнял, даже если и имел на это право. Он всегда давал провинившимся возможность реабилитироваться, и по этой причине называл себя Королем второго шанса. И, что самое главное, он всегда был рядом со мной — и в хорошие, и в плохие времена.

— Послушайте, Гвен, не надо меня ни в чем убеждать. Не лучше ли вам обратиться к специалисту, если у вас есть какие-то проблемы? Я знаю кое-кого и могу вам помочь.

Гвен посмотрела на Веба взглядом, в котором сквозила безнадежность, снова взглянула на солнце и сказала:

— Я собираюсь искупаться.

Они вернулись к конюшне, после чего Веб на грузовике отвез Гвен в большой дом. Там она переоделась в купальный костюм и встретилась с ним у плавательного бассейна рядом с домом. Веб пошутил: сказал, что не будет плавать, поскольку боится намочить пистолет. Гвен сбросила купальный халат и сандалии и предстала перед ним в купальнике с глубокими вырезами на груди и ягодицах. У нее была отличная фигура и красивая, покрытая золотистым загаром кожа. Прогуливаясь по бортику бассейна, Веб обратил внимание на висевшую на каменной стене панель электронного устройства и спросил, для чего оно предназначено.

Как выяснилось, бассейн наполнялся водой из пруда, а устройство предназначалось дня того, чтобы увеличивать или уменьшать напор воды, подававшейся из проходивших внизу труб. Это создавало иллюзию речного течения, для преодоления которого требовалось приложить известное усилие. Кроме того, вода в бассейне в холодную погоду подогревалась, так что использовать его можно было круглый год.

— Так вот почему вы находитесь в такой отличной форме, — сказал Веб.

— Спасибо за комплимент, добрый сэр, — промолвила Гвен. — Может, все-таки искупаетесь?

— Боюсь, если течение будет слишком сильным, я не выплыву.

— Вы скромничаете. У вас нет ни капли жира, вы состоите сплошь из мышц и сухожилий. — Гвен открыла дверцу на металлической коробке пульта и принялась давить на кнопки. Вода с шумом устремилась в бассейн из толстой, похожей на крупнокалиберную пушку трубы, чье жерло открылось в каменной стене ближе к дну бассейна.

Гвен убрала свои золотистые волосы под купальную шапочку, надела защитные очки и нырнула в воду. Вынырнув на поверхность, она стала грести против течения, рассекая воду сильными, уверенными движениями. Время от времени она меняла темп и стиль; при этом все ее тело работало, как хорошо отрегулированный механизм, и Веб решил, что, отказавшись от водных процедур, поступил правильно. Хотя в ПОЗ все отлично плавали и умели пользоваться аквалангами, Веб вовсе не был уверен, что ему удалось бы сравниться с Гвен в такого рода упражнениях.

Минут через двадцать подводный поток стал слабеть, а потом и вовсе иссяк. Гвен подплыла к бортику, где стоял Веб.

— Ну что, закончили тренировку? — спросил Веб.

— Нет, я поставила таймер на сорок пять минут. Должно быть, в электрической сети какие-то неполадки.

— А где у вас распределительный щит?

Гвен указала на двойные двери в каменной облицовке примыкавшей к бассейну наклонной стены.

— Там комната, где установлено электрическое оборудование бассейна.

Исходя из угла наклона стены, Веб решил, что это помещение больше похоже на подземный блиндаж. Подойдя к двери, он подергал за ручку.

— Здесь заперто.

— Странно. Мы никогда эти двери не запираем.

— А где ключ, вы знаете?

— Нет. Как я уже сказала, мы не запираем эти двери. Я даже думала, что ключа к ним и вовсе нет — или он давно уже потерян. Как видно, придется вылезать из воды.

— В этом нет никакой необходимости, — улыбнулся Веб. — Обслуживание в ФБР поставлено на высоком уровне, и мы всегда рады угодить хорошему клиенту. — Сунув руку в карман, он извлек из него кольцо со своими ключами. Помимо ключей, на нем висела узкая металлическая полоска, с помощью которой можно было за тридцать секунд открыть девяносто девять процентов замков промышленного изготовления. Чтобы открыть этот, ему понадобилось вдвое меньше времени.

Он вошел в комнату, нащупал выключатель и зажег свет. Как выяснилось, он поступил очень правильно, поскольку даже при свете лампочки едва разглядел уходившие вниз ступени.

В комнате было шумно: слышался лязг каких-то механизмов, уханье помпы и плеск воды. Спустившись по лестнице, Веб увидел полки, на которых хранились необходимые для ухода за бассейном вещи: канистры с хлорином, всевозможные скребки, щетки и сачки для вылавливания из воды мусора и сухих листьев. В подземном помещении было холодно; прикинув на взгляд длину лестничного пролета, Веб решил, что находится под землей на глубине примерно десяти футов. Более того, пол плавно продолжал уходить вниз.

Наконец Веб нашел распределительный щит и заметил выскочившие из гнезд автоматические пробки. Недавно установленное Гвен водонапорное устройство потребляло прорву электроэнергии, что вызвало временное перенапряжение сети. Зная, что такого рода неполадки могут стать причиной пожара, Веб решил поставить Гвен об этом в известность, после чего снова вставил пробки в гнезда. Устройство заработало, и шум воды сразу же усилился. Занимаясь пробками, Веб не обратил внимания на низкую дверь, находившуюся в дальнем конце помещения. Закончив работу, он поднялся по лестнице к выходу и выключил свет.

За находившейся в противоположном конце подземного помещения дверью был короткий наклонный коридор, заканчивавшийся еще одной дверью. За нею располагалась комната, в которой содержался Кевин Вестбрук. Затаив дыхание, он прислушивался к доносившимся до него звукам. Сначала он услышал шаги, потом снова заработала остановившаяся было проклятая машина, затем звук шагов стал удаляться. Это-то его больше всего и удивило, поскольку прежде люди приходили сюда только для того, чтобы встретиться с ним. Почему же на этот раз к нему никто не пришел, спрашивал он себя, но не находил ответа.

41

Пока Гвен принимала душ, Веб сидел в библиотеке. У одной из стен стоял стеллаж с большим встроенным телевизором, на полках рядами стояли видеокассеты. От нечего делать Веб стал просматривать проставленные от руки на корешках футляров названия и цифры. Цифры, которые он заметил на корешке одной из кассет, на мгновение заставили его замереть. Потом он протянул руку и взял кассету с полки. Цифры обозначали не что иное, как дату, и эту дату Веб не смог бы забыть до конца своей жизни.

Веб вставил кассету в видеомагнитофон и увидел кадры, которые сотни раз прокручивал у себя в мозгу. Перед ним предстал до боли знакомый школьный двор в Ричмонде. Там толпились умненькие ребятишки самого разного социального происхождения, разных национальностей и разного цвета кожи. Газеты тогда писали, что в Ричмонде — бывшей столице Конфедерации южных штатов — открылась школа, начавшая осуществлять чрезвычайно смелую программу совместного обучения детей разных рас и национальностей. Говорили, что для юга это особенно символично и что эта школа признана образцовой на самом высоком уровне.

А потом в двери этой образцовой школы вошли Эрнст Б. Фри и его головорезы в бронежилетах и с таким количеством автоматического оружия, которого бы хватило, чтобы обеспечить победу Конфедерации в Гражданской войне.

Когда же члены «Свободного общества» застрелили двух учителей и взяли в заложники сорок человек, в том числе тридцать детей в возрасте от шести до шестнадцати лет, в городе начался хаос.