На следующее утро Зербинас и Хирро пошли в торговый квартал взглянуть на проданные Могрифом трансформы. В лавке амулетов было настоящее паломничество. Слух о драгоценностях мгновенно разнесся по городу, и многим горожанам захотелось взглянуть на них. Маги протолкались к витрине и начали разглядывать выставленные там кольца и браслеты.

– Это из пещеры, – негромко сказал пиртянин. – Я чувствую общность магии.

– Да, там были похожие, – так же вполголоса ответил Зербинас, потому что рядом с ними стояло не меньше десятка зевак. – Красивые штучки, но мне почему-то не хотелось бы иметь такую.

– Мне почему-то тоже.

Хирро вылез из толпы и подошел к хозяину лавки.

– Что вам угодно? – услужливо осведомился тот.

– Вам что-нибудь известно про эти штучки? – Пиртянин кивнул на витрину.

– Покупать собираетесь?

– Нет, просто смотрю – они интересны мне как магу. Я слышал, они попали к вам от известного асфрийского некроманта?

– Да, их принес Могриф Черный, но вы не думайте, это не его изделия. Он сказал, что это изделия Древних Архимагов.

– Похоже. Он говорил вам, откуда они взялись?

– Нет. Единственно, он не советовал снимать трансформу.

– Странно, а почему?

– Это же дорогие вещи – драгоценности. Трудно представить, чтобы исходный материал был еще дороже. Тем более, сам Могриф намекнул мне, что они сделаны не из ценного материала.

– Интересно, а откуда это ему известно?

Лавочник только пожал плечами. Хирро вернулся к витрине и снова стал разглядывать драгоценности.

– Ты помнишь, Зербинас – твой подарочек выглядел получше моего, а исходный материал, напротив, был похуже. А эти штуки выглядят просто роскошно – любопытная закономерность получается.

Они обменялись выразительными взглядами.

– Но, может, это другой материал…

– Трудно сказать. Я, сам знаешь, невеликий артифактор.

Они вышли из лавки и буквально столкнулись с Ринальфом, который только что соскочил со своей Тьо-Тьо.

– Учитель? – удивился Хирро, потому что утром старый маг не говорил, что тоже собирается сюда.

– Да. – Ринальф солнечно улыбнулся. – Я решил собственными глазами взглянуть на эти диковины.

Он зашел в лавку. Оба мага тоже вернулись туда за ним. Увидев великого артифактора, толпа расступилась, чтобы пропустить его к витрине. Сам хозяин вышел к нему из-за прилавка, весь любезность и внимание. Ринальф остановился у витрины, где долго разглядывал трансформы. Уходя, он кивком пригласил Хирро и Зербинаса с собой.

– Что вы скажете об этих штучках, учитель? – спросил Хирро, когда они вышли из лавки.

– Среди них нет ничего, что стоило бы выкупить и вернуть к существованию. Я пришел посмотреть, нет ли здесь трансформ, которые заслуживают возврата в исходную форму – вроде нашего славного малыша Фэра, например. Но таких здесь не нашлось, а я пока еще не темный маг, чтобы выпускать на волю то, чему следует оставаться в заточении.

Старый маг неторопливо шел по улицам торгового квартала, оба друга приноравливались к его мелкому, неспешному шагу.

– Учитель, – снова встрепенулся Хирро. – Если не асфрийская магия, то, может, какая-то другая? Может, нам слетать на Рорию или на Ташеру?

Зербинас не сразу понял, что пиртянин говорит уже не о трансформах. Ринальф, однако, догадался, о чем идет речь.

– Нет, их магия сходна с асфрийской. У нас давние отношения, академии постоянно обмениваются новыми разработками и у них нет профессиональных секретов друг от друга. Если где-то и есть неизвестные заклинания высшей магии – это или в новооткрытых, или во враждебных мирах.

– Но Вольд где-то нашел их! – не унимался Хирро.

– Он еще не нашел их, но надеется найти, – поправил его Ринальф. – Когда он вернется, можно будет договориться с ним…

– Учитель, я по вашему голосу слышу, что вы в этом сомневаетесь. Я тоже в этом сомневаюсь. И, по правде говоря, не представляю, как еще мы сумеем получить их от него. Через соглядатаев это невозможно, сами понимаете.

– Да, Вольд корыстен, и я очень сомневаюсь, что он захочет выдать заклинания, которые дадут ему несравненное преимущество перед остальными магами. И даже если он согласится поделиться заклинаниями, то запросит за них сумасшедшую цену. Но я могу предложить ему что-нибудь из своих амулетов или изготовить на заказ… возможно, это сделает его сговорчивее.

– Знать бы, где эти заклинания находятся… – с досадой произнес пиртянин, почти не слушая Ринальфа. – Мы с Зербинасом слетали бы туда и добыли бы их сами. Где только этот Вольд достал такие сведения? И неужели его никак нельзя выследить?

Его слова повисли в воздухе, не подхваченные собеседниками, но несколько шагов спустя Ринальф сказал:

– Его можно выследить.

– Можно? – вскинулся Хирро. – Как?

– У нас есть его Паки, в которой находится капля его крови. Я могу использовать ее для создания кровяного компаса – для умелого артифактора это несложная задача.

Ринальф существенно преуменьшил ее простоту – иначе подобные изделия не были бы такой редкостью. Они были редки еще и потому, что методы их изготовления относились к светлой магии, а область их применения, как правило, не имела ничего общего с добрыми делами. Но на этот раз старый маг решил, что кровяной компас послужит доброму делу.

– А его долго делать, учитель?

– Сейчас мы зайдем в алхимическую лавку, где я куплю нужное оборудование и компоненты, а завтра к утру он будет изготовлен.

– Прекрасно! Зербинас, кажется, нам повезло – теперь мы разыщем что надо.

Зербинас отдал должное оптимизму своего друга. Это была задача похлеще поиска иголки в стоге сена – но без веры в успех и выполнимые задачи становятся невыполнимыми.

Фиолетовая мгла междумирья была неоднородной. В ней клубились структуры различных оттенков – от белесого до темно-синего – напоминавшие облака, но состоявшие не из капелек воды, а из тонкого вещества, которое и веществом-то не являлось, потому что путешественники легко проходили его насквозь. Однако, оно затрудняло применение магии и мешало улавливать магические маяки, поэтому проезжать сквозь него не рекомендовалось.

Понятие верха и низа здесь было изменчивым, хотя путники постоянно ощущали эту вертикаль. Во время путешествий по междумирью случалось, что облачные пейзажи скачкообразно меняли ориентацию, но было общеизвестным, что они остаются на месте, а скачок вызван внезапной сменой вертикали. Такие переходы чаще бывали плавными и создавали иллюзию подъемов и спусков. В сохранившихся записях Древних Архимагов упоминалось, что вертикаль расположена перпендикулярно поверхности ближайшего мира. Но никто из магов не взял бы на себя смелость утверждать, какой из миров в данное мгновение является ближайшим, и это не имело ровно никакого практического значения.

Привычный отсчет расстояний не действовал в междумирье. Зато здесь действовал отсчет направлений, имевший определенное постоянство. Во всяком случае, было известно, что межмировой переход из некоего заданного мира в другой заданный мир всегда осуществляется во одном и том же направлении. Приблизительно или точно – это также не имело практического значения, потому что опорные точки направлений находились внутри миров, а в самом междумирье не было ничего, что могло бы помочь ориентации на миры.

Маги путешествовали сквозь эту прозрачно-лиловую мировую соединительную ткань, но не ставили себе целью изучить ее досконально, поскольку было совершенно непонятно, как подступиться к этому. Она была слишком чуждой для них, и они удовлеворялись тем, что знали только ее свойства, имеющие отношение к дороге. Им хватало неизученного и в мирах.

В междумирье могли проникать только те существа, в которых сохранялась магическая уравновешенность. Большинство разумных существ не обладали ею, но они объединялись и достигали уравновешенности слиянием своих магических энергий. Скакуны и седоки привыкали к поддержанию энергетической связи, как привыкают нести в руке сумку, не обращая на нее никакого внимания. Во время путешествий по междумирью они могли отвлекаться на разговоры, на еду и сон, а порой и на сражения, но энергетическую связь они сохраняли непрерывно, так как ее потеря, даже на долю мгновения, приводила к выпадению из междумирья. Предполагалось, что в ближайший мир, но было известно немало случаев, когда седоки, сшибленные в междумирье со скакунов во время сражения, оказывались в разных, порой весьма удаленных друг от друга мирах. Кое-кто утверждал, что в ближайший к сущности мага, но об этом также можно было спорить до бесконечности.

Как известно, даже тот, кого невозможно сшибить с ног и в самой отчаянной драке, может кубарем полететь на землю от внезапно подставленной подножки. Примерно это и случилось с Вольдом, когда он ощутил резкий надрыв своей магической силы, вызванный гибелью Паки. Если бы Вольд хоть чуть-чуть был готов к подобному происшествию, он заблаговременно собрался бы и уследил бы за собой, но встряска была такой неожиданной, что он на долю мгновения потерял энергетический контакт с гаргойлом.

Последствия не заставили себя ждать. Только что окружающее пространство было фиолетовым, и вдруг оно превратилось в рыжее небо, затянутое бледно-коричневыми облаками. Вольд и гаргойл стремительно падали, они были уже не единой энергетической парой, а двумя отдельными существами, одно из которых хваталось за другое. Гаргойл забил крыльями, но тяжесть седока перевернула его в первые мгновения выброса, и теперь они оба падали спиной вниз.

Вольд поспешно вызвал левитацию и тут же обнаружил, что здесь почти отсутствует свободная магия. Заклинание получилось слишком слабым, чтобы существенно замедлить падение такой большой массы, как они двое. Он начал заново повторять заклинание, добавляя туда мощи, тогда как его скакун пытался извернуться в воздухе, но оба безнадежно не успевали.

Гаргойлу удалось выровняться, когда земля была в десятке шагов внизу. Он еще успел взмахнуть крыльями, чтобы смягчить падение, но этого не хватило, чтобы остаться в полете. И скакун, и всадник врезались в заросли густого и жесткого зеленовато-рыжего кустарника, встретившего внезапное вторжение оглушительным треском.

Толчок разбросал их в разные стороны. Вольд несколько раз перевернулся через голову, всеми частями тела ощущая ветки, хрустящие под его тяжестью. Острые обломки сучьев расписали его бока, оставив длинные царапины под клочьями вырванной одежды. Где-то рядом заверещал гаргойл, затем его вопль перешел в болезненное шипение. Застряв наконец в кусте, Вольд поспешно окинул себя мысленным взглядом – серьезных повреждений, кажется, не было. Но что случилось с гаргойлом?

Он вскочил на ноги, погрузившись по щиколотку в топкую почву. Увидев черное тело своего скакуна, шевелящееся в кустарнике, он устремился туда. Гаргойл был исцарапан, но тоже не получил тяжелых повреждений, если не считать того, что мягкая перепонка его правого крыла была порвана по всей ширине до самого костного сочленения. Жить с такой раной было можно, летать – нельзя.

Когда они вылезли из кустарника на прогалину, Вольд, забыв про все, начал лечить крыло гаргойла. Он взял в дорогу немало лечебных средств, и простых, и магических – промысел Вольда был таков, что редко обходился без их применения. Вскоре порванное крыло было обезболено, зашито и подвергнуто начальному сращиванию, на что пришлось израсходовать единственный разовый амулет, приберегаемый на случай тяжелого ранения. Вольд не владел искусством мгновенного заживления, поэтому нужно было поберечь крыло гаргойла до полного выздоровления.

Это означало, что они на несколько дней застрянут в этом мире. Вольд не знал, куда их вышвырнуло из междумирья, но со скакуном это не имело большого значения. Местный воздух был пригоден для дыхания, дорожный запас еды был достаточным, значит, здесь можно было прожить в течение нескольких дней, а затем продолжить путь на Сандану.

Хуже было другое – Къянта осталась в междумирье. По привычке к осторожности Вольд ограничился заклинанием вызова маяка и не сказал своей помощнице, куда они направляются, хотя о Сандане было незачем умалчивать. Къянта слепо ехала за ним и теперь не знала, куда ехать дальше. Конечно, нужно было сказать – но кто же мог предвидеть такую неожиданность!

Разыскав сухое место, Вольд обосновался там на стоянку. Несмотря на острую нехватку магии, он сумел вызвать огонь для разжигания костра, проверить качество воды, поставить сигнальную и защитную сферы. Поев, он уселся размышлять над неожиданным поворотом обстоятельств, тем более, что времени на размышление у него было предостаточно. Ясно, что в междумирье Къянту не разыщешь, разве что вернуться за ней на Асфри – она наверняка отправилась обратно, потому что ей просто не оставалось ничего другого.

Подумав еще, Вольд отклонил эту возможность. Во-первых, возвращаться не к добру. Во-вторых, Къянта после этого события будет не в лучшем настроении, а она и в первый раз запросила за свои услуги слишком много. Хотя она устраивала Вольда тем, что у нее был свой скакун и она не стала бы притязать на заклинания, которые предназначались не для ее способностей, но в мирах было не так уж много магов, способных осилить заклинания высшей магии. Гораздо больше было таких, кому и в голову не придет претендовать на наследие Древних Архимагов. Среди них наверняка найдутся желающие помочь ему за разумное вознаграждение. Да, таких куда больше – и совсем не обязательно, чтобы они были с Асфри.

В первые мгновения после того, как Вольд исчез у нее на глазах, Къянта не поняла, что случилось. Она остановила улдара и недоуменно уставилась на место, где только что видела своего спутника. Может, это был обман зрения или особенности междумирья, о которых она еще не знала?

Она подождала немного, но Вольд не появлялся. Заклинание вызова маяка исчезло вместе с ним. Къянта оглянулась вокруг – лиловая глубина междумирья не пропускала взгляд далеко, но видимость была достаточной, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

В голове Къянты сама собой возникла очевидная мысль – Вольд нарочно завез ее сюда и бросил. Чем больше Къянта думала об этом, тем правдоподобнее ей это казалось, потому что он ни словом не обмолвился, куда они направляются. Конечно же, он обманул ее, чтобы погубить ее и присвоить ее долю вынесенных из пещеры сокровищ, а все эти россказни о заклинаниях Древних Архимагов – сплошное вранье. А сама она оказалась такой дурой, что поверила в эту болтовню и потащилась за ним неизвестно куда.

Эта мысль буквально взбесила ее. До сих пор Къянта почти не бывала в междумирье, она выезжала туда только с Гестартом во время обучения и в пещеру сокровищ. Сейчас она была в своей первой настоящей поездке, и Вольд, конечно же, решил воспользоваться ее неопытностью и бросить ее здесь. Къянта не на шутку перепугалась и от этого взбесилась еще больше.

К счастью, Гестарт обучил ее заклинанию вызова асфрийского маяка – единственному, которое она знала для ориентации в междумирье. Проглотив навернувшиеся на глаза злые слезы, Къянта старательно воспроизвела это заклинание, затем еще и еще раз, и после четвертой попытки уловила маяк. Очень хорошо, значит, теперь она выберется отсюда и отомстит этому Вольду. Къянта еще не знала, как она это сделает – но она это сделает.

Она развернула улдара и погнала его на сигнал маяка. Обратный путь был неблизким, но Къянта не останавливалась на отдых – ее подгоняла злоба, обида и страх, засевший внутри ледяной занозой. Здесь было чуждое место, и она могла почувствовать себя в безопасности, только снова оказавшись на Асфри. Случалось, новички надолго застревали в междумирье, но Къянта так жаждала вернуться, что приближалась к цели не медленнее опытного седока.

Вдруг впереди появились две конные фигурки, скачущие ей навстречу. Ей было известно, что эти лошади с крыльями называются ларами, она иногда даже видела их в торговом квартале, у дверей лавок. Когда они приблизились, Къянта разглядела седоков и ужаснулась – это были те двое иномирцев, которых она видела с Раундалой. Она мгновенно догадалась, что это часть коварного замысла Вольда, что тот разыскал их и навел на нее, чтобы они расправились с ней за ночной налет – неспроста он так выпытывал ее о них перед поездкой в пещеру.

Она приготовилась дорого продать свою жизнь. Когда ее враги приблизились на расстояние магического удара, Къянта нанесла его первой. У нее хорошо получалась боевая магия, простая и мощная, родственная ее нехитрому мироощущению – особенно гравитационная волна, широким всплеском распространявшаяся по дуге и поражающая сразу нескольких противников.

Хирро и Зербинас не сразу поняли, с кем имеют дело. Они не видели Къянты после сражения и не узнали эту женщину с пятнистым от ожога лицом и короткой щеткой светло-рыжих отрастающих волос. Только увидев яростный дугообразный взмах ее руки, они догадались, кто эта всадница на улдаре и что последует за ее жестом, а в следующее мгновение на них обрушилась гравитационная волна.

Оба мага были новичками, не привыкшими к условиям междумирья, и, конечно, не удержали бы связь со скакунами, если бы те были такими же. Но и многоопытный Ки-и-скаль, вожак ларов, и ржаво-рыжая Ха-а-силь, тоже сменившая немало седоков – оба знали, что во время схватки основные усилия по поддержанию энергетического единства приходятся на скакуна. Жест Къянты заставил ларов почти бессознательно напрячься на удержании связи, и удар только отшвырнул их назад, но не выбросил из междумирья.

Хирро мгновенно опомнился и резким жестом выставил три пальца правой руки перед собой. В Къянту ударила белая молния, колдунья покачнулась на улдаре, но успела защититься и занесла руку для повторного удара. В этот миг Зербинас выпустил сгусток огня в морду ее скакуна.

Улдар затряс головой и чихнул, помешав хозяйке. Рука Къянты на мгновение опустилась, затем продолжила движение к началу гравитационного посыла. Хирро сжал коленями бока лары, и Ха-а-силь прыгнула вперед, помогая себе крыльями. Оказавшись вплотную к атакующим, пиртянин перехватил замахивающуюся руку Къянты и дернул в сторону. Колдунья повалилась набок, цепляясь ногами за улдара, и вдруг исчезла. Одновременно с ней исчез и ее скакун.

Хирро и Зербинас завертели головами, не зная, с какой стороны ожидать нового нападения, но междумирье выглядело пустынным. В точности таким же пустынным, каким оно было в течение всей поездки, словно эта Къянта померещилась им обоим. Постепенно они успокоились и взглянули друг на друга.

– Бесполезно тратить огонь на улдара, они устойчивы к огненной магии, – напомнил Зербинасу Хирро.

– До чего ж ты ловко ее ссадил! – восхитился тот.

– Как известно, главное при драке в междумирье – разъединить скакуна и седока.

– Я знаю, но я не вспомнил об этом вовремя. Непонятно, как тебе-то удалось вспомнить в такой суматохе.

– Вопрос привычки, не больше. Что действительно непонятно – почему она налетела на нас, как бешеная. И почему она без Вольда?

– Почему налетела, как раз понятно – помнишь, Раундала говорила, что Къянта не простит тебе сожженного лица.

Хирро раздраженно поморщился.

– Ох уж эти узенькие головенки портовых шлюх! Сначала заставила меня это сделать, а теперь, выходит, будет гоняться за мной, пока не отомстит мне за свои прежние гадости? Теперь я понимаю, почему Раундала отзывалась о ней так дурно – эта бывшая красотка имеет привычку мстить за все свои пакости, а пакостит она много. Похоже, она еще наделает нам массу неприятностей.

– Чего доброго, она увяжется за нами и выдаст нас Вольду, – согласился Зербинас.

– Не увяжется, – отозвался Ки-и-скаль. – Она упала с улдара, значит, их почти наверняка выбросило в разные места. При разрыве энергетической связи скакун и седок попадают в одно и то же место, только если они сцеплены физически.

– То есть, она попала неизвестно куда и при этом осталась без скакуна? – уточнил Зербинас. – Так она может оказаться в большой опасности!

– Обычно скакунов и седоков выбрасывает в пригодные для проживания миры – видимо, здесь действует нечто вроде особого вида притяжения, – ответил на это лар. – Рано или поздно, но почти все они находят друг друга и возвращаются, а если кто-то и пропадает, то не из-за самого выброса.

– А из-за чего же?

– Во время возвращения могут случиться разные неприятности, уже в мирах. Единственная опасность для седока состоит в том, что выброс происходит на большой высоте, примерно на такой же, как и предыдущий вход в междумирье. Но те, кто способен быть седоком, всегда хоть немного, но умеют левитировать.

Оба мага переглянулись – умела Къянта левитировать или не умела, в любом случае она надолго отстала от них.

– Что ж, помехой меньше, – выразил этот факт Хирро. – Давай посмотрим, где у нас Вольд…

Он вынул из нагрудного кармана прозрачную сферу в мешкообразной сеточке с петлей для подвешивания, наполненную жидким бесцветным маслом семян асфрийской конопли. В сфере свободно плавала стрелка, середина которой была зафиксирована в центре сферы заклинанием удержания. На одном из концов стрелки была прикреплена крохотная заостренная ампула с кровью Паки. Стрелка свободно поворачивалась во всех направлениях внутри сферы.

В междумирье были свои особенности пользования кровяным компасом. Если объект слежки находился в каком-либо мире, нужно было дождаться совмещения стрелки с вертикалью, чтобы при выходе попасть в тот же самый мир. Это было необходимым условием, но не достаточным – кроме этого, в момент выхода требовалось сконцентрировать внимание на капле, чтобы выйти поблизости от объекта слежки, о чем подробно втолковывал обоим магам Ринальф перед тем, как отпустить их в поездку.

Хирро надел петлю на палец, удерживая мешочек на весу. Оба мага уставились сквозь отверстия сетки на стрелку, дожидаясь, пока она встанет неподвижно. Стрелка повернулась и застыла, указывая направление.

– Она еще не встала вертикально вниз, – отметил пиртянин.

– Но наклон усилился, значит, мы приближаемся, – отозвался Зербинас.