Миры и междумирье (№1) - Острова междумирья

Маленький кеол признал Ринальфа своим учителем и при каждой возможности донимал его вопросами как по магии, так и по весьма отдаленным от нее предметам. Новые миры будоражили любопытство Фэра, стремившегося узнать о них как можно больше и как можно скорее. Хирро пытался удерживать шустрого птенца, чтобы тот не утомлял старого мага, но Ринальф заступился за него, сказав, что ничего не имеет против такой любознательности. Они даже не взглянули на пиртянина, с увлечением играя в бесконечные вопросы и ответы, пока тот носил закуски из кухни и расставлял их по скатерти.

Маги наконец явились из кухни в гостиную, окружив Балтазара с огромной дымящейся кастрюлей в руках.

– Сюда, Баал, вот на этот стол у стены, – показала ему Анор. Его имя, как и имя Зербинаса, было слишком сложным для нее, но колдунья вышла из затруднения, используя только первую часть, которую произносила нараспев. – И неси скорее второе, а то я вся истеку слюнками.

– Неужели ты не напробовалась там, у печки? – добродушно прогудел Балтазар и ушел за второй кастрюлей.

Пока он ходил на кухню, в гостиную вошла Раундала. Дагон приветственно помахал ей с диванчика, а Хирро с привычной светскостью подошел приложиться к ее ручке. Он предложил ей руку и подвел к Ринальфу для приветствия, а затем проводил к столу.

Балтазар внес вторую кастрюлю, затем противень с печеной, густо посыпанной приправами дичью, затем ведерный кувшин с настоем иги и просторное блюдо со сладостями, которых они с Дагоном накупили в Асфасте по пути сюда. Анор, взявшая на себя роль хозяйки дома, разложила горячее по тарелкам, и ужин по случаю собрания членов союза Скальфа начался.

В ответ на расспросы ранее прибывших гостей, которые уже успели обменяться новостями, Дагон с Балтазаром рассказали совершенно анекдотическую историю о том, как они отправились на Орфу пить пиво и чем это закончилось. Рассказ выглядел так неправдоподобно, что никто не поверил им, пока оба мага не предъявили в доказательство своих слов по туго набитому мешочку отборных изумрудов. Затем Хирро и Раундала посвятили их в историю с пропажей амулетов и появлением здесь Фэра и Зербинаса, а Ринальф добавил, что эти события еще повлекут за собой новые.

Зербинас разглядывал полузнакомые лица своих новообретенных друзей – а в том, что они станут его друзьями, у него не возникало не малейшего сомнения – и в нем мало-помалу созревало непривычное ощущение, не знакомое ему ни по академии, в стенах которой он обучался пятнадцать лет, ни по двадцатилетнему проживанию у нанимателя. Он был там, где каждый дружен с каждым, где каждый готов прийти на помощь к каждому, не по кровавым клятвам или заверенным семью печатями договоренностям, а просто по взаимной приязни.

Он был дома.

После ужина Ринальф сходил в лабораторию за листками, которые он успел перевести.

– К сожалению, моя работа продвигается медленно, – заговорил он. – Никто из современных магов не может похвалиться тем, что в совершенстве знает язык мудрости. Тем не менее, Могриф пытается писать на нем, чтобы скрыть свои записки от чужих глаз. Как я успел заметить, некоторые слова он употребляет в произвольном значении, но мне удалось уловить общий смысл написанного. Хирро, ты уверен, что взял эти листки подряд?

– Разумеется, учитель, – откликнулся пиртянин. – У меня просто не было времени ни на что другое.

– У меня создалось впечатление, что стопка перемешана, потому что на листках находятся совершенно разрозненные куски текста. Я даже не могу определить, в какой последовательности они расположены. Вот, послушайте сами.

Старый маг взял один из переводов и начал читать:

«...поскольку все оказалось не так, как я предполагал вначале, я намерен провести собственные исследования. Но для этого нужно надолго покинуть Асфри, а я предпочел бы не оставлять лабораторию на Гестарта. Парню пока невыгодно предавать меня, но если ученик имеет определенные житейские слабости, трудно рассчитывать на его верность, а мой ученик, к сожалению, оказался невозможным бабником.

Было бы еще ничего, если бы он ограничивался ночными прогулками в Асфасту, но не так давно он спутался с Кьянтой, хотя я в резкой форме предупредил его, что эта бесстыжая портовая девка известна своими отношениями с Вольдом, деловыми, конечно – их интимные отношения меня мало интересуют – а этот холеный циник, вне сомнения, отдал бы даже свою роскошную шевелюру, лишь бы проникнуть в мои секреты. Девка наверняка подослана, сколько бы Гестарт ни льстил себе мыслями, что отбил ее у Вольда.»

Ринальф прервал чтение и взглянул на слушателей.

– Это поможет нам установить время написания текста, – сказал он. – Раундала, тебе известно, когда Гестарт сошелся с Кьянтой?

– Лет шесть назад, – поразмыслив, ответила колдунья. – Говорят, он даже привел ей улдара, на котором мы ее видели. Где-то с год-два они были вместе, а затем она пропала, пока не объявилась обратно в виде того злосчастного золотого медальончика. Я до сих пор жалею, что расколдовала ее.

– А кто такой Вольд? – спросил Зербинас.

– Один из местных магов, – сообщил ему сидевший рядом Хирро. – Хлыщ и пижон, каких наищешься по мирам, одевается как тропическая птица уляма, но при всем при этом весьма незаурядный колдун. У него даже есть волшебный скакун, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – отозвалась со своего места Раундала.

– Как ты думаешь, мог он подослать Кьянту к Гестарту? – спросил ее Дагон.

– Ну, вопрос следует ставить так – могла ли Кьянта согласиться на это, – поправила его колдунья. – Она и сама – чрезвычайно коварная и предприимчивая особа. В отличие от большинства магов, Вольд любит дешевую популярность и хорошо известен в светских кругах Асфасты. Он подобрал Кьянту, когда та была еще портовой потаскушкой, обучил кое-каким манерам, а затем выводил с собой. Без его помощи она в жизни не попала бы в столичное общество, от него она научилась и магии, хотя этим она обязана в первую очередь себе. Да, пожалуй, у нее есть причины быть благодарной и преданной Вольду – но я не поручилась бы, что Кьянта способна испытывать подобные чувства. Она вполне могла затеять и свою игру.

– Спасибо, Раундала, – поблагодарил ее Ринальф. – Мы будем иметь эти сведения в виду, а пока продолжим чтение.

Слегка прокашлявшись, он начал читать оставшуюся часть текста:

«Я не однажды встречал ее в комнатах, где ей не следовало бы находиться. Каждый раз она отговаривалась тем, что ошиблась дверью, но выглядела при этом очень подозрительно. Когда я наконец наткнулся на нее в своем кабинете, я запретил Гестарту приводить ее в башню – пусть обходятся гостиницей. Пока он соблюдает запрет, но трудно сказать, как мой ученик поведет себя, когда я надолго отлучусь. Как удачно, что я еще не начал обучать его языку мудрости – по крайней мере, он не сумеет прочесть мои записки, если залезет в них.

Так или иначе, придется рискнуть. Поскольку начало известно, этого достаточно, чтобы отыскать остров, упоминавшийся в летописях Великой Войны Магов. Точность расчетов не вызывает сомнений, и я не стану дожидаться…» – здесь, к сожалению, потерлось несколько слов. – «Мой верный Асур доставит меня туда по междумирью, его это тоже волнует, потому что...»

– Почему? – полюбопытствовал Хирро, так как Ринальф снова замолчал.

– Страница закончилась, – ответил старый маг. – А на следующей говорится уже о другом.

– А что такое – Великая Война Магов? – спросила Анор.

– Это одно из наиболее древних событий асфрийской истории, сохранившихся в летописях, – пояснил Ринальф. – На Асфри не всегда терпимо относились к обладателям колдовских способностей, и Великая Война Магов была одной из попыток их полного истребления. В уцелевших записях можно даже встретить утверждения, что в ней принимали участие последние из Древних Архимагов, но эти сведения отрывочны и неточны, поэтому сейчас трудно сказать, что в них является действительностью, а что – легендой.

– А о каком острове в них упоминается? – раздался гулкий голос Балтазара, а за ним – жалобный скрип двухместного диванчика, на котором расселся маг.

– Признаться, я не помню такого места в летописях. – Ринальф обернулся к своей ученице: – Раундала, ты не помнишь в них ничего такого?

– Нет, учитель, – отозвалась колдунья.

– Я, конечно, не претендую на то, что прочитал все имеющиеся исторические источники, – продолжил он. – Все-таки я маг, а не историк, и никогда целенаправленно не интересовался ими. В тех, что мне довелось прочитать, нет даже и намека ни на что похожее, иначе я обратил бы внимание. Жаль, что Могриф не упоминает, где именно он это прочитал.

– Зато он упоминает, что на остров можно добраться на волшебном скакуне, – заметил Балтазар.

– Какой в этом смысл, если мы не знаем, куда добираться? – глянул на него Дагон.

– То, что стало известно одному, может узнать и другой, – невозмутимо ответил Балтазар. – Как вы думаете, учитель, где Могриф добыл эти сведения?

Старый маг ненадолго задумался.

– Это, видимо, какая-то редкая летопись, – сказал наконец он. – Наибольшие собрания редких рукописей хранятся в нашей академии магов и в королевской библиотеке Нафи, остальные рассеяны по храмам или находятся у частных владельцев. Но в академии этой рукописи нет – в свое время я перечитал там все рукописи этого периода истории, надеясь найти что-нибудь о Древних Архимагах. В храмах, возможно, что-то есть, но очень трудно обнаружить подобные сведения, не зная заранее, что они там находятся. Я не помню, чтобы Могриф часто бывал у культистов и, как мне известно, ему не от кого было унаследовать подобные записки – зато он постоянно бывал в королевской библиотеке. Скорее всего, он нашел эти сведения там.

– Если это так, учитель, на них давно наткнулись бы другие маги, – сказала Раундала. – Кое-кто из наших академиков получал разрешение работать в ней, по знакомству или по рекомендации академии.

– Вероятно, эти сведения туманно изложены и понять их правильно может только тот, кто уже знает, что искать, – предположил Ринальф.

– Теперь мы знаем, что искать – упоминание о большом куске земли, парящем непонятно где, – улыбнулся со своего места Хирро. – Учитель, что нужно, чтобы ваша академия дала рекомендацию в библиотеку, к примеру, мне?

– Что тебе там делать, если ты не знаешь ни языка мудрости, ни асфрийского? – ответил вопросом на вопрос Ринальф.

Хирро смущенно хмыкнул и промолчал.

– В любом случае иномирцев туда не пустят, – добавил старый маг. – Из нас туда могут допустить только меня и Раундалу. Мне академия, конечно, даст рекомендацию, но я уже слишком плохо вижу, чтобы дни напролет утомлять глаза рукописями. Остаешься ты, моя девочка, – глянул он на колдунью. – Тебе выдадут рекомендательное письмо, если я похлопочу за тебя.

– Но я не знаю языка мудрости, учитель, – напомнила она.

– Большинство рукописей библиотеки переведены на асфрийский. Ты прочитаешь их, а я продолжу поиски, если ты не найдешь ничего в переводах. Пока это наша единственная зацепка за сведения, которыми располагает Могриф.

Глядя на Ринальфа, Зербинас сейчас поклялся бы чем угодно, что в глазах этого крохотного сухонького старичка светилась не тревога или озабоченность, а самое обыкновенное неуемное любопытство. Похоже, великого артифактора в первую очередь задевало, что это не он, а кто-то другой сумел проникнуть в сведения, представляющие огромный интерес для любого мага.

– И заодно обрати внимание, не попадется ли тебе упоминание о Паллиме, – продолжал тот наставлять Раундалу. – Хотя наш новый маленький друг не очень-то рвется домой, все равно лучше бродить вдали от родины, если знаешь, где она находится.

– Да, учитель, – кивнула колдунья.

– А теперь послушаем, о чем написано в следующем листе. – Ринальф обвел глазами гостиную, дожидаясь общего внимания. – На первый взгляд этот текст имеет мало отношения к интересующему нас делу, но, возможно, что-то отсюда может дать нам надлежащий ключ к разгадке.

Он выложил на стол помятый лист из принесенных Хирро бумаг, а рядом с ним – переведенный текст, и вгляделся в крупные круглые буквы собственного почерка, совершенно не похожего на острый, скачущий почерк Могрифа:

«…вышеприведенным расчетам. Асур согласился со мной, что в самом ближайшем будущем … опасность.»

– Здесь опять не хватает нескольких слов, – пояснил Ринальф. – Край обтерся.

– А расчеты? – спросил Дагон.

– Были на предыдущем листе, которого у нас нет. Слушайте дальше:

«Но пока мне не из чего создать кольцо силы, о котором упоминал Талатш. Кольцо силы создается из силы, а где ее взять? У моего ученика, который достался мне за неимением лучшего и который тратит ее на девок? У его потаскухи? У Вольда, который подослал ее шпионить ко мне? Темные маги не отдают своей силы – в их сущности заложено брать, а не отдавать. Общеизвестно, что тьма поглощает, а не излучает.

Где же тогда взять силу для кольца – у этих ничтожеств, не владеющих магией и в изобилии населяющих Асфасту? У этих серых и тусклых, не способных ни на добро, ни на зло? Но у них нет своей силы – их жалкие силенки годятся только на то, чтобы тереться около чужой силы, подглядывать за сильными и распускать о них собственные убогие домыслы. Они не свет и не тьма, они – просто грязь, их понимание Тьмы ничтожно и извращённо. Они обвиняют меня в том, что я создаю из них зомби, но совершенно не хотят помнить, что зомби можно создать только из негодяя. Им бы благодарить меня за то, что я избавляю этот мир от негодяев, а они ненавидят меня.

И точно так же извращённо их понимание Света. Их Свет – это дармовщина, которая избавляет их от труда и ответственности за себя и свои поступки. В них не хватает мужества на честное признание самим себе, что все их беды кроются в них самих, поэтому они валят свои недостатки на Тьму. А эти, называющие себя светлыми, поощряют серых в их слабости, потому что хотят признания собственного превосходства. Они, светлые, глядят на мир сверху вниз, а мы, темные, смотрим на него снизу вверх.

Но кто сказал, что Свет и Тьма не одно и то же? Это два конца одного рычага, два крайних положения одного и того же маятника. Чтобы излучать, нужно сначала поглощать, поэтому Свет и Тьма меняются во времени местами – Тьма, насытившись поглощением, становится Светом, а Свет, излучив поглощенное, становится Тьмой, и так совершает свой цикл маятник Вечности. Но те, кто видят недалеко, способны видеть только текущее мгновение этого цикла.

Кто светел, кто темен – это бессмысленные ярлыки, которые так любят развешивать серые. Истина не имеет цвета.»

Ринальф положил лист на стол, затем перенес его в стопку с переводами, затем убрал лист с записями Могрифа в другую стопку, с подлинниками, а его слушатели оставались в молчании, каждый по-своему размышляя над услышанным. Даже болтливая Анор не проронила ни слова.

– Как все-таки эти темные не любят людей, – высказалась наконец она.

– А ты ожидала от них чего-то другого? – насмешливо спросил ее Дагон.

– Пташечка, не развешивай ярлыки, не уподобляйся серым, – прогудел со своего двухместного диванчика Балтазар. – Во-первых, не темные, а Могриф, а во-вторых, что значит – любить людей? Это слишком общее понятие – всегда нужно смотреть, кто любит, кого, как, почему и за что.

– Общеизвестно, что если кто-то что-то любит, значит, он хочет это использовать, – хмыкнул Хирро. – Я вот, например, просто обожаю печеную дичь с пряностями. – Он потянулся к столику у стены и стащил ароматный кусок дичи прямо с противня, который забыли унести оттуда в кухню.

– Хирро, где твои аристократические манеры! – возмутилась Анор.

– А я могу понять Могрифа – по крайней мере в том, что он говорит о серых, – вздохнула Раундала. – Иногда мне кажется, что они сами с наслаждением превратили бы меня в зомби, если бы могли.

– Ты говорила, что у меня, чудо, а не слуги, – напомнил ей пиртянин, – но когда я только начинал налаживать поместье, они доставили мне столько неприятностей, что я сам, наверное, с наслаждением превратил бы их в зомби, если бы не был так брезглив – зомби, по крайней мере, в точности выполняют то, что им приказали.

– Не наговаривай на себя, мой мальчик, ты никогда не сумел бы заставить себя сделать это. – Ринальф одарил его солнечной улыбкой. – Спектр магии весьма широк, и если в маге есть сродство к чистому огню, магия темного огня останется для него чужой.

– Я знавал и таких магов, которые никак не могли определиться, с какой энергией им лучше работать, – заметил на это Хирро. – Подумайте сами, учитель: Гестарт стащил ваши амулеты – нехорошо, конечно. А что сделали мы? Залезли к нему, как заправские взломщики, и стащили амулеты его учителя. По ошибке, правда, но, заметьте, возвращать их мы не собираемся. Я-то уж точно не собираюсь, потому что это вредные и опасные игрушки, но, если задуматься, чем я лучше Гестарта? Разве я не сделал то же самое?

– Ты сделал это в ответ на его поступок, а он – по собственной инициативе, – сказала Раундала.

– Может, и он сделал это в ответ на какое-то событие, случившееся не здесь и не сейчас, – пожал плечами Хирро. – Возможно, даже не сознавая, почему он так поступил.

– Не отвлекайся на философию, Хирро, – подал голос Балтазар. – Я согласен, бессмысленно спорить о том, кто из нас светлее, а кто темнее, но раз уж мы оказались на разных концах рычага, нам нужно позаботиться, чтобы другой конец не хрястнул нас по башке. Есть такая необходимость, и ничего с ней не поделаешь.

– Там говорилось об опасности, – напомнил Зербинас. – Лист начинается с того, что Могриф вычислил какую-то опасность и его улдар согласился с ним.

Все замолчали. Ринальф взял листок с переводом и еще раз перечитал начало.

– Я размышлял над этой фразой во время перевода, – сказал он. – Пропущенные слова могут полностью изменить ее смысл. Возможно, там стояло «будет устранена» и тогда нам вообще не о чем тревожиться. Возможно, эта опасность касается чего-то такого, что не имеет к нам отношения. В конце концов, любые опасности для наших врагов – наши союзники.

– Да, но почему он так озабочен созданием некоего кольца силы? – возразил Зербинас. – И, обратите внимание, тон записки говорит о том, что Могриф ищет возможных союзников. По-моему, все эти выпады в адрес серых и белых вызваны тем, что их нельзя привлечь для какого-то важного дела.

– Вот уже пять лет, как Могриф исчез. – Раундала забрала листок у Ринальфа и тоже перечитала записку. – Возможно, он действительно в опасности или даже погиб.

– Для Асфри это не потеря, девочка моя, – заметил Ринальф, – но то, что является опасностью для такого могущественного мага, как Могриф, не может не настораживать.

– Но Гестарт совершенно спокойно относится к его отсутствию, – вставил слово Хирро. – Он уверен, что его учитель вернется – значит, предупрежден, что отлучка будет длительной.

– Раз уж мы ввязались в эту историю, самым разумным будет последить за башней Могрифа, – откликнулся со своего диванчика Балтазар. – Тогда мы сразу узнаем, если он вдруг туда вернется, а заодно узнаем также, чем без него занимается его ученик. Возможно, это окажется не менее интересным.

– Слежку заметят, – сказал Хирро. – В окрестностях башни негде спрятаться.

– А зачем нам следить самим, если есть ритуал вызова соглядатаев? – удивился Балтазар. – Мы вызовем их, чтобы они докладывали обо всем Ринальфу, а сами займемся другими делами. Например, как вы представляете себе свои путешествия по междумирью, которые наверняка понадобится совершать? У кого из нас есть скакуны?

Участники собрания растерянно переглянулись. Волшебные скакуны имелись только у Дагона и самого Ринальфа, это были бунги, брат и сестра – небольшие, напоминающие крылатых антилоп существа, неспособные свезти на себе рослого мага.

– Мне не нужен волшебный скакун, – прозвучал наконец голосок Фэра. – Мы, крылатые, можем летать по междумирью – так мне говорил учитель Тиоль.

– А ты умеешь это делать? – спросил Ринальф.

– Нет, но Чанк мне все объяснит. Он тоже это умеет.

– Это хорошо, что вы оба имеете способность к полетам по междумирью, но Хирро для этого нужен лар, как и Зербинасу с девочками, – Ринальф попеременно остановил взгляд на каждом из упомянутых магов, – а Балтазару, думаю, и лара будет мало. Пожалуй, во всем магическом бестиарии не найдется волшебного скакуна, который свезет такого мощного во всех отношениях мага, как Балтазар.

– Да, учитель, а то бы я давно обзавелся им, – прогудел Балтазар. – Из-за меня и Дагон вынужден оставлять своего Тьо-Тина, потому что неудобно, когда кто-то верхом, а кто-то пешком.

– Дракон свез бы тебя, Баал, – подсказала Анор.

– У каждого вида волшебных существ свои традиции, пташечка, – гулко вздохнул тот. – Драконы чрезвычайно привержены своим вековым традициям, по которым у них принято не возить на себе магов, а кушать. Потреблять не наружу, а внутрь, так сказать. Но, возможно, кто-то из присутствующих водит знакомство с драконами и может замолвить за меня словцо…

Недоговоренная фраза Балтазара повисла в воздухе, сохраняя отчетливый вопросительный оттенок. Взгляд могучего мага поочередно остановился на новичках, но и Зербинасу, и Фэру нечем было ответить, кроме молчания. Вместо них заговорил Хирро:

– Трудно сказать, к лучшему или к худшему, но эти драконы – такие редкие твари. Ни у кого из нас, к сожалению, нет знакомства и с другими волшебными скакунами, кроме бунгов, а бунги слишком хрупки для нас, чтобы просить Тьо-Тьо или Тьо-Тина познакомить нас с кем-то из их племени. Видимо, нам следует обратить первоочередное внимание на расчеты, о которых упоминал Могриф – и тогда мы, возможно, сумеем попасть на упомянутый остров по каналу.

– А обратно? – встревожился Зербинас, еще не забывший, как они с Хирро искали выход с острова.

– Ну… для чего-то же рассчитывал Могриф время пересечения каналов с островом… – протянул пиртянин. – Учитель, у вас еще остались записки? Там ничего об этом не сказано?

– Нет, ничего, – ответил Ринальф. – У меня не переведено еще два листка, но это не записки Могрифа. Видимо, это страницы из дневника Талатша, о котором упоминал некромант – текст здесь сложнее и написание букв несколько иное, поэтому мне потребуется время, чтобы быть уверенным в переводе. Пока у нас есть что делать, а где-нибудь через месяц мы соберемся для ознакомления с их содержанием. Двух недель мне будет достаточно, но мне хотелось бы, чтобы Раундала…

– Знаете, что я вспомнил! – вдруг подскочил на месте Зербинас, перебив великого артифактора. – Перед тем, как попасть сюда, я разговаривал с другом по трансовой связи – и он сообщил мне, что у него есть волшебный скакун! Я уверен, Гримальдус не откажется помочь нам со скакунами, если у него будет хоть какая-то возможность.

Все глаза мгновенно обратились к Зербинасу.

– А какой у него скакун? – живо спросил Балтазар.

– Лар.

– Это замечательно, – обрадовался Ринальф. – Лары – лучшие скакуны междумирья, и они любят сотрудничать с магами, потому что не могут выходить туда в одиночку. Я сам когда-то мечтал о ларе, но в молодости мне не довелось встретиться с огненным скакуном, а теперь у меня есть моя очаровательная бунга Тьо-Тьо. Если знакомство с ларами получится, всем нам очень повезло. Кроме тебя, нужен скакун для Хирро, а также Раундале и Анор.

– Зербинас, спроси своего друга, нет ли там большо-о-ого лара? – Балтазар, слишком крупный для огненного скакуна, широко развел руки в стороны, скрывая огорчение за добродушной улыбкой.

– Спрошу, – согласился Зербинас. – Хирро, ты составишь мне компанию?

– С преогромным удовольствием, – отозвался пиртянин. – Если даже в результате всей этой истории с Могрифом мы не разыщем ничего, кроме ларов себе и девочкам, это будет уже здорово.

– Но, конечно, нужно соответствие мага и лара, – напомнил Ринальф. – Для проверки возьмите с собой по вещице у Анор и Раундалы, а скакуны сами почуют по ним, кто им соответствует. Возьмите что-нибудь такое, на чем хорошо держится отпечаток личности.

Едва Ринальф договорил фразу, Раундала сняла со своего пальца платиновое кольцо.

– Это подойдет, я давно ношу его, – сказала она, протягивая кольцо Зербинасу.

Вслед за ней Анор сняла с руки тонкий серебряный браслет и тоже подала магу. Эти два простых действия заставили Зербинаса почувствовать свою причастность к предстоящим событиям сильнее, чем любые разговоры и обсуждения. Теперь он был просто обязан повидаться с Гримальдусом и сделать все возможное для привлечения ларов.

– А ты, Балтазар? – спросил он. – Дай тоже что-нибудь.

– Бесполезно, – отмахнулся маг. – Лару не свезти меня, поэтому не будем зря мучить животных. Я, кажется, всерьез начинаю размышлять, где мне найти и как уговорить дракона – будет до жути обидно, если из-за нехватки скакуна я пропущу самое интересное.

– Драконы не заинтересованы в магах, они способны летать по междумирью в одиночку, поэтому держись от них подальше, – предостерег его пиртянин.

– Не пугай меня, Хирро, – пророкотал Балтазар. – Я пока еще в состоянии внушить почтение к себе даже дракону.

– Балтазар, лучше побереги свою силу для Могрифа, а мы постараемся, чтобы самое интересное не обошлось без тебя, – ласково улыбнулся ему Ринальф. – Твоя сила будет немалым подспорьем в любом деле. А ты, Зербинас, когда собираешься отправляться к своему другу?

– Хоть завтра, как только вы обеспечите меня асфрийской картой магов, чтобы я мог найти по ней канал на Лирн, – ответил Зербинас.

– Прекрасно, – кивнул старый маг. – Значит, завтра, после ритуала.

IX

Любой ритуал творения требует крови творца. Не только той, невидимой, от которой зависит сила каждого мага, но и настоящей, живой и горячей крови. В каждом создании обращается кровь его создателя, питает его и дает ему возможность выполнить задачу, ради которой оно было призвано в бытие. Пока творение находится в бытии, оно берет часть силы того, по чьей воле оно существует.

Случается, что оно гибнет при выполнении задачи, но это еще полбеды. Беда, когда оно попадает к недоброжелателю, который может использовать его точно так же, как каплю крови его создателя. Именно для таких случаев и существуют защитные амулеты немыслимой ценности, потому что трудно представить мага, позволившего кому-либо завладеть частицей своей крови. Именно потому ритуалы творения так длинны, что их большую часть составляет установка защиты творения от поимки.

Именно потому маги не позволили участвовать в ритуале женщинам и маленькому Фэру. Они с радостью запретили бы участие и Ринальфу, но старый маг был единственным асфрийцем среди мужчин союза Скальфа, а вызванным соглядатаям предстояло действовать на Асфри. В одиночку никто не решился бы на подобный ритуал без крайней необходимости, но нескольким магам было гораздо легче и поддерживать творения в бытии, и сопротивляться неприятелю в случае провала.

Начинали рано утром, натощак, пока тело наиболее легко, а сознание наиболее ясно. На обширной лужайке перед особняком, на костровище, где старый артифактор совершал заклятия при изготовлении амулетов, развели огонь и поставили туда котел с родниковой водой, самой чистой, какую только можно было найти в окрестностях. Ринальф принес из лаборатории поднос с мешочками сушеных трав и банками прочих ингредиентов.

Когда вода закипела, все пятеро окружили котел и начали опускать туда по щепотке ингредиентов, произнося при этом заклинание, соответствующее данной части ритуала. Все действия выполнялись без подсказок и замечаний, со строгой синхронностью, так как участники были опытными магами и знали, что любое нарушение ритма может привести к неудаче. После того, как компоненты были опущены в котел, прозвучало заклинание формирования портала вызова, и бурлящая поверхность воды в котле стала серебряной гладью.

Каждый из участников вынул свой кинжальчик мага, а затем все пятеро сделали по надрезу на пальце и капнули в котел по капле крови – один раз, второй, третий. Поверхность в котле стала ярко-алой, но после заклинания открытия портала превратилась в прозрачную. Вместо поблескивающего дна котла сквозь жидкость виднелась бездонная глубина, уходящая неизвестно куда.

Ринальф погрузил ладони в эту глубину и вынул оттуда чайку Паки.

– Дневной соглядатай, – объявил он и подбросил чайку высоко в воздух. Птица взмыла вверх и понеслась к башне Могрифа, название которой было вставлено в предыдущие заклятия.

Старый маг снова погрузил руки в котел и вынул оттуда сычика Поки.

– Ночной соглядатай, – объявил он. Сычик соскочил с его ладоней и взлетел на чердак особняка, прячась от дневного света.

– Ночью будь на месте, – напутствовал его Ринальф и в третий раз опустил руки в котел.

– Вестник, – объявил он, раскрывая ладони, на которых оказался Юки, стриж с крохотной совиной головкой. Странная птица тут же спорхнула с рук мага и понеслась вслед за чайкой Паки.

Все пятеро магов произнесли последовательность защитных заклинаний, а затем – заклинание закрытия портала. Бездонная глубина в котле исчезла, превратившись в кипящую смесь различных минералов и трав.

– Какой-то странный у нас получился Юки, – заметил Балтазар по окончании ритуала. – Учитель, разве такие водятся на Асфри?

– Нет, – качнул головой Ринальф. – Видимо, кто-то из вас все-таки подумал, как должен выглядеть вестник, хотя его внешний вид определяется самим ритуалом.

– Увы, учитель, наверное, это я виноват, – признался Хирро. – Когда вы доставали Юки, я невольно подумал, что он должен быть быстрым и способным видеть ночью.