Пролог

Форд Эванс Гамильтон открыл глаза и заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. Острая боль заставила его поморщиться. Протянув руку, он осторожно потрогал затылок. Господи, похоже на перезревшую дыню.

Что, черт побери, произошло? Он прислушался. Из гостиной доносились приглушенные голоса, смех, позвякивание бокалов. Значит, вечеринка еще не закончилась?

Его лоб разгладился, где-то на периферии сознания воображение нарисовало зыбкую картину, она мелькнула и поплыла… Да, конечно. Все правильно. Ну разумеется, званый обед, который он давал, продолжается. Он устроил его, чтобы насладиться жалким видом Макмерфи. Да, Макмерфи и парочка других… А что же дальше? Он пошел в библиотеку за коробкой сигар, чтобы посидеть после обеда за рюмочкой бренди. И… Джаред был там, ведь так? Форд снова поморщился, когда отголоски их спора всплыли в его голове, и он внезапно вспомнил, как сын, бросившись к дверям, толкнул его. Ах, этот Джаред, его наказание, что и говорить… Пятно на имени Гамильтонов. Ни сын, ни дочь не оправдали его надежд.

Внезапно слабый шорох, похожий на легкие шаги по ковру, привлек его внимание. Он повернул голову, морщась от нового приступа боли. Казалось, острые иглы впились в затылок, заставляя агонизировать все нервные окончания. Будь проклят тот день, когда Джаред появился на свет! Вглядываясь в темноту, он увидел, как к нему приближается какая-то фигура. Ее очертания расплывались и дрожали, пока наконец не превратились в человека, опустившегося перед ним на колени.

– Что, черт побери, вы здесь делаете? – воскликнул Форд, сопровождая вопрос нетерпеливым жестом. – А собственно, не важно… – Он властно протянул руку, злясь на новый приступ боли. – Лучше помогите мне подняться…

– С удовольствием, – пробормотал вошедший, – я как раз собираюсь помочь вам, но только… отправиться прямо в ад.

И прежде чем Форд успел сообразить, что происходит, острый как бритва нож для вскрытия конвертов, обычно лежавший на его письменном столе из красного дерева, блеснул в темноте. И его сердце замерло навсегда.

Глава 1

– Давай! Ну давай же, дорогуша, – пробормотал Джон Мильонни, мысленно обращаясь к миниатюрной рыжеволосой женщине на другой стороне поля. – Двигайся же наконец. Ты ведь знаешь, как здорово это у тебя получается.

И с удовлетворением глубоко вздохнул, когда она сделала то, о чем он просил.

– Да! Черт побери! – прошептал он… и когда женщина наконец уселась в седло, навел на нее объектив видеокамеры. Его клиент – Страховая компания Колорадо – будет в восторге, получив этот материал, который станет серьезной помехой для многомиллионного иска, предъявленного компании этой дамой. Повреждения, на которых она настаивала под присягой, никак не могли быть получены ею при езде верхом, так что все ее попытки взыскать страховую сумму являлись чистейшей воды мошенничеством.

Он следил за ней, продолжая снимать на камеру. Вот она пустила лошадь в галоп по высоким холмам, которые простирались к востоку от Денвера. Когда наездница скрылась за горизонтом, он собрал аппаратуру и направился к дороге, где оставил свой видавший виды старый пикап, который обычно использовал, выезжая на объект.

Спустя сорок пять минут он уже входил в бюро расследований «Эс-Фай»[1]

И улыбнулся, когда управляющая офисом Герт Макделлар чуть не подпрыгнула, прижимая руки к костлявой груди.

– Боже всемогущий! – воскликнула Герт, глядя на него поверх очков, оправа которых была обильно усыпана стразами. – Вы украли несколько лет моей жизни! И это в моем-то возрасте, молодой человек, когда мне дорога каждая минута, не говоря уже о днях!

– Вы еще переживете всех нас, Мак. – Закинув ногу на угол письменного стола, он удобно устроился на нем. И протянул Герт камеру. – Поместите это на файл для Страховой компании Колорадо. Затем выпишите окончательный счет, включая три с половиной часа, что я потратил на них сегодня.

Выцветшие голубые глаза Герт, которые были чуть-чуть светлее, чем ее волосы, уложенные в высокую прическу, просияли за безукоризненно чистыми стеклами очков.

– Вы поймали ее?

– Да, мэм. По всем правилам.

Захихикав, Герт одной рукой включила видеокамеру, а другой вытащила пачку корреспонденции из-под массивного куска полированного кварца.

– Вот, это все, что пришло, пока вас не было. И еще несколько звонков.

Джон прочитал первое сообщение, затем засунул его назад к остальным и, взглянув на второе, протянул его Герт.

– Передайте это Лэсу, – сказал он, имея в виду одного из своих помощников, которого недавно наняли, чтобы справиться с возрастающим потоком ответственных дел. Пробежав глазами следующую записку, он прищурился и пристально посмотрел на Герт. – Вы ведь знаете, я больше не занимаюсь семейными делами.

– Да, знаю. Но за это дело вы должны взяться, – ответила она, казалось, без малейшего раскаяния или желания забрать у него сообщение. – Они очень хорошо платят.

– Да? И что же? Они к тому же помешались от переизбытка чувств и переполнены личными проблемами. Честно говоря, мне не интересно копаться в этом. Вот если один супругов скрывает имущество от другого, ради Бога, я тот человек, и я готов разыскать утаенное. Но если они просто хотят вывалять своего партнера по уши в грязи, чтобы уничтожить, пусть обращаются в агентство «Хайден» в Поу-Доу[2]

– Он бросил записку на стол.

Герт фыркнула и осторожным движением поправила высокую прическу, но спорить больше не стала; и тогда Джон взялся за последнее сообщение. И улыбнулся:

– А вот это куда ни шло. Подходящее дельце… Это даст мне возможность сбежать в любой день недели. – Удобнее устроившись на столе, он заинтересованно повернулся к Герт. – Расскажите мне об этом поподробнее.

Она встрепенулась, ее раздражение как рукой сняло.

– Вы читали о финансовом воротиле из Колорадо-Спрингс, которого угораздило свести счеты с жизнью при помощи ножа для вскрытия почтовых конвертов?

– Да. Кажется… кажется, Гамильтон? Я не ошибся?

– Форд Эванс Гамильтон. Его дочь Виктория – наша потенциальная клиентка. Я разговаривала с ее адвокатом, но вы читаете мои мысли: брат мисс Гамильтон, семнадцатилетний Джаред, исчез в тот самый день, когда отец отправился на тот свет.

– Мальчишка убил отца?

– Согласно рассказу Роберта Радерфорда, адвоката мисс Гамильтон, или мисс Эванс Гамильтон, не знаю, как она себя называет, она клянется, что юный Джаред не способен на подобное зверство. Но у него были неприятности и прежде. И он давно не в ладах с полицией. Поэтому сестра хочет найти его до того, как это сделают копы. Очевидно, она боится, как бы он не наговорил бог знает что, когда его припрут к стенке, и понимает, что его побег не улучшает ситуацию.

Джон, сам в юности попадавший в серьезные переделки, мог запросто представить себя на месте этого парня. Он улыбнулся своей помощнице широкой, открытой улыбкой.

– Можно сказать, ей повезло, что ее юрист обратился к нам? – Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Господи, ну вы и нахал! – Герт просияла своими дорогостоящими зубами. – И это один из нюансов, который мне особенно нравится в вас.

Он рассмеялся.

– Сознайтесь, Мак, вам нравится во мне все. Мы так хорошо понимаем друг друга, что впору под венец.

Она зашевелила губами и вся скривилась, как будто надкусила лимон; но Джон знал, что румянец, выступивший на ее щеках, – свидетельство удовольствия, а не обиды. Она ценила и понимала юмор. Ей нравилось, когда над ней подшучивали. Ему же в ней больше всего импонировал ее строгий, чуть-чуть чопорный вид, который ей удалось сохранить в свои пятьдесят в начале безумного двадцать первого века.

Словно прочитав его мысли, она бросила на него серьезный взгляд поверх очков.

– Клянусь, вы могли бы флиртовать даже с трупом.

Он прижал руку к сердцу.

– Почему, Герт Макделлар, вы так обо мне думаете? Но, черт побери, может, вы и правы, если имеете в виду труп женщины.

Губы Герт дрогнули, словно она силилась сдержать улыбку, и, продолжая игру, она указала рукой на дверь:

– Убирайтесь отсюда, болтун! Идите и позвоните адвокату, и заработайте для нас хоть какие-то деньги.

– Слушаюсь, мэм. – Он отсалютовал ей. – Я знаю, как вы бережете мое рабочее время. – И, легко соскочив со стола, он направился в свой кабинет, чтобы начать деловые переговоры.

Виктория понимала, что должна взять себя в руки. Но иногда это проще сказать, чем сделать. Она расхаживала из угла в угол по гостиной отцовского особняка, понимая, что находится в полном смятении.

Где-то в глубине души она была рада, что вернулась домой. И хотя она любила суету и шумные вечеринки в пропитанном древней стариной Лондоне, он все же не стал ей домом, и пока она жила там, ей так и не удалось избавиться от чувств, свойственных эмигрантам. Единственное, что ее заставило переехать туда, – это тетя Фиона, которая жила в Лондоне, и, что более важно, возможность увезти Эсме подальше от отца до того, как он сделает с ее дочерью то, что сотворил с ней и Джаредом.

Нo радость возвращения омрачали обстоятельства, которые обрушились на нее здесь и не могли не вселять тревогу. До покоя ли ей? Ее отец мертв. И не просто мертв, – что само по себе трагично, учитывая ее непростые чувства к нему, – нет, он был убит.

Проклятие… Он был настоящий мерзавец, и, можно сказать, большую часть своей жизни. Но при всем этом он был ее отцом и не заслуживал подобной смерти.

И разве не удивительно, что он ушел в блеске дурной славы? Несмотря на своих до невозможности юных жен и бесчеловечные приемы в бизнесе, вряд ли он мог предположить, что его ждет подобная участь. Когда она или Джаред пытались хоть как-то избавиться от его давления, это приносило им немало горя. От них обоих ждали, что они станут клонами Гамильтона, и порой она даже желала отцу смерти, чтобы освободиться наконец от его навязчивой опеки.

И сейчас, когда его не стало, она, безусловно, испытывала чувство вины, заставлявшее ее страдать. Она не могла усидеть на месте больше двадцати секунд. И нервно расхаживала по комнате, поджидая, когда появится ее адвокат вместе с обещанным детективом. О Господи, кто бы мог подумать, что настанет день, когда «Мальтийский сокол» пересечется с жизнью Эванса Гамильтона! Она вспомнила этот старый фильм, где мужчины щеголяли в мягких фетровых шляпах и обращались с женщинами с преувеличенной галантностью.

Неожиданно для самой себя Виктория расхохоталась, и этот странный, неуместный взрыв смеха, больше похожий на истерику, испугал ее. Она зажала ладонью рот, пытаясь остановиться, и просидела так несколько секунд, восстанавливая дыхание.

Что ж, нужно постараться не терять самообладания. Она посмотрела на картину в дорогой раме, висевшую на бледно-желтой стене гостиной. «Просто не принимай ничего слишком близко к сердцу. Пусть все идет, как идет, и не отвлекайся на детали». Она знала единственное средство, способное примирить человека со всеми невзгодами, – это время. Время все лечит, время все ставит на свои места.

Телефон зазвонил, и она поднялась. Взяв себя в руки, прошла через маленькую гостиную и подняла трубку.

– Резиденция Гамильтон.

– Виктория? Дорогая, это вы?

Голос звучал неразборчиво, словно откуда-то издалека, как зачастую бывает при мобильной связи. Но она поняла, что звонит ее адвокат.

– Роберт? Вы?

Его голос стал еще тише.

– Простите, но я едва слышу вас, – сказала Виктория.

– О, подождите. – Голос внезапно заговорил с кристальной четкостью. – Вот так, я подключил новый канал. Так лучше?

– Намного.

– Я звоню, чтобы сообщить вам, что не сумел встретиться с тем детективом, о котором шла речь. Меня срочно вызвали в суд. Прошу меня простить, Виктория. Но я разговаривал с мистером Мильонни по телефону и все уладил. Он возьмется за это дело. Вам необходимо встретиться с ним, рассказать ему о Джареде и ответить на все интересующие его вопросы. Вы ведь знаете номер моего мобильного телефона?

– Да.

– Отлично. Если вам понадобится моя помощь, например, если вы не сможете ответить на какой-то вопрос, звоните.

– Непременно. Спасибо… – связь внезапно прервалась, – вам. – Она вздохнула и положила трубку. «Окей, похоже, мне придется и здесь рассчитывать на себя».

Впрочем, ничего нового. Она большую часть своей жизни рассчитывает на себя.

Но сейчас ей следует быть особенно сильной и настойчивой. Господь свидетель, она в неоплатном долгу перед Джаредом. Она чувствовала это с тех пор, как уехала в Лондон, принеся брата в жертву ради Эсме.

Она передернула плечами, тряхнула головой, пытаясь сосредоточиться, и прошла в кабинет. Усевшись за стол, стала разбирать почту. Она откладывала в одну сторону соболезнования по поводу кончины отца, на них ответит его секретарь; в другую – более личные послания. Спустя какое-то время, когда раздался звонок в дверь, Виктория чувствовала себя гораздо спокойнее. На ходу она улыбнулась домоправительнице, услышав, что та спешит из кухни.

– Не беспокойтесь, Мэри, я открою. – И, пройдя к массивным дверям из красного дерева, Виктория отворила их.

И сразу же солнечный свет хлынул в холл, заставляя ее зажмуриться и высвечивая фигуру мужчины, стоявшего на пороге. Единственное, что она могла бы сказать о нем с уверенностью, – это то, что он высок ростом и худощав. Солнце не позволяло ей разглядеть его поподробнее, но не помешало одарить гостя дежурной улыбкой. Недаром она изучала правила этикета в женских школах, умение держать себя в руках стало ее второй натурой.

– Мистер Мильонни? – улыбаясь спросила она. – Пожалуйста, проходите. – Отступив назад, Виктория позволила гостю войти и протянула руку. – Я… меня зовут…

– Тори, – произнес он странным хриплым голосом, от которого по ее спине побежали мурашки. Она так и застыла с протянутой рукой, а он не делал никакого поползновения пожать ее.

Наконец она опустила руку. Тори? Он назвал ее Тори? Ее брови удивленно приподнялись. Только несколько самых близких людей, Джаред и тетя Фиона, звали ее так. Иногда подобное позволял себе ее адвокат Роберт Радерфорд, и, пожалуй, это все. Поэтому, глядя на частного детектива, она внятно произнесла:

– Меня зовут Виктория.

– Черт бы меня побрал, не может быть, – продолжал он, не обращая внимания на ее слова.

Она не понимала, что происходит, но, разумеется, подобная фамильярность с его стороны была неуместной. Тем не менее этот человек необходим ей, если у нее есть хоть какой-то шанс найти Джареда, напомнила она себе. Она вспомнила годы обучения этикету и, словно очнувшись, произнесла:

– О Господи, что можно подумать о хозяйке, которая заставляет гостя стоять на пороге? Пожалуйста, проходите.

Он шагнул вперед и наклонился, словно хотел что-то поднять с пола. Сильная линия его загорелой шеи блеснула в лучах солнца. Яркие блики заиграли на черных как смоль волосах, собранных в гладкий хвост… Но тут он выпрямился и снова ушел в тень. Только протянутая ей загорелая рука с длинными пальцами осталась в ярком пятне солнечного света. И когда Виктория ответила на его рукопожатие, он шагнул вперед, и она смогла наконец разглядеть его лицо.

И задохнулась, чувствуя, как тоскливо засосало под ложечкой. Она смотрела в угольно-черные глаза мужчины, которого никак не рассчитывала встретить снова. Никогда. Она неуверенно высвободила руку из теплой, сильной ладони.

– Рокет?

И как только она произнесла его имя – единственное, известное ей, – она вдруг сразу представила все те последствия, которые влечет за собой его неожиданный визит. И ее спокойствие испарилось… «О Господи, о Господи, что-что, но только не это!» Она должна выпроводить его отсюда. Она должна избавиться от него, прежде чем…

Он прикрыл за собой дверь, и теперь она наконец могла разглядеть его. Широкие плечи, загорелая смуглая кожа и сверкающие белизной зубы… Она едва начала эту торопливую инвентаризацию, как он быстро и решительно сгреб ее в объятия и закружил так, что ее стильные лодочки от Феррогамо взмыли вверх. Опустив ее на пол, он положил руки ей на плечи и заглянул в лицо.

«Ты должен уйти, ты должен уйти, ты должен уй…»

– Не может быть, не может быть, детка, – бормотал он, – до чего же я рад тебя видеть.

Глава 2

Подумать только, он никак не мог перестать улыбаться! Не так-то часто случалось такое, что могло удивить его. Но когда он открыл дверь и увидел перед собой Тори, он был так потрясен, что она могла одним прикосновением своего наманикюренного пальчика сбить его с ног. Он просто остолбенел, не в силах поверить своим глазам.

Женщины иногда несут ответственность за то, каким они хотят видеть своего партнера. По-прежнему ли ему подходил тот имидж, который он выбрал еще мальчишкой? И хотя улыбчивая, опаленная солнцем брюнетка, какой он ее помнил, стояла сейчас перед ним с холодным взглядом, печальная и далекая, потребовался всего лишь один миг, чтобы понять то, что он, вне всяких сомнений, ощущал в глубине своей души: его новая клиентка, безусловно, та самая пропахшая солнцем и морем девушка, с которой он провел когда-то поистине незабываемую неделю.

Проведя ладонями по ее обнаженным рукам, он обратил внимание, что ее кожа такая же шелковистая на ощупь, как когда-то. Просто поразительно, как его тело помнило каждую деталь.

– Я ждал тогда, что ты вернешься, – сказал он, глядя в ее опушенные густыми ресницами зеленые глаза.

Она стояла не шелохнувшись.

– Что? – переспросила она.

– В записке, которую ты оставила, говорилось что-то о срочной поездке домой, поэтому я ждал, что ты вернешься назад.

– Разве не ты установил правила: никаких фамилий и подробностей и «только одна неделя»?

«До того как я встретил тебя, этот род отношений меня устраивал». Он слегка нахмурился: что такое? Хотя ее голос был по-прежнему вежлив, он все же расслышал нотки, заставившие его насторожиться. Возможно, осуждение? Сожаление?

Что бы это ни было, оно ушло, когда она холодно поинтересовалась:

– Интересно, что же заставило тебя думать, что я вернусь?

– Видимо, желание, чтобы это случилось. – Он снова прошелся своими ладонями вверх и вниз по ее рукам. – Я думал, ты уладишь какие-то свои дела и вернешься, поэтому на всякий случай задержался там еще на пару дней.

– Но как ты мог надеяться, что я вернусь? Нам оставалось только два дня, а ты ни разу даже не намекал на то, что хочешь что-то изменить в наших отношениях.

Прежде чем он успел ответить, она решительным жестом остановила его.

– Это старая история, – продолжала она все тем же официальным тоном. – И поэтому, хотя я очень рада вновь видеть тебя, боюсь, мне придется попросить тебя уйти. У меня семейные неприятности, и как раз сейчас назначена деловая встреча.

Она была безукоризненно вежлива, но яснее ясного дала понять, что его присутствие нежелательно, и на этот раз он не мог винить солнце, играющее в ее глазах. «А ты ожидал, старина, что она предложит тебе вернуться к тому, на чем вы остановились? Очнись, приятель! Она не улыбалась, а если и расслабилась на минуту в твоих руках, то она же не доска для серфинга, в конце концов». И то, что он только сейчас отметил этот факт, не умаляло его профессионального чутья. Просто он был бесконечно счастлив видеть ее.

Но что касается Тори, то она явно не испытывала подобной радости. Он опустил руки и отступил на шаг. Босоногая двадцатипятилетняя девушка, какой он запомнил ее, сейчас была одета в льняной костюм цвета манго, на шее – длинная нитка жемчуга, а непослушные, выгоревшие на солнце каштановые волосы, когда-то длиной до самой талии, теперь были подстрижены и мягкими аккуратными локонами ложились на плечи. Но все же полной трансформации он не заметил. А возможно, ее прежний образ настолько укоренился в его сознании, что та Тори, с ногами в песке, загорелая, в крохотных разноцветных бикини, стала для него настоящим наваждением.

И впервые с того момента, как он переступил порог этого дома, он отвел от нее взгляд и оглядел холл с винтовыми лестницами, черно-белой мраморной плиткой на полу и роскошными картинами на стенах. Затем его внимание снова сосредоточилось на Тори – нет, на Виктории, – и он невольно прищурил глаза, когда внезапное подозрение пришло ему на ум.

– Итак, скажи мне… Ты и я в ту неделю – мы просто поиграли, да?

– Ради Бога… столько воды утекло… У меня, право, нет времени сейчас… Моя встреча…

Она была права, прошло почти шесть лет, и некоторые вещи просто не стоило воскрешать. Не говоря уже о том, что она переживала непростые чувства в этот момент, а он был здесь с деловым визитом. Выбросив все прочие рассуждения из головы, Джон напомнил себе, что Виктория Гамильтон – просто очередная клиентка, и протянул ей руку:

– Джон Мильонни, к вашим услугам.

– Что? Нет! – Виктория в ужасе смотрела на протянутую руку. Нет. Она не может снова прикоснуться к этим длинным, чувственным пальцам. – Не может быть! – Бросив взгляд на его предплечье, она подавила воспоминание о том, как когда-то осторожно прикасалась к вытатуированному там девизу «Быстро, бесшумно, беспощадно», окружавшему белый череп и две кости с трех сторон. Затем она снова посмотрела в его темные глаза, словно припоминая род его деятельности, и сказала настойчиво: – Я жду детектива, а ты же морской пехотинец.

– В прошлом. И как вы сказали, мэм, с тех пор много воды утекло. Я оставил службу более пяти лет назад.

«Мэм»? Виктория наблюдала, как он наклонился и поднял ноутбук с пола. Разумеется, он здесь по делу, но у нее нет никакого желания вести с ним дела. Снова что-то начать с ним? Нет, ради Бога… «Мэм»?

Он выпрямился и посмотрел на нее без всякого выражения.

– Если вы проводите меня туда, где у меня была бы возможность приступить к работе, мы могли бы начать.

Ей следовало радоваться, что он внезапно перешел на деловой тон. Она и радовалась. Единственное, почему она мешкала, говорила она себе, – это потому что хотела, чтобы мужчина, которого она знала когда-то, ушел, испарился, исчез…

К сожалению, она боялась, что ей не обойтись без Джона Мильонни, если она хочет найти своего брата как можно скорее. Она вспомнила, что, когда Роберт говорил о подходящем человеке, он назвал именно это имя. Джон Мильонни – лучший специалист по розыску подростков. Она глубоко вздохнула, сдаваясь.

– Пожалуйста. Пройдем в кабинет отца.

Лучше поскорее покончить с этим. Чем быстрее она это сделает, тем быстрее Рокет, он же Джон Мильонни, займется ее вопросом. А она сможет общаться с ним через Роберта.

Они устроились лицом друг к другу в кожаных креслах. Он включил компьютер и нашел нужный файл. Виктория тем временем исподтишка рассматривала его. Единственным отличием, бросавшимся в глаза, была длина его волос. Когда они познакомились, он носил короткую стрижку морского пехотинца, но сейчас его волосы были длиннее, чем у нее. Однако это не придавало его лицу женской мягкости, а, наоборот, лишь подчеркивало острие скулы, орлиный нос и худощавую угловатость его черт.

Зазвонил мобильный телефон, нарушив тишину отделанного темными панелями офиса. Недовольно пробубнив извинения, Рокет с присущей ему грацией потянулся за кожаным кейсом, который положил на маленький стол рядом со своим креслом. Поднеся трубку к уху, он произнес:

– Мильонни.

Наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц, пока он задавал обычные вопросы, сопровождая ответы утвердительным «ну да, ну да», и делал кое-какие пометки в своем блокноте, она заключила, что он такой же высокий и худощавый, как шесть лет назад. Несмотря на широкие плечи, он относился к тому типу людей, которые кажутся обманчиво хрупкими в одежде. Но она знала, что под черной трикотажной футболкой и обтягивающими черными джинсами скрывались мускулы, твердые как гранит.

Ее взгляд прошелся по его джинсам, остановившись на продолговатой выпуклости меж бедер. Она вздрогнула и поспешно отвела глаза. Что за черт, еще не хватает, чтобы она вновь погрузилась в воспоминания.

Но несмотря на все ее попытки совладать с собой, события шестилетней давности с поразительной четкостью всплыли в ее голове. Пробуждение чувств, познание себя, безопасность… С ним она смогла дать волю своим сексуальным инстинктам, а он дарил ей столько наслаждения… И хотя он признавал лишь легкость и необязательность в отношениях, она ощущала глубокую привязанность к нему. После той жизни, какую она вела дома, находясь под постоянным давлением со стороны отца, будучи мишенью для его насмешек, она нашла грубоватую нежность Рокета даже более соблазнительной, чем его сексуальная изощренность.

Невольно уголки ее губ приподнялись. Возможно, она даже немножко вытянула их вперед. Потому что и то и другое было прочно сплетено в ее воспоминаниях. Одному Богу известно, насколько она была тогда переполнена тем, что он делал с ней; с ним она чувствовала себя самой прекрасной, самой нежнейшей, самой сексуальной женщиной во всей Вселенной. Нет, она не была влюблена, по крайней мере сначала. Но, привыкшая вечно держать оборону и противостоять постоянным нападкам, она вдруг обнаружила, что галантные комплименты, внимательность и чувство защищенности действуют на нее сильнее, чем шпанская мушка.

– Рокет! – закричала она и залилась радостным смехом. Солнце, прибой и песок внезапно слились в сверкающем калейдоскопе, когда он подхватил ее на руки и закружил… Она мимолетно отмечала то, что проносилось мимо, но смотрела только на мужчину, сжимавшего ее в объятиях. В ней было фунтов пятнадцать, и она едва ли напоминала хрупкий цветок. Но он держал ее с такой легкостью, словно она весила не больше пушинки.

– Прости, – раздался его голос, и Виктория заморгала, когда он опустил ее на землю так же резко и неожиданно, как поднял. Он наклонился, чтобы подобрать волейбольный мяч. С сильно бьющимся сердцем она следила, как напряглись мускулы его спины, когда он одним мощным и точным ударом послал мяч назад на площадку, мимо которой они проходили.

Ее голова все еще кружилась, когда до нее дошло, что он только что спас ее от удара мячом в лицо.

– У тебя реакция, как у кошки. – Она ощутила, как тепло и безопасность отзываются дрожью в каждой клеточке ее тела, и подошла ближе. – Ты же не мог видеть, как он летит…

Он пожал плечами, как будто в этом не было ничего особенного.

– Наверное, я не вижу, а чувствую.

Она пробежала пальцами по его руке, поросшей темными волосами.

– Ты настоящий герой.

Казалось, он хотел рассмеяться в ответ, но смех замер где-то в глубине его горла. И сам Рокет стал очень тих, когда она прижалась к нему всем телом и нежно поцеловала его в шею.

– Я думаю, такой героический поступок должен быть вознагражден, – пробормотала она, снова целуя его, на этот раз чуть пониже, и что-то бормоча себе под нос, когда ее губы ощутили солоноватый привкус его кожи. Она прижалась грудью к его торсу, и тогда он обнял ее, привлекая к себе. Почувствовав его готовность, она улыбнулась и, откинув назад голову, взглянула на него. – Ты так не считаешь?

Его темные глаза были наполовину прикрыты, когда он посмотрел на нее.

– Черт, Тори, – хрипло пробормотал он, сцепив руки на ее спине. – Что ты со мной делаешь? Я хочу сорвать с тебя одежду и овладеть тобой на глазах у всех.

Она лизнула впадинку у основания его шеи, чувствуя, как ее бьет дрожь.

– На глазах у всех людей?

– И их маленьких собак тоже, – кивнул он, окидывая ее горячим, нетерпеливым взглядом. – Поэтому, дорогая, если ты не готова к подобному представлению, я полагаю, тебе лучше отойти в сторонку и дать мне пару секунд, чтобы успокоиться.

– Прошу прощения, что заставил тебя ждать.

Виктория буквально подпрыгнула от неожиданности, словно кто-то всадил ей шило в одно место. Чувствуя, что ее лицо горит, она наблюдала, как Рокет, отвернувшись, убрал мобильный телефон в кейс. Судорожно вздохнув, она попыталась взять себя в руки, прежде чем он остановит на ней взгляд своих проницательных глаз.

– Что ж, мы можем начать, – сказала она и ужаснулась, не узнав собственный голос. Она кашлянула раз-другой, пытаясь обрести верный тон. – Я могу предложить тебе что-нибудь выпить? – Черт ее дернул предаться воспоминаниям.

– Нет. Спасибо. Я готов. – Усевшись поудобнее, он пристроил ноутбук на колене и взглянул на нее. – Для начала расскажи мне о своем брате.

– Да, Джаред. Конечно. – Она была уязвлена, что на какое-то мгновение забыла о деле.

И от досады на саму себя выпрямила спину. Она забыла о многом, и это опасный сигнал. Заставив себя сосредоточиться, она посмотрела Джону прямо в глаза.

– Первое, что я хочу сказать, – это то, что он не убивал отца. Я хочу, чтобы это было понятно.

– Хорошо. Но скажи мне, чем обоснована твоя уверенность?

Она потянулась вперед, но не успела произнести и слова, как дверь кабинета распахнулась и в комнату вошла пятая жена отца.

Полногрудая блондинка остановилась, увидев их. Ее взгляд равнодушно миновал Викторию и задержался на Джоне, который явно заинтересовал ее.

– Простите, – сказала она. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

Тори сдержала вздох.

– Мистер Мильонни, позвольте представить вам вдову моего отца миссис Ди-Ди Гамильтон. Ди-Ди, это мистер Мильонни, частный детектив, которого рекомендовал мне поверенный моего отца.

Большие голубые глаза Ди-Ди стали еще больше и голубее.

– Зачем, ради всего святого, тебе понадобился частный детектив? Если мне и есть о чем рассказать, так только о том, как ты наплевала на своего отца, оставив Эс…

– Мистер Мильонни имеет репутацию человека, к которому обращаются за помощью, когда пропадают подростки. Он собирается заняться поисками Джареда.

– Да что ты? А как же полиция? Ты не боишься, что копы схватят его в ту минуту, когда ты приведешь его домой?

Виктория едва сдерживала раздражение.

– Джаред не убивал отца!

Сексапильная блондинка только пожала плечами.

– Он не убивал, – снова повторила Виктория. Ди-Ди, кажется, заскучала.