Моряк (№3) - Горячие и нервные

– Ты просто убиваешь меня своим цинизмом.

– И я иду на это, потому что надеюсь заполучить сведения, которые мне необходимы, чтобы завершить дело. Но не думай, что мне доставляет огромное удовольствие играть чужую роль, притворяться тем, кем я не являюсь, и цедить ложь сквозь мои жемчужно-белые зубы.

Она задумчиво смотрела на него, разочарование – вот что он увидел в ее зеленых глазах. Закинув ногу на ногу, она спросила:

– И чем же эти разговоры смогут тебе помочь?

Он отвел взгляд от ее гладких бедер, открывшихся под приподнявшейся юбкой, и стройных ног в тонких нейлоновых чулках.

– Как это ни странно, но по большей части меня интересуют слуги, именно они зачастую обладают важной информацией. Оставаясь незаметными, не привлекая к себе внимания, они обычно видят то, что не видят другие. Иногда просто слышат всякий вздор… Например, Ди-Ди, говоря о твоем отце, произнесла «дорогой, дорогой Форд», и тут же я вспомнил, как кто-то говорил, что у нее вроде бы какие-то дела с одним из тренеров по теннису, который дает уроки в клубе. Мальчик, подбирающий мячи на корте и меняющий полотенца, возможно, скорее скажет мне, правда это или нет, чем кто-то другой.

– Где, ради всего святого, ты услышал это? – Она покачала головой. – Впрочем, какое мне дело, я даже не хочу знать. И потом, если это и правда, разве мы уже не решили, что она вне подозрений, так как у нее не было мотивов для убийства Форда?

– Это просто первое, что пришло мне в голову, – ответил Джон, снова взглянув на ее ноги. Он распустил тугой узел галстука. Затем, чувствуя в себе растущую злость, пристально посмотрел на Тори. – Ты согласна с тем, что я сказал, или будешь продолжать упорствовать?

«Господи, старина, держи себя в руках». Не надо было видеть ее обиженное лицо, чтобы понять, что он перешел границы. Ему следовало быть более дипломатичным.

– Послушай, Тори, дела об убийстве не входят в мою компетенцию, поэтому наша выдуманная помолвка лучшее, что можно придумать. И я еще раз говорю тебе, что как лицо, заинтересованное в истории, я получу куда больше шансов найти убийцу, чем в качестве частного детектива, которого ты наняла.

Она покачивала ногой в изящной лодочке на тонком высоком каблуке.

– Другими словами, ты хочешь, чтобы я вернулась туда, откуда с таким трудом ушла? – сказала она раздраженно. – Господи, опять все эти люди… эта светская жизнь, пустая и никчемная… Ты хочешь вернуть меня туда, куда я поклялась себе больше никогда не возвращаться.

– Послушай, ты же сама просила, чтобы я взялся за это дело. – Но куда ушла вся ее язвительность? Совсем не похоже на Викторию. Конечно, она была достаточно хорошо воспитана, чтобы не показывать свои истинные чувства. Хотя, поразмыслив над этим, он решил, что так она вела себя со всеми, но только не с ним. Нахмурившись, он изучал ее. – Ты сегодня что-нибудь ела?

– Почему тебя это волнует? – Она поморщилась, глядя на него. – А тебя не беспокоит, что может подумать Эсме, когда узнает, что ее мать внезапно оказалась помолвлена?

Проклятие! Правда, он не подумал. Черт, ради этой маленькой девочки он готов на все. Он хотел бы сделать для нее все, что в его силах, и даже больше. Если бы только знать, что, черт возьми, это может быть! И что лучше: попытаться сблизиться с ней или сохранять дистанцию?

Видимо, выражение его лица было достаточно красноречивым, потому что во взгляде Тори, которым она окинула его, он прочел явное отвращение.

– Ты большой фантазер, Мильонни. Даже если исключить Эсме из данного уравнения, поверь мне, все это весьма сомнительно… Почему ты решил, что справишься с этим? Этот чертов клуб с его теннисом, гольфом и этикетом… и ты?.. – Она критически осмотрела его, на какой-то момент задержавшись взглядом на его прическе. – Гм-м… ты едва ли похож на завсегдатая загородного клуба, ты не находишь?

Это был не вопрос, а скорее утверждение, и он резко отодвинул свой стул.

– Ты боишься, что я ворвусь туда, зажав нож в зубах? – Злость и что-то еще, что именно – он понять не мог, растекались по венам, горяча кровь. – Знаешь что? Забудь об этом. Мы распустим слух, что я просто отвергнутый поклонник, проникший в число твоих гостей, и вернемся к первоначальному плану. Сегодня мне удалось познакомиться с несколькими членами клуба, и, беседуя с ними, я понял, что, возможно, моя задумка не сработает. Но я бы все сделал, чтобы это получилось Поставить тебя в дурацкое положение перед твоими изысканными друзьями? Ты этого боишься, да? О нет, мне бы это не доставило удовольствия. – Он направился к выходу, но остановился, положив руку на ручку двери, и оглянулся. – Я понял, что ты здорово изменилась с тех пор как мы познакомились, – спокойно произнес он, пробегая взглядом по ее дорогому выходному платью, прежде чем посмотреть ей в глаза. – Но, дорогая, я и представить не мог, что ты такой сноб.

И, резко открыв дверь, он вышел из комнаты, направляясь к парадной лестнице.

– Никакой я не сноб, – пробормотала Виктория, глядя на закрытую дверь. Обдумывая его слова, она опустилась на стул и тупо смотрела на книжные полки, висевшие над столом. Нет, никакой она не сноб, черт возьми! Разве он сам не говорил, что чувствует себя инородным телом в ее среде? Кроме того, ее комментарий содержал скрытый комплимент, ей совсем бы не понравилось, если бы Джон старался подражать рафинированным юнцам из ее окружения.

Но внутренний голос возражал, и тогда она недовольно передернула плечами и чуть-чуть выпрямилась. Что ж, возможно, ее заявление было не слишком дипломатичным. В свое собственное оправдание она могла бы сказать, что роль любителя гольфа, с ее точки зрения, мало подходила ему, тогда как мужская половина клуба была просто помешана на этой игре. И правда, как может парень, носящий татуировку с черепом и костями, да еще и с девизом «Быстро, бесшумно, беспощадно», иметь что-то общее с престижным загородным клубом?

«Но не стоит забывать, что он атлетически сложен и красив, не хуже любого из членов клуба, – что ты на это скажешь? Разве ты не замечала, что он никогда не лез за словом в карман и всегда и всюду ощущал себя как рыба в воде?» Ее лицо вспыхнуло. Потому что только одному Богу известно, как часто ее суждения о людях оказывались ошибочными. К тому же она и Рокет никогда не делились своей подноготной друг с другом. И все же она понимала, что ему никуда не уйти от своих корней и того места, которое его семья занимала в обществе; точно так же, как и ей самой. И потом, эта татуировка…

О Господи! Да она и вправду сноб.

Но тем не менее… Злая, растерянная и ослабевшая от голода, который она не ощущала до вопроса Джона, Виктория поднялась и слепо побрела к дверям. Эта выдуманная помолвка – сплошная глупость. Кто поверит, что они пара? Правда, когда-то она сама готова была поверить в это. Но это было в другой жизни, и даже тогда она была достаточно умна, чтобы сбежать, едва почувствовала, что слишком привязалась к этому мужчине, который выставил твердые требования к их отношениям, не успели они войти в определенную фазу. И чтобы она снова позволила вовлечь себя во все это? Да никогда! Это слишком опасно.

Правда этого заключения заставила ее поспешить на кухню, чтобы перехватить что-нибудь, а потом уединиться в своей мастерской. Это действительно опасно для ее спокойствия, она не боялась признаться в этом. В отличие от уверенного в себе Рокета она была слишком впечатлительна. И конечно, ей не очень хотелось испытывать свою силу воли, опрометчиво доверившись притворной интимности этой помолвки. К тому же Джон не сделал пока ничего, чтобы его отношения с дочерью продвинулись, хотя именно это он называл первостепенной причиной своего переезда в ее дом.

Кроме того, как бы убедительно ни прозвучало его объяснение, он, конечно, преувеличивал, утверждая, что общественные связи – лучший путь получить информацию, необходимую для расследования дела. Его позиция поразила ее, словно была подозрительно приправлена чем-то личным. Может быть, он был уязвлен соперничеством с Майлзом и хотел одержать над ним верх с помощью этого импульсивного заявления?

Она фыркнула. Ну вот еще, как она могла подумать, что Рокета может что-то уязвить?

И все же… Он ведь не высказывал возражений и не настаивал на подобных условиях, когда она впервые попросила его взяться за поиски убийцы Форда. Напротив, если она правильно помнит, он сказал, что чем сложнее задача, тем ему интереснее работать.

Поэтому она права. И пусть ее слова не очень дипломатичны и даже нелюбезны, она поступила правильно. И вообще, куда умнее было бы расторгнуть помолвку, пока дело не вышло из-под контроля, чем снова попасть в силки вероломной привлекательности Джона Мильонни, которые он расставил для нее.

Забавно, как быстро хорошая еда, полноценный ночной сон и несколько утренних часов, проведенных с маленькой дочкой, обожавшей теплые душистые объятия и поцелуи, могут преобразить женщину. Виктория больше не чувствовала той невероятной усталости, от которой изнемогала накануне, и улыбалась про себя, пока шла на ленч. Только что приехала Ребекка, и она оставила обеих девочек на попечение Хелен. Их ждала пицца, после чего они собирались поиграть в куклы; она же была полна решимости убедить Джона и Ди-Ди остановить глупую затею с помолвкой, пока еще возможно.

Только на этот раз она решила проявить максимум терпимости. Никаких конфликтов. И ничего личного.

Те, кого она искала, сидели за столом в большой столовой. И как только она вошла, посмотрели на нее. Лицо Джона было сдержанно-нейтральным, но зато Ди-Ди встретила Викторию сияющей улыбкой.

– А вот и наша невеста, – сказала она с такой теплотой, что Виктория даже замешкалась у дверей.

Но всего лишь на какой-то момент. Пройдя через комнату, она взяла стул и подсела поближе к Джону. Настороженная внезапной сердечностью Ди-Ди, она повернулась к ней.

– Ты о…

– Ну о чем же еще? – Ди-Ди указала рукой на Джона: – Похоже, этот парень время зря не теряет. Что и говорить, быстро работает! Но, честно говоря, я с самого начала поняла, что между вами что-то есть.

«Теперь понятно, что я у тебя в руках». Но когда Виктория посмотрела внимательнее на вдову своего отца, ее уверенность в этом поубавилась. Ди-Ди недолюбливала ее, и они обе знали это, поэтому Виктория ожидала увидеть на лице мачехи злорадство от мысли, что она поставила падчерицу в столь затруднительное положение. Вместо этого Ди-Ди казалась вполне довольной, будто бы все идет так, как надо. И тогда Тори наклонилась вперед и сказала:

– Что касается вчерашнего объявления…

– Если ты хочешь извиниться за то, что не удалось соблюсти формальности, то не стоит беспокоиться. Я позабочусь об этом. – Ди-Ди с улыбкой оглядела пару. – Джон не единственный, кто не теряет время зря.

Сердце Тори проделало крутой вираж и покатилось вниз. Боковым зрением она видела, как Джон, который до этого вальяжно раскинулся на своем стуле, медленно выпрямился. Не раздумывая, она потянулась, чтобы взять его руку.

– Что ты имеешь в виду?

– Для меня одной из привлекательнейших сторон жизни с Фордом была возможность знакомиться с нужными людьми. Не знаю, помнишь ли ты, какой искренней теплотой отличалась вчерашняя публика, но среди гостей присутствовал издатель «Газетт». Так вот, что хорошего в том, что ты знаешь самых влиятельных представителей штата, если не можешь попросить кого-то из них о небольшом одолжении? Поэтому я отвела Генри в сторонку – и вот! – Она вытащила экземпляр газеты и развернула на странице со светской хроникой. – И вот сработало! Разве это не замечательно, что дела идут гораздо быстрее, когда под рукой есть нужные люди?

Виктория потянулась к газете, которую Ди-Ди подтолкнула к ней через стол. Когда смысл сказанного дошел до ее сознания, она замерла в ужасе. Господи!

Черным по белому было написано… Во рту пересохло, а сердце гулко застучало в груди, она проглотила слюну и громко прочла:

– «Виктория Эванс Гамильтон выходит замуж за Джона Мильонни в субботу, в октябре…» – Она в недоумении подняла глаза на мачеху. – Ты назвала им дату?

– Ну конечно. А как же иначе? Генри сказал, что издание принимает объявления не позже чем за шесть недель до свадьбы. Но тебе совершенно не обязательно соблюдать это. Ты, возможно, захочешь присоединить к объявлению вашу совместную фотографию и тогда назовешь им настоящую дату. Или мы можем объявить это на вечеринке в честь вашей помолвки. Это просто общий набросок, маленькое предварительное уведомление, нежели что-то большее. И если уж мы заговорили об этом, – она повернулась к Джону, ее широко открытые глаза светились оживленным интересом, – Виктория уже подписала брачный контракт?

– Какая вечеринка? – воскликнула Виктория таким высоким голосом, что сама удивилась, почему не задрожали хрустальные бокалы на столе.

– Вечеринка, бал, прием, называй это как хочешь, но я вчера уже пообещала всем, что она непременно состоится. – Ди-Ди подняла папку с пола рядом со своим стулом, отодвинула чашку, освобождая место на столе, и раскрыла папку. Достав оттуда стопку записок, она посмотрела на Викторию. – Так как я назвала Генри дату, которая будет всего через шесть недель, я чувствую, что у нас нет другого выхода и мы не можем откладывать вечеринку надолго. Что вы скажете насчет следующего воскресенья?

– Вот это оперативность! – пробормотал Джон, а Виктория воскликнула:

– Ты в своем уме?

– Я понимаю, я понимаю! – затараторила Ди-Ди, кивая хорошенькой головкой. – Воскресный вечер не лучшее время для подобного мероприятия, потому что все приличные места арендованы за месяц вперед. Не говоря уже о том, что не все приглашенные смогут скорректировать свои планы за такое короткое время. Но если очень постараться, то все можно уладить. – Она улыбнулась. – В клубе «Броудмур», разумеется, все расписано, но, на наше счастье, кто-то отказался от большого зала, который вполне подходит для вечеринки в честь вашей помолвки. И я арендовала его. Я также персонально обзвонила creme de la crиme[5] общества, и догадываешься, какой был ответ? – Она нагнулась, демонстрируя глубокое декольте. – Все заявили, что с радостью придут! Разве это не великолепно?

Забыв все правила приличия, всегда звучащие в ее голове, Виктория рванулась вперед. Но прежде чем она успела дотянуться до Ди-Ди и вцепиться той в горло, Джон быстро обнял ее за плечи, удержав на месте.

– Да, отличная работа, – похвалил он, но его глаза был и холодный внимательны. – А сейчас, Ди-Ди, извините нас, хорошо? Вы здесь столько всего наговорили, что нам хотелось бы обсудить все это наедине.

Ди-Ди удивленно заморгала.

– Но существует масса деталей, которые мы должны обсудить вместе… И еще, как насчет ленча?

– Скажите на кухне, что мы поедим попозже.

– Говори за себя, – буркнула Виктория. – Я так вообще потеряла всякий аппетит.

Но до нее наконец дошла неизбежность ситуации: у Джона действительно появилась возможность войти в окружение ее отца и получить ответы на интересующие его вопросы. Этому будут способствовать и личное сообщение, и объявление в газете. Разумеется, помолвка как была, так и останется фарсом, но не стоит забывать, что Рокет – частный детектив, которого она наняла, чтобы добиться успеха, они должны действовать сообща.

И все равно сомнения одолевали ее. Она подняла голову и взглянула на Джона, который уже встал из-за стола.

– И ты по-прежнему настаиваешь на помолвке?

Он застыл, положив руку на спинку ее стула.

– Вне сомнений.

– И причина та, что ты говорил мне раньше?

– Да.

Она колебалась секунд пять, может, десять. И в конце концов глубоко вздохнула.

– Что ж, хорошо, – сказала она и перевела взгляд на Ди-Ди. – Но я все же не разделяю твоего оптимизма, Ди-Ди. В самонадеянности тебе не откажешь. Тебе не следовало…

– Планировать вечеринку, когда у меня нет денег, чтобы оплатить ее? – закончила Ди-Ди и кивнула: – Я знаю. Так не пойдет, как сказал бы Форд. Но планировать событие, когда ты отлично знаешь, что тот, ради кого ты это делаешь, в итоге оплатит счет, вполне допустимо.

Виктория внимательно смотрела на нее. Она не учла этот аспект. Совсем недавно Ди-Ди могла свободно распоряжаться большими суммами, устраивая роскошные приемы. Теперь эта возможность была для нее закрыта.

– И знаешь, – продолжала Ди-Ди, – с тех пор как Форд умер, у тебя постоянно такое выражение лица, словно мы все в мертвецкой, прости за это слово.

– Но еще не прошло и трех недель!

– Что ж, ты нашла прекрасное оправдание. И все же помолвку необходимо отметить.

– Возможно. Но я предпочла бы сделать это в более узком кругу.

Ди-Ди поморщилась:

– Фи, Тори, ты такая зануда!..

– Может быть. И потом у меня нет ни времени, ни желания обсуждать детали.

– Ну и не надо. – Положив руки на стол, Ди-Ди потянулась так, что ее роскошная грудь предстала на всеобщее обозрение. – У меня в отличие от тебя нет ничего, кроме времени. – Она рассмеялась, довольная собственной шуткой. – Поэтому позволь мне взяться за это дело. Ты не должна ни о чем беспокоиться, разве что… к следующему воскресенью подготовь соответствующий туалет. Я позабочусь обо всем остальном.

Виктория не обязана была вести себя любезно. Ди-Ди загнала ее и Джона в угол, и она не была уверена на сто процентов, что за этим стоит невинное желание устроить роскошный прием. И даже если это было так, она не собиралась благодарить Ди-Ди за ее вмешательство.

Но все же…

Похоже на то, что их дутая помолвка состоится, нравится ей это или нет. И раз так, пусть все идет своим чередом и пусть Джон получит возможность поговорить с нужными ему людьми. В интересах дела ей придется потерпеть светское окружение, которое так раздражало ее.

Разумеется, она не хотела заниматься устройством этой помолвки, которая, как она знала, была фикцией. Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы обрести спокойствие, Тори посмотрела на Ди-Ди через стол.

– Прекрасно, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Благодарю, ты очень добра, Ди-Ди.

«И пусть Бог простит мне мою ложь».

Глава 11

Джону казалось, что все это уже когда-то было в его жизни. Шестое чувство заставило его поднять глаза от стола, и он увидел Викторию, стоящую в дверях. Вернее, она стояла около двери и на этот раз даже не хлопнула ею, как обычно. И даже не закрыла ее за собой. Она просто заглянула в комнату и спокойно, чуть-чуть высокомерно произнесла:

– Пойдем со мной.

– Куда? – спросил он, но послушно поднялся, не дожидаясь ответа. Она круто развернулась на своих высоких каблуках и решительными шагами направилась по коридору. Засунув руки в карманы брюк, он шагал подле нее, стараясь не замечать покачивающиеся на ходу бедра и округлые ягодицы.

Но безуспешно.

– И куда же мы идем? – чуть позже поинтересовался он, пока они поднимались по лестнице на второй этаж. «Черт, почему с нашей первой встречи я готов идти за ней куда угодно?» – подумал он с оттенком раздражения и недовольно передернул плечами. – Не смею мечтать, но надеюсь, что в твою комнату, чтобы заняться умопомрачительным сексом?

– Воистину это был бы для тебя счастливый день. – Она бросила на него холодный взгляд через плечо. – Но увы… Хотя первая половина твоего желания исполнится.

– Правда? – переспросил он. – Мы идем в твою комнату?

– Комнаты, – поправила она.

– Но не для секса?

– Как принято говорить среди военных – это не обсуждается. Никакого секса!

Он понимал, ему следует довольствоваться тем, что есть, но дьявольское искушение пьянило кровь, и он быстро обхватил ее за талию и прижал к себе.

– Не надо быть такой строгой, дорогая, – пробормотал он, наклонившись к ней и слегка касаясь ее волос. – И не забывай, мы помолвлены. – «О Господи, какой удивительный запах!»

– Да. И это накладывает ответственность на каждого из нас. И именно поэтому мы здесь. – Выскользнув из его объятий, она остановилась перед закрытой дверью и повернулась к нему.

В выражении ее лица было что-то такое, от чего у Джона пропало всякое желание шутить.

– Тори?..

– Нам предстоит решить непростую задачу, а именно – рассказать Эсме о нашей так называемой помолвке и объяснить, зачем это нужно.

Он не подозревал, что ее слова могут ввергнуть его в такую панику. Он, который не ведал страха и не только приветствовал приток адреналина, но иной раз сам искал опасности, сейчас растерялся и не знал, что делать с захлестнувшим его ужасом. Его лоб покрылся холодной испариной.

– Почему ты не предупредила меня, пока мы шли сюда? Мы могли бы обсудить, что лучше сказать ей.

Виктория пренебрежительно хмыкнула.

– Это не объявление атомной войны, Джон. Мы скажем ей правду. – Она взялась за ручку двери.

– Нет! – Он перехватил ее руку. – Ты с ума сошла?

– Наверное, все зависит от того, что ты подразумеваешь под этими словами. Я мать, и говорят, что очень хорошая мать. – Затем ирония исчезла из ее глаз. – Тебе придется отвечать за те пустые заявления, когда ты утверждал, будто хочешь получше узнать свою дочь, – сказала она низким, взволнованным голосом. – Что ж, у тебя появилась возможность на деле осуществить это желание. И мы не будем лгать ей, Мильонни.

– Но ей всего пять лет! Она ничего не поймет.

– Ты думаешь? – Она упрямо вздернула подбородок. – У тебя есть альтернатива? Ты полагаешь, что можешь позволить ей влюбиться в тебя и думать, как ей наконец-то повезло, потому что у нее появился отец? Тебе, может, это и на руку, но ты подумал, что будет с Эсме, когда ты соберешь свои вещички и укатишь назад в Денвер?

Он понятия не имел, каковы будут его отношения с Эсме, когда он закончит свои дела здесь, в Колорадо-Спрингс. И сколько бы он ни размышлял о том, что должно связывать отца и дочь, это все равно ни к чему бы не привело.

Потому что Тори прежде всего мать и, как любая мать, готова защитить свое дитя от любого, кто мог представлять угрозу. Взгляд, который она бросила на него, не оставлял на сей счет сомнений.

– Я не позволю тебе разбить сердце моей дочери ради какой-то безумной затеи, которая возникла в твоей пустой голове.

Это был еще один удар по его самолюбию в длинной череде подобных ударов, которые сыпались на него с того момента, как он переступил порог ее дома. Желая отомстить, он оглядел ее с ног до головы и спросил:

– Ты думаешь, я взялся за эту роль ради твоей милой компании? Не льсти себе, детка. Эта «затея», как ты выразилась, может спасти задницу твоего дорогого брата.

– Но ты, черт бы тебя побрал, до сих пор не нашел его задницу!

На мгновение в глазах Виктории сверкнул подлинный гнев, который она сдерживала с тех пор, как была вынуждена согласиться на фиктивную помолвку. Ее оскорбления почти нe задевали его, но, видимо, она была уверена, что без них он не поймет, каким ничтожеством является и как она ненавидит его за эту идею жениться на ней. Черт, они оба знали, что у нее никогда не было намерения устраивать всю эту историю с помолвкой. И это ничем бы не кончилось, если бы не Ди-Ди с ее заявлением и светскими тонкостями, которые повлияли на решение Виктории, но так и не смогли поймать ее в свои сети.

Однако гнев, внезапно вспыхнувший на ее лице, исчез так же быстро, как и появился. Выражение ее лица стало непроницаемым, и, покосившись на нее украдкой, он убедился, что ее эмоциональный порыв угас. Хмуро взглянув на него, она сказала с преувеличенной любезностью, которая вконец его доконала:

– Как мне ни больно говорить об этом, но если бы меня заставили выбирать между Джаредом и Эсме, я бы выбрала Эсме. – Затем она выпрямилась и посмотрела на него сверху вниз. – Поэтому давай продолжим. Мы пришли сюда, чтобы рассказать Эсме, что происходит, прежде чем она услышит от кого-то другого о нашей помолвке и начнет строить предположения, которые не входят в наши планы.

Потому, как она это сказала, он понял, что на его лице, вероятно, написано несогласие, потому что она вдруг стала как-то выше, и в ее голосе зазвучали нотки, напомнившие ему его инструкторов из морской пехоты.

– Теперь, Мильонни, нам предстоит сделать то, что я считаю правильным. Понимаешь?

Он понимал очень хорошо, но обнаружил, что скорее готов войти в логово террористов, вооруженных с головы до пят, чем в комнату одной маленькой девочки, в которой нет ничего пугающего, кроме его собственных генов. Он коротко кивнул; и на этот раз, когда он последовал за Викторией в комнату, он слишком нервничал, чтобы обращать внимание на ее прелести. Окинув гостиную быстрым взглядом, он заметил, что она декорирована с той же холодной элегантностью, как и весь особняк. Но здесь строгость обстановки была несколько нарушена: книги и журналы лежали в беспорядке на журнальном столике и софе, пара ярких разноцветных сандалий валялась в углу вместе с парой более темных «шпилек» с острым мыском; миниатюрные солнечные очки с пластиковыми украшениями свисали с абажура настольной лампы.

Он едва успел отметить этот милый, уютный беспорядок, когда мягкий голос Виктории, позвавшей Эсме, вернул его к действительности. В ответ в туалете зажурчала вода, и Эсме крикнула, что она сейчас выйдет.

Джон не мог взять в толк, почему сердце начало как безумное стучать в груди, когда звук текущей воды прекратился и тут же раздался снова в ванной. Он служил в морской пехоте, черт бы его побрал, а она всего лишь ребенок. Он все еще убеждал себя, что нечего пугаться, когда дверь ванной открылась. Эсме влетела в комнату, на ходу поправляя синюю пижаму.

– Привет, мама… Хэлло, мистер Джон! – Остановившись на мгновение, она вдруг изменила курс и, вместо того чтобы подойти к матери, направилась прямо к Джону.

Проклятие! Похоже, так происходит каждый раз, когда она видит его. Какая-то магнетическая сила притягивала к нему ее внимание, несмотря на все его попытки сохранять дистанцию.

– Ах, привет, Эсме! – воскликнул он. Она резко остановилась перед ним. Приподнялась на цыпочки, и Джон осторожно, словно от этого зависела его жизнь, протянул руку, чтобы прикоснуться к ее волосам. И в тот миг, когда он дотронулся до них, все в нем затрепетало от радости. – Как поживаешь?

– Хорошо! А вы? Вы пришли, чтобы почитать мне на ночь?

– Гм… – Он беспомощно повернулся к Тори.

– Нет, малышка, – вздыхая, сказала она. – Присядем. Джон и я, мы хотим кое-что сообщить тебе.

– Фу-ты ну-ты… – Ее веселость на мгновение улетучилась, она схватила его за руку и потащила к обитой шелком софе.

Он подчинился, с любопытством изучая свою дочь.

– Почему «фу-ты ну-ты»?

– Мама всегда говорит, что надо присесть, когда это серьезно. – Девочка сокрушенно вздохнула.

– Серьезно, Эсме, – поправила Тори.

– Видите? – Эсме отпустила его руку, позволив ему расположиться на софе, потом, как только уселась сама, подняла на него свои большие глаза. – Я же говорила.

– И ты права, детка, – подтвердила Виктория, усаживаясь в кресло лицом к софе. Закинув ногу на ногу, она приступила к делу: – Это действительно серьезно. Но в этом нет ничего плохого для тебя. Ты помнишь, зачем Джон приехал сюда?

– Угу-у-у… – протянула Эсме без особой уверенности.

– Помнишь, как ты пришла познакомиться с ним, и няня Хелен сказала тебе, что он…

Эсме какое-то время била голыми пятками по софе. Затем ее личико просияло.

– Тектив! Он приехал, чтобы вернуть домой дядю Джареда. – И, взвизгнув от удовольствия, она повернулась к нему, уткнувшись своим маленьким плечиком в его бок и подняв к нему лицо с улыбкой «ну-скажите-разве-я-не-за-мечательная-девочка?».

Застигнутый врасплох Джон почувствовал, как его сердце сжалось от самой настоящей боли.

– Правильно, – подтвердила Виктория. – И чтобы Джон получил возможность разговаривать с людьми, которые могут помочь ему в этом, ему и мне придется разыграть маленький спектакль. Мы должны притвориться…

Эсме прекратила стучать пятками по софе, но продолжала смотреть на мать, как охотничья собака на пойманную птичку.

– Вы? – Она притихла и почти шепотом произнесла: – Я тоже люблю притворяться.

– Я знаю, что ты любишь, дорогая. К сожалению, не могу сказать, что мне это нравится. Потому что у меня это не так хорошо получается, как у тебя. Но мы надеемся, что это поможет Джареду, и я буду стараться изо всех сил. – Она бросила предостерегающий взгляд на Рокета, но тут же вновь повернулась к дочери. Глубоко вздохнув, она тихо продолжила: – Начнем прямо сегодня. Джон и я должны заставить всех поверить, что мы помолвлены.

– Здорово! – Эсме счастливо кивнула и тут же поинтересовалась: – А как это… помолвлены?

Джон рассмеялся, а Виктория объяснила:

– Это когда мужчина и женщина собираются пожениться.

Эсме улыбнулась, посмотрела на Джона, затем снова перевела глаза на мать, и аккуратные бровки на детском личике поползли наверх.

– Как мама и папа Ребекки?

– Да, но только они по-настоящему женаты, а мы понарошку. Но помни, ты не должна никому говорить, что мы притворяемся.

– И Ребекке?

– Да, детка, ей тоже нельзя.

– Но, мамочка! – возмутилась девочка. – Она же моя лучшая подруга!

– Я знаю. Но если она забудет, что это секрет, и расскажет кому-нибудь, а потом тот человек расскажет кому-то еще, очень скоро все узнают, что это всего лишь игра, и тогда Джон не сможет разговаривать с людьми, которые способны ему помочь найти Джареда. – Тори подвинулась на край кресла. Потянувшись вперед, она ухватила большой пальчик на ноге Эсме и зажала его в ладони, прежде чем свободной рукой погладить ее стопу. – Я знаю, как трудно хранить секреты, милая, но надеюсь, что это скоро закончится. Если тебе захочется поговорить с кем-то об этом, а меня не будет рядом, то можешь обратиться к няне Хелен. Она знает правду. И я очень сомневаюсь, что Барбара и Мэри поверят в эту сказку. – Она поколебалась, затем сказала: – Но только ни слова Ди-Ди, окей?

– Ди-Ди плохая, – пробормотала Эсме.

К удивлению Джона, Виктория не поддержала дочь.

– Нет, Эс, она просто не умеет разговаривать с маленькими девочками.

Эсме смотрела на мать секунду-другую, вертя туда-сюда своей голой стопой, которую продолжала держать Виктория. Покосившись на Рокета, она снова уставилась на мать. Джону казалось, что затянувшемуся молчанию не будет конца, когда она наконец сказала: