'Одиссей' за 1996 год

      После перехода Саара под власть Германии нацисты развернули в деревне Вуствайлер весьма активную деятельность, казалось бы, не связанную напрямую с идеологией: организовали детский сад, создали несколько новых культурно-образовательных обществ, один-два раза в месяц привозили кино; затем были созданы все виды нацистских организаций, руководители активно вовлекали в них жителей деревни. Тех, кто противодействовал нацистам, постепенно "убирали" - отправляли либо в концлагерь, либо на трудовой фронт. Это были прежде всего те, кто сочувствовал социал-демократам и коммунистам.
      От характеристики ситуации в Сааре, в деревне Вуствайлер авторы переходят к реконструкции биографии Иозефа, начиная с его деревенского детства. Они описывают дом и хозяйство Шеферов, рассказывают о его родителях, выявляют их антинацистские настроения, особенно у матери, ревностной католички. Они определяют положение Иозефа в семье и в деревенском обществе. Еще в ранней юности его место в семье было особым: в известной степени независмый от отца как главный работник в хозяйстве (отец уже тогда был серьезно болен, хотя и продолжал работать в шахте), любимец матери, для младших братьев пример целеустремленности и любви к порядку. Очень рано ему выделили в доме отдельную комнату и собственные вещи. К тому же отец хотел, чтобы Иозеф продолжил его дело и стал крестьянином. Но Иозеф искал свою идентичность отнюдь не дома и не не на том пути, что ему намечал отец; мать поддерживала во всем старшего сына, младшие братья слегка ему завидовали. Впрочем, эти конфронтации никогда не приобретали форму серьезного открытого конфликта.
      В группе сверстников в деревне Иозеф был лидером. Чисто внешние факторы выделяли его среди других. Он был одним из лучших игроков в составе деревенской футбольной команды, что высоко здесь ценилось. Местный священник в числе очень немногих мальчиков выбрал его для помощи при отправлении церковных служб. Во время мессы церковные служки носили особую одежду, они всегда были на виду, получали денежное вознаграждение; пусть оно было символическим, зато все о нем знали. Они наизусть читали по-латыни молитвы. В деревне их рассматривали как особо отмеченных людей, и сам Иозеф это отлично сознавал. Ему, одному из немногих здесь, родители купили велосипед, а в 16 лет он на скопленные им самим деньги купил винтовку и вместе с товарищами упражнялся в стрельбе. И его личностные качества, характерологические особенности- уверенность в себе, спокойствие, готовность взять на себя ответственность способствовали укреплению его положения среди других.
      В книге подробнейшим образом характеризуется школа, в которой учился Иозеф, - содержание обучения, учителя. Отношение преподавателей к нацизму было двояким. Как католики, они отвергали "антихрис
      С В. Оболенская. Heino Иоуеф Шефер, солдат пп-леровЛого вермахта 141
      тианские" тенденции нацистской идеологии, как государственные служащие - чувствовали себя связанными с новой властью, не желали вступать в конфликты и с местными функционерами. Иногда кое-кто из них отваживался на скромные проявления протеста, но это касалось лишь внешних форм, например, сохранения креста в школьном зале. В 1935 г., когда ему было 11 лет, Йозеф вступил в детскую нацистскую организацию- юнгфольк (подразделение гитлерюгенд), что считалось почти национальным долгом. Он сделал это без особой охоты, как и большинство деревенских детей. Но вступали все, и он сделал то же самое, а позже вместе со всеми стал членом гитлерюгенд. Однако, недоверие или безразличие к миру фашистских идей, воспитанное католическим миром деревни, сменялось у молодых людей заинтересованностью - сначала вовсе не в идеях, а в специфически молодежном времяпрепровождении. Руководители молодежных организаций воспринимали мальчиков всерьез, чего никак нельзя было сказать об отношении к ним в традиционном деревенском обществе. В гитлерюгенд все было организовано так, что удовлетворялась естественная потребность молодежи в более деятельной, чем это было в деревне, жизни. Молодых людей привлекал и лозунг "вождем молодежи должна быть молодежь!" Каждый получал униформу, занимались спортом, устраивали походы, летние палаточные лагеря, зимой устраивали вечера в школе, называли себя викингами, вместе читали о них, вместе пели.
      Но за всем этим скрывались и весьма неблаговидные дела. Многие подростки получали от руководителей задания следить за окружающими и даже за тем, что происходит в родительском доме. Постепенно и идейный мир фашизма становился их миром. Поначалу, вспоминает один из сверстников Йозефа, молодым ребятам не нравился антисемитизм: евреи были здесь обычной частью повседневной жизни, и родители на бытовом уровне ничего против них не имели, хотя во время подготовки к референдуму 1935 г. без возражения слушали разговоры о засилии "еврейскокапиталистической" Франции. Но, поддаваясь настроению, которое руководители старались создать в молодежных организациях, мальчики, маршируя колонной через соседнюю деревню, кричали: "Немецкий парень не станет иметь дела с евреями!" и т. д. Нацистская пропаганда сперва латентно, потом активно и открыто вторгалась в сознание молодежи. Один из респондентов сообщил, что во время страшной "хрустальной ночи" он наблюдал в соседнем местечке Илинген разгром небольшого еврейского предприятия, а затем видел, как горела синагога. Потом евреи исчезли из этих мест. Бабушка спросила его, тогда еще подростка: "Куда же все они девались?" Он ответил: "Ах, да они отправились на восток, там им придется-таки поработать" ^. Авторы замечают, что и в 1990 г. во время интервью этот респондент говорил совершенно спокойно, как будто он просто не знал обо всех чудовищных фактах "окончательного решения еврейского вопроса" и страна не была потрясена показом в 1978 г. знаменитого фильма "Holocaust". В конечном счете произошла интег
      142 Hcropuk в nouckax метода
      рация всей молодежи Вуствайлера в нацистские организации. Только в начале войны вера в вождей гитлерюгенд пошатнулась, появились сомнения в их идеалах. Люди начали понимать, что главной задачей молодежных организаций была военная подготовка. Все видели, что руководители организаций, их дети и дети партийных бонз получали преимущества при распределении руководящих постов и при призыве в армию.
      Второй этап биографии Иозефа и вместе с тем второй этап его социализации- профессиональное обучение, встреча с современной техникой, с миром машин и с новыми людьми в городе. Поступление Иозефа в профессиональное училище Имперского управления железных дорог было важным и неординарным шагом. Он не пожелал стать бергманом, хотя многие его товарищи уже пошли работать в шахту. Поддерживаемый матерью, не поддался уговорам отца и отправился в Саарбрюкен учиться на слесаря-ремонтника, рассчитывая впоследствии стать машинистом локомотива. Вырваться из деревенского социума и из рамок традиционного жизненного пути деревенского юноши ему помогли давний интерес к технике и собственная решительность. Но не только это. Изменить жизненную ориентацию ему позволили политические и экономические перемены в Германии, а также его восприятие нацистской пропаганды в гитлеровских молодежных организациях.
      Железнодорожное училище, куда поступил Иозеф, было насквозь пронизано нацистским духом. Вся непрофессиональная часть обучения была нацелена на воспитание настоящего нациста, вся повседневная жизнь была военизирована, общественная жизнь протекала в подразделениях гитлерюгенд. Очень поддерживался интерес к военной технике, и почти все выпускники училища изъявляли желание служить в технически ориентированных частях вермахта- морском и воздушном флоте, танковых частях. Жизнь в городе, общение в училище расширили, конечно, горизонт Иозефа и его общественные связи. Однако, по мнению авторов, он не влился полностью в городской социум, где нацистская идеология воспринималась гораздо шире и более осознанно, чем в деревне. И все же усиленное внедрение в головы учащихся этих идей, а также внимание руководителей, поощрявших Иозефа и привлекавших его к своей работе, воспитали в нем готовность служить фашистской системе.
      И, наконец, последний короткий отрезок жизни Иозефа Шефера его военная служба, которая должна была стать тем завершающим моментом проникновения нацистского духа в ментальность молодого человека, о котором говорил Гитлер в вышеприведенной цитате. Иозеф ждал призыва в армию с нетерпением и радостью. Как все немцы его поколения, он рос в обществе, ценностные ориентации которого были связаны с элементами милитаризма. Солдатские добродетели- дисциплина, послушание, долг, верность издавна считались специфическими немецкими добродетелями вообще. И еще: по крайней мере до конца второй мировой войны, замечают авторы книги, военная служба воспринималась в одном отношении совершенно иначе, чем сейчас, когда
      _________С В. Оболенская. Hekn Йоуф Шефер. солдат гитлеровского вермахта_____143
      так расширились возможности передвижения. Это была возможность, покинув дом, повидать чужие края, совершить что-то вроде путешествия.
      Йозеф Шефер был призван в вермахт, в танковые части, в 1942 г. Вместе с другими рекрутами его отправили во Францию, в Версаль, где обучали танковому делу. Он впервые увидел чужие края, побывал в Париже, видел Эйфелеву башню, ездил на метро. Но Франция представлялась им всем враждебной. В его родной деревне, среди бергманов, а также и в школе царили антифранцузские настроения, а в профессиональном училище воспитанникам прямо внушали ненависть к западному "смертельному врагу", равно как и презрение к другим народам. Как следует из записей (он стал их вести с 1 января 1943 г.), он пожелал стать водителем танка, весной 1944 г. завершил обучение и получил чин унтер-офицера. Будучи солдатом танковых частей, Йозеф принадлежал к военной элите и отлично это понимал. Военная служба, полагают авторы исследования, помогла Иозефу окончательно освободиться от традиций крестьянской среды; завершилось его освобождение от власти родительского дома. Он наконец обрел свою идентичность.
      Основываясь на коротких записях Йозефа в календаре, его письмах из Франции, на интервью с оставшимися в живых сослуживцами и с его подругой Марией, Хауперт и Шефер описывают повседневную армейскую жизнь оккупантов. В свободное от занятий время охотились, посещали скачки, играли в футбол, купались, выпускали юмористическую газету, умеренно пили. За полтора года пребывания во Франции Йозеф трижды побывал дома в отпуске, один раз по случаю смерти отца; вел переписку с семьей, друзьями, с подругой, на которой намеревался жениться после войны. Он освободился от власти родительского дома, но отнюдь не порвал с ним связи.
      Йозеф погиб в Нормандии 8 июля 1944 г., по-видимому сгорел в танке. В реакции матери на гибель любимого сына вырвались на поверхность ее антинацистские настроения. Деньги, которые ей прислали после смерти Йозефа, она выбросила, назвав их "иудиными серебрениками"; сожгла портрет Гитлера и написала сама обращенную к Святой Деве молитву, посвященную погибшему сыну, с мольбой о мире для всех народов и молением удержать нарастающий "поток язычества".
      Подводя итог, авторы ставят вопрос: что же произошло с Иозефом на протяжении его короткой жизни? Некоторая раздвоенность между семейной и деревенской действительностью, с одной стороны, и мечтами об иной жизни, о том, чтобы избежать предписанного традицией пути с другой, конфронтация с отцом характеризовали его психологическую ситуацию в детстве и подростковом возрасте. Выход из этой раздвоенности обнаружился на путях, которые открылись с установлением нацистской власти. Нацистские молодежные организации помогали молодым людям освободиться от видимых и невидимых семейных, школьных и религиозных пут, обрести независимость, создавая новые формы общения, некое "единство молодежи" и культивируя "молодежный"
      144 __________ Hcropuk в nouckax метода
      стиль жизни. Потребность молодежи в общении, предрасположенность к самостоятельным действиям и вместе с тем стремление обрести защищенность они наполняли националистическим и расистским содержанием своих идей. Что касается Иозефа, то он обрел возможность учиться и получить не деревенскую профессию. Новая общественно-политическая система как будто бы помогла ему преодолеть внутренний конфликт между мечтами и действительностью, но в конечном счете это оказалось иллюзией: фашизм принес с собой и отрицание предложенных им же возможностей. Репрессии, а потом и неудачи в войне покончили со всеми мечтами и со всеми возможностями.
      Авторы книги полагают, что с помощью воспитания, ориентированного на расовую теорию и идею элитарности немцев, нацистам удалось порвать связи молодых людей с традиционной ценностной системой и полностью нацелить их на служение "великому делу", впрочем, без глубокого проникновения в суть своих идей. Действительно, несмотря на то, что Йозеф прошел всю "школу нацизма", несмотря на все те "блага", которые дал ему фашизм, он так и не стал настоящим Nazi, идеология фашизма, по-видимому, мало его интересовала. Вместе с тем ни он, ни его товарищи не обладали тем внутренним скептицизмом, который мог бы создать в них критический настрой. Национальные идеи, личные желания смешивались с какими-то элементами нацистской идеологии, но она не стала для них "своей". В целом Йозеф до конца остался аполитичным.
      Специальный раздел своей книги авторы посвящают анализу нескольких фотографий. Они задают фотографическому изображению вопросы: для кого и для чего задумана фотография? Кому предполагалось ее подарить? Кто и что стоит перед внутренним и внешним взором человека, запечатленного на снимке? Кому он улыбается, кому адресована грусть или задумчивость выражения и что она означает? Для анализа избран прежде всего сделанный профессиональным фотографом фотопортрет Иозефа, несущий функцию, которую можно выразить словами: "помните обо мне". Он послал его домой, подруге, товарищам из деревни, подарил армейским друзьям. Этот портрет был помещен на памятном листе, вывешенном в Вуствайлерской церкви после его гибели.
      Авторы пристально разглядывают одежду, головной убор, прическу Иозефа, объясняя каждую деталь. Они считают, что во всем этом отражено внутреннее состояние того, кого фотографируют: Йозеф солдат, и это ему нравится. Затем авторы вглядываются в черты лица и его выражение. Йозеф смотрит на нас и сквозь нас, вперед и в дали, доступные ему одному; это типичный, считают они, взгляд солдата, таковым себя и осознающего, - торжественно-серьезный. Он как бы гордится тем, что он солдат, но в выражении лица отражено и понимание возможной и, может быть, даже неизбежной гибели. Для танкиста, говорят авторы, это понимание было частью повседневности. Постоянное ощущение смертельной опасности формировало особый тип: солдат танковых частей. Йозеф и олицетворяет этот тип безрассудно смелого, технически ориен
      С В. Оболенская. Hekn Йо^еф Шефер. солдат гитлеровского вермахта_____145
      тированного, готового ко всему водителя танка. Эта характеристика, сложившаяся у авторов при знакомстве с фотопортретом, нашла потом подтверждение в интервью с теми, кто знал солдата в последние месяцы его жизни, и в записях, сделанных Иозефом в календаре. Это портрет молодого человека, который обрел свою идентичность и сознает свою значимость в этом мире. Вместе с тем солдатский портрет такого рода как бы предвосхищает смерть. Потенциальный "герой" посылает остающимся в этом мире память о себе, это избранный им самим образ для воспоминаний о нем. Для деревни это некий документ, удостоверяющий, что он, известный всем Йозеф Шефер, выполнил свой долг перед семьей, деревней, отечеством.
      Остальные фотографии- любительские. Характерно, по мнению авторов, что почти нигде Йозеф не запечатлен рядом с танком, хотя другие солдаты любили фотографироваться на фоне техники. На одном из снимков он верхом на неоседланной тяжелой нормандской лошади, в свободной, по-видимому привычной для себя позе. Эти фотографии теплые, живые, сделаны на лугу, на опушке леса. Авторы находят в них подтверждение своей мысли, что Йозеф, вырвавшись из родной среды, сохранял с ней живую связь. Может быть, предполагают они, это человек, который хотя и попирает землю танком, сохраняет в своем менталитете связь с природой и чувствует себя защищенным не в надежном механизме танка, а на мягкой земле, где он остается самим собой.
      Итак, молодой солдат вермахта - такие и должны были составлять опору гитлеровского режима, - готовый не просто к службе, а к "служению" отечеству, законопослушный, прошедший всю школу гитлеровского воспитания и получивший от нового режима все, чего он хотел, вот кем стал Йозеф Шефер. Завершая книгу, Хауперт и Шефер возвращаются к словам Гитлера, взятым в качестве эпиграфа. Они полагают, что фашистам удалось задуманное. Воспитание детей и молодежи, проникнутое расовыми идеями и национально-элитарным духом, привело к разрушению традиционных ценностных ориентаций, заменив их идеей служения "великому делу". Пожалуй, следует согласиться с этим заключением.
      В подтверждение можно привести материал одной из множества работ по истории повседневности эпохи фашизма. Это отрывок из беседы с участником войны Г. Полем, помещенной Л. Нитхаммером, руководителем проекта по истории повседневности жителей Рурской области в 1930-1960 гг., в первом томе большого, еще не завершенного труда ". Как и Йозеф Шефер, Поль прошел всю школу нацизма, был членом юнгфольк, затем гитлерюгенд. В отличие от Иозефа, он стал убежденным Nazi, 18-ти лет добровольцем вступил в войска СС и исполнен был сознания своей великой национальной и всемирно-исторической миссии. Содатом танковой части СС он оказался весной 1943 г. в Веймаре, рядом с Бухенвальдом. Однажды, забравшись на крышу казармы, Поль увидел, что творилось в концлагере. Он дает интервью сорок лет спустя и не
      146 Hcropuk в nouckax метода
      может говорить спокойно, дыхание у него прерывается и речь отрывочна. Заключенные тащили вверх на гору тачку, с обеих сторон шли охранники с собаками и били узников. Он знал, что там, в лагере, содержатся "недочеловеки" - русские пленные и евреи, но все равно был потрясен виденным и почувствовал, что его юношеский энтузиазм потух. Однако это не закрепилось в его сознании. Вскоре после того Поль вместе со своей частью оказался на фронте в России, затем в Польше. Он вспоминает, что здесь к нему вновь возвратилась убежденность в справедливости и необходимости войны с людьми, принадлежащими к "низшей расе". Тот первый "щелчок по носу" (это его выражение), который он получил в Бухенвальде, не истребил того, что нацисты вложили в него в процессе воспитания в своей долголетней "школе". Конечно, все это соединялось со страхом, с необходимостью приспосабливаться ради выживания и с тем подсознательным, что выступает на первый план во время боя: "кто кого". Г. Поль попал в плен и оказался в лагере для военнопленных в южной Франции. Здесь он встретил совершенно новых людей, которые организовали в лагере нечто вроде школы, читали вслух Библию, знакомились с поэзией, устроили театр. Люди старшего возраста читали лекции о Веймарской республике. И только тогда у него что-то стало "поворачиваться" в голове. А что такое фашизм, он, по собственному признанию, по-настоящему понял только после окончания войны.
      Стоит обратить внимание на последние страницы книги Б. Хауперта и Ф. Шефера. В послевоенные годы жизнь в деревне Вуствайлер определяли те же люди, которые в эпоху нацизма играли здесь заметную роль. Они теперь принимали участие в организации новых политических партий и различных местных ферейнов. Все тот же священник Шульц воспитывал в совершенно уже антиквированном духе вуствайлерских детей, раздавал пинки непослушным. Те учителя, что учили Йозефа, были уже пенсионерами, но регулярно посещали мессы и поучали детей правилам поведения в церкви. Коммуниста Э. Мааса, единственного, кто в 30-х годах отваживался на открытый протест, за что и был брошен в концлагерь, они представляли ученикам как злого безбожника. П. Шмидт, друг Мааса, остававшийся в живых еще в 80-х годах, внушал детям страх. Один из авторов книги в 1988 г. взял у него интервью и убедился в том, что учителя и священник распространяли о Шмидте и его покойном друге много совершенно ложных сведений. Ив начале 90-х годов, пишут Хауперт и Шефер, прошлое еще не стало действительно прошлым и определяет настоящее гораздо больше, чем полагают многие в Германии.
      Авторы книги говорят, что не последним мотивом, подвигнувшим их на написание этой работы, было именно то, что наследие фашизма оказалось глубоким и вовсе не изжито в обыденном сознании немцев. Недаром о трагедии еврейского народа многие вспоминают без содрогания и повествуют о своих юношеских впечатлениях, связанных с ней, совершенно спокойно. Б. Хауперт и Ф. Шефер задумали свой новый исследовательский проект посвятить истории евреев в повседневной
      С 6. Оболенская Hekro Иодеф Шефер. солдат гитлеровского вермахта 147
      жизни небольшого поселения. Предполагается взять интервью у немногочисленных евреев - жителей этого места, переживших холокост. В центре предполагаемого исследования вновь будет биография одного человека как фигура, организующая некоторое "силовое поле" взаимосвязей и взаимовлияний.
      ' Elias N. Ober den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Untersuchungen. Frankfurt a. M., 1989.
      ^ Thompson E.P. The making of the english working class. L., 1963. ' CM., напр.: Geertz Cl. The thick description. N.Y., 1966.
      * Bourdier P. Esquisse d'une thtorie de la pratique. Geneve, 1972; Idem. La distinction. P., 1979.
      ' Ullrich V. Entdeckungsreise in den historischen Alltag // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1985. H. 6. S.403 (далее GWU).
      ' CM. об этом: Оболенская С.В. "История повседневности" в историографии ФРГ // Одиссей. Человек в истории. M., 1990. " Там же. С. 184.
      * О центрах изучения "истории повседневности" в Германии см.: Dulmen R. van. Historische Anthropologie in der deutschen Sozialgeschichtsschreibung // GWU. 1994. N 11.
      ' Ginzburg C. Mikro-Historie. Zwei oder drei Dinge, die ich von ihr weiss // Historische Anthropologie. Kultur. Gesellschaft. Alltag. 1993. H. 2.
      '" Medick H. Leben und Oberleben in Laichingen vom 17. bis 19. Jahrhundert. Untersuchungen zur Sozial-, Kultur- und Wirtschaftsgeschichte in den Perspektiven einer lokalen Gesellschaft Altwartembergs. GOttingen, 1994.
      " Geertz C!. Dichte Beschreibung. Beitrage zum Verstehen kultureller Systeme. Frankfurt a. M., 1983.
      " CM., напр.: Medick H. "Missionare im Ruderboot"? Erkenntnisweisen als Herausforderung an die Sozialgeschichte // Alltagsgeschichte. Zur Rekonstruktion historischer Erfahrungen und Lebensweisen. Hrsg. A. Ludtke Frankfurt a. M.; N.Y., 1986; Habermas R., Minkmar N. Vorwort // Das Schwein des Hauptlings. Sechs Aufsatze zur Historischen Anthropologie. B., 1992. " Historische Anthropologie... S. 182. " Alltagsgeschichte. S. 164.
      ^ Лотман Ю.М. Изъявление Господне или азартная игра? // Ю. M. Лотман и тартускомосковская семиотическая школа. M., 1994. С. 360. " Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 13.
      " Haupert В., Schufer F.J. Jugend zwischen Kreuz und Hakenkreuz. Biographische Rekonstruktion als Alltagsgeschichte des Faschismus. Frankfurt a. M., 1991. "lbid.S.12.
      " Б. Хауперт и Ф. Шефер снабдили свою книгу подробным научным аппаратом. Вызывает удивление, что при всей тщательности оформления примечаний они не указывают необходимых сведений о календаре И. Шефера, даже выходных данных публикации. Привожу полностью текст не очень понятного примечания, касающегося этого, казалось бы, главного источника: "Календарь вышел в издательстве 0d6 в Париже. В тексте и в приложении представлены в выдержках документы, заметки, фотографии и т. д. Перечень литературы содержит только те сведения, которые важны для понимания текста" (см.: Haupert В.. Schafer F.J. Ор. cit. S. 271). " Haupert В., Schafer F.J. Ор. cit. S. 198.
      " CM. об этом: Ludtke A. Wo blieb die "rote Glut"? Arbeitererfahrungen und deutscher Faschismus // Alltagsgeschichte. " Haupert B., Schafer F.J. Ор. cit. S. 148.
      " "Die Jahre weiss man nicht, wo man die heute setzen soil". Faschismuserfahrungen im Ruhrgebiet. / Hrsg. L. Niethammer. B., Bonn, 1983. Bd 1. S. 213-215.
      Берна Лепти
      ОБЩЕСТВО КАК ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ О ТРЕХ ФОРМАХ АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ '
      Уже после того, как данная статья была сдана в набор, пришла горестная весть о трагической гибели автора в автомобильной катастрофе 1 апреля 1996 г. Бернар Лепти известен как один из руководителей журнала "Анналы", сыгравший в последние годы немалую роль в определении его нового облика.
      Как делать целостную историю? Иначе говоря, как, отправляясь от индивидуального поведения актеров (если говорить о предмете) и необходимо ограниченных эмпирических исследований (если говорить о методах), учесть социальную целостность и макроисторические процессы? Для французской, по крайней мере, историографии ответ не самоочевиден. С одной стороны, историков, причисляющих себя к традиции "Анналов", часто и не первый год уличают в забвении проекта целостной истории - того, что был у основателей журнала - в угоду какому-то крошеву историографических методов и сфер интересов. С другой стороны, построенная на статистическом анализе многочисленных данных "серийная история", по-видимому, вошла в фазу снижения продуктивности, и микроистория, развертывающая интенсивную разработку очень узко очерченных предметов, доставляет альтернативную историографическую модель, апеллировать к которой, похоже, не трудно '.
      Меж тем ни усовершенствование прежних образов действия, ни поиск новой парадигмы не представляются мне адекватным ответом на сегодняшние сомнения. Оба эти подхода к проблеме, каждый - в своих аспектах, встречают трудно преодолимые препятствия, что побуждает внимательнее отнестись к более оригинальным решениям, выработанным в других науках. Настоящее введение в проблему, задуманное как род критического обзора, не преследует иной цели, кроме как подчеркнуть уязвимые места конкурирующих исторических методов и подсказать иные пути, которые историкам стоило бы испробовать.
      Данная статья фактически воспроизводит текст выступления автора на международной конференции, проходившей в Сантьяго-де-Компостела в июле 1993 г. Ее материалы опубликованы: Historia a debate/Ed. С. Barros. Santiago de Compostela, 1995. Т. 1-3. Упомянутый доклад Б. Лепти помещен в разделе "Диагнозы и выборы" в одном ряду с выступлениями Р. Шартье, Г. Спигел и Л. Стоуна, которые уже известны российскому читателю (ШартьеР. История сегодня: сомнения, вызовы, предложения // Одиссей-95. М., 1995. С. 192-205; Спигел Г. К теории среднего плана: историописание в век постмодернизма// Там же. С. 211-220; СтоунЛ. Будущее истории //THESIS. 1994. № 4. С. 160-176). По всей вероятности, знакомство с указанными материалами как с единым текстом поможет лучше уяснить существо дискуссии и личные позиции авторов. (Примеч. ред.)
      КЛепти Общество kakegwoe целое ___ 149 НЕУДАЧА КАРТЕЗИАНСКОГО ОБОБЩЕНИЯ
      В 1941 г. в докладе, прочитанном перед слушателями Высшей Нормальной школы, Люсьен Февр объяснил мотивы использования им и Марком Блоком прилагательного "социальный" в названии журнала, который они основали двенадцатью годами ранее: "Нам обоим казалось, что столь расплывчатое слово, как "социальный", было создано и пущено в ход личным указом исторического провидения именно для того, чтобы служить вывеской журнала, цель которого - не замыкаться в четырех стенах... Экономической и социальной истории не существует. Существует история как таковая, во всей своей целостности. История является социальной в силу самой своей природы" ^ Если так, то анализ социальной целостности, уже в силу ее глобального характера, - сложная интеллектуальная операция; все разыгрывается в способах его проведения. Те, что обычно в ходу во французской историографии, зиждятся на предварительном расчленении пространства, времени или сфер человеческого существования. Познание целого мыслится рождающимся из более доступного познания частей.
      Соображениями удобства отчасти объясняется то обстоятельство, что в продолжение более чем двух десятилетий региональная монография являла собой преобладающий жанр французского исторического исследования. Город, департамент, провинция доставляли привязанный к местности сюжет размером в местные архивные фонды, и региональную научную осведомленность казалось проще конвертировать в университетский авторитет того же местного масштаба. Впрочем монография, определяемая географически, находила свое фундаментальное оправдание и во всеобщем эпистемологическом веровании в прогресс глобального знания, достигаемый посредством накопления локальных сведений. Собрать еще несколько хороших региональных монографий и сгруппировать их данные для разрешения вопроса в целом - такой образ действий проповедовали и Люсьен Февр в 1922 г., и Эрнест Лабрусс после Второй мировой войны ^ Проект, однако, не имеет успеха. Изучение общих процессов например, аноблирования во французском обществе Старого Порядка или промышленной революции в Европе - не проистекает непосредственно из комбинации предшествующих анализов; оно развертывается в иных рамках, в другом масштабе, с привлечением других методов и опираясь на другие признаки. Что же до учебников всеобщей истории, если нередко они и воспроизводят элементы положительного монографического знания, то главным образом для придания им иллюстративного статуса.
      Все препятствует успеху этого кумулятивного проекта: изоляция ученых, которые проводят свои исследования индивидуально; эволюция проблематики по мере разработки исследовательских тем; отсутствие рефлексии о значении (меняющемся от монографии к монографии) принимаемых границ объекта исследования и, следовательно, о способе его сочленения с другими объектами иного масштаба. Уповать на то, что
      150_______________________Kcropuk в nouckax метода
      таким образом-суммируя частные констатации-возможно подступиться к общему рассмотрению предмета, значит спутать россыпь фрагментов головоломки с контурами рисунка, который головоломка воспроизводит и который фрагменты как раз и призваны скрыть. Так что в этой исследовательской процедуре локальное и глобальное никак не сообщаются или сообщаются плохо. Подход к целостной истории через географическое разложение исторического универсума наталкивается на методологические трудности, и дело идет к повторению монографических описаний, которые находят собственную цель в себе самих и стремятся к реификации своего объекта исследования.