От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века

Даже краткий обзор противоречивых взглядов и концептуальных построений показывает, насколько сложную картину представляли собой расстановка сил и борьба мнений в США по проблемам разрядки. Но с неоправданной быстротой достаточно широкий фундамент разрядки стал рыхлым, ненадежным. Комплексу антиразрядочных сил такая ситуация послужила удобной стартовой площадкой для новой фазы политического наступления.

Вехами натиска стали сначала отречение президента Форда от термина «разрядка», затем попытки администрации Дж. Картера взять ультимативный тон в переговорах с СССР по проблемам ограничения гонки вооружений. К концу своего пребывания у власти Дж. Картер резко свернул с пути поддержания и укрепления советско-американского сотрудничества.

В качестве прикрытия перехода к конфронтации была предложена тема борьбы за «права человека» за пределами Соединенных Штатов. Одновременно указанная кампания выступала и средством отвлечения внимания от деградации самого американского общества, особенно зримо проявившейся в уотергейтском скандале и в жестокостях армии США во Вьетнаме. Под флагом «защиты прав человека» разрабатывался и механизм вмешательства во внутренние дела социалистических стран. После достаточно интенсивной пропагандистской кампании, фабрикации «фактов» и «аргументов» тезис о «правах человека» стал официальным жупелом «психологической войны».

Цинизм этой кампании очевиден, но и расчет ее инициаторов ясен: прикрыть грубейшие измывательства над человеком и его правами в самих США; постепенно создать климат враждебности и недоверия в отношениях с Советским Союзом и отравить атмосферу разрядки, которая, как оказалось, не отвечала интересам правящей олигархии США. Показательно, что Рейган скорректировал направленность кампании о «правах человека», заявив, что эта тема не интересует его, если речь идет о странах, «дружески» настроенных к США, то есть о государствах, где у власти стоят проамериканские диктатуры и хунты.

Анализируя внешнюю политику Картера, Ч. Кегли и Э. Уитткопф считают ее содержанием глобализм, антикоммунизм, военную мощь. Эта триада будто сошла с политической сцены времен Трумэна, а кампания «в защиту прав человека» всего лишь является «новой вариацией старого глобализма»[670].

Еще более резкие оценки деятельности Дж. Картера содержатся в книге Л. Шоупа. Картер сделал акцент на внешней угрозе Западу со стороны Советского Союза, пишет он, и это кризисное мышление использовалось для преодоления внутреннего экономического кризиса в стране, поскольку люди легче мирятся со снижением своего жизненного уровня и гонениями против оппозиции, если они убеждены в существовании сильной внешней угрозы[671]. В целом, говорится в книге, обещания Картера о соблюдении прав человека, о сокращении продажи оружия за рубежом, об уменьшении военных расходов и уважении малых государств были фальшивыми. Геополитические и геоэкономические расчеты взяли верх над предвыборными обещаниями, которые полезны только для того, чтобы добиться избрания.

Ныне в США модно говорить о том, что осложнения в мире, заставившие эту страну вступить на путь гонки вооружений, начались с Афганистана. Грубая ложь. Разыгрывается очередная стандартная операция по обману людей, как если бы до декабря 1979 года американские правители находились в состоянии романтического пацифизма.

Возьмем тот же 1979 год. В феврале главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Хейг, ставший при Рейгане государственным секретарем, уже предрекал изменения в политике США, требовал развертывания странами НАТО новых систем оружия против Варшавского Договора. Хейг заявлял, что такая политика предполагает «борьбу до конца». В том, же феврале на секретном совещании глав четырех держав (США, Англии, ФРГ, Франции) на Гваделупе было принято решение о развертывании ракет средней дальности в Европе. В марте объявлено о предстоящих учениях «Глоубл шилд», имитирующих ядерную войну. Одновременно началась обработка общественного мнения для доказательства «необходимости» строительства в США новых ударных атомных подводных лодок. В мае средства массовой информации обсуждали вопрос об использовании космического пространства в целях нанесения первого ядерного удара по СССР. В это же время руководители НАТО приняли решение о значительном увеличении военных расходов.

В летние месяцы 1979 года началась массированная атака на Договор ОСВ-2, который и был затем, к восторгу воротил военно-промышленного комплекса, похоронен. Осенью «внезапно» обнаружили советскую «боевую бригаду» на Кубе. Дальше — больше. В сентябре 1979 года президент Картер заявил на пресс-конференции, что принял решение о развертывании системы новых мобильных межконтинентальных баллистических ракет «MX». Он обратился к конгрессу с просьбой увеличить военный бюджет еще на 5 процентов. Были полностью проигнорированы предложения СССР о переговорах по сокращению ракетно-ядерных средств средней дальности в Европе. Странам НАТО стал активно навязываться план размещения на Европейском континенте новых американских ракетно-ядерных средств. Официальное решение об этом было принято в середине декабря 1979 года.

В течение всего года наращивалась американская военная мощь в Персидском заливе и Индийском океане. Несколько раз ядерные силы США приводились в боевую готовность для удара по СССР из-за «ошибок» компьютеров, сигнализировавших о «приближении» советских ракет. Наконец, 12 декабря 1979 года американский президент призвал довести в ближайшие пять лет расходы на оборону до 200 миллиардов долларов и создать поколение новых видов оружия[672]. Но еще в 1978 году 3. Бжезинский в интервью газете «Нью-Йоркер» заявил: «Было бы неправильно считать, что использование ядерного оружия будет означать конец человеческой расы. Это эгоцентрическая мысль… Даже если США используют весь свой арсенал против СССР, а СССР — против США, это не будет концом человечества» 75 . Так вновь создавалась атмосфера конфронтации, ядерной угрозы. Важно подчеркнуть, что и в период разрядки напряженности многие рассуждения на тему о войне и мире исходили из посылки конфликта, а не мирного решения возникающих проблем. Р. Хилсмен пишет, что «война — часть будущего»[673]. Р. Уэссон признает, что США никогда не обещали не применять ядерное оружие[674].

Таким образом, программно-концептуальная база для политических решений Рейгана была практически готова. Тому лишь оставалось взять на вооружение выработанные рекомендации, «обогатив» их идеей «первого ядерного удара» и «победы США» в ядерном конфликте, взвинтив тем самым милитаристский психоз до зловещих пределов. «Мир — продукт силы», — сказал Рейган на пресс-конференции 11 ноября 1982 года. «Сегодня мир ждет от Америки руководства. Америка же обращает взоры на свои вооруженные силы»[675], — заявил он через год. За этот промежуток времени в мире было пролито немало крови — американцев, ливанцев, палестинцев, гренадцев, никарагуанцев. Дело дошло до того, что тревогу забил даже такой крайний реакционер, как Б. Голдуотер, выразивший беспокойство по поводу «на удивление опасного душевного состояния» его друга Рональда Рейгана, которое заключается в том, что «он не станет искать альтернативу военному решению сложных вопросов внешней политики»[676].

Но начинает вновь нарастать и поток публикаций, в которых политика правительства получает крайне негативную оценку за свои действия как внутри страны, так и на международной арене. Происходящая «реанимация» критического направления в буржуазной политологии связана с серьезными опасениями значительной части правящего класса за будущее США.

Определенный интерес представляет точка зрения С. Вэнса, бывшего госсекретаря при Дж. Картере. С. Вэнс в последние годы активно выступает с негативными оценками политики республиканской администрации, призывает к ратификации уже достигнутых с СССР соглашений, выработке долгосрочной реалистической программы внешней политики, не зависящей от смены администраций[677]. В работе «Трудный выбор» С. Вэнс отвергает какие-либо «привязки» к вопросу об ограничении ядерных вооружений[678]. Автор выражает надежду на то, что силы «прагматизма» заставят президента Рейгана перейти от «увлечения идеологией и конфронтацией» на позиции «умеренности». Как только мы отходим от центра, мы «теряем поддержку и дома, и за границей»[679].

В сборнике «Устанавливая национальные приоритеты. Повестка дня на 80-е годы» подчеркивается, что раздувание мифа о «советской угрозе» не только мешает трезвой оценке реального соотношения военных сил США и СССР, но и способствует его «преднамеренному искажению»[680]. Старейший сотрудник института, бывший консультант министра обороны Р. Макнамары У. Кауфман пишет, что «проблемы 80-х годов не будут поддаваться военным решениям… Военная сила уже не может быть достаточным условием для поддержания международной стабильности»[681].

Аналогичные взгляды можно найти и в книге «Тенденции мирового развития и внешняя политика США в 80-е годы». Ее автор утверждает, что «слишком самоуверенное поведение США в послевоенные десятилетия привело страну в конце 70-х годов к политической неопределенности, неуверенности и расстройству». Союзники США «все меньше верят в возможность для Америки сохранить себе роль лидера свободного мира»[682]. По мнению Р. Клайна, США следует «отказаться от идеи силового сдерживания коммунизма» во всех частях земного шара, ибо невыполнимость этой задачи была доказана во времена Трумэна, Эйзенхауэра и Кеннеди[683]. Добавим, и Картера, а теперь — и Рейгана.

Многообразие развернувшейся критики рейгановской администрации в какой-то мере отражает статья С. Биалера и Дж. Афферика «Рейган и Россия», опубликованная в журнале «Форин афферс». Авторы подчеркивают, что внешняя политика США носит характер идеологического «крестового похода». Она базируется на нескольких фундаментальных принципах. Среди них: гонка вооружений; экономическая война против СССР; обеспечение господства в общественном мнении США и Западной Европы настроений «холодной войны»; принципиальное изменение подхода к переговорам; ставка на силовой подход; оценка событий в «третьем мире» только через призму американо-советских отношений[684]. Для одних в рейгановском окружении главной долгосрочной целью является разрушение советской системы, для других — создание максимальных трудностей для экономики СССР путем гонки военных расходов. Авторы статьи считают, что сторонники первой точки зрения основываются на фальшивых и нереалистических предпосылках. Тот, кто стоит на второй точке зрения, недооценивает экономические и политические возможности Советского Союза[685].

Словом, критика внешнеполитического курса правительства приобретает все более широкий характер. В том числе и в странах — союзниках США, в развивающихся государствах. Иначе и быть не может. Претензии на мировое господство, аморальность, государственный терроризм, политика силы, замешенные на великодержавном высокомерии и самодовольстве власть имущих, полном пренебрежении к судьбам народов, включая и народ американский, — эти качества официального Вашингтона и не могут вызывать в мире иной реакции, иного к себе отношения.

Происходящий критический разворот диктуется многими соображениями: как сдвигами в умонастроениях различных слоев общества, так и конкретными политическими задачами. Он отражает недовольство народа и некоторой части буржуазии воинственным курсом правительства, разгулом милитаризма и шовинизма. Наиболее догадливая часть буржуазии понимает, что это недовольство необходимо направить в наименее опасное для капиталистического строя русло. Вместе с тем неоднократное банкротство воинственных программ империализма, а заодно и ведущих доктрин, базировавшихся на шовинистически толкуемых «национальных интересах», вынуждает идеологов искать новые теории, нащупывать более убедительные пути идейного, морального и психологического воздействия на людей как внутри страны, так и за рубежом.

Следует обратить внимание еще на одну особенность либерально-буржуазной критики. Прием, когда, критикуя, защищают, не нов. Он широко применяется в американской политической науке. Разные авторы делают это по-разному. Критика может быть более острой или мягкой, глубокой или поверхностной, но она всегда строго дозирована в отношении главной цели, которую ставят перед собой авторы. Иначе говоря, критика порядков у себя дома чаще всего представляет собой лишь иллюстративный фон, на котором сооружается защита буржуазного строя в целом.

Есть авторы, которые критикуют правительство практически за все его действия: авантюризм за рубежом и обман народа внутри страны. Но для многих из подобного рода авторов критика — это лишь прием для создания у читателя «эмоциональной атмосферы доверия». Главное — убедить, что правительство должно быть более изворотливым, последовательным и умным перед лицом «вызова социализма». Нагромождение обвинений, нагнетание эмоций вокруг ошибок, недостатков и промахов правительства приобретает искусственный характер и служит одной цели — усилить страх перед вымышленным врагом. В итоге у читателя меньше всего остается впечатлений от критики, а больше — от тщательно сооружаемого комплекса идей, вызывающих чувства опасности, недоверия к чему-то чуждому, хотя и неизвестному.

Но как бы ни разворачивалась критика внешнеполитических действий нынешней администрации, доктрины войны и гонки вооружений занимают пока главенствующие позиции. Но достойные сожаления, а вернее сказать, трагические успехи напористой коалиции врагов разрядки, сумевших навязать свою волю стране, не должны заслонить тот факт, что в Соединенных Штатах живут не только политические «ястребы». Миролюбивые силы всегда были активны в американском обществе. Иное дело, что многие его представители изрядно сбиты с толку, дезорганизованы. Немало американцев доброй воли запугано или отравлено сейчас ядом антисоветизма, от которого сдало их здравомыслие.

Но обманутые — еще не убежденные. И нет сомнения, что правящие круги США почувствуют эту разницу. Да и сейчас, когда авансцена страны заполнена всяческими «ястребами», а милитаризм работает на максимальных оборотах, сопротивление курсу нагнетания напряженности дает себя знать. Спорадическими, но сильными импульсами оно вторгается в политическую жизнь и не остается бесследным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Отмщением веры в исключительность» назвали победу Р. Рейгана на президентских выборах[686]. А его незадачливый государственный секретарь А. Хейг, торопясь высказаться, объявил американцев «нацией опекунов над ценностями свободы и справедливости»[687].

Эти и многие другие высказывания американских лидеров не являются просто риторикой, они отражают реальную обстановку в стране и реальные цели правящих сил США на международной арене. Администрация до предела сократила расстояние от «холодной войны» до «горячей».

В стране создана удушливая атмосфера шовинизма, разгула крайней реакции. Лучше всего об этом говорит призыв одного из главарей ку-клукс-клана «голосовать на выборах за Рейгана», поскольку между президентом и ку-клукс-кланом «много общего». Деградация культуры, хаос в духовной жизни, обстановка индивидуализма, насилия и цинизма служат укреплению диктатуры буржуазии, облегчают правящим кругам подготовку к войне за мировое господство.

С самого основания США богачи поставили правительство на службу частной собственности. Быстрое развитие страны вселило в американцев глубокую веру в личный успех, ассоциируемый с богатством, умением «делать деньги». Доллар и стал национальной моралью. Любая неудача ведет к всплеску злости, взрыву негативных эмоций. Культ доллара и культ насилия ходят в обнимку. Они производят извращенную этику поведения, лицемерие, беспринципность и равнодушие. Любые неудачи в личных делах или удары по национальному тщеславию создают благодатную почву возбуждения ультрапатриотизма, шовинизма. Подобные психологические переломы активно учитываются в корыстной политике господствующего класса.

Нынешняя администрация активно спекулирует на невротическом сознании индивидуума, преклоняющегося перед традициями, каковы бы они ни были, запуганного пропагандой и несовершенностью социальных ожиданий, обиженного и рассерженного провалами во внешней политике и постыдными событиями внутри страны, обеспокоенного падением морали. Уязвленная Вьетнамом и Уотергейтом, «национальная гордость» требовала удовлетворения, возврата к временам самоуверенного оптимизма. В кампании по «правам человека» Дж. Картер пытался наряду с чисто политическими спекуляциями найти выход «моральному самоутверждению», столь подточенному полосой провалившихся авантюр за рубежом и внутренними скандалами. Чувства «национальной уязвленности» Белый дом сегодня трансформировал в шовинистический угар, который дает простор политике «военно-силового самоутверждения», преследующего сугубо имперские цели.

Американские монополистические владыки считают свое «мировое господство» наилучшим решением всех вопросов международной политики. Средством достижения такой цели они считают войну в качестве «повивальной бабки», не имеющей себе конкурентов. Ради самой больной идеи, какую только порождала жизнь, идеи «мирового господства», фабриканты оружия и медные каски создали уродливую унию смерти. Они готовы похоронить под развалинами городов сотни миллионов людей, лишь бы поставить мир на колени.

Послевоенные американские лидеры, в сущности, всегда вели себя как «задиристые петухи» с ядерными шипами, готовые сразиться с коммунизмом, Советским Союзом, демонстрируя тем самым свою «надежность», «мускулистую силу», «храбрость». Эти водевили рассчитаны на удовлетворение вкусов почти всех: и заказчиков политики, то есть «большой бизнес», и носителей полуфашистской идеологии, и шовинистически настроенной части населения. Фактор ответственности перед международной общественностью, интересы всеобщего мира и безопасности вообще не принимаются в расчет, игнорируются. Как подчеркивалось в журнале «Ньюсуик», американцев приучили, что кампании «ненависти в отношении русских» должны составлять неизбежную часть в нескончаемых политических представлениях. В результате послевоенное время характерно «перемежающимися оргиями ненависти» в отношении Советского Союза. В эти периоды подлинные дискуссии отодвигаются в— сторону, печать фанатично поддерживает официальную линию, а любых инакомыслящих зачисляют в ранг предателей.

Идеологические «ястребы» отвергают «размягченные» варианты политических доктрин, опасаясь, что туманная терминология может увести военную мысль «в чрезвычайно опасную и оторванную от действительности сторону, превратить ее в словесную шахматную игру»[688]. Поскольку, мол, различий между миром и войной больше не существует, то разоружение — это утопия, всякая экономия на обороне — преступление, любые переговоры с Советским Союзом — предательство, а мирное сосуществование всего лишь «затянувшееся перемирие» в «холодной войне»[689]. «Равновесие» страха уступает свое место «перманентному страху». Чтобы избавиться от него, нужна еще одна мировая война, в которой победят США, после чего и возможен всеобщий мир.

Но, как пишут более реалистически мыслящие представители американской общественности, те, кто рассуждает «о выигрыше» в ядерной войне, витают в облаках. Они «живут в прошлом, которое навсегда отменено ядерными вооружениями»[690]. В наше время силы смерти столь мощны, что могут уничтожить плоды эволюции всего живого мира. Будет уничтожена и смерть, ибо не станет жизни. К сожалению, убийцы человечества, если такое случится, избегнут наказания, ибо не останется ни субъекта преступления, ни его объекта. Американские лидеры любят разглагольствовать о «национальных интересах», средствах их достижения, но это в нынешних условиях всего лишь отжившие свой век стереотипы, поскольку в ядерном конфликте сгорят нации, их интересы и цели. Американские лидеры носятся сегодня и со стратегией «устрашения», будто не ведая, что в ядерном пожаре сгорят и устрашители.

Идеологической основой милитаристской истерии служит изрядно потрепанный миф о «советской угрозе». У «голубей» и «ястребов» здесь всегда было трогательное единство. Об этой «угрозе» американские лидеры говорят без конца с надоедливой назойливостью, понимая, что если они допустят слабину в пропаганде тезиса о «советской угрозе», то будет все труднее взимать с налогоплательщиков деньги на вооружения и обеспечивать сверхприбыли для монополий, а также убеждать союзников поддерживать американские военные авантюры. Поражает здесь лишь необъяснимое легковерие значительной части американцев.

Как отмечают Р. Барнет и М. Рэскин, «в течение почти 20 лет американская внешняя политика основывалась на кошмарах и фантазиях. Кошмаром была советская угроза Западной Европе — предположение о том, что путем угроз вторжения или просто за счет ловкой политики Кремль будет распространять свою власть и идеологию на континенте. Это „великое противоборство“ в Европе было источником и основной сферой „холодной войны“, в которую были вовлечены великие державы. Фантазией было Атлантическое сообщество, союз, как предполагалось, одинаково мыслящих людей, объединенных не только их оппозиционным отношением к коммунизму, но и решимостью строить экономическое и политическое сообщество Запада под руководством США»[691]. Через 10 лет после этого вывода сенатор Бамперс заявил, что «в течение многих лет после второй мировой войны наша внешняя политика определялась воинствующим антикоммунизмом… Эта основа нашей внешней политики начала давать трещины во время вьетнамской войны, когда мы постепенно пришли к осознанию того, что догма антикоммунизма, которую мы столь слепо и некритически обожествляли, может быть, совсем не то божество, которое нам нужно, а в некоторых случаях она может вообще оказаться противоречащей нашим важнейшим интересам»[692].

Обстоятельства и реальности мировой обстановки понудили американскую правящую элиту пойти на разрядку напряженности. Ее представители стали выговаривать слово «разрядка». Но не моральное прозрение заставляло американских лидеров сменить риторику и в чем-то тактику: они уже не могли безнаказанно «повышать ставки» угроз. Временами увядало мессианство, утрачивая статус однозначности, не допускающей альтернативы. Реальность возмездия за ядерную агрессию против СССР и его союзников снижала энтузиазм авантюристов. В конечном итоге американцы обретали новый опыт, теперь уже в условиях потери стратегической неуязвимости.

Но и в период разрядки напряженности, которая принесла народам мира облегчение и надежду, правящие силы США не хотели расставаться с положением «превосходящей силы», с политикой великодержавности и мессианства. Они не переставали наращивать военный потенциал, вели активную «психологическую войну» по воспитанию ненависти к социалистическим странам, пренебрежения ко всему неамериканскому.

Реальное представление о мире, в котором бы США перестали доминировать, господствовать, казалось невыносимым для правящей элиты США. Поэтому она бросила все силы на обеспечение победы ультраправых во главе с Р. Рейганом, который взялся за возрождение «престижа США»[693] посредством атавистического набора силовых приемов, самоубийственной, по словам Э. Кеннеди, стратегии, ведущей «к утверждению в международных отношениях закона джунглей».

Ныне пропаганда стала особенно крикливой. Выходят десятки книг, на разные лады обсуждающих перспективы ядерной войны, ее подготовки. Они внедряют в сознание американцев страх и подозрительность, ввергают людей в интеллектуальное рабство путем навязывания им готовых штампов-ответов на любые вопросы.

Голоса, которые призывают к «крестовому походу» против коммунизма, звучат отвратительно визгливо и громко. Буржуазные идеологи активно обсуждают проблему самоубийства как общечеловеческую. По этому поводу сказано немало пошлых и безответственных слов. Много пессимистических пророчеств поставляет буржуазная культура, но за всем этим скрывается циничная и варварская сущность тех, кто проповедует конец мира и человека, сеет вражду и страх, предпочитая идеи разрушения идеям созидания, а смерть — жизни.

Отживающие идеи, взявшие верх в современной американской жизни и политике, еще не скоро умрут естественной смертью, поскольку за ними стоит монополистическая буржуазия, пока способная обновлять и укреплять свои материальные основы, свою военную мощь. Этот класс располагает огромным идеологическим аппаратом, еще могущим держать в идейном рабстве миллионы людей. Глубоки корни и тяжел груз идейных, политических и психологических предрассудков, которые буржуазия старается не только сохранить, но и закрепить в качестве выгодного ей образа мыслей и жизни. На полных оборотах продолжает работать маховик пропаганды, раскрученный миллиардами долларов.

Все это так. Но столь же верно и другое. Нынешнее крайне неустойчивое психологическое состояние правящей клики США, ее политическая и военная агрессивность говорят и о том, что почва, казавшаяся столь твердой еще десятки лет назад, уплывает из-под ног американского монополистического капитала.

Если ретроспективно взглянуть на политику правящих сил США, то и в прошлом они с трудом привыкали к реальностям, нередко были склонны к мифологическому восприятию обстановки вместо их действительной оценки.

Для того чтобы примириться с существованием Советского Союза и признать его, США потребовалось полтора десятка лет, да еще опыт жестокого экономического и политического кризиса. Для осознания необходимости борьбы с гитлеризмом — нападение на Пирл-Харбор и угроза самому существованию США. Для заключения первого соглашения о запрещении испытаний ядерного оружия в трех сферах — Карибский кризис, поставивший человечество в результате воинственной политики Белого дома на грань мировой войны. Для подписания договоров об ограничении стратегических вооружений — поражение во Вьетнаме.

Такова природа этого государства, пропитанного шовинизмом и мессианством. За это народы планеты платят дорого, непомерно дорого. Видимо, еще не скоро Вашингтон освободится от исторической слепоты и будет вынужден признать реальности ядерного века. В наше время пребывать в грезах мессианства — занятие бесполезное. Химера «Pax Americana» все явственнее становится не политикой, диктуемой здравомыслием, а тяжким заболеванием, способным принести человечеству большую беду.

Ныне, когда метрополия мирового империализма стала предельно авантюристична, нужна и предельная бдительность всех, кому дорог мир на планете. Общественная летаргия, присущая еще многим людям в западном мире, их неинформированность и предрассудки должны быть преодолены.

Реальность жизни такова, что приходится иметь дело со страной, где подавляются свободы и процветает насилие над личностью, преследуются профсоюзы, где печать является служанкой крупнейших корпораций, где попираются фундаментальные права человека: право на труд, право на жизнь, право на объективную информацию, на материально обеспеченный доступ к подлинной культуре, право на личную безопасность. Это государство, в котором милитаризм и война являются основными средствами достижения внешнеполитических целей.

«Тяжелую ответственность перед человечеством берет на себя администрация США своей милитаристской политикой»[694], — отмечает М. С. Горбачев. Но надо трезво смотреть на вещи. Другого разумного выхода, как жить вместе, в мире нет. Главное — «это налаживание активного сотрудничества всех государств в интересах общего мирного будущего, это создание, использование и развитие таких интернациональных механизмов и институтов, которые позволяли бы находить оптимальные соотношения интересов национальных, государственных с интересами общечеловеческими»[695]. Советский Союз выступает за равноправные отношения и взаимовыгодное сотрудничество, за мирное решение всех возникающих проблем и споров, за свободный выбор всеми народами Земли своего образа жизни без навязывания его кем-либо со стороны.

Подобная политика противоречит намерениям и целям правящих сил США, но что поделаешь. Рано или поздно, но господствующей элите этой страны придется смириться с реальностями мирового развития.

Советский Союз и впредь останется твердым приверженцем политики мира, сделает все от него зависящее, чтобы остановить сползание человечества к ядерной бездне.

Примечания

1

В. И. Л е н и н. Полн. собр. соч., т. 42, с. 67.

2

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, с. 324, 323.

3

Цит. по: W. Williams. The Contours of American History, New York , 1961, p. 345.

4

Общая численность американских оккупационных войск за рубежом на начало 1985 года составляла 523 800 человек.

Из них в Европе: Западная Германия — 253 700; Англия — 28 800; Италия — 14 800; Испания — 9400; Турция — 5400; Греция — 3700; Исландия — 3100; Нидерланды — 2800; Бельгия — 2500; Португалия — 1700; другие страны — 800; 6-й флот — 24 800 человек.