— Ты чего мне не помог! — бросился Капитан на напарника.
Боцман присел, пропуская над собой кулак Капитана и одновременно нанося головой удар под дых. Капитан охнул, но удержался на ногах и, схватив Боцмана за уши, насадил его лицом на свое колено. Удар получился не слишком сильным: Боцман вцепился в колено зубами, прокусив толстую ткань брюк и одновременно ткнув Капитана пальцами под ребра.
— Вот сука! — Капитан отскочил, переводя дыхание.
Боцман не собирался останавливаться. Он прыгнул к Капитану, нацелив пальцы ему в глаза. Капитан хотел поставить блок, но промахнулся. Боцман, правда, тоже промахнулся, и его пальцы, вместо того, чтобы погрузиться Капитану в глазницы, сплелись у того на горле. Капитан в ответ сразу вцепился в горло Боцману, и бандиты покатились по траве, пытаясь задушить друг друга. Шеи у обоих были крепкие, но первым выдохся Боцман. Оттолкнув от себя Капитана, он вскочил на ноги и заорал:
— Здесь что, рай?!
Капитан тоже поднялся и удивленно уставился на Боцмана:
— С чего ты решил?
— Вот и я говорю, — продолжал плаксиво орать Боцман, — ты видишь здесь облака, да? Тут что, пахнет ладаном? Или у меня крылья? Ты скажи, падла, ты видишь у меня хоть одно сраное крыло?
Капитан помотал головой:
— Да ты…
— Да вот я и спрашиваю, у меня на лбу написано «ангел»? Нет? Или, может, у меня башка сияет? Или у меня на заднице надпись: «Скорая помощь»? Скажи, у меня есть на заднице такая надпись, мать твою, или нет?! С чего это я должен вдруг тебе помогать? Скажи!..
Капитан усмехнулся:
— У тебя на заднице много чего нет. Штанов, например.
Боцман испуганно ощупал себя — штанов действительно не было. Штаны остались в швабе. Шваб стоял неподвижно и внимательно следил, пока кто-нибудь из противников случайно окажется на его территории. Но ждать уже было бессмысленно: драка кончилась. Раздались аплодисменты.
Бандиты недоуменно переглянулись, потом посмотрели по сторонам. Оказывается, за ходом драки следило около сотни человек. Вся эта толпа радостно выла и улюлюкала, мало того, какой-то мужик, несмотря на лето — в треухе и тулупе, снял свой головной убор, обнажив блестящую лысину, и собирал у зевак мелочь. Обойдя круг, добровольный собиратель гонорара протянул кучку монет Капитану:
— Держи, брат, заработали.
От наметанного глаза Капитана не укрылось, что самодеятельный помощник попытался заныкать в кулаке несколько монет. Занесенная пятерня и зверская рожа, которую состроил Капитан, заставили мужика переменить решение и не оставлять себе мзды за помощь.
Зрители постепенно разбредались, осознав, что ничего интересного уже больше не будет. Боцман же, подойдя к коллеге заглянул тому через плечо:
— Много дали?
— А хрен их разберет. Не наши бабки.
В горсти Капитана лежала тяжелая горка квадратных, со скругленными углами, монет. Среди красных, очевидно, медяков, попадались и белые, серебряные.
— На опохмел хватит. — Веско резюмировал Боцман. — Кстати, чего там шеф приказал? В бар «Дракон»?
Капитан важно кивнул.
— Так какого хрена мы еще тут околачиваемся? Пошли искать! Хотя подожди. — Боцман в два прыжка догнал мужика в треухе:
— Распахни-ка робу!
— Ась? — Осклабился мужик, но тулуп распахнул. Под тулупом у него скрывались широченные зеленые бриджи, подшитые золотистой бахромой.
Выбирать не приходилось — остальная публика была уже далеко. Боцман вздохнул:
— Сымай штаны.
ГЛАВА 2
Саламандра продолжала бой. Толик валялся, плотно оплетенный корнями, но бравая рептилия жгла все вокруг себя.
— Слышь, рыцарь, урезонь своего гада, — нетерпеливо проворчал атсан.
— Это не мой, — ответил Дмитрий. Ему, сдавшемуся добровольно, оставили оружие и сумку. Руки сами тянулись к рукоятям мечей, но Дмитрий сдерживался: картофельные карлики могли стать хорошей подмогой в предстоящей игре… Игре? Вот гадость-то! Дмитрий понял, что уже стал мыслить совсем как местный рыцарь. Или даже как керб.
— А чей? — Атсан начинал злиться, — черви его заешь!
Дмитрий ухмыльнулся:
— Сегодня у нас на ужин печеная картошка! С поджаркой из осиновых корешков.
— Не шути так, рыцарь. Я сам могу скормить тебя жрутеру.
Саламандра мало-помалу прожигала себе дорогу к Толику среди извивающихся корней. Теперь, когда все стены коридора обвалились, кругом простиралась просторная пещера. Коридор, судя по всему, был фальшивкой, ловушкой, которую картофельный народец соорудил специально для глупых путников. У дальней стены пещеры валялись веретенообразные коконы, среди которых Дмитрий пытался углядеть Алмис. Кокон Толика он определил по направлению движения саламандры.
— Вон, — ткнул пальцем Дмитрий, — оруженосца развяжи моего, он зверька урезонит. Я ему прикажу.
Атсан кивнул. Корни, спеленавшие Толика, обмякли и расползлись в стороны. Толик сидел, прижимая к груди драгоценные бутыли, и хлопал глазами. В отличие от Дмитрия, он ничего не видел в темноте.
Дмитрий обошел саламандру, окруженную бешено извивающимися корнями, и наклонился к Толику:
— Слышь, это я.
— Куда бежать? — сразу спросил Толик.
— Никуда. Думаю, никуда бежать не надо. Мы вообще зря барахтались.
— Ага, зря! — Обиделся Толик, — меня чуть не сожрал этот…
— Заткнись. И позови свою зажигалку. Давай, не ломай мне дипломатию!
Толик поджал губы. Потом кивнул и крикнул:
— Крикет!
Саламандра, услыхав голос хозяина, утроила усилия. Дмитрий обернулся к атсану:
— А ты, давай, отзови своих червяков!
— Это корни, — буркнул атсан. Корни перестали атаковать саламандру, и она радостно потрусила к Толику, раскидывая вокруг себя багровые блики. Прыгнув к любимому хозяину на грудь, она ткнулась ему в лицо сухим округлым рыльцем и лизнула щеку раздвоенным язычком. Толик невольно зажмурился, потом, щурясь от ужаса, погладил саламандру по чешуйчатой шкуре. Крикет довольно заурчал, съёжился и заполз в свой любимый кармашек. Темнота стала абсолютной.
Атсан перевел дух.
— Ладно, рыцарь, теперь посиди спокойно. Я вас обоих опять свяжу.
— Не стоит, мы сами пойдем.
— Сквозь землю? То-то. Сиди.
Дмитрий позволил корням себя спеленать.
— Ну что, рыцарь, поехали? — с видимым облегчением проговорил атсан.
— Поехали. — согласился Дмитрий.
Карлик уселся на своем скакуне, и над ним вновь сомкнулись белые лепестки-листья. Корни пошли волнами, поползли, соединяя коконы друг с другом. Земля со всех сторон начала бурлить и осыпаться. Дмитрий почувствовал, как его подхватило и поволокло вперед. Он оказался спеленат на совесть — не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже дышать было трудно. Единственным органом, сохранившим возможность шевелиться, были глаза. Но все поле зрения закрывала плотная мешанина волосатых корней. Какой-то звук пробился к ушам Дмитрия сквозь шуршание осыпающейся земли. Может, это стонет Алмис? Дмитрий прислушался и понял, что это вовсе не Алмис: издалека доносилось призывное ржание кобылицы.
Казалось, блуждающим корням было все равно, в какой ориентации перемещаться. Кокон с Дмитрием безжалостно крутило. Однажды, когда бродячее дерево забрало круто вниз, Дмитрий даже несколько минут провел кверху тормашками.
Вскоре постоянное шуршание земли прекратилось. Осина с пленниками какое-то время перемещалась по свободному пространству, потом остановилась, корни начали распутываться, и Дмитрий вывалился из своего кокона. Он сразу попытался встать на ноги, но наступил на волочащийся по полу корень и, не удержав равновесие, растянулся на ком-то из богатырей.
— Ты, это… Слез бы… — послышался из-под Дмитрия голос Теофила.
Поднявшись, Дмитрий, наконец, смог оглядеться. Кругом было светло. Свет исходил от множества переплетенных нитей, на которых дрожали, переливаясь бриллиантовыми искрами, какие-то большие капли. Капли отражались в гладких лиловых плитках кафельного пола и таких же кафельных стен.
Пленники находились в полукольце, образованном бродячей осиной. Теперь дерево, состоявшее, казалось, из одних корней, застыло, лишь самые кончики его мохнатых щупалец подрагивали, словно выискивая источники пропитания. Полностью свободными были Дмитрий с Толиком, у всех остальных руки и ноги оставались скручены длинными корнями.
С другой стороны подковы толпились атсаны. Теперь Дмитрий мог разглядеть их гораздо подробнее. Они действительно напоминали какой-то корнеплод, картофель-не картофель, а, скорее, длинную зеленоватую японскую редиску. Карлики о чем-то спорили, издавая резкие скрипучие вопли и активно жестикулируя коротенькими лапками, но Дмитрий не понимал из их разговора ни слова.
Главный атсан все еще сидел среди лепестков своего цветка и задумчиво пялился на Толика. Наконец, спросил:
— Так ты алхимик?
— Да, вроде… — Толик обреченно пожал плечами, понимая, что отнекиваться смысла уже не имеет.
— Пойдешь в лабораторию работать?
В слове «лаборатория» была для Толика некая магическая притягательность. Ведь в других местах он, если не считать картошки, никогда и не работал.
— Пойду… — радостно закивал алхимик.
— Остальных в шахту! — Распорядился карлик. — Девчонку и старуху — в детскую!
— Это кто тут старуха?! — возмущенно заверещала толстуха. — Я тебе таких старух покажу!.. Ап!.. — Длинный отросток корня метнулся к ее рту и плотно набился туда, образовав кляп. Толстуха мычала и злобно щурилась.
Алмис жалобно посмотрела на Дмитрия. Тот улыбнулся кончиками губ и вполглаза подмигнул. Девушка чуть-чуть склонила голову в знак того, что на него, рыцаря, вся надёжа, и повернулась к отцу. Бармен невозмутимо стоял между Добужином и Илионом, хмурый, однако по нему было видно, что надолго он в шахтах не задержится. Богатыри же, как только прослышали о своей участи, принялись вырываться, но корни держали крепко — местная братва лишь пыхтела, бранилась и исходила потом в бесплодных усилиях.
— А ты, рыцарь, куда хочешь? — Атсан соскочил, наконец, с цветочного насеста, подошел вплотную к Дмитрию и теперь смотрел на него снизу вверх своими круглыми черными глазками.
В шахты Дмитрию не хотелось. В детскую тоже. Зато лаборатория внушала некоторые надежды — в том числе и на скорое освобождение.
— А там компьютеры есть?
— Пьютеры! — воскликнул карлик, — Да у нас пьютеры лучшие во всей Рунике! Жрутеры так себе, но на жрутере тебе работать опасно… А на пьютере в самый раз. Особенно после того, как ты кой-чего хлебнул. Я, рыцарь, сразу понял, почему ты сдался. Пойдем. Это и к тебе относится, — атсан кивнул Толику и зашагал прямо сквозь бурелом осиновых корней. Корни торопливо расползались с его пути.
Дмитрий бросил последний взгляд на Алмис, потом подхватил Толика под локоть и заспешил вслед за карликом.
Карлик некоторое время шел вдоль стены, потом остановился и пнул стену кривой ножкой. Часть стены пошла рябью и вдруг рассыпалась легкими хлопьями, открывая узкий тоннель. Тоннель был освещен такими же каплями, висевшими на паутине. Через некоторое время тоннель вывел на галлерею, висевшую под потолком огромного зала. Перила галлереи были из отполированного черного дерева. А далеко внизу из земляного пола росли, переплетаясь мясистыми стеблями, ядовито-красные цветы, каждый размером с небольшой автомобиль. Плоские лепестки цветов трепетали, хоть в зале и не было ветра. Неожиданно все цветы разом встрепенулись и развернули бутоны к галлерее.
— Вас почуяли, — пояснил атсан, — теперь скалиться начнут.
Действительно, бутоны начали раскрываться один за другим. А под бутонами прятались влажные зубастые пасти. По всему залу прокатилась волна отрывистых команд, от цветка к цветку забегали суетливые карлики.
— Это жрутерный парк. Вашим туда никак нельзя, — атсан ткнул корявым пальцем в сторону плотоядных цветов, — сожрут. — Повернувшись спиной к цветам, карлик опять пнул кафельную стену и повел Дмитрия с Толиком через новый тоннель. Тоннель вывел в следующий зал, на этот раз не под потолок, а прямо в самую гущу оранжереи. Это была именно оранжерея: пол не земляной, а кафельный, кругом стоят ровные ряды фарфоровых кадок, в каждой кадке — цветок со свисающим вниз желтым бутоном.
— Пьютерный парк, — коротко пояснил карлик и добавил, — осмотритесь.
Эти цветы были значительно меньше предыдущих, но тоже весьма велики. Стебли их соединялись друг с другом гибкими трубчатыми листьями. За цветами ухаживали атсаны, люди в белых длиннополых рубахах и еще какие-то существа — Дмитрий не стал к ним приглядываться. Он уставился на карлика.
— Что пялишься, рыцарь? — Спросил карлик, чуть склонив набок шишковатую голову.
Дмитрий ухмыльнулся:
— Все верно. Те живоглоты меня съедят, а тебя — нет. Значит, ты…
— Растение, — подтвердил карлик, — а жрутерам только мясо подавай.
— Картошка! — Вдруг радостно хмыкнул Толик.
Атсан резко подпрыгнул на месте. Дмитрий понял, что если бы карлик мог корчить рожи, то скорчил бы сейчас самую свирепую. Подпрыгнув еще пару раз, карлик взял себя в руки и ответил:
— Сам ты бифштекс! Тебе понравится, если я тебя козлом назову или свиньей? Или даже обезьяной?
— Вырвалось… — Смутился Толик.
Атсан окончательно успокоился, оперся спиной о ближайшую фарфоровую кадку и почесал брюшко:
— Я не верю в эту чушь, будто кто-то там от кого-то произошел — вы от обезьян, драконы от кербов, кербы от эквапырей, там, а швабы — от велосипедов. Бонифизм, вздор. Большое Ру-Бьек отрыгнуло всех сразу такими, какие мы сейчас. Ну, понятно, у атсанов в дикой природе есть свои родичи, как у вас — обезьяны. Только это не картошка.
— А кто? — сразу спросил Толик.
Карлик пожал плечами:
— Мандрагора. Бонифаций полагает, что мы произошли от мандрагоры. Он кретин. Тогда и я могу сказать, что сам он произошел от жрутера!
Дмитрия передернуло. Он понял, что больше не хочет встречаться с Клаем Бонифацием. Все, что угодно, только не гигантский плотоядный цветок в чине полковника гвардии!
ГЛАВА 3
Бриджи аборигена оказались слишком широки. Когда они свалились с Боцмана в третий раз, он оторвал тесьму с бахромой и приспособил ее в качестве импровизированного пояса.
Капитан важно вышагивал по тротуару, сопровождаемый семенящим Боцманом, и зыркал во все стороны. На самой улице, собственно, разглядывать было практически нечего. Но если поднять глаза… Улица состояла из двух-трехэтажных построек, у которых первый этаж был каменным, без особых выкрутас. Все выкрутасы начинались со второго, деревянного, этажа: резные фавны выглядывали из стен между окнами, наличники сверху переходили в головы — то рыбьи, то птичьи, а то и вовсе каких-то непонятных зверюг. Деревянные ухмылки этих голов не сулили ничего приятного.
Капитан некоторое время шел вперед, задрав голову, и вдруг остановился так резко, что Боцман по инерции ткнулся ему носом в спину.
— Так… — сказал Капитан, переведя глаза с деревянных морд на глупое лицо Боймана, — ты дорогу знаешь?
— Это ж ты первым рассекаешь… Я думал…
— Нехай керб думает — у него бошек много и все здоровые! — внезапно для самого себя выдал Капитан. — Ну, что остановился? Давай, спроси у кого!
Боцман осмотрелся. Вот только что здесь бродили толпы народа, и в момент город словно вымер.
— У кого? — хмыкнул Боцман. — У стенок?
— Да хоть у них!
Боцман облапил потной пятерней свой подбородок. У стенок спрашивать явно не имело смысла.
— Ну? — В голосе Капитана слышалось истеричное повизгивание. Это означало, что нервы его на пределе и скоро он полезет драться. Боцман подошел к массивному подъезду ближайшего здания: подъезд был украшен фронтоном, который поддерживали три атланта и одна кариатида. По обе стороны от этой пестрой колоннады сидели гранитные львы — здание было явно официальным, хоть и не имело на входе никаких табличек.
— Ну?! — Повторил Капитан, окончательно срываясь на визг. Видно, странное путешествие его доконало. Чтобы не злить приятеля, Боцман подошел ближе к подъезду и спросил, обращаясь к левому льву:
— Эй, командир, где тут бар «Дракон»?
— Там, — махнул лапой лев, — в переулок свернешь, потом на параллельную улицу, и топай в сторону центра.
— Или по бульвару, — уточнил другой лев, — но впрочем, можно и дворами.
— Да ты что?! — Испугался первый, — они же заплутают! Их там сисопы сожрут!
— Какие сисопы? У них по средам спячка.
— Так сегодня же вторник!
— Что ты гонишь!..
Пока каменные львы выясняли, кто из них прав, Боцман и Капитан неслись по указанному маршруту. Вот бульвар, вдоль которого растут гигантские мухоморы, вот и еще одна улица, такая же, как и предыдущая. И ничего, похожего на бар.
— Ну, и?.. — Капитан был вне себя.
— Буи! — с вызовом ответил Боцман, переняв манеру выражаться у шефа, и подтянул штаны.
Тут неожиданно прорезался шеф, точнее, меч с голосом шефа:
— Чего вы, ублюдки, толчетесь? — Раздалось из-за спины Капитана. — Входите!
Голос шефа моментально успокоил Капитана. Так бывало всякий раз: казалось, шеф чувствует, когда Капитан готов сорваться, и звонит на мобильный именно в этот момент, чтобы грубым окриком привести своего помощника в чувство.
— Куда, шеф? — Капитан попытался заглянуть мечу в глаза, но шея оказалась не приспособленной для такой акробатики.
— Тьфу, недотепы, — выругался меч, — Вон — буквы горят!
И действительно, приглядевшись в указанном направлении, бандиты увидели надпись. Тлевшие тусклым синим пламенем непонятные руны почти полностью сливались с фоном серой стены. Двери под буквами не было.
— В натуре горят, — залыбился Боцман.
— Давай, двигай вперед! — подтолкнул коллегу Капитан.
— Куда? — Удивился Боцман и с этими словами прошел сквозь стену.
Изнутри проход выглядел, как обычная дверь. Бар был пуст — лишь на стене над стойкой скалила пасть громадная башка непонятного вида рептилии.
— Эй, есть кто? — рявкнул Капитан, надеясь, что после такого вопля тут же из-под стойки вынырнет бармен, который лишь на секунду нагнулся, чтобы разбавить пиво.
Но никто не отозвался. Лишь эхо, отразившись от потолка, звонко повторило:
— Кто?!
Решив не терять времени даром, Боцман тут же перепрыгнул через стойку бара, схватил самую большую кружку и подставил ее под первый попавшийся кран. После нажатия рукоятки кран разразился струей жидкости ядовито-оранжевого цвета.
— Фу, блин, — огорченно протянул Боцман, — Фанта, что ли?
Но отпив глоток, расплылся в широченной улыбке:
— Эй, Капитан, а выпивон тут ништяк!
Капитан, который все это время озадаченно рассматривал прибитую к стене голову странной твари и пытался вспомнить, где же он совершенно недавно такую видел, отвлекся от созерцания и, приняв поданную Боцманом кружку, в несколько глотков осушил ее.
— Еще? — наивно спросил Боцман.
— Мы чего, нажираться сюда приехали? — Капитан рыгнул и состроил страшную рожу. — Видишь, нет никого. А нам надо клиента искать.
— Может, подождем? — с надеждой в голосе предложил Боцман, не желая покидать уютное место.
— Кого, на фиг, ждать? Пошли отсель!
Капитан направился к выходу, уверенный, что его коллега последует за ним. Боцман, кряхтя от сожаления, что не отведал содержимое всего длинного ряда кранов, перелез обратно. Но перед Капитаном вдруг возникла проблема: дверь отворяться не желала. А после удара ногой дубовые створки вообще моментально заросли каменной кладкой.
— Вот, падла! — разъярился Капитан и выхватил меч. — Открывайся, зараза!
Сталь уже готова была соприкоснуться с камнем, но тут что-то пошло не так. Волшебное оружие, вместо того, чтобы пробить кладку, резко изогнулось, и лезвие будто бы протекло по поверхности новообразованной стены, не причинив ей ни малейшего вреда.
— Почтеннейшие торопятся скипнуть? — послышался вдруг сзади голос — негромкий и вкрадчивый, но одновременно жесткий, словно звук варгана. — Извольте сперва расплатиться.
Не выпуская меча из пальцев, Капитан подошел к стойке, бросил на нее несколько монет и направился обратно к бывшей двери.
Голос слегка утратил вкрадчивость, став еще более жестким:
— Ты, хавчик для жрутера, думаешь, мне нужны твои грошики? Деньги — это пыль, почтеннейшие, пыль под ногами исторических личностей.
— Да кто ты такой? — Повернулся Капитан на голос, — Чего ты мне тут дешевые понты крутишь?
Последние слова он произнес уже совсем тихо. До него, наконец, дошло, что разговаривает с ним та самая прибитая к стене голова рептилии. Боцман, который мог наблюдать артикуляцию чучела, делал странные жесты и пританцовывал на месте:
— Ее за веревочку дергают! — Закричал вдруг Боцман и, подбежав к голове, зашарил руками в воздухе, пытаясь найти невидимые нити. За это он чуть не поплатился: голова на обрубке шеи изогнулась и едва не отхватила бандиту кисть, клацнув зубами буквально в миллиметре от золотого перстня-печатки на мизинце. Но Боцман не унимался:
— Или не веревочку, там моторчик внутри!
— У тебя самого моторчик промеж баклажанов! — Огрызнулась голова, поняв, что обидчик вне пределов досягаемости, — моторчик… Вздор! Пошлый вздор!
— А что тебе надо? — Капитан сообразил, что если уж на улицах здесь разговаривают каменные зануды, то почему бы не поговорить и чучелу? Кроме того, раз никого из людей нет, то чучело вполне может сойти за хозяина при фуршете.
— Так, пустяки, — голос головы снова приобрел прежнюю вкрадчивость, — слова, слова… Кое-какая информашка.
— Какая? — осторожно полюбопытствовал Капитан.
— Вы ведь с Земли?
— А чего, по нам не видно, образина?! — выкрикнул Боцман, пока Капитан соображал, как бы не отвечать на этот вопрос.
— Видите ли, почтеннейшие, мне было бы приятно узнать, как вы сюда попали, зачем, и можете ли вернуться обратно.
— А к чему это тебе?
Голова чуть прокашлялась, выпустив из пасти вонючее облачко:
— Братаны… почтеннейшие, там, на вашей Земле, мне кое-что нужно. Так, пустяковина. А здесь… Короче, достанете — озолочу!
— Да кто ты такое, чтобы нами тут командовать? — возмущенно прокричал Боцман и швырнул в голову опустевшую кружку. Голова щелкнула зубами, глиняные осколки шрапнелью разлетелись по всему помещению бара.
— И что это за пустяковина? — Капитан переложил меч из руки в руку. Внутри меча что-то щелкнуло, и тихий, едва слышный голос шефа прошептал:
— Капитан…
— Что шеф?
— В носу джеф! Не трать время на этого ублюдка!
Из меча раздались похрустывание и скрежет. Бандит настороженно вслушивался, пытаясь вычленить из какофонии знакомые слова.
— Он связь экранирует! Понял? — Шеф, очевидно кричал, но звук все равно оставался на пределе слышимости. — Выбирайся оттуда. Там пусто, я уже все видел, нехрена там делать!
— Как же, выберешься… — хмыкнул Капитан, уставившись на место, где раньше находилась дверь. В следующее мгновение стена неуловимо переменилась, и в ней возник широкий проем, сквозь который сверкала освещенная солнцем улица. Но едва бандиты ломанулись в открывшийся проход, как его заслонила фигура в латах.
— Что за беспорядки? — Спросил усатый стражник, крутя головой. Это движение сопровождалось пронзительным скрипом несмазанного железа.
— Все ништяк, — Уверил его Боцман и попытался проскользнуть мимо, но наткнулся на металлическую руку и вынужден был отскочить назад.
— Почему меч обнажен? — повернулся вошедший к Капитану. — И где наш отряд? Порубали, кербово отродье?
— А тебе, жестянка, что за дело? — презрительно бросил бандит, — Вали отсюда, пока цел!
— Ребята, сюда! — скомандовал стражник и защелкнул забрало шлема, прищемив при этом свои длиннющие усы.
В бар немедленно ввалилось с десяток таких же латников. Вооружены они были кто двуручным эспадоном, кто короткой острой пикой. Наставив на бандитов пики, стражники молча стали теснить Капитана и Боцмана к стене.
Меч все еще находился в левой руке Капитана и почти не подавал признаков жизни. Даже глаза на рукоятке были полуприкрыты и подернуты какой-то мутной пленкой. Не собираясь сдаваться, Капитан выхватил изменившийся «макаров» и нажал на курок. Ничего не произошло. Не было привычной отдачи после выстрела, никто из наступавших стражников не захрипел и не повалился на пол. Лишь через мгновение, за которое латники успели сделать еще один шаг, пистолет разразился диким хохотом, напоминающим звуки из «мешочка со смехом», но усиленные раз в десять.
Стражники от неожиданности попятились. Капитан, затолкав дурацкий пистолет в карман, перекинул меч в правую руку и пошел в атаку. Как управляться с мечем, он знал лишь приблизительно — смотрел пару лет назад по видаку кино, где Майкл Дудикофф рубил негодяев направо и налево. Капитан попытался выписать мечем восьмерку, но в результате чуть сам себе не отрубил ногу. Меч не подавал признаков жизни. Главный стражник, между тем, пришел в себя и крикнул остальным:
— Ребята, это ж лохи!
Остальные стражники бросились гурьбой на Капитана. И тут в них полетели кружки. Боцман наполнял из крана одну кружку за другой и швырял в стражников. Кружки разбивались о стальные забрала, едкое питье заливало стражникам глаза.
— Ух ты! — Главный стражник приподнял забрало, чтобы слизнуть оранжевую жидкость, низвергавшуюся с его шлема. Капитан изловчился и ткнул концом меча стражнику в глаз. Оглушительный вопль смешался со звоном разбивающихся кружек. Стражники, не разобравшись, в чем дело, оставили Капитана и принялись штурмовать прилавок.
— Менты вонючие! Волки! Ща по маслине каждому! — Боцман полез в карман за пистолетом. Капитан похолодел: он вспомнил, как пистолет Боцмана превратился в руках того водилы в мятый комок стали…
Но пистолет неожиданно оказался цел. Боцман дернул курок…
У Капитана в голове взорвалась атомная бомба. У остальных, впрочем, тоже. Капитан поднялся первым — стражники все еще катались по полу. Некоторые, сорвав с голов шлемы, ошалело терли виски.
Боцман, прищурясь, глядел в дуло своего пистолета.
— Не стреляет… — сообщил он Капитану.
— Так ведь…
— Только звук.
— Глушак, — догадался Капитан, — твоя пушка преврвтилась в глушак… А где башка с зубами?
Говорящая голова, сбитая звуковой волной, упала со стены и валялась на полу, злобно лязгая челюстями. Капитан кивнул:
— Ладно, скипаем, — и, перескакивая через ползающих по полу стражников, ринулся к открытой двери. Когда он уже стоял в дверном проеме, сзади послышался визг. Визжал Боцман. Обернувшись, Капитан увидел, что Боцман, выронив глушак, выплясывает за прилавком и визжит, разбрызгивая во все стороны слюни и слезы.
— Ты чего?..
— Зверюга… За яйца!.. — Сквозь вой сумел проговорить Боцман. Заглянув за стойку, Капитан увидел, что голова впилась мощными челюстями Боцману в пах и не желает отпускать.
— Ща, погодь, я ему меч меж зубов…
Но как только Капитан сделал первый шаг, меч проснулся:
— Стой, где стоишь! В дверях стой, зуб моржовый!
Капитан замер. Боцман продолжал визжать, безуспешно отбиваясь от хищной головы. А стражники окончательно оклемались, даже главный — Капитан перешиб ему нос, но глаза остались целы.
— Трое к тому, кто визжит, остальные к этому… И я тоже, — хрипло проговорил стражник, приближаясь к Капитану. Капитан ждал.
— Ну что, говнила, нос тебе отрезать? — Криво ухмыльнулся стражник, остановившись на расстоянии вытянутой пики от Капитана.
За Капитана ответил меч:
— Это я сейчас твоим носом накормлю Ру-Бьек, козел!
И с этими словами меч ринулся в атаку, чуть не вывихнув Капитану руку. Капитан вовремя успел расслабить кисть и изумленно наблюдал, как меч, в одно мгновение нашинковав пику стражника, добрался до головы, увенчанной шлемом, и, пролетев по широкой дуге, снес ее с плеч.
— Заговоренный меч! — Начали шептаться стражники.
— Нет, заговоривший! — Возразил кто-то. Но эти разногласия не помешали стражникам дружно отступить.
— Кончать вас буду! — Прорычал Капитан и бросился на стражников. Как только Капитан сделал несколько шагов вглубь бара, меч в его руке щелкнул и сразу обмяк, превратившись в тупой кусок железа. Капитан, все же, рубанул мечем пару раз и даже, вроде, кого-то задел. Стражники испуганно рассыпались в стороны. Капитан рубанул снова — и разрубил пополам стойку. Следующим ударом он, промахнувшись по ближайшему стражнику, сокрушил табурет и, прислонившись спиной к каменной стене напротив двери, снова занес меч над головой:
— Подходи, суки.
Странно, но стражники вдруг перестали бояться. Нехорошо улыбаясь, они вразвалочку начали приближаться к Капитану. Капитан попытался опустить меч на чью-нибудь голову, но тут почувствовал, что меч неподвижен. Оглянувшись, он увидел, что меч плотно засел лезвием между двумя камнями стены. Камни, противно чмокая, продолжали засасывать меч все глубже…
А потом свет померк — кто-то со всей силы треснул Капитана в висок кулаком, защищенным стальной перчаткой.
— Командир-то убит, вроде… — Первое, что услышал Капитан, очнувшись. Времени прошло немного, кругом все еще возвышались стены разгромленного бара. Боцман, спеленутый по рукам и ногам кожаными ремешками, валялся рядом на полу и тоненько похрапывал. Его, видать, еще лучше приложили по маковке. Капитан попытался подняться с пола, залитого липкой жижей, или хотя бы пошевелить руками — но не смог: его руки и ноги тоже были стянуты ремешками.
— Да, командир у Ру-Бьек в брюхе, вкушает сласти, — согласился стражник, который аккуратно вешал голову твари на место.
— А кто теперь за командира? — Спросил первый стражник. Перевернувшись на спину, Капитан смог его увидеть: здоровенный лысый детина почти безо всяких усилий вытащил из стены застрявший там меч-телефон.
