— Наверх! — Приказал Дмитрий.
Фигурка девушки, взбегавшей по ступеням, на миг снова заслонила свет. Враг не замедлил этим воспользоваться: три пасти лязгнули клыками перед самым лицом — Дмитрий не видел самих голов чудовища, но услыхал три громких щелчка и почуял волну мускусной вони. Неожиданно (наверное, от страха) включилась чужая память. Дмитрий понял, что перед ним всего один керб — трехголовый. Значит, самец. Что-то очень важное, помнил Дмитрий, связано с кровью самцов. И что-то ужасное — с самками. Такое ужасное, что клыки и когти самцов можно вообще не принимать в рассчет…
Но сейчас перед Дмитрием был самец, а на раздумья не оставалось ни секунды. Правая рука сама совершила круговое движение — четкое и плавное. Керб отпрянул, издав хриплый вой из трех глоток. На лицо Дмитрия попали какие-то теплые капли. Кровь, понял он. Меч распорол правую пасть. Это не особенно повредило кербу: Дмитрий знал, что в течение суток рана зарастет. Но тварь разозлилась — а значит, может совершить ошибку. По нарастанию вони Дмитрий понял, что две головы движутся к нему с обеих сторон, и подпрыгнул, вслепую нанося удар ногами. Каблуки уперлись во что-то мягкое. Гол! Единственная мягкая часть керба — его нос. Теперь керб на пару секунд выведен из строя. Дмитрий упруго приземлился на камни, глубоко вздохнул и облизал сухие губы… Сухие? Нет! На губах Дмитрия была кровь керба! Отвратительный вкус, нечто среднее между машинным маслом и лекарством под названием «фурацилин», которым Дмитрия часто мучали в детстве. И ужас. Теперь Дмитрий легко победит самца — но не уйдет от самки.
Темнота поблекла, приобрела мутно-желтый оттенок. Кровь керба начала действовать. Дмитрий ясно видел растрескавшиеся каменные плиты пола. С одной стороны пол упирался в стену — тупик. А в другую сторону тянулся коридор, изгибаясь плавным поворотом. И возле самого поворота сидел керб… Нет, он не сидел, он только полуприсел, готовый к прыжку. Три длинные массивные головы мягко покачиваются на изогнутых шеях, акулий хвост ходит ходуном, словно у нервной кошки. Одна глазница на правой голове темная, развороченная, остальные пять глаз уставились на Дмитрия. Дмитрий понял, что в этих глазах нет никакой злобы: самец был старый, опытный, на ошибку с его стороны рассчитывать не придется.
Расставив передние лапы чуть в стороны, керб присел еще глубже на мощных задних лапах, мусулы надулись под чешуей… Прыжок!
Дмитрий понял, что не успеет отскочить, не успеет даже упасть на плиты…
Керб все еще летел, вытянув шеи, выставив когти, летел медленно, будто и не летел вовсе, а плыл под водой. Дмитрий сделал шаг вправо, к стене — шаг дался с трудом, словно вместо воздуха в подвал действительно налили воду или, хуже того, глицерин. Еще один шаг, еще… Дмитрий прижался к стене. Чешуйчатая туша проплыла мимо, похожая на товарняк, идущий мимо загородной станции. В ушах раскатилось негромкое шуршание. Дмитрий понял, что теперь так звучит скрежет когтей керба. Керб спружинил на все четыре лапы возле тупиковой стены, развернулся, замер. Воздух снова стал обычным — пустым и затхлым. Керб не двигался, смотрел в пол. Потом поднял все пять глаз на Дмитрия.
И тут послышался голос. Слова, тихие и четкие, звучали у Дмитрия в голове, но он знал, что голос принадлежит кербу:
— Слышишь меня?
Дмитрий кивнул.
— Кровопийца, — керб облизал длинным заостреным языком порезанную пасть.
— Я не нарочно, — ответил Дмитрий и, не торопясь, принял низкую стойку, разведя руки с мечами. Но керб пока не собирался нападать, он хотел говорить:
— Теперь только я могу тебе помочь, рыцарь.
— На фига ты мне нужен?
Керб ударил хвостом по полу и легонько ковырнул блестящим когтем между зубов средней головы:
— Я-то? Я могу тебя убить, рыцарь.
— Хороша помощь, — усмехнулся Дмитрий, не меняя стойки и не опуская мечей.
Керб переплел шеи, снова расплел. Дмитрий понял, что это он так «пожимает плечами»:
— Помощь как помощь, — ответил керб, поглубже приседая на задние лапы, — по-твоему, лучше плодить бастардов со святой Ма-Мин?
При упоминании о святой Ма-Мин Дмитрия передернуло так, что он чуть не выронил мечи. Самка!
— Святая матушка, ржущая как лошадь, прядет колыбельку… Для рыцаря короны! — Керб засмеялся. Смех раздавался и внутри головы Дмитрия, и снаружи — керб смеялся, разинув пасти. — Хочешь этого? — Чудовище, наконец, перевело дух и снова внимательно смотрело на Дмитрия пятью глазами и одной пустой глазницей.
Дмитрий помотал головой.
— Тогда стой спокойно, рыцарь короны. Я тебе помогу.
Дмитрий снова помотал головой и крепче сжал рукояти мечей, одновременно расслабляя запястья. Улыбнулся через силу:
— Да ладно, мужичок. Уж как-нибудь без тебя…
— Но я все равно попробую, — сказал керб и прыгнул.
Воздух превратился в глицерин. Дмитрий на этот раз не стал приседать или отскакивать в сторону. Он тоже прыгнул. Ноги разогнулись с трудом, пол медленно ушел вниз. Керб приближался, нацелив на Дмитрия только одну пасть, среднюю. Остальные две шеи были разведены в стороны, чтобы не дать рыцарю короны ускользнуть с пути «доброго помощника». Но Дмитрий все равно ускользал — вверх. Несколько раз он крутанул в глицериновом воздухе мечами, тело начало вращаться в другом направлении — как раз вовремя. Длинная морда керба прошла всего в паре сантиметров под спиной Дмитрия. Вращение продолжалось, ноги уперлись в потолок. Внизу ровно двигался керб, теперь похожий на сухогруз, проплывающий под мостом. Вот шея, вот основной корпус… У основания шеи Дмитрий разглядел розовую точку. Нацелив туда острие меча, он со всей силы оттолкнулся ногами от потолка. Раздался влажный хруст, меч вошел в тело керба по самую рукоять.
Воздух так быстро потерял густоту, что Дмитрий не успел приземлиться на ноги, неуклюже плюхнулся плечом на плиты. Керб лежал неподалеку, мертвый, нелепо раскинув головы и лапы. Из загривка у него торчала рукоять меча. Дмитрий доплелся до туши, взобрался по правой шее на чешуйчатую спину и выдернул свой меч. Поискал, обо что бы вытереть. Не нашел, вытер о собственные штаны, пихнул меч в ножны. Потом обернулся и помахал головам, сгрудившимся у люка:
— Сдох!
— Спаситель! — Раздался сверху нестройный радостный хор.
Внезапно Дмитрий обнаружил, что уже стоит около лестницы в компании Толика, бармена и толстухи, а на его шее висит плачущая Алмис и целует его то в ухо, то в щеку.
— А ну-ка, отвали!.. — Послышался голос хозяина. Дмитрий поднял глаза. Возле самой туши, примостившись к шее зверя, на корточках сидел Илион и своим кинжалом отколупывал чешуйки, стараясь добраться до вены керба. Но как только ему удалось это сделать и на пол потекла струйка вязкой жидкости, бармен бесцеремонно оттащил богатыря за шиворот и сам подставил к отворенным венам непонятно откуда взявшуюся здоровенную бутыль.
— Никак наш спаситель керба мочканул!.. — Старичок, гремя по ступенькам своим эспадоном, медленно спускался по лестнице. По выражению его лица было видно, что он хочет двигаться гораздо быстрее, но доспехи крайне замедляли его перемещение. Добравшись, наконец, до поверженной твари, старичок сорвал с головы шлем и, оттеснив бармена, подставил шлем под струю крови.
— А ты чего? — Услышал вдруг Дмитрий голос спасенной девушки.
— Я? Я не знаю…
— Давай же! — Алмис взяла Дмитрия за рукав и настойчиво повлекла в сторону зверя. — Ты его убил — и кровь его твоя!
— Не хочу я эту гадость… — Вяло отбивался Дмитрий.
— Да ты знаешь, какая это редкость! — Вскричал Илион. — Керба срубить не всякий сможет! — он незаметно отпихнул старого рыцаря от источника крови и подставил под вонючую струйку свою необъятную флягу.
Видя, что герой-спаситель не собирается пользоваться источником, Алмис отняла у старичка его шлем, наполненный почти доверху, и протянула Дмитрию:
— Мажься! Смотри только, чтобы в рот не попало.
Девушка начала понемногу наклонять шлем. Безропотно сложив ладони лодочкой, Дмитрий подставил их под струю. Потом, вздохнув, опрокинул кровь на лицо. В нос шибануло мускусом, из желудка к горлу стремительно понесся ком тошноты.
— Все! — Алмис обворожительно улыбнулась. — Теперь к тебе никто не пристанет.
— Я так жутко выгляжу? — Дмитрий попытался улыбнуться. Он знал, что теперь к нему никто не пристанет, и вовсе не потому, что от него воняет кербовой кровью. Нет. Теперь он сам, в некотором роде, керб. И никто из людей не должен об этом знать.
— Кровь керба отпугнет всех подземных жителей, — щебетала Алмис, — а еще она приносит удачу, а еще ее можно заливать в компьютер. Главное только, ее нельзя пить.
Теперь Дмитрий заметил, что лица всех собравшихся — и Илиона, и бармена, и даже лицо Алмис — резко потемнели. На общем желтоватом фоне лица казались абсолютно черными. Возле дальней стены стояли, пошатываясь, черноликие Добужин и Теофил, между ними переминался с ноги на ногу такой же черноликий Толик. На него бармен уже нагрузил две бутыли и теперь что-то в полголоса ему втолковывал. Дмитрий расслышал лишь слова «Аркона», «такая маза» и «вернуть тару».
— Папа! — Возмутилась девушка. Слух у нее оказался весьма тонким, — Как тебе не стыдно!
— А что? — Повернулся бармен. — Всего-то и попросил бутыли с оказией вернуть…
— У тебя дохлый керб в подвале, а ты о такой мелочи!
— А куда я гениев буду закупоривать? — Всплеснул руками хозяин бара. — Это же пузыри заговоренные, я их специально в Китгарде заказывал!
— Да за одну голову этой зверюги ты сотню таких бутылок выменяешь! Я тебя знаю!
Бармен потупился, ковыряя носком сапога каменный пол. Дмитрий не хотел вмешиваться в семейную сцену, за него это сделал Теофил:
— Мы чапаем, или куда? Рогачи нагрянут — всех нас тут повяжут!
— Ты за себя базарь! — Неожиданно резко откликнулся Дмитрий. — Кого повяжут — кого и нет.
Теофил опасливо взглянул на Дмитрия и почел за лучшее не спорить. Но Дмитрий вспомнил, как тот представлялся — точнее, как представил Теофила стражник. Аркона. Теофил из Арконы. А там Медвежатник Бурт, компьютеры и решение всех загадок.
— Так, Теофил… — Дмитрий хмуро уставился на усатого рыцаря. — Веди-ка ты нас в Аркону…
— По подвалам?.. — Испуганно пробормотал Теофил. Его усы, густо пропитанные кровью керба, обвисли, как показалось Дмитрию, еще сильнее. Краем глаза Дмитрий заметил движение. Это, Добужин хмурясь, укоризненно качал головой. Илион же едва сдерживал смех.
— Запросто! — Играя бодрячка, закончил фразу Теофил. — За мной!
Раздраженно пнув поникший хвост керба, он направился в темноту тоннеля.
ГЛАВА 5
Как проводник, Теофил вынужден был идти впереди процессии. Рядом с ним держались Илион и Добужин. В руках рыцарей нещадно чадили смоляные факелы, давая больше копоти, чем полезного освещения. Блики неровного света выхватывали из темноты ребристые осклизлые своды прохода, и от этого создавалось странное ощущение, будто кавалькада идет по внутренностям какого-то гигантского существа. Дмитрий видел эту картину глазами обычного человека и одновременно — глазами керба. Казалось, сквозь темноту, заляпанную бликами факелов, проступает графическая схема, начерченная на желтом пергаменте зеленой тушью.
Коридор петлял, иногда становясь чуть уже, иногда — чуть шире. На развилках Теофил выбирал путь, не раздумывая. Было ясно, что дорогу он знает. Дмитрий шел упругим шагом вслед за провожатыми. Рядом, нога в ногу, шла Алмис, а чуть поотстав, придерживая обеими руками бутыли, семенил Толик. За ним бок о бок, занимая почти весь проход, вышагивали бармен с толстухой, а позади всех плелся старичок, волоча свой тяжеленный эспадон. Податься в Аркону решили все — опасности подземелья были, наверное, не так страшны, как встреча с «рогачами». Это, правда, не относилось к Дмитрию: он знал, что главная опасность ждет его именно здесь, под землей. Алмис улыбалась. Дмитрий тоже улыбнулся ей, хоть и знал, что Алмис не видит его улыбки. В темноте может видеть только он, Дмитрий — невольный избранник святой Ма-Мин, матери кербов.
Четверть часа никто не говорил ни слова. Только пыхтел тоненько старичок, да Толик, которого неожиданно превратили в оруженосца героя, бормотал себе под нос что-то из разряда химических ругательств. До Дмитрия доносились валентности, разного рода радикалы, короче, ничего осмысленного, кроме разве что единственной фразы: «Декан пропил бутан!..» Наконец, Толику это надоело и он, завистливо поглядывая на силуэт Дмитрия, идущего налегке, достал пачку «Магны». Открыв ее, он щелчком извлек сигарету, точнее, попытался извлечь. Из фольги показалось что-то толстое и черное — даже в слабом свете факелов было видно, что это вовсе не обычный фильтр. Ухватив за конец непонятный предмет, Толик извлек длиннющую сигару, которая никак не могла помещаться в сигаретной пачке. Удивленно крутя ее в пальцах, он прочел надпись, тлеющую на глянцевой ленточке:
— Ишь ты, «Аркона клаб»!
Примостив сигару во рту, Толик извлек зажигалку. Та, как оказалось, претерпела еще более странные изменения. Обычный «Крикет» трансформировался в небольшую светящуюся ящерку. Толик, не зная, что с ней делать, слегка щелкнул ящерку по голове. Ящерка разинула пасть, и оттуда вырвался язычок пламени. Прикурив от него, Толик засунул живую зажигалку в карман, где она завозилась, устраивая себе временное гнездышко.
Алмис легонько тронула Дмитрия за локоть. Она смотрела одновременно с восторгом и недоумением:
— Скажи мне, Фленджер, а кем был твой оруженосец в вашем мире?
— Ну как? — Дмитрий развел руками, — Он — нефтехимик…
— Алхимик? — Уточнила Алмис.
Вспомнив постоянные сетования Толика на невезуху, в обилии вываливаемые во время перекуров, Дмитрий решил, что его приятель действительно скорее алхимик, нежели что-то другое.
— В общем — да… — Ответил он, пожав плечами.
— Я так и знала! — воскликнула девушка. — Только настоящий алхимик мог приручить саламандру! Как тебе удалось заполучить такого великого человека в оруженосцы?
— Великого? — Переспросил Дмитрий и покосился на Толика, желая узнать, не появилась ли в том хоть капля величия. Однако Толик каким был, таким и остался, если не считать обильного пота, который он периодически стирал рукавом, уже ощутимо сгибаясь под тяжестью бутылей.
Заметив, что на него смотрят, новопроизведенный алхимик тут же заканючил:
— Димка, давай привал!.. Или возьми у меня эти штуки…
Но Алмис решительно встала на сторону Дмитрия:
— Это нельзя! Кровь керба должны использовать лишь настоящие алхимики, а не рыцари!
— А таскать ее рыцари не должны? — Ехидно осведомился Толик.
— А таскать ее должны те же алхимики! — веско отрезала девушка.
— И давно меня записали в алхимики? — шепотом осведомился Толик.
— С тех пор как курить начал, — так же тихо отозвался Дмитрий. После слов Алмис он решил пристальнее присмотреться к странной девушке, запросто шастающей между мирами и приторговывающей при этом компакт-дисками. Она наверняка знала, что Дмитрий соврал, заявив, что явился от самого Клая Бонифация. Но кто же этот Клай Бонифаций на самом деле? И почему при одном его упоминании трепещет местная братва?
— Алмис… — Нерешительно начал Дмитрий.
— Что, рыцарь? — с готовностью отозвалась девушка.
Но Дмитрий молчал, уставившись вперед поверх голов. Коридор исчезал в желтой дымке, непроницаемой даже для зрения керба. Дымка медленно надвигалась, а из ее глубины доносилось тихое конское ржание.
— Алмис, ты слышишь… лошадь? — Наконец, спросил Дмитрий.
Алмис испуганно прижала ладонь к губам:
— А ты?.. Ты ее слышишь! И видишь в темноте, да? Ты пил кровь!
— Я…
— Бежим! — Алмис схватила Дмитрия за руку и поволокла куда-то назад, чуть не сбив с ног опешившего Толика. Мечи неприятно били по спине — Теофил отдал Дмитрию ножны, но с удобной портупеей расставаться отказался наотрез. Взвизгнула толстуха, Дмитрий наступил ей на ногу.
— Вы куда? — Удивленно проблеял бармен.
— Боковой ход! — на бегу крикнула Алмис.
— Эй… Эй! — испуганный голос Теофила, — там атсаны! Нельзя!..
Но Алмис волокла Дмитрия все дальше и дальше. Вот и боковой ход, такой же широкий, как основной коридор, только не вымощенный камнями. Дмитрий почувствовал под ногами мягкую землю. Через несколько минут Алмис остановилась, тяжело дыша. В спину Дмитрия ткнулся не успевший затормозить Толик. Его сигара потухла. Вдали показалось переливающееся с боку на бок брюхо толстухи, за ее спиной мелькали факелы. Народ подтягивался.
И тут раздался тяжелый глухой рокот. Дмитрий привстал на цыпочки, оглядывая проход. Взгляд уперся в глухую стену. Сначала Дмитрию показалось, что мутная пелена, скрывающая святую Ма-Мин, нагоняет его, но тут подскочил бармен:
— Обвал. Ход завалило.
Дмитрий облегченно вздохнул.
— И куда теперь? — мрачно спросил Теофил.
Дмитрий пожал плечами:
— Вперед, наверное. А куда еще?
Но, сделав несколько шагов, он остановился. В его руках появились мечи. Проход спокойно тянулся вдаль почти по идеальной прямой, не было слышно ничего, кроме сбивчивого дыхания людей. Но кругом упругими жаркими волнами струилась ОПАСНОСТЬ. Опасность надвигалась со всех сторон, опасность была конкретной, осязаемой — правда, чувствовал ее только Дмитрий. Остальные непонимающе галдели. Илион положил Дмитрию на плечо тяжелую ручищу:
— Эк тебя дернуло-то в эту задницу! Ладно, веди, не стой. И тесаки спрячь, некого тут резать…
Только он это сказал, сквозь землю начали пробиваться какие-то волосатые щупальца. Они на мгновение застыли, словно кобры перед броском. Дмитрий успел заметить, как шевелятся волоски на концах щупалец, выискивая ближайшую жертву. И вдруг, все разом, щупальца ринулись на людей.
Раздался протяжный визг толстухи. Рядом с Дмитрием появился Теофил:
— Атсаны, рыцарь, я предупреждал. Верни один тесак.
— Факелом обойдешься, — Дмитрий двумя махами мечей перерубил несколько ближайших щупалец. Те брызнули темным соком и задергались на изрытом полу прохода. Илион и Теофил орудовали факелами — огни выписывали в темноте замысловатые кривые. Добужин куда-то делся. Внезапно земля под ногами Илиона закипела, огромное щупальце обвило тело бородача и утащило вниз. Теофил подпрыгнул, прижигая факелом другое такое же щупальце. Щупальце метнулось в сторону. В этот миг раздались крики Алмис и Толика.
Обернувшись, Дмитрий увидел, что оруженосец и девушка валяются на полу, а их руки и ноги обвиты шевелящимися щупальцами, которые подбираются уже к шеям. Вновь закипела земля — Теофил скрылся в толще стены, увлекаемый ползучей сетью щупалец. Мечи Дмитрия работали, как два смертоносных пропеллера. Перерубив одним мечом щупальце, обвившее Алмис, другим мечом Дмитрий сумел освободить правую руку Толика. Отрубленные щупальца моментально теряли цепкость и начинали биться в агонии, разбрызгивая вокруг себя капли сока.
Толик вытащил из кармана саламандру и теперь вовсю пользовался огненной ящеркой как маленьким огнеметом. Впрочем, саламандра сама знала, что делать. Языки пламени, вырывавшиеся из ее рта, превращали щупальца в пепел. Кислый запах сока мешался с древесной гарью. Агрессивные мохнатые веревки, попав под огонь саламандры, безвольно обвисали, вспыхивая искрами. Сам Толик сидел в огненном кольце и непонимающе глазел по сторонам, не в силах ни двигаться, ни принять какое-либо решение. Он лишь прижимал к себе баклаги с кровью керба и подслеповато щурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за стеной искр и копоти.
Теперь земля закипела под Дмитрием. Подпрыгнув, Дмитрий рубанул под собой правым мечом наугад, левым пытаясь отсечь очередное щупальце, потянувшееся к Алмис. Но щупальце увернулось и, метнувшись сквозь огонь, обвилось вокруг Толика. Алмис накрыла земляная волна — девушка тонула в земле, почти полностью погребенная под живой шевелящейся массой. Последний всхлип — и Дмитрий остался наедине со щупальцами. Щупальца почему-то замерли, не торопясь нападать. Дмитрий ждал, что сейчас земля опять закипит, и был готов к следующему прыжку, но земля под ногами оставалась твердой.
Зато стена перед Дмитрием начала медленно осыпаться. Огромные комья бесшумно проваливались в темноту, освобождая широкий проем. В проеме стояло нечто. Оно больше всего походило на осьминога, но не мокрого, а покрытого сухой растрескавшейся коркой. Наверху этой твари находился огромный белесый нарост.
Внезапно нарост стал стремительно увеличиваться, распадаясь на отдельные составляющие, и Дмитрий понял, что это собранные в огромный бутон листья или лепестки. Когда же странный цветок раскрылся полностью, вместо прекрасной маленькой Дюймовочки, которую подсознательно ожидал Дмитрий, среди лепестков появилась отвратительная рожа — угловатая, как бы недолепленная, напоминающая картофелину. А может, это и была картофелина? Обладатель картофельной рожи встал на ноги и оказался карликом около полуметра ростом.
— Сдавайся, млекопитающий, — спокойно проговорил карлик хорошо поставленным басом и мелко почесал волосатое брюшко, — сдавайся сам. А то ты сейчас у нашей осины все корни перерубишь.
— Это — корни? — Дмитрий удивленно повел мечом в сторону замерших щупалец.
— Корни, корни, — карлик, по идее, должен был усмехнуться, но, судя по всему, его картофельная рожа не была способна к мимике, — сдашься, так работать пойдешь, а не сдашься — пустим на удобрение.
Теперь усмехнулся Дмитрий:
— Я нарежу из тебя чипсов, атсан. Рыцарю короны не пристало сдаваться. И к тому же я принадлежу святой Ма-Мин.
— Мне твоя блудливая личинка — не указ. А тем более, какая-то там корона. У меня своя корона есть! — Карлик поправил на шишковатой макушке венок из тонких высохших веточек.
«Ма-Мин ему не указ? А ведь это — выход!» — вдруг подумал Дмитрий.
И сдался.
II. ПАСЫНКИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
ГЛАВА 1
Пистолет почти не изменился. Капитан ожидал, что в этом странном месте, где все меняется, краденый ментовской «макарка» превратится во что-то более пристойное — в ручной миномет, например. Ан нет. Только рукоятка стала деревянной и покрылась изящной резьбой. Зато заплечная портупея как-то неудобно обвисла.
— Останови, — приказал меч.
Капитан надавил на педаль тормоза, которая, вместо того чтобы уйти, как полагается, в пол, свернулась тугим жгутом. Но шваб остановился, недовольно рыгнув.
— Ножны как следует поверни…
— Какие? — Не понял Капитан.
— Портупею, дубина! Кобуру! Пугач в карман положи, пригодится. А ножны — за спину, и телефон туда засунь.
Капитан вспомнил фильмы про «американского ниндзя». Там у Майкла Дудикова меч торчал из-за спины. Приладив ножны как следует, Капитан заправил в них меч, и тут же услыхал над самым ухом злобный окрик:
— Козел! Глазами вперед!
— Но я же не вижу…
— Зато я все вижу.
Наконец, меч был устроен, как полагается. Капитан тронул ногой педаль газа. Из-под педали прямо в лицо Капитану поднялась струйка сладковатого дыма, и шваб, оттолкнувшись всеми шестью лапами от розового камня, рванулся вперед.
Меч снова заговорил:
— Слева курган. Будем проезжать, тяни руль на себя, автопилот включится. Но руль не отпускай, а то сожрет.
— Автопилот?
— Шваб тебя сожрет, если руль отпустишь, — устало выдохнул меч. Ругаться у него уже не было сил.
Вскоре по левую руку показался огромный холм, увенчанный небольшим павильончиком типа часовни. Не иначе — тот самый курган. Капитан дернул руль — и похолодел: руль остался у него в руках. Меч молчал. Может, так и надо?
Шваб вытянул длинную шею, оглушительно взвыл и, соскочив с тракта, потрусил напрямик, через поля, канавы, плетни к видневшимся впереди, по прикидке Капитана, километрах в трех, низеньким строениям. Капитан, как ни пытался, не мог приладить руль на место, и зверюга упрямо перла по бездорожью.
Когда шваб очередной раз перепрыгнул канаву, Боцман пришел в себя, открыл глаза.
— Опущу, падла!.. А… а где? — Простонал он, пытаясь устроиться на жестком липком сидении так, чтобы поудобнее примостить сломанную ногу. Капитан лишь скосил глаза на коллегу. Шваб мог прыгнуть в любой момент и, чтобы не вывалиться и не пасть жертвой зубов собственного скакуна, этот момент надо было уловить заранее, ухватившись левой рукой за чешуйчатый борт. В правой руке Капитан сжимал оторванный руль.
Повозившись и устроив травмированную конечность, Боцман стал искать глазами своего обидчика. Обидчика не было, зимы тоже не было, и дороги, и даже крыши «сааба» над головой. Только небо, летний теплый воздух бьет в лицо, кругом пологие розоватые холмы, какие-то ручейки, огороды, птички…
«Замочил меня тот лох, простой водила в ватнике! Позор! — подумал Боцман, потом вздохнул поглубже и вдруг улыбнулся, — зато я в рай попал, а тому лоху еще маяться и маяться! Только… Капитан-то что здесь делает? Что этой суке в моем раю?» Боцман так и спросил прямо:
— Нахренна ты тут сдался?
— Базары фильтруй, — беззлобно отозвался Капитан. Сжимая в руке оторванный руль, он сквозь твердый прищур зорко следил за дорогой, точнее, за бездорожьем, через которое ломился сказочный зверь. Боцман сразу понял, что зверь — сказочный, и холмы, и ручейки, и огороды тоже сказочные. Именно так он и представлял себе рай, с самого детства. Девок бы еще сюда пяток. Но к девкам, наверное, его как раз и везут, а Капитану там делать нечего. Боцмана на весь пяток хватит, он уже недели две не тешил своего «старичка».
— Вали отсюда! — Заорал Боцман и потянулся к Капитану, но тут же взвизгнул и скорчился от страшной боли в ноге. Нет, это не рай. Это дрянь. Боцман понял, что накурился дряни и теперь видит глюки. Вот, например, из-за спины у Капитана торчит какая-то глазастая рукоятка. Глаза страшные, ничего в них райского нет, как и в самом Капитане.
Страшные глаза внимательно посмотрели на Боцмана, и вдруг раздался знакомый писк сотового телефона. Капитан по привычке похлопал по карманам, потом сообразил и, переложив руль в левую руку, правой потянул за рукоятку. Боцман догадался, что рай отсюда далеко: в руке у Капитана был черный блестящий меч со слегка зазубренным кривым лезвием.
— Слушаю, — сказал Капитан в набалдашник.
— Говно кушаю. — Отозвалась рукоять голосом хозяина. — Что с этим делать будешь?
— С Боцманом? — догадался Капитан.
— Нет, с задницей его! В анатомии сечешь?
— Плохо.
— Плохо станет, когда раком поставят, — буркнул меч. — Снимай с него штаны! Операцию будешь делать.
— Но я…
— Головка от керба! Делай, что приказано!
Не выпуская руля, Капитан положил меч на сидение и принялся помогать напарнику стягивать штаны. Боцман притих и не сопротивлялся. Когда штаны оказались сняты, меч опять подал голос:
— Приложи набалдашник к отеку.
Капитан немедленно сделал это.
— Ага… — медленно проговорил хозяин. — Перелом берцовой кости. Внутреннее кровоизлияние. Параша… Лечить будем. Режь острием вдоль!
— Ты чо!.. — Возмутился Боцман. Но было уже поздно. Меч сделал разрез. Из разреза выплеснулась багровая кровь, обнажилась сломанная кость. Боцман приготовился взвыть, но понял, что боль почему-то исчезла и выть поэтому не имеет смысла. А привычные окрики хозяина настолько успокоили Боцмана, что он сам, следуя указаниям меча, соединил обломки костей, после чего Капитан приложил к ним набалдашник рукояти. Подержав так с минуту, он отнял ее. Кость была на месте, уже целая.
— Прижми меч плашмя к ране! — Прозвучала следующая инструкция. Капитан исполнил и это.
— Шевелится… — Удивленно проговорил Боцман.
— Побазарь у меня!.. — Рыкнул меч, и Боцман замолк.
Шваб очередной раз скакнул, лезвие само отскочило от раны, и Капитан уставился на то место, где она должна была находиться. Там ничего не было, кроме покрытой густым волосом кожи Боцмана.
— Теперь так. — Глаза меча посмотрели сперва на Капитана, потом на Боцмана. — В городе найдете бар «Дракон». Мимо него ваш клиент не пройдет. Дальше — по обстоятельствам.
Послышался характерный щелчок закрываемой трубки, запикали гудки отбоя.
— Слышь, а где это мы? — Боцман с трудом расстался с мечтами о рае или хотя бы о приятных глюках. Кругом была реальность — странная, но настоящая.
— Хрен его разберет, — ответил Капитан, — сам здесь впервой. Главное, шеф базарит, что пацан сюда драпанул.
— Ну, раз шеф базарит… — Схватившись обеими руками за борта, Боцман озирал окрестности.
Домики приблизились, и теперь было видно, что это не деревня, как могло показаться сначала, а настоящий город. Вдруг зверь резко затормозил. Пассажиров тряхануло.
— Что за блин!.. — Капитан от внезапной остановки свалился на пол и теперь мог видеть лишь Боцмана на фоне чистого вечернего неба.
— Тут знак… — Боцман показывал на что-то пальцем. Выбравшись из щели, Капитан посмотрел туда и тоже увидел знак. На шесте висел большой деревянный круг, белое поле, красная кайма. А на белом изображено шестиногое животное с длинной шеей, перечеркнутое красной полосой. Краска потрескалась, местами облетела, но в рисунке безошибочно угадывался именно тот зверь, на котором бандиты прибыли к городу.
— Видать, дальше пехом… — Догадался Капитан и первым спрыгнул со шваба, кинув руль на сидение. Наверное, не надо было оставлять руль. Голова шваба моментально повернулась к оказавшемуся на земле Капитану, лязгнули челюсти — Капитан еле успел перекатиться на спину, чуть не оставив голову в огромной лягушачьей пасти.
Воспользовавшись тем, что зверюга занята охотой за пропитанием, Боцман резво спрыгнул с другого бока шваба и, забежав за указатель, прокричал уже из безопасного места:
— Жми сюда! Он за знак не ходит!
Капитан, уклонившись от очередной атаки, встал на карачки и, резво перебирая конечностями, устремился к знаку. Последний бросок шваба застал бандита уже пересекшим невидимую границу. Зубы ездового хищника клацнули в нескольких сантиметрах от задницы Капитана, отодрав здоровый кусок куртки.
