КГБ во Франции

Находясь в предварительном заключении до июня 1981 года, он в процессе следствия разработал почти совершенную систему защиты. Приехав во Францию в 1969 году как стипендиат румынского государства, он, по его утверждению, вынужден был поддерживать связи с официальными представителями Румынии для продления визы. Поступив в Институт прикладной математики Гренобля (ИПМГ), он продолжал переписываться с учеными, оставшимися на родине. "Шифр я использовал лишь для переписки с румынскими учеными, боявшимися цензуры", – заявил он следователю.

Как и в деле Доббертина, его гренобльские коллеги организовали защиту. Переданные им документы? "Диссертации, статьи, доклады, не имеющие ничего общего с секретной документацией", – утверждали в ИПМГ. Один из ученых заявил: "Свободное передвижение идей и знаний – основополагающий принцип развития науки и жизни лаборатории". Комитет поддержки потребовал его освобождения под залог. С ним солидаризировались Лига прав человека и Международная амнистия.

Для французской контрразведки Траян Мунтян остался агентом румынской секуритате. В его задачу входило внедриться во Франции в область информатики. В 1976 году он, по мнению контрразведки, подал по совету румынского посольства прошение о получении гражданства, что позволило бы с успехом выполнить задание. Блестящий и уважаемый ученый, Мунтян мог сделать головокружительную карьеру, стать "кротом" высшего уровня, если допустить, что таковы были намерения секуритате.

Парижский суд присяжных так и не смог сделать окончательный выбор между виновностью и невиновностью. Приговорив его к двум годам заключения, судьи всего лишь покрыли период предварительного заключения. После освобождения Мунтян должен был быть отправлен в Румынию. Однако он воспротивился этому, чтобы еще раз показать, как несправедливо с ним поступили.

– Александр Зайцев – один из 47 советских "дипломатов", выдворенных из Франции 5 апреля 1983 года. Он занимал пост торгового атташе при посольстве СССР. Под этим прикрытием он работал по "линии X": научный и технологический шпионаж за рубежом. О Зайцеве много говорили 14 и 15 ноября 1984 года на заседании парижского суда присяжных, где слушалось дело Патрика Герье, молодого архивариуса Научно-исследовательского центра угледобычи.

Зайцев с давних пор интересовался этим центром. В конце 1981 года он официально связался с начальником отдела документации для получения информации о подземной газификации и разжижении угля. Начальник отдела согласился передать ему "открытую" документацию при условии, что советский "дипломат" со своей стороны также сообщит ему некоторые сведения. Зайцев не дал ответа. Он предпочел обратиться к Патрику Герье, только что устроившемуся в отдел после путешествия по разным странам (Ливан, Румыния, Чехословакия и др.). Между молодыми людьми установились хорошие отношения. Общительный и веселый, советский сотрудник очаровал француза. По наивности архивариус даже пригласил Зайцева к себе домой. Когда француз первый раз передавал документы, то делал он это не за деньги, не из убеждений, а просто чтобы сделать приятное своему симпатичному другу. Что же он передал? В принципе ничего: несколько документов НЦНИ и отчет Научно-исследовательского центра за 1980-1981 годы.

Комиссар Нар из УОТ заявил в суде, что этот отчет позволил Советскому Союзу сэкономить значительные суммы на исследованиях в области подземной газификации угля. Годовой разведплан ВПК требовал от КГБ получения именно такой информации.

Арестованный 30 марта 1983 года – за шесть дней до выдворения его знакомого офицера, – Патрик Герье был приговорен к пяти годам тюремного заключения.

Цель – Франция

Олег Гордиевский был первым резидентом КГБ, перешедшим на Запад. Его побег в начале сентября 1985 года в Лондоне позволил британскому правительству выслать 31 советского служащего – работников разведслужб. Москва в ответ немедленно выслала то же количество английских дипломатов и журналистов. Маргарет Тэтчер и Михаил Горбачев затеяли "маленькую войну" выдворений, быстро завершившуюся с равным счетом: по 36 высланных с одной и с другой стороны.

Завербованный британскими службами в середине 70-х годов в Дании, Гордиевский за 10 лет раскрыл немало секретов КГБ. Из соображений личной безопасности он, конечно, в период своей работы не давал исчерпывающей информации. Английские спецслужбы также до его побега воздерживались от использования всех полученных данных. Но после того, как резидент оказался на Западе, МИ-5 (британская контрразведка) смогла в деталях ознакомиться с работой советских разведслужб в Великобритании и в Северной Европе. После своего возвращения из Дании в начале 80-х годов Гордиевский действительно занимался в Москве (в КГБ) этим географическим районом. После побега он раскрыл имена десятка западных граждан, работавших на Советский Союз. Среди них – два француза. Следствие по этим делам еще не закончено.

На допросах Гордиевский подтвердил, что основными целями КГБ всегда оставались дезинформация и научно-технологический шпионаж. Он также сообщил интересную информацию: офицеры советских разведслужб, чьей работой он руководил в Великобритании, постоянно делали картографические съемки местности. С какой целью?

Казалось бы, в век спутников-разведчиков, способных сфотографировать мельчайшую деталь, на территории той или иной страны не осталось ни единого секрета. Однако ничто не может заменить живого наблюдателя, который с точностью подмечает любые особенности местности. КГБ и особенно ГРУ занимались такой работой во всех уголках мира.

Этот аспект деятельности советской разведки мало изучен. Картографическая съема производилась с вполне определенной целью: изучить местность для облегчения возможного вторжения в западную страну. Что же здесь удивительного? СССР считал, что постоянно находится в состоянии войны против некоммунистического мира. По мнению его руководителей, мир был возможен лишь в случае полной победы социализма.

Исходя из подобного мировоззрения, Советский Союз создал военную машину, не имеющую аналогов на Западе: войска "спецназа" (специального назначения). В их задачу входило: ведение глубокой разведки, шпионаж, диверсии, уничтожение живой силы противника, ведение партизанской войны в городе и деревне, разрушение линий связи противника и проведение любых других операций, способных ослабить военно-политическое противодействие противника и поддержать силы вторжения.

Москва с успехом использовала войска специального назначения в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии в 1968 году и в Афганистане в 1979 году.

Чрезвычайно сложно определить численность этих войск (наверняка более 100 тысяч) – настолько замысловата их инфраструктура. Все советские органы, имеющие в своем распоряжении военные подразделения, участвуют в создании этих войск:

– Главное управление погранвойск КГБ (300 тысяч человек) могло отдавать некоторые свои элитные подразделения войскам "спецназа".

– Министерство внутренних дел (МВД), имеющее собственные силы (250 тысяч человек), которые были поистине преторианской гвардией партии.

– Красная Армия, имеющая в своем составе восемь десантных дивизий, способных проводить специальные операции.

– Вооруженные силы стран-союзниц, членов Организации Варшавского Договора, выделяли около 20 тысяч человек для участия в подразделениях типа "спецназа".

– ГРУ имело в своем распоряжении основные силы "спецназа". В последнее время командование ГРУ располагало 24 бригадами "спецназа" (более 25 тысяч человек). Каждая бригада имела вполне определенное место базирования. Личный состав помимо военной подготовки получал специальное образование: иностранный язык, культура и обычаи той или иной страны. В каждой бригаде готовилось отдельное подразделение, в задачу которого входила "нейтрализация" политических деятелей и военных руководителей противника.

Координация действий всех этих сил осуществлялась Третьим вооруженных силах. На самом деле поле деятельности этого управления гораздо шире. В каждом подразделении оно представлено специальным отделом, ОО (Особым отделом).

Ян Шейна, бывший генерал чехословацкой армии, перешедший в 1968 году на Запад, подтверждает существование этой сложной инфраструктуры. Бывший первый секретарь парткома министерства обороны ЧССР, он принимал участие вместе с командирами Красной Армии в разработке плана вторжения в Европу. Его свидетельство чрезвычайно важно, несмотря на двадцатилетнюю давность. То, о чем он говорит, не изменилось. Может быть, только увеличились средства.

"29-я советская десантная дивизия, базировавшаяся в Наумбурге (ГДР), и 39-я дивизия, базировавшаяся в Ордруфе, имели задачу проникнуть на территорию Франции, – свидетельствует он. – Политработники и большинство офицеров контрразведки этих дивизий говорили на французском языке. Они изучали законы, французскую культуру и обычаи. Их задача: разрушить в первые дни войны, а может, и до ее начала все средства связи и коммуникации (телефон, радио, железные дороги, мосты, основные магистрали), помогать секретным агентам проводить диверсии на заводах, электростанциях, некоторых военных объектах, парализовать работу правительства, сорвать мобилизацию".

Разведслужбы играют определяющую роль в планах наступления. "СССР примерно так же, как и ранее Гитлер, надеялся, что Франция откроет свои границы и не окажет сопротивления, – продолжает Шейна. – Чтобы ускорить окончательный развал, Советский Союз проводил дьявольскую кампанию дезинформации, шпионажа и военного, промышленного и политического саботажа. Работу эту выполняли спецслужбы. Задача секретных агентов проста: собрать о каждой области французской промышленности наиболее полную информацию, заполучить планы, карты, с помощью которых можно было бы выбрать удобное время и место для нанесения удара диверсионной группой".

"Эти агенты не самые опасные, – считает генерал Шейна. – Три четверти времени они были заняты механической работой и чаще всего не знали, каким образом будут использованы результаты их деятельности. Наибольшую опасность представляют законсервированные агенты, которых засылают в страну. Они внедряются и проявляют себя лишь в момент необходимости. В общей сложности существует 60% активных и 40% законсервированных агентов".

Пьер Кардо или супруги Баммлер и Краник, арестованные во Франции (см. часть вторую), принадлежали к категории "активных агентов". Они были внедрены нелегально, под вымышленными именами для ведения разведработы (Служба внешней документации и контрразведки для Кардо, НАТО для Баммлера и Краника). "Законсервированные" агенты, напротив, внедряются с единственной целью: раствориться среди населения и ждать, иногда десятилетиями, пока на них не возложат какую-либо конкретную задачу. Они могут, например, использоваться для диверсионных операций в случае начала военных действий. Их можно назвать "пятой колонной".

"Нелегалами", активными или законсервированными, ведало управление "С" Первого главного управления КГБ. За границей, в резидентурах, их работой занималась "линия Н". Руководитель "линии Н" получал приказы непосредственно из управления "С", из Москвы, и не был подотчетен резиденту. Эта область советских разведслужб наиболее закрыта и секретна.

В последние годы французская контрразведка получила некоторые сведения о работе "линии Н", арестовав трех членов ФКП, находившихся в контакте с Юрием Быковым, руководившим из посольства СССР работой "нелегалов" (см. часть первую). Французские коммунисты добывали для него биографии лиц, без вести пропавших и не имевших семьи, что позволяло КГБ засылать в страну агентов под чужими фамилиями.

Побег Олега Лялина в сентябре 1971 года в Лондоне также позволил проникнуть в некоторые тайны управления "С". "Этот офицер КГБ передал нам сведения и документы, в число которых входили планы внедрения агентов для ведения диверсионной деятельности", – говорилось в заявлении министерства иностранных дел Великобритании сразу после перехода Лялина на Запад. В тот период подверглось аресту немало англичан, и 500 советских "дипломатов" были выдворены из страны. На основании его показаний начались поиски "нелегалов" в Европе, Америке и Азии. По наводке Лялина УОТ сумело обнаружить два склада оружия в Бретани, которое предназначалось для законсервированных агентов на случай начала восстания или вооруженного конфликта.

Сколько же "нелегалов" во Франции? Невозможно сказать с точностью. Однако об этом можно судить по количеству шифрованныx радиограмм, которыми постоянно обменивались агенты, активные или "законсервированные", с Центром (КГБ, ГРУ или восточноевропейскими разведслужбами). Французская контрразведка перехватила все эти радиограммы и сохранила их. Только в 1984 году было перехвачено 119 824 послания, исходя из чего можно заключить, что на территории Франции работала по меньшей мере сотня "нелегалов".

"У нас есть доказательство, что КГБ сильно интересовался объектами стратегического назначения во Франции, – рассказывает бывший ответственный работник контрразведки. – Однажды весной 1974 года резидент обратился в министерство иностранных дел с просьбой разрешить ему туристическую поездку по району замков Луары. Разрешение было дано. Он представил, как положено, свой маршрут. Решили аккуратно проследить за ним. Первое время он следовал точно по маршруту, однако часто останавливался в не слишком живописных местах. Во время обеда он случайно оставил в машине свою карту, которую удалось украсть. На ней были помечены красным около 20 пунктов, на первый взгляд не представлявших никакого особого интереса. На самом же деле отмеченные пункты находились в двух десятках километров от стратегических объектов: аэродромов, сортировочных станций… Мы так и не выяснили, что все это значило. Однако очевидно, что резидент предпринял маленькое путешествие для изучения местности".

Чтобы получить более полную информацию, Советский Союз использовал и другие средства, позволявшие попасть в места, недоступные для "дипломатов". Весной 1982 года швейцарский генерал Герберт Ваннер громогласно предупреждал об этом. Он обращал внимание на все возрастающее количество грузовых автомобилей из социалистических стран, пересекавших границы европейских государств. Зачастую управляемые офицерами в гражданской форме (водителями танков, например, которые таким образом изучают маршруты), эти грузовики оснащены специальной аппаратурой, способной измерять ширину дорог, глубину обочин и рек, рассчитывать грузоподъемность мостов, определять броды для прохода танков.

Количество грузовиков – в основном болгарских – давно беспокоило французскую контрразведку. В ноябре 1983 года журнал "Пуэн" писал, что для проверки оборудования этих грузовиков была спланирована операция "Удар кулаком". Однако она была отменена в последнюю минуту по приказу правительства.

С помощью этих специальных автомобилей не только изучается местность, но зачастую ведется настоящая электронная разведка. Незадолго до операции "Удар кулаком" в 1983 году французская разведслужба однажды обратила внимание на присутствие трех болгарских грузовиков неподалеку от здания на бульваре Мортье. Другие грузовики с болгарскими номерами были обнаружены у генерального штаба ВВС в Париже. Таможенные службы сообщили также, что эти странные автомобили были замечены у тулонского арсенала, плато Альбион (где расположены французские ракеты), у военно-морской базы в Бресте, где базируются ядерные подводные лодки.

Используя специальную аппаратуру, с грузовиков можно перехватывать любые сообщения или даже внедряться в память плохо защищенных компьютеров. Научная фантастика? На некоторых предприятиях контрразведка обнаружила, что компьютеры "работали самостоятельно" по ночам или в выходные дни. Советский Союз, находившийся в постоянном поиске любой научно-технической информации, должно быть, считал такой электронный шпионаж, требующий современного, дорогостоящего оборудования, вполне рентабельным для себя.

Подобная деятельность совершенно не соответствовала мирным заявлениям СССР. Задачи, выполнявшиеся офицерами разведслужб, внедрение "нелегалов", войска "спецназа" доказывают, что советские руководители готовились с постоянством и упорством к возможному военному конфликту. И безусловно, речь в данном случае не идет об оборонной стратегии.

"Однажды в Праге, – вспоминает Ян Шейна, – маршал Гречко рассказал нам такой анекдот: "Ереванскому радио задали вопрос, утвердится на земле война или мир. Радио ответило: "Обязательно мир, товарищи. Но мы будем за него драться так, что не оставим камня на камне". Для Гречко это было верхом остроумия".

ПОСЛЕСЛОВИЕ

СССР находился на перекрестке дорог. Вся его экономика была основана на развитии средств производства, в частности тяжелой промышленности, тогда как в конце XX века мощь государства измеряется не количеством промышленных гигантов или тоннами выплавленной стали. Третья промышленная революция, которую мы сегодня переживаем, – это революция в области информатики. Советский же Союз в данной области сильно отставал. Настоящая революция в информатике требует гибких экономических структур, смелой личной инициативы и свободного обмена информацией, что никак несовместимо с Централизацией экономики, бюрократизмом, абсолютным контролем власти над населением.

У советских руководителей не было выбора. Не имея возможности осуществить необходимые реформы, они все же пытались сократить технологический разрыв, который отделял СССР от капиталистических стран. Чтобы преуспеть в этом, необходимо было либо затормозить технический прогресс в капиталистических государствах, либо внедрять в советскую экономику технологические достижения Запада. Долгое время Москва следовала двумя упомянутыми выше курсами.

Кампания, развернутая в СССР против американской "стратегической оборонной инициативы" (СОИ, называемой в обиходе "звездными войнами"), – прекрасная иллюстрация первого метода. Кремль опасался, что при помощи СОИ Соединенные Штаты создадут стратегический щит, способный уничтожить межконтинентальные ракеты. Кроме того, советские руководители понимали, какой импульс эта программа сможет дать американской промышленности (микропроцессоры, лазеры и т.д.). Если СОИ будет успешно завершена, Соединенные Штаты сделают гигантский скачок в современных отраслях промышленности, обогнав не только СССР, но и Европу, несмотря на проект "Эврика".

СССР не имел возможностей, ни экономических, ни технических, для осуществления подобной программы. С помощью кампании дезинформации, представлявшей СОИ военной и агрессивной программой (на самом деле она носит строго оборонительный характер), Москва хотела оказать давление на мировое общественное мнение и заставить американское правительство отказаться от своих планов. Ведь СССР было необходимо время, чтобы свести на нет свое отставание.

Напомним об известном прецеденте, договоре об ОСВ-1, подписанном Ричардом Никсоном и Леонидом Брежневым в 1972 году. Москва стремилась к подписанию этого договора. И на то была причина: в договоре об ОСВ-1 предусматривалось меньшее количество межконтинентальных ракет для США, чем для СССР. Это неравенство компенсировалось количеством ядерных боеголовок, которые были способны нести американские ракеты. В тот период Соединенные Штаты уже располагали ракетами с несколькими боеголовками, а СССР нет. Подписав договор об ОСВ-1, Брежнев добился своего. Количество американских ракет в течение нескольких лет бьшо строго ограничено. За это время Советский Союз сумел получить новую технологию (при помощи шпионажа и грабежа) и оснастить свои более многочисленные ракеты несколькими боеголовками. Результат: СССР смог вести новые переговоры (об ОСВ-2) с позиции силы.

Что же касается второго метода, который заключается в том, чтобы внедрять в советскую экономику результаты технического прогресса на Западе, то Москва здесь располагала разведорганами (КГБ, ГРУ, восточноевропейские разведслужбы), об эффективности которых рассказано в этой книге. Данные органы в дальнейшем будут использоваться еще более активно. В кадровом "вальсе", начатом Михаилом Горбачевым со дня его прихода к власти с целью сделать советскую систему более эффективной, принял участие и КГБ. Появились новые люди, сложились новые структуры. О них еще ничего не известно, но они, безусловно, усилят КГБ.

Западные страны должны оставаться начеку. В последние годы некоторые из них уже начали жестко реагировать на разрушительную деятельность советской разведки. Например, операция "Исход", начатая в 1981 году Соединенными Штатами с целью помешать утечке технологий на Восток. Совсем недавно, в 1985 году, 15 стран – членов КОКОМ (Координационный комитет – орган НАТО, контролирующий продажу техники социалистическим странам) договорились о создании комиссии экспертов по вопросам технологии и безопасности. Военные, входящие в эту комиссию, будут давать профессиональные консультации дипломатам из КОКОМ, которые ежегодно составляют перечень материалов, запрещенных к вывозу. Комиссия будет определять, какая техника может быть использована в военных целях.

Американцы вот уже три года говорили о необходимости создания такой комиссии. Большинство европейских стран (и Япония, член КОКОМ) противились этому. Для них упомянутый орган мог стать новым тормозом в деле развития торговых отношений между Востоком и Западом. Франция же выступила в поддержку проекта, несмотря на серьезный дефицит в торговле с СССР. Подобная солидарность Франции и США объясняется, безусловно, существованием досье "Фэарвелл".

Сведения, данные агентом Фэарвеллом, заставили французское правительство пересмотреть Уголовный кодекс, мало соответствовавший новым формам секретной войны. До настоящего времени из 30 статей, относящихся к государственной безопасности, лишь в одной предусматривалось наказание за нанесение ущерба "экономическим интересам Франции". Все остальные относились к вопросам "национальной обороны" страны. В эпоху, когда шпионаж стал более технологическим, чем военным, необходимо иметь и соответствующие средства борьбы против него. Было выработано новое определение государственной безопасности. Теперь должны нести наказание все, кто "посягнул на жизненные интересы нации, а именно: на ее существование, безопасность, территориальную целостность, независимость, республиканский строй, конституционный режим, экономический потенциал и финансовые позиции" (выделено автором).

В то же время контрразведка хотела бы обратить внимание на другой, особенно коварный метод советской разведки: дезинформацию. В УОТ считают, что необходимо наказывать "любого француза, действующего в интересах иностранного государства или предприятия и пытающегося ввести в заблуждение общественное мнение распространением лживой или неверной информации". Комиссия, занимающаяся пересмотром Уголовного кодекса, не пожелала заходить так далеко. По мнению ее членов, определяя дезинформацию как манипуляцию общественным мнением, можно нанести ущерб свободе мнений, основополагающему принципу демократического общества. В конечном счете в соответствии с новым Уголовным кодексом должен понести наказание каждый, кто вводит в заблуждение не общественное мнение, но "руководящие органы Франции".

Это тонкое определение показывает, с какими трудностями сталкиваются демократические страны, когда они хотят выработать эффективные средства защиты от советского шпионажа. Как защититься от вмешательства, не поставив под удар основные свободы? Сложная задача: чем более свободно и открыто общество, тем легче в него могли проникать советские спецслужбы, расшатывая его основы. Свободная конкуренция, законы рынка облегчают технологический грабеж, равно как свобода слова и печати предоставляет широкое поле для проникновения дезинформации из Москвы. Но сколь бы велика ни была опасность, ничем нельзя оправдать ограничения свобод. Что же тогда делать?

Не стоит создавать новый репрессивный арсенал. Ведь существует целый ряд методов, о которых все знают.

Прежде всего, нужно более жестко применять существующие законы о государственной безопасности. Мы уже знаем, сколько стоит измена Франции: в среднем от пяти до восьми лет тюремного заключения (и это лишь в случае, если состоялся суд). Таким образом, менее рискованно передать СССР или его союзникам сведения, способные нанести ущерб жизненно важным интересам страны, чем ограбить банк.

Западные правительства могли бы устранить и еще одну причину зла: огромное количество советских "дипломатов". Во Франции работали 780 представителей Советского Союза против примерно 70 французских дипломатов в СССР. Это неравенство было характерно для любой страны: например, 260 американцев в Москве против 980 советских граждан в Вашингтоне. Почему же не уравнять количество представителей? Эта мера дала бы двойное преимущество: меньше советских работников – меньше шпионов, а те, кто остается, должны будут больше внимания уделять дипломатии, чем разведке. Необходимо поставить и еще один вопрос: должны ли демократические страны, имеющие отношения с Москвой, позволять офицерам разведки использовать дипломатический статус для ведения шпионской деятельности? Мы уже отмечали, что советские руководители предпочитали отношения с позиции силы, которые они исповедовали во всем мире. СССР воспринимал терпимость западных стран не как жест доброй воли, а как проявление слабости, которую нужно использовать. Что он и делал.

Чтобы бороться со шпионажем, западные страны располагают и еще одним эффективным оружием: средствами информации. Именно с их помощью они должны защищаться – вместо того, чтобы хранить молчание или, что даже хуже, держать все в секрете с единственной целью не испортить отношений с Москвой.

В приложении к данной книге вы найдете имена около 80 офицеров КГБ и ГРУ, выдворенных из Франции начиная с 1960 года. И список этот совсем неполон. В основном он был составлен, исходя из соображений, появлявшихся в печати, то есть из заметок на последней странице. Ни причины этих выдворений, ни ущерб, нанесенный шпионами, не обнародованы. Французы были лишены простого права – знать.

Тон прессы, писавшей об этих делах в последние 20 лет, показывает, сколько вреда может принести умолчание. В большинстве случаев вина агентов, арестованных за передачу сведений СССР, не показана с достаточной очевидностью. Они окружены целым хороводом смягчающих обстоятельств. В отчетах, как правило, доводы обвинения были сокращены, а ущерб, причиненный государственной безопасности, зачастую не принимался во внимание. Несут ли за это ответственность журналисты? Нет. Они лишь повторяют то, что им говорят. Однако всем известно, что практически невозможно до суда узнать точку зрения общественного обвинителя. Следственная тайна запрещает это. Итак, им остается довольствоваться версией защиты или близкого окружения агента (семьи, друзей, коллег). Эта версия, обычно появляющаяся в газетах, всегда благоприятна для обвиняемого. По ней читатель никак не может правильно оценить дело.

Как всякое закрытое общество, Советский Союз ненавидел обнародование правды. СССР удовлетворяло молчание, сопровождавшее обычно высылку "дипломатов", тайна или полуправда, окружавшая большинство серьезных дел о шпионаже. Офицеры разведки, таким образом, могли совершенно спокойно применять те же методы сближения, так же оказывать давление, чтобы вербовать новых агентов.

У нас принято поздравлять прессу, когда она хорошо делает свою работу. Восхищаться ее влиянием, когда ей удается отправить в отставку президента Соединенных Штатов ("уотергейтское дело") или заставить уйти с поста министра обороны Франции (дело "Гринпис"). Так почему же держать ее на расстоянии, когда речь идет о деле, в котором на карту иногда поставлено существование страны? Почему не использовать мощь средств информации для осуждения шпионской деятельности Москвы? Если бы каждое выдворение получало широкую огласку, если бы каждое дело использовалось с целью наглядно показать методы работы иностранных разведслужб, то, без сомнения, меньше французов согласились бы на измену.

Настоящая работа по выведению истины наружу стала бы, безусловно, наилучшей гарантией защиты демократических стран от советского шпионажа. Приподняв слегка завесу, эта книга попыталась начать такую работу.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. "Резиденция" КГБ в Париже.

"Резиденция" занимает три верхних этажа посольства СССР, бульвар Ланн, 40, 16-й округ. Это, по существу, отдельный бункер. Проникнуть туда можно только через специальную камеру, в которой каждый офицер КГБ должен назвать все свои данные. Стены, пол и потолок здесь двойные, со звуконепроницаемой изоляцией, защищающей от прослушивания. Систему дополняет постоянная передача звуковых сигналов между перегородками. "Резиденция", таким образом, напоминает гигантский совершенно непроницаемый пузырь. Здесь находятся:

– Помещение сотрудников Первого главного управления. Прежде чем войти туда, нужно оставить в гардеробе портфели и сумки – мера предосторожности против нелегального выноса документов. В просторном зале рабочие столы разнесены и разделены прозрачными перегородками, что дает возможность наблюдать за всеми присутствующими офицерами. Только работники "линии ПР" (политическая разведка и дезинформация) и "линии X" (научно-технологическая разведка) имеют сюда доступ. Секретаршами работают жены высокопоставленных работников КГБ. В их задачу входит составлять распорядок дня офицеров и следить за их уходом и приходом. В зале запрещено курить, переходить с места на место и разговаривать с коллегой.

На стенах развешаны фотографии работников французской контрразведки и офицеров ЦРУ в Париже, а также номера служебных автомобилей французской контрразведки.

Все офицеры пишут от руки, так как использование машинок запрещено. Несмотря на великолепную изоляцию, КГБ все же опасается современных систем прослушивания, способных улавливать звуки печатных машин и воссоздавать напечатанные тексты. Для получения фотокопии необходимо специальное разрешение. Копировальная машина находится в соседней комнате. Ключ в секретариате.

Чтобы получить досье (на агента, гражданина, фирму), нужно прежде всего заполнить формуляр, где указывается имя заказчика, дата и точное время выдачи. Эти досье хранятся в референтуре.