КГБ во Франции

Некоторые из его друзей утверждают, что в последние годы он нашел новый смысл в своей жизни. Франция и другие демократические страны обязаны ему многим".

На этом заканчивается рассказ Джона Бэррона.

Морис Дежан, похоже, не был сердит на советских людей за их козни. Спустя немного времени после своего отзыва из Москвы он стал одним из руководителей ассоциации "Франция-СССР", где проявил себя активным сторонником улучшения взаимоотношений между двумя странами. Параллельно он выступал за развитие экономического сотрудничества с СССР. Он был назначен генеральным директором одного небольшого завода по производству часов "Слава", созданного немногим более 20 лет назад в Безансоне исключительно на советские капиталовложения.

Морис Дежан умер в Париже 14 января 1982 года в возрасте 82 лет. По поводу его кончины не было сделано ни одного официального комментария. В некрологе, опубликованном 16 января 1982 года в газете "Монд", все же прозвучало упоминание о его московских злоключениях: "В декабре 1955 года он был назначен послом в Москве. Занимая этот пост в течение восьми лет, Дежан был выбран в начале 1964 года дуайеном (старейшиной) дипломатического корпуса в советской столице. Генерал де Голль вынужден был, однако, отозвать его вследствие разоблачений, сделанных одним бывшим агентом КГБ относительно его сентиментальных приключений, компрометировавших звание посла".

Несколько дней спустя, 20 января, в той же газете посол Эрве Альфан отдал последнюю дань уважения его памяти, особо отметив его замечательную политическую прозорливость. Статья заканчивалась следующим: "…затем он был в течение восьми лет послом в Москве, где, по выражению генерала де Голля, "достойно и с честью представлял интересы Франции". Итак, во время своей долгой, разнообразной и бурной карьеры Морис Дежан проявлял то редкое качество, которое, по правде сказать, нечасто встретишь у людей, несмотря на утверждение Декарта: "Я имею в виду здравомыслие и, я бы еще добавил, отвагу".

Хотя шантаж, связанный с вопросами нравственности, и является одним из предпочитаемых методов работы КГБ при заманивании в ловушку представителей западных стран, его применение всегда сопряжено с большими трудностями. Поощрение гомосексуальных наклонностей или подталкивание к супружеской неверности требует, как это мы только что видели, огромных усилий и средств. Впрочем, если речь идет об СССР, такие проблемы отсутствуют, так как ни время, ни затраты не являются серьезным препятствием для КГБ. На Западе же такие операции прокручивать гораздо труднее: не хватает соответствующей инфраструктуры и находящиеся там советские разведчики более ограничены в средствах. Для вербовки своих помощников они предпочитают действовать более жестко и с максимально быстрым получением результатов.

Одним из основных элементов в этой целенаправленной охоте за новыми кадрами являются сведения биографического характера, поставляемые о своем окружении уже завербованными агентами. Выбранная жертва, сама того не подозревая, оказывается полностью беззащитной перед такого рода "рентгеновским облучением". Если речь идет об уже пожилом политическом деятеле, крупном чиновнике или журналисте, КГБ самым тщательным образом просеивает его прошлое, чтобы отыскать в нем темные пятна, которые могли бы быть использованы против него. Недавняя история Франции знала достаточно тревожных периодов, позволяя отыскать там неплохой материал для шантажа. Советские разведчики никогда от этого не отказываются, для них не существует никаких сроков давности. На всех досье КГБ есть даже такая надпись: "Хранить вечно".

В такого рода поисках у советских разведслужб есть еще один ценный источник: нацистские архивы, захваченные Красной Армией во время взятия Берлина в 1945 году. Все эти досье были тщательно изучены и при необходимости использованы даже спустя несколько десятков лет. Сколько их было, людей, живших в западных странах, которых посетил "любезный" человек из КГБ, для того чтобы напомнить им об "ошибках молодости"? Сколько мужчин и женщин согласились предать свою родину, пытаясь не допустить возвращения прошлого? В ФРГ, например, многие из бывших нацистов уступили под натиском подобного шантажа и согласились работать на советскую разведку, включая и тех, кто был связан с западногерманскими секретными службами.

В конце 60-х годов служба УОТ как раз разбирала один из таких случаев: речь шла о высокопоставленном чиновнике министерства обороны. В том грязном деле, правда, шантаж с прошлым не был единственным рычагом: свою немаловажную роль также сыграли продажность и чрезмерное самолюбие.

Контрразведка вышла на него совершенно случайно, расследуя факты незаконной торговли оружием. Упомянутый чиновник, назовем его господином X., оказался замешанным в связях с темными личностями – бывшими коллаборационистами, сотрудничавшими с нацистами во время оккупации Франции. Это показалось странным, так как господин X., кавалер ордена Почетного легиона, всегда хвастался тем, что в прошлом он якобы был участником движения Сопротивления. Впрочем, он провел два года в одном из концентрационных лагерей, что явилось первым сюрпризом.

В служебном досье этого чиновника страницы, относившиеся к военному периоду, странным образом исчезли; по всей видимости, они были попросту оттуда выдраны. Военные и оккупационные архивы, равно как и картотека Сопротивления, тоже оказались пустыми. Органам контрразведки стало известно, что в 1964 году одна из разведслужб союзников передала генеральному директору национальной полиции важное досье на господина X., отметив его сомнительные связи. Но никто тогда не обратил на него никакого внимания. Более того, спустя немного времени он был назначен на очень высокий государственный пост, дававший право на доступ к "секретам военного характера", что обычно предоставлялось наиболее надежным чиновникам после тщательнейшей проверки службы безопасности.

Преодолев огромное количество административных препон, полиции удалось в конце концов получить в министерстве юстиции, хранившем наиболее важные досье о бывших пособниках нацистов, подлинную биографию господина X. Оказалось, что он никогда не был участником Сопротивления, а, как раз наоборот, являлся агентом гестапо под регистрационным номером 290. С этого момента стало возможным воссоздание полной картины его прошлого.

Работая чиновником в период перемирия 1940 года, наш "герой" ожидал от режима Виши значительного продвижения по службе. Однако из-за подозрений в связях с масонами (что было на самом деле) его, наоборот, понизили в должности. Взбешенный, господин X. жаждет мести и, чтобы навредить Петену, вступает в контакт с оккупантами. Он становится агентом СД (нацистской службы безопасности) и выполняет приказы некоего Бауэра, обосновавшегося сначала в городе Вьерзоне, а затем в Блуа. Бауэр сводит его также с представителями гестапо в Руане. Что он смог сообщить оккупантам? Вероятно, сведения о политических тенденциях внутри руководства Виши, а также рекомендации по вербовке того или иного чиновника. Параллельно он внедряется в одну из подпольных организаций Сопротивления, которой руководил один из бывших министров III Республики. Вполне вероятно, он информировал гестапо о деятельности этой организации.

К своему несчастью, господин X. становится жертвой небольшой войны, которую вели между собой СД и абвер – две нацистские секретные службы. Некто Ришар бьш внедрен абвером в ту же самую подпольную организацию, что и господин X. Несколько месяцев спустя этот агент выдает имена всех ее членов, в том числе и господина X., чье истинное задание было ему неизвестно. И вот в августе 1942 года его арестовали вместе с другими, настоящими подпольщиками. Гестапо готово было вступиться за него, но немедленное освобождение означало бы его конец как секретного агента. Нацисты организовали ложный судебный процесс. Господина X. осудили на полтора года тюрьмы за "разглашение государственных секретов по неосторожности"(!).

Преследуемый злым роком, наш бедняга, как обычный заключенный, переводится в Германию. Дахау, Бухенвальд, Ордруф, снова Бухенвальд: он мотается от одного концентрационного лагеря к другому вплоть до самого освобождения страны. На его досье стоит гриф "ZS", то есть "беречь за оказанные услуги". Но это мало помогает. К моменту своего возвращения в 1945 году в Париж ему уже многое пришлось пережить за годы заключения. И все же он боится требовать для себя звания "Участник Сопротивления" и других наград.

Одна из сотрудниц Бауэра, арестованная после бегства немцев из Франции, выдвигает серьезные обвинения против господина X. По ее утверждениям, за 100 тыс. франков он предоставил в распоряжение СД важные секретные документы, касавшиеся французского флота в Тулоне, а также информацию о связях между Виши и Лондоном. 5 апреля 1946 года министр юстиции отдает распоряжение расследовать это крупное дело, связанное с пособничеством нацистам, что, впрочем, никак не повлияло на судьбу господина X.

Тем временем он не сидит сложа руки. Вступив в СФИО (Французскую социалистическую партию), он становится близким другом одного из депутатов от этой политической группировки, и тот оформляет ему благодарственный сертификат, свидетельствующий о его героическом поведении во время войны. Благодаря все тому же депутату господин X. награждается медалью "Участник Сопротивления" и орденом Почетного легиона. Как окажется впоследствии, его покровитель сам был в свое время агентом гестапо. Господин X. знал это, и у него даже было досье о его прошлом, с помощью которого он и смог "восстановить" свою невиновность.

К тому времени, когда служба УОТ обнаружила столь скандальное досье, правосудие уже давно перестало рассматривать дела бывших коллаборационистов. Этот высокопоставленный чиновник не мог быть привлечен к суду и по факту незаконного присвоения награды. Но его прошлое вполне могло наложить определенный отпечаток на его настоящее. Было ясно, что господин X. мог бы стать легкой добычей тех иностранных разведок, которые имели после войны доступ к архивам гестапо. Речь идет о спецслужбах США, Англии и СССР. УОТ понимало теперь причину замешательства английской контрразведки (МИ-5), когда Париж попросил у нее информацию о прошлом господина X. МИ-5 использовала его в качестве информатора. Так же, впрочем, как и американцы. Но французскую контрразведку больше обеспокоили подозрительные контакты этого чиновника с советскими дипломатами, чья принадлежность к КГБ была очевидна. Советской разведке, несомненно, было известно прошлое X., и она его на этом долгое время шантажировала. Он работал на СССР, что могло иметь серьезные последствия для безопасности страны.

Арест господина X. был произведен глубокой ночью 21 марта 1968 года в обстановке строжайшей секретности. Это было сделано для того, чтобы позволить следствию до конца распутать весьма деликатное дело, не испытывая какого-либо политического нажима, который, однако, не замедлил проявиться: некоторым силам было важно спасти этого известного и уважаемого человека. Несмотря на принятые меры предосторожности, информация об аресте господина X. быстро попала на первые газетные полосы. В первых статьях его характеризовали как германофила (он частично обучался в Германии перед войной) и обвинили всего лишь в некоторой болтливости, небесполезной для ФРГ: кто-то уже пытался приуменьшить значение данного дела.

И все же после многочисленных допросов и сопоставлений УОТ удалось установить истинные масштабы его преступления и определить степень его предательства.

Господин X. действительно работал по собственной инициативе на американские и английские спецслужбы. Они не подвергали его никакому шантажу. Первым он довольно дорого продал подборку разведсведений общего характера, не представлявших особой важности. Вторым он передал информацию о том, что министерство внутренних дел якобы поддерживает тайные связи с советскими спецслужбами. Ошеломленные такой новостью англичане все-таки поверили ему. В тот период многие западные разведки подозревали, что КГБ ведет подрывную работу в высших эшелонах голлистского государства (при этом они ссылались на разоблачения Анатолия Голицына, рассмотренные нами выше). В его доме полицейские обнаружили обширную переписку с видными западногерманскими политическими и государственными деятелями, в которой речь шла о внутренней и внешней политике Франции. Этот человек определенно питал страсть к сбору разведданных. Но в конечном счете все его контакты были всего лишь широкомасштабной ложной операцией, затеянной КГБ для заметания своих следов. Так как господин X. выступал главным образом как советский агент.

Его вербовка состоялась в 1959 году. С КГБ его свел один бывший французский дипломат, находившийся не у дел с 1953 года из-за своих подозрительных контактов с одним советским полковником. Свои первые задания он получил от Сергея Кузнецова, первого секретаря посольства СССР, занимавшего этот пост с сентября 1959 по май 1964 года. Затем, до января 1967 года, его курировал Игорь Усачев, советник-посланник посольства. После Парижа в качестве вознаграждения за работу во Франции Усачева направили послом в Заир.

В ходе допросов господин X. признался, что Кузнецов шантажировал его коллаборационистским прошлым. Советские разведчики обнаружили его Досье в архиве Главного управления германской службы безопасности в Потсдаме. По его собственному признанию, он передал КГБ сведения биографического характера о некоторых видных деятелях Франции и Германии, информацию о политике французского правительства по отношению к Германии, о позиции Парижа по "берлинскому вопросу", а также информацию о франко-алжирских отношениях.

Но оставался неясным один довольно важный вопрос. УОТ знало, что Сергей Кузнецов дважды бывал в доме господина X., а это было запрещено по правилам безопасности, принятым в КГБ (разведчик никогда не должен встречаться со своими агентами у него на квартире). Почему Кузнецов вел себя так неосторожно? Эта загадка становилась еще более интересной, если принять во внимание то обстоятельство, что один из визитов состоялся в ночь с 14 на 15 августа 1963 года, на следующий день после ареста Жоржа Пака (высокопоставленного натовского чиновника, о котором речь пойдет в следующей главе). В ту ночь Кузнецов вышел от господина X. с каким-то объемистым свертком в руке. Когда его неоднократно спрашивали о тех загадочных визитах и о том свертке, господин X. сразу же начинал путаться в собственной лжи и никогда не раскрывал всей правды.

Наиболее вероятная гипотеза такова: сразу после войны господин X. попытался любыми путями уничтожить все материалы, свидетельствовавшие о его сотрудничестве с гестапо. Отсюда – пустые досье, обнаруженные УОТ в начале расследования. Занимаясь своими поисками, он обнаружил некоторые биографии довольно сомнительного характера. Он начал создавать свою личную картотеку. Затем господин X. установил связь с бывшими немецкими агентами гестапо. Благодаря им ему стали известны другие случаи пособничества оккупантам. Это могло стать прекрасным орудием шантажа, а при необходимости и защиты, если кто-то слишком пристально начинал интересоваться его собственным прошлым. КГБ, зная, несомненно, о существовании такой картотеки, за большие деньги приобрел ее. Когда был арестован Жорж Пак, посольство СССР в Париже охватила настоящая паника. КГБ явно опасался новых арестов, в том числе (почему бы и нет?) и господина X. Было целесообразнее переправить его картотеку в более надежное место. Кузнецов решил взять на себя риск и лично забрал ее у француза.

Этот высокопоставленный чиновник сам косвенно подтвердил существование картотеки. Когда его взяли под стражу, он произнес такую фразу: "Вместе со мной полетят многие головы. Они меня вызволят отсюда!"

И он был прав.

Вслед за его арестом развернулась широкая волна негодования со стороны организаций, представлявших участников движения Сопротивления, которые не могли допустить, чтобы кто-то поставил под сомнение заслуги одного из борцов с нацизмом, а также со стороны некоторых влиятельных сановников, действовавших в угоду своим сугубо кастовым соображениям, и в особенности со стороны масонских групп, которые выступали в защиту своего "брата", попавшего в беду.

И тем не менее господин X. был обвинен в "сговоре с агентами иностранных разведок, который мог бы нанести ущерб военному и дипломатическому положению Франции, а также ее экономическим интересам", и приговорен в конце октября 1968 года к семи годам тюрьмы.

Но его друзья на этом не успокоились. Господин X. воспользовался их неутомимой поддержкой и сложившимися обстоятельствами. Вначале его дело было направлено на пересмотр вследствие нарушения судебной процедуры. Спустя немного времени уходит в отставку генерал де Голль. Президентом становится Жорж Помпиду. А новый президент – это, значит, амнистия.

Закон об амнистии, принятый 30 июня 1969 года, содержал некоторые существенные отличия по сравнению с предыдущими законами. Кроме лиц, осужденных до его избрания, президент мог своей властью амнистировать и тех, чьи дела находились в суде и по которым еще не был определен приговор, – независимо от того, каким было совершенное преступление. Это новое положение было применено и в отношении господина X., чье дело как раз находилось на пересмотре.

И случилось то, что должно было случиться: господин X. был амнистирован.

Он сразу же поторопился воспользоваться своим правом на пенсию и даже смог вернуть себе все свои награды и звания.

В данном случае безопасность государства была вынуждена уступить перед лицом государственных интересов.

"Крестоносец" мира

Анатолий Голицын как-то заявил: "В одном из подразделений национальной обороны Франции работает шпион. Он, в частности, передал КГБ один очень важный документ НАТО. Этот агент имеет доступ к самым секретным досье. Благодаря ему вопросы обороны Франции и других западных государств не представляют больше никакого секрета для Москвы".

Отобрав около сотни подозреваемых – слишком много, чтобы быть уверенным в успехе, – французская контрразведка решила проверить искренность перебежчика, предложив ему 30 секретных досье НАТО, среди кoтopыx было несколько фальшивых. Голицын не совершил ни одной ошибки. Все отобранные им досье, которые он якобы уже держал в своих руках в Москве, оказались подлинными.

С этого момента УОТ перешло ко второму этапу поисков. Предстояло уточнить продвижение документа НАТО, переданного в Москву через одну из служб национальной обороны Франции. Достаточно было выяснить, кто из работников знал о его существовании, прежде чем он попал в руки КГБ. Преступник, несомненно, находился среди них. После многих месяцев поиска в списке подозреваемых осталось 14 фамилий. Это тоже было слишком много. А время торопило. Речь шла о безопасности всего западного мира.

Следующий этап отбора позволил оставить уже пять человек: четверых военных и одного гражданского. Были самым тщательным образом изучены биографии этих людей, их связи, наклонности (даже самые интимные) – все безрезультатно. По той или иной причине любой из них мог быть потенциальным преступником. Кого выбрать? Как решиться? Допросить по очереди каждого? Слишком рискованно. Настоящий "крот", заподозрив неладное, сразу бы забился в нору, и расследование потерпело бы неудачу. Кроме того, допрос подозреваемых лиц (каждое из которых занимало высокие посты и имело влиятельных друзей) мог бы иметь серьезный резонанс в политических кругах. Ситуация – хуже не придумать.

Оставалось только наблюдать за ними в надежде, что предатель совершит какую-нибудь ошибку. Круглосуточная "опека" пятерки потребовала бы привлечения как минимум пятисот полицейских и десятка автомобилей, чего невозможно обеспечить для одного-единственного дела, каким бы ни было его значение. В подобных случаях применялось так называемое зондирование, при котором слежка за подозреваемыми проводилась в течение лишь нескольких часов, например в один день – с десяти до тринадцати, затем, на следующий день, – с пятнадцати до девятнадцати и так далее, чтобы быть в курсе их привычек и времяпрепровождения. Такой тип наблюдения требовал меньшего количества полицейских, но все равно оставался недостаточно надежным. Настоящий преступник мог выйти на связь, когда за ним не было слежки, и спокойно продолжить свое темное дело. Это как раз и случилось в данной ситуации. Прошло несколько месяцев, а УОТ так больше и не продвинулось в своем расследовании. Наблюдение не дало никакой дополнительной информации.

Пришлось возвращаться к исходной точке, то есть к воспоминаниям Голицына, чтобы добиться от него более точных сведений. Небольшая следственная группа вылетела в США и представила ему список из пяти фамилий.

Это был правильный ход.

"Вы не могли бы повторить эту фамилию?" – неожиданно попросил перебежчик.

"Пак, Жорж Пак. Вам она что-нибудь говорит?" – спросил французский комиссар.

"Да, но я не могу сказать что. Я где-то ее уже слышал, вот и все".

У полицейских, возвращавшихся в Париж, наконец-то была теперь зацепка.

Они снова проштудировали досье Пака, с тем чтобы найти в нем ответ на вопрос: мог ли этот человек работать на советскую разведку?

Жорж Пак родился в 1914 году, в Шалон-сюр-Саон, в семье ремесленников. Он мог бы гордиться своими достижениями, своей карьерой. В 1935 году он поступил в педагогический институт, который закончил с дипломом учителя итальянского языка. С 1940 по 1941 год он преподает в Ницце, с 1941 по 1942 год – в Рабате. Высадка союзников в Северной Африке взволновала его. Он отправляется в Алжир, чтобы присоединиться к партизанам генерала Жиро, соперничавшего с генералом де Голлем. Там он встречается со своими институтскими друзьями, в частности с Пьером Бутаном, который помогает ему стать политическим редактором радиопрограмм, помощником Андре Лабарта. В этот период Пак выступал на волнах Сопротивления под псевдонимом Рене Версаль.

После освобождения Франции он работал в целом ряде министерств. Вначале, с 1944 по 1945 год, начальником канцелярии министра военно-морского флота, затем в госкомитете по делам мусульман. Вскоре он становится помощником начальника канцелярии у Рене Коти, бывшего тогда министром городского строительства и реконструкции (1946-1948). Год спустя его назначают руководителем секретариата заместителя министра здравоохранения, потом он переходит в секретариат премьер-министра Бидо. С 1950 по 1954 год Пак руководил журналом "Продюксьон франсэз", выпускавшимся Французской ассоциацией за увеличение производства, директором которой был он сам. И тем не менее он продолжает занимать важные государственные посты в ряде правительств IV Республики. В период с 1953 по 1958 год он назначался последовательно начальником канцелярии в министерстве торгового флота, техническим советником в госсекретариате по вопросам финансов и экономики, затем в госсекретариате по вопросам энергетики и, наконец, в министерстве промышленности и торговли в первом правительстве де Голля в 1958 году. В это время в его карьере наметился новый поворот. После назначения его в октябре 1958 года руководителем справочной службы ге обороны он начал интересоваться военными вопросами. Назначенный в июле 1961 года на пост начальника канцелярии Института национальной обороны (ИНО), он оставался на нем до октября 1962 года, то есть вплоть до того момента, когда был переведен в систему НАТО помощником начальника пресс-службы. Сам Жорж Горс (министр кооперации) ходатайствовал за него перед полномочным представителем Франции в НАТО Жаном Даниэлем Жюргенсоном.

В общем, обычный безупречный послужной список. Даже под микроскопом невозможно было выявить ни малейшего признака предательства. Однако те должности, которые он занимал в генеральном штабе, а затем в ИНО, прекрасно соответствовали тем постам, которые мог бы занимать "крот" КГБ, разоблаченный Голицыным. К тому же его последняя работа в НАТО давала ему доступ к документам организации, которые перебежчик видел в Москве. Отвечая за связи с прессой, Пак должен был на самом деле отфильтровывать поступавшую информацию, определяя, какую из нее можно было опубликовать, а какая должна была оставаться секретной. Для этого он имел доступ к самым важным досье.

Тем не менее контрразведка должна была действовать крайне осторожно. За годы службы Пак познакомился со многими авторитетными политическими деятелями. И если бы полицейские допустили ошибку, им бы этого не простили никогда. Широкая общественность не замедлила бы представить Пака жертвой новой "охоты за ведьмами".

И все же, по каким-то причинам он мог бы стать предателем?

Из-за денег? Квартира в 16-м округе Парижа, приобретенная за 40 миллионов франков, а также два автомобиля свидетельствовали: его уровень жизни был несколько выше того, что ему могло позволить жалованье натовского служащего. Однако проведенное расследование показало, что его супруга, итальянка по происхождению, работала этнологом и что ее личное состояние позволяло им приобрести такую квартиру. И потому данная версия не "проходила".

Из-за каких-то политических убеждений? Активный католик и интегрист, Пак был совершенно не похож на сторонника СССР. Пылкий и циничный в своих высказываниях, он, наоборот, придерживался скорее правых взглядов, слыл ярым антимарксистом и противником алжирской политики де Голля. Когда он начинал в 1951 году политическую карьеру в своем родном городе Шалон-сюр-Саон на стороне независимого депутата Андре Муане (бывшего летчика эскадрильи "Нормандия-Неман"), Пак попытался организовать кампанию против "антинационального коммунизма". Он не был избран депутатом и затаил обиду, к которой потом добавилась какая-то смутная неприязнь к политикам, чью подноготную Пак прекрасно знал благодаря близкому общению с ними в министерских кабинетах IV Республики. Как и многие французы, восхищавшиеся де Голлем и желавшие его возвращения к власти, даже если впоследствии они и осуждали некоторые аспекты его политики, он слыл противником США, хотя это вовсе не означало, что Пак придерживался просоветских взглядов. Некоторые из его друзей, тайно допрошенных УОТ, отмечая эту особенность его политического портрета, уточняли, что за маской реакционера Пак скрывает довольно либеральные идеи. Это противоречие заинтересовало контрразведку, но оно не могло быть предъявлено в качестве доказательства его предательства.

Был ли он жертвой шантажа? Будучи любящим мужем и отцом маленькой дочки, которую боготворил, он не имел любовницы и тем более каких-то гомосексуальных наклонностей. Что касалось его прошлого, то оно выглядело безупречным.

Но какая-то причина все же была. Однако пока не поддавалось объяснению, почему Жорж Пак мог бы стать агентом КГБ.

И тем не менее в этой истории существовал один интересный факт. Основатель УОТ Роже Вибо, который ушел из контрразведки в 1958 году, любил говорить: "Все шпионы занесены в наши картотеки. Достаточно только их там отыскать". Итак, имя Жоржа Пака почти случайно попало в одно из досье УОТ. В 1954 году он был допрошен полицией в ходе расследования дела об утечке секретной информации. Контрразведка пыталась тогда определить, кто информировал вьетнамцев о планах французской обороны во время войны в Индокитае (см. главу первую). Пак был допрошен, как и многие другие высокопоставленные чиновники, и признан невиновным.

Начиная с середины августа 1963 года, то есть спустя год после разоблачений перебежчика, УОТ решает ускорить расследование "дела Пака".

И вот через пять дней в руки контрразведки наконец-то попадает долгожданная улика.

В субботу, 10 августа 1963 года, в 9 часов 30 минут утра четверо дежуривших инспекторов были немало удивлены, увидев Пака выходящим из своего дома в столь ранний час. Им были прекрасно известны его привычки. Обычно по выходным он проводил утренние часы в кругу семьи. Их удивление еще больше усилилось, когда они обратили внимание на папку для бумаг, которую тот держал в руках: Пак не принадлежал к типу людей, любящих посещать свои кабинеты во внерабочее время. Некоторые, как раз наоборот, считали его скорее ленивым.

Полицейские двинулись за ним двумя группами по два человека: одна группа – пешком, другая – в автомобиле.

Пак остановился возле бывшего вокзала Пасси, у остановки автобуса N32, который следовал по маршруту Ворота Пасси – Восточный вокзал. Он выглядел спокойным и беззаботным.

Через полчаса он вышел из автобуса у вокзала Сен-Лазар и прогуливался в течение 10 минут по залу ожидания. Затем Пак уселся за стойку буфета и заказал себе бутерброд и стакан вина, что было совсем на него не похоже. Оставаясь настороже, двое инспекторов внимательно следили за малейшим его жестом, одновременно прощупывая находившихся неподалеку от него прохожих, в надежде узнать среди них силуэт какого-нибудь резидента КГБ, работавшего под "крышей" посольства СССР. Учитывая большое скопление людей, столпившихся на вокзале в то субботнее утро, данное место представлялось идеальным для разного рода тайных свиданий. Два других инспектора, оставшихся сидеть в ничем не примечательной машине, были готовы при необходимости в любой момент прийти на помощь своим коллегам.

Когда до 11 часов оставалось совсем немного времени, Пак направился в сторону билетных касс.

"Один билет во втором классе до Версаля и обратно", – услышал инспектор.

Надо было действовать молниеносно. Он быстро купил себе билет и побежал предупреждать остальных полицейских. Два автомобиля должны были успеть к прибытию поезда, чтобы продолжить там слежку. Добраться до Версаля на поезде можно было за 20 мипут. Это гораздо быстрее, чем на автомобиле. Предстояла настоящая гонка наперегонки со временем.

На всякий случай полицейский не стал садиться в тот же вагон, что и Пак. В 11.25 поезд прибыл в Версаль. Инспектора оказались на высоте: оба автомобиля были уже на месте. Пак сразу же направился к автобусной станции, обслуживавшей соседние деревни. Предстояла встреча в открытом поле? КГБ редко применял этот метод. Гораздо надежнее бьшо встретиться где-нибудь в Париже. Но указания были достаточно категоричны: ни на шаг не отпускать Пака от себя, куда бы он ни пошел.

Старинный колокол на башне церкви XII века в селе Фешероль, что располагалось в кантоне Марли (департамент Ивелин), отзвонил полдень, когда Пак вышел из автобуса и начал медленно подниматься по единственной в поселке улице.