КГБ во Франции

Почти безлюдное село плохо подходило для слежки. Группа наблюдения должна была рассредоточиться, чтобы не быть обнаруженной. Один из инспекторов расположился в своей машине у въезда в село, второй – у выезда, третий – за изгородью, чтобы наблюдать за всей дорогой, и, наконец, четвертый обосновался в единственном в Фешероле кафе, которое находилось на главной площади поселка, как раз напротив автобусной остановки. Он заказал себе стаканчик "Дюбонне", купил газету с информацией о скачках и сделал вид, будто она его страшно увлекает.

Потекли томительные минуты ожидания. Эти моменты всегда особенно трудны, так как малейшая ошибка или неосторожность может спугнуть подозреваемого и испортить все дело.

Дойдя до края села, Жорж Пак повернул в сторону грунтовой дороги, которая шла параллельно основной улице, чтобы вернуться по ней назад. Его странное поведение окончательно убедило инспекторов: он приехал в этот глухой уголок на встречу. Застать его здесь на месте преступления и успешно завершить трудное расследование – вот о чем мечтали в те минуты полицейские.

Им оставалось сделать только два шага до победного финиша.

Не прошло и десяти минут, как в Фешероль медленно въехал голубой "пежо-403" с парижским номером. Инспектор, расположившийся у въезда в село, узнал внешне ничем не примечательный автомобиль. Он принадлежал представительству СССР при ЮНЕСКО. Внутри него находились двое мужчин и женщина. Инспектор смог также заметить мимоходом, что за рулем сидел Владимир Хренов, второй советник представительства, давно известный УОТ как резидент КГБ. Все свидетельствовало о том, что арест с поличным был не за горами.

"Пежо" медленно двигался по главной улице. В то же самое время Жорж Пак возвращался по параллельной улице к центру села.

Агенты КГБ не могли его видеть. Доехав до конца поселка, автомобиль не стал останавливаться и поехал дальше. Чувство глубокого разочарования охватило полицейских.

Между тем погода испортилась, и пошел сильный дождь. Пак, вернувшись к своей исходной точке, решил забежать в кафе, чтобы переждать непогоду. Инспектор, который там находился, снова углубился в чтение газеты.

В этот момент произошло нечто такое, что окончательно развеяло сомнения по поводу истинной цели этой прогулки за город. На другом конце села снова появился "пежо-403" и все так же медленно стал спускаться по основной улице Фешероля. Женщины в кабине уже не бьшо. Мужчины же внимательно смотрели по сторонам, выискивая кого-то на дороге. Остановившись возле автобусной остановки, Хренов опустил боковое стекло и принялся тщательно рассматривать небольшой навес в поисках какого-то знака или указателя среди многочисленных надписей на его стенах. Находясь метрах в 50 от того места, Пак ничего не мог разглядеть за запотевшими окнами кафе.

И вдруг на площадь Фешероля выкатывает машина версальской полиции. Досадная случайность: полицейские приехали расследовать какое-то дело об украденных чеках. Как только Хренов увидел полицию, его охватил настоящий ужас. Он до отказа нажал на газ, и машина молнией вылетела из села. Встреча не состоялась.

Но инспекторам о ней было уже известно достаточно. Присутствие резидента КГБ в том же самом селе и в то же самое, что и Пак, время нельзя отнести к разряду случайностей. Когда его машина проезжала в первый раз по поселку, они могли бы еще посчитать это обычной для конца недели прогулкой трех членов советского представительства при ЮНЕСКО. Во второй же раз стало очевидно, что резидент Хренов искал здесь встречи со своим агентом. Его задержка перед автобусной остановкой была дополнительным тому подтверждением. Как только дождь закончился, Пак вышел из кафе и направился к навесу, чтобы попытаться отыскать там какой-то знак среди прочих настенных надписей.

Арест Жоржа Пака решено было провести в понедельник, 12 августа, в 18.30 при выходе его из здания НАТО, которое располагалось на бульваре Ланн.

Он не оказал ни малейшего сопротивления и даже, казалось, нисколько не удивился.

Очутившись в здании УОТ, он, несмотря на предоставленные ему улики, попытался вначале отрицать свои связи с советской разведкой.

"Я хотел посетить исторический памятник. В Фешероле находится прекрасная романская церковь", – заявил он в оправдание своей субботней поездки.

"А вот пометка в вашей записной книжке, что это такое?" – спросил его комиссар, который вел допрос.

На той странице, где стояла дата "10 августа, 13.00", Жорж Пак сделал пометку "М-3". Тем же таинственным знаком были помечены еще несколько дней, в частности "20 августа, 21.00". Речь шла, несомненно, о дате повторной встречи, о которой всегда договариваются разведчик и его агент на случай, если их первая встреча не состоится.

"Нам известно, кто скрывается за "М-3". Бесполезно это отрицать", – продолжил комиссар.

"Ну хорошо. Да, мне однажды приходилось встречаться с советским атташе по культурным связям. Вот и все, клянусь вам".

"Это происходило не один раз!"

Спустя полчаса Пак уже рассказывал историю своего давнего предательства, которое началось почти 20 лет тому назад.

В один из моментов он внезапно остановился.

"Я хотел бы исповедаться и причаститься, – сказал он. – Многие годы я жил во лжи. Я чувствовал себя недостойным совершать эти таинства…"

Один из инспекторов, славный малый, отправился за священником в церковь св. Маделены, расположенную неподалеку от улицы Соссэ.

Опасаясь скрытых микрофонов, Пак отказался исповедоваться в здании УОТ. Весь ритуал проходил во дворе. Затем в одной из комнат был подготовлен импровизированный алтарь. Сам комиссар, в молодости певший в церковном хоре, помогал священнику. После причащения душа Пака сразу же успокоилась.

Он устроился в одном из кабинетов и написал свою вторую исповедь, теперь уже для контрразведки.

В контакт с советской разведкой Жорж Пак вступил по своей собственной инициативе. Это произошло в Алжире в 1943 году. Его знакомый врач, Имек Бернштейн, бывший участник войны в Испании, представил его Александру Гузовскому, советнику Посольства СССР в Алжире. Шла война с нацистами, и в таких контактах между союзниками не было ничего предосудительного. Постепенно между ними завязалась дружба. После освобождения страны связь с Паком в Париже уже поддерживал Иван Авалов. Его настоящее имя было Иван Агаянц. Он сумел добиться у своего подопечного желания сотрудничать. Прекрасный разведчик, Агаянц, ставший впоследствии начальником отдела "Д" в Москве, был организатором самых известных операций по дезинформации, которые КГБ проводил против Запада. Когда в конце 40-х годов Агаянц покинул Париж, его сменил Александр Алексеев. Затем Сергей Гавричев, Алексей Тришин (который одновременно курировал и Хэмблтона, когда тот работал в НАТО), Николай Лысенко и, наконец, Василий Власов.

20 лет – довольно внушительный отрезок времени. Достаточный, чтобы нанести значительный ущерб. В Алжире Пак информировал Гузовского о политическом курсе комитета "Свободная Франция". В Париже, работая в министерских канцеляриях IV Республики, он предоставил в распоряжение советской разведки более двухсот биографий различных политических деятелей, высокопоставленных чиновников, дипломатов и журналистов. Начиная с 1958 года, когда он получил доступ к военным секретам вначале в генеральном штабе национальной обороны, затем в ИНО и, наконец, в НАТО, им всерьез заинтересовался КГБ.

За четыре последних года шпионской карьеры его сведения носили самый разнообразный характер: оборонительные концепции и планы западных стран; принципы построения отношений НАТО со странами советского блока; система обороны Западного Берлина; план размещения американских радаров в Турции; разведбюллетени НАТО и информация западных спецслужб о социалистических странах, о государствах Африки и Кубе; данные об экономических исследованиях западных специалистов и, наконец, самое важное – план обороны НАТО для всей Западной Европы.

Принимая во внимание значительную продолжительность его подрывной деятельности и важность постов, которые ему приходилось занимать, можно сказать, что Жорж Пак был самым крупным советским шпионом, когда-либо арестованным во Франции.

Как и ко многому другому, Пак подходил к шпионажу, что называется, по-дилетантски. Советские разведчики очень быстро поняли, что бесполезно требовать от него соблюдения элементарных мер безопасности, а также научить его пользоваться самыми последними методами сбора разведданных. Напрасно его руководители пытались познакомить его с белой копиркой, микропленкой, "мертвыми почтовыми ящиками". КГБ даже снабдил его специальным фотоаппаратом, обращаться с которым мог бы научиться любой ребенок. По форме и размерам он бьш похож на обычную пачку из-под сигарет. Достаточно было провести им три раза туда и обратно по листку бумаги (он бьш оснащен маленькими колесиками) – и снимок был готов. Но Пак отказался от этого "подарка". Несмотря на серьезный риск, он предпочитал прямые контакты и передачу документов из рук в руки.

Встречи обычно проводились один раз в две недели, или в девять часов утра, или в девять часов вечера, на одной из станций метро, которую заранее определял сам разведчик КГБ ("Пон-де-Нейли", "Порт-де-Клиши", "Анатоль Франс"…).

Два последних разведчика, Лысенко и Власов, назначали встречи в пригородных районах Парижа, например в Медонском лесу. В случае каких-либо затруднений новая встреча должна была состояться 10-го, 20-го или 30-го числа того же месяца в девять часов вечера на левом тротуаре улицы Тампль, если двигаться в сторону Ратуши. При необходимости резидент посылал ему безобидное письмо за подписью "Грасиа" или звонил в его отсутствие на квартиру и оставлял ему записку, подписанную тем же именем. Пак знал, что в этом случае он должен бьш явиться в тот же день в 9 часов вечера на улицу Тампль и ждать там связного на левом тротуаре. Со своей стороны в случае необходимости он мог позвонить в советское посольство и сказать такую условную фразу: "Я хотел бы поговорить с месье Ваго, это звонит Жюльен". "Вы ошиблись, месье, здесь находится советское посольство", – должно было прозвучать в ответ. Он вешал трубку. Предупрежденная телефонистка сообщала руководству о звонке, и в тот же вечер он встречался с советским разведчиком на улице Тампль.

На случай крайней опасности руководство КГБ даже предусмотрело для него специальный план бегства (при угрозе ареста, при обострении напряженности в международных делах). После получения письма за подписью "Бамбо" он должен был немедленно выехать в Рим. В ближайшее 20-е или 21-е число в девять часов утра возле церкви Санта Мария Маджоре, находившейся в итальянской столице, его должен бьш ждать связной с газетой "Орор" в руках, чтобы затем тайно переправить его через границу в Восточную Европу.

Существование этого чрезвычайного плана свидетельствовало о том, насколько важной считалась работа Жоржа Пака для КГБ. Только наиболее крупные агенты, такие, как Филби, Берджес или Маклин, имели такие планы бегства.

И логично было бы предположить, что, учитывая всю тяжесть обвинения и масштабы его предательства, Жоржу Паку грозила смертная казнь. В июле 1964 года он предстал перед судом. Вначале его приговорили к пожизненному заключению, но несколько месяцев спустя этот срок сократился до 20 лет. В мае 1970 года он был досрочно освобожден из тюрьмы по личному распоряжению Жоржа Помпиду, который так же, как и Пак, обучался в педагогическом институте. В общей сложности Жорж Пак провел в тюрьме семь лет.

Как же такой умный и образованный человек мог попасться в ловушку, поставленную КГБ?

УОТ рассчитало правильно. Пак предавал не из-за денег (за 20 лет своей работы он получил всего лишь 10 тысяч франков) и не из-за шантажа. Он играл в шпионов не столько по каким-то идейным мотивам, сколько из-за своего тщеславия. Этот далекий от марксизма христианин считал, что с СССР можно иметь дело, как с любым другим государством, и даже в некоторой степени влиять на решения, принимаемые руководителями Кремля.

Именно здесь находился ключ к пониманию мотивов предательства Жоржа Пака. Его адвокат сказал: "Мой клиент постоянно вел переговоры на высшем уровне с самим собой".

Другими словами, речь идет о гордыне, честолюбии и претензиях на роль исторической личности.

И советские разведчики, начиная с Гузовского в Алжире, с успехом использовали эти его качества. Находясь в алжирской столице, где вовсю шумели политические страсти, Пак "купился" на некоторые высказывания советского "друга". В то время СССР выступал союзником Франции. Надо было теперь думать о сохранении мира после всех ужасов войны. Но можно ли доверять самоуверенным и властолюбивым американцам? Такому умному человеку, как Пак, нетрудно было догадаться о грозящей опасности, и он мог бы способствовать построению лучшего мира, без войн и насилия. Льстивые речи приятно ласкали его слух: Паку безумно хотелось стать важной персоной. Он был целиком во власти своих амбиций, которые не могли удовлетворить ни его друзья, ни начальство. Никто не мог оценить его по достоинству, считал он. И тогда Пак решил действовать только ради своих собственных целей и играть только ту роль, которую он считал достойной себя, не отдавая отчета, что он превращается в послушную игрушку в руках советских спецслужб.

"Я миролюбивый человек, – сказал он на суде. – Я не люблю русских, но я также убежден, что и американцы в силу своих довольно примитивных концепций являются опасными поджигателями войны. И тогда я подумал, что для предотвращения международного конфликта, который неизбежно привел бы к глобальной катастрофе, необходимо поддерживать паритет между ними. Именно эта движущая сила всегда вдохновляла меня!"

На вопрос, почему он предоставил КГБ план обороны Западного Берлина в самый разгар кризиса, когда уже началось возведение берлинской стены, он ответил с приведшей всех в замешательство наивностью: "Автодорога была блокирована, полеты самолетов становились небезопасными. Хрущев прощупывал боевые порядки союзников. В тот момент у меня как-то возникла дискуссия с одним советником посольства, с которым мне регулярно приходилось встречаться. Он мне сообщил, что его правительство в этом конфликте решило идти до конца. Я ему ответил, что у союзников существует такая же непоколебимая решимость. Он тогда спросил меня, могу ли я предоставить ему конкретные тому доказательства. И тогда я передал ему упомянутые документы. Через две недели он мне заявил, что если бы положение Хрущева ослабло, то это произошло бы изза той информации, которую я ему передал. Я поступил так, чтобы спасти мир, и благодаря мне он бьш спасен".

20 лет спустя он заявил: "Я даже получил личное письмо от Хрущева. А еще раньше я получил такое же письмо от Сталина".

Лесть, умело расточавшаяся КГБ, стала настоящим бальзамом для этого самонадеянного человека, который любил повторять: "В жизни тот, кто не является первым и ничего не делает, чтобы стать таковым, обычно остается вторым и потом заканчивает последним".

Благодаря той скрытой роли, которую Пак рассчитывал сыграть в своих отношениях с русскими, ему казалось, что он как раз и является самым первым. Неважно, что во Франции никто не знал о его истинных заслугах. Он был убежден, что необходим для поддержания равновесия сил в мире, чего ему было вполне достаточно.

И до самого последнего момента он верил в это.

"Я подвергался большому риску, чтобы обеспечить мир на земле, – сказал Пак судьям перед объявлением приговора. – Я никогда не был советским агентом. Я не преклонялся ни перед русской культурой, ни перед культом марксизма. Я думал о высшей жертве в интересах Франции. Если, по-вашему, я был не прав – вам решать, но я считаю, что усилия, направленные на спасение людей, заслуживают иной участи, чем быть поставленным к стенке".

В своей книге "Как вор" (Georges Pague. Comme un voleur. Julliard, 1971) он еще больше развил эту идею. "Так как я принадлежу к западному лагерю, – писал он, – я попытался известить другой лагерь о намерениях и побудительных мотивах первого, с тем чтобы не допустить разжигания войны из-за какогото недоразумения".

Короче, он считал себя не шпионом, а одним из главных действующих лиц Истории…

Но нельзя безнаказанно играть с КГБ. Постепенно Жорж Пак окончательно уверился в том, что, действуя в интересах русских, сделал правильный выбор. Он косвенно признал это в одной из фраз своей книги: "Где мой лагерь? Среди бедных, среди побежденных, среди угнетенных, раздавленных деньгами, избитых полицией, заточенных в тюрьмах, истребленных в Гернике, Лидице и Орадуре". Вспоминая о наступлении советских войск во время последней войны, он восклицает: "Наконец наши войска перестали отступать!"

После своего освобождения в 1970 году он несколько раз посещал СССР и был окончательно покорен этой страной. Он даже выучил русский язык. Тогда он видел в коммунизме самый верный и самый гуманный ответ на важнейшие экономические и социальные проблемы.

Превратности судьбы: как только он перестал быть полезным, советская машина размельчила, проглотила и переварила этого мегаломана, считавшего себя наделенным какой-то исторической миссией. Тайный советник стал обычным пропагандистом. Довольно жалкая награда.

И еще одна деталь. Об аресте Пака было сообщено в конце сентября 1963 года, то есть через полтора месяца после самого ареста. Почему? Это никак не было связано с ходом следствия. Он во всем признался, и у него не было сообщников: Власов, на которого он выходил в последнее время, был уже отозван в Москву.

В действительности такая отсрочка свидетельствует о постоянных проволочках властей в подобных делах. Две концепции столкнулись тогда.

Для одних, ссылавшихся на интересы государства, признание существования шпиона внутри НАТО означало ослабление позиций Франции. Это правда, что в тот период генерал де Голль лелеял надежду добиться от американцев согласия на осуществление так называемого смешанного руководства Атлантическим союзом. Свидетельства Голицына о ближайших соратниках руководителя Франции совершенно не побуждали Вашингтон идти на уступки де Голлю, в чем состояла одна из причин, ускоривших выход Франции из НАТО и перенос штаб-квартиры организации из Парижа в Брюссель.

Другие же, занимавшие более реалистичные позиции, считали, что скандал все равно рано или поздно станет достоянием гласности. И поэтому не было никакого смысла его скрывать. Не будем забывать, что все допросы Голицына проводились французской контрразведкой в присутствии представителей ЦРУ. Когда перебежчик заговорил о советском агенте, внедрившемся в самое сердце французской национальной обороны, они были рядом и все слышали. Замалчивая результаты расследования, французские власти тем самым способствовали бы росту недоверия к голлистскому правительству.

И все же логика восторжествовала…

В истории советского шпионажа во Франции Жорж Пак считался в некотором роде французским Филби.

ГЛАВА 4. ЛОЖЬ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛЖИ

Дезинформация

40 миллиардов франков – во столько оценивается годовой торговый оборот такой фирмы, как "Мишлен". Это в полтора раза больше суммы, расходуемой ежегодно министерством внешних сношений Франции на обеспечение своей жизнедеятельности и поддержание на должном уровне авторитета страны в международных делах.

40 миллиардов – такую сумму ежегодно расходовал Советский Союз на "активные меры" и "дезинформацию", бывшие своеобразным острием копья идеологической войны, которую он вел против демократических стран с целью их дестабилизации.

Термин "активные меры" появился в советском лексиконе в 50-х годах для обозначения некоторых средств воздействия (официальных и тайных) на ход каких-либо событий или на политику некоторых иностранных государств. Действуя окольными путями, СССР стремился оказать давление на решения правительств других стран, подорвать доверие народа к своим руководителям и органам власти, вызвать напряженность в международных делах, дискредитировать своих противников или по меньшей мере ослабить их позиции. Обычно "активные меры" создают искаженное видение реальности, с тем чтобы ввести в заблуждение "объект воздействия", то есть чье-то правительство, политические круги или общественное мнение какого-нибудь государства.

Есть два вида "активных мер". Открытые, используемые в официальной пропаганде и в обычных дипломатических отношениях, и тайные, когда речь идет о скрытой пропаганде, о письменной или словесной дезинформации, о деятельности агентов, занимающих важные государственные и общественные посты, и, наконец, о массовых общественных организациях, контролируемых советскими спецслужбами.

В 80-е годы "активные меры" стали приоритетными направлениями в подрывной деятельности СССР, так же как научный шпионаж и вывоз западных технологий. Борьба против "дезинформации" сегодня становится важнейшим условием самого выживания демократических стран. Но в нашем открытом и свободном обществе решение этой проблемы является делом чрезвычайно сложным. Свободный обмен информацией, право каждого думать, говорить и писать все, что он хочет, систематически использовались СССР для подрыва общественного мнения и правительств западных стран.

Зачастую бывает очень сложно установить разницу между собственно "дезинформацией" и обычным выражением чьих-то мнений. Советский Союз умело прикрывался этой трудностью, с тем чтобы тайно протолкнуть свои пропагандистские идеи или одурманить общественность с помощью "агентов влияния", которые являлись или его прямыми пособниками (так как щедро им оплачивались), или просто были им оболванены (еще Ленин их называл "полезными идиотами"). Франции хорошо известны такого рода примеры, о которых мы поговорим ниже.

В Москве по крайней мере две тысячи человек занимались "активными мерами". Для выработки, планирования и распространения "дезинформации" Советский Союз в этом плане располагал довольно сложной организационной "структурой", где каждая ячейка была связана с "верхушкой" – Политбюро партии. И именно эту пирамидальную структуру с многочисленными ответвлениями нам предстоит сейчас рассмотреть в первую очередь.

На вершине пирамиды находились: Международный отдел Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза (МО), которым руководил кандидат в члены Политбюро Борис Пономарев. МО был создан в 1943 году после роспуска Коминтерна. Он несколько раз менял вывеску, прежде чем в 1957 году окончательно обрел постоянное название. Что касается Бориса Пономарева, этого коминтерновского работника с довоенным стажем, то его можно рассматривать как одного из идеологов КПСС, такого же уровня, как и Михаил Суслов, умерший в 1982 году. По мнению Роя Годсона и Ричарда Шульца, авторов одной очень подробной книги о советских "активных мерах" (Editions Anthropos, 1985), "МО собирал и анализировал сведения, представлявшие интерес для советской внешней политики, которые он получал от министерства иностранных дел, КГБ и различных аналитических групп, действовавших под прикрытием Академии наук. Он размещал также своих представителей во многих посольствах за границей для изучения политических тенденций в той или иной стране и установления контактов с прогрессивными организациями и видными общественными и политическими деятелями тех стран, где им приходилось работать. В условиях идеологической войны все мероприятия Международного отдела осуществлялись в тесном контакте с аналогичными отделами в странах восточного блока, с коммунистическими партиями, находящимися в оппозиции, с другими революционными движениями. В действительности МО не только покровительствовал некоторым крупным международным объединениям, но также размещал своих агентов в советских посольствах за границей, с тем чтобы те подстрекали эти партии и движения на политические акции и пропагандистские кампании, открытые или тайные, в интересах Советского Союза.

Добавим к сказанному, что под эгидой этого отдела в Праге издавался ежемесячный журнал "Проблемы мира и социализма", который выходил на 37 языках и распространялся в 45 странах мира… Этот журнал был настоящим катехизисом советской идеологии для иностранных читателей, и в особенности для "братских" партий и революционных движений. МО также выпускал раз в два месяца "Информационный бюллетень", распространявшийся исключительно по подписке.

И наконец, Международный отдел контролировал, координировал и финансировал деятельность целого ряда массовых организаций, которые в свою очередь были призваны оказывать влияние на международное общественное мнение, всемерно популяризируя разного рода пропагандистские кампании, разработанные Москвой для поддержки своих политических целей.

1. Всемирный совет мира. Создан в 1949 году, штаб-квартира в Хельсинки. Объединял 135 организаций. Печатные органы: "Новые перспективы" и "Курьер мира". Имеет представительства в ООН (Нью-Йорк, Женева) и ЮНЕСКО (Париж).

2. Всемирная федерация профсоюзов. Создана в 1945 году, штаб-квартира находится в Праге. Объединяла 90 организаций. Печатные органы: "Всемирное движение профсоюзов", "Профсоюзные новости", Школы профдвижения: в Москве, Софии, ГДР и на Кубе.

3. Организация солидарности народов Азии и Африки. Создана в 1957 году, штаб-квартира – в Каире. Объединяла 91 организацию. Печатный орган: "Солидарность". Информационные центры: в Женеве, Никозии, Ханое, Багдаде.

4. Всемирная федерация демократической молодежи. Создана в 1945 году, штаб-квартира – в Будапеште. Объединяла 210 организаций. Печатные органы: "Всемирная молодежь", "Новости ВФДМ".

5. Международный союз студентов. Создан в 1946 году, штаб-квартира – в Праге. Объединял 118 организаций. Печатный орган: "Новости студенческого мира".

6. Международная организация журналистов Создана в 1952 году, место пребывания – Прага. Объединяла 114 организаций. Печатный орган: "Демократические журналисты". Представительства: в Париже, Будапеште.

7. Христианская конференция за мир Создана в 1958 году, штаб-квартира – в Праге. Объединяла 86 организаций. Печатный орган: "Христианская конференция за мир". Региональные представительства: на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.

8. Международная демократическая федерация женщин Создана в 1945 году, штаб-квартира – в Восточном Берлине. Объединяла 129 организаций. Печатный орган: "Женщины мира". Имела 11 представительств во всем мире, на Ближнем Востоке, в Африке, Латинской Америке и Азии.

9. Международная ассоциация юристов-демократов Создана в 1946 году, штаб-квартира – в Брюсселе. Объединяла 64 организации. Печатный орган: "Журнал по современному праву". Имеет представительство в ООН (Нью-Йорк).

10. Всемирная федерация научных работников. Объединяла 33 организации. Печатное издание: "Мир науки". Региональные представительства: в Алжире, Восточном Берлине, Дели.

Для оказания помощи Международному отделу по указанию высших партийных инстанций в 1978 году была создана новая организация: Отдел международной информации, которым руководил член Центрального Комитета Леонид Замятин. Этот отдел, отвечавший за пропагандистскую работу, контролировал подготовку радиопередач на зарубежные страны (две тысячи часов радиовещания еженедельно на 40 языках), работу важнейших газет, таких, как "Правда" (орган ЦК КПСС), и двух агентств печати: ТАСС – официального рупора Советского правительства, имевшего свои представительства в 83 странах мира, и "Новости", созданного в 60-х годах для пропаганды советского общественного мнения. По данным американского правительства, "агентство печати "Новости" (АПН) осуществляет обмен информацией со 101 международным и национальным агентством, 120 издательствами, с более чем 100 радио– и телекомпаниями, с более чем 700 наиболее крупными газетами и журналами. Его представительства и корреспонденты работают в 80 странах. Как утверждает руководство АПН, оно ежегодно передает в зарубежные средства массовой информации 60 тысяч текстов и два миллиона фотонегативов. По договоренности с рядом правительств АПН предоставляет необходимый материал для 52 журналов, восьми газет и 119 информационных бюллетеней, рассказывающих о Советском Союзе, но целиком выходящих за границей. Всего же эти статьи расходятся общим тиражом в 2 миллиона 700 тысяч экземпляров.

В последнее время за границей работали более 500 советских журналистов. Многие из них в действительности являлись разведчиками КГБ, одна из служб которого занимается исключительно "активными мерами".

Отдел "А" Первого главного управления КГБ. Созданный в начале 70-х годов самим Юрием Андроповым, данный отдел, значительно увеличив свои возможности, стал преемником отдела "Д" того же управления, появившегося в конце 50-х годов для проведения операций "дезинформационного" характера против Соединенных Штатов и стран – членов НАТО. Отдел "А", который координировал и одновременно контролировал работу аналогичных отделов разведывательных служб в странах Восточной Европы, превратился в одно из наиболее важных подразделений КГБ.

Работники отдела подбирались среди лучших офицеров КГБ, и все они должны были быть прекрасными аналитиками и редакторами. В их задачу входило практическое осуществление решений по "активным мерам", принятым Политбюро, и зачастую они работали в тесном контакте с Международным отделом, которым руководил Борис Пономарев. Ни один из офицеров отдела "А" не работал за границей. Непосредственное выполнение "активных мер", подготовленных в штаб-квартире КГБ в Москве, возложено на агентурную сеть за рубежом, местные компартии и "массовые организации", подчиненные, как мы уже видели, Международному отделу. Но в каждом крупном агентурном центре (особенно это касается западноевропейских столиц) находился офицер, занимавшийся исключительно вопросами политической разведки, который получал от Отдела "А" инструкции и распределял работу среди разведчиков-агентуристов. Именно таким образом "приводились в действие" "агенты влияния", завербованные преимущественно среди крупных политических деятелей, преподавателей, профлидеров, священнослужителей и, если повезет, среди журналистов.