Хроники Кадвола (№1) - Станция Араминта

— И у меня тоже. Неужели это вызвано одной и той же причиной?

— Не знаю.

— Наверное, не совсем одной и той же. Не забывай, что я девушка, а ты — юноша.

— Я это ни на минуту не забываю.

— Даже когда мы делаем одни и те же поступки, у нас должны быть для этого разные причины. По крайней мере, так сказал Флорест. Согласно его мировоззрению, именно это и движет миром.

— Какая ты, Сессили, умная!

— На самом деле все это ерунда, — Сессили сделала шаг и поцеловала его, потом, как бы испугавшись собственной отваги, отпрянула в сторону. — Мне не надо было этого делать! Теперь ты подумаешь, что я слишком бессовестная.

— Ну… вовсе нет!

— Я уже давно очень хотела тебя поцеловать, поэтому и не смогла больше ждать.

Глауен попытался ее обнять, но Сессили решительно его остановила.

— Только я могу тебя целовать, а не ты меня.

— Так несправедливо!

— Возможно, и несправедливо… давай пойдем, а то мы слишком поздно придем домой!

Арлес, фланирующий вдоль дороги, повернул голову и увидел Глауена и Сессили, стоящих в тени плакучей ивы. Он в изумлении остановился, но вскоре пришел в себя и насмешливо хихикнул.

— Ох-хо-хо! Я помешал двум голубкам! А вам не кажется, что это слишком людное место для интимностей? А уж от тебя, Глауен, я никак не ожидал такого поведения.

Сессили рассмеялась.

— Глауен был очень добр по отношению ко мне, поэтому я его и поцеловала. Я вполне могу это сделать еще раз. Ты уходишь?

— А куда мне торопиться? Я могу задержаться и узнать что-нибудь интересненькое.

— В таком случае пошли мы, — сказала Сессили и взяла Глауена за руку, — а то сейчас еще кто-нибудь прибежит.

Они с достоинством удалились, а Арлес остался стоять на дороге. Сессили беспокойно взглянула на Глауена.

— Надеюсь, ты не поддашься на его провокацию.

Глауен упрямо покачал головой.

— Я чувствую себя полным идиотом, — он почувствовал, как рука Сессили напряглась, и поспешно добавил: — Это потому, что я просто не знал, что мне делать! Может стоило дать ему по физиономии? А я стоял, как истукан! Поверь мне, я его ни капельки не боюсь.

— Ты все сделал совершенно правильно, — заверила Сессили. — Арлес просто балбес! Стоит ли так переживать? Особенно если учесть, что у тебя нет шанса побить его.

— Наверное, ты права, — вздохнул Глауен. — Но если это повторится…

Сессили сжала его руку.

— Я не хочу, чтобы ты из-за меня ввязывался в глупые ссоры. Так ты проводишь меня до дому?

— Конечно!

Когда они вышли на улицу, ведущую к дому Ведеров, Сессили окинула внимательным взглядом всю улицу.

— Мне надо быть осторожной, мама и так уже считает, что я слишком ветрена, — она наклонила голову, затем быстро поцеловала Глауена, который попробовал поймать ее. Сессили со смехом увернулась.

— Мне пора.

— Может встретимся сегодня вечером, после ужина? — сдавленно спросил Глауен.

Сессили покачала головой.

— Мне надо сделать несколько рисунков для школы, а потом порепетировать пьесу, которую я буду играть на Парильи. А после этого мне уже надо будет ложиться спать… однако я сейчас подумала о том, что завтра вечером мама будет на собрании своего комитета, и такого строгого контроля за мной уже не будет, что, похоже, нам и нужно.

— Так, значит, завтра вечером. Где?

— Ты знаешь наш розовый сад, находящийся с восточной стороны дома?

— Где все статуи стоят как на караул?

Сессили кивнула.

— Если смогу, то выйду часа через два после заката. Встретимся на ступеньках, ведущих к главной террасе.

— Я буду там тебя ждать.

На следующий день был Милден. Для Глауена он тянулся невыносимо медленно: минута за минутой.

Через час после захода он переоделся в темно-синие брюки и мягкую серую рубашку. Шард обратил внимание на его приготовления.

— Куда это ты так собираешься? Или это секрет?

Глауен сделал пренебрежительный жест.

— Ничего особенного. Просто встреча.

— И кто же эта счастливая девушка?

— Сессили Ведер.

Шард усмехнулся.

— Смотри только, чтобы вас не застукала ее мать. Она ведь Фелис Ведер, урожденная Вук, она никогда не поступалась своей добродетелью.

— Попробую рискнуть.

— Я ничего против не имею. Сессили очаровательная девушка! Если она встречается с тобой, я должен сказать…

— Думаю, я уже знаю, что ты хочешь сказать.

— Ну, как хочешь.

В дверях Глауен остановился.

— Что бы там ни было, ты, пожалуйста, никому не говори об этом, особенно Арлесу.

— Естественно, нет. Я что, такой уж глупец?

— Нет. Но ты сам учил меня ничему не доверять.

Шард рассмеялся и обнял его за плечи.

— Верно. Только помни, не попадись.

Глауен спустился по лестнице и вышел в ночь. Не чувствуя под собой ног, он прибежал к дому Ведеров; затем, сделав по лугу большой круг, приблизился к розовому саду. Он прошел между двумя мраморными урнами, бледными в ночном свете, и прокрался в тень ивовых ветвей. Справа и слева от него стояли ряды статуй, между которыми были разбиты клумбы с розами. За ними маячили темные башни и ярусы, эркеры и балконы дома Ведеров.

Глауен направился вдоль центральной аллеи к дальним ступенькам. Он остановился и прислушался, но вокруг стояла тишина. В воздухе висел аромат белых роз; с этого момента аромат роз всю жизнь будет напоминать ему об этой ночи. В саду были только он да статуи. Он тихо подошел к месту встречи. Сессили еще не подошла. Он сел в тени на скамейку и приготовился ждать.

Время шло. Глауен сидел и смотрел на звезды, многие из которых он мог назвать. Он нашел созвездие, известное под названием Лютня Эндемиона. В самом его центре в мощный телескоп можно было бы разглядеть Старое Солнце… Он услышал слабый шорох. Прозвучал тихий голос:

— Глауен? Ты здесь?

Глауен вышел из тени.

— Я здесь, около скамейки.

Сессили издала тихий невнятный звук и побежала к нему навстречу; они встретились и обнялись. Упоение! Над головами поток звезд Хлыста Мирсеи несется в космос, вокруг аромат роз и мраморные статуи в свете звезд.

— Пошли, — сказала Сессили. — Пойдем вон туда к деревьям, там можно найти, где посидеть.

Она подвела его к открытой беседке, колонны которой были увиты виноградом. Они сели на скамейку, которая тянулась на половину внутреннего периметра беседки. Шли минуты. Сессили заерзала и подняла глаза.

— Ты такой молчаливый.

— Мне пришли в голову очень странные мысли.

— Какие же? Расскажи мне!

— Это трудно описать; это скорее даже настроение, чем обычные мысли.

— А ты все-таки попробуй.

— Я посмотрел на небо и звезды, — заговорил он, — и почувствовал, как на меня внезапно нашло какое-то откровение, как будто я ощутил всю галактику. В то же самое время я почувствовал миллионы и миллиарды людей, рассеянных по звездам. Их жизни, а может быть, сами люди, казалось, начали издавать какие-то негромкие звуки, настоящую тихую музыку. Какое-то мгновение я чувствовал эту музыку и понимал ее значение, потом я посмотрел на звезды, и в это время ты спросила меня, почему я такой молчаливый.

Немного подумав, Сессили сказала:

— Такие мысли наводят на меня грусть. Я предпочитаю считать, что мир начался вместе с моим рождением и останется таким без изменения навечно.

— Очень странная вселенная.

— Какая разница? Меня это вполне устраивает, а ее механизм меня совершенно не интересует, — она повернулась лицом к Глауену. — Я не хочу, чтобы ты забивал себе голову странными мыслями или слушал таинственную музыку. Это отвлекает твое внимание от меня. Я намного интереснее, чем звезды… я так думаю.

— Я в этом не сомневаюсь.

На восточной стороне неба красное зарево объявило о приближении двух других звезд этой системы — Песни и Лорки. Они наблюдали, как сначала Песня, а потом и Лорка поднялись на горизонте. Песня была похожа на бледную оранжевую луну, а Лорка — очень яркая звезда, сверкающая всеми цветами радуги.

— Я не могу долго оставаться, — сказала Сессили. — Собрание комитета происходит в нашем доме, и там же присутствует твоя двоюродная тетка Спанчетта. Они с мамой все время ссорятся, поэтому собрание закончится довольно рано.

— А что это за комитет?

— Они обсуждают программу Парильи. В этом году представлений в «Орфее» будет меньше, и как раз сейчас они разбираются с мастером Флорестом, а это непросто, ведь он может быть очень упрямым. Мечта его жизни — построить новый «Орфей» как раз напротив Лицея, и каждый сол из его турне во внешний мир идет в фонд этого проекта.

— Ты уже сказала ему, что уходишь из труппы?

— Еще нет. Но его это не волнует. Он ожидал этого. Он всегда просто приспосабливает свой материал под те таланты, которые у него есть в наличии, поэтому он и имеет такой успех. Во время Парильи у него будут три коротеньких представления, и я участвую в каждом из них: музыкальные спектакли в Верд и в Милден и драматический спектакль вечером в Смоллен, где я буду бабочкой с четырьмя крыльями. Мне бы очень хотелось самой сделать свой костюм из крыльев настоящих бабочек.

— Пожалуй, это будет непросто.

— Если ты мне поможешь, то не так уж и сложно. Ведь у тебя есть разрешение на полеты?

Глауен кивнул головой.

— Чилк досрочно подписал мне допуск на прошлой неделе. Я уже свободен от всех учебных полетов.

— Тогда мы можем слетать на луга Мароли и набрать там крыльев бабочек.

— А почему бы и нет, если, конечно, твоя мама одобрит эту идею, в чем я очень сомневаюсь.

— Я тоже в этом сомневаюсь… если я попрошу у нее разрешение заранее. Поэтому, если она меня об этом спросит, то я расскажу ей, когда мы уже вернемся. Думаю, наступило время завоевать себе хоть какую-то независимость? Правда, совсем небольшую, я бы еще хотела какое-то время оставаться маленькой девочкой… Ну, я пойду, пока мама не хватилась меня. У нее свое понятие о независимости.

— Когда ты хочешь съездить на луга Мароли? Мне надо будет узнать об этом за один или два дня.

— Через неделю после следующего Инга начнутся школьные каникулы. Клуб Каллиопы планирует пикник с купаньем на озере у Голубой горы. Может быть, мы вместо этого пикника устроим свой собственный?

— Отлично. Я попрошу Чилка приберечь мне флаер.

Сессили поежилась.

— Не хочется уходить, но надо. А ты осторожней возвращайся домой! Не оступись и не сломай себе что-нибудь. И не дай унести себя какой-нибудь большой ночной птице!

— Я буду осторожен.

7

Чилк давал Глауену летные уроки, и ему не составляло никакого труда забронировать флаер, для того, что в летном журнале будет числиться как «патрульный день кадета».

В назначенное ясное солнечное утро Инга Глауен и Сессили прибыли в аэропорт. Глауен нес плетеную корзинку и длинную ручную сеть, а Сессили несла сумку с провизией.

Чилк указал им на стоящий поблизости флаер.

— Вот ваш Митрикс. Но зачем вам корзина и сеть?

— Мы хотим слетать на луга Мароли за крыльями бабочек, — сказала Сессили. — Мне они нужны для костюма на Парилью. В спектакле я буду играть прекрасную бабочку с четырьмя крыльями.

— Вы непременно такой и будете, — галантно заверил Чилк.

— Только не говорите никому об этом, — предупредила Сессили. — Это должно быть сюрпризом.

— Не беспокойтесь! Я умею держать язык за зубами.

— А какой костюм будет у тебя? — поинтересовался Глауен.

— У меня? Костюм? Да я просто буду там на подхвате.

— Брось, Чилк! Мы же все тебя прекрасно знаем. Ты обязательно будешь на празднике!

— Ну, может быть, и буду. Это единственное мероприятие, на которое я могу и сходить, потому что там лицо будет спрятано под маской. Пожалуй, я наряжусь коверным клоуном, и это не покажется столь уж отталкивающим. А в каком костюме будешь ты?

— Я буду Мелким бесом, в обтягивающем черном бархатном костюме, и лицо покрашу в черный цвет.

— Так, значит, ты не относишься к Дерзким Львам?

— Ни в коем случае! Они все будут в костюмах львов, — Глауен указал на Митрикс: — Он уже готов?

— В общем — да, учитывая, что это флаер с Араминты. Посмотрим, помнишь ли ты правила стандартной проверки.

Чилк внимательно наблюдал за тем, как Глауен начал проводить предписанную проверку.

— Топливо заправлено, — перечислял Глауен, — аварийное энергообеспечение заряжено. Навигационные приборы по нулям. Время выставлено. Электроцепи: голубой сигнал. Радиосвязь: голубой сигнал. Кормовой отсек: голубой сигнал. Аварийные факелы: в ящике. Пистолет: на полке, готов. Аварийный запас воды: полный. Аварийное снаряжение: в кабине. Двигатели: аварийных сигналов — нет. Все системы в готовности: голубой сигнал.

Чилк с удовлетворением наблюдал, как Глауен проводил проверку.

— Хорошо запомни две вещи, — сказал на прощанье Чилк, — приземлись на площадке и ни в коем случае не открывай колпак. Как только откроешь колпак, букашки заползут в двигатель, и ты проклянешь тот день, когда родился. Второе: не ходите в лес; там по соседству были замечены волосоглавы. Так что будьте на чеку и далеко от флаера не отходите.

— Слушаюсь, сэр. Мы будем осторожны.

Глауен и Сессили погрузили свои вещи, забрались в кабину флаера, махнули рукой Чилку, и повинуясь движению руки Глауена флаер поднялся в воздух. Включив автопилот, они направились на юг.

Митрикс двигался с небольшой скоростью сначала над плантациями и виноградниками, раскинувшимися по другому берегу реки Ван и Большой лагуны, а потом вышел за территорию станции и полетел над дикими местами. Здесь, на равнине, усеянной невысокими холмами, раскинулась савана, покрытая ковром низкой зелено-синей травы. Он прерывался темно-зелеными рощицами и одинокими дымчатыми деревьями, которые поднимали в воздух на сотню метров облака своей изящной голубой листвы. На западе холмы становились все выше и выше, пока не превращались в громадные Малдунские горы с хорошо просматриваемым Порхающим ущельем — расщелиной, которая вела мигрирующих бабочек к лугам Мароли навстречу с морем.

Вскоре внизу были луга Мароли — ослепительное многоцветье. Флаер начал медленно снижаться сквозь мириады бабочек. Глауен внимательно посмотрел через оптический видоискатель и обнаружил бледно-зеленый диск, установленный на бетонной площадке, предназначенный для туристов, приезжающих сюда на флаерах-омнибусах. Он нажал на посадочный рычаг, и Митрикс приземлился на площадку. С минуту они сидели молча, разглядывая окружающий их луг. Кроме бабочек, не было заметно никакого движения. В сотнях метров справа от них поднималась стена леса, угрожающе густая и темная, слева — точно такой же лес начинался еще ближе. Впереди, на несколько большем расстоянии, луг выходил к берегу моря, а дальше простиралась голубая гладь океана.

Они открыли дверь и вышли на посадочную площадку. В небе мелькали крылья миллионов бабочек, прибывших сюда со всех концов Деукаса. Их быстрые движения рождали едва слышный гул, воздух был пропитан сладковатым запахом. Стайки пестрели всеми мыслимыми и немыслимыми цветами: голубые и алые, искрящиеся изумрудные, лимонно-желтые с черным, ярко-красные, бледно-лиловые, белые с голубым. Бабочки опускались на луг, кружились и просто парили в воздухе, очень часто ныряли в стайки других пород, образуя при этом новые, неизвестные оттенки сверкающих красок.

Покружив в воздухе, стайки усаживались на дерево, предназначенное для их породы. В тот же момент, они сбрасывали свои крылья, образуя вокруг дерева разноцветный снегопад, что придавало лугу праздничный, веселый вид.

Бабочки превращались в серых личинок, длинной в два сантиметра, с шестью сильными лапками и крепкими жвалами. Они тут же начинали спускаться со ствола дерева и во всю прыть устремлялись к океану.

Глауен и Сессили взяли из флаера длинные ручные сети и поддоны, а Глауен, припомнив наставление Чилка, запихал за пояс пистолет.

— Зачем? — спросила Сессили. — Тут и так полно сброшенных крыльев, нам вовсе не надо стрелять бабочек.

— Это одно из главных правил, которым учил меня отец, — ответил Глауен. — Никогда не делай и трех шагов в диких местах без оружия.

— Главная опасность, которая нас здесь подстерегает, это вляпаться во что-нибудь вонючее и скользкое, — сказала Сессили. — Давай быстрее наберем крыльев и уедем: я с трудом переношу этот запах.

— Ты уже решила, какие цвета тебе нужны?

— Давай наберем голубых и зеленых вон под тем деревом, потом возьмем красные и желтые вон там, потом еще найдем несколько черных и алых, и все будет замечательно.

Они начали осторожно пробираться по лугу к примеченному дереву. Глауен сетью ловил падающие сверху крылья и складывал их в корзинку: сначала изумрудно-зеленые и голубые, потом кроваво-красные и ярко-желтые и, наконец, алые, черные и белые.

Сессили остановилась в нерешительности.

— Ну, этого достаточно? — спросил ее Глауен.

— Конечно, — ответили Сессили. — Мне, правда, хотелось бы еще прихватить тех желто-красных с зеленым, но до них очень далеко идти, а меня уже тошнит от их запаха.

— Давай-ка возвращаться на флаер, и побыстрее, — холодным голосом сказал Глауен. — Для этого у меня есть другая причина.

Сессили посмотрела в сторону, куда глядел Глауен, и увидела массивного иссиня-черного, если не считать белой морды, странно похожей на человеческое лицо, зверя. Он семенил на шести когтистых лапах, прижав к груди пару крючковатых клешней. Это был полуразумный мандунский волосоглав, прозванный так за вьющиеся пряди волос на макушке. Глауен и Сессили, стараясь не привлекать внимания направились к флаеру, но волосоглав сразу же заметил движение. Он развернулся и затопал вперед, стараясь преградить им дорогу. Животное остановилось в сотне шагов от них, пытаясь оценить ситуацию, затем издало недовольный вой, приглушенное ворчанье и начало подкрадываться к пришельцам.

— Отец, как всегда, был прав, — сквозь стиснутые зубы проворчал Глауен.

Он вытащил из-за пояса пистолет и навел его на волосоглава, который тут же остановился; он откуда-то уже знал, что человек, наводящий оружие, опасен. Он еще раз издал недовольное ворчанье, потом развернулся и длинными прыжками помчался к берегу, где по пути успел прихватить когтями какую-то жертву. Ужасный протестующий визг перешел в предсмертный стон, затем наступила тишина.

— Ну вот, опасность миновала. Никогда не думал, что это так здорово, — искренне признался Глауен.

— Здорово, что зверюга ушла, — согласилась Сессили.

— Очень здорово, — поддержал ее Глауен, — Оно просто нас пожалело. У меня так тряслись руки, что я бы в жизнь не попал в него. Сомневаюсь, что я смог бы даже нажать курок… ну и позор!

— Не переживай, ты бы обязательно попал в него, — попыталась успокоить его Сессили. — Он это прекрасно понял и ушел. К тому же и я его попросила уйти по добру-по здорову.

— Что?

— Я воспользовалась телепатией и попросила его убежать, — весело засмеялась Сессили, — Он почувствовал, что моя воля сильнее его и подчинился.

— Хмм, — проворчал Глауен. — Может, пойдем и попробуем еще раз.

— Глауен! Не надо мной издеваться. Я ведь просто хотела тебе помочь.

— Интересно, стоит ли об этом кому-нибудь рассказывать, — задумчиво сказал Глауен. — Подумают еще, что мы подвергались очень большой опасности, хотя так оно на самом деле и было.

— А мы ничего никому не скажем. Ты не проголодался?

— Я все еще ничего, кроме страха, не чувствую.

— Смотри, какой там симпатичный холмик, — показала Сессили. — Мы вполне там можем позавтракать.

8

Глауен и Сессили вернулись на станцию Араминта в середине дня. Глауен посадил флаер в парке позади дома Ведеров, где Сессили высадилась вместе со своими корзинками, крыльями и сетями. После этого Глауен поднял флаер в воздух и перелетел на аэродром, приземлившись возле ангара.

Ему навстречу вышел Чилк.

— Ну, как охота на бабочек?

— Отлично, — ответил Глауен. — Сессили очень довольна крыльями.

Чилк осмотрел Митрикс.

— Ну, машину ты пригнал полностью, а не по кусочкам. А что это ты такой бледный?

— Я не бледный, — запротестовал Глауен. — По крайней мере, я так не думаю.

— Хорошо, назовем это помятый.

— На самом деле, там кое-что произошло, но мне не хотелось бы об этом говорить.

— Ну-ка, выкладывай. Раз уж вернулись, значит, все было не так уж и плохо. Рассказывай.

— Мы уже набрали крыльев, — неохотно начал Глауен. — И вот когда мы направились обратно к флаеру, из леса вышел здоровенный черный волосоглав. Он сразу же заметил нас и направился в нашу сторону. Он подошел совсем близко. Я уже приготовил пистолет, но он мне не потребовался, так как зверюга развернулся и убежал к берегу, где поймал себе какую-то мелочь. Сессили сказала, что отпугнула его с помощью телепатии. Наверное, так оно и было, потому что… — Глауен тяжело вздохнул. — Я был так перепуган, что и пистолет-то еле держал в руках.

— Очень трогательная история, — кивнул головой Чилк. — А что было дальше?

— Было и еще кое-что. Мы на полной скорости сорвались с лугов Мароли, пролетели десяток километров, немного успокоились и приземлились на вершине холма, чтобы перекусить. Я все еще продолжал злиться на самого себя. Я решил поупражняться в стрельбе, чтобы лучше почувствовать пистолет. Я навел пистолет на камень и нажал курок. И тут мой пистолет тихонько щелкнул — и все! Я достал обойму и обнаружил, что там нет ни единого патрона.

У Чилка отвисла челюсть.

— Ну и дела! Это ты положился на пустой пистолет!

— Ну, тогда-то я так не думал.

Какое-то время Чилк насвистывал сквозь зубы какой-то простенький мотивчик. Наконец он сказал:

— Если уж кого-то и обвинять в случившемся, то надо начать с тебя. Проверить боезапас в пистолете — это твоя обязанность. Таковы правила.

— Знаю, — сказал Глауен, понурив голову, — Я забыл об этом.

— Ну, а следующим по списку иду я. Я стоял рядом и просто наблюдал, как ты укладываешь пустой пистолет. Единственным оправданием для меня будет только то, что я лично заряжал этот пистолет три дня назад. Надеюсь, мы оба получили хороший урок. А теперь давай-ка попробуем найти первопричину. С чего это вдруг в пистолете не оказалось патронов? Я сейчас душу вытряхну из этого Сиско. Но для начала его надо найти. Очень приятно послушать, как врут йипи, особенно если они уверены в своей правоте.

Чилк заглянул в ангар.

— Сиско? Ты где? Опять дрыхнешь? Все понятно. Не спишь, а просто прилег отдохнуть. А с чего это ты так устал? Ты еще и не приступал к работе. Ну да ладно. Иди-ка сюда, мне надо с тобой поговорить.

Из ангара появился Сиско, молодой человек со смуглой золотистой кожей и почти такого же цвета волосами. Его телосложение и черты лица соответствовали классическим понятиям красоты. Единственно, что можно было счесть недостатком, — слишком широко расставленные глаза. Он посмотрел на Чилка, на Глауена, улыбнулся своей неопределенной йиповской улыбкой и смело направился вперед.

— Сиско, а знаешь ли ты разницу между взбучкой, встряской и спущенной шкурой? — мягко поинтересовался Чилк.

Сиско с улыбкой потряс головой.

— Вы говорите какими-то загадками, — сказал он. — Я и понятия не имею о таких дурных словах, потому что их в вежливом разговоре не употребляют.

— Ну, а разницу между «твое» и «мое» ты знаешь?

На лице у Сиско появилось озадаченное выражение.

— Если я правильно вас понимаю, то вы говорите о тех вещах, которые принадлежат мне, и которые принадлежат вам. Или вы опять говорите о каких-то непристойностях, да еще при молодом человеке.

Чилк грустно покачал головой.

— Иногда, Сиско, мне приходится краснеть из-за твоих глупых замечаний.

— Но я вовсе этого не хотел.

— Ладно, оставим это. На данный момент я хочу, чтобы ты сейчас же выложил патроны от пистолета.

— Патроны? Пистолет? — непонимающе переспросил Сиско.

— Я хочу, чтобы ты выложил их передо мной сейчас же, пока я не начал спускать с тебя шкуру.

— Ха, ха, ха.

— Что в этом смешного?

— Да эти ваши шуточки насчет патронов. Очень забавно.

— Это никакие не шуточки. Видишь, Глауен не смеется. Ты следи за ним. Засмеется он, можешь посмеяться и ты.

— Конечно, сэр. Мне прямо сейчас начать за ним наблюдать или пойти поработать?

— Сначала — патроны из пистолета в Митриксе. Где они?

— А! Эти патроны! Так бы сразу и сказали! А то я уж начал волноваться. Они были плохие, и я их вынул, чтобы заменить на хорошие, но тут на меня навалилась сотня разных других дел. А когда я вернулся, то патронов уже не было. Наверное, кто-то увидел, что они плохие, и выбросил.

— Глауен, ты когда-нибудь слышал подобное вранье? Дай-ка мне веревку, чтобы связать этого мерзавца.

— Ну зачем же так, — беспокойно сказал Сиско. — Я знаю, что вы любите пошутить в компании друзей, но иногда лучше пользоваться, как я это называю, добрым словом. А то что может подумать этот мальчик. Я ведь очень хороший.

— Последний раз спрашиваю: где патроны?

— А, эти штуки! Кажется, я видел подобное в глубине мастерской. Какая-то неряха или вор положил их там.

— Вот это уже ближе к правде. Глауен попробовал застрелить волосоглава, который напал на него. Он уже навел пистолет и нажал курок, а патронов-то там и не оказалось, потому что ты их украл. Хорошо еще, что волосоглав испугался и убежал.

— Очень смелый поступок! — заявил Сиско. — У вас, юный сэр, есть внутренняя сила! Я это чувствую! А вы это тоже чувствуете, мой друг Чилк? Это очень благородное свойство! Не каждый осенен такой благодатью! Ну, ладно, я отдохнул и мне пора приниматься за работу.

— Ну-ка давай сначала патроны, пока я не намял тебе бока. В глубине мастерской, говоришь?

Сиско поднял вверх дрожащий палец.

— Я только что вспомнил! Я без всякой задней мысли забрал эти бесполезные штуки к себе в комнату! Вы пока посидите и отдохните, а я сбегаю за ними!

— Я тоже схожу с тобой за ними, только не бегом. Глауен, ты пойдешь с нами?

— Пожалуй, на сегодня с меня хватит волнений. Я лучше пойду домой.

— Хорошо. Когда будет свободное время, я покажу тебе, как пользоваться этим пистолетом. Там есть кое-какие тонкости. Никогда не повредит готовность к любым неожиданностям. Люди, которые отворачиваются от лишних усилий, рано или поздно получают хороший пинок под зад.

— Я с большим удовольствием займусь этим, — сказал Глауен.

Когда Глауен вернулся к себе в Дом Клаттуков, Шарда там не было. Он устало рухнул на койку и тут же уснул.

Когда он проснулся, уже взошла Сирена, и над станцией Араминта сгустились сумерки. Шард все еще не вернулся, что было для него необычно. Глауен вымыл лицо и руки, причесал волосы и спустился в столовую, чтобы пообедать. Через несколько минут в столовой появился Арлес. Глауен попробовал отвернуться, но это не помогло. Арлес пересек столовую и уселся рядом с Глауеном.

— К чему весь этот шум? — спросил он. — Зачем тебе потребовалась вся эта буча?

— Я не понимаю, о чем ты.

Арлес рассмеялся.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? Ты увез Сессили на флаере туда, где в тишине и покое можно было с ней по-настоящему развлечься. Потом потерял пистолет и свалил все на беднягу йипи. Теперь парень ни за что пострадал.

Глауен возмущенно уставился на Арлеса.

— Где ты набрался такой чепухи?

— Неважно, где я это услышал! Но это еще не все!

— Ты хочешь сказать, что это еще не все?

— Конечно! Чилк, который спокойно выдает тебе флаер, а у меня не может принять даже основы техники, опять поверил тебе и набросился на беднягу йипи. Намур не допустил несправедливости и поставил Чилка на место. Последовала перепалка, и Намур в конце концов уволил этого выскочку. Вот результаты твой маленькой прогулочки.

— Ты все переврал, — презрительно сказал Глауен. — Мы с Сессили поехали на луга Мароли не затем чтобы, как ты элегантно выразился, поразвлечься, а чтобы набрать крыльев бабочек.

Арлес снова фыркнул.

— Тогда ты еще больший дурак, чем я думал. Я видел, как она ведет себя с парнями, не надо уверять меня, что она такая уж невинная!

— Я сказал тебе только правду. И я не терял никакого пистолета. Я просто обнаружил, что Сиско стащил из пистолета патроны, и доложил об этом Чилку.

— Хм, во всяком случае, Намур этому не поверил, потому что Чилка он все же уволил. А это главное.

В столовой появился Шард. Он уселся на стул напротив Глауена и спросил:

— А где ты был во время всей этой шумихи?

— Спал. Арлес сказал, что Намур уволил Чилка. В этом и заключается шумиха?

Шард удивленно посмотрел на Арлеса.

— У Намура нет таких полномочий. Он отвечает только за йипи, и не больше. Где это ты набрался такой ерунды?

— От матери, — огрызнулся Арлес. — Она сказала, что Намур отвечает за всех внешних рабочих.

— Она в корне не права. Оба, Намур и Чилк, находятся в подчинении бюро D, и находятся примерно на одном уровне. Во-вторых, не было и речи о том, чтобы увольнять Чилка. А если вопрос об этом и возникнет, то Намуру надо будет привести достаточно весомую причину. Бюро В занималось этим весь день. Я сейчас чего-нибудь перехвачу и вернусь обратно заниматься этим делом.

— Надеюсь, вы знаете, что говорите, — сердито заметил Арлес.

— Я знаю одно, — задумчиво произнес Шард. — В этом деле есть какая-то подоплека, которую на первый взгляд и не увидишь. Больше я вам пока ничего не скажу, но завтра вы об этом еще услышите.

9

На следующий день Глауен отправился в Дом Ведеров, чтобы помочь Сессили сделать крылья. Пока они работали, он рассказал ей о событиях, которые произошли после того, как он сдал Митрикс.

— Я утром видел Чилка, — сказал Глауен. — По его словам, я пропустил отличное развлечение. Это было, как буффонада с дрессированными хищниками, — один смертельный трюк переходит в еще более захватывающий. Намур, не взирая на факты, стал защищать Сиско. Он сказал Чилку:

— Конечно, они время от времени что-нибудь тащат! Мы все это знаем! А что ты еще от них ожидал? Это своего рода приработок, о котором все знают, но никто не говорит!