Хроники Кадвола (№1) - Станция Араминта

— Все в полном порядке.

Теперь вперед вышел Орредус.

— Так значит вы готовы? Для леди вот этот очень хороший скакун; она будет сидеть в синем седле. Бодун в очень хорошем состоянии; леди очень понравится поездка. Это то, что мы называем мягким скакуном. Я помогу вам сесть в седло.

— Я невинная маленькая миленькая Вейнесс, — пробормотала она, — Я не могу поверить, что такое может со мной случиться, — она с воодушевлением взобралась на бодуна, — Ну, пока все идет отлично.

Орредус повернулся к Мило.

— А этот бодун для вас! Серое седло означает удачу. Вам помочь сесть в седло?

— Спасибо, я управлюсь.

— Великолепно! Проделано отлично! — потом повернулся к Джулиану, — А вы, сэр, получите удовольствие от своего Ольберса, он будет у вас настоящим скакуном. А что касается вас, сэр, — повернулся он к Глауену, — вы очень спокойно доедете в оранжевом седле. Это отличный зверь. Он, конечно, несколько горяч, а пена означает, что ему не терпится пуститься во всю прыть. Не обращайте на нее внимания.

Конюх укрылся в конюшне. Глауен осмотрел своих компаньонов:

— Все готовы? Поднимайте шоры. Теперь переведите рычаг вперед, а затем обратно в среднее положение.

Бодуны выехали из конюшни, сначала медленно, потом постепенно перешил на легкий галоп. Перед ними расстилалась Долина стонов, сероватая равнина. Слева на горизонте возвышались горная цепь Мандола, северный и южный концы которой постепенно растворялись в тумане.

Бодуны бежали без всяких усилий. Скакун Глауена оказался особенно ретивым и юноше приходилось его постоянно сдерживать. Все бодуны, казалось, бежали с необычным рвением, поэтому Глауен пришел к выводу, что в последний месяц ими не слишком часто пользовались.

Чтобы добраться до Глубокого им хватило часа езды. Ровное водное пространство светло-оливкового цвета, раскинулось перед ними на пять километров в ширину и два в длину. Берега были низкие, илистые, в тех местах, где животные спускались на водопой, сплошь усеяны следами. Случайное дымчатое дерево одиноко застыло на берегу; на отмелях рос тростник горчично-желтый с черными кисточками. В полусотне шагов от озера рос одинокий высокий дендрон. Сбоку от дендрона хорошо утоптанная земля была усеяна бесчисленными черными угольными пятнами, отмечавшими места бывших костров лагеря бенджи.

Глауен привел свой отряд к дендрону.

— Ну вот мы и приехали, как видите бенджи отсюда удалились, продолжая свой путь. Волшебные камни можно найти или вон там, в гуще кустов язвиники, или на дне озера, довольно близко от берега. Но не вздумайте слезать с бодунов, не опустив предварительно шоры.

Вейнесс искоса взглянула на озеро.

— Все хорошо, только мне противно и думать о том, чтобы залезть в этот ил.

— В таком случае ищи в кустах, но смотри осторожней, там шипы. Возьми в обе руки палки и аккуратно раздвигай ветки. Ил, конечно, противный, но зато безболезненный.

— Может быть я пока просто понаблюдаю?

— Все опустили шоры? Правый рычаг должен быть отведен вперед, а колпачки — плотно лежать на глазах. Мило?

— Шоры опущены.

— Джулиан?

— Опущены, можно было и не спрашивать.

— Вейнесс?

— У меня опущены.

— Ну, и мои тоже опущены.

Без дальнейших хлопот Джулиан спрыгнул на землю, его примеру последовал Мило. Глауен оставался в седле, озадаченный поведением своего бодуна, который не хотел успокаиваться.

Джулиан пошел и оказался как раз перед своим бодуном, тот издал пронзительный визг, бросился вперед и начал пинать его ногами. Глауен выхватил свое ружье, но в это время его собственный скакун издал столь резкий и пронизывающий крик, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Он встал на дыбы и сбросил Глауена на землю. Выпуская огромные пузыри пены из своих хоботков, он бросился к Мило и начал лягать, топтать и бодать его. Затем он поддел Мило и подбросил высоко в воздух.

Глауен развернулся и выстрелом снес голову Ольберсу. Его собственный скакун отвернулся от Мило, и вновь встав на дыбы уставился на Глауена, выделывая четырьмя передними ногами странные па танца триумфа и ненависти. Стоя на коленях, скованный ужасом, Глауен все стрелял и стрелял из своего ружья. Пули врезались скакуну в живот и снесли ему голову, на какое-то время скакун застыл, продолжая стоять на задних лапах, а потом тяжело рухнул на землю.

Вейнесс, плача и всхлипывая, хотела выскочить из седла, чтобы подбежать к Мило.

— Не двигайся! — закричал ей Глауен, — Оставайся на месте! Ты ему не поможешь.

Он осторожно подошел к двум оставшимся скакунам, на котором ехали Мило и Вейнесс. Шоры у обоих плотно прилегали к глазам, однако скакуны дрожали от распирающего их внутреннего волнения, и все же не имея возможности видеть, они оставались на месте.

— Возьми наизготовку ружье, но не вздумай спускаться на землю, — сказал Глауен Вейнесс.

Джулиан с бледным лицом лежал и стонал, его ноги были вывернуты под странным углом. Он взглянул на Глауена:

— Это ты сделал со мной такое! Это ты все подстроил!

— Попробуй успокоиться, — сказал Глауен, — Я постараюсь, как можно скорее вызвать помощь.

Он подошел и взглянул на Мило — тот без сомнения был мертв. Затем Глауен проковылял к Вейнесс и по аварийной рации вызвал помощь.

4

Бодвин Вук отправил в охотничий домик у Безумной горы комиссию во главе с Айзелем Лаверти, затем сам позвонил Глауену, который уже более детально доложил о трагедии.

— У меня дюжина различных подозрений, — сказал Глауен, — Но я ни в чем не уверен. Поведение Джулиана в высшей степени двусмысленно. Он ходил в конюшни и там беседовал о политике с Орредусом и его помощниками. Несомненно, он там описывал как собственные добродетели, так и благие намерения ЖМС и можно не сомневаться, что остальных охарактеризовал как завзятых консерваторов и аристократов, мечтающих выслать йипи в Великую спираль Небулу. Но я не могу представить, как он сумел организовать нападение бодунов, если к тому же учесть, что он сам первым спешился, и пострадал.

— Возможно, что все пошло не так как планировалось. Но я не могу найти мотив.

— Мы с Мило ему не нравились, но не до такой же степени. Возможно, на этот раз он записал в ряды врагов и Вейнесс; она как раздала ему отставку. То что Джулиан был в мрачном настроении, несомненно. Настолько мрачном, что готов был на убийство? Вероятно нет. Но ничего бы не произошло, если бы Джулиан не начал подстрекать йипи.

— Так ты хочешь оправдать Джулиана?

— Я не знаю, что и думать. То, что Джулиан сговорился с Орредусом, кажется абсурдным. Но с другой стороны, когда мы спустились в конюшни, то Джулиан приложил все усилия, чтобы выбрать скакуна с зеленым седлом, которого он назвал Ольберсом. Тогда это меня только удивило, но я ничего не мог понять. Во всяком случае, Ольберс оказался ненадежным и без колебания напал на Джулиана. Вполне вероятно, Джулиан собирался спрыгнуть с Ольберса, а затем запрыгнуть обратно и ускакать, в то время, как наши скакуны будут нас лягать и топтать, на самом деле, он прежде чем спешиться остановил своего Ольберса в некотором отдалении от нас. Но если план был таков, то Орредус обманул Джулиана. Зачем? Сомневаюсь, что Орредус нам это расскажет. Возможно, чтобы избавиться от лишнего свидетеля, если план не удастся. Более вероятно то, что йипи было наплевать на все идеи ЖМС, а они просто хотели одним ударом разделаться с четырьмя врагами, включая и того, кто говорил громкие слова, облачившись в белое. Должен заметить, что Джулиан попытался обвинить меня в организации этого инцидента, что очень странно, если эта идея уже не висела в воздухе.

— Интересно, но не убедительно, — заметил Бодвин Вук, — А что ты мне можешь сказать в отношении шор?

— Их состояние доказывает, что Орредус планировал убийство. На шорах имелся разрез, к тому же они не плотно сидели. Утром они были аккуратно одеты так, чтобы казалось, что они в полном порядке. Но после того, как они были подняты, они не опускались до конца на глаза, и бодуны могли видеть все, что твориться перед ним. Если бы мы спешились все одновременно, то нас ждала бы неминуемая смерть. Бодуны убежали бы и все можно было бы списать на «несчастный случай». К тому же я уверен, что бодуны не были должным образом подготовлены к поездке, а это значит, что в подготовке плана приняли участие и помощники. Думаю, что бодунов всего лишь раздразнили и привели в ярость, и оставив их в этом состоянии, просто надели на них шоры.

— Я послал к тебе пару биологов, — сказал Бодвин Вук, — они дадут тебе вполне определенный ответ. Где сейчас Орредус?

— Он в довольно мрачном настроении сидит в кабинете управляющего. После того, как я позвонил вам, я пошел на конюшню и сообщил Орредусу, что произошел серьезный несчастный случай. Я отвел его в охотничий домик, чтобы он не придумал чего-нибудь вместе со своими помощниками, если, конечно, они этого уже не сделали. Я спросил Орредуса есть ли у него оружие, и он ответил отрицательно. Но я обыскал его и нашел пистолет. Я спросил его зачем он обманул меня, но что он ответил, что пистолет является собственностью конюшни, а значит не является его личной собственностью. Сейчас за ним следит управляющий.

— Возможно, Орредус и раскроет нам какова в происшедшем роль Джулиана. В противном случае доказать заговор будет невозможно. Ну а сейчас, я собираюсь связаться с Хранителем и леди Корой. Девушка уже звонила им. Как, к стати, она себя ведет?

— Сидит тихо у себя и ничего не делает. Думаю, ей кажется, что она видит дурной сон и очень хочет проснуться.

— Наша команда прибудет с минуты на минуту, с ними же прибудет транспорт для Джулиана и тела Мило. Думаю, девушка тоже захочет вернуться. Старший группы капитан Лаверти, помоги ему во всем, что он попросит, а потом тоже возвращайся на станцию.

Глауен пошел в комнату Вейнесс и постучался.

— Это Глауен!

— Заходи.

Вейнесс сидела на койке и смотрела в окно. Глауен подошел и сел рядом с ней. Он обнял ее и прижал к себе. Наконец, Вейнесс начала плакать. Через некоторое время Глауен сказал:

— Это не был несчастный случай. Орредус подрезал ремни на шорах так, чтобы они не закрывались. Он надеялся, что бодуны растопчут нас всех.

— Зачем он сделал такое? Этого я никак не могу понять.

— Его еще будут допрашивать. Может быть, он все и объяснит. Вполне возможно, что Джулиан сказал ему, что мы собираемся лишить их этой работы и выслать..

Вейнесс плотнее прижалась к нему.

— Какое это ужасное место!

— Больше здесь не будет ни йипи, ни бодунов, — пообещал Глауен.

Вейнесс выпрямилась и пальцами расчесала волосы.

— Бессмысленно тратить время на пустые сожаления, и все же…, — она снова начала плакать, — Жизнь без Мило будет совсем иной. Если бы я знала, что Джулиан ответственен за это, я… я не знаю, что бы с ним сделала.

На это Глауен ничего не ответил. Через некоторое время Вейнесс спросила:

— А что будет с Орредусом?

— Думаю, правосудие над ним будет быстрым и справедливым.

— А с Джулианом?

— Даже если он и виноват, в чем я сомневаюсь, все равно ничего нельзя доказать.

— Надеюсь, что больше никогда его не увижу.

Прибыли флаеры со станции Араминта.

Посовещавшись с капитаном Айзелем Лаверти, Глауен слетал вместе с биологами на озеро Глубокое, где они взяли на анализ кровь бодунов.

— Нет никаких вопросов! В крови полно «ариактина», звери были вне себя от ярости.

Глауен вместе с биологами вернулся в охотничий домик. Тело Мило и Джулиан были отправлены на станцию Араминта, Вейнесс села на тот же флаер. Пока Айзель Лаверти допрашивал младших конюхов, Орредус продолжал сидеть в кабинете управляющего, выказывая все возрастающие признаки беспокойства. Показания конюхов отличались, но все они уверяли, что звери были доведены до бешенства.

— Ну а потом? Кто бросил им кукол?

Вот здесь истории начинали расходиться. Каждый их конюхов брал на себя ответственность за определенный шаг подготовки, но все уверяли, что в потом их отвлекли другие обязанности.

— Очень странно! — сказал капитан Айзель Лаверти последнему из трех конюхов, которого он допрашивал, — Все вы дразнили четырех бодунов, затем вы все удалились и никто не знает, кто бросал им куклы.

— Но это вне сомнений было сделано! Это неотъемлемая часть подготовки к поездке! Мы очень добросовестные работники.

— Но и на помойке я не нашел ни одной использованной куклы. Там абсолютно пусто.

— Это просто поразительно! Кому они могли понадобиться?

— Понятия не имею, — ответил Айзель Лаверти и отправился допрашивать Орредуса.

Он уселся в кресло управляющего, затем сделал знак сержанту, который принес и положил на стол испорченные шоры, после чего занял пост у дверей.

Айзель Лаверти тщательно разложил на столе шоры: одни так, чтобы разрез был не виден, а у другие, наоборот — чтобы разрез был на самом видном месте. Орредус наблюдал за этими приготовлениями в напряженной тишине. Айзель Лаверти откинулся на спинку стула и уставился на Орредуса немигающим сверлящим взором. Наконец, с дрожащей полуулыбкой Орредус спросил:

— Для чего вы на меня так пристально смотрите? Это очень необычно, когда один человек смотрит так на другого, другой человек начинает гадать, чем это вызвано.

— Я просто хочу услышать, что ты мне можешь рассказать, — ответил Айзель Лаверти.

— Бросьте, сэр! Мне никто не платит за болтовню за разными посторонними людьми. Управляющий очень сердится, когда я работаю спустя рукава. Моя работа очень важна, когда гости собираются совершить верховую прогулку.

— На данный момент управляющий приказал, чтобы ты отвечал на мои вопросы. Сейчас это твоя единственная обязанность. Что ты думаешь об этих шорах?

— Ах, дорогой друг! Посмотри вот сюда и сюда и увидишь, что шоры испорчены! Таково мое мнение! Их надо обязательно починить, и починить очень хорошо. Давайте мне их и я сейчас же отнесу их в шорную мастерскую.

— Брось, Орредус, будь серьезней. Ты — убийца. Ты собираешься отвечать на мои вопросы?

Лицо у Орредуса осунулось.

— Спрашивайте, все что хотите. Ваш мозг словно камень, и я уже знаю, что мне предстоит суровое наказание.

— Кто надоумил тебя на это преступление?

Орредус покачал головой и с улыбкой осмотрел комнату.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать.

— Что прошлым вечером говорил тебе Джулиан Бохост?

— Трудно припомнить. Я ужасно напуган вашими угрозами. Если бы вы были добры и сказали мне: «Ах, Орредус, ты хороший парень. Произошла ошибка, ты знаешь об этом?» А вот потом бы вы сказали: «Пожалуйста, в следующий раз, когда эти молодые люди соберутся на прогулку, будь более внимательным». А я бы вам ответил: «Конечно! Вот теперь я вспомнил все, потому что мой мозг не сковывает страх и я опять счастлив».

Айзель Лаверти взглянул на сержанта.

— Оружие заряжено? Придется расстрелять Орредуса.

— Заряжено под завязку, сэр.

Айзель Лаверти снова повернулся к Орредусу.

— Что тебе говорил Джулиан?

Теперь вид у Орредуса был довольно печальный.

— Он много чего говорил. Я не обращал внимания.

— Почему ты решил убить этих четырех молодых людей?

— А почему светит солнце. Почему дует ветер? Я не совершил никакого преступления. На островах Лютвен живет сто тысяч человек. На Штроме живет несколько сотен, на Араминте на несколько сотен больше. Если бы каждый лютвенец, живущий на Деукасе смог бы убить четырех угнетателей, то их бы уже не осталось.

— Именно так. Ясно и понятно, — грустно улыбнулся Айзель Лаверти, — Мы собираемся покончить с работой, подобной твоей навсегда. Мы доверяли тебе и ты мог оставаться на это работе столько сколько душе угодно. Но теперь мы понимаем, что это была неправильная политика. Из-за твоего нынешнего поступка все йипи, находящиеся на Деукасе, будут посланы домой, а может даже во внешний мир.

— Вы можете и меня послать домой или во внешний мир. Результат будет тот же самый.

— Это Джулиан предложил тебе устроить, так называемый, несчастный случай?

— А что будет, если я расскажу тебе правду, — с надеждой улыбнулся Орредус.

— Ты умрешь. Но сказав правду, ты можешь спасти жизнь своим помощникам.

— Тогда убивайте меня. Надеюсь, что сомнения и совесть будут мучить тебя до конца дней.

Айзель Лаверти сделал жест сержанту.

— Надень на него наручники и усади в задний отсек флаера. Сделай то же самое и с остальными. Но будь осторожен: они могут быть вооружены.

5

Как только Глауен вернулся на станцию Араминта он отправился в Бюро В, где поспешил предстать перед Бодвином Вуком. Там он узнал, что Джулиан госпитализирован с переломом таза и обеих ног.

— Ему еще посчастливилось, что он остался жив, — сказал Бодвин Вук, — Если он и спланировал, все, что произошло, то сделал это слишком топорно.

Глауен покачал головой.

— Не смотря ни на что, я не могу уверенно сказать, что у Джулиана были намерения убивать.

— Я тоже так думаю. Ситуация очень двусмысленна, но доказать мы ничего не можем.

— Согласен, возможно, он очень много наговорил, вполне вероятно, что он оказался подстрекателем, но доказать это, мы не в состоянии.

— Примерно тоже самое мы слышали и от помощников старшего конюха, но их показания настолько расплывчаты, что использовать их нет никакой возможности.

— Что с ними случилось?

— Орредуса расстреляли. Его пособники уже по дороге на мыс Джоурнал, где будут прорубать в скалах дорогу от озера Сумасшедшей Кэти до Большого водопада.

— Они легко отделались.

Бодвин Вук сложил руки на груди и посмотрел в потолок.

— Трудно оценить их вину. Они знали, что происходит, но ничего не сделали для того, чтобы предотвратить преступление. По нашим понятиям они виновны не менее Орредуса. Но йипи смотрят на жизнь несколько по-иному. Орредус отдавал приказы, а они просто подчинялись, поэтому они так и не поняли, в чем же их вина.

— Мне их нисколько не жаль. Правило простое: «Когда уезжаешь в другие земли, то подчиняйся законам этих земель». Йипи пренебрегли этим правилом и теперь находятся по дороге на мыс Джоурнал.

К концу следующего утра Вейнесс позвонила Глауену:

— Ты занят?

— Не особенно.

— Я хочу с тобой поговорить. Мы можем встретиться?

— Конечно. Мне приехать в Речной домик?

— Если хочешь. Я буду ждать тебя перед домом.

Глауен сел на самоходный вагончик Дома Клаттуков и поехал по Прибрежной дороге на юг. Порывистый ветер с моря играл в листве растущих вдоль дороги пальм, заставляя их постоянно о чем-то шептать. Прибой с ревом набрасывался на берег и с шипеньем откатывался обратно в море. Глауен обнаружил Вейнесс стоящей около дороги, ее темно-зеленый плащ трепетал под порывами ветра.

Вейнесс запрыгнула в вагончик и уселась рядом с Глауеном. Он проехал на юг еще пару километров, затем свернул с дороги и поставил вагончик так, чтобы можно было наблюдать морской прибой.

— Ну, хорошо, — натянуто сказал он, — Как твои папа и мама?

— Вполне нормально. К нам приехала сестра матери.

— Каковы твои планы? Ты все еще собираешься посетить Землю?

— Именно об этом я и хотела поговорить, — какое-то время она сидела молча и глядела на море, — Я очень мало говорила тебе о том, чего я жду от этой поездки на Землю.

— Ты вообще ничего о ней не говорила.

— Об этом знал только Мило, который должен был поехать со мной. Но теперь его нет. Мне пришло в голову, что если я, как Мило, внезапно умру, или меня убьют, или сойду с ума, то никто не узнает то, что знаю я. По крайней мере, я думаю, что никто этого не знает. Во всяком случае, я надеюсь на это.

— Почему ты ничего не сказала об этом своему отцу?

Вейнесс грустно улыбнулась.

— Его это ужасно удивит и он постарается принять в этом слишком деятельное участие. Он не позволит мне ехать на Землю. Он скажет, что для такой ответственности я слишком молода и неопытна.

— Возможно, он будет прав.

— Я так не думаю. Во всяком случае, мне надо рассказать кому-нибудь об этом на тот случай, если со мной что-нибудь случится.

— Судя по твоим словам, это очень важная информация.

— Об этом можешь судить сам.

— И ты собираешься рассказать мне все это?

— Да. Но ты должен пообещать мне, что расскажешь об этом только в том случае, если я вдруг неожиданно погибну, ли если твоей жизни будет угрожать опасность.

— Мне не нравится такое вступление, но все равно я сделаю то, что ты просишь.

— Спасибо, Глауен. Перво-наперво надо сказать, что я еще сама ни в чем не уверена, и, возможно, просто гоняюсь за призраком. Но я чувствую, что должна выяснить всю правду.

— Очень хорошо. Ну, рассказывай.

— Когда я перед этим была на Земле, я была всего на всего обычной школьницей. Там я останавливалась у двоюродного брата моего отца в местечке под названием Тиренс, которое расположено недалеко от Шиллави. Зовут его Пири Тамм. Он живет вместе с женой и дочерьми, которые все старше меня, в огромном старом доме. Это очень интересный человек, он хорошо разбирается в искусстве, а также владеет очень многими ремеслами. Благодаря своему интересу к эволюционной биологии, он является одним из нескольких оставшихся на Земле, да, пожалуй, и во всей сфере Гаеана, настоящих Натуралистов. У него множество очень интересных друзей; когда мы гостили у него, то мы с Мило не переставали восхищаться окружавшей нас атмосферой.

Однажды нас посетил человек по имени Кельвин Килдак. Нам сказали, что он является секретарем, и, возможно, последним секретарем, Общества Натуралистов, которое стоит на грани исчезновения, так как в нем остались только Кельвин Килдак, Пири Тамм, несколько антикваров и два или три дилетанта. Когда-то это Общество было процветающим, но благодаря казнокрадству некого Фронса Нишита, который был секретарем шестьдесят лет назад, оно почти обанкротилось. Нишит разворовал все счета, распродал имущество и скрылся со всеми этими деньгами. Выследить его не было никакой возможности, и Общество осталось с несколькими инвесторами, которых Нишит не смог обокрасть. Но теперь денег хватало только на то, чтобы заплатить ежегодный налог за регистрацию и оплатить аренду помещений. И, конечно же, у Общества остались все права на вечное владение Кадволом, а значит и права на Законодательство.

Кельвин Килдак должным образом стал секретарем Общества, что дало ему право устраивать званные обеды и стать ходячим проповедником. Я не думаю, что он серьезно воспринял эту должность. Я как можно деликатнее попросила о том, чтобы взглянуть подлинник Законодательства. Но ему не захотелось с этим возиться, так как Законодательство было закрыто в сейфе, который находится в подземельях банка Маргравия в Шиллави. Кельвин напустил на себя важность и значительность, поэтому я не стала настаивать.

Через две недели бедняга Кельвин Килдак умер во сне, а его пост секретаря практически не существующего Общества, за отсутствием претендентов просто перешел к Пири Тамму.

— Минуточку, — остановил ее Глауен, — а как же люди, живущие на Трое?

— Здесь есть один нюанс. Они могут быть членами Общества только в том случае, если платят членские взносы, а этого никто не делал уже несколько столетий. Во всяком случае, Пири Тамм стал секретарем и решил навести ревизию в сейфе банка Маргравия, то есть сделать то, чем пренебрег Кельвин Килдак.

Короче говоря, когда мы вскрыли сейф, то нашли там множество старых записей, некоторые акции, которые еще приносили небольшой доход, но не обнаружили там никакого Законодательства и, что еще хуже, не обнаружили там и никаких бумаг на владение Кадволом. Пири Тамм был в полном замешательстве. Сначала он не знал, что предположить. Потом подумал о том, что где-то должен быть чек о продаже и документы перерегистрации собственности.

Другими словами, Законодательством, а также Кадволом владеет сейчас некто неизвестный.

Пири решил, что Законодательство и права на владение Кадволом были вместе с прочей собственностью Общества распроданы Фронсом Нишитом. Я предложила проверить перерегистрацию собственности. Пири сообразил, что он столкнулся с очень деликатной ситуацией, и не знал что предпринять. Он решил оставить все, как есть, и надеяться на лучшее. Очевидно, он очень пожалел о том, что я оказалась посвящена во все детали происходящего, потому что он взял с меня обещание никому об этом не говорить, по крайней мере, пока он не решит как поступить дальше.

Я не знаю, что он предпринял, но он выяснил, что никакой перерегистрации прав собственности не производилось.

Пири решил, что не стоит будить спящую собаку. Однако, Пири старый и больной, а новый секретарь, если он, конечно, будет, обязательно столкнется с этим вопросом.

Ну вот, теперь ты все знаешь. Я собиралась поехать на Землю вместе с Мило и найти Законодательство. Я рассказала тебе все, что знала сама, а это для меня большое облегчение, так как, если со мной что-то случится, то на Пири Тамма очень слабая надежда.

— Хорошо, теперь я все понял, — согласился Глауен, — Но что ты собираешься сделать, когда вернешься на Землю?

— Я остановлюсь у Пири Тамма. Затем я стану членом Общества и сделаю так, чтобы меня выбрали секретарем. Таким образом больше никто не узнает, что Законодательство пропало. Возможно, что Пири поймет меня и поможет мне. Вряд ли кто-то еще захочет заполучить этот пост.

Какое-то время Глауен размышлял, переваривая услышанное.

— Даже не знаю, что тебе по этому поводу сказать, — наконец произнес он, — Что-то крутится у меня в голове, но я не могу это высказать. Хорошо бы было и мне поехать вместе с тобой на Землю.

— Мне бы это тоже очень хотелось, — с горячностью согласилась она, — Я поеду на Землю и узнаю, все, что можно. Может быть из всей этой ситуации есть какой-то очень простой выход.

— Я тоже надеюсь, что можно найти простой и безопасный выход.

— А причем здесь безопасность?

— Вполне возможно, что кто-то еще ищет тоже самое.

— Я никогда об этом не думала, — призналась Вейнесс, — Кто это может быть?

— Не знаю. И ты этого не знаешь. Поэтому-то это и может быть опасным.

— Я буду осторожна.

— А теперь…

Глауен обнял ее и поцеловал. Он не мог оторваться от нее до тех пор, пока она не стала вырываться из его объятий.

— Мне, пожалуй, лучше вернуться домой. Мама и папа, наверное, уже думают, что со мной что-то случилось.

— Я обдумаю все, что ты мне сказала. У меня в голове вертится что-то такое, что я должен бы был тебе сказать, но я никак не могу уловить эту мысль.

— Эта мысль всплывет на поверхность в самый не подходящий момент, — она поцеловала его в щеку, — Ну, я пожалуй вернусь в Речной домик, пока там не забили тревогу.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Вейнесс покинула станцию Араминта на пакетботе «Гибкий Зимний Цветок», принадлежащем компании «Персианские линии», который должен был доставить ее в другой конец Хлыста Мирсеи на Андромеду 6011 IV. Там Вейнесс должна была пересесть на космический корабль компании «Глистмар эксплорер рут», идущий на Землю.

Жизнь Глауена как то разом стала пустой и бесцветной. Почему он отпустил ее так далеко? Он очень часто задавал себе этот вопрос и тут же с грустной улыбкой отвечал на него: а его никто и не спрашивал. Вейнесс сама приняла решение.

Ему казалось, что Вейнесс сродни могучей природе Кадвола: иногда кроткая и благожелательная ( а в последние несколько недель еще и ужасно нежная), а иногда загадочная и непокорная; но всегда непредсказуемая. Если бы благодаря каким-нибудь удивительным обстоятельствам Глауен получил возможность создать новую Вейнесс, он бы бесспорно отнял у нее часть упрямства и добавил самую капельку… И Глауен остановился, стараясь подыскать подходящее слово. Покладистости? Предсказуемости? Покорности? Не то! Интересно, Высшая Сила испытывала те же затруднения, создавая реальную Вейнесс Тамм?

Чтобы куда-то деть лишнюю энергию, Глауен записался на несколько дополнительных учебных курсов, которые после окончания позволили бы ему сдать экзамен на первую степень в ИПКЦ. После сдачи экзамена и успешной демонстрации практического владения оружием, техническими средствами, аварийными устройствами и рукопашным боем, он получил бы звание Общего агента ИПКЦ, что позволило бы ему пользоваться правами и властью сотрудника ИПКЦ по всей Сфере Гаеана. Несколько других сотрудников Бюро В уже обладали таким статусом. Шард уже миновал первый уровень и обладал званием агента ИПКЦ второго класса, что позволяло рассматривать Бюро В как филиал ИПКЦ.

Кеди Вук тоже заявил, что хочет попасть в штат ИПКЦ, но, похоже, с учебой не больно спешил. Он почти полностью оправился после событий в Йипи-Тауне. По крайней мере внешне. Почти сразу же после выхода из больницы он покинул Дерзких Львов и больше не присоединялся ни к какой группе. Какое-то время Глауен старался втянуть Кеди в разговор, очень скоро пришел к выводу, что все эти усилия подобны попыткам подобрать кусок ртути голыми руками. Кеди слушал, храня мрачное молчание, и когда Глауен умолкал, оба продолжали сидеть в полной тишине. На вопросы Кеди или не отвечал вообще, или пускался в многословные рассуждения, которые не имели никакого отношения к заданному вопросу.

Кеди и так никогда не отличался чувством юмора, но теперь к этому, похоже, прибавилось еще и легкое слабоумие. Как только Глауен пытался заговорить в шутливом тоне, Кеди устремлял на него такой холодный и задумчивый взгляд, что слова застревали у Глауена в горле. Однажды Глауен заметил, как Кеди, чтобы избежать встречи с ним, свернул в сторону. После этого события Глауен оставил все свои попытки помочь Кеди. Однако он попробовал обсудить состояние Кеди с Шардом.

— Иногда происходит что-то совершенно странное. Кеди знает, что если я сдам экзамены в ИПКЦ, то сразу же стану в Бюро на ступеньку выше, чем он. Единственный выход для Кеди — это тоже сдать экзамены. А это значит, что ему надо усиленно учиться. А он даже не пытается.

— Он определенно не пройдет психометрический тест.