Хроники Кадвола (№1) - Станция Араминта

Барч и Танаквил встали.

— Было очень приятно поговорить с вами, — сказал Барч, — Желаем вам удачи в вашем расследовании.

— Я полностью присоединяюсь к своему коллеге, — добавил Танаквил.

Инспектора полиции удалились. Глауен проследил, как они пересекли фойе.

— Они вполне ясно объяснили свою позицию, — сказал он Кеди, — Они очень не хотят, чтобы мы общались с зубенитами, но так как не могут на остановить, то предпочитают изобразить сотрудничество.

— Мне кажется они неплохие ребята, — отозвался Кеди.

— У меня сложилось такое же впечатление, — согласился Глауен и встал.

— Ты это куда? — спросил Кеди с внезапной подозрительностью.

— Вон туда, к стойке.

— Это еще зачем? Что-нибудь не так? Мы не успели приехать, а ты уже собираешься жаловаться?

— Я не собираюсь жаловаться. Я хочу узнать где находится штаб-квартира ИПКЦ.

Кеди простонал и издал проклятье, на которое Глауен не обратил никакого внимания. Он подошел к стойке и уже через несколько мгновений вернулся.

— Это всего лишь в пяти минутах ходьбы от площади. Очень мне хочется посмотреть на эту заносчивую компанию.

— Ты что не можешь ни на минуту успокоиться? — поинтересовался Кеди, — Сейчас как раз настало время, чтобы подремать после обеда. Мы уже достаточно для первого дня поработали.

— Я не устал.

— Я должен немножко отдохнуть, так что я пошел в свою комнату, — категорически заявил Кеди.

— Приятных сновидений.

Кеди побрел по фойе, но Глауен заметил, что он сделал всего несколько шагов, после чего тяжело плюхнулся на стул. Но когда Глауен развернулся, чтобы выйти на улицу, Кеди вскочил и последовал за ним. Он догнал Глауена уже у главного входа.

— Ага! — заметил Глауен, — Не можешь уснуть?

— Что-то в этом роде, — мрачно отозвался Кеди.

Они начали огибать площадь. Кеди начал сравнивать ее с главной площадью в Соумджиане, естественно, в пользу последней.

— Ты только посмотри! Хоть на право, хоть на лево! Куда хочешь! Нигде ни одного гриля с сосисками!

— Сосиски в этом сезоне не в моде.

— Должно быть так оно и есть. Что за ужасное место! Мне никогда не нравилось на Тассадеро! Зонк — это просто жалкое подобие солнца! — Кеди презрительно сощурившись посмотрел на Зонк, — Он же заплесневел! Этот свет не может нести здоровье.

— И все же это свет. Не очень сильный, конечно, но свет.

— Может и так, а может и нет. Я слышал из достоверного источника, что в лучах Зонка присутствует излучение, которого нигде больше нет. От него портятся зубы и творятся странные явления с ногтями.

— Где это ты такое услышал.

— Флорест знает про это, а еще я это слышал от ученого, который очень подробно занимается этим вопросом.

— В туристических брошюрах я ничего подобного не встречал. Там сказано: «Зонк плавает в небе как большая жемчужина мерцая и испуская сотни приглушенных цветов. От этого эффекта Тассадеро выглядит особенно очаровательно.

— Полная ерунда! Эти туристические книжонки врут без зазренья совести!

На это Глауен ничего не ответил. Они подошли к штаб-квартире ИПКЦ. Войдя внутрь, они оказались в просторном помещении, где стояли четыре стола и ряды тяжелых скамеек. Если не считать женщину, сидящую за одним из столов, то помещение можно было считать пустым. На ней была обычная форма: темно-синяя куртка с красными нашивками, темно-синие бриджи и высокие сапоги. Две белые звезды на каждом плече обозначали ее звание. Она оценивающе окинула Кеди и Глауена взглядом и поинтересовалась:

— Господа? У вас есть к нам дело?

— Ничего такого, чтобы не могло подождать, — ответил Глауен, — Я — капитан Клаттук, а это — сержант Вук. Мы из вашего филиала на Кадволе. Мы решили, что следует оповестить вас о том, что мы находимся в вашем районе.

— Отличная идея! Я представлю вас командиру Плоку, который, конечно же, захочет вас принять. Пожалуйста, сюда! Мы здесь стараемся обходиться минимумом формальностей.

Она провела их в боковой кабинет и крикнула через дверь:

— Посетители из внешнего мира, командир. Капитан Клаттук и сержант Вуд с Кадвола.

Командир Плок вскочил на ноги: высокий мужчина, широкий в плечах и узкий в поясе, с короткими густыми темными волосами, со сверкающими карими глазами, и узкими скулами. Странно! Подумал Глауен, Плок выглядит как угодно, но только не как раб предписаний.

— Садитесь, пожалуйста, — указал Плок на стулья, — Вы — капитан Клаттук, а вы — сержант Вук? Правильно?

— Совершенно верно, сэр.

— Вы впервые на Тассадеро?

— Я впервые, — пояснил Глауен, — а Кеди был здесь и раньше вместе с труппой мастера Флореста.

— Ну, и каковы впечатления?

— Фексельбург определенно очень милое местечко. Народ одевается очень тщательно, а все водители прирожденные музыканты. Полиции, похоже, находится постоянно начеку. Скажем даже, она чрезмерно подозрительна. Мы еще не успели прибыть в отель, а инспектора Барч и Танаквил уже прибыли засвидетельствовать свое почтение.

— Почти оскорбительно, — согласился Плок, — При следующем визите, подберите себе более звучные титулы: «Полномочный главный истребитель Клаттук», «Старший военачальник армии Араминты Вук» или что-нибудь в этом роде. Тогда они пошлют вам навстречу более солидную делегация, чтобы узнать причину вашего посещения… вы, полагаю, прибыли по официальному делу?

— Если у вас найдется время, то я с удовольствием объясню вам цель нашего приезда.

— Если уж у Арча и Танаквила нашлось на это время, то мне сам Бог велел. Слушаю.

Глауен объяснил обстоятельства, которые привели его с Кеди на Тассадеро. Точно так же как Барч и Танаквил Плок был озадачен услышанным.

— Почему зубениты? Я бы ожидал такой выходки от фексельцев. Объяви модный очень дорогой и совершенно новый аттракцион и они забросают тебя деньгами.

— Примерно тоже самое я услышал от Барча и Танаквила. Они вели себя очень любезно и обещали полное сотрудничество, но я не думаю, что на это можно положиться. У меня сложилось впечатление, что они хотят удержать нас подальше от страны Лативлер. Как они сказали, страна Лативлер очень опасна, там не действуют никакие законы.

— Законы Гаеана действуют повсюду, — возразил Плок, — Барч и Танаквил знают это не хуже моего.

— Я высказал что-то в том же роде, но они не обратили на это никакого внимания.

— На самом деле в стране Лативлер нет никаких местных законов. Правосудие нуждается в очистке и пока действует на самом примитивном уровне. В стране Лативлер я использую титул «исполнительный прокурор», так как мне там приходится быть полицейским, прокурором, судьей и палачом и все в одном лице.

— А какие преступления совершаются в степи? — поинтересовался Кеди.

— Любые, какие только можно вообразить. Каждые несколько лет кочевники превращаются в бандитов и становятся очень беспокойными. Они сжигают фермы, убивают туристов, потрошат собак, бросают младенцев в багровый ил, в общем буйствуют. Тогда на помощь призывают ИПКЦ. А это означает тоскливые дни и тяжелые ночи, когда бродишь по степи и выискиваешь костры при помощи инфракрасных очков. Когда я нахожу бандита, я несколько минут беседую с ним, потом объявляю его виновным и расстреливаю. Вот так вот обстоят дела в Отдаленных регионах, включая сюда и страну Лативлер.

— Инспектор Барч сказал нам, что при необходимости полиция охраняет туристов.

— Это так. Они хотели, чтобы мы и эту работу взяли на себя, но мы им сказали, раз вы подготавливаете караваны и посылаете туристов в Отдаленные регионы, то и защищать их является вашей обязанностью. А если мы возьмем на себя эту функцию, то мы просто запретим туристам покидать Фексельбург до тех пор пока они за свой счет не наймут вооруженную охрану.

— ИПКЦ не популярна среди полиции Фексельбурга.

Плок рассмеялся закинув голову.

— У нас есть определенные трудности. Верхние слои думают только о себе. Примерно год назад некий Рис Ангкер организовал «гражданское наблюдение» чтобы следить за казнокрадством в полиции. В одну прекрасную ночь он исчез и его никто больше так и не видел. Мы предложили провести расследование, но полиция Фексельбурга от нашей помощи отказалась. Когда мы начали настаивать, нам предложили за ненадобностью закрыть нашу штаб-квартиру. Мы согласились и подготовились к переезду. Но случилось небольшое побочное явление: наш бизнес, защита межзвездной торговли, без нашего здесь представительства становился бессмысленным. По этой причине после нашего отъезда ни один корабль в космопорте Фексельбурга больше не приземлится и его с чистой совестью можно будет закрывать. А мы уже упаковались. Ах! Какие приятные тогда раздались вопли! Нас начали уверять в том, что просто произошла небольшая ошибочка, на самом деле нас и любят и мы очень здесь нужны! Нам продали это здание, оценив его, в половину той суммы, которую мы раньше платили за аренду, а драли они с нас три шкуры. В добавок к этому нас освободили от всех налогов. Так что все очень хорошо сработало.

— На этом все и кончилось?

— Не совсем. Мы заставили уйти в отставку начальника полиции и двух его помощников, которые были виновны в исчезновении Риса Ангкера. Престо! Все сделано! Они публично отказались от своих титулов, но продолжали заниматься тем же самым. В один прекрасный день некто, не надо спрашивать меня об его имени, отвез этих трех джентльменов в страну Вармуз и высадил их по середине Затерянной степи, как раз на другой стороне планеты. Каждому был выдан носовой платок, бутылочка с жидкостью, чтобы промочить рот и смена белья, после чего они были отпущены на все четыре стороны. Несомненно, они уже сделали себе интересную новую карьеру. И теперь в результате этого полиция Фексельбурга стала неподкупной честной? Не думаю. Они продолжают творить что хотят, но теперь делают это деликатнее, с оглядкой, так как знают, что за ними наблюдают.

— Ну что ж, похоже, нам все таки придется попытать счастья в стране Лативлер, — сказал Глауен, — Как лучше туда добраться?

— Если вы наймете автомобиль, то водитель будет гнать как сумасшедший и всю дорогу будет наигрывать мелодии. А вот омнибусы делают три рейса в день во всех направлениях. Вы можете выехать утром, провести свое расследование, которое, как я подозреваю, будет безуспешным, а к вечеру вернуться сюда. Посадка как раз на площади напротив туристического агентства AD&A. Будет лучше, если вы купите билеты заблаговременно, омнибусы обычно переполнены.

Глауен и Кеди встали.

— И на последок самое важно, — сказал Плок, — ИПКЦ, в отличие от полиции Фекскельбурга, выезжает куда угодно, особенно если требуется помощь ее собственным работникам. Я предлагаю вам выработать своеобразную страховочную систему, когда один из вас остается все время рядом с телефоном. В таком случае, если что-то случится, сообщите нам и мы предпримем все, что в наших силах.

— А в стране Лативлер есть телефоны?

— Хм, — сказал Плок, — Не много. На Разбитом Перекрестке, это как раз половина пути, и в самой Поганской точке. А в промежутке ничего нет.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Глауен, — Спасибо за советы.

Глауен и Кеди начали кружить по площади в тщетных поисках туристического агентства AD&A. Наконец, они решили спросить у одного из прохожих. Тот удивленно посмотрел на них и махнул большим пальцем себе за спину.

— Да вот же оно. Вы стоите как раз напротив него.

— О! Извините нашу глупость!

Глауен принялся разглядывать вывеску, которая рекламировала прелести Чужих танцев.

Кеди стоял уставившись куда-то вдоль тротуара.

— Этот человек разговаривал с нами оскорбительным тоном. Я хочу поговорить с ним и, может быть, пару раз пихнуть в живот.

— Не сегодня, — резко отозвался Глауен, — У нас нет времени.

— Не бойся, это много времени не займет.

— Он уже думает о другом и не поймет за что ты его наказываешь. Пошли, взглянем на AD&A, как они его зовут.

Они прошли через дверь искусно сделанную из концентрических лент из фиолетового и темно-зеленого стекла, со звездой, образованной из алых и синевато-зеленых лепестков, и оказались в большом зале ожидания. Стены украшали красочные плакаты; прямо перед ними была стойка и окошечко с надписью: «Билеты».

На висящем рядом плакате был изображен лоснящийся омнибус, остановившейся по середине прекрасной сельской местности. Омнибус казался почти пустым, из него высовывалась улыбающаяся пара, разговаривающая с очаровательными детишками, которые стояли рядом с омнибусом. Маленькая девочка предлагала букет полевых цветов леди-туристке, а мальчонка возбужденно указывал на колону багрового ила на другом конце поля. Надпись гласила:

Посмотрите на чудеса Тассадеро из омнибуса!

Безопасно! Удобно! Доступно!

Билеты продаются здесь.

Окошечко было закрыто. Глауен подошел к стойке. Молодая женщина стучала по клавишам арифмометра и не обращала на него никакого внимания.

— Не продадите ли мне билеты на омнибус? — очень вежливо спросил Глауен.

Девушка взглянула в его сторону бегло осмотрев его одежды с ног до головы.

— В окошечке, сэр. Вы что не можете прочитать вывеску?

— Окошечко закрыто.

— Знаю. Я сама его закрыла.

— Вы его сами и откроете?

— Да.

— Когда?

— Через одиннадцать минут.

— И тогда продадите мне билеты?

— Сделаю все, что в моих силах, сэр.

— В таком случае, я подожду.

— Как будет угодно, сэр.

Глауен отошел и начал разглядывать туристические плакаты. Большинство из них рассказывало о Заб Зонке, о его делах и затерянных сокровищах.

«ПОСЕТИТЕ ЖИВОЙ ТАССАДЕРО» — сообщал заголовок плаката, на котором Зонк обезглавливал врага кривой голубой саблей с украшенной рубинами ручкой, а на заднем плане девушка изумленно заглядывала в сундуки переполненные драгоценными камнями.

Внизу более мелким шрифтом было написано:

Может быть именно вы и найдете сокровища?

Другой плакат изображал Зонка в окружении девушек, которые стояли в униженных позах. Надпись гласила:

«Заб Зонк наслаждался богатством и жил хорошо.

Кто следующий насладится его богатством?

Приезжай на Тассадеро и попробуй!»

Следующий плакат изображал туриста, открывающего дверь в комнату полную сверкающими драгоценными камнями. Надпись обещала:

«Замурованные сокровища Заб Зонка

Могут принадлежать тебе одному!»

Среди прочих брошюр разложенных на столе Глауен заметил тетрадку отделанную вишневым бархатом с золотым тиснением, изображавшем обнаженную девушку. Девушка стояла оглянувшись через плечо и смотрела куда-то за пределы картинки. Заглавие сообщало:

«ВЫСШЕЕ НАСЛАЖДЕНИЕ:

Это возможно».

— Ну. Ну, — сказал Глауен, — И что, интересно, мы здесь имеем?

Он начал было рассматривать тетрадку, как тут Кеди издал внезапный крик.

— Иди быстрее сюда! Смотри!

Глауен положил брошюру в карман и подошел к Кеди. Дрожащим пальцем Кеди стучал по плакату.

— Труппа в городе! Мы должны немедленно пойти и найти их! Смотри! А вот их фотография! Здесь Арлес, и Глостор, и Мелори, и Февлисса, и Маллин, и Дорр. Я всех их тут вижу! И самого Флореста! Эх, милый старина Флорест!

— Последний раз, когда ты упоминал Флореста, он у тебя был «старым скрягой»!

— Какая разница! Что за чудесное совпадение! Когда кажется, что дела идут хуже некуда, всегда случается что-нибудь подобное!

Глауен принялся рассматривать афишу, на которой кроме фотографии Флореста и его труппы была напечатана программа и расписание концертов на текущую неделю.

— Ты неправильно прочитал дату. Их еще два дня здесь не будет. Сейчас они играют в городе под названием Диамонт.

— Значит мы едем в Диамонт! Нам ничего больше не остается! Подумай только, как они удивятся, увидев нас! Подумай, какой праздник мы там закатим все вместе!

— Кеди, иди-ка сюда, пожалуйста, — Глауен отвел внезапно приунывшего Кеди в другую часть помещения, — Слушай меня внимательно и тщательно запоминай, — сказал Глауен, — запоминай, чтобы мне не надо было повторять. Мы не будем навещать труппу ни в Диамонте, ни где бы то ни было еще. Завтра я отправлюсь в Поганскую точку, чтобы выяснить что-нибудь о Сибиле. А ты останешься в отеле, либо в своей комнате, либо в фойе. Я не ожидаю каких-нибудь трудностей, но если я не вернусь к вечеру, ты должен будешь связаться с Плоком в ИПКЦ. Тебе все абсолютно ясно?

Кеди взглянул на афишу.

— Вполне ясно, но…

— В данном случае, никаких «но». Если все пойдет хорошо, то мы послезавтра на «Камулке» отправимся домой. Когда труппа вернется на станцию Араминта, ты можешь с ними встречаться, сколь твоей душе будет угодно. Но не сейчас. Это обсуждению не подлежит. Пойдем, мне надо купить себе билет и я хочу задать несколько вопросов менеджеру.

Окошечко было уже открыто. Глауен купил билет до Поганской точки и обратно, а затем спросил молодую девушку, которая теперь продавала билеты:

— Как зовут вашего менеджера?

— Арно Рорп. Он в том боковом кабинете.

Глауен подошел к боковому кабинету и, обнаружив, что дверь не закрыта, вошел внутрь. За письменным столом сидел худой вежливый джентльмен средних лет с прямыми, седыми безупречно уложенными волосами и с усами еще более аккуратно подстриженными. Глауен представился, затем показал брошюру «Высшего наслаждения» и поинтересовался как она попала в салон.

Арно Рорп бросил косой взгляд на брошюру.

— Откровенно говоря, это не то, чем мы обычно занимаемся. Но… в общем на меня надавили.

— Сколько подобных брошюр вам было поставлено?

— Три дюжины. Большинство просто растащили, но они все таки собрали клиентуру из довольно неожиданного источника.

— Из зубенитов?

— Именно так. Откуда вы знаете? Ах да, я совсем забыл, эти экскурсии проводятся на Кадволе.

— Больше не проводятся, — заметил Глауен, — Кто связался с вами в самом начале?

— В связи с экскурсиями? Довольно обаятельная молодая девушка, из внешнего мира, я бы сказал не из последних на фирме.

— Она оставила свое имя?

— Только Огмо Энтерпрайсис, больше ничего.

— Кто-нибудь еще, представляющий Огмо Энтерпрайсис, появлялся? Например, мужчина?

— Ни разу.

— Пожалуйста, выйдемте на минутку.

Глауен подвел Арно Рорпа к афише труппы Флореста.

— Ах, да, — сказал Рорп, — Труппа Флореста. Они дают представления.

— Посмотрите на фотографию, — сказал Глауен, — Среди них есть знакомые вам лица?

— В самом деле! — воскликнул Рорп, — Очень странно! Вот та девушка, которая приносила брошюры, — он прищурившись посмотрел на подпись, — Друсилла. Вот как ее имя.

Глауен снял со стены афишу.

— Я хочу, чтобы вы оставили свою подпись на фотографии. А затем на свободном месте напишите: «Моя подпись отмечает человека, который распространял брошюры о туре „Высшее наслаждение“. Затем снова распишитесь.

— Хм. Это повлечет за собой судебное разбирательство, или угрожающие письма, или физическую расправу?

— Ничего подобного. Неприятности будут, если вы откажитесь сотрудничать с полицией.

Арно вздрогнул.

— Больше ни слова.

Он подписал все, как ему было сказано.

— Скорее всего, вы об этом больше ничего никогда не услышите, — сказал Глауен, — Но пока, никому не говорите о нашем разговоре. Особенно в том случае, если эта молодая девушка покажется здесь снова.

— Как скажите, сэр.

Глауен и Кеди отправились через всю площадь к отелю, когда огромный бледный диск Зонка был уже низко на западе. У лучей Зонка, странное свойство, думал Глауен, бледные и мягкие, но какие-то текучие, как будто у них есть способность огибать углы и проникать в щели. Кеди не проявлял никакого желания разговаривать, он шел и смотрел по сторонам, Глауен заметил на его лице суровые складки.

— Наконец-то Огмо Энтерпрайсис обрел имя, — заметил Глауен.

Кеди только что-то нечленораздельно проворчал.

— Полагаю, это не удивительно, — продолжил Глауен, — У меня давно было чувство, что цепочка потянется в эту сторону.

— Конечно, — равнодушно согласился Кеди, — Я думал ты знал об этом с самого начала.

— А ты знал?

— Дело сделано и с ним покончено, — пожал плечами Кеди, — Я скажу так: оставь все это в покое.

— Так не делается, — возразил Глауен, — Это еще одна из причин, почему я не хочу встречаться и болтать с труппой. Они ничего не должны знать про наше расследование.

— Я не вижу в этом никакой разницы.

— Не можешь же ты быть таким недогадливым. Если Друсилла узнает, что нам известно о ее связи с преступлениями, она просто исчезнет, и мы никогда не узнаем, что она могла бы рассказать о своих соучастниках. Не забывай, что она вышла замуж за Арлеса.

Кеди презрительно фыркнул.

— Ты уже и Арлеса подозреваешь?

— Подозрения могут подождать, пока мы не вернемся на станцию Араминта.

Через несколько шагов Кеди попробовал забросить удочку с другой стороны.

— Мы вполне можем навестить труппу, но при этом держать язык за зубами.

Глауен вздохнул.

— Если ты считаешь, что я неправильно веду расследование, то напиши рапорт Бодвину Вуку. А до этого ты находишься под моим командованием, а мои команды совершенно ясны. Если ты не подчинишься, то я в один миг вышвырну тебя из Бюро В.

— У тебя нет на это права.

— Попробуй и увидишь сам. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать значение официальных приказов.

— Я не люблю официальные приказы.

— Очень плохо.

— Не так уж и плохо. Я всегда делал то, что захочу, есть на это приказ или нет.

Далее оба пошли молча. Когда они вошли в фойе Ламбервоя, Глауен сделал соблазнительное предложение:

— Давай спустимся в бар и попробуем оценить достоинства местного пива.

— Это официальный приказ? — саркастически спросил Кеди.

— Вовсе нет, — ответил Глауен, — Я бы хотел услышать твою оценку состояния нашего расследования.

— А почему бы и нет? — согласился Кеди, — Разговоры у нас пока бесплатны.

Они спустились в бар, сели в мягкие кожаные кресла около камина и им подали отличное пиво в высоких стеклянных бокалах.

— Ну так как? — спросил Глауен, — Кто виновен, а кто безгрешен? У тебя есть на этот счет какое-нибудь мнение?

— Для начала меня удивляет зачем ты хочешь съездить в Поганскую точку? Ты же уже выяснил, кто распространял брошюры.

— Пока все идет хорошо, — согласился Глауен, — но у меня такое чувство, что мы видим только вершину айсберга. Например, Сибила носила татуировку на лбу.

— Ну и что? Я слышал о женщинах, у которых на задницах были вытатуированы молнии.

— И все равно. Эти женщины с татуировкой на лбу загадочны.

— А их таких несколько?

— Да. Одна такая женщина делала очень странные предложения Чилку. Там произошло что-то такое, что ни он, ни я так до конца и не поняли. В этом может быть замешан и Намур, и я хочу выяснить где, как, когда и почему.

— Ба! — проворчал Кеди, — Народ в Поганской точке уж точно Намура не знает.

— Возможно и нет. Я только могу догадываться о том, что они знают, а я хочу все точно выяснить. И завтра для этого будет великолепная возможность.

— Мы бы могли найти этому времени более достойное применение, — пробурчал Кеди.

— Какое?

— Конечно же, посетив Диамонт и труппу.

— Я уже тебе три раза объяснял, что я не хочу, чтобы ты встречался с труппой — сказал Глауен сдерживая гнев, — . И причины этого ты знаешь. Не помнишь?

— Я прекрасно все помню, но все это не убедительно.

— В таком случае на кой черт я трачу силы, чтобы что-то тебе объяснить? А теперь в четвертый и последний раз, я отдаю тебе определенный, ясный и вполне понятный приказ: Не общаться с труппой! Не подходить к ним и близко! На разговаривать, не слушать, не подавать сигналы, не посылать сообщения ни членам труппы, ни их представителям. Не посещать никакие их представления. Короче говоря, не иметь никаких контактов с труппой! Я ничего не забыл? Если и забыл, то включи это в мои приказы самостоятельно. Более ясно объяснить невозможно. Я правильно все сказал?

— Что? А, да, конечно. Я выпью еще этого чудесного пива.

— Завтра я выезжаю в Поганскую точку. Ты должен сидеть в своей комнате, или в фойе, но убедись, что дежурный клерк знает, где тебя искать. Если я не вернусь к завтрашнему вечер, свяжись с ИПКЦ. Ты меня слышишь?

Кеди улыбнулся. Странная улыбка, подумал Глауен, полная яда и знания.

— Я слышал, что ты сказал. Я все понял всеми уровнями моего сознания.

— Тогда мне больше нечего сказать. Я сейчас схожу в книжный киоск и купля какие-нибудь книжки, чтобы побольше узнать о зубенитах. Или иди со мной, или сиди здесь, или иди в свою комнату и ложись спать.

— Я пойду с тобой, — ответил Кеди.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Глауен подошел к туристическому салону «Чужие танцы и искусство» довольно рано и обнаружил, что омнибус уже не только подан но и почти полностью укомплектован, бледные большеглазые лица выглядывали из всех окон. Разумеется, омнибус ничем не напоминал красавчика с рекламного плаката.. Глауен поздравил себя с тем, что предусмотрительно зарезервировал для себя место, поскольку автобус был не то что полностью загружен, а перегружен. Юноша украдкой поглядывал на пассажиров, не желая показаться невоспитанным. Все были одеты в блузы с капюшоном, мешковатые штаны, длинные черные чулки, и длинные остроносые туфли. Капюшоны были отброшены и обнажали щетину жестких темных волос. Лица были большие, круглые и белые, с большими влажными глазами и длинными носами «уточкой». Глауен решил, что для него теперь нет тайны в том, почему зубениты не смешиваются с двумя другими расами на Тассадеро.

Водитель к такой нерешительности явно не привык, он протянул руку и коротко сказал:

— Ваш билет, пожалуйста. Если хотите ехать, то таково правило. Не хотите, выходите из автобуса.

— У меня зарезервировано место первого класса. Вот мой билет, покажите мне мое место.

Водитель с любопытством взглянул на билет.

— Все правильно. Билет действителен.

— И где отделение первого класса?

— Весь автобус первого класса. Вы зарезервировали себе право сидеть, где вам захочется.

— Я что-то не понимаю! В билете обозначено для меня место. Сейчас на этом месте кто-то сидит.

Водитель вопросительно посмотрел на Глауена.

— «Резервирование» одно для всех, а не только для вас! В степи нет элиты или низов, тут все равны!

— Очень хорошо, — согласился Глауен, — И все же, у меня в руках билет, который гарантирует мне сидячее место. Где мне сесть?

Водитель бросил короткий взгляд через плечо.

— Так на вскидку я не могу вам это сказать. Посмотрите на заднем сиденье.

Глауен прошел в конец автобуса и втиснул себя в щель между двумя коренастыми зубенитами. Для удобства они разложили на сиденье свои пакеты и противились вторжению Глауена широко расставив ноги, но Глауен от этого только еще более энергично начал втискиваться и толкаться, не обращая внимания на их стороны стоны и бормотанье. Наконец, с большим недовольством они переложили несколько пакетов на полки, Глауен наплевал на такт и втиснулся на сиденье до упора. Зубениты застонали, как от зубной боли. Один из них сказал:

— Извини, милейший брат! Пожалей наши бедные живые кости!

— Зачем рядом с тобой лежит эта куча? — строгим голосом сказал Глауен, — Положи ее на полку и сразу станет намного просторней.

— Это пустая трата энергии, так как я еду только до Разбитого. И все же, раз уж ты так настаиваешь, я подчинюсь тебе.

— Это надо было сделать с самого начала.

— Ах, милейший брат, так не делается.

Глауен решил, что спорить не имеет смысла.

Водитель пришел к выводу, что больше ждать пассажиров не имеет смысла. Он запустил двигатель, выехал из Фексельбурга и направился по дороге ведущей через степь на восток.

Вид за окном очень быстро стал неинтересен. Зубениты сидели, апатично уставившись в пространство, даже не удосуживаясь взглянуть в окно. Возможно, подумал Глауен, они все углубились в осмысление утонченных разделов Мономантического Синтораксиса.

Возможно нет. Если он не совершил великую ошибку, все эти люди не относятся ни к высшим, ни к низшим адептам, а всего лишь фермеры, у которых отсутствует всякий интерес к философии.

В предыдущий вечер Глауен просмотрел «Синтарические основы» и теперь решил опробовать свои теоретические знания на практике. Он обратился к зубениту, который сидел справа от него:

— Сэр, я кажется заметил двусмысленность в Естественной доктрине. Тессерактические соединения в принципе должны предшествовать Доктрине тезиса и антитезиса. Что вы думаете по этому поводу?

— Милейший брат, я не могу с тобой сегодня говорить, так как не понимаю о чем ты говоришь.

— Это и есть ответ на мой вопрос, — сказал Глауен.

Он переключил свое внимание на окружающий ландшафт: однообразие долины, которая, казалась бесконечной, нарушалось только одинокими деревьями, стоявшими друг от друга на почтительном расстоянии. Далеко на севере в дымке маячила цепь невысоких холмов. Где-то там, если верить легенде, должна была находиться гробница Зонка. Глауен с интересом подумал о том, занимаются ли инспектора Барч и Танаквил в свободное время кладоискательством. И пришел к выводу, что скорее всего — нет.

В соответствии с расписанием автобус прибыл на Разбитый: деревню, расположенную уже глубоко в стране Лативлер, состоящую из нескольких коттеджей, механической мастерской и Универсального магазина Киламса, который рекламировал:

«Все для искателей сокровищ

Предоставляется питание и жилье»

Автобус остановился напротив магазина и простоял там ровно столько, чтобы успели выйти пассажиры, включая и полного зубенита, который сидел рядом с Глауеном. Когда тот доставал свои пакеты с полки, то повернулся к Глауену и одарил его таким укоризненным взглядом, как будто говорил: «Ну, теперь-то ты понял, каким дураком ты выглядел со своими придирками?»

Глауен холодно и сдержанно кивнул ему на прощанье, но ответа на свой вежливый жест так и не дождался.