Молодые, способные

Конечно, и у них есть изъяны. Пол — злюка. С таким парнем ты все время начеку, опасаешься, что он поймает тебя на слове. Эмили — в курсе, что все люди привирают не стесняясь, но неписаное правило гласит, что уличать их во лжи не полагается. А Пол в этой игре явно не участвует. Он из тех, кто открыто заявит, что тебе было всего два года на пике популярности модного нынче телешоу, которым ты якобы восхищалась в детстве, но на самом деле узнала о его существовании лет в двадцать, полистав «Скай Мэгэзин» или «Фейс».

Брин, конечно, простоват, не из интеллектуалов, но симпатичен, и член у него наверняка здоровенный. Но Джейми! Белокурый, встрепанный, нервно курит сигарету за сигаретой, словно только что завел эту привычку. Существо из другого мира. И Брин тоже, но его место — на Ибице, а место Джейми — в Праге, или куда там принято ездить у студентов. Эмили, будь у нее выбор, предпочла бы Ибицу.

— Да, три намека я вижу, — подтверждает Энн. — Плюс еще один.

— Какие? — допытывается Тия.

— Это же очевидно, — отзывается Пол. — Для всех, кроме дебилов.

— В дурацкие игры я не играю, — заявляет Тия. — Называйте.

— Во-первых, есть тостер, — начинает Пол.

Все оборачиваются и смотрят на тостер. Вилка воткнута в розетку над плитой.

— А еще розетки и электролампочки, — добавляет Энн.

— И вот это, — Джейми достает из ящика упаковку предохранителей на 13 ампер. — Зачем они, если для них гнезд нету? И меняют предохранители там, где их электричество выбивает.

— А может, хозяевам его отключили, — говорит Брин.

— Почты у двери я не видела, — напоминает Тия. — И счетчика нет.

— Что? — теряется Джейми.

— На коврике у порога — ни одного письма. Никакой почты. Может, хозяева ее забрали на днях, там же куча счетов, рекламы и прочей ерунды скопилась бы. А если б в доме отключили электричество, извещение тоже прислали бы по почте.

— Разве на острова почту возят? — с расстановкой осведомляется Джейми. — По-моему, нет.

— Ха! — восклицает Эмили, вдруг поражаясь тупости остальных.

— Ты чего? — спрашивает Брин.

— А откуда здесь вообще возьмется электричество? Что-то я не припоминаю снаружи ни столбов, ни проводов. И материка не видно.

— Зато есть эта штуковина, вертушка такая, — напоминает Энн.

— Но она без проводов, — возражает Тия. Совсем стемнело. Брин зажигает еще одну свечу.

— Здесь должен быть какой-то генератор, — задумчиво рассуждает Джейми.

— Че-го? — переспрашивает Брин.

— Генератор. На дизельном топливе. Скорее всего, не в доме.

— Откуда ты знаешь про генераторы? — спрашивает Эмили.

— У предков одного моего друга на даче такой был.

— Сейчас нам его все равно не найти, — говорит Тия. — Темно.

Эмили подходит к окну. И вправду, она видит только собственное отражение. А когда прижимается носом к холодному стеклу и заслоняется ладонями от тусклой свечки — будто смотрит в никуда. Какой-то шум. В основном завывает ветер и грохочет прибой. Ветер даже посвистывает. Эмили раньше такого никогда не слышала, только читала в книгах.

— А нельзя туда свечу вынести? — спрашивает она.

— Попробовать можно, — отвечает Джейми, — но ее сразу задует.

— А-а.

— Холодно, — жалуется Тия. Видимость близка к нулю, температура тоже.

— А днем было жарко, — удивляется Эмили. — Почему теперь похолодало?

— Мы, наверное, где-то на севере, — объясняет Пол. — Днем жарко, ночью холод.

— В гостиной есть камин, — вспоминает Брин.

— Дерьмо! — выпаливает Джейми.

— Что такое? — спрашивает Тия.

— Если бы мы не торчали здесь, не пьянствовали и не болтали чепуху, давным-давно нашли бы генератор и набрали дров.

— Не припомню, чтобы ты болтал чепуху, молчун, — усмехается Эмили.

— Ах да — список, — говорит Энн. — Дай посмотреть.

Джейми недовольно хмурится.

— А может, с теплом и светом разберемся? Похолодало и вправду сильно. У Эмили затвердели соски.

— Переберемся в гостиную, — предлагает Тия. — На ковре должно быть теплее.

— Ненамного, — возражает Эмили.

Через десять минут они собираются в гостиной. Происходящее напоминает поход в гости с ночевкой. Джейми предложил натаскать из спален одеял и улечься на ковре вповалку, чтобы согревать друг друга. Одеяла уже свалены посреди комнаты, Тия их раскладывает.

— Если уж лишаться девственности, то можно и в стиле Джерри Спрингера, — замечает Энн.

— Да никакая ты не девственница, — перебивает Эмили. — Врешь ведь?

Энн не отвечает.

Осталось всего две целых свечи. Две догорели в кухне. Две горят сейчас. Эмили впервые видит, чтобы свечи сгорали так быстро, когда без них не обойтись. Раньше она пользовалась свечами только для мастурбации — само собой, не зажигая — и для интима в ванной, на вечеринках, во время секса. Но когда она уставала от тусклого, соблазнительного света, достаточно было щелкнуть выключателем. При мысли, что электричества здесь может вообще не оказаться, Эмили нервничает. Она уже поняла, каково обходиться без света, когда остальные ушли за одеялами и унесли свечи, а она осталась в кромешной темноте, к которой глаза так и не привыкли или что там с ними должно было случиться. Эмили сидела и жаловалась Энн, как вокруг черно, а Энн разглагольствовала о том, что в доме наверняка есть привидения.

— Который час? — спрашивает Джейми.

— Почти одиннадцать, — отвечает Эмили, поднеся свечу к своим массивным серебряным часам. Жаль, что у «Аккьюриста» подсветки нет. У современных моделей она редко встречается. С другой стороны, к чему она? Разве что на случай непредвиденных обстоятельств. Не каждый же день вдруг оказываешься на безлюдном острове, где царят темнота и холод. Откуда «Аккьюристу» знать? Эмили готова расплакаться. Она будто на вечеринке, которой уже пресытилась, — самое время вызвать такси и уехать домой.

— И давно мы здесь? — спрашивает Джейми.

Пол пожимает плечами.

— Часов пять-шесть.

— Должно быть, мы долго без сознания провалялись.

— А я почему-то страшно устала, — признается Эмили. — Словно весь день на ногах.

— Наверное, внутренние часы подсказывают, что спать пора, — предполагает Джейми.

— Да нет, еще рано, — возражает Брин.

— А ты когда обычно ложишься? — интересуется Джейми.

— Часа в два.

— Ну и ну, — тянет Джейми.

— И я, — подхватывает Энн. — А иногда и в три.

— А я засиживаюсь до четырех или до пяти утра, — сообщает Пол. — У меня аллергия на дневной свет.

— Правда? — спрашивает Тия.

— Не знаю, — признается он. — Я его редко вижу.

— Ты что, не работаешь?

— Уже нет, — отвечает Пол. — А когда работал, то в ночную смену.

Все забираются под одеяла. Спорят, как расположиться, и наконец отдают предпочтение тусовочной схеме «девушка-парень-девушка-парень» — она устраивает всех, особенно парней, которые ложиться рядом с себе подобными не желают. Все равно, конечно, неловко, зато тепло. Эмили обессилела, но от страха ей не спится. Заснув в прошлый раз, она очнулась на этом жутком острове. Наверное, у нее развивается новая фобия. Она уже собирается предложить дежурить по очереди — на случай появления похитителей, — но боится показаться паникершей, особенно после разглагольствований на тему «не быть жертвой». К тому же она соврала, что ей не страшно. Остальные делятся сигаретами и перешептываются, а Эмили, полежав и подумав, встает.

— Ты куда? — спрашивает Джейми.

— Забаррикадировать дверь. Поможешь? Джейми тоже встает и вместе с Эмили двигает к двери тяжелый комод.

— Ну вот, теперь нам не выбраться, если пожар, — комментирует Пол.

— Заткнись! — отдуваясь, говорит Эмили.

— Что это вы делаете? — спрашивает Энн, поднимая голову.

— Строим баррикаду, — объясняет Эмили.

— Все равно войти можно, — замечает Энн.

— Не в этом дело, — отвечает Эмили.

Она отыскивает в комнате бьющиеся предметы — вазу, пустую бутылку — и ставит их на комод.

— Вот так, — заключает Эмили.

— А это еще зачем? — удивляется Брин. Эмили вздыхает и лезет под одеяла.

— Чтобы проснуться от грохота, глупый. Если кто войдет.

— И что дальше? — спрашивает Джейми. — Если сюда войдут?

— Дух из них вышибем, — решает Брин.

Эмили устраивается между Джейми и Брином, Энн — между Полом и Джейми, Тия — между Полом и Брином. Примерно полминуты все молчат.

— Может, мы где-то у побережья Шотландии? — спрашивает Тия.

— А как же, — отвечает Брин. — Энн же говорит, что вся жратва из Англии.

— Как называются те острова? — пытается припомнить Эмили.

Пол зевает.

— Которые?

— Ну, те, что слева на карте.

— Шетландские? — гадает Джейми.

— Нет, они вверху, — возражает Пол.

— Странное ощущение — не знать, где находишься, — задумчиво говорит Энн. — И любопытное. Отчуждение.

— А мне казалось, что в отчуждении нет ничего хорошего, — признается Тия.

— Может быть, — отвечает Энн. — Но Сартр и Камю были иного мнения.

— Вот только экзистенциализма для средней школы не надо! — просит Тия.

— А как называются те, что слева? — упорствует Эмили.

Пол пожимает плечами.

— Гебриды? Понятия не имею.

— Здесь никого из Шотландии нет? — спрашивает Джейми.

Никто не отвечает.

— Значит, все мы с юга, — заключает Пол. — Любопытно.

— Может, нас потому и выбрали? — подхватывает Джейми.

— Хм... Очень может быть.

— Вы все из Лондона? — уточняет Джейми.

— Я — да, — говорит Эмили.

— И я, — кивает Энн.

— А я из Бристоля, — сообщает Пол.

— Брайтон, — включается Тия.

— Эссекс, — говорит Брин.

— Да?.. А я из Кембриджа, — заключает Джейми. — То есть я жил там, пока...

— Кстати, где список подозреваемых? — вдруг перебивает Энн.

— Здесь, — Джейми вытаскивает из кармана смятый лист. — Прочесть вслух? — После паузы он продолжает: — Вот те, кого я подозреваю в похищении. Итак: моя мать, сосед Ник, моя подружка Карла — но на радикальные меры ей не хватит духу, поэтому я ее вычеркнул, — мой научный руководитель и один студент с моего курса, Джулиан Чен. На выпускных экзаменах я набрал на один балл больше, и теперь он меня ненавидит. Вот.

Почти все покатываются со смеху.

— Твоя мать? — повторяет Энн. — Классический случай.

— Хотел бы я знать, зачем твоей матери похищать меня! — смеется Пол.

— Дело вот в чем, — объясняет Джейми, — каждый должен составить свой список. Потом посмотрим, есть ли у них что-нибудь общее. Например, Джулиан может оказаться братом Тии и бывшим парнем Энн, и так далее. Понимаете, о чем я?

— У меня нет братьев, — говорит Тия.

— А у меня никогда не было парней, — прибавляет Энн.

— Ну, вы же меня поняли, — говорит Джейми.

— Да, конечно, — приходит на помощь Эмили.

— В списке должны быть только те, кого мы знаем лично? — спрашивает Тия.

— На первое место — правительство, — решает Пол.

— Значит, не только знакомые, — кивает Тия.

— Да кто угодно, — говорит Джейми. — Все, кого вы подозреваете.

— А до утра нельзя подождать? — интересуется Энн.

— Ага, а то я уже задолбался, — поддерживает Брин.

— Ты же говорил, что не ложишься так рано, — напоминает Тия.

— А я не знал, что от похищений так колбасит. Все опять ворочаются и постепенно успокаиваются, согреваясь под одеялами.

Эмили размышляет, каково сейчас Тие, у которой месячные.

Непонятно почему, в голове у нее Джо Кокер и Дженнифер Уорнз безостановочно поют «Там, где нам место».

Глава 6

Полу досадно, что нельзя проверить электронную почту. Не то чтобы он ждал писем — просто привычка. А если б он прикупил у Кингс-Кросса тот журнал, сейчас вместо болтовни почитал бы про «Последнюю фантазию-VIII»[20]. Еще ему недостает горячей ванны. Но в целом опыт интересный, и Пол твердо намерен продержаться до конца. Он знает: чем бы ни кончилась эта хрень, выиграет тот, кто окажется самым стойким, а если это какой-то тест, значит, надо продемонстрировать самую высокую устойчивость к стрессу. Пол намерен победить.

— Какой твой любимый фильм? — спрашивает Тия.

— Кого ты спрашиваешь? — уточняет Джейми. Свечи уже догорают.

— Кто ответит.

— Все фильмы Кевина Смита, особенно «Тусовщики из супермаркета»[21], — говорит Эмили.

Обе свечи гаснут.

— Темнота... — говорит Джейми.

— Ты про меня? Или про «Тусовщиков»? — шутит Эмили.

— Да нет. В комнате.

Мрак приятен, будто они у костра, а не в чужом доме.

— Ха. А твой? — спрашивает Эмили.

— «Тецуо»[22], — говорит Джейми.

— «Тецуо»? — повторяет Пол. — Хм...

— В смысле? — спрашивает Эмили. Пол не отвечает.

— Тебе правда нравится «Тецуо»? — спрашивает Тия у Джейми.

— Да, — отвечает он. — Его несколько лет назад показали по «Би-би-си-2» среди ночи, я прочел хвалебные рецензии в газетах и решил, что стоит посмотреть. Оказалось — блеск. Я купил кассету и с тех пор часто его смотрю.

— «Тецуо» — классное кино, — говорит Энн.

— Это не там пылесос киборга трахает? — спрашивает Эмили.

— Там, — подтверждает Тия. — Уморительная сцена.

Пол не знает, язвит она или говорит серьезно.

— А мой любимый фильм — «Бейб: поросенок в городе»[23], — сообщает Энн.

— Детский сад! — смеется Эмили.

— Это недетское кино, — серьезно возражает Энн.

— А ты что скажешь, Тия? — спрашивает Джейми.

— «Последнее соблазнение»[24], — называет она. — Мой любимый режиссер — Джон Дал.

— Клево, — говорит Эмили. — А ты, Пол? -Что?

— Твой любимый фильм?

Полу хочется назвать «В погоне за Эми»[25]. Но у него есть два аргумента против. Во-первых, это и вправду его любимый фильм, от которого наворачиваются слезы. Во-вторых, Эмили нравится Кевин Смит. Как у нее язык повернулся? Он гений, а ей, видите ли, «нравится».

— «Любопытный доктор Хамп»[26], — наконец говорит Пол.

—Кто?

Пол коротко пересказывает:

— Сумасшедший ученый похищает людей и заставляет заниматься сексом, чтобы получить некий фермент любви, а зомби стоят вокруг и бьют в бубны.

— Где-то я такое читала, — вспоминает Эмили. — Об ученом, который...

— А может, нас сюда затем и привезли, — перебивает Энн.

— Зачем? — уточняет Эмили.

— Разобрать на органы, — поясняет Энн.

— Не болтай ерунды, — одергивает Джейми.

— Ну спасибо тебе, Энн! — возмущается Тия. — Теперь мне будут сниться кошмары.

— Извини, — обижается Энн.

— А у тебя, Брин? — спрашивает Эмили.

— Что?

— Какой фильм любимый?

— «Военные игры»[27], — наконец говорит Брин.

— «Военные игры»? — повторяет Эмили. — Тот, где...

— Двое подростков и компьютер, — подхватывает Тия. — Помню-помню!

— «Мы находимся на ДЕФКОН-4», — басом цитирует Пол.

— А разве он еще... не устарел? — осторожно спрашивает Эмили. Пол представляет себе, как она хмурится, силясь понять, с чего бы любить некультовое кино.

Минуту Брин молчит.

В темноте никто не видит его лица.

— Меня на этот фильм отец водил перед смертью, — в конце концов объясняет Брин.

Теперь умолкают все. Что тут скажешь?

— А еще мне нравится «Правдивая ложь»[28], — добавляет Брин.

Все облегченно вздыхают.

— Классический боевик, — подхватывает Тия. — Блестящее название-оксюморон...

— От чего умер твой отец? — перебивает Энн.

— Энн! — прикрикивает Эмили.

— Его сбили, — объясняет Брин. — Развозчик пиццы.

Пол слышит, что Энн с трудом сдерживает смех.

— На мопеде? — уточняет он, заглушая сдавленные звуки справа.

— Да. За рулем был мой дядя Дейв. Они давно враждовали. Вот дядя врага и прикончил.

Пол гадает: каково это, когда твоя жизнь — в сущности, черная комедия.

В темной комнате уже не холодно. Пола другое тревожит — молчание. Ему нравится слушать разговоры — тогда не приходится вслушиваться в тишину. Почему-то он мечтает, чтобы мимо проехал автобус, пролетел самолет, кто-нибудь расхохотался под окнами, возвращаясь из паба. Полу недостает электрического гудения своей квартиры и квартир знакомых, гула холодильников, морозильников, компьютеров, телевизоров. Правда, редкие звуки слышатся — но вот именно редкие. Деревенские, напоминают о каникулах, — стрекот сверчков, жужжание ночных насекомых, мотылек шуршит крыльями об стекло.

Игра «Любимое» продолжается. У Пола своя игра: он угадывает пристрастия остальных. Каждый раз делает самый нелепый выбор. Любимой музыкальной группой называет «5ive»[29], но Энн и Эмили сразу начинают бурно ею восхищаться. Эмили явно иронизирует, но Энн! Пол не уверен, что она, как и он, решила поиграть в нелепицы. Неужели он в ней ошибся, и она ничем не лучше Эмили? А может, ей действительно нравится «5ive»? В каком-то смысле Пол тоже их любит. Особенно сейчас, когда Энн ерзает рядом с ним, распевая «Поднимайтесь все». Пол совсем запутался.

Эмили выбирает «Тэйк Зэт»[30].

— А кого именно? — уточняет Энн, продолжая ерзать под одеялами.

— Робби, конечно, — отвечает Эмили.

— Старье! — фыркает Энн. — Слишком очевиден.

— А тебе кто нравится?

— Марк Оуэн, — сообщает Энн. — С ним бы я трахнулась.

Почему-то остальные шокированы, будто услышали эти слова из уст семилетней девчушки.

Тия отдает предпочтение «Блер». Эмили сразу пытается отказаться от «Тэйк Зэт» и заявляет, что на самом деле ее любимая группа — «Блер». Ясно, что на этот раз она и не думает иронизировать. Они препираются, какой сингл вышел в каком году, вспоминают, когда купили каждый из них, спорят, какой альбом лучше («Большой побег» или «13») и с кем встречался Деймон. По очкам они идут ноздря в ноздрю, пока Тия не опережает соперницу, вспомнив про какой-то импортный японский диск.

— А у меня до сих пор хранится номер «Фейса» с обложкой под британский флаг и первым упоминанием о «Блер», — парирует Эмили.

— Да мне-то что, — устало вздыхает Тия, которой наскучил спор.

— Обожаю «Блер», — признается Джейми. — Но если придется выбирать что-нибудь другое, я поставлю на второе место... Принца, а на первое — только «Пэйвмент»[31].

— «Пэйвмент»? — повторяет Эмили. — Это у которых такой сексуальный лидер?

— Стивен Малкмус, — кивает Джейми. — Да, он такой.

— Немного похож на Пола, — добавляет Энн.

— Ну спасибо, — откликается Пол. — Сочту за комплимент.

— Мне нравится «Пэйвмент», — говорит Энн, — но я все-таки выбираю Билли.

Теперь Пол уверен, что она решила поддержать его игру.

— Делакота выпустил ремикс «Меда для пчелы», — говорит Брин. — Клевая вещь.

— О, Делакота — это класс! — подхватывает Эмили. — А что еще ты слушаешь?

— Ну, больше всего диджеев — Дэвида Моралеса, Ричи Рича, Фрэнки Наклса, Нормана Джея, — отвечает Брин. — И тех, кто раньше играл в «Грани», в Ковентри — Рэндолла и так далее.

Все молчат. Брин затягивается, в темноте его лицо озаряется болезненным оранжевым светом.

— А вообще я слушаю чикагский хаус, хэппи-хаус, хэндбэг, хэппи-хардкор, все дела. Обычный хард-кор — правда, другой хардкор, который мы называли дарк, немного ритм-энд-блюз, только не жирных теток, которые поют про любовь и всякую чушь, вроде «тот день, когда ты ушел». «Ти-Эл-Си»[32] — ништяк, я и от «Этернал»[33] балдел, пока не ушла Луиза. Слушаю Мэрайю Кэри. Рагги. Иногда джангл. Драм-энд-басс — это не мое. Говорят, что джангл и драм-энд-басс — одно и то же, но это они зря. Вроде бы его называют еще «британский гараж», или «спид-гараж», или еще как-то. Хрен поймешь. За новьем я перестал следить несколько лет назад, когда оно стало дерьмовым.

— Мне не очень нравится современный хаус, — соглашается Тия. — Я тебя понимаю.

Брин вздыхает.

— Было время, когда радио «Кисс-FM» только появилось, его ловили и в Эссексе, когда везло. По ночам там гоняли крутой музон, иногда приглашали диджеев вроде Колдката и Нормана Джея. А днем крутили Дейва Пирса — ну, знаете, диджея с «Радио-1». Как там его?

— Грозный Дейв Пирс, — подсказывает Эмили. — Видела недавно в одном клубе.

— Вот-вот, — продолжает Брин. — На «Кисее» его шоу были зашибись. Не знаю, что с ним потом стало. Тогда почти все считали «Радио-1» лажей — ну и зря, хаус был еще свежаком, а там набирали людей, которые в нем секли и крутили только лучшее. Поэтому станция была вроде как андеграундом, никто там не заботился о популярности. И само собой, не было там всей этой херни со звонками, когда Трейси передает привет всем хардкоровым фанам в Ингейтстоуне и требует поставить то, что они с подружками слушали, когда какой-то перец из Ливерпуля трахал их по очереди в сортире на Ибице. Денни Рэмплинг еще ничего, а остальные дрочилы не катят. И крутят какую-то блевотину. Лучше пусть меня мамашка пилит, чем «Радио-1» трындит с шести часов в пятницу до утра субботы. Говно. Но самый отстой — те, кому сейчас лет восемнадцать, 1988 год и не помнят, о «Парне по имени Джеральд»[34] не слышали, и не рубят, с чего все начиналось. Скажешь такому «Парень по имени Джеральд», он и вылупится: «Кто-кто?» Что они там слушают, не знаю. Да нет, знаю: гребаное «Moloko»[35] и кретинские альбомы с Ибицы со сраным трансом. А видели недавно «Самых популярных»? Сплошь барахло вроде Элис Диджей, АТБ, ну и все такое. Ну, «Фэтс энд Смолл»[36] еще можно иногда прокрутить, — нехотя признает он. — И «Фэйтлесс»[37] тоже.

— А как звали того парня с «Радио-1», которого подстрелили? — спрашивает Тия.

— Жаль, не добили, — говорит Брин.

— А по-моему, он лапуля, — заявляет Эмили.

— Так как его звали? — допытывается Тия. — Что-то такое на языке вертится...

Все на минуту задумываются, но вспомнить никому не удается.

— Мне нравится «Вечерний концерт» по радио, — нарушает молчание Джейми. — И Джон Пил.

Теперь уже всем тепло. По какой-то необъяснимой причине Полу хочется придвинуться ближе к Энн. Секс ни при чем: Полу недостает человеческого касания. Почему — он не знает.

— А передачи по телику? — спрашивает Энн.

— «Друзья»[38]! — выпаливает Эмили. — Я записываю все серии подряд.

— А я ненавижу «Друзей», — передергивается Тия. — До дрожи.

— Как можно ненавидеть «Друзей»? — удивляется Эмили. — Это же супер!

— Чушь, — отрезает Тия. — На самом деле так не бывает.

— А я люблю «Приятелей»[39], — говорит Энн. — Они идут по СМ-ТВ.

— И я, — поддерживает Джейми.

Полу с трудом верится, что Джейми по утрам в субботу включает телевизор — разве что подрочить на Бритни Спирс или девчонок (а может, гомиков) из группы «Степс»[40].

— А Джерри Спрингер! — вспоминает Эмили. — Обожаю Джерри!

— Приехали, — говорит Тия. — Как можно смотреть такую дребедень?

— Да ладно тебе! — отмахивается Эмили. — Джерри клевый. У меня есть книжка с темами всех его передач.

— Ничего не понимаю, — Тия качает головой.

— А тебе что нравится? — интересуется Джейми.

— Я телевизор почти не смотрю, — объясняет она. — Вот «Лига джентльменов»[41] — еще куда ни шло.

— Да, это круто! — соглашается Эмили. — А «Голод»[42] смотришь?

— Нет, — говорит Тия.

— Да, глупость дикая, — подтверждает Энн.

— А что тебе нравится? — спрашивает ее Эмили.

— «Дома и на чужбине», конечно.

— А тебе, Брин? — продолжает Тия.

— «Новости 24 часа», — не раздумывая, отвечает он. — И канал «Дискавери».

— Что-о-о? — изумляется Эмили. — И тебе не скучно?

— Не-а, — отвечает Брин. — Приятно знать, что в мире творится.

— А я смотрю «Симпсонов», — объявляет Джей-ми. — И «Саут-парк».

— Я видела только фильм «Саут-парк», — говорит Эмили.

— Хорошее кино, — на сей раз Пол не кривит душой.

— Ну, а ты что молчишь? — спрашивает у него Эмили. — Тебе какие передачи нравятся?

— «Кто хочет стать миллионером?» — называет он первое, что вспомнилось.

— Ой, вот об этом не надо! — стонет Эмили. — Я каждый раз в студию звоню.

— Ну, давайте про компьютерные игры, — предлагает Джейми.

— Электронные, — поправляет Эмили.

— Что? — переспрашивает Джейми.

— Их правильнее называть «электронными» или «видеоиграми».

— Не придирайся, — вмешивается Энн. — Но Эмили права.

В темноте слабое оранжевое свечение — двое или трое курят.

— С нее и начнем, — говорит Джейми. — Раз она такой знаток.

— С меня? — пугается она. — Лучше не надо. Я редко бываю дома, едва успеваю смотреть телевизор. Играю только в «Соник» и в «Дельфина Экко». У одного моего парня была приставка «Мегадрайв». Вот и все. Да, и еще я когда-то играла в «Смертельную схватку», хотя и не втянулась.

— Мне нравится «Расхитительница гробниц»[43], — говорит Джейми.

— В каком формате? — уточняет Пол.

— Что?

— На чем играл? На «Плейстейшне»?

— На писюке, — говорит Джейми.

— Класс.

— Будь у меня с собой «Геймбой», — мечтает Энн, — я бы сыграла в «Покемонов».

— У тебя есть «Покемоны»? — удивляется Эмили. — Это же последний писк, но я думала, за ними надо ехать в Америку или в Японию.

— Импорт, — задумчиво говорит Энн.

— В «Пляже» был «Геймбой», — вспоминает Джейми.

— У нас тут не «Пляж», — возражает Энн. — К тому же там были не «Покемоны», а «Тетрис», нет? Или другая скучища.

— Какой пляж? — спохватывается Брин.

— Проехали, — говорит Эмили.

— А что еще тебе нравится, кроме «Покемонов»? — допытывается Пол.

— Все «Марио», особенно второй, где можно играть за принцессу Дейзи, но больше всех мне нравится третий, первый «Уличный боец», все игры «Буря», из них на первое место — «Буря-2000», «Дюк Ню-кем» — особенно второй, «Время убивать» — это фантастика, «Угонщик», «Зелда», «Парк аттракционов», «Психушка», «Реймен», «Сломанный меч»... Одно время я тащилась от «Метал Гир Солид», а потом нашла серию «Последняя фантазия» и сначала только кривилась. Но увидеть ее стоит хотя бы ради дурацкого акцента Жидкого Змея: «Воины Генома — наши...»

— Только сюжет не пересказывай! — со смехом перебивает Пол. — Но «Последняя фантазия-VII» — все же лучшая в мире игра.

— Абсолютно верно, — соглашается Энн. — Конечно, вместе с «Покемонами».

— Жду не дождусь, — признается Пол.

— А я думала, ты «Дум» или «Кваку» предпочитаешь, — удивляется Энн.

— Не-а. Я вегетарианец.

— Что в ней такого удивительного, в этой вашей «Последней фантазии»? — спрашивает Тия. — Это аркадная платформа?

— Нет, — отвечает Энн.

— Значит, ролевая? — нерешительно предполагает Джейми.

— Ага, — подтверждает Энн.

— Я помню, как появилась первая «Фантазия», — рассказывает Пол. — Мы с друзьями купили ее в день выпуска. И решили устроить соревнование — кто пройдет до конца первым. Но с правилами не сразу разобрались, вот я и предложил сначала всем доиграть, а потом сверить время по картам памяти. Я слышал, требуется часов семьдесят, и поставил перед собой задачу пройти за пятьдесят. «Быструю» игру сохранял на карте и запустил еще одну, чтобы как следует все изучить.

— Ты на «Плейстейшне» играл? — спрашивает Джейми.

— Да, — отвечает Пол. — На писюке я работаю, поэтому стараюсь на нем не играть. А еще коллекционирую консоли. У меня есть несколько старых «Агари», есть «Нинтендо», «Мастер Систем», «Супер-нинтендо», «Мегадрайв», «Ягуар», «Сатурн», «Нинтендо-64» и «Плейстейшн». Еще — старый «Спектрум», но не пашет, поэтому у меня эмулятор «Спектрума» на компе.

— Ну прямо как у меня, — говорит Энн, — только «Сатурна» никогда не было, и «Атари» тоже.

Эта девушка начинает ему нравиться.

— А «Спектрум» у тебя жив?

— А как же! — отвечает Энн. — И к нему куча старых кассет. Это моя первая машина.

— А любимая игра для «Спектрума» у тебя какая? — спрашивает Пол.

— «Автомания», — сообщает Энн. — Ну та, с Уолли Уиком.

— Класс, — восхищается Пол.

— И «Мисс Пакмен», — добавляет Энн. — Потому что прикольная.

— Точно, — говорит Пол. — Пакмену прицепили бантик.

И оба смеются.

— Хорошо, что у тебя «Последняя фантазия-VII» в двух версиях. И быстрая, и медленная, — говорит Энн. — Гонки и разведение чокобо отнимают уйму времени. Я проторчала в Золотом блюдце целую неделю.

— Вы о чем это? — недоумевает Эмили.

— Чокобо — волшебные птицы, напоминают страусов, на них можно ездить по Карте мира, — объясняет Энн. — А Золотое блюдце — что-то вроде Лас-Вегаса: игра в игре — даже несколько игр. Можно зайти туда развлечься, а можно набрать очки для покупки полезных предметов. В Золотом блюдце устраивают бега чокобо. На бегах можно делать ставки и жокеем поработать.

— Я совсем запуталась, — признается Эмили. — В игре можно что-то покупать?

— Ну да, — отвечает Пол. — Я прикупил виллу в Коста-дель— Соль.

— А цель игры какова? — интересуется Джейми.

— Играть надо за героя по имени Облако, — объясняет Пол. — «Мир» состоит из мегаполиса Мидгара и поселений на разных материках. Миром правит коррумпированная организация Шинра, тянет из планеты всю магическую энергию мако. Члены организации ставят жестокие эксперименты, пользуются магией, чтобы творить зло и все такое. Обычная завязка японских игр. Облако — воин, нанятый группой подпольщиков-революционеров «Лавина». Облако помогает взорвать мако-реактор, становится революционером — точнее, «Лавина» примыкает к нему — и отправляется в крестовый поход против Сефирота, олицетворения зла в игре.