Молодые, способные

— Ну все, звездец!

— Умоляю, скажите, что я сплю.

— Не могу проснуться...

Энн молчит, слушает, голоса искажены. Солнце пятнает лицо и руки, припекает, собственное тело кажется грязным и потным. Они на острове, это сразу видно. Со всех сторон море, дует прохладный бриз, пахнет солью. Энн насчитала еще пятерых человек. Все вроде бы ей знакомы. Никто не понимает, как они здесь очутились. Психуют, но вяло и заспанно.

Четверо достают мобильники и пытаются куда-то дозвониться — безуспешно. У Энн ноет затылок. Она запрокидывает голову, ощущение — будто заболевает. Ей смутно помнится ссора с матерью, поезд в Эдинбург, номер в дешевой гостинице, затем пресловутое собеседование, на которое не хотелось идти. Потому она с матерью и поссорилась. Что было дальше, Энн не помнит — кажется, душная комната в каком-то обшарпанном здании на окраине. Человек, проводящий собеседование, предлагает кофе... Энн снова обводит взглядом остальных. Вот где она их видела — в очереди на собеседование. Мистика.

Остров тихий и безлюдный. На нем только один дом, рядом пристройка, сад, бельевая веревка висит, в густой жесткой траве — блеклые цветы. Зимний такой дом, хотя сейчас жара, как и в Эдинбурге. Почти круглый остров в полмили диаметром, на редкость неправдоподобный. Остров легко вообразить или нарисовать, но не увидеть наяву. Кроме дома с пристройкой, единственное сооружение походит на детскую вертушку на длинном деревянном шесте, гораздо выше дома. Над морем дымка, есть ли там где-нибудь материк — неизвестно. Энн оборачивается к дому. И вправду на зимнюю дачу похож. Не понять, с чего бы. Энн чувствует, что в доме пусто, хотя внутри еще не была.

Все очнулись минут пятнадцать назад, неподалеку от двери. Кто-то разложил их рядком, как трупы, оставил рядом вещи (пару сумок, два рюкзака и папку). На двери дома табличка: «Будьте, как дома!»

Энн садится и срывает ромашку — думает о ней, чтоб не думать о своем положении. Проковыряв ногтем дырочку в стебле, срывает вторую ромашку и продевает ее стебель в отверстие. Все замедленно и размыто. Перед пробуждением на острове Энн помнит только кофе. Наверное, снотворное подсыпали. Она тянется за третьей ромашкой. Снотворное она еще никогда не принимала.

Веночек из ромашек Энн надевает на запястье. Темноволосый парень с улыбкой за ней наблюдает. Он почти так же молчалив. Просто изучает остальных. Тощий тип с дредами матюкается через слово и несет какую-то чушь; рослый светловолосый парень слушает и растерянно озирается. Две девушки тоже разговорились. Точнее, брюнетка шмыгает носом, а блондинка щебечет. Энн исподтишка разглядывает блондинку. Похожа на поп-певицу, над которой визажисты трудились нарочно, чтоб она выглядела дерзко и неухоженно. Блондинка прячется за серебристыми зеркальными стеклами очков. Энн спорить готова, что глаза у блондинки карие, а волосы крашеные. Волосы у нее собраны в два хвостика, как у ведущей детской передачи, и перетянуты детскими цветными резиночками в стиле семидесятых. У Энн тоже такие есть, но ей больше нравятся с пластмассовыми зверюшками.

Стриженая шатенка очень серьезна. Ее вырвало, едва она пришла в себя, и теперь она плачет, зелено-голубые глаза покраснели. Одета элегантнее всех — длинная юбка, простой гладкий топ, пиджак, на шее поблескивает тонкая серебряная цепочка. Энн не удосужилась как следует одеться на собеседование. В наше время это ник чему, особенно если работа не нужна. На Энн короткая юбка в обтяг, футболка с покемоном и флисовая куртка (да, сейчас лето, но куртка клевая и нежаркая), детское пластмассовое ожерелье и такие же браслеты — разноцветные, яркие, как леденцы. Прямые каштановые волосы Энн просто распустила, обошлась без макияжа, только тронула губы розовым блеском со вкусом вишни и подкрасила ресницы.

Сбросив кроссовки, Энн начинает плести из ромашек венок на щиколотку.

А здесь слишком жарко. Тишина раздражает Энн. Где машины? Где люди? Где шум и суета? Она слышит, как плещутся волны и вскрикивают чайки. Пахнет совсем как на вилле в Тоскане — правда, она там не бывала с двенадцати лет. Ничего такого ей с утра не обещали.

Светловолосый парень решил обойти остров по берегу. Это займет не больше десяти минут. Ему вслед советуют быть осторожнее. Остров — высоко над морем, Энн не видно, есть ли спуск к воде. Наверное, проще скатиться кубарем, думает она. Парень идет к прибрежным скалам, а Энн представляет, будто это видеоигра, и она этим человеком управляет. Блондин смахивает на Дюка Нюкема, только без порнушки, оружия и мускулов. Энн возит воображаемой мышкой, ведет парня по окружности острова. Вернувшись, он докладывает о том, что Энн и так поняла: к воде не спустишься. Похоже, кто-то их усыпил, доставил сюда, а теперь ждет, что они уйдут — или уплывут — своим ходом.

— Зайдем в дом? — предлагает Поп-Певичка. — Мне здесь как-то не по себе.

Симпатичный брюнет встает первым.

В доме темно и прохладно. Попахивает чем-то вроде нафталина. И еще пылью. Холл большой, квадратный, пол выложен красными плитками, лестница ведет наверх. Всюду коврики и дорожки. Над лестницей висит большой сине-зеленый пейзаж — бурлящее море. Энн занимает вопрос, есть ли на картине этот остров, и если есть, то где.

— А там что? — спрашивает брюнет у Девушки, Которую Вырвало. Энн вспоминает, что та первой заходила в дом за стаканом воды, как только рвота утихла.

— Гостиная, — девушка указывает налево. — В конце коридора вроде библиотека, а там — кухня. — Она слабо улыбается. — Кстати, меня зовут Тия.

— Пол, — с улыбкой представляется брюнет. Энн никак не может вспомнить, слышала ли эти голоса в Эдинбурге. Кажется, нет.

— Может, изучим все по порядку? — предлагает Дюк. — Освоим территорию...

Поп-Певичка хихикает.

— Освоим территорию, ага, — повторяет она. Дюк краснеет, остальные смущаются и бредут по коридору. Все вокруг нереальное. Энн гадает, кто запаникует первым, но остальные, похоже, еще не разобрались, что к чему.

— На этом острове есть еще кто? — спрашивает Дредоносец. — Или только мы?

— Если и есть, то прячется, — отвечает Пол.

— В доме никого, — говорит Тия.

— Снаружи тоже, — подхватывает Дюк.

Дом такой, как описала Тия. Просторная гостиная выглядит как-то странно без телевизора. В ней вообще никакой электроники нет, только пара больших коричневых диванов и индийский ковер на некрашеном дощатом полу. А еще настоящий камин с пустой полкой, стол у стены и комод. Холодно, пыльно, по плиткам в коридоре звонко цокают каблучки Тии. Энн с трудом переставляет ноги, борясь с дремотой.

Наверху шесть спален: три слева, три справа. На дверях таблички с именами. Некто решил поселить парней справа, девушек слева.

— Бог ты мой... — бормочет Пол, пока они ошеломленно бродят из спальни в спальню.

Комнаты совершенно одинаковые: белое постельное белье, белые полотенца, белые стены.

— Как в больнице, — зевает Поп-Певичка.

— Где это ты видела такие больницы? — спрашивает Тия. — Скорее как в отеле.

— Где это ты видела такие отели? — парирует Поп-Певичка, вскинув брови.

Обе сонно смеются. Похоже, выяснили, что дом — не отель и не больница.

— Один хрен, — говорит Пол. — Все равно место гнилое. Бог ты мой.

— Может, хватит? — спрашивает Тия.

— Что хватит? — уточняет Пол.

В каждой спальне они находят новый белый блокнот и кое-какую белую одежду.

У Энн что-то екает в животе, но она молчит.

— Что здесь такое? — тихо спрашивает Тия.

Узкая лестница ведет в мансарду, но дверь на верхней площадке заперта.

— А где кухня? — интересуется Поп-Певичка. — Сейчас умру от жажды.

— Надо выяснить, что все это значит, — говорит Дюк.

Пока они спускаются вниз, Энн вдруг приходит в голову, что когда-то в этом доме и впрямь был отель. Иначе зачем отдельная ванная при каждой спальне?

— Кого-нибудь еще тошнит? — спрашивает Поп-Певичка. Плюхнулась на стул, поникла, дышит с трудом — можно подумать, умирает. Остальные тоже за столом — все, кроме Пола, который пытается поставить чайник, но обнаруживает, что электрическая плита не работает. В конце концов он находит маленькую походную плитку и баллон с газом. Чайник без труда наполняется прямо из крана. Хорошо, что пресная вода есть, думает Энн, хотя неизвестно, откуда она берется.

— Меня, — подает голос Дюк Нюкем для семейного просмотра. — Мутит что-то.

— И у меня кишки крутит, — признается Дредоносец.

— Я в порядке, — тихо говорит Энн.

— Ты что-то бледная, — замечает Дюк.

— Точно, — подтверждает Пол.

— Ничего страшного, — объясняет она. — Я всегда такая. Не обращайте внимания.

— Так позагорала бы, — советует Поп-Певичка.

Энн не отвечает. Ей нравится быть бледной. Ей идет.

— Мне после рвоты легче, — сообщает Тия. — Кстати, как вас зовут?

— Эмили, — представляется Поп-Певичка. -Энн.

— Что?.. Меня? — переспрашивает Дредоносец. — Э-э... Брин.

— Джейми, — говорит Дюк.

— Пол, — напоминает Пол, роясь в шкафах.

— Что ты там делаешь? — спрашивает Тия.

— Чашки ищу.

— Думаешь, здесь можно?.. — нерешительно начинает Брин.

— Что? — ехидно перебивает Эмили. — «Быть, как дома»? Ну конечно, можно. А можно ничего не есть и не пить, пока не помрем все. Тогда точно ни во что не вляпаемся.

Брин явно обиделся.

— Извини, — бурчит он.

— Сдается мне, мы уже вляпались, — вмешивается Тия.

Пол обращается к Брину:

— Мне кажется, мы имеем полное право делать что захотим. Как в записке и говорится. Мы сюда не напрашивались.

Брин вроде злится. Берет у Эмили сигарету. Тия тоже закуривает.

Энн вспоминает телепередачи, где по-разному дурачат простаков-зрителей — то щенят бросают с моста (понарошку!), то дают зрителям что-нибудь подержать и убегают. Соль в том, что доверчивые прохожие всегда готовы остановиться и помочь, даже не подозревая, что их разыгрывают. Они всерьез пытаются помешать артисту швырнуть с моста щенят, не понимая, что в мешке никаких щенят нет и в помине — в том и шутка, что щенят в мешке нет. Бросаясь на помощь ни в чем не повинным животным, прохожие всегда выглядят глупо: сам-то комик и телезрители знают, что никого спасать не надо.

— Так кто хочет кофе? — спрашивает Пол, разыскав чашки.

Отвечают «я» или подают голос все, кроме Энн, которая не пьет ни кофе, ни чая.

— Интересно, что нам такое подсыпали? — спрашивает Джейми.

— Небось барбитуру, — предполагает Брин. — Я от нее иногда блюю.

— Мне до сих пор хреново. — Джейми качает головой. — Как с похмелья.

— От кофе полегчает, — говорит Тия. Вид у нее плачевный.

Пол лезет в холодильник за молоком. Энн прикидывает, какова вероятность, что молоко там найдется. В конце концов, они же на острове черт знает где. Как и все остальные, она с изумлением видит, что холодильник забит продуктами и работает. Подключен к какому-то аккумулятору, которого не замечает одна Энн.

— Блин! р— говорит Пол. — Смотрите!

Он сует нос в холодильник. Энн видит молоко, сыр, мясо, несколько бутылок белого вина, минеральную воду, лимонад, оранжад, сливочное масло, яйца и майонез. Все продукты из «Сейнзбери». Значит, остров в Великобритании.

Энн наливает себе стакан «Эвиана».

Пол заглядывает во все шкафы и находит жестянки с фруктовыми консервами, ветчиной, солониной и супами. Один шкаф набит консервированными бобами — банок триста, не меньше. В другом громоздятся пакеты с рисом и фасолью. Кладовая заполнена: вода в бутылках, опять консервы, спички, почти полный ящик красного вина и навалом других припасов. Тому, кто здесь живет, не грозит голодная смерть и незачем экономить спички. Припасов столько, что всего сразу и не увидишь. Черт его знает, что там на верхних и дальних полках. Похоже, кто-то запасался перед концом света.

— Так нас похитили типа? — вдруг спрашивает Брин.

— Угу, — кивает Пол, раскладывая кофе. Он хмурится и больше ничего не говорит.

— И тебе наплевать? — спрашивает Тия.

«Тия, пожалуй, из тех, кто бросится спасать щенят», — думает Энн.

Пол поворачивается к ней:

— Нет, не наплевать. Но мне тут нравится. Классно.

— Классно? — переспрашивает Тия. — Ты шутишь!

— В холодильнике еды больше, чем у меня дома, — объясняет Пол.

— И у меня, — кивает Брин. — Это типа такая дача.

— Да вы что? — вступает в разговор Эмили. — Не въехали? Мы в какой-то гребаной дыре!

— Нас же усыпили\ — напоминает Тия.

— И мы не поймешь где, — прибавляет Эмили.

— Еще в Великобритании, — негромко замечает Энн. — Или неподалеку.

— Что? — удивляется Джейми. — Откуда ты знаешь?

— Все продукты из «Сейнзбери». Вряд ли наши похитители каждую неделю за границу мотаются за едой.

Пол смеется.

— Это абсолютно не смешно, — заявляет Эмили.

— Наоборот, — возражает он. — Посмотрим, что дальше будет.

— А я уж думала, придется вернуться домой и рассориться с матерью, — признается Энн. — По мне лучше здесь умереть. Как оно, видимо, и случится.

Повисает пауза. Всем становится зябко.

— Слушайте, это какая-то ошибка, — говорит Брин.

— Вроде компьютерной? — смеется Пол.

— Или розыгрыш, — неуверенно поддерживает Джейми. — Поживем — увидим.

— Все равно больше ничего не остается, — заключает Тия, встает и подходит к окну.

— Мне надо в Лондон, — вспоминает Эмили. — У меня куча дел.

— Это же черт знает что такое! — вздыхает Тия. — Мы так не договаривались.

— Мы так вообще не договаривались, — подтверждает Эмили.

— Блядь! — вдруг выпаливает Брин и оглядывается. — Вы же были на собеседовании!

— Не прошло и года... — бормочет Энн.

— Так вот где я вас всех видела! — ахает Эмили.

— А ты только сейчас поняла? — удивляется Джейми.

— Меня еще мутит, — поясняет Эмили. — Да, теперь я вспомнила.

— Странный тесный офис, — вспоминает Пол.

— Мерзкий кофе, — добавляет Брин.

— Черт! Нас действительно похитили, — выдвигает официальную версию Тия.

— Быстро же вы догадались, — говорит Энн.

Глава 2

Джейми не верит своим глазам: эта девушка держится как ни в чем не бывало. Он заинтригован.

— Значит, нас всех заинтересовала работа для «молодых и способных», — произносит он.

— Вот хренотень, — говорит Брин.

— И последнее, что всем запомнилось, — тот офис? — уточняет Пол.

Все кивают. Они измучены и слегка растеряны.

— Кофе! — восклицает Тия. — Я отпила кофе и очнулась уже здесь.

— И я только помню, как глотнул кофе, — подтверждает Джейми.

— И я, — кивает Эмили.

Джейми переводит взгляд на свою чашку. Может, глоток этого кофе вернет его обратно?

— Я не пью кофе, — сообщает Энн. — Глотнула из вежливости.

— И никто не спрашивал, хотим ли мы кофе, да? — припоминает Джейми.

— Верно, — говорит Пол. — Обычно предлагают на выбор кофе или чай.

— А тот странный тип просто совал нам кружки в руки, — вспоминает Эмили.

— И секретарши я не заметил, — прибавляет Пол. — Только динамик над дверью.

Джейми помнит, как долго искал нужный дом. Улицу нашел сразу, но в поисках здания несколько раз по ней прошелся. Наконец выяснилось, что на первом этаже того дома находится букмекерская контора. На двери Джейми заметил серый ржавый домофон, на крыльце — пачку конвертов. Обнаружив, что его ждут не в крутом офисе, Джейми расстроился: обшарпанный дом больше подходил для старых и тупых, а не для молодых и способных. Надавив на звонок, он почувствовал ком в горле: вот он, его единственный шанс пережить приключения. Не следовало отвечать на невнятные предложения вакансий, вдруг понял он, и уж конечно не стоило тащиться в Эдинбург на собеседование по поводу работы, о которой не знаешь ровным счетом ничего.

Джейми помнит, как обрадовался, получив бланк в конверте, который сам надписал. Увлекательнее всего было прятать конверт от Карлы, несколько недель вставать чуть свет, почту перехватывать. Собеседование волновало, потому что он и сам волновался. Подыскивая работу втайне, он чувствовал себя так, будто завел любовницу, начал употреблять наркотики или обзавелся еще какой-нибудь шикарной и модной привычкой. У него появилась цель, с каждым днем он все больше отдалялся от Карлы. А может, к этому он и стремился, вдруг понимает Джейми: отдалиться, не сказав прямо, что не любит ее.

Бланк его заинтриговал: таких вопросов Джейми не ожидал. Чего он больше всего боится, какая у него любимая книга. Обнаружилась даже парочка клякс, про которые надо рассказать, на что они похожи. Изучив бланк, Джейми уверовал, что ему предлагают работу в крупной фирме, которой требуются талантливые сотрудники, а не в грязноватой душной конторе, хозяева которой почему-то его похитили. Или не похитили.

— А может, у секретарши выходной был, — улыбается Энн.

— Офис гадостный, — отрешенно произносит Пол. — Прямо как моя квартира.

На минуту все умолкают.

— Мы собрались к десяти, — нарушает молчание Эмили.

— Мне в письме назначили на десять, — говорит Джейми.

— И мне, — прибавляет Тия, вновь садясь к столу. Вид у нее испуганный.

Остальные кивают.

— Собственно, письмо было совсем коротким, — вспоминает Джейми. — Место, время — и все.

Остальные опять кивают.

— Угу. Все мы получили одинаковые письма, — подытоживает Пол.

— И какой-то тип подал нам кофе в убогой конторе, — продолжает Эмили.

— Не сказав ни слова, — уточняет Брин.

— Так он вообще не разговаривал? — силится вспомнит Джейми.

— Нет, что-то сказал, — отвечает Тия. — Кажется, «я сейчас подойду» или что-то вроде.

Пол хмурится.

— Да, примерно. Только мне он сказал, что сейчас ко мне «подойдут».

— Наверное, это и был секретарь, — предполагает Эмили.

— Он же не мог быть в конторе один, — рассуждает Джейми. — Слишком подробный бланк заявления был. Я решил, речь идет о крупной фирме с отделом кадров. Хотя бы из двух человек.

— Вот-вот, — кивает Брин. — Анкета вроде не фуфло.

— Мы же там недолго просидели — ничего не успели выяснить, — напоминает Пол.

— У того парня был акцент? — спрашивает Джейми.

— Не помню, — отвечает Энн. — А что, был? Был акцент или нет, никто не запомнил.

— Он принес кофе и ушел, — говорит Эмили. — А потом мы очнулись уже тут. — Накачали снотворным — всего и делов, — говорит Брин.

— Больше никто ничего не помнит? — спрашивает Эмили.

— Дорожные работы у самого здания, — говорит Джейми. — Сильный шум.

— И жара, — добавляет Брин. — Пекло неслабо.

— А в комнате сумрачно и пыльно, — вносит свою лепту Джейми.

— Мы должны быть там, в этой комнате, — чуть не плачет Тия, — а не здесь!

— Ш-ш-ш... — Эмили гладит ее по плечу. — Все уладится.

— Да как уладится? — возражает Тия. — Мы даже не знаем, куда попали. И почему.

— И каким образом, — подсказывает Джейми.

— Уж точно не пешком, — улыбается Пол.

— Прилетели, наверное, — передернувшись, говорит Энн. — Терпеть не могу самолеты.

Таких ребят Джейми еще никогда не встречал. Девушки славные. Правда, Тия перепугана, а Энн как будто с приветом. Эмили, конечно, шикарна. Парни другие. Пол чем-то раздражает, а чем — непонятно. С Брином все ясно: волосы как пакля, пожелтевшие зубы. С виду грубоват. Симпатичен, но неотесан. Такие лица Джейми иногда видел на снимках в «Фей-се». Разве «афро» еще в моде? Джейми точно не знает.

— Зачем кому-то понадобилось нас похищать? — спрашивает он.

— Да уж, логичнее какую-нибудь важную шишку похитить, — подхватывает Энн.

Тия то и дело поглядывает на дверь кухни.

— Ждешь кого-то? — не выдерживает Пол.

— Мне страшно, — признается она. — А если сейчас сюда войдут и убьют нас?

— Мы услышим шаги, — успокаивает Пол. — Не волнуйся, все начеку.

Джейми хотел бы сказать это сам.

— Чтобы убить, незачем было привозить нас сюда, — объясняет Пол.

— Это еще почему? — спрашивает Эмили.

— Тем, кого хотят убить, еды не оставляют. Брин залпом допивает свой кофе.

— Может, живьем мы стоим дороже. Энн хихикает.

— Живьем они стоили дороже, — повторяет она голосом теледиктора.

Джейми уже не понимает, где шутки, где серьезный разговор. Как Энн вообще может острить в такую минуту? Что это за чертово место? Кто эти люди? Джейми не понимает, как Энн хватает духу паясничать на острове в компании незнакомых людей, но вообще-то ему самому не страшно. Он даже пробует испугаться, но в голове только прокручиваются бесконечные сценарии. Джейми представляет себе, как уже дома рассказывает журналистам, что произошло, как он разработал блестящий план побега. Видит себя участником ток-шоу, автором книги, которому больше незачем думать о числах — разве что о тиражах и продажах.

У него мелькает мысль, что в похищении нет ничего забавного, что оно может закончиться трагически (об этом стоит упомянуть на суперобложке), но даже такой исход лучше прежней жизни.'Джейми отлично помнит, каким авантюристом чувствовал себя, отправившись в Эдинбург в спальном вагоне, как воображал, что в купе вдруг появится «девушка Бонда», умоляя о помощи. То, что происходит сейчас, — реальность, но она больше похожа на фантазию. Джейми и не надеялся очнуться на необитаемом острове. Был уверен, что ему предстоит нудное собеседование, возвращение домой на поезде, Карлин нудеж — мол, что это он такое учинил, — и отказ в письменной форме. А здесь, кажется, опасность им пока не грозит.

Тия испуганно всхлипывает. Будто хнычет без слез.

— О господи... — бормочет она.

— Не бойся, — просит Эмили. — Все в порядке.

— А кто боится? — спрашивает Пол с интонацией «это кому там смешно?»

— Заткнись, — отрезает Тия.

— По-моему, все боятся, — говорит Эмили.

— Я — нет, — поправляет Энн.

— Я тоже, — присоединяется Пол.

— И мне не страшно, — заявляет Брин. — В отеле и то не так круто было.

— А тебе? — спрашивает Эмили у Джейми. Все смотрят на него.

— Вообще-то нет, — признается Джейми. — Мне как-то спокойно, а почему — не знаю.

— Это все барбитура, приятель, — смеется Брин.

— Тебе вправду страшно? — спрашивает Энн у Эмили.

— Будь я здесь одна, уже давно обделалась бы с перепугу...

— Но... — подсказывает Энн.

— Но с вами мне не так боязно — ну, вы же понимаете, о чем я.

— Значит, только мне страшно? — спрашивает Тия.

— А по-моему, все мы еще успеем испугаться, — вмешивается Джейми. — Когда за нами придут.

— Может, никто не придет, — возражает Энн.

— Да заткнешься ты или нет? — возмущается Тия. — Ради бога, помолчи! Не до шуток!

— Я и не шучу, — отвечает Энн.

Джейми пытается понять, что в этом доме странного. Казалось бы, откуда здесь взяться спокойствию — а оно есть. Если смириться с тем, что все они в ловушке, что поблизости нет ни магазинов, ни людей, ни нормальной жизни, тогда это место похоже на охотничий домик или уединенную ферму. И даже ловушка почти не напоминает о себе — они ведь не заперты, в их распоряжении этот просторный дом и весь остров. Потерев колени, Джейми пробует встать. После снотворного ноги трясутся. Но раз уж он встал, то направляется к окну.

Брин опять курит, подпирая голову ладонью, будто у него мигрень.

— Кто-нибудь проводит меня в туалет? — спрашивает Эмили у Энн и Тии.

Пол смеется.

— Ты всегда в туалет с провожатыми ходишь?

— Просто не хочу идти наверх одна. С ней отправляется Тия.

Снаружи солнце, жара, наверное, еще не спала, но в доме так прохладно, что наверняка не скажешь. Из окна виден сад. Кажется, яблоки уже поспели. Присмотревшись, Джейми видит, что они даже переспели, гниют прямо на ветках. Он отворачивается, плетется через кухню и выходит в коридор.

— Куда это он? — спрашивает Брин.

— Без понятия, — отвечает Пол.

Еще раньше Джейми приметил дверь под лестницей и теперь гадает, не в подвал ли она ведет. Может, там что-нибудь найдется, какой-нибудь ключ к разгадке. Похоже на стенной шкаф, но у Джейми дома, в Кембридже, есть точно такая же дверь. Гости принимают ее за шкаф, а на самом деле там подвал. Закрыто на щеколду, Джейми поддевает ее пальцем. За дверью — ступени вниз. Темно, пахнет сыростью. Джейми вдруг пробирает страх. Пожалуй, надо остальных позвать. По коридору он возвращается в кухню.

Там по-прежнему сидят Пол, Энн и Брин. Эмили и Тия еще не вернулись.

Прокашлявшись, Джейми сообщает:

— Под лестницей есть вход в подвал.

— В подвал? — переспрашивает Брин.

— Ага. Пойдем глянем?

— По подвалам бродить опасно, — шутит Брин. Но никто не смеется. Может, считают, что «Крик» уже устарел. Или скрывают, что на самом деле им страшно.

Разглядеть, что там внизу, у подножия лестницы, невозможно. На стене есть выключатель, Энн щелкает им несколько раз. Щелчки гулко разносятся по прохладному подвалу. Свет не включается.

— Накрылся, — говорит Брин.

— Наверное, лампочка перегорела, — предполагает Джейми.

— Бесполезно. — Пол смотрит на Энн. Та упорно щелкает выключателем.

— Где-то в доме должны быть свечи, — говорит она.

— Может, поискать? — предлагает Джейми.

— Давай, — кивает Пол.

Джейми не знает, где искать свечи. Сначала идет на кухню, полагая, что предметы первой необходимости должны храниться там, потом заглядывает во все спальни по очереди. Одну ванную заняли Тия и Эмили. Джейми слышит их голоса. Почему-то при мысли о двух девушках, болтающих в ванной, ему становится жутко. Наконец он находит коробку с шестью свечами в комоде, в гостиной.

В темном подвале Энн что-то напевает. Джейми узнает модную песенку — от таких вроде тащатся подростки и голубые. Он зажигает одну свечу и видит, как Энн покачивает узкими бедрами, мурлыча басовую партию. Как она называется, эта музычка? Ее поет та американка, в платье, как у школьницы. Джейми случалось дрочить на ее снимки, мог бы имя запомнить.

На голос Энн отзывается эхо. Джейми поднимает свечу.

— Больше нет? — спрашивает Пол.

— Чего?

— Свечей?

— Шесть штук, — Джейми достает из кармана коробку.

— Класс, — говорит Энн. — Можно мне одну?

— Не стоит жечь все сразу, — предупреждает Джейми. — Они могут нам понадобиться.

— Для чего? — Брин решительно вынимает свечу из коробки и зажигает.

В двенадцать лет у Джейми был период запойного чтения «книг об островах». Сюжеты не баловали разнообразием: чудом выжившая в катастрофе группа пассажиров корабля или самолета попадает на необитаемый остров. Один из них — как правило, самый грубый и наглый — берет на себя роль лидера, но скромный молчаливый, всеми уважаемый герой бросает вызов наглецу и ведет остальных к победе, успешно одолевая все препятствия.

Джейми предпочел бы ту же схему.

Брин идет вперед, унося вторую свечу.

— Эй, гляньте-ка! — зовет он.

Остальные трое идут вслед за ним вдоль стены. Две свечи освещают единственную кровать — попроще, чем в верхних спальнях. Железная рама, тощий грязный тюфяк, ни подушки, ни простыни.

— Уютная комнатка для гостей, — морщит нос Энн.

— Кошмар, — соглашается Пол. — Идем наверх.

— Здесь мочой воняет. Ты куда?

Джейми вздрагивает: из темноты, как призрак, возникает Эмили. Надо думать, из туалета вернулась. Пол отходит от узкой койки.

— Ты куда? — повторяет Брин.

— Наверх, — отвечает Пол.

Базой сделали кухню — вот и хорошо. Джейми хочет предложить замок на дверь и продумать стратегию обороны на случай, если явятся похитители. Остальным, видимо, шевелиться неохота. Кроме Энн. Она выходит из дома, Джейми следит за ней в окно. Энн только что сорвала яблоко, надкусила и выбросила, а теперь неторопливо направляется к скалам.

— Пойду поброжу, — сообщает Джейми остальным. Его не слушают. Эмили втолковывает Тие, как важно избегать типичного поведения жертвы. Тия возражает: поскольку она в кои-то веки и есть жертва — а именно, жертва похищения — значит, имеет полное право так себя и вести. Джейми выходит из дома через заднюю дверь, отметив, что никто даже не глянул ему вслед. Это ему не нравится. Мать твердила, что незачем беспокоиться о чужом мнении, но Джейми важно, что о нем думают.

Энн сидит на траве, скрестив ноги.

— Привет, — он подходит ближе.

— Угу, — отвечает она, не оборачиваясь. Он присаживается рядом.

— Не в своей тарелке? -Что?

— Остальные, которые в доме, тебя раздражают?

Энн качает головой.

— Нет, они ничего.

— Боишься?

— Ага, прямо дрожу, — язвит она.

— А что же тогда?

Она вертит в руках венок из ромашек.

— Ты о чем?

— Что ты тут делаешь? — спрашивает Джейми.

— Ничего, а ты?

— Я... хм...

— Они тебя раздражают, да?

— Вообще-то нет.

— Или ты пришел меня соблазнять? Джейми краснеет.

— С какой стати? С чего ты взяла? Энн смеется.

— Я же девственница. У нас особый дар.

— Ты... ладно, проехали.

Как будто такие девушки бывают девственницами! Он достает из кармана пачку «Мальборо».

— Курить будешь?

— Нет.

— А ты вообще куришь?

— Нет.

— Ты меня ненавидишь?

Энн смотрит ему в лицо. Глаза у нее карие и большие.

— Нет, конечно. С чего вдруг?

— Потому что я гик. Она смеется.

— Гик? Что это значит? Джейми вздыхает.

— Неважно.

— А если серьезно? Ты занимаешься компьютерами?

— Нет, изучаю математику в универе.

— Здорово. Значит, ты не гик, а нерд.

— Спасибо, — говорит он.

— Быть нердом — это круто.

— Ага, точно.

— Они мне нравятся.

— Правда?

Она задумывается, наморщив нос.

— Вообще-то нет.

— Ну вот. Она улыбается.

— Но они нормальные ребята.

— Спасибо.

Энн вглядывается ему в глаза.

— Наверное, классно заниматься математикой? -А ты?..

— Нет, — перебивает она, качая головой. — Просто люблю числа.

— А я нет.

— Что?

— Не люблю числа. Я их ненавижу.