Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

И тут господин Торбинс повернул ручку двери и вошел в гостиную. В нем вдруг пробудился Тук. Он понял, что спать не ляжет и завтракать не станет, пока не убедит всех, что может быть очень яростным, и почувствовал, что уже пришел в ярость от «пускает пузыри на коврике».

Много раз потом торбинсовское начало в нем сожалело об этом поступке, и он говорил себе: «Бильбо, ты свалял дурака — сам полез в западню». Но сейчас он храбро выпалил:

— Извините меня за то, что я сейчас случайно услышал. Я понятия не имею, о чем вы говорите и причем тут взломщики, но, думаю, не ошибся в том, что вы считаете меня ни на что неспособным (это его уязвило больше всего). Я вам докажу. Нет у меня на двери никаких знаков — я ее красил неделю назад, и совершенно уверен, что вы ошиблись адресом. Я заподозрил это, как только увидел ваши чудные физиономии у себя на пороге. Но можете считать этот дом правильным домом. Скажите, что вы от меня хотите, и я попробую все сделать, даже если для этого придется идти пешком на самый Дальний Восток и драться со свирепыми змеями-оборотнями в Последней Пустыне. У меня когда-то был двоюродный пра-прадедушка Бычеглас Тук, так вот он…

— Ну да был, но очень давно, — сказал Глоин. — Я же говорил о тебе. И, уверяю тебя, на этой двери был знак — обычный, как полагается в деле. Такой знак обозначает: «Взломщик ищет хорошую работу и захватывающих приключений за приличное вознаграждение». Вместо «Взломщик» можно прочитать «Опытный охотник за сокровищами», это как ты захочешь. Некоторым так больше нравится, а нам все равно. Гэндальф сказал, что в этих краях живет такой искатель приключений, который жаждет немедленно взяться за дело, и устроил нам сегодняшнюю встречу, в среду за чаем.

— Был у тебя знак на двери, — сказал Гэндальф. — Я сам его поставил по веским причинам. Меня попросили найти четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал господина Торбинса. А если кто-нибудь скажет, что мой выбор неправильный, идите втринадцатером, попадайте в неприятности, расхлебывайте неудачи или возвращайтесь уголь копать!

Он так сердито накричал на Глоина, что гном сел на свое место; а когда Бильбо попытался открыть рот для вопроса, он повернулся и уставился на него, так свирепо нахмурив брови, что хоббит закрыл рот покрепче.

— Вот и правильно, — сказал Гэндальф. — И не будем больше спорить. Господина Торбинса выбрал я — этого достаточно. Если я говорю, что он взломщик, значит, он взломщик или будет таковым, когда придет время. Что-то в нем есть, о чем вы пока не догадываетесь, и в гораздо большей степени, чем он сам думает. Может быть, вы все останетесь живы и мне за это спасибо скажете. А теперь Бильбо, малыш, принеси лампу и посвети мне вот на это.

В свете большой лампы с красным абажуром он расправил на столе пергамент.

— Это нарисовал Трор, твой дед, дорогой Торин, — сказал Гэндальф в ответ на вопросительные взгляды гномов.. — Здесь план Горы.

— По-моему, он нам не очень поможет, — разочарованно протянул Торин, кинув взгляд на план. — Я ведь хорошо помню и Гору и все вокруг нее. Знаю, где находится Лихолесье и Высохшая Долина, где жили огромные драконы.

— Место, где живет дракон, помечено на карте, — сказал Балин. — Вон на Горе нарисован красный дракон. Но его мы и без этого легко обнаружим, если только туда доберемся.

— Есть один пункт, который вы не заметили, — сказал маг. — В Гору можно войти, видите руну на Западной стороне? Вот тут еще руны, и рука показывает, где тайный вход в нижние пещеры.

— Может, он и был когда-то тайным, — произнес Торин, — но откуда ты знаешь, что тайна до сих пор не раскрыта? Старый Смог там так долго живет, что наверное уже все разнюхал.

— Может быть, и так. Но он многие годы не пользовался этим ходом.

— Почему?

— Потому что он в него не пролезет. «Дверь Горы пять локтей высотой и в нее входят трое в ряд», говорят руны. Смог в такое отверстие влезть не мог даже в молодости, и особенно когда объелся людьми и гномами после сражения.

— По-моему, это большущая нора, — пискнул Бильбо (весь опыт которого сводился к хоббичьим норам, а о драконах он понятия не имел). Он увлекся и заинтересовался происходящим и забыл, что решил держать язык за зубами. Карты он обожал; у него в прихожей висела большая карта Прогулок По Окрестностям, где все его любимые тропки были наведены красными чернилами. — Как же такую большую дверь удалось сохранить в тайне от окружающих, не говоря уж о драконе? — спросил он.

Не стоит забывать, что сам-то он был всего лишь маленьким хоббитом.

— Есть много способов сделать явное тайным, — ответил Гэндальф. — Как это удалось здесь, мы не знаем, пока сами не придем туда и не посмотрим. Судя по карте, дверь должна быть замаскирована под склон Горы, это у гномов самый распространенный способ, правда?

— Именно так, — сказал Торин.

— А еще, — продолжал Гэндальф, — вместе с картой передается ключ, маленький и странный. Вот он! — и маг протянул Торину серебряный ключ с длинным стержнем и хитроумно выточенной бородкой. — Храни его надежно!

— Разумеется, — сказал Торин, взял ключ и повесил на красивую цепочку, которую носил на шее под курткой. — Теперь у нас появляется надежда. Этот ключ меняет дело. До сих пор нам многое было не ясно. Мы собирались идти на восток, как можно тише и незаметнее до Долгого Озера. Потом начнутся неприятности…

— Они начнутся намного раньше, если я что-нибудь смыслю в восточных дорогах, — перебил его Гэндальф.

— Оттуда мы можем подняться вверх вдоль реки Руны, — будто не замечая слов Гэндальфа, продолжал Торин, — дойти до развалин Дейла — старинного города в Долине, под Горой. Но никому из нас не хотелось бы пользоваться Главными Воротами в Гору. Река вытекает из-под большого утеса с южной стороны и именно оттуда обычно выползает дракон. Причем довольно часто, если он не менял своих привычек.

— Вам будет плохо без сильного воина, без героя, — сказал маг. — Я пытался найти хоть одного; но воины нынче заняты сражениями друг с другом в дальних странах, а здесь по соседству героев не видать, так они стали редки, если вообще есть. Мечи давно затупились, боевыми топорами рубят деревья, а щиты служат люльками и крышками для кастрюль. Драконы прекрасно устроились далеко-далеко (и поэтому они сказочные). Вот я и вспомнил про Боковой Ход и решил предложить вам Взломщика. Невысоклик Бильбо Торбинс, прошу любить и жаловать, — он и есть Взломщик, выбранный и избранный. Теперь можно строить планы.

— Ну ладно, согласен, — сказал Торин. — А не будет ли знаменитый Взломщик столь любезен, что предложит свой план? — с легкой издевкой обратился он к Бильбо.

— Сначала я хотел бы узнать подробнее, в чем дело, — сказал Бильбо. У него внутри все дрожало, но характер Тука уже проснулся и отступать он не желал. — Расскажите мне про Золото и про Дракона и все такое, как оно туда попало, кому принадлежит и так далее.

— Клянусь бородой! — сказал Торин. — Ты же видел карту и слышал нашу песню! Мы только об этом и говорим уже много часов!

— Все равно, расскажите, пожалуйста, так, чтобы было ясно и понятно, — упрямо возразил хоббит с деловым видом (который он напускал на себя всякий раз, когда у него просили денег взаймы), изо всех сил стараясь казаться благоразумным и расчетливым, чтобы оправдать полученную от Гэндальфа рекомендацию специалиста. — И еще я хотел бы узнать сроки, и насколько это опасно, и сколько отпускается на непредвиденные расходы и сумму вознаграждения и прочее.

Он имел в виду: «Какой толк от всего этого мне? И вернусь ли я живым?»

—Прекрасно, — начал Торин. — Давным-давно, при жизни моего деда Трора, нашей семье пришлось уйти с Далекого Севера, и мои родичи со всем имуществом осели в Горе, которую ты видишь на карте. Гору нашел мой далекий предок, Старый Фрайн Первый, а потом они все прокладывали в ней ходы и туннели, вырубали залы и мастерские и, я думаю, нашли там много золота и, наверное, драгоценностей тоже. Во всяком случае, род сделался богатым и могущественным. Мой дед стал Королем Горы и люди, смертные жители земель к югу от нас, его очень уважали и даже построили под горой веселый город Дейл. Короли Дейла часто обращались к нашим кузнецам и ювелирам и, надо сказать, очень щедро расплачивались за работу. Отцы отдавали нам на выучку сыновей и тоже хорошо платили, чаще всего натурой, продовольствием, ведь мы сами ничего не выращивали и скот не разводили. Для нашего рода наступили хорошие времена, у всех были деньги, и в свободное время гномы работали для удовольствия, изготавливая изумительно красивые вещи и волшебные игрушки, каких сейчас нигде не найдешь. Парадные залы моего отца Фрайна были обвешаны необыкновенным оружием, украшены драгоценностями, резьбой и чеканкой, а игрушечный рынок Дейла был чудом Северного Мира.

Именно слухи о нашем богатстве привели к нам дракона. Ты ведь знаешь, что драконы воруют или отбивают сокровища у людей, эльфов и гномов и стерегут свою добычу всю жизнь (т. е. практически бесконечно, если их не убивают), но никогда ничем из награбленного не пользуются. Вряд ли они могут отличить плохую работу от хорошей, хотя обычно имеют понятие о рыночной цене на изделия. Они ничего не умеют делать сами, даже сломанное кольчужное колечко не починят. В те времена, о которых я говорю, на Севере было полно драконов, а золото, наверное, кончалось, потому что гномы уходили к Югу или их убивали, и наступило время великих разрушений и великой нищеты.

В то время там жил особенно жадный, сильный я коварный змей по имени Смог. Однажды он полетел на Юг. Сначала мы услышали нарастающий шум его крыльев, от которого затрещали сосны, росшие на Горе. Некоторым из гномов, например, мне, в тот день повезло; мы отправились гулять и отошли от Горы довольно далеко. Я тогда был молодым, любил побродить, и это спасло мне жизнь. Издали мы увидели, как в дыму и пламени на нашу Гору опустился дракон, как он пополз вниз и от его дыхания разом вспыхнул лес. В Городе под горой зазвонили все колокола, воины вооружались. Испуганные гномы кинулись к Главным Воротам, но тут-то их и поджидал Смог: никто не спасся. Река от жара испарилась, сгустился такой туман, что почти ничего не стало видно, и в этом тумане дракон набросился на город и уничтожил почти все войско — такое часто случалось в те трудные времена. Потом он отполз к Горе и влез в наши пещеры через Главные Ворота. Он ободрал все стены в помещениях, уничтожил всех оставшихся гномов, ограбил склады, переломал все в туннелях, залах и жилых комнатах. Он забрал себе все, что нашел. Вероятно, как это обычно бывает у драконов, он свалил награбленное в кучу где-нибудь в глубине Горы и спит на этой куче до сих пор. Сначала он время от времени выползал из Пещер, чаще всего ночью, пробирался в город и уносил людей к себе на обед. Больше всего ему нравились молодые девушки. Так длилось несколько лет, пока Дейл не был полностью разорен, а люди из него ушли навсегда. Что там делается сейчас,я не знаю, но не думаю, чтобы кто-нибудь отважился поселиться возле Горы. Ближайшие обитаемые жилища должны находиться на Дальнем конце Долгого Озера.

Те немногие из нас, которые в тот день оказались на свободе и остались живы, плакали и проклинали Смога и не знали, что делать дальше. Мы сидели на Дальнем склоне Горы в естественном укрытии — и вдруг к нам подошли мой отец и дед с опаленными бородами. Они почти ничего не рассказывали. Когда я спросил, как они выбрались, они приказали мне придержать язык и сказали, что когда-нибудь я все узнаю. Потом мы ушли оттуда и перебивались чем могли, порой работали простыми кузнецами и даже углекопами. Но мы не забыли об отнятом у нас сокровище. Даже теперь, когда мы уже не так бедны и кое-что у нас отложено на черный день, — тут Торин любовно погладил золотую цепь на шее, — мы хотим вернуть свое достояние и отомстить Смогу, конечно, если нам это удастся.

Я не раз задумывался над тем, как удалось бежать из Горы отцу и деду. Теперь ясно, что они воспользовались запасным ходом, о котором больше никто не знал. Карту, конечно, составили они, но хотел бы я знать, как ее захватил Гэндальф, и почему она не досталась законному наследнику, то есть мне?

— Я ее не захватил, мне ее дали, — ответил маг. — Твоего деда Трора, как ты помнишь, убил в Морийских Копях Большой Гоблин Азог…

— Да, будь он проклят! — сказал Торин.

— А в прошлый четверг, 21-го апреля, минуло ровно сто лет с тех пор, как ушел твой отец, и ты его больше не видел…

— Это правда, — сказал Торин.

— Твой отец дал мне Карту, чтобы я передал ее тебе; но, если принять во внимание, каких трудов мне стоило тебя найти, меня нечего винить. Когда смог, тогда и отдаю. Твой отец даже не сказал мне, как тебя зовут, ибо забыл собственное имя. По-моему, я достоин благодарности и похвалы. Бери! — и он протянул Торину Карту.

— Не понимаю, — сказал Торин, и Бильбо чуть было не произнес вслух то же самое. Объяснение мага ему ничего не объяснило.

— Перед тем, как отправиться в Морийские Копи, — снова заговорил маг, медленно и мрачно, — твой дед отдал Карту на хранение сыну. Когда его там убили, твой отец взял эту Карту и отправился сам попытать счастья. Он пережил великие злоключения, но до Горы не дошел. Я видел его пленником в подземельях злого чародея Саурона. Как он там оказался, неизвестно.

— А ты почему там оказался? — вздрогнув, спросил Торин, и все гномы тоже содрогнулись.

— Тебя это не касается. Кое-что выяснял, как обычно. Это было неприятно и опасно. Даже я, Гэндальф, чуть не погиб. Спасти твоего отца мне не удалось: я пришел слишком поздно. Он потерял рассудок, ничего не понимал и ни о чем не помнил, кроме Карты и Ключа.

— Орки из Мории давно получили по заслугам, — сказал Торин. — Надо подумать, как рассчитаться с Сауроном.

— Бред! Такой враг тебе не под силу, даже если ты соберешь всех гномов с четырех сторон света. Единственное, что завещал тебе отец, — прочесть Карту и применить Ключ. Но если не применить при этом еще хитрость, то Дракон и Гора окажутся для вас, пожалуй, слишком велики, — мрачно произнес маг.

— Слушайте, вы! — сказал вдруг Бильбо довольно громко.

— Слушайте что? — спросили все, поворачиваясь к нему.

— Слушайте, что я скажу, — ответил Бильбо, слегка смущенно, но уверенно. — Вам надо идти на восток, а там все исследовать. В конце концов, есть же потайная дверь, а Драконы должны иногда спать. Если вы долго посидите на пороге, то, наверное, что-нибудь придумаете. И знаете, что я вам еще скажу? Мы так долго болтали, уже ночь. Надо идти спать, ведь вам утром рано вставать. Я еще хочу накормить вас хорошим завтраком перед тем, как вы уйдете.

— Перед тем, как мы уйдем, — поправил его Торин. — Разве ты не Взломщик? И разве не твое дело— сидеть на пороге, а потом пробираться внутрь? Но насчет сна и завтрака я согласен. Перед долгой дорогой я предпочту яичницу из шести яиц с ветчиной, причем, не пережаренную, и чтоб желтки были целы.

Все стали заказывать хоббиту завтрак и никто даже не сказал «пожалуйста» (что очень разозлило Бильбо), а потом дружно отправились спать.

Бильбо изрядно повозился, приспосабливая свободные комнаты и чуланы под спальни и расстилая постели на скамейках, диванах и даже табуретках. Потом он пошел спать сам, страшно усталый и без всякой радости. Единственное, о чем он подумал — он вовсе не собирается рано вставать и готовить для всех завтрак.

Пока он ворочался перед тем как заснуть, туковская половина его характера постепенно слабела и, засыпая, он уже не был уверен, что отправится куда бы то ни было, когда наступит утро.

Лежа в кровати, Бильбо еще слышал, как в соседней с ним парадной спальне не то поет, не то бормочет Торин:

…Далёко за Мглистые Горы пойдем

В Поход за сокровищем прошлых столетий.

Уйдем на рассвете, пусть бесится ветер,

Забытое золото наше найдем!..

Сны под эту песню получились скверные и странные. Рассвет он проспал.

Глава вторая

БАРАНЬЕ ЖАРКОЕ

Когда Бильбо проснулся, стоял уже ясный день. Он вскочил, натянул халат и прошел в столовую. Там никого не было, но дикий беспорядок и горы грязной посуды на столе свидетельствовали, что здесь поспешно завтракало много народу. В кухне тоже было полно неумытых горшков, заляпанных сковородок, грязных кастрюль, — будто всю посуду, имевшуюся в доме, использовали для завтрака. Бильбо с ужасом подумал о предстоящей немедленной мойке и уборке и понял, что вечеринка ему не приснилась. А он-то еще надеялся, что это все — дурной сон!

Единственным утешением казалось то, что гости ушли без него и дали ему выспаться («а все-таки даже спасибо не сказали!..»), но… почему-то он был этим слегка разочарован, почти обижен. Чувство было новое, в конце концов он сказал сам себе: «Не будь дурнем, Бильбо Торбинс! И нашел о чем думать: драконы и прочая чепуха в твоем солидном возрасте». После этого он храбро облачился в передник, пошел на кухню, зажег огонь в печи и вскипятил воду. Затем сумел все убрать так быстро, что позавтракал почти вовремя. Солнце уже поднялось высоко, наружную дверь он отворил, и через нее в дом залетел приятный теплый ветерок. Бильбо даже начал что-то насвистывать, подметая последние пылинки в коридоре, и подумывать о втором завтраке у открытого окна, как вдруг вошел Гэндальф.

— Милый мой, ты вообще идти собираешься? — спросил он без приветствия. — Ты же сам предлагал выйти пораньше, а намерен завтракать, ведь уже половина одиннадцатого! Тебе оставили записку, потому что некогда было ждать, пока ты проснешься.

— Какую записку? — засуетился Бильбо.

— Гномы и молнии! Ты сегодня не в себе! — вскричал Гэндальф. — Ты не вытер пыль на камине.

— Какое это имеет отношение?.. Я и так мыл посуду за четырнадцать едоков!

— Если бы ты вытирал пыль на камине, ты бы нашел там под часами вот это, — сказал Гэндальф, протягивая Бильбо записку (разумеется, написанную на его же собственной бумаге).

Вот что он прочитал:

«От Торина и Компании Взломщику Бильбо — привет!

Приносим искреннюю благодарность за гостеприимство и предложение профессиональной помощи. Наши условия: вознаграждение после получения добычи в размере не более 1/14 от общей прибыли (если будет таковая); все дорожные расходы возмещаются в любом случае; похоронные расходы за счет Компаньонов или наших представителей, если в этом возникнет необходимость и не будет предпринято ничего другого.

Считая нерациональным нарушать Ваш заслуженный отдых, мы выходим раньше, чтобы сделать некоторые приготовления, и будем ждать Вашу уважаемую личность в трактире «Зеленый Дракон» на Канале точно в 11 часов. Надеемся, что Вы окажетесь пунктуальным.

С глубочайшим уважением, готовы служить —

Торин и К°».

— У тебя осталось ровно десять минут. Придется бежать бегом, — сказал Гэндальф.

— Но… — начал Бильбо.

— На это уже нет времени, — ответил маг.

— Но… — опять произнес Бильбо.

— И на это времени тоже нет. Марш!

До конца дней Бильбо не мог вспомнить, каким образом он оказался на дороге без шляпы, без трости, без денег, без всего того, что он привык брать с собой даже на обычную прогулку; второй завтрак остался несъеден-ным, ключи он почему-то сунул Гэндальфу, а сам побежал, быстро-быстро перебирая мохнатыми ножкамиподорожке с Кручи, мимо большой мельницы, по мосту через Реку и еще больше мили до Канала. Прибежав к «3еленому Дракону» как раз в тот момент, когда часы били одиннадцать, жутко запыхавшись, он обнаружил, что забыл даже носовой платок!

— Браво! — сказал Балин, стоявший у дверей трактира в ожидании.

И тут из-за угла показались все остальные. Они сидели верхом на пони, у каждого были сумки, мешки, мешочки, пакеты и пакетики самых разнообразных размеров. Для Бильбо вели маленького пони, для Балина пони покрупнее.

— Садитесь верхом и поехали! — сказал Торин.

— Простите, — сказал Бильбо, — но я же без шляпы, я забыл дома носовой платок и у меня с собой совсем нет денег. Я нашел вашу записку только без четверти одиннадцать, если быть точным.

— Не надо быть точным, — сказал Двалин, — и не волнуйся. Придется обойтись без носового платкаи,кстати, без многих других вещей. Теперь так будет до конца путешествия. А что касается шляпы, то у меня в багаже есть лишний плащик с капюшоном.

Вот так они и поехали, ясным утром в конце апреля, трясясь на навьюченных пони, причем Бильбо выглядел очень комично в темно-зеленом плаще с капюшоном (несколько выцветшем), который он взял напрокат у Двалина. Плащ был ему велик, и он вдруг подумал, что бы сказал его папа, если бы увидел это, и немного утешился от того, что на гнома он все равно не похож, поскольку у него нет бороды.

Они отъехали не так уж далеко, когда их догнал Гэндальф на белой лошади. Он был совершенно неотразим и вдобавок привез кучу носовых платков и трубку Бильбо с табаком. Путешественникам сразу стало весело и весь день они ехали с песнями и шутками, останавливаясь только для того, чтобы поесть. Они не так часто останавливались, как хотелось бы Бильбо, но пока Приключение казалось ему вовсе не страшным.

Сначала они ехали по Хоббитширу, очень благоустроенному краю, где жил приличный народ, были хорошие дороги, попадались гостиницы и изредка — деловые прохожие.

Потом они попали в такие места, где народ говорил на незнакомом языке и пелись песни, которых Бильбо никогда раньше не слышал.

Потом они приехали в Пустошь, где не было ни народа, ни гостиниц, а дороги становились все хуже и хуже.

Потом впереди поднялись унылые холмы, на которых росли темные деревья. На отдельных холмах высились старые замки, имевшие зловещий вид, как будто их строили разбойники. Все вокруг становилось мрачнее, даже погода испортилась. До сих пор погода была майская, а сейчас стало сыро и холодно. В Пустоши они тоже останавливались, где попало, но там, по крайней мере, было сухо.

— Даже не верится, что скоро июнь, — ворчал Бильбо, в то время как его пони уныло шлепал по лужам за остальными или с трудом вытаскивал копыта из грязи. Дело шло к вечеру.

Дождь лил, как из ведра, с самого утра. Плащ хоббита напитался водой, с капюшона капало в глаза. Пони устал и начал спотыкаться. Гномы сердито молчали. «Готов поклясться, — думал Бильбо, — что дождь залил мешки с едой и запасная одежда промокла. Будь прокляты все кражи со взломом и все, что с ними связано! Вот если бы вдруг оказаться дома в уютной норке у очага и чтобы начинал петь чайник!»

Увы, он мечтал об этом не в последний раз! А гномы все трусили вперед, никто из них даже не оборачивался, словно о хоббите забыли.

Наверное, где-то за серыми тучами село солнце, потому что начало темнеть. Поднялся ветер. Ивы, росшие на берегу речки, качались и вздыхали. Я не знаю, что это была за речка. Бурая и вздувшаяся от последних дождей, она шумно скатывалась с торчавших впереди гор и холмов.

Скоро почти совсем стемнело. Ветер прорвал серые тучи, из их лохмотьев выглянула убывающая луна и поплыла над холмами. Путники остановились, и Торин пробормотал что-то об ужине и о том, где найти сухое место для ночлега.

Только теперь они заметили, что Гэндальфа с ними нет. До сих пор он все время ехал рядом, не объясняя, собирается ли участвовать в Приключении или ему с ними всего лишь по пути. Он больше всех ел, смеялся и болтал. А теперь его просто не стало!

— Как раз когда очень пригодился бы маг! — бурчали Дори и Нори, согласные с хоббитом в том, что есть надо регулярно, часто и много.

Немного поспорив, путешественники решили, что останутся на ночь там, где были. До сих пор не разбивали лагеря в пути, и хотя знали, что скоро это придется делать постоянно, ибо они окажутся во Мглистых Горах далеко от мест, где обитают приличные жители, сегодняшний вечер казался не самым подходящим и слишком мокрым для начала. Они нашли группу деревьев, где было посуше, но ветер стряхивал капли дождя с листьев и беспрестанное «кап-кап» очень раздражало. Вдобавок, огонь закапризничал. Гномы обычно умеют добыть огонь в любых условиях и разжечь костер из чего угодно, независимо от того, помогает им ветер или мешает. Но в тот вечер ничего сделать не смогли даже мастера по кострам Оин и Глоин.

Потом один из пони чего-то испугался и ускакал. Его поймали не сразу, он успел забежать в реку и, прежде чем лошадку оттуда вывели, Фили и Кили чуть не утонули, а поклажа свалилась в воду, и ее унесло. Конечно, там была провизия, и теперь у путников почти ничего не осталось на ужин и еще меньше на завтрак.

И вот они все сидели мокрые и сердитые, Оин с Глоином еще безуспешно пытались разжечь огонь и перебранивались, Бильбо уныло думал о том, что настоящее Приключение, оказывается, не только прогулка на пони под майским солнышком, как вдруг Балин, постоянный дозорный, произнес:

— Вижу огонь, вон там!

Неподалеку виднелся густо заросший деревьями склон и в темной чаще правда посверкивал огонь, уютный, красноватый огонек; то ли костер, то ли факелы.

Гномы некоторое время па него смотрели, потом поспорили. Одни говорили: «Нет», другие — «Да». Один предлагали пойти и посмотреть, что там такое, ибо все, что угодно, будет лучше, чем остаться почти без ужина, совсем без завтрака и всю ночь просидеть в мокрой одежде. Другие говорили:

— Места эти малоизвестные, горы слишком близко. Путешественники сюда редко заходят. Старые карты врут, все изменилось к худшему и дороги не охраняются. Здесь, наверное, ни про какого Короля не слыхали, и чем меньше любопытствовать по дороге, тем целее будешь!..

Слышались голоса:

— В конце концов, нас четырнадцать!..

— Куда девался Гэндальф?..

Последний вопрос повторили все по очереди. Тут дождь пошел сильнее, неразгоревшийся костер превратился в лужу, а Оин с Глоином подрались. Это решило дело.

— Как-никак, у нас есть Взломщик, — сказали гномы и пошли (со всеми предосторожностями) в ту сторону, где горел огонек. Пони они вели под уздцы. Поднявшись на склон, они оказались в лесу. Тропы, которая могла бы вести к жилищу, не было видно. Они пошли напрямик, продираясь в полной темноте сквозь чащу. Лес отзывался громким треском, скрипом и шорохами и недовольно гудел от их раздраженного ворчанья.

Вдруг красноватый свет между стволами впереди показался совсем близким.

— Теперь очередь Взломщика, — сказали они, имея в виду Бильбо.

— Идите и все узнайте про этот свет: что там горит, не колдовство ли это, и нет ли опасности, — сказал Торин. — Поторопитесь и, если все в порядке, поскорее бегите назад. Если нет, тоже постарайтесь вернуться, а не сможете — ухните два раза филином и один раз совой, мы что-нибудь придумаем.

Пришлось хоббиту идти, он даже не успел объяснить, что ухнуть филином не сможет ни одного раза, а кричать совой умеет не лучше, чем летать летучей мышью. Но зато хоббиты умеют быстро и совершенно бесшумно передвигаться по лесу. Этим они очень гордятся, и Бильбо не однажды пофыркивал по поводу «гномьего шум-гама», как он выражался. Мы-то с вами, я думаю, в такую ночь под шум ветра даже всю их кавалькаду заметили бы только в двух шагах от себя, а Бильбо так осторожно крался к красному огоньку, что, наверное, и пугливый хорек усом бы не шевельнул.

Разумеется, он благополучно добрался до самого костра (ибо это был костер) и увидел вот что.

Три великана сидели вокруг горевших ярким пламенем буковых бревен и жарили баранину на заостренных деревянных палках, время от времени слизывая с пальцев капающий сок и жир. Вокруг разносился аппетитный запах. Под рукой у великанов стоял бочонок с питьем, которое они пили большими кружками. Великаны были троллями. Явно и несомненно троллями: даже Бильбо, слыхавший о них только по рассказам, сразу узнал их по грубым чертам тупых лиц, по их росту, форме ног, не говоря уже о речи, которая совсем-совсем не напоминала приличную застольную беседу!

— Вчера баранина, сегодня баранина, и провалиться мне, если завтра будет не баранина! — сказал один из троллей.

— Да, мы уже давно не видели даже паршивенького куска человечины! — поддержал второй. — О чем думал этот Вильям, чтоб ему лопнуть, когда нас сюда тащил? Питье на исходе, чего уж хуже! — продолжал он, толкнув под локоть Вильяма, который как раз в этот момент опрокидывал кружку в глотку.

Вильям чуть не захлебнулся.

— Заткнись! — сказал он, как только откашлялся. — И не воображай, что люди все время будут здесь селиться, чтобы вы с Бертом их лопали. С тех пор, как мы пришли сюда с гор, вы вдвоем полтора поселка умолотили. Сколько вам еще надо? Сейчас такое время, что лучше скажите спасибо Биллу за жирного барашка, которого жрете.

Он выхватил из костра баранью ногу, впился в нее зубами, оторвал большой кусок и вытер губы рукавом. Следует заметить, что тролли, даже одноголовые, обычно вот так себя ведут.

Сообразив, чем тут пахнет, Бильбо решил немедленно действовать. Можно поскорее вернуться и предупредить друзей, что рядом три большущих тролля в скверном настроении, похоже, непрочь съесть жареного гнома или хотя бы пони. А можно что-нибудь быстро и красиво украсть. Настоящий первоклассный сказочный Взломщик в таком случае залез бы к троллям в карман (что почти всегда окупается, если удается), подхватил бы баранину прямо с огня, похитил бы пиво и смылся бы так, что его бы не заметили. Кто-нибудь менее тщеславный и более практичный, наверное, ткнул бы каждого тролля кинжалом, а потом весело провел остаток ночи.

Бильбо все это знал. Он много читал, хотя в жизни ничего подобного не делал и даже не видел. Ему стало очень страшно и противно. Он бы с удовольствием оказался в сотне миль отсюда и все-таки он почему-то не смог повернуть назад и побежать к Торину и Компании с пустыми руками. Он стоял в темноте и медлил. Что бы такое стянуть? Из всех рассказов об ограблениях самыми легкими ему казались карманные кражи. Итак, он притаился за деревом, у которого сидел Вильям.

Берт и Том отошли к бочонку. Вильям успел налить новую кружку. Бильбо набрался храбрости и залез маленькой ручкой в его огромный карман. Там был кошель, показавшийся хоббиту мешком. «Ха, — подумал он, проникаясь интересом к новому занятию, и осторожно потянул кошель из кармана. — Начало есть!»