Хоббит, или Туда и обратно (пер. В. Маториной)

Они ничем не смогли его удержать. Ему дали охрану, и оба — Король эльфов и Бард — попрощались с ним очень торжественно. Когда Бильбо проходил через лагерь, от одного из шатров отделился старик в темном плаще и, подойдя, хлопнул его по плечу.

— Молодец, Торбинс! — услышал хоббит знакомый голос. — У тебя всегда найдется в запасе то, чего никто не ожидает!

Это был Гэндальф.

Впервые за много дней Бильбо почувствовал настоящую радость. Но ни задавать вопросы, ни отвечать на них было некогда.

— Всему свое время! — сказал Гэндальф. — Если я не ошибаюсь, дело идет к концу. Тебе предстоят не. сколько неприятных минут, но мужайся! Может быть. ты благополучно выпутаешься. Есть новости, о которых даже вороны не слышали. Доброй ночи!

Озадаченный, но все-таки воодушевленный, Бильбо поспешил к Горе.

Его проводили к удобному броду и перевели через речку, так что он остался сухим, потом он попрощался с эльфами-провожатыми и осторожно полез через камни к воротам.

Теперь на него навалилась такая усталость, что он с трудом влез на стену (хорошо, что веревку никто не заметил, она так и висела, где ее привязали). Была уже почти полночь. Бильбо спрятал веревку, присел отдохнуть и попытался представить себе, что будет дальше, но ничего не придумал.

Ровно в полночь он разбудил Бомбура, а сам свернулся калачиком в своем углу, не дослушав благодарности толстячка (чувствуя, что не очень-то заслужил ее). Он заснул почти мгновенно, забыв все свои печали до утра. Ему снилась яичница с ветчиной.

Глава семнадцатая

БИТВА ПЯТИ ВОИНСТВ

На следующий день трубы запели в лагере очень рано, и вскоре по узкой тропе к Горе уже спешил бегом первый гонец. Он остановился, не добежав до стены, окликнул гномов и спросил, не соблаговолит ли Торин выслушать новых послов, ибо произошли кое-какие события, и обстановка изменилась.

— Должно быть, Даин! — сказал Торин, услыхав. — До них дошла весть о его походе. Я знал, что это сразу подействует! Проси их прийти малым числом без оружия, и я их выслушаю, — крикнул он гонцу.

Примерно в полдень осажденные снова увидели знамена Озерных жителей и Лесных эльфов. К стене подошел отряд из двадцати воинов. Перед тем, как вступить на узкий карниз, они положили на землю мечи и копья и стали подниматься к Воротам. Гномы с удивлением увидели Короля эльфов и Барда. А перед ними шел высокий старик в плаще с надвинутым капюшоном, и нес крепкий деревянный ларец, окованный железом.

— Привет тебе, Торин! — сказал Бард. — Ты не изменил решения?

— Мои решения не меняются от нескольких закатов и рассветов, — ответил Торин. — Вы опять пришли задавать мне праздные вопросы? Я вижу, что орда эльфов не ушла, как я просил! Значит, нам не о чем говорить.

— Неужели ничто не убедит тебя пожертвовать своим золотом?

— Ничто из того, что ты и твои друзья могли бы предложить.

— Даже Аркенстон Фрайна? — спросил воин, и тут старик открыл ларец и высоко поднял алмаз. Свет заструился от его руки, яркий белый свет в прозрачном утреннем воздухе. Торин застыл как от удара.

Некоторое время никто не произносил ни слова. Наконец Торин прервал молчание, и в его голосе слышался гнев:

— Это камень моего отца, значит, и мой тоже. Зачем мне выкупать свое? — а потом взяло вверх удивление: — Но как вам досталось мое наследство? Или незачем задавать такой вопрос ворам?

— Мы не воры, — ответил Бард. — Твое мы вернем тебе в обмен на наше.

— Как он оказался у вас?! — закричал в ярости Торин.

— Это я им дал, — пискнул Бильбо, выглядывая из-за стены. Ему стало очень страшно.

— Ты?! Ты!.. — заорал Торин, поворачиваясь к нему и вцепляясь обеими руками. — Несчастный хоббит! Жалкий невысоклик — взломщик!.. — ему не хватало слов, и он тряс бедного хоббита, как кролика. — Клянусь бородой Дарина, хотел бы я, чтобы Гэндальф был здесь! Будь он проклят за то, что посоветовал нам тебя! Пусть у него борода вылезет! А тебя я сейчас выброшу на камни! — при этих словах Торин поднял Бильбо.

— Стой! Твое желание исполнено! — раздался знакомый голос. Старик с ларцом сбросил капюшон. — Вот тебе Гэндальф, и, кажется, как раз вовремя. Если тебе не нравится мой Взломщик, оставь его, но не ломай, пожалуйста. Поставь, где взял, выслушай, что он скажет.

— Вы все сговорились! — сказал Торин, опуская Бильбо на стену. — Постараюсь больше никогда-никогда не иметь дела с магами и с друзьями магов. Что ты можешь сказать, крысиное отродье?

— Батюшки мои! — сказал Бильбо. — Как это все неприятно. Помнишь, ты говорил, что я могу сам взять свою четырнадцатую часть? Может быть, я понял твои слова несколько буквально, — мне говорили, что гномы на словах бывают любезнее, чем на деле. Тогда ты думал, что я вам оказал очередную услугу. А сейчас обзываешь «крысиным отродьем»! Это все, что я имею в благодарность от тебя и твоей семьи, Торин? Можешь считать, что я уже распорядился своей долей, и покончим на этом.

— Я-то на этом с тобой покончу, — сказал Торин. — И отпущу на все четыре стороны, чтоб нам больше никогда не встретиться! — потом он повернулся к остальным и произнес из-за стены:

— Меня предали. Расчет оказался верным: я не могу не выкупить Аркенстон, сокровище моего рода. За него я отдам четырнадцатую часть всего клада, золотом, серебром и камнями. Но пусть это считается долей предателя, он с ней уйдет, и делите, как хотите. Ему не очень много достанется. Если хотите, чтобы он остался жив, забирайте его. Своей дружбы я его лишаю. Живо спускайся к своим новым приятелям, — обратился он к Бильбо, — или я тебя сброшу.

— А золото и серебро? — спросил Бильбо.

— После, когда приготовим. Убирайся!

— Камень мы тоже отдадим после! — крикнул Бард.

— Ты не очень-то величествен сейчас, Король Подгорный, — сказал Гэндальф. — Но, может быть, все еще изменится.

— Может быть, — сказал Торин.

И так велика была сейчас власть клада над ним, что он подумал даже о том, не сумеет ли с помощью Даина вернуть себе Аркенстон, удержав и обещанную только что четырнадцатую часть.

Итак, Бильбо был спущен на веревке со стены и ушел, не получив за свои старания ничего, кроме доспехов, которые Торин дал ему раньше и сейчас отнимать не стал. Не один гном чувствовал в этот момент жгучий стыд и жалость к уходящему хоббиту.

— Прощайте! — крикнул он им. — Может быть, мы еще встретимся друзьями!

— Убирайся! — заорал Торин. — На тебе кольчуга работы моих соплеменников, для тебя она слишком хороша, стрелы ее не пробивают. Но если не поспешишь, я твои жалкие ноги прострелю! Прочь!!!

— Не надо торопиться! — сказал Бард. — Даем тебе срок до завтра. Мы уходим, но в полдень вернемся проверить, готов ли выкуп за камень. Если все будет без обмана, мы уйдем от Эребора, и войско эльфов вернется в Лес. Пока прощай!

И они вернулись в лагерь, а Торин послал через Роука новых гонцов к Даину с вестями обо всем, что произошло, и просьбой поторопиться.

Прошел день, за ним ночь. Наутро ветер задул с запада, стало пасмурно и хмуро.

Было еще раннее утро, когда в лагере раздался громкий крик. Прибежали скороходы с сообщением, что войско гномов появилось у восточного отрога Горы и спешит к Дейлу. Это подошел Даин. Он так торопился, что шел даже ночью и прибыл раньше, чем его ожидали.

Все его воины носили стальные кольчуги до колен, а ноги защищали поножами из тонкой и гибкой металлической сетки, секрет изготовления которой был известен только гномам Даина. Все гномы отличаются удивительной для своего роста силой, но эти были еще сильней и выносливей. В бою они орудовали тяжелыми двуручными боевыми секирами; кроме того, у каждого на поясе был короткий меч, а за спиной — круглый щит. Бороды они расчесывали надвое, заплетали и затыкали за пояс. Шлемы у них были железные, башмаки тоже подбиты железом, а лица — суровые.

Трубы людей и эльфов заиграли призыв к оружию. Вскоре показались гномы, быстро шагавшие по долине. Они остановились между рекой и юго-восточным отрогом: дальше им преграждал путь эльфийский форпост.

Здесь от войска Даина отделилось несколько парламентеров. Они перешли реку, приблизились к лагерю, положили оружие и подняли руки в знак мирных намерений. Бард вышел им навстречу, и с ним пошел Бильбо.

— Нас послал Даин сын Наина, — ответили они на вопрос Барда. — Мы спешим к своим родичам в Горе, потому что услыхали, что наше Королевство возрождается. А кто вы, сидящие на равнине, как враги перед осажденной крепостью?

Если перевести эти вежливые и несколько старомодные выражения на обычный язык, получится: «Вам здесь делать нечего. Мы пришли, так что пропустите или будем драться!»

Гномы стремились врезаться между Горой и изгибом реки; там была полоска земли, которая охранялась слабее. Конечно, Бард отказался пропустить гномов к Горе немедленно.Он решил подождать, пока не получит золотом и серебром выкуп за Аркенстон, и прекрасно понимал, что, если в крепость войдет такая сильная и воинственная команда, ему не вынесут никакого выкупа.

Гномы способны переносить большие тяжести, и воины Даина доставили к Горе солидный запас продовольствия, ибо, несмотря на форсированный марш, кроме оружия, у всех были набитые мешки за плечами. Они могли бы выдержать многодневную осаду, а тем временем подошли бы еще гномы, и еще, и еще, потому что у Торина было много родичей. Кроме того, они могли бы проделать в Горе новые выходы и у каждого поставить охрану, а у осаждающих не хватило бы воинов, чтобы окружить всю Гору.

Собственно, таков и был план Торина и Даина (недаром между ними так часто сновали вороны), но с первого захода ничего не получилось, и посланцы Даина произнесли несколько угроз и ушли, бормоча в бороды ругательства.

А Бард послал гонцов к Воротам Горы. Никакого выкупатам не приготовили. Как только гонцы оказались в пределах досягаемости, в них полетели стрелы, и они поспешно отступили. В лагере воцарилось возбуждение, как перед битвой, ибо гномы Даина уже готовились прорваться через кордон вдоль восточного берега реки Руны.

— Глупцы! — смеялся Бард. — Так идти под отрогом Горы! Они, наверное, разбираются в сражениях под землей, но ничего не смыслят в наземных битвах. Наши копейщики и лучники затаились за камнями и сейчас окажутся у них на правом фланге. Может бьть, доспехи у гномов и хороши, но скоро они начнут мешать. Давайте их с двух сторон придавим, пока она еще и устали с дороги.

Но Король эльфов сказал:

— Не буду я спешить развязывать войну за золото, за которым мы пришли. Гномы мимо нас не пройдут, мы их все равно заметим и задержим. Давайте еще подождем; может быть, удастся договориться. Попробуем обойтись без синяков, а если все-таки дойдет до драки, численное превосходство у нас.

Он не рассчитал одного: гномы думали иначе. Мысль о том, что Аркенстон в руках осаждающих, жгла их сердце. Они видели, что Бард и эльф не пришли к соглашению, и решили ударить быстро и неожиданно. Они кинулись вперед без сигнала, в полном молчании. Засвистели стрелы. Сражение почти началось, но…

Еще более неожиданно, чем напали гномы, нанебонадвинулась странная туча. Стало почти темно. Предзимняя гроза с сильным ветром взревела и загремела над Горой, и молнии засверкали над вершиной. А за грозовой тучей показалась еще одна туча — живая и такая плотная, что свет через нее не пробивался: туча летящих крыло к крылу летучих мышей.

— Назад! — закричал Гэндальф, выбежав вперед и оказавшись между наступающими гномами и ожидавшими их рядами людей и эльфов. — Стойте! — Гэндальф поднял руки в знак мира, его Жезл сверкнул молнией, а голос стал громовым: — На нас всех надвигается ужас! Они пришли быстрее, чем я думал. Это — гоблины! С севера подходит Больг, о Даин! Тот, чьего отца Азога ты убил в Морийских Копях! Смотрите! Летучие мыши, как саранча, сопровождают их армию. Орки скачут на волках, а ворги замыкают их войско!

Обе армии остановились в замешательстве. Темнота сгустилась даже во время короткой речи Гэндальфа. Гномы замерли и посмотрели в небо. Эльфы закричали множеством голосов.

— Объедините усилия! — кричал Гэндальф. — Мы еще можем успеть! Обсудим тактику! Пусть к нам подойдет Даин сын Наина!

Так началась битва, которой никто не ожидал. Ее назвали Битвой Пяти Воинств, и она была ужасной. С одной стороны наступали орки и дикие ворги, с другой были эльфы, гномы и люди.

Вот как все происходило.

После убийства Главаря орков во Мглистых Горах ненависть орков к гномам переросла все границы. Между городами, крепостями и укреплениями орков забегали скороходы. Орки решили отвоевать у гномов северные твердыни и стали усиленно готовиться к походу, держа эту подготовку в тайне. Во всех горах звенели молоты — орки ковали оружие и вооружались. Потом собрали войска и двинулись со всех гор в поход.

По пещерам и темным ущельям шли они в ночном мраке, пока вокруг великой горы Гундабад на севере, где была их столица, собралась небывалая армия, готовая с первой грозовой тучей двинуться на юг. Когда орки услыхали о гибели Смога, они возрадовались и поспешили. Пробираясь ночами между гор почти бегом, они внезапно вышли в тыл армии Даина, и подошли к Эребору с севера практически вместе с гномами, едва не наступая им на пятки. Даже вороны не знали о намерениях орков, пока те не появились в диких развалинах между Железным Кряжем и Одинокой Горой. Много ли знал Гэндальф, осталось неизвестным, но было ясно, что такой внезапности не ожидал даже он.

План действий выработали на спешном совете Гэндальф, Король эльфов и Бард с Даином (потому что Даин к ним присоединился, — ведь худшие из гоблинов — орки — были всеобщими врагами, и на время все остальные ссоры были забыты): надо заманить орков в долину между отрогами Горы, а самим занять гребни этих отрогов, во всяком случае, самых больших — южного и юго-восточного.

Если орков окажется несметное множество, и они смогут обойти Гору и напасть с тыла, этот план окажется гибельным. Но ни строить другие планы, ни ждать помощи было некогда.

Пока военачальники совещались, гроза прошла, грозовая туча отступила на юго-восток. Но в небе висела туча летучих мышей. Она опустилась низко над отрогами, гасила факелы и вселяла страх.

— К Горе! Скорее к Горе! — воззвал Бард. — Займем позиции, пока не поздно!

Эльфы расположились на южном отроге — на его склонах и в камнях под ним, а люди и гномы укрепились на юго-восточном. Сам Бард с наиболее ловкими людьми и эльфами взобрался на гребень отрога, чтобы иметь обзор северного направления.

Черной была равнина от спешащего вражеского войска. Его авангард уже вступал в долину Дейла. Самые нетерпеливые орки на самых быстрых волках уже выли, вступая в схватки с отдельными группами людей, те падали, не успев отойти к Горе. Но, как надеялся Гэндальф, армия орков собиралась за авангардом, не предпринимая обходных маневров, и вливалась в долину между южным и юго-восточным отрогами. Их знамена, красные с черным, трудно было сосчитать, и вообще это все было похоже на бурный и беспорядочный поток.

Битва была долгой и жестокой. Это было самое ужасное Приключение в жизни Бильбо. Тогда ему хотелось провалиться под землю от страха; но потом он больше всего любил об этом вспоминать и очень гордился своим участием, хотя участия-то почти не было. Должен вам сказать, что как только все началось, он надел Кольцо и скрылся из виду, но опасности в полной мере не избежал. Подобные магические Кольца не всегда спасают от орчьих атак, и летящие стрелы они не отклоняют, и от случайного копья не уберегают; но помогают незаметно отойти в сторону, чтобы ваша голова не стала избранной мишенью для гоблина, размахивающего мечом.

Первыми напали эльфы, ненавидящие орков холодной и горькой ненавистью. Белым пламенем сверкали копья и мечи в их руках, не знающих пощады. Как только в долине собралась достаточно плотная толпа врагов, эльфы осыпали их дождем стрел, и каждая стрела вспыхивала, как огненная. За лучниками стояла стена арбалетчиков; пока лучники стреляли, арбалетчики заряжали. Вопли орков заглушили все вокруг, их темная кровь разбрызгивалась по камням.

Но орки все-таки двигались вперед. Эльфы отошли, и с другой стороны долины, от руин Дейла, с гортанными криками «Мория!!!» и «Даин! Даин!» в бой вступили гномы с Железного Кряжа, размахивая над головой секирами, а сзади их поддерживали Озерные жители с длинными мечами. Орки дрогнули. Как только они повернулись отражать удары гномов и людей, эльфы снова собрались с силами и опять пошли на орков с фланга. Многие орки уже побежали назад, поняв, что попали в ловушку, ворги кинулись на поле, загрызая своих же раненых и пожирая убитых. Казалось, что исход битвы близко, как вдруг сверху, с Горы, раздались новые боевые крики.

Орки все-таки взобрались на Гору сбоку и теперь сыпались сверху на Ворога, и спускались к долине, падая, разбиваясь, спеша, не обращая внимания на тех, кто разбивался. Можно было задержатьэти отряды, выйдя на горные тропы и используя местность, но у людей, гномов и эльфов не было сил долго удерживать каждую тропу. Их надежда на близкую победу погасла. Оказывается, они преградили путь пока лишь первой волне черного прибоя.

День кончался. Светло так и не стало. По полю сражения рыскали ворги. На них примчалась в долину личная гвардия Больга — гоблины-гиганты с кривыми стальными ятаганами.

К вечеру в небе появились облака, усиливая естественный сумрак. В воздухе продолжали носиться тучи летучих мышей, закрывая небо, мешая видеть и слышать сражающимся эльфам и людям.

Бард дрался в обороне юго-восточного отрога и понемногу отступал со своими людьми. Вожди эльфов держались у большого южного отрога, заняв кольцевую оборону вокруг своего Короля, недалеко от сторожевого поста на Вороньей Скале.

Вдруг раздался громкий боевой клич и запела труба.

Они забыли о Торине! Часть стены, сдвинутая рычагами, с треском вывалились в бассейн, из Ворот выскочил Подгорный Король с товарищами. Плащей с капюшонами на них не было. Их доспехи сверкали, глаза горели красным огнем, вождь гномов казался золотым факелом» врезавшимся в черный костер. Взобравшиеся на Гору орки скатывали сверху камни — но гномы Торина ловко избегали их. Они прыжками спустились к подножию Горы и стали крушить врагов в долине. Орки и даже ворги падали или отступали под мощными ударами их боевых топоров. Тории казался неуязвимым.

— Ко мне, эльфы и люди! Ко мне, мои сородичи! — громко кричал он, с бешеной силой размахивая мечом, и его голос был похож на звук рога.

Гномы Даина, взбодрившись, кинулись к нему. За ними побежали многие Озерные жители, которых не смог удержать Бард. А эльфы с копьями снова вышли на поле битвы с другой стороны долины.

Еще раз орки отступили, долина Дейла была усеяна горами их отвратительных трупов. Гномы разогнала воргов, и Торин теснил мечом гвардию Больга, но не мог пронзить всех сразу. У Торина было слишком мало воинов. Он не смог даже выставить защиту с флангов. За ним вперемешку с мертвыми гоблинами лежало уже много убитых людей и красивых эльфов, которые могли бы еще много лет весело жить в лесах.

Ошеломленные и рассеянные первыми двумя ударами, орки снова собрались, на этот раз большим кольцом, перекрыв все окружающие тропы. Ближе к середине долины атака Торина ослабела. Кольцо врагов сжималось вокруг Торина, гвардейцы Больга с воем набросились на гномов, словно волны прибоя на песчаные дюны. Одновременно новые полчища орков посыпались с Горы и навалились на эльфов и людей.

Бильбо смотрел на все это в отчаянии. Он занял пост на Вороньей Скале с эльфами — во-первых, потому, что отсюда было больше шансов убежать, а во-вторых (здесь заявила о себе туковская сторона его характера), если уж придется стоять насмерть, то в последнем бою он предпочел бы защищать Короля эльфов.

Гэндальф тоже сидел здесь, погруженный в глубокое раздумье, вероятно, готовил последнее волшебство перед концом. Конец, казалось, наступит скоро. «Недолго осталось ждать, — думал Бильбо. — Вот-вот орки возьмут Ворота, и нас всех убьют или угонят в плен. Плакать хочется, как подумаешь, сколько всего пришлось пережить. Лучше бы старый Смог остался лежать на проклятом сокровище. Теперь оно достанется злодеям; какой страшный конец ждет беднягу Бомбура и Балина, и Фили, и веселых эльфов. Бедный я, несчастный! Много песен поется о битвах, и я всегда считал, что поражения бывают почетными, но на самом деле это ужасно. Как бы я хотел быть от этого подальше!»

Несчастный хоббит возвел глаза к небу, увидел, что ветер прорвал облака, и на западе появилась красная полоса заката, и вдруг громко закричал:

— Я их вижу! Орлы! Орлы летят!

Зрение редко подводило Бильбо. Он действительно увидел темные силуэты могучих птиц на фоне закатного неба, и его сердце запрыгало от счастья. Западный ветер принес помощь, орлы летели стройными рядами, их было целое войско, наверное, они собрались со всех северных гнездовий.

— Орлы! Орлы! — кричал Бильбо, подпрыгивая и размахивая руками.

Эльфы его не видели, но услышали. Его крик был подхвачен и тут же разнесся по долине. Много глаз удивленно поднялись к небу, однако еще ничего заметно не было, так как сражение происходило под высоким отрогом Горы.

— Орлы! — еще раз крикнул Бильбо, но тут же брошенный сверху камень стукнул его по шлему, и он упал, потеряв сознание.

Глава восемнадцатая

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ

Бильбо очнулся в одиночестве. Он лежал на плоских камнях Вороньей Скалы, стоял безоблачный день и было холодно. Хоббит замерз и застыл, как камень, только голова у него огнем горела.

«Что же произошло? — сказал он сам себе. — Павший в бою герой из меня не получился, но, если ничего не предпринять, еще может получиться».

Он с трудом сел. Заглянув вниз, живых орков в долине не увидел. Голова кружилась. Через некоторое время ему стало немножко лучше, и он еще раз заглянул в долину. На этот раз ему показалось, что там видны эльфы. Он протер глаза.

В долине, по-видимому, снова разбили лагерь, и какое-то движение наблюдалось у Ворот. Кажется, гномы разбирали стену. Но было очень тихо: ни криков, ни песен. И в воздухе грусть.

«Все-таки победа? — сказал опять сам себе Бильбо, трогая голову. — Оказывается, это очень печальное событие!»

Потом он заметил, что кто-то карабкается на пост. Из-за края обрыва показалась голова.

— Эй! Кто там? — слабым голосом крикнул Бильбо. — Какие новости?

— Чей там голос в камнях? — голова стала оглядываться вокруг. Человек был совсем рядом.

И тут Бильбо вспомнил про Кольцо. «Какой я болван! — произнес он мысленно. — Невидимость-то, выходит, не всегда на пользу. Если бы не Кольцо, мог бы ночевать в теплой постели».

— Это я, Бильбо Торбинс, компаньон Торина! — громко крикнул он и поспешно сдернул Кольцо с пальца.

— Как хорошо, что я тебя нашел! — сказал человек, вылезая на площадку. — Тебя там зовут и ищут уже очень долго. Тебя занесли бы в длинный список убитых, если бы маг Гэндальф не сказал, что последний раз слышал твой голос именно здесь. Вот меня и послали сюда на всякий случай. Идти можешь? Ты ранен?

— Кажется, меня крепко стукнули по голове, — ответил Бильбо. — Но у меня голова твердая и шлем был. Сейчас только тошнит и ноги, как ватные.

— Я тебя на руках вниз отнесу, — сказал воин и легко его поднял.

Человек шел быстро и ступал уверенно. Вскоре он опустил Бильбо на землю перед большим шатром в Дейлском лагере. И хоббит увидел Гэндальфа с рукой на перевязи! Даже маг получил ранение, целых и невредимых во всем войске почти не было.

Гэндальф ужасно обрадовался, увидев Бильбо.

— Торбинс! — воскликнул он. — Ну и ну! Все-таки жив! Как я рад! Я боялся, что даже твоего везенья не хватит, чтобы все пережить. Ужас! Это могло кончиться крахом… Но остальное потом узнаешь. Сейчас не до новостей. Идем. — Маг помрачнел. — Тебя зовут.

И он повел хоббита в шатер.

— Привет тебе, Торин! — сказал он, входя. — Я привел его.

Перед ним лежал Торин Дубощит, весь израненный. Его пробитые во многих местах доспехи и зазубренный топор лежали на полу. Когда Бильбо приблизился, Торин поднял глаза.

— Прощай, Добрый Вор! — сказал он. — Я ухожу в Залы Долгого Ожидания, где рядом со своими предками буду ждать, покуда мир переменится. Оставляю на земле все золото и серебро, ибо иду туда, где оно не имеет ценности, и хочу расстаться в дружбе с тобой и взять назад все слова, сгоряча сказанные тогда у Ворот.

Бильбо печально опустился на колени.

— Прощай, Подгорный Король! — сказал он. — Грустное получилось Приключение, если так. Никакая гора золота не утешит нас. Но я рад, что разделял с тобой твои несчастья, — это большая честь, ведь я всего лишь Торбинс.

— Нет! — сказал Торин. — В тебе гораздо больше добра, чем ты подозреваешь, дитя ласкового запада. И есть и храбрость, и мудрость в нужной мере. Если бы больше моих соплеменников ценили еду и песни выше золота, мир был бы веселее. Но каков он ни есть, мне пора уходить. Прощай!

Бильбо отвернулся, вышел из шатра, и долго сидел один, завернувшись в одеяло, и — хотите верьте, хотите нет, — хоббит плакал, пока глаза у него не покраснели, а голос не охрип. В душе он ведь был очень добр. Не скоро ему снова захотелось шутить.

«Какое счастье, — говорил он себе, — что я очнулся именно тогда, когда очнулся. Лучше бы Торин был жив, но я утешен, что мы расстались добрыми друзьями. Дурень ты, Бильбо Торбинс, заварил кашу с камнем, — а битва все равно произошла, как ты ни старался купить мир и покой. Но в этом ты вряд ли виноват».

О том, что произошло, пока он лежал оглушенный, Бильбо узнал позже. События больше огорчили его, чем обрадовали. Он почувствовал, что очень устал от всего Путешествия, и затосковал по дому. Домой он, правда, не смог отправиться сразу, поэтому и я вам немного перескажу последние события.

От орлов трудно что-нибудь скрыть в горах. Они давно заподозрили неладное в передвижениях орков, и птицы стали слетаться под крыло своего Повелителя на вершины Мглистых Гор, а когда почуяли битву, прилетели в Эребор сразу. Именно они сбросили орков со склонов Одинокой Горы, швыряя их в обрывы или на эльфийские копья, визжащих и обезумевших от страха.

Когда гоблины были сброшены с Горы, эльфы и люди наконец смогли помочь гномам, но и теперь орков оставалось больше, чем людей, эльфов и гномов, даже вместе с орлами.

И вот в последний момент появился сам Беорн — в обличье медведя. Он пришел один, неизвестно откуда. Он был огромен и в ярости казался еще больше. Его рев перекрывал бой барабанов и грохот оружия. Он разбрасывал орков и воргов со своего пути, как соломенные игрушки.

Он напал на них с тыла и прорвал кольцо. Затем выхватил из центра сражения Торина, пронзенного вражеским копьем, и вынес его из боя. А сам вернулся и бросился на орков с удвоенной яростью: их оружие вредило ему не больше, чем укусы пчел. Он разметал орчью гвардию, а Больга повалил на землю и растоптал. Гоблины в ужасе бросились бежать.

Появление новой силы вселило надежду в их противников, и люди и гномы догоняли орков и убивали. Мало кому удалось скрыться. Многих загнали в реку Руну, а тех, кто бежал на юго-запад, — в болота у Лесной Реки. Так погибло почти все орчье войско. Отдельные орки, сумевшие добраться до Леса, попали в Королевство Лесных эльфов, были убиты там или заблудились и нашли смерть в чащобах Лихолесья.

В песнях пелось, что в тот день погибло три четверти орков севера, и много лет после этого в горах было спокойно.

Еще до заката стало ясно, на чьей стороне победа, но недобитые орки продолжали бродить вокруг и тогда, когда Бильбо вернулся в лагерь, и много было тяжело раненых, и мало осталось воинов.

— Где орлы? — спросил хоббит Гэндальфа, лежа под несколькими одеялами в палатке.

— Некоторые продолжают охоту, — ответил маг, — большинство улетело в свои гнездовья. Они не могли оставаться здесь и улетели с первыми лучами солнца. Даин подарил их Повелителю золотую корону и дал ему клятву в вечной дружбе.

— Очень жаль… Нет, я только хотел сказать, что хотел бы еще раз их увидеть, — ответил сонный Бильбо. — Может быть, мы еще встретимся, когда я отправлюсь домой. Я скоро поеду домой?

— Как только захочешь, — сказал маг.

На самом деле прошло еще несколько дней, прежде чем хоббит смог отправиться в обратный путь.

Торина похоронили в глубоком подземелье Одинокой Горы, и Бард положил Аркенстон ему на грудь.

— Пусть камень лежит здесь, пока не обрушится Гора! — сказал воин. — Да принесет он счастье потомкам своего владельца, которые будут здесь жить!

Король эльфов положил на могилу Торина эльфийский меч Оркрист, который отобрал у гнома в плену. В песнях поется, что меч по-прежнему светится в темноте при приближении врагов, и больше никто не смог застать врасплох гномью твердыню.

Корону Подгорного Королевства принял Даин сын Наина, и со временем вокруг него в древнем Дворце собралось много гномов. Из свиты Торина в живых осталось десять: погибли Фили и Кили, защищая своими телами вождя и старшего брата своей матери. Остальные десятеро примкнули к Даину, который справедливо распорядился кладом.

Конечно, о том, чтобы разделить сокровище так, как предполагалось сначала, т. е. поровну между Балином, Двалином, Дори, Нори, Ори, Оином, Глоином, Бифуром, Бофуром и Бильбо, речи быть не могло. Но одну четырнадцатую часть золота и серебра, обработанного и в слитках, Даин отдал Барду, сказав:

— Мы уважаем договоры погибших. Торин получил Аркенстон.

Даже одна четырнадцатая часть сокровища была огромна, больше любого клада, которым когда-либо владели смертные короли. Часть золота из этой доли Бард отдал Правителю Озерного Города. Много золота пошло на щедрые награды его друзьям и соратникам. Королю эльфов он подарил зеленые изумруды Гириона, возвращенные Даином (эти камни эльфы любят больше всех). Хоббиту Бард сказал:

— Сокровище принадлежит тебе, так же как и мне, несмотря на то, что старые соглашения теряют силу, потому что очень многие участвовали в бою и тоже получили на него право. Ты готов был отказаться от своей доли, но я не хочу, чтобы свершилась несправедливость и сбылись слова Торина, в которых он сам раскаивался. Я награжу тебя щедрее всех.