Избранник

— Я чего-то не пойму... он... скончался, что ли? — Олег пожал плечами:

— Для Силы нет смерти.

— Ты не крути, Олег, — вскочил с кровати Сашка и кинулся натягивать свои идеально отглаженные брюки, — лучше прямо скажи, где дядя Женя!

— Только что был в астрале, — уверенно кивнул Олег. — А если вы насчет телесной оболочки... так я этого не знаю.

Сашка мысленно матюгнулся.

— А кто знает?

— Я думаю, Неля, может быть... — дернул кадыком бородач. — Но ее сейчас трогать не стоит.

— Почему?

Олег тяжело вздохнул:

— Она слишком близко подошла...

— Куда подошла? — Олег промолчал.

Сашка сокрушенно цокнул языком, торопливо надел теплую, похоже, специально подогретую для него рубашку, отодвинул вставшего на проходе Олега в сторону и быстрым шагом прошел в зал. Все апостолы были здесь и уже вышли из медитации.

— Привет, мужики.

Некоторые из «мужиков» дружно встали с ковра и почти синхронно поклонились.

— Здравствуйте, Учитель.

Остальные апостолы сгрудились в углу зала и на его голос никак не отреагировали.

— Кто знает, где Евгений Севастьянович? — спросил Сашка и подошел ближе. — И чем это вы занима...

На ковре, запрокинув голову назад и тяжело дыша, лежала Неля.

— Мама родная! Что это с ней?!

Шея, лицо и руки Нели сплошь были покрыты огромными кровянистого цвета пятнами.

— Она слишком близко подошла, Учитель, — тихо произнес кто-то за его спиной.

— К чему? — глотнул Сашка.

— К Евгению Севастьяновичу.

Сашка растерянно моргнул и осел на ковер.

— Они меня не пустили... — внезапно прохрипела Неля и открыла темные глаза. — Они меня не пустили к Евгению Сева... Сева...

«Что за чертовщина?! Куда ее не пустили?»

— Куда, Неля? Кто тебя не пустил? Где Евгений Севастьянович?

— Огненные Учителя, — выдохнула Неля, — там... в астрале... они пришли за ним... — и потеряла сознание.

— Отойдите, Александр Иванович! — резко оттеснили его в сторону.

Сашка поднялся с колен, и вокруг Нели мгновенно сгрудились все одиннадцать апостолов. Они распростерли над ней руки, да так и замерли в позах балетных лебедей. И если бы не трагичность происходящего...

«Господи! И у этой стигматы! Во дурдом!»

Чтобы не мешать, ошарашенный Сашка побрел в ванную и принял душ, затем заставил себя позавтракать, сел у окна и принялся наблюдать, как падают с неба на удивление крупные хлопья снега. Если дядя Женя хотел исчезнуть, да так, чтобы замести все свои следы, он выбрал на редкость удачное время.

Сашка категорически не верил в астрал, как не верил и в то, что дядька может вот так вот запросто сбросить на него всю ответственность и слинять. Хотя эта усталость в глазах, эти бесконечные приступы... нормальному человеку такая жизнь могла надоесть довольно быстро. Но был ли дядька вполне нормален? Кем он был на самом деле? Что чувствовал?

Сашка досадливо крякнул. Он и понятия не имел, как должен чувствовать себя пятидесятилетний, глубоко одинокий пенсионер во главе большой, абсолютно паранойяльной религиозной общины. А может быть, только в ней и был весь смысл его существования? Да и куда он уйдет? Насколько Сашка знал людей, от уважения, четырехкомнатной квартиры, от пенсии, наконец, не уходят.

«А если его вконец задолбали менты? Да нет, непохоже. С Бугровым он договорился, со мной все дела развел... разве что на работу не устроил».

Сашка недовольно цокнул языком: работа ему была нужна.

Протяжно заскрипела дверь, и он обернулся. В дверях стоял бородатый Олег.

— Разрешите, Александр Иванович?

Сашка смутился. Он так и не мог привыкнуть к пиетету в свой адрес.

— Да, конечно.

— Вас Неля просит подойти.

— Хорошо, я иду.

Сашка поднялся с табуретки и проследовал за Олегом в зал. Неля, кажется, чувствовала себя получше, да и ожоги... Сашка пригляделся и охнул: от жутких багряных пятен остались только легкие светло-фиолетовые тени.

— Подойдите, Саша, — слабым голосом позвала его Неля.

Сашка приблизился.

— Я не успела обговорить с Евгением Севастьяновичем всё, — так же тихо произнесла Неля. — Но одно я знаю точно: теперь именно вы, Саша, избранник Силы. А значит, и наш духовный наставник.

— Но как же...

— Не возражайте. Это судьба.

Сашка оглядел притихших, напряженно и почтительно смотрящих на него апостолов и тихо запаниковал. Только теперь до него дошло, в какое глубокое дерьмо втянул его слинявший неведомо куда чертов родственничек.

— Вы чего, ребята... с дуба рухнули? — с натужной иронией поинтересовался он. — При чем здесь я? Это дядя Женя ваш наставник. А я ихтиолог. Меня здесь вообще, может быть, завтра не будет... понимаете?

— Конечно, — на долю секунды смежила ресницы Неля. — Вы вправе уехать куда захотите.

— Слава те господи. Хоть одно разумное слово, — неуверенно улыбнулся он. — Тогда давайте считать, что я уже уехал...

— Вы можете уехать в любой момент, — серьезно повторил вслед за Нелей сидящий рядом с ней в позе лотоса шофер Лешка, — но только вы должны знать, что ваш пост пожизненный.

Сашка растерялся:

— Как это «пожизненный»?

— Сила выбирает человека навсегда... — устало пояснила Неля. — А вы — ее избранник. С этим уже ничего нельзя поделать.

Сашка затравленно огляделся: апостолы напряженно молчали.

— А если я все-таки уеду? — преодолевая секундный шок, сглотнул он. — Что тогда?

— Мы будем ждать, когда вы вернетесь, — тихо произнес бородатый Олег.

— Да, мы все будем ждать... — эхом вторила ему Неля.

— А если я не вернусь? — с нарастающим в груди протестом поинтересовался он.

Олег на секунду смутился, но взял себя в руки.

— Может вернуться ваш сын... — Сашка представил, как эта сотня, или сколько их там, человек ждет, когда его гипотетический сын достаточно подрастет, чтобы принять пост их Учителя, и ощутил мгновенно пробежавший по спине панический холодок.

«Надо отсюда сваливать! — понял он. — И как можно быстрей!»

Неля быстро устала и снова начала выпадать из реальности. Сашка, не желая ни мешать ее душевному выздоровлению, ни влезать в дискуссии о своем будущем, снова ушел на кухню. Но всё это время он всей кожей ощущал на себе их напряженное внимание. Даже сквозь стены.

Тренькнул дверной звонок, и Сашка по привычке двинулся к двери, но увидел, что его уже опередили, и махнул рукой: пусть сами разбираются...

— Здорово, Леха, — послышалось в коридоре. — А где сам-то?

Лешка что-то ответил.

— Не понял. А кто вместо него?

— Александр Евг... то есть Иванович.

— Ну так давай его сюда.

Сашка едва успел приподняться с табуретки, как дверь кухни распахнулась и на пороге выросла крепкая фигура Лосева.

— Привет, Сашок, — протянул он руку. — Ты, говорят, теперь за дядьку рулишь?

Сашка мгновенно вспомнил, как еще позавчера на этой самой кухне дядя Женя обещал Бугрову не иметь с Лосем никаких дел, и уклончиво мотнул головой.

— Тогда слушай. — Лось мигом сел за стол и открыл папку. — Короче, благовония вам я достал, плакаты и литературу тоже. Всё как договаривались. Ближайшим свободным рейсом переправлю.

— И что?

— Как что? — удивился Лось. — Теперь за вами очередь. Мне хорошая рекламная кампания нужна.

— Не понял, — тряхнул головой Сашка. — Какая такая кампания?

— А тебе что, дядька ничего не говорил? — с изумлением уставился на него Лось. — Я же в мэры иду. До выборов всего ничего осталось. Каждый голос на учете...

Кровь ударила Сашке в лицо, а перед глазами вмиг пролетели десятки «картинок»: подкинутая анаша, обыск, странное требование подполковника Бугрова разорвать все отношения с Лосем. Только теперь до Сашки дошло, что стояло за ментовским беспределом: всё это время дядьку, как, наверное, и всех, кто поддерживает главного конкурента нынешнего мэра города Хомякова, жестко и планомерно выпихивали за пределы политической арены.

Сашка поднялся с табуретки и прошелся по огромной кухне. Ему эти методы были омерзительны, но еще более омерзительной была та деловитость, с которой Лосев использовал в общем-то неадекватных, а по большому счету глубоко нездоровых людей.

— Знаете, Михаил... э-э...

— Иванович, — подсказал собеседник, — но можно просто Миша.

— Знаете, Михаил Иванович, — по возможности холодно улыбнулся Сашка, — меня это всё мало касается.

— Не понял, — распрямился Лось. — Как это «не касается»? Раз Евгения Севастьяновича нет, а ты за него, давай это дело как-то решать. Но только чтобы реально всё было, конкретно!

Сашка покачал головой:

— Я же вам сказал: меня это не ка-са-ет-ся. У меня своих проблем — выше крыши.

— Не, ты не понял, братан, — криво улыбнулся Лось. — У нас же договор.

— Я с вами не договаривался, — оперся о подоконник Сашка.

Лось растерянно моргнул.

— Ты хоть знаешь, пацан, сколько я бабок на вашу секту потратил?! — с нарастающим раздражением поинтересовался он.

— Это не моя секта, — покачал головой Сашка. — Я в этом городе вообще всего-то пятый день. Евгений Севастьянович придет, вот с ним и говорите.

— А чего я тогда здесь сижу? — сам себя спросил гость и развернулся к дверям. — Эй, Леха! Ты кого мне подсунул?

На пороге вырос Лешка.

— Это наш Учитель, — с почтением произнес он.

— Какой это, на хрен, Учитель, если он ничего не решает?! — смешливо закашлялся Лось. — А Неля у вас где?

— В зале.

Лось хохотнул, с сомнением качнул головой и тронулся в зал.

— Во номера!

Тренькнул звонок, и снова Сашку опередили.

— Никитин ...сандр, — донеслось до него из прихожей.

«Достали!»

— Здесь я, здесь, — вышел в коридор Сашка. — В чем дело?

У дверей рядом с Лешкой стоял хорошо одетый строгий господин — иначе не скажешь.

— Вы Никитин?

— И что из этого? — настороженно прищурился Сашка.

— Позвольте ваши документы.

— Пожалуйста, — хмыкнул Сашка, подошел к вешалке и полез во внутренний карман пиджака. — Вот паспорт, вот листок убытия... что-нибудь еще?

— Листок убытия не надо...

Мужчина взял в руки Сашкин паспорт, внимательно прочитал всё, что там написано, и вернул паспорт хозяину.

— Я государственный нотариус Зелих Аркадий Львович, и у меня для вас два пакета. Распишитесь, пожалуйста...

Сашка недоуменно глянул на Лешку, тот, столь же недоуменно, на него, и оба пожали плечами.

— Услуга по доставке на дом оплачена, — заметил их недоумение нотариус. — Дата и время доставки оговорены заказчиком специально.

— А кто заказчик-то? — опасливо поинтересовался Сашка: этот городок мог выкинуть такое, что только держись!

Нотариус глянул в папку:

— Никитин. Евгений Сева...стьянович. — У Сашки сразу отлегло от души.

— Так бы и сказали, — с облегчением выдохнул он. — Где расписаться-то?

— Вот здесь, пожалуйста, — сунул ему папку с держателем для бумаги нотариус.

— Где?

— Вот здесь, пожалуйста, и вот здесь...

Сашка размашисто расписался, принял из рук нотариуса два больших запечатанных пакета и вдруг буквально физически почувствовал, как прямо сейчас поворачивается там, на небесах, его судьба. Вскрыл первый пакет, достал несколько заверенных на обороте квадратными нотариальными штампами листков и вчитался. В животе тревожно екнуло.

— Не понял...

— Это дарственные, — пояснил нотариус. — Все налоги уже уплачены, можете не беспокоиться.

— Так... я ничего не понимаю! — собрал всё свое внимание в кучку Сашка и стремительно перетасовал красочно оформленные листы.

Это действительно были дарственные на его имя: на четырехкомнатную квартиру общей площадью 120 кв. метров, на микроавтобус марки «Форд», на автомашину «Жигули» девяносто третьей модели и на гараж металлический в кооперативе «Горняк». Похоже, дядька отдавал ему всё.

— Когда он это оформил? — прикусил он губу.

— В понедельник, — с готовностью ответил нотариус. — Там написано.

Сашка попытался вспомнить, что дядька делал в понедельник. Вроде бы его в тот день выпустили из ментовки... Точно! Это был день обыска, смерти Крапленого и дядькиных стигматов на спине...

«И когда он успел? И зачем? Какой смысл? А может быть, и это подстава?»

Он уже не знал, чему верить.

— Поздравляю с приобретением, — вежливо произнес нотариус. — И позвольте мне откланяться.

— Да-да, конечно, спасибо, — кивнул Сашка и осел на пуфик. Прямо в прихожей.

— Вы письмо-то прочитайте, Александр Иванович, — осторожно порекомендовал ему Лешка.

Сашка подрагивающими руками вскрыл второй конверт.

Он впервые видел дядькин почерк: крупный, размашистый, почти как у отца. Но сосредоточиться было сложно. Хлопнула входная дверь, и он попытался взять себя в руки.

"Сашок!

Извини за то, что всё так выходит, но выбора у меня нет, да и времени в обрез".

— Нет, Неля, мы не так договаривались! — послышался из зала раздраженный баритон Лося.

— Лучше на кухне, — тронул его за плечо Лешка. Сашка кивнул, подхватил бумаги и переместился на кухню.

"Сашок!

Извини за то, что всё так выходит, но выбора у меня нет, да и времени в обрез. Мне пора переходить к следующей кармической задаче, а сделать это можно только так..."

Сашка тяжело вздохнул.

"...Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы ты последовал путем Силы и принял общину под свою руку. От этого слишком многое зависит, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И даже намного больше, чем думают общинники. Включая самых продвинутых.

Но я подтверждаю всё, что обещал тебе. Только ты сам вправе определять свою судьбу. Только ты решаешь, встанешь ты во главе общины или нет. И только ты решаешь, использовать ли Силу (и как именно) или не использовать ее совсем.

Квартира, обе машины и гараж теперь твои. Пользуйся, распоряжайся — в общем, делай, что хочешь.

Прощай.

Да, чуть не забыл. Если придет Мишка Лосев (а он придет), что делать, решай сам. Я данное при тебе слово, как видишь, сдержал, а что будет дальше, уже не мое дело. Главное, помни: ты никому ничего не должен. Никому и ничего. И даже если найдутся умники, которые попытаются шантажировать тебя твоим положением и говорить, что ты обязан использовать Силу во благо всего человечества, смело посылай их всех на три советские буквы. И помни, что я тебе как-то сказал: Сила только массами управляет беспощадно, а у каждого отдельного человека всегда есть выбор. Потому что Сила любит, когда у человека ЕСТЬ выбор. Потому что выбор и есть Ее главная цель.

Ну, вот и всё.

Прости за то, что не помог с работой, и за этот экспромт с исчезновением: если бы у меня было время, я бы себе такого не позволил. Но времени уже нет.

Прощай. Любящий тебя дядя Женя.

Раков-то помнишь? Тогда, ночью, пятнадцать лет назад. Хороши были, черти!"

Сашка растерянно просмотрел дарственные еще раз, опять перечитал письмо, задумчиво разложил бумаги по пакетам и тупо уставился в окно. Он и понятия не имел, что ему теперь делать. Нахально вступать в наследство и гнать всех этих доведших дядю Женю до ручки апостолов, а заодно и Мишку Лося поганой метлой? Или всё-таки подождать, когда дядьке надоест изображать из себя мессию в изгнании и он объявится дома — голодный, промерзший и несчастный от житейской неустроенности? Совершенно ясно было только одно: теперь ему придется официально заявлять в ментовку об исчезновении человека. Сашка поежился: думать об этом было неприятно.

«А если дядь Женя и вправду умер?»

Он вспомнил последний приступ и признал, что такое более чем вероятно. И лишь одно вызывало в нем здоровый скепсис: слишком хорошая подготовка «экспромта» с исчезновением. Прямо-таки мастерская... Пожалуй, для полной правды это всё было слишком торжественно и красиво.

— Саша... можно тебя оторвать?

Он поднял голову. На пороге кухни стоял Олег.

— Можно. — Сашка ткнул рукой в стопку бумаг на столе: — Ты из-за этого?

Бородач кивнул. Понятно, что видевший вручение дарственных Лешка им уже всё рассказал. Или — не всё?

Он вышел в зал и сразу понял: рассказано много. Обложенная цветастыми диванными подушками Неля сидела на ковре у стены, а все двенадцать апостолов стояли вокруг, словно на семейной фотографии, и даже Мишка Лось выглядел каким-то замороженным.

— Прочти, — отдал Сашка письмо Олегу и оперся плечом о косяк.

Бородач с поклоном принял бумагу и вслух, медленно и отчетливо начал читать последнюю волю их прежнего Учителя. Вовсе не имевший в виду чтение вслух, Сашка поначалу смутился, подумал, что, наверное, это не дело и так нельзя, но почти сразу же понял, что это лучший способ. И вообще, только так и нужно поступать. Потому что чем меньше останется меж ними недоговоренностей, тем лучше апостолы поймут его собственную позицию.

Когда Олег дочитал письмо до конца, в комнате воцарилась гробовая тишина. Такая, что стало слышно, как гудит за окном улица.

— Я что-то не понял, — первым подал голос Лось. — А что это за данное при тебе слово? Насчет меня...

— Евгений Севастьянович обещал, что лично он с тобой дел иметь больше не будет, — честно пояснил Сашка.

— Кому? — подозрительно сощурился Лось.

— Это не важно, — покачал головой Сашка.

— Но он ведь не написал, что и ты не должен иметь со мной дел, — усмехнулся Лось, — и что долги отдавать не надо, тоже не написал. Так?

— Верно, — кивнул Сашка. — Не написал.

— Так отдавай.

Сашка задумался. Понятно, что Лось потратился: и благовония для секты, и литература, и какие-то там плакаты стоят денег. И с этой точки зрения дядька Лосю остался должен. Но дядькин долг — это не его долг. А с другой стороны, всё дядькино имущество теперь по закону принадлежит ему.

— Сколько?

— Не-е... так дело не пойдет, — криво усмехнулся Лось. — Если б мне деньги были нужны, я бы их сразу взял. Ты мне обещанное отдавай.

— Поддержку на выборах?

— Точно.

Сашка вспомнил, как из его рюкзака достали пакет с анашой, оглядел ожидающих его решения апостолов и решительно замотал головой:

— Извини, но я на это не подписывался. Хочешь, чтобы я вернул бабки, проблем нет: продам и машину, и гараж — и верну всё до копейки. А в политику я не играю — нахлебался.

Лось заиграл желваками и повернулся к Неле:

— Слушай, Нель, это не дело. Я вам всегда помогал. И Севастьяныча из клетки вытаскивал, и деньги давал. Хоть ты ему скажи!

— А что я могу сказать? — откинулась головой на стенку Неля. — Ты сам всё слышал. Это ему решать, а не мне...

— Ну ладно... — процедил сквозь зубы Лось и, задев Сашку плечом, решительно вышел в коридор, но снова обернулся: — Шарик маленький. Сами прибежите.

Сашка усмехнулся: насчет того, что «шарик» маленький, он уже слышал — от капитана Шитова и ничего, пока на свободе. Хлопнула входная дверь, и он оглядел притихших, серьезных апостолов.

— Значит, так, мужики, я иду в ментовку заявлять о пропаже человека. Если кто хочет дать показания, может идти со мной. Есть желающие?

Апостолы молчали.

— Ну что ж, значит, я пойду один.

В горотдел он подошел к двенадцати дня и, с трудом оторвав дежурного офицера от оживленной беседы с двумя сидящими вместе с ним за стеклом сержантами, изложил суть дела. Но тот, узнав, что он хочет подать заявление о пропаже человека, недоверчиво покачал головой:

— Сколько дней прошло?

— Меньше суток, — честно сказал Сашка.

— Тогда ты рано беспокоишься, паря. Знаешь, сколько у нас таких случаев? К бабе твой дядька пошел, это как пить дать. Дня три подожди, и объявится.

— Не тот он человек, чтобы у бабы застрять, — не согласился с ним Сашка. — Да и дарственные он на меня оставил: и на квартиру, и на машины...

— Да ну?! — изумился дежурный. — А фамилия твоя как?

— Никитин.

— Никитин? — прищурился один из сержантов. — Постой-постой... слышь, Сереж, а это не тот Никитин, которого только что брать поехали?

Офицер задумался.

— Как твой адрес, говоришь?

Сашка назвал, и сержанты переглянулись:

— А ну-ка, пойдем с нами...

Они быстро выскочили из «аквариума», подхватили его под руки и поволокли к лестнице, а затем и на второй этаж. Провели сквозь приемную и втащили в кабинет подполковника Бугрова.

— Вот он, товарищ подполковник. Только что взяли!

Федор Иванович медленно поднялся из-за стола.

— Чего брехать-то?! — попытался вырваться Сашка. — Я сам в горотдел пришел!

— Сам? — недобро улыбнулся Бугров и тяжелой поступью подошел к Сашке. — Это хорошо. Значит, запираться не будем?

Он положил свою тяжелую крепкую руку на Сашкино плечо, подвел его к одному из стульев и повернулся к сержантам:

— Шитова ко мне.

— Есть!

— Садись, — коротко распорядился Бугров, и Сашка присел на указанный стул.

Он уже понимал, что происходит. Скорее всего, запорошенное снегом дядькино тело уже нашли где-нибудь возле трассы, и теперь ментам нужны все, кто видел Евгения Севастьяновича в последние часы его жизни. Просто чтобы понять, что случилось.

В дверь постучались.

— Можно?

Сашка вздохнул. Это был Шитов.

— Заходи, капитан, — кивнул Федор Иванович. — Видишь, кто у нас в гостях?

— Вижу, — расплылся в улыбке Шитов. — И что, колется?

— Сейчас узнаем.

Подполковник взял еще один стул, поставил его напротив Сашки и, расставив ноги, оседлал его сверху, животом к спинке.

— Ну, рассказывай, Санек.

— В деталях? — Милиционеры переглянулись.

— Для начала можно и вкратце.

Сашка начал рассказывать, как дядя Женя уговорил его принять мифическую Силу в обмен на посещение поликлиники, как это уже на следующий день обернулось для него участием в религиозном празднике и как, посидев некоторое время напротив дядьки, он потерял сознание и очнулся уже глубокой ночью, совершенно один.

— Ну-ка, давай еще раз, — остановил его Бугров. — Как это ты потерял сознание?

— Я не знаю, — глотнул Сашка. — Вырубился — и всё.

— Стоп-стоп, — выставил огромную красную ладонь вперед Бугров. — Так не бывает. Тебя что, по голове ударили?

— Вроде нет, — рефлекторно ощупал свою голову Сашка.

— А чего тогда гонишь?

— Я говорю правду. — Милиционеры переглянулись.

— Ты, Никитин, лучше скажи, где тело спрятал, — поинтересовался Шитов.

— Я его не убивал, — похолодел Сашка. — С чего мне его убивать? Он мне всё свое имущество подарил, а я, что же, нелюдь какой?

— Имущество? — снова переглянулись менты. — Какое такое имущество? Ну-ка, ну-ка, рассказывай!

Внутри у Сашки все опустилось.

— Квар-тиру... маши-ны... — чуть не заикаясь, начал перечислять он, — гараж...

Бугров скрипнул зубами и поднялся со стула:

— Значит, так, капитан, бери машину, и поехали. Сейчас он нам всё покажет: и кто как сидел, и чем убивал, и где тело спрятал.

Сашка аж застонал. Так попасть, это надо было уметь.

Его сунули в бугровский уазик, шофер обернулся и разулыбался:

— Привет, Санек! Че, как дела?

— Заткнись, Караоглу! — оборвал его Бугров.

— Ладно, — пожал плечами водитель. — Куда едем?

— Ихтиологическая станция, — глотнул Сашка. — Это за Шаманкой.

— Зна-аю, — завел машину водитель. — Мы туда за икрой для Хомякова ездим.

— Заткнись, я сказал!!! — страшно заорал подполковник.

— Как скажете, — обиженно насупился Караоглу и вдавил педаль газа до упора.

Уазик резко рванул с места, в считанные секунды миновал площадь, затем проскочил центр и спустя каких-нибудь десять минут перемахнул через мост, обогнул Шаманку с тыльной стороны и по еле заметной в снегу грунтовой дороге с натугой пополз вперед.

Уазик выбрасывал из-под колес десятки килограммов мокрого, липкого снега, буксовал, время от времени съезжал по скользкой заснеженной дороге вниз, к обрыву реки. Сашка вцепился в кресло, с ужасом наблюдал за этим высшим пилотажем и каждый раз думал: еще немного — и конец! И лишь когда уазик выскочил к станции, от сердца отлегло.

Начальник горотдела выбрался из машины, Сашка последовал за ним. А вскоре подъехали и остальные, и Сашка повел ментов на еле угадывающуюся под глубоким снежным покровом поляну. Быстро нашел приметную корявую лиственницу, тронул снег ногой и вытащил наружу алую шелковую подушечку.

— Это здесь, — глотнул он. — На этой сидел я, а дядька... — Сашка наклонился и разгреб рукой снег, — а дядька вот здесь.

Бугров подошел и с задумчивым видом вытащил из разрытого Сашкой сугроба дяди Женину подушку.

— И что потом?

— Я не знаю, — пожал плечами Сашка.

— А кто знает? — холодно поинтересовался под. полковник.

— Боюсь, что никто. — Бугров недобро хмыкнул:

— Ты хочешь сказать, что из полутора сотен человек ни одна бл... не знает, куда дели труп? А свита где была?

— Какая свита?

— Ты мне лапшу не вешай! — грозно рыкнул подполковник. — Ты что же думаешь, я про вас ничего не знаю? У вас тут человек десять особо приближенных! Где они были?!

— Двенадцать, — поправил его Сашка, — но они ушли раньше.

— И что потом? — Сашка вздохнул:

— Я и сам спрашивал. Но никто этого не знает.

— Значит, никто его больше не видел?

— Почему не видел? Видели.

— Кто и где?

Сашка на секунду замялся.

— Ну... в общем, все видели. Но только в астрале...

— Где-где?!

— Ну, это как во сне, — морщась от невозможности это объяснить, сказал Сашка. — В глубокой медитации.

Менты переглянулись, но ничего не сказали.

— И что было дальше?

— Ну... я точно не знаю... но ваша супруга сказала, что за ним приходили Огненные Учителя...

— Кто-кто?!

— Огненные Учителя... — уже менее уверенно повторил Сашка. — Ну... это вроде как полубоги, что ли...

Федор Иванович зарычал и схватился за голову.

— Так! Этого, — ткнул он в Сашку, — в «обезьянник»! А всех, кто в наряде, сюда! Живо! И чтоб каждый квадратный сантиметр мне обыскали!

Сашку подхватили, сунули в железную клетку позади уазика, и он остро пожалел, что не свалил из этого города сразу же после снятия подписки.

Часа через четыре его вывели из клетки, провели по коридору и толкнули в уже знакомый кабинет с мрачным, насквозь промерзшим Шитовым за столом.

— Ну что, Никитин, будем правду говорить или как?

— Правду, — кивнул Сашка.

— Что с родственничком не поделили?

Сашка посмотрел Шитову в глаза и увидел в них всё: и острое недовольство тем, что пришлось лазить вместе с рядовыми и сержантами по сугробам, и тем, что приходится заниматься не своим делом, и неутоленную жажду карьерного роста, и пока малопонятный, но определенно имеющий место расчет.

— Бросьте, капитан, — серьезно сказал Сашка. — Не надо этих ваших игр. Перебор.

— Да? — иронично изогнул бровь капитан. — А с какой такой радости Евгений Севастьянович на тебя всё свое имущество переписал?

— Я не знаю, — честно признал Сашка.

— И я не знаю, — прикурил капитан. — Пока... — Он затянулся дымом и откинулся на спинку стула:

— У тебя вообще ничего не срастается, Никитин. По твоим расчетам, ты часа на три сознание потерял, в самый буран, а ни обморожений нет, ни фига.

— Я не знаю, как это объяснить, — вздохнул Сашка. — Честное слово, не знаю.

— Говоришь, на работу приехал, а рыбстанцию уже полгода как закрыли...

— Как — закрыли? — оторопел Сашка.

— А вот так, — пожал плечами Шитов. — За недостатком средств. Так что легенда у тебя, прямо скажем, слабенькая, валится всё... И получается так, что не за работой ты сюда приехал, совсем не за работой, а чтобы у дядьки своего бабки да квартиру с машинами отжать. И статья тебе корячится посерьезней, чем за полкило анаши.

— А вы не слишком торопитесь, товарищ капитан? — превозмогая мгновенно навалившееся помутнение восприятия, поинтересовался Сашка.

— Это тебе торопиться некуда — всё одно сидеть, — усмехнулся Шитов, — а у меня работа такая. Знаешь, сколько таких козлов, как ты? И всех сажать надо!

— Ну вы и сволочь... — Сашке больше нечего было сказать.

— Полегче на поворотах, сопляк. Не знаю, как там у вас на материке, а у нас за базар отвечать приходится.

Шитов с усилием потушил окурок о пепельницу.

— Это дядьке твоему кое-что прощалось... за былые заслуги, так сказать, а с тебя шкурку по полной программе снимут. Это я тебе твердо обещаю.

Его допрашивали без перерывов часа четыре подряд. Шитов наступал последовательно и целенаправленно, час за часом и вопрос за вопросом. И все Сашины попытки что-то изменить в своей судьбе утыкались в железобетонное противодействие.

— Давай, Никитин, думай, — ходил по кабинету Шитов. — А будешь нормально показания давать, так я могу тебе и явку с повинной оформить, глядишь, на суде пару лет и скостят. А два года на зоне это ой как много!

А потом зазвонил телефон, Шитов поднял трубку и через несколько секунд побледнел.

— Как отпустить? Что значит, без подписки? Они чем там думают?!

По телефону что-то ответили, и Шитов тяжело задышал, подошел к сейфу, кинул на стол изъятые у Сашки вещи, документы и шнурки ботинок, выписал пропуск и мрачно показал, в какой стороне выход.

Сашка ничего не понимал.

— Свободен! — рявкнул Шитов, а затем угрожающе добавил: — Пока...

Остро осознающий, что только что произошло чудо, Сашка схватил свои вещи, выскочил из кабинета, промчался по коридору, сунул пропуск дежурному и сбежал по ступенькам. Дверца стоящего у крыльца горотдела вишневого «жигуленка» тут же открылась, и знакомый голос произнес:

— Садитесь, Учитель...

Сашка пригляделся: за рулем сидел неунывающий апостол и водитель в одном лице по имени Лешка.

— Домой?

— Естественно, — серьезно кивнул апостол. — И, кстати, с адвокатом познакомьтесь. Он вас и вытащил.

— Здрасьте, — возбужденно кивнул Сашка незнакомому мужчине в очках.