Врата рая

      - Продолжай, - сказал я хмуро.
      - Я попробовала соблазнить тебя, - сказала она и остановилась.
      - Ч_т_о_!?
      Это восклицание, казалось, пришло из пустого воздуха. Она не реагировала, хотя должна была чувствовать, что мы оба изучаем ее. Она смотрела то на одного, то на другого, пока не сказала:
      - Ну, чего ты хочешь... удар на удар?
      Никто не проронил ни слова.
      - Это не могло быть удивительным, - сказала она. - Кроме того, мы были в пластиковых костюмах! Но это был последний шанс, когда мы могли насладиться любым уединением. Я не видела в этом многого... я только хотела, чтобы ты... обнимал меня, думаю. Говорил со мной. Проявлял жесты внимания. Это не так уж неестественно, как ты знаешь. Герой и Леандра, помнишь?
      Я выслушал это замечание молча. Все еще не мог вспомнить чертовы события.
      - Но, если ты считаешь, - начала она, - что я достаточно стара...
      Мы говорили очень спокойно, и манера, которой я оборвал ее, прозвучала наподобие молнии.
      - З_а_м_о_л_ч_и_!
      Но никто не реагировал на это. Словно мы двигались по территории, где нет ничего удивительного.
      - Вечер, - сказал медленно Зено, - тогда на Суле. Последний раз я видел тебя, когда ты говорил с девушкой... одним из новых специалистов, которые прибыли с рождественской сменой. Из астрономического, как мне кажется...
      Он умолк.
      - Точно, - сказал я, когда стало ясно, что никто не собирается нарушать молчание. - Потому что у меня нелады с женщинами. Это может показаться удивительным, но что меня не беспокоит много, так именно это. Я женат на своей работе, и не вижу ничего плохого в этом. Мы живем в просвещенные времена, не забывайте. Я сам возглавил бег своей жизни. Все остальное меня не волнует.
      - Откуда же провалы в памяти? - спросила Ангелина. - Потому, что они не волнуют тебя? Почему ты отбросил их... потому что они кажутся тебе разновидностью неудачи?
      Зено оказался рядом и схватил ее за руку. Она тотчас умолкла:
      - Извини, Ли, - сказала она.
      - Все верно, - сказал я. Затем, после минутного колебания добавил. Это не значит, что они подразумевают очень многое. Я не впадаю в бешенство, когда теряю память. Я не причиняю боли или каких-то убытков. Зачем же мне бросать все, если я потерял несколько воспоминаний тут и там? Они - личные... они не вредят моей работе. Я один из лучших специалистов в своей области. Что мне делать, когда меня вернут назад? Все жизненные исследования в парателлурианской биологии подвергаются карантину - на спутниковых станциях, марсианской базе. Чего еще, к дьяволу, вы ожидаете?
      - Ли, - сказала Ангелина, и ее голос смягчился. - Думаю, ты видишь кого-то в них. В кошмарах. Ты действительно мог бы найти почему...
      - РАДИ БОГА! - заорал я на нее. - Я знаю из-за чего у меня кошмары.
      Она сжалась от моего крика.
      - Ну?
      - Конечно. Думаешь, я терплю кошмары в своей проклятой жизни не зная п_р_и_ч_и_н_ы_?
      Она повернулась к Зено и сказала:
      - Это не помогает. Это не то, что нам нужно узнать.
      - Может быть, - сказал мягко Зено. - Ты хочешь остановить нас, Ли? Мы не будем ковыряться в твоих личных воспоминаниях. Мы подумали... ты мог вспомнить: что-то увиденное, что подтвердило фантастическое предположение. Это не очень важно... кроме того, мы, кажется, удалились от цели. Но, если ты знаешь какой-то путь, который поможет...
      Я попробовал подняться на локтях, чтобы приподнять голову повыше.
      - Мы можем говорить об этом в открытую, - сказал я со вздохом. - Если бы я не сказал вам об этом, вы бы сгорели от любопытства, но сможете ли вы спокойно слушать? Лучше было бы, если бы нашелся какой-то другой путь для доказывания...
      - Кошмары начались у меня с тринадцати лет. Ужасные кошмары... разновидности которых до сих пор заставляют меня просыпаться в холодном поту... может быть, даже крича. Иногда, события, которые встречаются в моей жизни вызывают их... иногда, события, которые происходят со мной, но значительно чаще события, о которых я _с_л_ы_ш_а_л_. События в книгах... новостях, значительно чаще. Я полагаю, существует единственная причина, по которой мне всегда хотелось вырваться в космос. Потому что было бы лучше убраться прочь из мира, прочь от защелок, которые напускают грезы. Это был лучший вариант. Лучше, но они не перестали... они никогда не прекращались... Я знаю это. События, которые случатся со мной, чтобы напомнить... и хотя я могу выбросить их из памяти, не могу остановить их формирование моих грез. Я не могу прекратить кошмары, потому что причина всегда остается, и никто не сможет вышвырнуть ее из моей головы.
      - Когда мне было тринадцать лет, мы жили с матерью. У нас не было много денег и снимали мы двухкомнатную квартиру в небоскребе. В далеко не лучшем районе города. Грабежи были свойственны данной местности... поколения людей проживали в районе в течение столетий тяжелых времен. Может быть тысячи лет борьбы за цивилизованное существование. За поколения здания сносились и перестраивались, может быть дважды за каждые сто лет, но всегда оставались одинаковыми. Мир менялся... Крах пришел и ушел; с того времени все виды изменений пошли по обратному пути, к индустриальной революции. Но одно оставалось тем же: люди, подобные нам, были на обочине, на истрепанной окраине общества. В каком бы состоянии не находился мир, мы были бедными. Не умирали от голода, за исключением поколений Краха, но означали бедность, обиженную бедность, рассерженную бедность. Слабину в сильной нации, не обильную в богатом обществе... условно говоря.
      - Как не говори, а это было плохое соседство. Всех грабили однажды в жизни... кто-то был преждевременно убит... кого-то серьезно оскорбили. Однажды ночью двое мужчин ворвались к нам в квартиру, когда мы спали. Красть у нас было нечего... они нашли иное, что по их мнению, имело ценность. Я вбежал в комнату матери. Они преследовали меня через гостиную. Я попытался кричать, но мне зажали рот, затем заткнули его тряпкой и обвязали так туго, что я не мог ее выплюнуть. Затем привязали к ножке кровати... не за лодыжки или запястья, а прямо за шею. Руки у меня были свободными, но я не мог развязаться и, чем больше я сопротивлялся, тем больше душил себя. Я почти задушился от полного ужаса.
      - Они насиловали мою мать один за другим прямо на полу. Они говорили ей, что убьют меня, если она будет сопротивляться, и она не кричала. Ей трудно было сделать какой-то звук, но она не могла сдержать рыданий. Она плакала все время и не могла остановиться. Я не в силах был ничего сделать. Они заставляли ее... ну, хватит...
      - ...они... были в масках. Идиотских масках, сделанных из картона, какими обычно играют дети. Маски не прикрывали полностью их лиц - только глаза и носы. Не знаю, как они могли смотреть через глазные щели. Они не снимали масок. Никогда. Это были маски Дракулы. Всего лишь детские игрушки, хлам из уличных лавчонок или театральных магазинов. Тупые. Я ничего не мог сделать... только затягивал туже веревку вокруг горла, пока чуть не умер.
      - После этого у меня начались кошмары. У матери начались раньше, но думаю, она пересилила себя... или возможно, научилась загонять глубоко внутрь. Когда они начались у меня, она пришла в мою комнату, села на кровать и держала меня. Но избавиться от них было трудно и она плакала, кричала, держа меня, точно так... как это было раньше.
      - С тех пор, как вы понимаете, у меня всегда кошмары. Всегда. Все связанное с сексом... напоминает мне это все. Больше в этом ничего нет. Совсем.
      Когда я поднял глаза, то увидел, что Ангелина плачет. Я не мог понять почему.
      Она взглянула на Зено и сказала:
      - Думаю, сейчас нам нужно оставить эту тему.
      Казалось, он даже не слышит ее. Он очнулся, сосредоточившись на какой-то мысли. Затем его глаза сфокусировались на мне снова.
      - Ли, - сказал он, - как звали твою мать?
      Я не счел это уместным.
      - Зовут, - сказал я. - Она живет, и живет неплохо. А зовут ее Эвелин. Все зовут ее Эви.
      Ангелина была в не меньшем замешательстве, чем я, но Зено продолжал:
      - Она была ниже среднего роста... ровные, тонкие черты... волосы темные, коротко остриженные? Извини, что говорю "была", но именно это я имею в виду. Тогда ей было тридцать по этому описанию?
      - Да, - сказал я, все еще заинтересованный как и почему это квалифицируется как кульминация беседы.
      - Такой же была женщина, чье тело мы не нашли, - спокойно сказал он. - Думаю, то, что ты видел и то, что ты думал, что видишь были разными вещами. Твой внутренний цензор мог слегка озаботиться. Думаю, что ты р_е_ш_и_л_, что видишь лицо своей матери, перенятое одним из чужаков. И я считаю, что ты с таком усилием пытался сказать в последнем послании, которое не можешь вспомнить, было - "Адам и Ева". Может быть это правдой?
      Я все еще не мог вспомнить проклятую вещь. Ничто не возвращалось назад в мой мозг, пока он не среагировал, потому что я внезапно определил, к чему Зено пришел, и понял, что его теория связывает чужаков и убийц в единое целое и означает невозможность колонизировать Наксос.
      - Таким образом, после всего, мы стоим перед Вратами Рая, - прошептал я, - но не можем пройти через них.
      19
      - Неприятность в том, - сказал я, когда мы уже знали точно, что наша теория вызывает, - что вы не хотите верить нам. Кого мы могли бы убедить теми доказательствами, которые в нашем распоряжении?
      - Везенкова? - предложила Ангелина.
      Мы посмотрели на Зено, который знал Везенкова лучше нас. Он покачал головой. - Везенков паталогоанатом. Горизонты его воображения сдержаны человеческим телом и его болезнями. В любом случае, если бы мы могли привлечь его на нашу сторону, это не помогло бы нам. Он не многим более надежен, чем мы в глазах капитанов Джухача и д'Орсей.
      - Симон Нортон опустился с десантной группой? - внезапно спросил я. Он поймет смысл этого... он - единственный, о ком я могу сказать, что он на правильной длине волны.
      - Не знаю, - сказала Ангелина. - Я не знаю, что он из себя представляет.
      Я только слышала его голос по радио, и не могу ничего сказать определенного.
      - Спросите, - сказал я, - есть ли он здесь и передайте, если ему интересно поговорить об основной энигме генетики, Ли Каретта будет рад иметь его в компании.
      - Что же является этой основной проблемой? - спросила Ангелина.
      - Он знает, - ответил я ей.
      Когда она вышла, я откинулся назад.
      - Ты встаешь? - спросил Зено.
      - Полагаю, - сказал я, - что не смогу подняться и отплясывать без боли, но умственная усиленная работа мне не повредит. Мне бы не хотелось иметь этого возвышения у себя на носу... Оно дает мне малоприятное чувство при дыхании. Во всяком случае, если вы оставите меня одного, чтобы я мог поспать, вероятнее всего у меня будут неприятные грезы.
      - Прошу прощения, - сказал он. - О... это все...
      Он обычно выражается много лучше. Долгое общение с людьми по-видимому плохо повлияло на его манеры.
      - Подобные вещи случаются на Каликосе? - спросил я.
      - Где есть разум, - сказал он, - там существует также зло. Где есть сознание, там бывают и кошмары. Где есть сила, там случается и насилие.
      - И здесь тоже?
      - Я уверен в этом.
      - Черт, - выругался я, - думаю, что они могли иметь кошмары.
      - Они будут бояться, как и мы боимся, - продолжал он, прочно закрепившись теперь в своей философской колее, - смерть, разложение, обезличивание... формоизменяющиеся люди-лягушки получат от нас уязвимое место и панику в наследство, - размышлял я, отказываясь принять это совершенно серьезно, как намеревался он. - Это стоит знать. Даже если они изобрели новую биологию, они придерживаются такого же старого экзистенциализма. Ради бога, говорю я. Оригинальный грех является большим нивелировщиком.
      Он не сказал "тебе следовало бы знать", что показывало его чувствительность к чувствам других, и доказывало, что он был более сдержан, чем большинство человеческих существ. Не сверхчеловек, тем не менее... не как Адам и Ева Наксоса.
      Впервые (или так это казалось) после долгого времени, удача склонилась на нашу сторону. Симон Нортон приземлился в челноке, и мое имя... или, может быть, упоминание об основной проблеме... было довольно искушающим, чтобы заставить его прийти.
      - Как вы себя чувствуете, доктор Каретта? - спросил он как хорошо воспитанный мальчик, каковым он и был.
      - Так хорошо, как только можно надеяться, - сказал я. - Меня зовут Ли, кстати. Присаживайтесь.
      Когда он сел, то посмотрел на Зено и Ангелину, которые понимали, что он должно быть знает, что происходило на поверхности.
      - Не говорите мне, что вы разрешили проблему, - сказал он. - Только думайте об этом.
      - Нет, - сказал я. - Я не разрешил ее. Но я нашел идеальную лабораторию для ее изучения. Если вы хотите узнать об управлении этим управлением, вы могли бы сделать это за десять лет на Наксосе, чем за столетие на земле. Осталось только одна проблема.
      - Какая? - спросил он.
      - Та самая, которая делает Наксос такой идеальной лабораторией для вида исследований, делает его также предельно опасным местом, - я выждал для эффекта, и затем продолжил: Наксос слишком опасен, чтобы думать о его колонизации, Симон; Если Джухач попытается перебраться сюда, его люди будут уничтожены, а триста пятьдесят лет будут напрасно потеряны.
      Я сжал пальцы.
      Я пробовал говорить конфиденциально, что во мне _н_е_л_ь_з_я сомневаться. Попытался говорить обычными словами, чтобы не возникло разночтения. Это сработало... почти.
      - Вы должны убедить меня в этом, - сказал он.
      - Знаю, - согласился я. - Потому что после того, как вы убедитесь, вы должны убедить Катрин д'Орсей, которая вернется, чтобы убедить Джухача. Если цепь прервется, люди погибнут.
      - Продолжайте, - сказал он.
      - Вы знаете про правило Хэккеля.
      - Конечно. Ортогены определяют филогены. Только это неверно. По крайней мере в смысле, который вкладывал в это Хэккель. Он считал, что эмбрионы в прямую проходят через фазы эволюционных этапов развития этих особей. Это не так то просто, как кажется.
      - Тем не менее, - сказал я, - человеческий эмбрион проходит структуры, которые проходили жабы. Есть ощущение, что человеческое существо не использует весь потенциал, впечатанный в его генетический аппарат. Ко времени, когда человеческое существо рождается, оно представляет уже собой довольно точную копию того, чем оно собирается стать, когда достигнет своей окончательной формы. То же, более или менее, верно и для рептилии, и даже для рыб. Но амфибии, которые занимают место между рыбами и рептилиями, культивирующие отдельный вид... называя это "онтологической философией".
      - Мне известно все это, доктор Каретта.
      - Знаю, - заверил я его. - Но в этом есть аргумент. Информация, которую вы носите... это - риторика, при помощи которой, я пытаюсь нацелить вас. Что вы знаете об аксолотлях?
      - У них есть инстинкт.
      - Кроме этого.
      - Аксолотль был личиночной ступенью разновидности саламандр. Но он не мог претерпевать метаморфоз в зрелом возрасте перед размножением. Если его место распространения становилось достаточно влажным, он мог отрастить воспроизводящие органы на стадии личинки и размножаться не заботясь вообще о взрослой своей форме.
      - Верно. Это сохраняет их онтологические выборы открытыми. Теперь, полагаю, вещи немного отличались на древней Земле. Предположим физические условия и климат были более стабильными. Предположим, вода была значительно щедрее распределена по поверхности. Предположим, селективное давление, которое развивает кладку яиц, благодаря чему, некоторая их часть становится рептилиями, не было бы очень сильным. Предположим, эволюционная история имела, то есть, взяла отличный курс, основное усердие вкладывая в основание, которое мы могли слабо выражено в аксолотле, с ударением не только на метаморфозе, но и на длинном ряду различных изменений и степени управления ими, который нервная система организма могла оказывать над процессами изменения. Вы видите аргументы?
      Он вздохнул, и я мог уверенно сказать, что ему не терпится. Он хотел дойти до кульминации, но у меня были свои причины не спешить. Умозрительная часть аргументации должна быть так близка и безупречна, насколько это возможно, и при этом правдоподобна.
      - Это приведет к миру, напоминающему Наксос, - сказал он, - где амфибии не оставили никакого шанса рептилиям и, где высшие животные имеют несколько вероятных форм и могут изменяться от одной к другой в зависимости от обстоятельств. Когда они плывут, то могут приспособить себя для плавания, когда они идут, они могут формировать себя для ходьбы, когда они нападают, то могут отрастить какой-то оборонительный аппарат, если они спят, то могут сделать себя неуязвимыми благодаря превращению в жесткую оболочку псевдокамня. Мы слышали от доктора Хесс о ваших приключениях в заболоченных низинах. Он сделал паузу и ухмыльнулся, а затем сказал:
      - Кстати, правда, что вы повторяли речь Джона Гаунта из "Ричарда Ш", пока чужаки вас пытали?
      - Только частично, - сухо ответил я. - И это было раньше, чем они начали избивать меня. Могу я вернуться к доказательству?
      Он кивнул.
      - Мы перейдем к части, которая также легка как АБВ, - сказал я. Поэтому, попробуйте сконцентрироваться. ТО, что делают болотные чудовища интересно, но это не самое восхитительное, даже для биологов-парателлурианцев, которых трудно удивить чем-то необычным. Если у туземцев ничего больше нет, то они останутся просто восхитительными уродцами. Я думаю, они умеют больше. Думаю, что они уникальны даже в пределах этой жизненной системы, по очень сильным эволюционным причинам.
      - Тебе не кажется странным, что все другие животные виды, по сравнению с чужаками, захватившими меня, кажутся сказочно примитивными? НЕ кажется ли вам, что возникает разрыв в разнообразии форм?
      - Ну, - сказал он. - Полагаю, что да. Но мне кажется, что возможности чужаков более примитивны, чем мы считаем. Не ошибусь, если скажу, что у них есть разум, на очень низком уровне, но артефакты, которые они используют, не намного изощренней инструментов, используемых на Земле некоторыми животными особями. Факт, что их нервная система достаточно сложна и довольно развита для того, чтобы развить крупный мозг, чтобы как вы сказали, управлять процессами метаморфоза. Мне кажется, что чужаки могли быть гораздо больше связаны с тем, что вы называете болотными чудовищами.
      - Это здравая мысль, - сказал я, стараясь сохранить сладость в голосе. Но есть еще одна вещь, которая является вашей возлюбленной основной проблемой. Каким образом образовался этот случайный метаморфоз и его множительная наследственная структура.
      - Не вижу особых затруднений, - это всего лишь усиление генетических возможностей, - сказал он. - Как аксолотли... только в большей мере.
      - В случае примитивных животных - болотные чудища - могут быть такими, - сказал я. - Но думаю, _в_ы_с_ш_и_е_ позвоночные, давным-давно в эволюционном прошлом развили чистую способность... уловку, которая вполне заметно увеличила их способности к выживанию.
      - Нельзя иметь большие способности, - сказал он, - и вымереть поголовно, за исключением чужаков.
      - ЭТО ТО МЕСТО, - доверительно произнес я, - где вы не правы. И ЭТО ТОТ ТРЮК, из-за которого один только вид высших позвоночных сегодня существует, и это та способность, что делает единственный вид высших позвоночных много более опасными, чем вы можете себе даже вообразить. Чужаки могут быть не особенно изощренными в технологии, но в смысле реальной собственной биологии туземцы не настолько примитивны, как вы себе их представляете.
      Они продвинулись в этом смысле даже дальше нас. Продвинулись настолько, что здесь, на Наксосе, мы не можем состязаться с ними.
      - Продолжайте, - сказал он.
      - Ваша основная энигма, - напомнил я ему, - интересуется тем, как происходит что телам приходится иметь разнообразное строение, хотя они состоят из одинаковых ячеек с одинаковым набором генов. Они дифференцированы в сотнях различных типах, все специфически направляются для сотрудничества в организации функций. Ее интересует, каким образом яйцо, которое продолжает нести закодированные инструкции, может сработать так, что узел ячеек становится более сложным и более высокоорганизованным. Болотные чудовища кажутся более умными чем мы, так как их генетические системы не только должны организовать развитие одной организованной структуры, а нескольких. Это предполагает, что их генетический аппарат должен стать более экстенсивным и более высокоорганизованным сам. Предположительно существует ограничение для такого распространения и организации, которое подразумевает, что болотные чудовища не могут обладать всей той многосторонностью. Три или четыре стереотипных формы являются тем, чем они могут оперировать.
      - Но есть другой род организации, которую жизненная система, подобная этой, может использовать. Полагаю, она содержит не одну генетическую систему достаточно сложную, чтобы развить четыре различных системы формообразования. Предположим, можно иметь две различных генетических системы, каждая из которых кодирует отличающуюся форму, так что организация проявления формы могла перейти от одной целостной системы к другой.
      - О'кэй, - сказал он. - Принимаю это. И что?
      - Это не только организация иного рода, - сказал я, - это новая разновидность игры в мяч. Потому что возникает новый путь для для организованного улучшения метаморфического ряда. Она не должна развивать новые формы через испытания и ошибки. Она может работать кооптируя новые возможности. Она может поглощать целые новые генетические системы. Новое свойство организма должно только развивать единственный оригинальный трюк - способность поглощать другие виды и их генетические потенциалы в себя, чтобы постепенно овладеть всеми полномочиями. Развитие высших позвоночных здесь на Наксосе было, в частности, делом приспособительного проникновения и развития новых специализаций. Но пришло время, когда разнообразие стало делом не произведения различных видов, так как виды изучили принцип сплавления и перестройку себя в простой вид, объединивший развитие всех отдельных видов.
      - Туземцы не просто единственный вид крупных болотных чудовищ, Симон. Они не просто разумные лягушки. Это сотни видов, соединенных в один, и они способны включить в свой генетический потенциал любой новый вид, который приходит извне - даже если он пришел из другой жизненной системы! И поэтому вы видите, Симон, хотя жизнь здесь развивается по иному принципу, здесь существует более высокая степень биохимической совместимости. На фундаментальном уровне, наш генетический _м_а_т_е_р_и_а_л_ очень прост для них.
      Я умолк, давая ему возможность проиграть все это в уме. Он не не поспевал за мной - я был много более сведущ в основах парателлурианской биологии чем он, и лучше приспосабливался к обстоятельствам, отыскивая новые возможности - но он был достаточно сообразителен.
      - Вы имеете в виду, - сказал он, - что эти создания могли бы поглотить потенциал человеческой генетической системы. К своему репертуару они могли бы добавить человеческую форму.
      - Хуже того, - сказал я ему. - Я пытаюсь доказать тот факт, что о_н_и _у_ж_е _д_е_л_а_л_и _э_т_о_.
      20
      Катерина д'Орсей была много меньше подготовлена к тому, чтобы принять эту версию. Даже с помощью Симона Нортона у нас были большие трудности в том, чтобы убедить ее в том, что все это имеет смысл. Она проверяла эти предложения всесторонне.
      - Вы говорите мне, - сказала она, - что девятнадцать человек в куполе были убиты чужаком, несущим обличье человека.
      - Это всего лишь предположение, которое все ставить на свои места, сказала Ангелина. - Женщина, чей труп мы так и не сумели найти, должно быть была убита в лесу. Они взяли ее стерильный костюм, изрезали ее как Ли, выпили кровь и содрали в лохмотья кожу. Затем, добавили ее форму к своему набору и послали одного из своих к куполу в ее обличье и костюме.
      - Но, даже, если я допускаю физическую трансформацию, этот чужак в маскировке не способен был пройти как человек. Он не мог бы говорить. Он не знал бы, как проникнуть внутрь.
      - Подумайте, капитан, - ее голос почти молил. - Открыть дверь шлюза просто. На нем нет замка... никто не опасался вторжения в купол, потому, что знают, что несмотря на две двери, пришелец должен был пройти через стерилизующую камеру. Все, кто не несет стерильного костюма быстро бы погибли под обеззараживающим ливнем. _Р_е_б_е_н_о_к_ мог бы открыть дверь. Не нужно быть кем-то сверхразумным для того, чтобы ответить на приветствие. Все должно быть было заранее продумано. Все что нужно было проделать, это поднять крышку и плюнуть. Среди многих талантов чужаки включили в себя защитный механизм, который включает в себя слюнной яд. Когда все это было сделано, нужно было распечатать костюм и тем же путем уйти. Чужаки могут быть дикарями, но они не тупицы. Все что мы описали, подходит к их широкому диапазону поведения.
      - Почему они сделали это? - спросил капитан.
      - Потому что это их "модус операнди". Поглощение и разрушение. Слияние с потенциальным врагом, а затем, уничтожение его, чтобы после слияния не захотел вернуться. Это здешний закон жизни. Вы могли не делать никакой угрозы туземцам... они запрограммированы на борьбу за выживание.
      - Почему они не пытались поглотить других членов партии. Почему?
      - Они действовали в соответствии со своими представлениями. Они считали, что это не нужно. Они использовали яд, который могли производить... как и некоторые змеи на Земле, они не восприимчивы к собственному яду. Они приняли факт, что нуждаются в поглощении одного набора генов... потому что, как вы видите, в этом мире нет половой разобщенности. Она не нужна, так как ее преимущества у земных видов не применимы в местных условиях. Чужаки - гермафродиты, и они предполагают, что однажды смогли бы сделать многократные копии с одной человеческой личности и имели бы возможность размножаться в этой обычной метаморфозе, перестраивая и перераспределяя гены. Кровосмешение, конечно, но... их не волнуют наследственные дефекты в их отпрысках... Их наследники должны исключить поврежденные формы из своего набора. Они не поняли, что несмотря на игру в перестройку с человеческими генами, они нуждаются в двух дополнительных наборах. Со временем это им станет ясно, но будет слишком поздно идти в паре с их Евой. Слишком поздно... до тех пор, пока не прибыли мы.
      - Теперь у них есть все, в чем они нуждались. Они могут не только принять появление человеческих существ... они могут размножаться в этом морфологическом состоянии. Вы видите, капитан, в смысле вы... или даже мы имеем для колонизации Наксоса единственный возможный путь.
      Катерина д'Орсей взглянула на меня, а затем на Зено, как будто удостоверяясь, что все мы договорились. Потом она глянула на Симона Нортона с выражением, точно предназначенным ему за ужасную измену.
      - Это безумие, - сказала она.
      - Это чужая жизненная система, - проинформировал я ее. - Она не должна жить по вашей версии здравомыслия.
      - У вас нет ни одного факта, доказывающего, что это что-то более фантастической истории.
      - Все, что у нас есть, - ровно произнесла Ангелина, - это знание того, что это имеет смысл генетически.
      - У вас по-прежнему нет доказательств. Я должна иметь доказательство... вы понимаете это?
      - Да. - сказал я печально. - Но каким образом может состояться подобное доказательство?
      Она обдумала, а затем сказала:
      - Если бы мы могли захватить чужака...
      - Трудно, - сказал я. - И возможно, что мы могли бы наблюдать в течение полугодия без его превращение в что-то более приемлемое, чем лягушка. Если бы нам удалось продержать его долго.
      Она продолжала думать, изучая, нет ли каких-то зацепок, чтобы доказать нашу неправоту - если мы были неправы или убеждая себя в нашей правоте, если мы были правы.
      - Капитан, - сказал я, - ваши люди ходят сейчас в стерильных костюмах. Это дает им некоторую защиту. Как могут здесь нормально жить люди, если существует вероятность, что мы можем оказаться правы относительно возможностей данной жизненной системы? Может не быть инфекционной угрозы из-за которой мы не можем разоблачиться, но смертоносная биохимическая несовместимость между местными фруктами и человеческими желудками здесь не имеет никакого значения... не в этом дело. Вы не можете драться с этими чужаками. Если вы сориентируете их на войну на истребление, существует вероятность, что вы проиграете. Они все преимущества, а у вас только огнестрельное оружие. Вы не можете сражаться с изменением формы, капитан... и война уже началась. Вы вполне хорошо осознаете, что если мы правы, доказательство появится быстро, когда начнут убивать ваших людей. Вы намерены ждать, пока это не произойдет?
      Она посмотрела на меня, и выражение ее глаз стало очень странным, когда она ответила... ответ, который, как я думаю, могла дать только она одна.
      Она сказала:
      - Я вынуждена.
      21
      Когда мы объяснялись снова, говоря прямо по радио Джухачу, мы не получили совершенно враждебной реакции, как я предполагал. Казалось, он осознал, что может быть что-то большее, чем саботаж, насланный злыми земными правительствами для того, чтобы разрушить его великую миссию. Но он, также, был недоволен тем, что все еще существовала паутина внушительных предположений. Он хотел чужака, мертвого и анатомированного с их многосторонними талантами, проявляющимися в исчерпывающем изучении их невероятной философии.
      Неприятность была связана с жидкой протоплазмой, так как она разлагается значительно быстрее, чем человеческая структура. Спасательная экспедиция доставила назад целый труп с места моей эпической баталии. А образцы тканей, которые они собрали, стали уже непригодны, когда Зено, Ангелина и биологи "Ариадны" попытались выявить отличия, способные определить их свойства. Попытки доказать нашу гипотезу не имели успеха Катерина д'Орсей приказала, чтобы никто не выходил из купола в одиночку, а вооруженная охрана охраняла оба шлюза, чтобы не допустить вторжения и быть готовыми использовать огнестрельное оружие.
      Естественно, этого было недостаточно.