Врата рая

      Неизбежно, все было хуже. Тем вечером, когда мы с Ангелиной попытались обеспечить себя некой разновидностью тента, используя купола из шлюпки и перегородки, которыми покрывали носовую часть и секции на корме, которые мы навалом высыпали из "Ариадны".
      - Доктор Каретта, - сказал голос, который я прежде не слышал на линии связи, хотя и узнал его владельца. - Отзовитесь, доктор Каретта.
      Что-то конспиративное было в тоне говорившего.
      - Я здесь, - сказал я.
      - Доктор Каретта, это - Симон Нортон. Вы помните меня?
      - Помню.
      - Я подумал, что вы должны знать, - сказал он. - Капитан Айфер и некоторые офицеры попытались захватить управление "Земным Духом" час назад. Они потерпели неудачу, но Джесон Хармалл и капитан Аланберг под стражей на борту "Ариадны". ГПП отключен. Капитан Джухач считал, что корабли с Земли попытаются достигнуть нас... Я не знаю, правда ли это. Некоторые из наших офицеров-ученых арестованы. Не знаю, что собирается делать капитан. Я ухожу... Я здесь только временно, пока техник отлучился по нужде.
      Я слышал щелчок кнопки передатчика, прежде чем смог поблагодарить его. Мне не хотелось спрашивать, слышал ли еще кто-то. Если и слышали, они ничего не сказали.
      - Ладно, - сказал я Ангелине, - какие еще козни придумает дьявол, чтобы отбросить нас?
      Все зависит от того, что у Джухача на уме, - значительно ответила она.
      - Все, что у Джухача на уме, - сказал я, - это много пустого пространства, где раньше был мрамор. Чего нам не хватает теперь, так это обмена залпами между "Земным Духом" и "Ариадной".
      Они могли испепелить себя, оставив нас в роли Робинзона Крузо. А после Везенков и капитан д'Орсей могли бы начать перестрелку за власть. И онемевший ГПП, который мог вечно вращаться вокруг планеты, пока туземцы достигли бы пространственных путешествий через восемьдесят тысяч лет или около этого. Удивились бы они?
      - Принято. Ты не собираешься соперничать? - спросила Ангелина.
      - За что?
      - За место императора.
      - К черту, нет, - сказал я. - Я не так стар, помнишь?
      - Не думаю, что нам следует слишком уж беспокоиться об этом, сказала она после раздумий. - Мы не фигурируем в их грандиозных планах как бы они не были, в конце концов, величественны. Думаю, после всех нежелательных моментов он вернется назад, к "Земному Духу". Нет никакого вреда в том, чтобы отправить нас домой. Это займет триста лет, если двигаться со скоростью меньшей скорости света.
      - Первое, - сказал я, - мы должны попасть на "Ариадну".
      - Держу пари, - предложила она, - что к тому времени, когда мы достигнем купола, опустится первый челнок. Поскольку чумы нет, Джухач захочет работать по плану А. Вот почему, вероятно, он разругался с Хармаллом и развязал маленькую войну. Мы прибудем, чтобы найти наши бумаги на высылку подготовленными и подписанными. Мы будем высланной крупной научной оппозицией и, конечно, не очень популярной дома. Копьеносцы везде плохие новости. С другой стороны Хармалл официально назначен на должность жестянконосца. Мы сыграли свою роль на столько, насколько нам позволили.
      Она великолепно выражала общие чувства, когда была в форме. В подобные мгновения, она напоминала мою мать.
      - Было бы прекрасно не оставлять так много не связанных концов, заметил я.
      - Всегда остаются не связанные концы, - заметила она. - Мы могли бы работать половину своей жизни здесь, чтобы связать эти концы. Но не связанные концы напоминают голову Гидры.
      - Геркулес справился, - подметил я.
      - Геркулес был героем. Но затем, - добавила она с ухмылкой, - Леандра тоже была в какой-то степени героем, а?
      Я усмехнулся в ответ.
      - Не совсем, - сказал я. - Герой был другим.
      Она не поняла о чем я говорю. Все, что ей было известно, это то, что Леандра - греческое имя, со смутными аналогиями.
      - Герой и Леандра были любовниками, - рассказывал я. - Она зажгла свет в своем окне ночью, чтобы он мог переплыть Геллеспонт для встречи с любимой. Она была жрицей, которой свидания запрещены. Он же утонул в эту штормовую ночь и она выбросилась из окна в отчаянии. Об этом сложены поэмы, но я не читал их.
      - Милый, - сказала она, - ты хорошо плаваешь?
      - Приблизительно так же, как ангелы летают.
      - Я обожаю летать, - заметила она, ниспровергая шутку. Я же не стал продолжать.
      - Если говорить о штормовых ночах, то лучше было бы нам подготовить безопасное убежище. Дождь льет сильнее, да и ветер усиливается, - сказал я.
      Мы не могли вколотить колышки, поэтому решили закрепить навес грузом, нашли для этого с полдюжины больших округлых камней, вдавленных в грунт. Они были твердыми, но не тяжелыми, несмотря на свой внушительный вид. Они напоминали баскетбольные мячи, хотя весили менее двадцати килограммов.
      Дождь шел почти весь день и погода не собиралась улучшаться. Цикл испарения и конденсации на Наксосе казался постоянным. Сложные факторы, которые проистекали в несправедливом земном перераспределении делали Наксос идеальным местом службы для ленивых метеорологов.
      Как обычно, Ангелина дежурила первой. Однажды установив последовательность, мы не хотели нарушать ее. Нерегулярные привычки, говаривал мой дядюшка (бесстрашно идя на возможность самоопровержения) являются гибелью для хорошо организованной жизни.
      "Палатку" трясло больше, чем это было на лодке, несмотря на то, что мы подбросили несколько использованных силовых батарей, чтобы увеличить нагрузку. В ней было едва ли достаточно места, чтобы лежать. Изнеможение, тем не менее, великий успокоитель, и я вскоре заснул. Греза, которая запомнилась, когда я проснулся, была не слишком приятной, но она не имела отношения к моим пятизвездным кошмарам. Я проснулся потому, что Ангелина лягнула меня и закричала что-то о палатке, унесенной ветром. Я вынужден был вскочить на ноги и помочь ей вытащить силовые батареи наружу, чтобы укрепить палатку в ураган.
      Мы только закончили свою работу, когда мне пришло в голову, что не особенно и нужно.
      - Что случилось с чертовыми камнями? - спросил я, когда мы растянулись внутри.
      - Они пошли прогуляться, - без тени иронии сказала Ангелина.
      - И что же они использовали в качестве ног? - саркастически спросил я.
      - Это не шутка, - сказала она, впервые выявляя неуравновешенность за все это время. - Это не камни... это животные. Они отрастили головы и ноги и отправились по своим делам. Они могут менять форму, а также... кажется... строение и свойства своих тканей. По типу черепахи, если рассуждать логически.
      Я начал сожалеть, что не наблюдал этого.
      - Это должно быть было поразительно, когда ты включила свет, - сказал я.
      - Открытие, дорогой мой мальчик. Помнишь проколотую тварь? Жидкая протоплазма. Существо, которое жило в озерце, и существа, которые выходили из воды, чтобы немного поесть, имели какую-то ограниченную способность модифицировать свою форму. Этот неплохой фокус можно повторить, если вы амфибия. Когда вы движетесь от одной среды обитания к другой, вы приспосабливаетесь. В этом так много смысла. Интересно, почему амфибии Земли не пошли по этому пути? Зачем придерживаться одного метаморфоза, когда такой талант более удобен для выживания?
      - У них не было бы шанса, - пробормотал я. - Жизнь была слишком суровой для них. Они получили выгоду в участии в эволюционной игре. Неправильное мутационное наследство - и нет времени закрепить признак, прежде чем бурная окружающая среда оттолкнула их в сторону. Удивительно, как они добились этого?
      - Чуда нет, - сказала она. - Зародыш может это делать. Дело только в том, чтобы сохранить непостоянные таланты во зрелом возрасте и научиться широко использовать их. Необязательна трансформация; когда ваша хромосома знает как легко изменяться.
      - Аксолотли могут не раз изменять свою форму, - напомнил я. - И они могли бы задержать это изменение тоже, если бы хотели... они могли бы размножиться как подростки или взрослые. Я говорю, жаль, что мы добились их вымирания. Дьявол!
      - Что случилось?
      - Туземцы. Они могут быть расой кровожадных оборотней.
      - Лягушек-оборотней, - поправила она.
      - Нет, - сказал я, присаживаясь и пытаясь осмыслить сказанное. - Это серьезно. Если это дарование _я_в_л_я_е_т_с_я_ широко распространенным в жизненной системе - своеобразная фундаментальная необычность животного царства - тогда преимущество получают те его члены, которые используют это свойство лучше.
      - Не обязательно, - заявила она. - Разум есть отличительный момент применимый в целом. Вы могли бы найти, что эти особи, не способные изменять свои формы, взамен должны были развивать сообразительность. Коровы имеют три желудка, а у летучих мышей имеется сонар, но у людей нет даже когтей... их трюки заменяют их.
      - Но это совсем другое! - воскликнул я. - Вся эта система отличается... не углеродная копия Земли или Каликоса. Эволюция может преступить предел биохимической судьбы. Мы всегда знали, что это возможно, но не было примера. Мы не можем потерять это из-за паранойи Джухача. _Н_е м_о_ж_е_м_.
      - Ты мог бы убедить в этом своего юного друга Нортона, - сказала она, - но не нашел бы подавляющего большинства голосов... оставаясь под началом Джухача.
      Я покачал головой, а затем оперся на руку.
      - Лучше спи, - сказала она, - у тебя еще два часа. Завтра предстоит тяжелый день. Оставь свои размышления на свободное время.
      Это был не плохой совет, если бы ему только можно было бы последовать. Но я не мог. Хотя и устал, но не мог избавиться от инерции. Я дремал, несомненно, но слабый звук прервал мои сонные грезы, и когда настала моя очередь дежурить, я встал. Хотя никакой угрозы не было, я был готов к ней. Ничего любопытного заметного размера не околачивалось вблизи нашего навеса ночью, и только одно безумное жабообразное создание я высветил как-то у камней. Деятельные, они не выглядели очень уж отличными от существ на островке, к которым несомненно относились.
      Чистейший фокус, - думал я, - ухитриться отрастить ноги. Но могут ли они отрастить руки, чтобы хватать. Можете ли вы отрастить у себя на затылке глаза? Можете ли вы сделать когти или отравленные клыки? И что вы делаете, когда наступает время заниматься любовью?
      Возможности в моем мозгу были бесконечными. Во плоти, без сомнения, они были гораздо более ограничены. По-всей вероятности, они не могли сделать ничего большего, чем чем превратиться в камни и обратно. Вряд ли технология местных хозяев способна на что-то еще.
      Среди ночи я наполовину был уверен, что вот сейчас деревья вытащат свои корни и уйдут прочь.
      15
      На следующее утро Джухач вызвал Катрин д'Орсей для того, чтобы проинформировать ее, что челночный корабль готов и можно осуществить посадку до прихода ночи. Глядя объективно, это было тяжелое окончательное движение, но в контексте отношений, преобладающих на борту "Ариадны", это было безошибочное заявление о заключении под стражу.
      Даже Катерина д'Орсей спросила, разумно ли это, и я вслушался, пытаясь узнать, означает ли это развал в трехсторонней гармонии.
      - Капитан Джухач, - сказал Зено после д'Орсей, - мы пришли к заключению, что обычный наземный экипаж никогда не закончит обзор. Их безвременные смерти никак не помогут справиться с возможной негостеприимностью местной жизненной системы. Нет адекватных участков суши, чтобы надеяться на безопасность Наксоса. Мы действительно очень мало знаем о биологии этого мира.
      - Наши опасения касающиеся окружения Наксоса, - ответил капитан, были основаны на предположении, что чужеродная жизнь могла очень отличаться от нашей собственной и быть крайне несовместимой с ней. Ваше нахождение там успокаивает и наводит на мысль о том, что чужеродная биология достаточно проста для того, чтобы позволить людям преуспевать на другом землеподобном мире.
      - В науке, - напомнил ему Зено, - мы не обобщаем такой ограниченный факт.
      Я воспользовался минутной паузой, которая последовала за этим заявлением.
      - Капитан, - сказал я, - это Ли Каретта. Мы с доктором Хесс стали очевидцами того, что несходства между жизненными системами Наксоса и Землей значительно большие, чем отличия между Землей и Каликосом. Я настаиваю на необходимости обождать, пока мы не соединимся с Зено и доктором Везенковым в куполе и не изучим биологию этого мира. А пока мы еще полностью несведущи.
      - Ваши возражения приняты к сведению, доктор Каретта, - сказал Джухач, - и они отвергнуты. У меня есть свои собственные люди, которые смогут провести исследования, и я сожалею, что не смогу больше использовать вашу партию. Когда вы достигнете купола, то можете помогать моим людям до тех пор, пока мы не сможем вернуть вас на "Ариадну". Затем вам и вашим товарищам будет позволено вернуться на Землю.
      Я почувствовал необходимость наорать на него и сказать, каким безмозглым глупцом он является и, чтобы удержаться, я передал микрофон Ангелине и пошел упаковываться.
      - У вас масса времени, капитан Джухач, - услышал я ее. - Ваше путешествие длилось более трехсот лет. Целых пять поколений. Будет очень прискорбно, если все потерпит неудачу из-за того, что вы не сумели сдержать свое нетерпение.
      - Мадам, - ответил капитан, - именно потому, что понадобилось пять поколений, чтобы достигнуть цели, наше терпение так быстро иссякло. Если бы вы искренне пришли помогать нам, возможно, все было бы иначе. Но вы пришли, чтобы воспрепятствовать плану, которому мы преданы всеми своими жизнями. У нас нет альтернативы, кроме как исключить вас в самый начальный момент проведения операции, чтобы избежать осложнений.
      Она просила его пересмотреть свое решение. Это не звучало особенно убедительно. Она не касалась темы разумных туземцев. Это не помогло бы.
      Ангелина стала помогать мне паковать багаж, а затем я закрепил ее часть груза у нее на спине.
      - Мне уже больно, - сказала она.
      - Ситуация вышла из-под контроля, - заметил я. - Джухач по инерции отклонился от курса. Тормоза его осторожности вышли из строя. Я только надеюсь, что Зено занят уговариванием Катрин д'Орсей относительно того, что Святой Троице было бы лучше без их главы.
      - Может быть нам следовало работать на Хармалла, - сказала она. Убедить его позволить Джухачу делать все по своему, если только ГПП может быть восстановлена. Позволить Джухачу выполнить его программу... что в том, что это займет двадцать-тридцать лет? Что более важно - планета или шагающие камни?
      - Если бы мы знали, что Хармалл согласится с этим, - отметил я, - мы бы значительно проще управились бы с таким вопросом.
      - Это тоже можно было бы сделать без труда, если бы мы знали, с какой стороны можно подойти к планете, - сказала она. - Очень хорошо быть хорошим экологом, чтобы угождать политикам... но к какого рода приемлемому политическому решению мы присоединимся?
      Я не был готов ответить на это. Я не думал, что было возможным решиться на что-то без знания всего о жизненной системе и опознании существ, которые были бы достаточно разумными, чтобы изготавливать охотничьи копья.
      Мы присели перед дорогой. Ангелина была права, боль возобновилась как только мы тронулись, и вещи легче не стали.
      - Хвала всем ранним исследователям, - сказал я, когда мы отдыхали в полдень. - Они проделывали подобные вещи играючи. Месяцы двигались через непроходимые джунгли, значительно более грязные, чем эти, без пластиковых скафандров, защищающих от малярии. И они столько совершили всего!
      - У них были носильщики, - фыркнула Ангелина.
      - Осталась одна длинная ночь, - напомнил я ей. - Скорее всего последняя. Мы легко с этим справимся, а потом будем есть, пить и веселиться.
      - Но нужно быть настороже у воды. Убийцы всегда возвращаются к месту преступления.
      - Если остаются в живых, - добавил я. Мысль была слишком здравой, чтобы удивляться.
      - Могу я воспользоваться радио? - спросила она.
      Я вытащил микрофон и передал ей. Она вызвала Зено. Когда он ответил, она спросила:
      - Сделали ли вы с Везенковым анализ яда?
      - Совершенно определенно, - ответил Зено. - Вам нужна формула?
      - Не совсем. Меня интересует происхождение яда. Если его составляющие известны и использовались на Земле, то его могли принести с "Ариадны". Или легко синтезировать? А может быть у него местное происхождение?
      - Мы рассматривали эту точку зрения, - задумчиво сказал Зено. Причина, по которой мы не докладывали, это то, что не уверены в ответе. Компоненты те же, что одно время производили на Земле... так меня, во всяком случае уверяет Везенков... для возможной химической войны. Их синтез был бы затруднителен и рискован, но мы не можем твердо гарантировать, что он не произошел посредством некоторых химических взаимодействий, безвредных за пределами купола. С другой стороны, он весьма похож на яды, производимые змеями как на Земле, так и на Каликосе. Он может происходить из местного биологического источника.
      - Если бы вам нужно было предположить, - спросила Ангелина, - какому варианту вы отдали бы предпочтение?
      - Второй мне кажется более подходящим, - допустил Зено, - но возможность, благодаря которой эти люди были отравлены, казалась весьма н_е_п_о_д_х_о_д_я_щ_е_й_, и этот пример заставляет меня постоянно быть настороже. Можно легко опуститься до неправильных выводов из-за поспешного теоретизирования.
      - Благодарю, - сказала она. - Я буду помнить это.
      Когда она передохнула, я спросил:
      - Ну и что?
      - Видел ли ты что-то с ядовитыми клыками?
      - Это ничего не значит.
      - Животные, которых они изучали прежде, были главным образом небольшими лягушкоподобными существами и насекомыми. Я полагаю, любое из них могло содержать отраву в своих телах. Обнаружив ее, исчезнувшая женщина могла использовать ее. И это не так уж эксцентрично.
      - Мы уже знаем это, - сказал я.
      Она покачала головой. После паузы я сказал:
      - Ты думаешь, это сделали чужаки, не так ли? Не просто народ-лягушки, но и народ оборотень. Это настоящий ад, земля разворачивается под ногами от такого отхода от вида.
      - У исчезнувшей имелась возможность, а не мотив, - спокойно продолжала Ангелина. - У туземцев был мотив, но не имелось очевидной возможности. Все дело в том, чтобы найти недостающий кусок.
      - Может быть это первоисточник первого впечатления, которое у меня появилось? - спросил я. - У нас есть охотничье копье и ходячие камни, плюс молочно-алая тина и вид чего-то бегущего. Из этого можно предположить миллион несуразных выводов с помощью самого заурядного воображения.
      - Знаю, - сказала она.
      - Мотивы для преступления это не все, что трудно найти, - сказал я, если ты веришь, что у убийцы должны быть мотивы.
      - Следует вернуться к версии умопомешательства, - сказала она. И добавила: - Если это не противоречит условиям.
      - Мы говорим о человеческом существе, - напомнил я ей. - Что же довело его из нормального состояния до безумия?
      По взаимному согласию, мы оставили эту тему. Поспешное теоретизирование, если можно назвать такие дикие посылки благородным словом теория, не намного сдвинули бы нас от теперешнего нашего положения. Основная наша проблема заключалась в том, чтобы найти силы для дальнейшей ходьбы, а не решать загадку вселенной. Неудобство загадок в том, что они могут не решаться вечно - гарантий нет. Проблема стоит на одной ноге, но тем не менее, ухитряется убегать от своего решения. Она ограничена с одной и с другой стороны от того, чтобы быть решенной. Решишь или нет. Мой характер не позволит мне взяться за другую, более простую проблему и сосредоточиться только на ней. В этой прямолинейности есть определенное преимущество.
      Но она была разрешена ангелами, которых я не принимал во внимание.
      ВЫ СТОИТЕ ПО КОЛЕНИ В ВОДЕ, НО ВОДА ЧЕРНАЯ И ТАКАЯ ЖЕ ВЯЗКАЯ, КАК НЕФТЬ. ОНА ОБВИВАЕТСЯ ВОКРУГ ВАС И ТАЩИТ НАЗАД. НЕБО ЧЕРНОЕ И ДЕРЕВЬЯ БЕЗ ЛИСТВЫ - БЕЛЫЕ И ОГРУБЕВШИЕ ОСЫПАЮЩИЕСЯ, КОГДА ВЫ КАСАЕТЕСЬ ИХ. ЛУНА МЕРТВЕННО БЕЛАЯ, ТОЖЕ НАПОМИНАЕТ УКРАДЕННУЮ ВЕЩЬ ТИХУЮ И МОЛЧАЛИВУЮ, НО ВСЕГДА МЕНЯЮЩУЮСЯ.
      НЕТ НИ ЗВУКА, СОВСЕМ, ТАК КАК ДАЖЕ ВАШИ НОГИ НЕ ПЛЕЩУТ В ВОДЕ, КОТОРАЯ КАК ПАТОКА, КОГДА ВЫ ПЫТАЕТЕСЬ ПРОДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД. ВЫ КОСНУЛИСЬ ЕЕ ПАЛЬЦАМИ И ОНА ОБОЖГЛА ИХ ТОЧНО ДЕГОТЬ. ЧЕРНЫЙ ДЕГОТЬ И БЕЛАЯ ПУДРА В СОЕДИНЕНИИ ПРЕВРАТИЛИСЬ В СЕРУЮ ГРЯЗЬ.
      ВЫ ДОЛЖНЫ ДОБРАТЬСЯ ДО КРАЯ, НО НЕ ЗНАЕТЕ, ГДЕ НАХОДИТЕСЬ. ЛУНА НЕ МОЖЕТ НАПРАВИТЬ ВАС, В ПУТИ ВАС НАПРАВЛЯЕТ ЗНАНИЕ, КОТОРОЕ ВНУТРИ ВАС. ОНО ЗАСЕЛО У ВАС В ГОЛОВЕ, СРЕДИ РАСЩЕЛИН И КАНЬОНОВ ВАШЕГО МОЗГА, НО У НЕГО ЕСТЬ ЗАОСТРЕННЫЙ ШТЫРЬ, КОТОРЫЙ ПРОНИКАЕТ В ВАШИ ВНУТРЕННОСТИ, ЖАЛЯ ВАС В СЕРДЦЕ.
      ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО ВАШЕ СЕРДЦЕ МОЖЕТ ВЗОРВАТЬСЯ И ПРОСИТЕ ОСТАНОВИТЬСЯ, НО ОНО ПРОДОЛЖАЕТ ПОГОНЯТЬ ВАС, БЕЗ РИТМА, БЕЗ ПРИЧИНЫ, БЕЗ ЗАБОТЫ, БЕЗ СОСТРАДАНИЯ, БЕЗ НЕНАВИСТИ, БЕЗ МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ.
      ОНО БУДЕТ УПРАВЛЯТЬСЯ ВАМИ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ВЫ НЕ ПРОВАЛИТЕСЬ, ИЛИ ДО ТЕХ ПОР - ЧТО ХУЖЕ - ПОКА ВЫ НЕ ВЗОРВЕТЕСЬ И НЕ РАЗОЛЬЕТЕ СВОЕ ЧЕРНО-ГОЛУБОЕ СУЩЕСТВО В МРАЧНЫЕ ВОДЫ, ГДЕ РЫБА БУДЕТ ЕСТЬ ЕГО ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НИЧЕГО НЕ ОСТАНЕТСЯ, КРОМЕ ХРУПКОЙ ШЕЛУХИ, РАСПЫЛЕННОЙ ПО ВЕТРУ. ТОГДА ТО, ЧТО У ВАС В ГОЛОВЕ, СМОЖЕТ РАЗРУШИТЬ ТЕМНИЦУ ВАШЕГО ЧЕРЕПА И РАСТИ...
      и расти...
      И РАСТИ...
      НО ЭТО СОН.
      ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО НЕ МОЖЕТЕ УБЕЖАТЬ, ПОТОМУ ЧТО ДАЖЕ, ЕСЛИ ПРОСНЕТЕСЬ, ВСЕ РАВНО ДОЛЖНЫ ВЕРНУТЬСЯ. ВЫ МОЖЕТЕ СПАТЬ ВЕЧНО, НО ПРОСНЕТЕСЬ ТОЛЬКО НА СЧИТАННЫЕ ЧАСЫ. ПРОБУЖДЕНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ УСТУПКОЙ СНА АМБИЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА, И СНОВИДЕНИЕ ЕСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ТЩЕСЛАВИЯ.
      ВЫ ДОСТИГЛИ СВОИМИ РУКАМИ ЛУНЫ И ПОПРОСИЛИ ЗАБЫТЬЯ, ХОТЯ НИКОГДА НЕ СОВЕРШАЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. ВЫ ПРИЗНАЕТЕСЬ ВО ВСЕМ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ВАС ПОДЫМУТ НА АНГЕЛЬСКИХ КРЫЛЬЯХ И УНЕСУТ ПРОЧЬ ВЫСОКО В НЕБО В ПОИСКАХ ЗВЕЗД. ВЫ НАЧИНАЕТЕ ОБВИНЯТЬ СЕБЯ ВО ВСЕХ ЧУДОВИЩНЫХ ГНУСНОСТЯХ, ПОКАЗЫВАЯ, ЧТО НУЖДАЕТЕСЬ В ЗАБЫТЬИ... ПОКАЗЫВАЯ, ЧТО ВЫ ТАК СКВЕРНЫ, ЧТО ТОЛЬКО СВЯТАЯ ЛЮБОВЬ МОГЛА БЫ ОЧИСТИТЬ ВАС... НО ОНА НЕ УСЛЫШИТ. ОНА ПОВИСЛА В НЕБЕ, КАК ПАУК НА НИТКЕ, ПОВЕРНУВШИСЬ К КАМНЮ И СВЕРКАЯ СЕРЕБРОМ.
      ВЫ ТОНЕТЕ, И ЗНАЕТЕ ОБ ЭТОМ. ВЫ УЖЕ ДАЛЕКО И И СТАНОВИТЕСЬ ВСЕ ДАЛЬШЕ. НАКОНЕЦ... ВЫ ПРЕКРАЩАЕТЕ БОРЬБУ. ВЫ ПОЗВОЛИТЕ МИРУ ВАШИХ ГРЕЗ, КОТОРЫЙ ПОСЛЕ ВСЕГО ЯВЛЯЕТСЯ ВСЕГО ЛИШЬ РЕАЛЬНЫМ МИРОМ. ДРУГОЙ НЕ ВАШ... ЭТО ЧУЖОЕ МЕСТО, НАСЕЛЕННОЕ ДЕМОНАМИ, НО В СВОИХ СНАХ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ВЫ БУДЕТЕ ПРОЩЕНЫ, СМОЖЕТЕ НАСЛАДИТЬСЯ ТЕМНОТОЙ И ЛЮБОВЬЮ... ВСЕЙ ЛЮБОВЬЮ... БОЛЬШЕЙ ЛЮБОВЬЮ, ЧЕМ ВМЕЩАЕТ МИР.
      ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПЛЫТЬ, УСТУПИТЕ, ПЛЫВИТЕ В ЧЕРНОТУ, КОТОРАЯ КАЖЕТСЯ, ЕСЛИ И НЕ ДЛИННЕЕ, ТО ВЯЗЧЕ, НО НЕБЕСА И ОБЛАКА УДРУЧАЮЩЕ ВЫРАСТАЮТ ИЗ ВАШЕГО БРЕДА, ВВИНЧИВАЯСЬ ЗА ВАШИ ГЛАЗА, ФОСФОРЕСЦИРУЯ ЗВУЧАНИЕМ, ТОЧНО СЕМЕННЫЕ КОРОБОЧКИ ЛОПАЮТСЯ ВОКРУГ ВАС, А ТО, ЧТО СИДИТ ВНУТРИ ВАШЕЙ ГОЛОВЫ СОТРЯСАЕТСЯ В БЕЗЗВУЧНОМ ХОХОТЕ.
      ПОЭТОМУ ПРОСИТЕ ПОЩАДЫ И ЗОВИТЕ НА ПОМОЩЬ, И ПРИЗНАЙТЕ, НАКОНЕЦ, ЧТО ЭТО НЕ ВАША ОШИБКА, ЧТО КТО-ТО ЕЩЕ ВИНОВЕН, И ЧТО ВЕСЬ МИР ЗАСЛУЖИВАЕТ СТРАДАНИЯ. ЕСЛИ ТОЛЬКО СМОЖЕТЕ УЙТИ СВОБОДНО, ПОТОМУ ЧТО ВЕСЬ МИР ГОРИТ И ТОЛЬКО ОДИН ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ СПАСТИСЬ. ИЗ ВСЕХ ОДИН, ОДИН, ОДИН.
      ТОЛЬКО МИР ГРЕЗ МОРАЛЕН, И ТОЛЬКО ЗДЕСЬ СПРАВЕДЛИВОСТЬ МОЖЕТ БЫТЬ ЧАСТЬЮ ВАШЕГО СУЩЕСТВА, ХИМИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ В ВАШЕЙ КРОВИ. ТОЛЬКО ЗДЕСЬ ВОЗМОЖНО ЧУВСТВО ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ЗА ВСЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ВСЕ ИСПЫТАНИЯ СПАСЕНИЯ, ВСЕОЧИЩЕНИЕ ОТ ВИНЫ. ЕСТЬ ЧТО-ТО ВНУТРИ ВАС, ЧТО НЕ ДАСТ ВАМ УЙТИ, ЧТО ВСЕГДА ХОЧЕТ ВОЗВРАТИТЬСЯ, ЧТО СПАСАЕТ ВАС ОТ САМОГО СЕБЯ, ЧТО ДЕЛАЕТ ВАС ТЕМ, ЧЕМ ВЫ ЯВЛЯЕТЕСЬ, И СОСЕТ ВАШУ КРОВЬ И ЛАСКАЕТ КОЖУ И ВОНЗАЕТ СВОИ ЖАЛА В ПРОСТРАНСТВО ЗА ВАШИМИ ГЛАЗАМИ.
      ДЕРЕВЬЯ НАЧАЛИ ДВИГАТЬСЯ И УХОДИТЬ ПРОЧЬ, ФОРМИРУЯ ШЕРЕНГИ, ПЛЕЧИСТЫЕ РУКИ ПОЛНЫ ЦВЕТОВ, ПАДАЮЩИХ С НЕБА И ТЕКУЩИМИ КАК СЛЕЗЫ В ТУМАНЕ. ВСЯ БЕЛИЗНА МИРА УХОДИТ ПРОЧЬ, ОСТАВЛЯЯ ВАС ПОД ЛУНОЙ В БЕЗГРАНИЧНОМ МОРЕ ЧЕРНОТЫ, ГОРЯЩЕЙ В МОРЕ СЛЕЗ.
      ЗАТЕМ ЛУНА СКРЫВАЕТСЯ, ГЛАЗ ПОМРАЧИЛСЯ ЗА ВЕКОМ ТЬМЫ, ВЕКОМ МИРА, ЧТО ОПЕЧАТАЛ ВАС
      НАВЕЧНО
      И КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ВЫ РАДЫ, ЧТО ЭТО ВРЕМЯ НИКОГДА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ...
      ...КОГДА ЭТО ДЕЛАЮТ.
      Так я проснулся, холодный и потный, и попытался стереть приторность с мокрых пальцев, проклиная одеяла, вцепившиеся в меня, точно весь мир запустил когти в мою кожу.
      Голова болела и трудно было успокоиться и почувствовать себя в безопасности. Но солнечный свет всегда приводил меня в чувство и я почувствовал, что уже гораздо позже, чем мне казалось.
      Я что-то забыл и, кажется, было что-то неотложное в большом черном провале моих воспоминаний, чего прежде не было. Я не мог вспомнить, где я и зачем, и усилие собирания своих рассеянных мыслей раскалывало мою голову от боли.
      Я взял себя в руки, и сказал: "не будь идиотом, все будет хорошо". Мне нужно только принимать все спокойно, не вредить себе и быть уверенным, что н_и_к_т_о _н_е _з_н_а_е_т_. Все из-за обмана и осторожности. Действительно, не дело, что я принес все это с собой, не только в солнечную систему, но и к царству холодных белых звезд. Это все еще во мне, крайне личное, до чего никому кроме меня нет дела. И пока об этом никто не знает, оно не существует по-настоящему. Оно только мое. И ничье более.
      А затем я вспомнил где нахожусь, и понял, что что-то не так. Я провел рукой перед лицом, так что мог видеть растопыренные пальцы и чувствовать всем телом холод и сырость.
      Я сел и увидел, что один. Вокруг меня пустыня. Исчез мой стерильный костюм и с ним все, что я нес, за исключением маленькой вещицы, зажатой в левой руке. Она выглядела абсурдно, как маковая коробочка, когда ее цветы опали, но сделана была из металла.
      Я ничем не мог себе помочь.
      И только выругался.
      16
      - Хармалл, - позвал я. - Это Ли Каретта. У меня неприятности. Не знаю, получите ли вы это... или, если получите, сумеете ли что-то сделать... но надеюсь, сможете. Вы - единственная моя надежда. Не знаю как эта штука, что вы мне дали, работает, но надеюсь, вы зафиксируете все. Я не собираюсь двигаться, так как не знаю, в каком направлении купол. Я могу кричать, чтобы привлечь внимание. Ангелина может быть поблизости. Но я не хочу двигаться. Передаю это сейчас, а через час или около этого постараюсь вызвать еще раз. Буду вызывать, потому что надеюсь, что эта штука работает. Попытаюсь еще что-то придумать. Мне нужна помощь, Хармалл. Чертовски. Окажите ее, если можете.
      Я выключил запись, и нажал кнопку, передавая послание в виде сжатого сигнала спутнику, если "Ариадна" была за горизонтом. Я многого не знал, тем не менее попробовал. Получить сигнал было моей единственной надеждой. Мне не хотелось идти пешком, пока не будет крайней нужды. Я не знал, как далеко ушел от точки, где мы с Ангелиной разбили лагерь и в каком направлении. Последнее, что я помнил, это как мы закрепляли палатку, чтобы уберечься от дождя.. Все остальное время для меня господствовала тьма и было несколько часов на то, чтобы попытаться все объяснить. Может быть большее время я засыпал, но даже в собственном сне мог ходить.
      Я попытался звать Ангелину, но было далеко. Не думаю, что это следовало делать.
      Я надеялся, что перед своим уходом не задушил ее. Я не думал... ничто в моих предыдущих отключениях не было связано с таким отвратительным затмением... хотя вряд ли это можно было принимать за довод. Если я убивал людей, тогда они схватились со мной.
      С другой стороны, Наксос мог оказать на поведение человека такое влияние, какое меня серьезно беспокоило.
      Раньше я всегда просыпался в кровати, и это успокаивало меня. Я всегда возвращался назад к обычному образу жизни и, следовательно, был способен допустить то, что никогда ничего не происходило. Может показаться абсурдным, но я никогда не пытался выяснить, что происходит во время моих необъяснимых провалов. Я никогда не спрашивал себя, почему они происходят. Единственное, что я пытался сделать, так это скрыть их. Я слышал предположения, где мог быть и что делать, но не для себя лично, а чтобы запастись правдоподобным ответом, если кто-то заинтересуется где же я был в это время. На самом деле я был заинтересован только в обеспечении себе надежного алиби.
      Теперь все-таки было отличие. Я не проснулся в кровати, а оказался во враждебном лесу без гермокостюма, сапог и одежды, только в тонком комплекте, используемом как подкладочный под скафандр. _Э_т_о_т_ провал увлек меня из безопасности и оставил в отчаянном, угрожающем положении. Впервые у меня появилась мысль о провалах, как об опасном _б_ы_т_и_е_. До этого я всегда молчаливо принимал их наличие, в каком-то неспецифическом чувстве благосклонности. Проблематичны, но не враждебны. _Т_е_п_е_р_ь они, без сомнения, были врагами.
      Я мгновенно принял решение. Мне не нужны провалы, мне не хочется никаких кошмаров.
      Решение - это одно, хотя... исполнение - другое.
      Я сидел, прислонившись спиной к дереву. Земля была покрыта мягким лиственным черноземом, и была относительно голой. Передо мной было немного свободного пространства, накрытого от солнца ветками ближайших деревьев. Только передо мной в центре был пестрый диск освещенного места. Его занимал небольшой участок цветущих растений с вьющимися листьями и багряными цветами. Их запах был отчетливым и сладким, затмевающим другие лесные ароматы, доносившиеся в то место, где я сидел.
      В тени было холодно, но температура воздуха медленно поднималась вместе с солнцем, взбирающимся вверх по небосклону. День обещал быть ясным... по крайней мере, мне не придется укрываться от ливня.
      Мой мозг еще не успокоился... я был истощен и удручен, и не чувствовал необходимости встать и идти. Купол, как я догадывался, был не более чем в десяти километрах отсюда, вероятно на северо-востоке, но тогда десять километров могли, соответствовать световым годам. Земля спутала мои ноги. То, что на городских улицах отняло бы несколько часов ходу, здесь, в легких туфлях, представляло собой весьма сомнительную перспективу. Я мог бы решиться на это через какое-то время после определенной борьбы с болью и мучениями. Но ошибка в моем походе в пять-десять градусов от купола, послала бы меня в неизвестном направлении.
      Так, по крайней мере, казалось. Это была пораженческая позиция, без сомнения, но оставляла время для того, чтобы собраться с мужеством. Особенно, когда я убедился бы, что послание не попало к Хармаллу или не нашло у него отклика.