Врата рая

      Я обдумывал возможность примитивного сигнала и подумал, нельзя ли его подать при помощи огня, который можно добыть при помощи трения деревяшки о деревяшку. Попытаться можно было, но это не выглядело очень убедительно.
      Голод не мучил меня. Хотя желудок был пуст, но питательная жидкость, которой я накануне заправлялся из тюбиков, поддерживала силы долго, так что я мог не волноваться. Тем не менее, мне хотелось пить - и это не способствовало долгому сидению на месте. Везде было мокро, но я колебался, стоит ли выбирать растения при высокой вероятности выжать из них несколько инфекционных капель, которые могли мне повредить значительно больше, чем принести пользы. Я находился в положении, допускавшем возможность чужеродной инфекции, порожденную обычаем принимать меры экстренной предосторожности, которых никогда обычно не хватало. Заключить сделку между жаждой и предосторожностью было нелегко, и могло быть делом долгим.
      Чувство, что ко мне кто-то подкрадывается, формировалось медленно. Во-первых, это было на самом пороге понимания... Я застал себя на том, что внимательно рассматриваю занавес растительности, которая украшала кусты справа от меня, с беспокойным опасением. Успокаивая нервы, заставил смотреть себя в другую сторону, где были голые стволы деревьев и не было очевидных мест, чтобы спрятаться. Но мои глаза постепенно возвращались назад, в то время, как я снова пытался отвести их.
      Однако время шло, а ничего не происходило. Когда я решил, что прошел час или около него, я достал устройство Хармалла и сказал в микрофон во второй раз:
      - Хармалл, это - Ли Каретта. Это СОС. Я в беде. Зафиксируйте мое положение и пришлите кого-то на помощь. Торопитесь, вы можете успеть.
      Я нажал пальцем на управление передачей, а затем морозно одеревенел, когда что-то выползло из кустарника.
      Это был один из тех моментов, когда ненавидишь себя за то, что оказываешься прав.
      Походка этого существа напоминала походку лягушки, но голова не была лягушачьей. Предплечья были длинными и это позволяло нести голову высоко, а глазам вглядываться вперед на мое лицо. Рот был длинным, с акулоподобными зубами, но губы трепетали и морщились точно были готовы плюнуть. Мне вспомнились небольшие лягушки и существо с длинной шеей в болотах, которые могли сбивать стрекоз хорошо нацеленной струей воды.
      Оно застыло в четырех метрах передо мной, словно ожидая, что я буду делать. Это была нерешительность перед внезапным прыжком, но как то я определил, что существо не готово к нападению. Я встретился с его большими глазами, и не мог ошибиться - в них светился разум.
      Еще два существа подползли к первому, заняв позицию рядом с ним.
      Я сунул устройство Хармалла себе в карман и положил локти себе на колени, разведя ладони широко в стороны. Я намеревался выглядеть беспомощным, и полагаю, мне это удалось.
      Их очертания стали растекаться. Линии рта и пасть начали изменяться, также как и члены. Они скорчились на своих ляжках, а затем начали выпрямляться. Формируя себя в подобие мне. Все это было невозможным, но ко времени, когда они стали на ноги это уже стало реальностью. Они перестали быть ужасными плотоядными, готовыми броситься на свою жертву и разодрать ее плоть, они стали гуманоидами с гладкой кожей, развитыми руками и уравновешенными глазами.
      Средний пошевелил губами и снова я подумал, что он мог вонзить в мой глаз. Но взамен он испустил длинную последовательность звуков, похожих на флейтовые трели из щелчков и взрывов. Человеческий голос не в состоянии был издать звук, подобный этому, и я тотчас понял, что если бы мы попробовали говорить с ними, нам нужно было бы иметь синтезатор звуков.
      - Остроумный трюк, - сказал я, пытаясь, чтобы это прозвучало дружелюбно. Я имел в виду изменение формы, конечно, но это не меняло дело. Я мог бы декламировать стихи или петь похабные песни... все это для них было бы пустым звуком.
      Как оказалось, они даже не говорили со мной, просто это была команда начальника, а не попытка войти со мной в контакт. Это был приказ схватить чужака и крепко его держать. Так они и сделали. Они вцепились руками мне в ноги и дернули.
      - Полегче теперь, - сказал я, стараясь, чтобы это звучало утешающе и, насколько возможно, приятно. Они удивились, несколько, вероятно, потому, что могли реконструировать свои мышцы и сухожилия меньше.
      Вождь сделал своеобразный жест, аккомпанируя себе небольшими присвистываниями, и мои поработители начали меня передвигать, а затем просто потащили.
      Я попытался указать словами и жестами, что если они хотят, чтобы я следовал за ними, я могу идти, но они продолжали тащить меня не взирая ни на что. Все попытки установить какие-то взаимоотношения не привели ни к чему.
      В течение какого-то времени достижение согласия больше всего занимало мои мысли. Когда я оступился, двое держащих меня вцепились еще крепче. Кусты и жесткая трава рвали мои ноги и прежде чем мы покрыли пару сотен метров, я знал, что мои худшие страхи о возможности идти домой босиком, оправдываются.
      Их ноги - в действительности, их совершенные ноги - защищены какой-то разновидностью рогового покрова темно-зеленого цвета, который контрастировал с шелковистым строением кожи, покрывавшим верхнюю часть их туловища. Может быть они думали, что я мог идти также легко, а может быть и нет. Они не останавливались и не пытались облегчить себе работу.
      Через полчаса я был в абсолютной агонии и думал что это конец. Боль была ужасной. Решением сотрудничать, могла быть свобода, предоставленная мне для движения. Происходившее говорило само за себя. Куски плоти буквально сдирались с меня.
      Я никогда не представлял себе первый контакт разумных существ в таком виде. Агрессивные прикосновения, непонимание рутины типа "проводите меня к своему вождю", уменьшение одного партнера в великий момент изумления, болевой шок, как следствие короткого пути в дикость.
      Тем временем мы остановились. Я давно перестал обращать внимание на окружающее. Казалось, невозможно обращать внимание на что-нибудь по-настоящему, но к моему удивлению, когда меня бросили на землю, я удивился, насколько быстро мне удалось собрать свои мысли. Боль не оставила, она стала как-то тупее. Она не была больше мучением, просто стала постоянной болью, которую можно было терпеть.
      Я смахнул рукавом слезы с глаз и старался не смотреть на свои израненные ноги, когда глядел вперед.
      Сначала мне показалось, что наступил вечер, но я затем понял, что мы в своеобразном растительном гроте. В радиусе тридцати метров вокруг земля была чиста, сюда не доставали ветки окружающих деревьев. Существовали здесь и перегородки, сделанные из грубой "ткани", обрезанные прямоугольниками, делящими области личного пространства. Огня не было, только несколько артефактов, изготовленных из дерева. Чашки, шары, ложки, копья.
      Я неуверенно огляделся на собравшуюся толпу. Их вглядывающиеся глаза излучали любопытство, и я смог понять весь их путь через биологическую бездну между нашими видами. Меня поразило то, как просты они были в этом обычном облике. Не было доказательств сексуального деморфизма. Хотя, конечно, небольшие индивидуальные отличия и были - вероятно, у детей частично. Их было свыше тридцати, но не более пятидесяти. Я точно не подсчитывал.
      Встать было невозможно, но я мог привстать, поддерживая себя на одной руке при помощи поврежденных ног. Я сделал это, пытаясь занять более качественное положение. Они следили, словно ожидая своеобразного представления. Они, казалось, проявляли интерес к любому, что произошло природно.
      ТЫ ЗДЕСЬ, СТРАННОЕ СУЩЕСТВО... СДЕЛАЙ СВОЙ УКУС.
      - Что вам нужно? - спросил я. Мой голос не утешал и не мог бы звучать утешительно, даже если бы я захотел. - Я не могу спеть свою песню или станцевать. Я не умею делать магию, а без своего оборудования творить чудеса. Знаю, что предполагал убедить вас, что я бог, для того, чтобы спасти себе жизнь, но не могу придумать как. Я мог бы познакомить вас с чудом огня при помощи зажигалки, но у меня ее нет. Они вышли из моды четыреста лет назад. Все что у меня есть, так это вещь, напоминающая семенную коробочку. Она не делает ничего неприятного.
      Я выждал и огляделся вокруг, чтобы определить какой эффект имела речь. Они не сновали в проходах, но и не бросали гнилыми овощами.
      - Только у вас имеются разнообразные ухищрения, - сказал я им. - Вы самые лучшие плотоядные лягушки, даже по сравнению даже с теми, которых я видел в Музее Национальной Истории в Лондоне. Хотя там и был образец одной, вымершей миллионы лет назад. Только вы ведь не собираетесь вымирать, не так ли? Амфибии Наксоса идут своим путем. Зачем вам откладывать яйца, когда у вас есть своя приспосабливаемость, а? Изменение формы и разум - сознательное управление формированием тела. Держу пари, вы долгое, долгое время культивировали эту маленькую хитрость. Держу также пари, что разумные, вы никогда не станете цивилизованными. Вам не нужен огонь для того, чтобы готовить пищу, потому что вы можете изменить себя для того, чтобы переварить любую пищу. Вы можете стать похожими на то, что вам нравится. Вы исследовали чудеса камня. Это благодатный материал.
      Они смотрели на меня как зачарованные. У меня сохранялась безумная идея, что мне следует говорить, чтобы не дать выход более худшего для меня варианта.
      - Вы смотрите на меня, - говорил я им, - самую высшую точку земного эволюционного процесса. Человеческое существо феноменально разумно и много знает, способно организовать пересечение лабиринта внешнего космоса - не лично, как вы понимаете, но я - представитель этой расы. Скромный труженик на ниве науки... собиратель в полях знания, пытающийся поднять россыпи, которые мои предки оставили в стороне, когда засевали великую жатву мудрости в девятнадцатом и двадцатом столетиях... извините, я имел в виду пожинали великую жатву. Вы должны простить меня... я плохо себя чувствую. Мои ноги повреждены. Я совсем не выдающийся представитель своего вида, полагаю, но я - англичанин, что может подразумевать, что я имею некоторое отдаленное отношение к Шекспиру. Это говорит о том, что если пойти дальше по наследственным линиям, прихватив всех теперь живущих, относящихся к знаменитостям. Англия и Шекспир с точки зрения чужаков в ста пятидесяти световых годах позади, но он мог писать речи получше, чем я... Это королевский трон, это остров скептиков... Это земельная собственность, это местоположение Марса... Это другой Эдем, полурайский... крепость, созданная Природой для себя... против инфекции и войны...
      Я понял, что смеюсь, не зная из-за чего.
      ЭТО ДРУГОЙ ЭДЕМ, ПОЛУРАЙСКИЙ... ПОЛУРАЙСКИЙ.
      Внезапно это показалось очень убедительным. Но я не думал об Англии. Ни о чем более.
      Теперь они пробовали мое представление. Это было видно по их глазам. Они хотели следующего акта. Я заинтересовался, что же это будет. Затем из толпы вышел один из них. Он мог быть тем, кто первым приблизился ко мне, но это было трудно утверждать. Когда я увидел, что он несет, мне захотелось завизжать.
      Вместо визга (который не помог бы), я нажал на кнопку передатчика Хармалла и начал орать в него.
      - Хармалл! Вычислите меня и вытяните отсюда. Эти ублюдки-чужаки захватили меня и собираются убить. Я передаю и снова буду передавать. Продержусь столько, сколько смогу.
      Я записал послание и снова открыл канал связи. Я жал кнопку раз за разом, записывая несколько секунд непонятного шума, а затем передавая его. Мне хотелось провести телеметрию передатчика Хармалла, чтобы дать лучшую возможность засечь мое положение.
      Если он мог
      Если он слушал
      Если его не было, мне конец.
      17
      Вещь, которую держал чужак, была своего рода хлыстом. Не световым хлыстом... хлыстом, в виде "длинного, гибкого прута"... хлыстом, как у ездового. Хотя он и выглядел смыслящим в верховой езде.
      Я попытался встать на ноги и сдвинуться в сторону, но шансов у меня не оставалось и он это знал. Блеск в его глазах подразумевал не интерес или разум, а жестокость. Он собирался разрезать меня и это доставляло ему у_д_о_в_о_л_ь_с_т_в_и_е_.
      Я добрался и метнул себя вперед, целясь в его мягкий белый живот. Я услышал его свист, когда он не успел достаточно быстро увернуться, но весь маневр причинил мне больше боли, чем ему. Он стукнул меня коленом в лицо и я почувствовал, как хрустнул у меня в носу хрящ и хлынула кровь.
      Затем посыпались удары, и я ничего не мог сделать, только как кататься подобно шару и пытаться отразить их, насколько это удавалось. Я попытался принимать их на руки, но он был везде, куда мог достать, и он не беспокоился тем, что я делаю. Проклятая штуковина свистела, разрезая воздух... звук, который мог иметь значение в их сумасшедшем языке.
      Я почувствовал, как одежда у меня на спине затрещала и из нее хлынула кровь.
      И теперь я _з_а_в_и_з_ж_а_л_. Это не было приятно, но ничего другого мне не оставалось.
      Мой кулак сжимался раз за разом вокруг прибора, посылая послания в пространство. Все, что слушало, было способно услышать секундные записи многосоставного воя. Я только надеялся, что это не примут за механические помехи.
      Внезапно точно так же, как это началось, все закончилось. Я был распластан лицом вниз, все еще в сознании. Как и прежде, в момент раздирания плоти, боль стала обычной. Она была невыносимой, но стала п_р_и_в_ы_ч_н_о_й_. Я снова мог думать... я мог даже действовать, если бы был способен найти достаточно сил, чтобы оторвать голову от земли.
      Я попробовал, не имея ничего лучшего, демонстрировать свою непокорность.
      Я взглянул вверх, в лица, наклонившиеся ко мне, пытаясь сфокусировать на них взгляд.
      И попытался сказать им что-то.
      - Вы... - начал я. Я собирался оскорбить их, если бы мог выбрать нужные слова. - Вы...
      Но затем я был вынужден остановиться, потому что видел что-то, что было абсолютно неправдоподобно, так удивительно, что это _д_о_л_ж_н_о быть продуктом расстроенного сознания. Мысли мои похолодели, и я попробовал сфокусировать взгляд.
      Я пробовал...
      и я видел...
      И это было _р_е_а_л_ь_н_о_!
      Это было...
      ТЫ! НА СПИНЕ, СМОТРЯЩИЙ В БЛЕДНЫЙ БЕЛЫЙ ПОТОЛОК, ЧУВСТВУЕШЬ ТАК ТЯЖЕЛО, КАК БУДТО ТВОИ ЧЛЕНЫ СДЕЛАНЫ ИЗ СВИНЦА, И ТЫ ИНТЕРЕСУЕШЬСЯ, ЧТО ЗА ПРОБЛЕМА ВОЗНИКЛА И ПОЧЕМУ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ДВИГАТЬ ГЛАЗАМИ... ПОКА, ВНЕЗАПНО, ТЫ НЕ ПОНЯЛ, ЧТО МЕРТВ, И ЛЕЖИШЬ НАГИМ В ГРОБУ.
      ГОРЯТ ШЕСТЬ ЧЕРНЫХ СВЕЧЕЙ И ТЫ СЛЫШИШЬ КАК БОРМОЧУЩИЕ ГОЛОСА ОПЛАКИВАЮЩИХ СТАНОВЯТСЯ БЛИЖЕ, И ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ОНИ ПРИШЛИ ПОСМОТРЕТЬ НА ТЕБЯ, ВЗГЛЯНУТЬ И ПОСМЕЯТЬСЯ НАД ТОБОЙ, КАК ТЫ ЛЕЖИШЬ ТАМ, ПРИЗВАННЫЙ ПРОШЛЫМ. ОНИ ОДЕТЫ В ЧЕРНОЕ, В ВЫСОКИХ ЧЕРНЫХ ШЛЯПАХ, И ИХ ЛИЦА КАЖУТСЯ ДЛИННЫМИ, КОГДА ОНИ ПРОПЛЫВАЮТ ПО ПЕРИФЕРИИ ВЗГЛЯДА. ОНИ ГЛЯДЯТ ВНИЗ НА ТЕБЯ, КАК СТЕРВЯТНИКИ, ПРЕДВКУШАЮЩИЕ СВОЕ СЛЕДУЮЩЕЕ БЛЮДО И ОНИ НЕВНЯТНО БОРМОЧУТ СКОРОГОВОРКОЙ, НИЗКИМИ ГОЛОСАМИ, ТАК ЧТО ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ СЛОВ, КОТОРЫЕ ОНИ ПРОИЗНОСЯТ, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТОГО, ЧТО ЭТО ВСЕ О ТЕБЕ И НИЧЕГО ХОРОШЕГО В ЭТОМ НЕТ.
      СЛЕЗЫ УПАЛИ, И ТЫ МОЖЕШЬ ЧУВСТВОВАТЬ КАК ОНИ СОЧАТСЯ ПО ТВОЕЙ КОЖЕ, НО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ НАСТОЯЩИЕ ЛИ ЭТО СЛЕЗЫ ИЛИ КРОВАВЫЕ. ОНИ ИЛ ТВОЕЙ ПЛОТИ, И ЗАСТАВЛЯЮТ ТЕБЯ ЧУВСТВОВАТЬ НЕУВЕРЕННОСТЬ, ДЕЛАЯ ТЕБЯ ПАХНУЩИМ, КАК ВЗДУТЫЙ ПУЗЫРЬ... РОСКОШНЫЕ ОБЪЕДКИ ДЛЯ ВАМПИРОВ.
      ТЕПЕРЬ ТЫ СЛЫШИШЬ МУЗЫКУ... ТОРЖЕСТВЕННУЮ СЛУЖБУ ИГРАЛИ НА ДЕШЕВОМ СВИСТКЕ, И ЛИЦА ОТСТУПАЛИ НАЗАД, КОГДА ТЫ СТАЛ ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ ВНИЗ ПО ПРОХОДУ БОЛЬШОГО КАФЕДРАЛА, ЧЕЙ СВОДЧАТЫЙ ПОТОЛОК ЗАТЯНУТ БЕЛЫМ, ТАЩИТ ТВОЙ ВЗГЛЯД ВЫШЕ, ЧЕМ ТЫ ДАЖЕ МОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ И СЛЕПИТ ТВОЙ ВЗОР.
      ТЫ НИКОГДА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛ, ЧТО СМОЖЕШЬ УСЛЫШАТЬ СВОЮ ЗАУПОКОЙНУЮ СЛУЖБУ, И ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ, ЧТО МОГ БЫТЬ ВИНОВЕН В НЕКОТОРОМ ОСОБО ПАГУБНОМ СОЗЕРЦАНИИ ЭРОТИЧЕСКИХ СЦЕН. ТЕБЕ НЕ СЛЕДОВАЛО БЫТЬ ТАМ, ХОТЯ КУДА БЫ ЕЩЕ ТЫ НЕ СЛЕДОВАЛ ИЛИ МОГ БЫТЬ ВНЕ ПРЕДЕЛОВ ТВОЕГО ВООБРАЖЕНИЯ. НАД ЗВУКОМ МУЗЫКИ И БОРМОЧУЩИХ ГОЛОСОВ - ИЛИ ВОЗМОЖНО ЗА ЭТИМИ ЗВУКАМИ - ЕСТЬ ДРУГОЙ ШУМ, КОТОРЫЙ ИЗОЛИРУЕТ СЕБЯ И КАЖЕТСЯ ГРОМЧЕ И МЯГЧЕ В ОДНО И ТО ЖЕ ВРЕМЯ. ТЫ МОЖЕШЬ СЛЫШАТЬ ЕГО, НО ТЫ УВЕРЕН, ЧТО КОНГРЕГАЦИЯ НЕ ПОМОЖЕТ. ЭТОТ ЗВУК ТОЛЬКО ДЛЯ ТВОИХ УШЕЙ.
      ЭТО ЗВУК РЫДАНИЯ.
      КТО-ТО КРИЧИТ... КРИЧИТ, КАК-БУДТО НАСТАЛ КОНЕЦ МИРА, И ТЫ НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ
      НИЧЕГО.
      НИЧЕГО.
      НИЧЕГО.
      И НЕ ПОТОМУ ДАЖЕ, ЧТО ТЫ МЕРТВ, А ПОТОМУ, ЧТО ЖИВОЕ СУЩЕСТВО НЕ В СОСТОЯНИИ СДЕЛАТЬ МАЛЕЙШЕГО ОТЛИЧИЯ. ЭТО СЛАБОСТЬ, КОТОРАЯ ОГОРЧАЕТ ВЕСЬ МИР, ЧУМА, КОТОРАЯ ГНИЕТ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ПЛОТЬ, КОТОРАЯ ВЫЕДАЕТ ПУТЬ В СЕРДЦЕ КАЖДОГО, РАК, ПОТРЕБЛЯЮЩИЙ ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ, ЖАДНО ЗАГЛАТЫВАЮЩИЙ ЗВЕЗДЫ.
      ПОХОРОНЫ НЕ КАЖУТСЯ НЕОБХОДИМОСТЬЮ, ХОТЯ МИР ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ТЫ ИЗБРАЛ СВОЮ ДОРОГУ ЗНАЧИТЕЛЬНО, ЗНАЧИТЕЛЬНО РАНЬШЕ... ХОТЯ ТЫ И НЕ НУЖДАЛСЯ В СМЕРТИ.
      РАЗНОЦВЕТНЫЙ СВЕТ, СТРУЯЩИЙСЯ ЧЕРЕЗ ОКНА КАФЕДРАЛА СТАНОВИТСЯ ТУСКЛЕЕ, ТАК КАК БЫСТРО ОПУСКАЕТСЯ НОЧЬ. ГОЛОСА УГАСАЮТ, И МУЗЫКА ДОСТИГАЕТ ОКОНЧАТЕЛЬНЫХ ЖАЛОБНЫХ АККОРДОВ ПЕРЕД ПОСЛЕДНИМ ВЗРЫВОМ. НЕТ БОЛЬШЕ ПРАЗДНОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ТРАГЕДИИ, ТОЛЬКО ДРАЗНЯЩИЙ ТАНЕЦ, КОТОРЫЙ ТЫ УЗНАЛ КАК КОНЕЦ "ФАНТАСТИЧЕСКОЙ СИМФОНИИ" БЕРЛИОЗА, КОТОРУЮ ТЫ ЗНАЕШЬ ТАК ХОРОШО, ГДЕ ДЕМОНЫ И ДУХИ НАСЛАЖДАЮТСЯ СВОИМИ ЛУННЫМИ ТАНЦАМИ В ОЗНАМЕНОВАНИЕ ТРИУМФА ГРЕХА.
      ГОСТИ ВЫШЛИ ИЗ СТЕН, НЕ ОПАСАЯСЬ СУМЕРЕК, НО В ИХ ПРЫЖКАХ ЕСТЬ ЧТО-ТО ПАТЕТИЧЕСКОЕ, И ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ БОЯТЬСЯ ИХ, ИХ КОМПАНИЯ ЗДЕСЬ ИЗ-ЗА ТЕБЯ, И ОНИ НЕ МОГУТ БЫТЬ ЗДЕСЬ ИЗ-ЗА ЧЕГО-ТО ЕЩЕ, ПОЭТОМУ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. ЕСЛИ ДЬЯВОЛ САМ ПРИВЕТСТВУЕТ ТЕБЯ, ТЫ НЕ БОИШЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО ЗНАЕШЬ - ты всегда знал - ЧТО ПРИНАДЛЕЖИШЬ ЕМУ, И ЧТО ДЬЯВОЛЬСКИЙ ОГОНЬ БЫЛ БЫ ДЛЯ ТЕБЯ НАГРАДОЙ. ТЫ ПЕРЕПОЛНИЛСЯ ЧУВСТВОМ ВЕРЫ, ЧТО ЭТО ВСЕ НАД...
      ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ, КОНЕЧНО, ЧТО ЭТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
      ТАМ ВСЕ ЕЩЕ ЕСТЬ КРОВЬ. ЕЙ НУЖНО РАЗРЕШИТЬ УЙТИ. ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ПРОСТО, КАК ПРОКОЛОТЬ НАРЫВ, НО ЕСТЬ ЕЩЕ ЧТО-ТО ОБ ИДЕЕ, КОТОРАЯ ДЕЛАЕТ ТЕБЯ РАБОЛЕПНЫМ И УСЛУЖЛИВЫМ, ЧТО-ТО, ЧТО ЗАПОЛНЯЕТ ТЕБЯ ТАКИМ БЕЗГРАНИЧНЫМ УЖАСОМ, ЭТО РАЗДИРАЕТ ТЕБЯ СОБСТВЕННЫМ РАЗУМОМ И ОСТАВЛЯЕТ ХНЫЧУЩИМ, КАК ЖИВОТНОЕ. ЭТО НУЖНО СДЕЛАТЬ. НО ЭТО ХУДШЕЕ, ЧТО ЕСТЬ В МИРЕ, ЕСЛИ СРАВНИТЬ ИЗЛУЧАЮЩЕЕ ПЛАМЯ АДА С МЯГКИМ ДЫХАНИЕМ СОЛНЦА.
      УДУШЬЕ ПОДЫМАЕТСЯ В ГОРЛЕ, РОТ ПЕРЕПОЛНЕН И ТЫ МЕДЛЕННО ЗАДЫХАЕШЬСЯ
      КРОВЬ ПОДХОДИТ...
      ПОДХОДИТ...
      И внезапно, безумно, мечта сменяется бредом, и тепло опаляет мне ресницы. Я борюсь, чтобы открыть их и небо горит красным.
      ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
      Но это может, и есть, и красный огонь везде, и вместо сна, несущего меня прямо в ад, бессонница превращает мир в ад. Не только вид горения, но также звук и запах.
      И звук, также, ружейного огня.
      Я понял, что красное пламя является пламенем фосфоресцирующих ракет, расцвеченных кровью и опасностью, и что ружейный огонь рассеивает демонические силы, убивает вампиров и предает их прах проклятию.
      Я хотел двинуться, но боль была слишком велика, и даже триумф не смог поднять мою плоть на ноги, как он поднял мой дух. Я не умер, но очень, очень ослаб.
      Тем не менее, я знаю, падая назад в колодец Тьмы.
      Знаю: я спасен.
      18
      Я проснулся снова перед прибытием подкрепления из купола с морфием, чтобы унять боль. Думаю, меня разбудила боль.
      Надо мной склонилась Ангелина Хесс с сигнальным пистолетом в одной руке и ружьем в другой. Был вечер, сгущались сумерки. Она была напугана тем, что наступает ночь и туземцы могут вернуться.
      Она увидела, что я открыл глаза.
      - Хэлло, Ли, - сказала она.
      - Хармалл получил послание? - спросил я.
      - Он получал их. Я должна была достигнуть первого пункта менее за час после того, как ты оставил его. Когда они засекли второй раз, я мчалась так быстро, как могла. Партия из купола появится здесь в любую минуту.
      Я крутил шеей, разглядывая ближайшие тела. Не трудно было различить что-то гуманоидное. Вытекала молочно-алая жидкость и вся форма, казалось, была наполовину растаявшей.
      - Это не приятно, - сказала она.
      - Полагаю, я не выгляжу много лучше.
      - С тобой будет все в порядке, - сказала она. Ты потерял много крови, да и кожа подпорчена. Они ободрали тебя живого, не применяя ножа. Но ты выживешь.
      Наступило мгновенное молчание, и затем я прошептал:
      - Зачем?
      - Не знаю, - ответила Ангелина устало. - В этом нет никакого смысла, насколько я могу видеть. Другие миры... чужие пути. Они - донеолитические дикари, Ли. Мы не можем ожидать цивилизованного обращения.
      - Если Хармалл получил послание, - сказал я, меняя предмет, - значит ли это, что он больше не под стражей на "Ариадне"? Или война все еще продолжается?
      - Не знаю, - ответила она.
      - О н и, должно быть, меняют формы.
      - Не знаю, - снова сказала она. - Принимай это легче, Ли. Помощь придет через минуту. Они подходят.
      Разговаривать мне было не по силам. Я откинулся назад в бредовом полузабытьи и лежал до тех пор, пока не прибыла спасательная партия, но в полном исступлении раскачивался туда-сюда от _о_б_ы_ч_н_о_й_ боли.
      Я потерял все представления о времени. Грезы, которые приносит морфий слаще чем те, которые приходят во сне. Когда я окончательно пришел в себя и огляделся вокруг, от агонии не осталось следов, только притупленное ощущение, хотя и далекое от удобства, но непереносимое лишь тогда, когда я двигался.
      Я лежал на животе в секции купола. Ангелина - без стерильного костюма - сидела у кровати, пока Зено, упакованный более осмотрительно, работал при помощи маленького настольного компьютера.
      - Мы стерильны, - полюбопытствовал я, - или нет?
      - Мы в лабораторном отделении купола, - сказала она мне. - Мой костюм был изорван, когда я кинулась спасать тебя. Возникло много проблем, связанных с этим. Помимо всего, тебе нужно было сделать переливание крови, а моя подходила.
      - Как я? - спросил я. Мой голос прозвучал натянуто, а язык был ватным. Зено оставил экран и подтянул свое кресло к кровати.
      - Не так уж хорош, - сказала Ангелина. - У тебя регенерируется много тканей. Ты можешь это сделать, но времени уйдет много.
      - Они хорошенько отделали меня, а?
      - Да, - согласилась она. - Точно.
      - В каком состоянии Великий план Джухача?
      - Катится по инерции, - сказал Зено. - Он хочет видеть, разовьется ли у вас какая-то инфекция. Если этого не произойдет, он намерен оперировать тем, что опасности нет.
      - Тогда он двинется напролом?
      - Это вероятностный путь, - сказала Ангелина. - У нас нет доступа к его сокровенным мыслям, как ты понимаешь. Существование туземцев не меняет его мышления.
      - ГПП?
      - Все еще не работает, как тебе известно.
      Ничего, казалось, не изменилось.
      - Ли, - мягко произнес Зено. - Можешь ли ты рассказать нам, что случилось? Нам следует знать. Все довольно запутано, с нашей точки зрения.
      Я глотнул воды, а затем рассказал им, что случилось... как чужаки впервые появились, изменили форму и потащили меня, пока не стали забивать на смерть.
      - Вспоминай тщательнее, - сказал Зено. - В самом конце... что происходило?
      Я напряженно вспоминал.
      - Я сжимал проклятый передатчик Хармалла, вызывая на помощь. Помню, взглянул вверх. Я видел...
      Я поднял руку, как будто вижу что-то, и жест точно замер. Челюсть моя окаменела, и я замер на середине слога, на целых полминуты. Я осознал факт, что они вглядываются в меня, но не знал, как продолжать.
      - ...что-то, - закончил я, очень слабо. - Я не могу вспомнить, что видел.
      - А что о последнем послании? - спросил Зено, голос его был все еще мягок.
      Я с трудом вспомнил.
      - Думаю, я сказал: "Они захватили меня и собираются убить... Я передаю, и начну снова... Буду держаться, сколько смогу". Все, что до вас дошло, должно быть было набором бессмысленных звуков и крика.
      Мне не понравилось, как они посмотрели на меня.
      - Это не то, что я имел в виду, - сказал Зено. Но Ангелина жестом заставила его молчать, и более пристально вгляделась в меня.
      - Это, когда ты был в беспамятстве? - спросила она, тщательно подбирая слова.
      - Точно, - сказал я. - Что-то еще, что пришло, должно быть было звуком их переговоров между собой.
      Она повернулась к Зено и сказала:
      - У тебя есть запись?
      Он передвинулся к столу. Я следил за ним, как он вернул маленькую воспроизводящую машинку с поверхности стола.
      Он поднес ее и включил. Я услышал последние слова, которые говорил... последние слова, которые я _п_о_м_н_и_л_, что говорил. Затем наступила длинная серия включений и выключений передачи, с пустыми промежутками. Это продолжалось около трех минут. Затем, к моему удивлению... возникла другая устойчивая передача. Она продолжалась около сорока пяти секунд. Большая часть шумов была запинающейся, с лающими звуками, которые больше походили на хрюканье свиньи, чем на человеческий голос. Это звучало так, будто пытались подобрать слова, но задыхались, не способные выдавить больше, чем необычные согласные звуки. В середине одно слово оформилось более ясно. Безошибочно, это было слово "вампир". Затем, запинание увеличивалось все больше и больше, трижды повторялось то, что я принял бы за "проклятие". Окончательно голос трансформировался в сверхъестественный крик, простой протяжный звук "Ииииииии!" вознесшийся высоко наподобие скрипа обратной связи радио.
      После всего, Зено выключил запись.
      - Это мое? - спросил я.
      - Больше там никого не было.
      Это замечание пришло от Зено.
      - Что это значит, Ли? - спросила Ангелина.
      Я с трудом сглотнул и произнес:
      - Не знаю.
      - Когда я подкралась ближе, - низким голосом произнесла Ангелина, они били тебя не долго. Они нагнулись над тобой так, словно боролись за то, чтобы завладеть тобой. Сначала я подумала, что ты мертв, и они борются за мясо. Но это было не так... они не были шакалами во время убийства. Они не пытались сосать твою кровь, Ли... и кусочки плоти тоже. Каким-то образом они проглотили часть этого, но не через рты. Но это было позже... это было через десять минут после того, как ты послал последнее послание. Ты думал, что что-то видел... можно что-то использовать из этого?
      Я покачал головой и опустил глаза.
      - Не знаю, - прошептал я. - Не помню.
      Наступила долгая пауза, пока Ангелина и Зено глядели друг на друга, делясь своим замешательством.
      - Взгляни, Ли, - сказала она. - Как все складывается с чужаками. Мы с Зено думаем, что все стыкуется. Мы считаем, что знаем, что случилось, но необходимо все это осмыслить. У нас есть предварительная версия без настоящего обоснования того, что я видела в действительности. Думаю, мы могли бы доказать это Джухачу, но, возможно, сможем лишь объяснить все себе, найдя недостающее звено. Мы не уверены, но вероятно, ты видел что-то очень важное. Не хочу основываться на предположении, что ты был в слишком тяжелом состоянии, но, если мы правы, эта планета не подходит для колонизации - ни тем путем, которым ее хочет осуществить Джухач, и ни тем, который мог бы предложить Хармалл. Этот путь слишком опасен и его невозможно просчитать, да и не поверит никто. Не думаю, что нам стоит медлить и пассивно созерцать. Я считаю, что все мы в смертельной опасности. Нам необходимо, чтобы ты вспомнил, Ли... и вспомнил добровольно. Это всего лишь проверка, которая призвана подтвердить нашу теорию.
      - Я не знаю, о чем вы говорите, - сказал я, - но это невыполнимо. Я не могу вспомнить.
      Ангелина повернулась к Зено и сказала:
      - Мы должны рассказать ему.
      Зено покачал своей ороговелой головой и сказал:
      - Пока нет.
      Она задумалась на мгновение, а затем согласилась:
      - О'кэй. - Затем повернулась обратно ко мне. - Почему ты ушел один в лес? - спросила она. - Что случилось с твоим гермокостюмом? Чужаки отобрали его у тебя, а?
      Я не ответил. Окончательно, она сказала:
      - Ты не можешь вспомнить даже этого, Ли?
      Я откинулся на подушку и сказал:
      - Нет.
      - Что ты помнишь?
      Снова я не мог найти подходящий ответ.
      - Помнишь ли ты что-то после того, как покинул палатку?
      Для меня это ничего не значило, и я ничего не мог поделать с этим. Мой ответ был спокойным и безэмоциональным.
      - Были ли такие провалы у тебя раньше?
      - Не здесь.
      - Где-то еще?
      - Иногда.
      - Новогодняя вечеринка, - внезапно вмешался Зено.
      Это было только предположение, но я принял его.
      - Тот был первым за _д_о_л_г_о_е_ время, - пояснил я. - Я никогда не терялся так, как в ту минуту, с тех пор, как самый первый раз прибыл на Сул. Кошмары - да, но не потеря памяти.
      - Кошмары? - эхом отозвалась Ангелина. - У тебя часто бывают кошмары?
      - Да, - подтвердил я. - Да.
      - В ночь перед этим у тебя был кошмар?
      - Да, - признался я. - И... когда они били меня... может быть после того, как они остановились... у меня была галлюцинация. Я был мертв, но слышал свои похороны... началось это страшно, а затем перешло в безумие.
      - Там был вампир?
      - Вампир всегда присутствует, - сказал я. - Но не обычного рода. Удушающий... я не знаю. Что-то необычное. Необъяснимое.
      - Ты советовался с психиатром об этих кошмарах?
      - Конечно нет. Думаешь, они позволили бы мне выйти в космическое пространство, если бы знали... если бы хоть кто-то знал?
      - Возможно, они были бы правы, - предположила Ангелина.
      Удивительно, раньше я об этом не думал. На мгновение, она удержалась от вопросов. Я не видел, в какой степени это касается нас. Вероятно, многого добиться не удалось, несмотря на то, что вопросов было задано в избытке.
      - Думаю, мы можем помочь ему вспомнить, - сказал Зено.
      Я не был уверен, что это понравится мне. Я знал, что все идет к тому, но сейчас все казалось более зловещим. Таким образом они хотели заставить меня вспомнить все.
      - Сказать тебе, что случилось? - спросила Ангелина. - До того, как ты решишься сам.
      Ее тон предполагал, что это было что-то, о чем она не особенно хотела говорить. Теперь, тем не менее, все мы были частью какого-то идиотского тайного заговора, и я знал, что это все должно быть раскрыто.