Никому не доверяй

– Я тебя слушаю, – сказал Эллиот, стараясь отделаться от неприятных мыслей. Что-то в манере поведения Рейчел смущало его, но он пока не мог понять, что именно.

– Я случайно подслушала разговор между Лоренцо и Джиной, – понизив голос, стала рассказывать Рейчел, – и узнала весьма любопытную вещь. Оказывается, в завещании имеется специальный пункт, предусмотренный на тот случай, если с Броуди… что-нибудь произойдет.

Эллиот едва сдержался, чтобы не выругаться.

– Ну и что же в нем говорится? – услышал он собственный голос.

Немного поколебавшись и намотав прядь черных волос на палец, Рейчел произнесла недрогнувшим голосом:

– В случае смерти Броуди доля недвижимости, которая ему причитается, отойдет Бардзини, моей семье и Альдо Абруццо.

Часть «Хоукс лэндинг» отойдет семье Риттво?! Ну, это уж ни в какие ворота не лезет! Это чересчур даже для такой эксцентричной личности, как его отец. Представить себе Доминика Риттво и его сыновей Эдди и Сэма в качестве виноделов? Немыслимо! Они в этом вообще ни черта не смыслят. Из всей семьи Риттво в виноградарском деле разбирается одна лишь Рейчел, но Джанкарло Хоук никогда бы не оставил ни пяди своих виноградников женщине.

Когда сказанное Рейчел окончательно дошло до сознания Эллиота, на его верхней губе выступили бисеринки пота. Неужели Бардзини задумали убить Броуди? Пока его отец был жив, тетя Джина изображала из себя сестру, обожающую брата, но бессильную помочь. Однако Эллиот уже давно понял: Джина Бардзини – это копия Джанкарло, только в юбке, и она столь же «беспомощна», как взбешенная гремучая змея.

Тетя Джина всегда жила в тени брата, но его смерть освободила ее. Кроме того, она умела блистательно манипулировать своим мужем и сыном. Эллиот сомневался в том, что хотя бы один из этих мужчин способен на убийство, но тем не менее решил на всякий случай поговорить с ними.

– Впрочем, я уверена, что это чепуха, – поспешно проговорила Рейчел, заметив смятение на лице Эллиота. – А уж если они узнают, что Броуди действительно отписал тебе свою часть наследства, то тем более не станут ничего предпринимать.

Эллиот кивнул, хотя он и не разделял уверенности Рейчел. На карту были поставлены слишком большие деньги. Бардзини – никудышные виноделы, и без финансовых вливаний со стороны «Хоукс лэндинг» они быстро оказались бы банкротами. Что же касается Риттво, то они и того хуже. Их бизнес был просто смехотворен. Собственно говоря, это и бизнесом-то назвать нельзя – просто некомпетентная мышиная возня!

Наверное, Эллиоту следовало бы поставить Бардзини на место немедленно, однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, вступать с ними в конфронтацию сейчас было опасно. Братья Корелли с большими деньгами, полученными от французов, кружат вокруг «Хоукс лэндинг», как голодные гиены вокруг благоухающей падали. Для них не составит особого труда убедить и Бардзини, и Риттво продать им свои доли наследства, особенно если они узнают, что «Хоукс лэндинг» переживает не лучшие времена. Значит, придется ему тратить деньги на Бардзини и дальше – по крайней мере до тех пор, пока не представится удобный момент положить конец этой порочной практике. А пока у него нет иного выбора. Что же касается брата, необходимо иметь его на своей стороне – независимо от того, доверяет он Броуди или нет. Причем об этом должны знать все без исключения.

Приняв такое решение, Эллиот размашистым шагом двинулся в зал для приемов. Рейчел едва поспевала за ним.

«Надев» заранее приготовленную улыбку, он приблизился к Рикко и Дону Корелли и с наигранным радушием приветствовал их:

– О, я вижу, вы уже познакомились с моим братом Броуди!

Сейчас братья Хоук стояли плечом к плечу и явно выглядели более внушительно, нежели братья Корелли. Рикко и Дон были невысокими, у обоих были узкие лбы неандертальцев, отчего густая черная шевелюра каждого из них почти соприкасалась с густыми бровями.

– Вы, наверное, были поражены, узнав спустя столько лет о том, что у вас есть брат-близнец? – проговорил Дон, обращаясь к Эллиоту.

Старший Корелли был прекрасным оратором и весьма предприимчивым бизнесменом. Эллиот решил, что именно он будет подкатываться к членам его семьи на предмет продажи «Хоукс лэндинг».

– Да, я был несколько удивлен, – ответил он, с улыбкой посмотрев на Броуди. – Но это такое счастье – узнать, что у тебя есть брат!

– Между прочим, Броуди уже заинтересовался виноделием, – проворковала Джина, сыграв, сама того не подозревая, на руку Эллиоту.

– Это верно, – поддержал тетку Эллиот. – Наше дело у него в крови.

– Замечательно! – откликнулся Рикко. – Значит, вы собираетесь остаться здесь?

– Неужели вы намерены бросить свою службу? – с притворным изумлением подхватил Дон. – Насколько я слышал, вы – один из лучших специалистов по борьбе с современным терроризмом. Я ничего не напутал?

«Один ноль не в нашу пользу», – подумал Эллиот. Судя по всему, братья Корелли основательно подготовились к этому разговору. Теперь для него стало очевидным, что в качестве наиболее уязвимого места для атаки на «Хоукс лэндинг» они избрали именно Броуди.

– Я намерен пожить здесь какое-то время, – спокойно сказал Броуди. – Только что я разговаривал с Альдо, нашим главным мастером, и он начал обучать меня тонкостям виноделия.

Так вот куда ходили Тори и Броуди! Но если брат на самом деле намерен отказаться от своей доли наследства, какого черта ему понадобилось рыскать по пещерам и вынюхивать секреты приготовления вин? В мозгу Эллиота вновь зазвучало предупреждение Рейчел. Он снова засомневался, можно ли доверять слову Броуди.

Словно прочитав его мысли, в разговор вступила Рейчел.

– А как успехи «Корелли крэст»? – не без ехидства осведомилась она. – Вам по-прежнему нравится быть частью «Ле Руссо»?

«Молодец, Рейчел!» – подумал Эллиот. Теперь Корелли были вынуждены перейти в оборону. Они зарабатывали деньги с необычайной легкостью, но расплачиваться за это приходилось собственной гордостью. По мнению знатоков во всем мире, качество вин Корелли было даже не третьесортным, а еще ниже, и такую оценку еще можно было назвать щедрой.

– А почему бы нет? «Ле Руссо» – самая лучшая из современных компаний! – заявил Рикко, с вызовом глядя на Эллиота. – Кстати, мы планируем значительно расширить производство.

– Мы уже зарабатываем миллионы, – поддержал брата Дон. Он также адресовал свои слова Эллиоту, но при этом избегал встречаться с ним взглядом.

– Что ж, желаем удачи, – равнодушно проговорил Броуди, а затем повернулся к Эллиоту: – Мне, пожалуй, пора.

– Мы вас подбросим, – быстро вклинился Дон, подтвердив тем самым подозрения Эллиота. Корелли знали, что Броуди приехал сюда с Тори и ее отцом. – Нам тоже пора возвращаться.

– В этом нет необходимости. – Эллиот приложил некоторое усилие, чтобы его голос звучал буднично. – Броуди возьмет мою машину, чтобы съездить за вещами и привезти их сюда.

– Правильно, – без колебаний согласился Броуди.

Краешком глаза Эллиот наблюдал за реакцией Джины и Рейчел. Подобный оборот событий, казалось, не понравился ни той, ни другой, но стоило им заметить взгляд Эллиота, как их лица расплылись в вежливых улыбках.

– Что ж, в таком случае позвольте откланяться. Мы, собственно, заехали на минутку – сообщить вам, каким ударом стало для нас известие о смерти вашего отца, – сказал Дон. Улыбка его была еще более фальшивой, чем у Джины и Рейчел.

– Рейчел, я провожу Рико и Дона до машины, а ты пока отведи Броуди в библиотеку, – попросил Эллиот и повернулся к брату: – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить, прежде чем ты отправишься за вещами.

«Разделяй и властвуй – вот девиз, которым руководствуются братья Корелли, – думал Броуди. – Сейчас они натолкнулись на бастион в виде объединившихся братьев Хоук и вынуждены отступить. Но через некоторое время они вновь перейдут в наступление – в этом сомневаться не приходится».

– Ты остаешься здесь! – всплеснула руками Джина. – Как замечательно!

– Им с Эллиотом необходимо получше узнать друг друга, – торопливо сказала Рейчел.

«Неужели Эллиот доверит ему ключи от своего „Порше“? – Джина была вне себя от изумления. – Вот это здорово!»

Броуди сомневался в том, что Эллиот хоть кому-то позволит сесть за руль своего драгоценного автомобиля, но до поры до времени помалкивал. Скорее всего, брат даст ему какую-нибудь другую машину.

– Они очень скоро подружатся, – заверила Джину Рейчел. – Пойдемте, Броуди, я покажу вам библиотеку, – добавила она.

Шагая рядом с Броуди она думала о сверхъестественном сходстве братьев, и ее не оставляло предчувствие надвигающейся беды. Если она не будет начеку, ее место рядом с Эллиотом займет Броуди, и этого она допустить не может.

13

Эллиот размашистыми шагами шел по коридору к библиотеке, надеясь, что Броуди все еще там и дожидается его. Проводив Корелли, он вынужден был прощаться с другими гостями и теперь испытывал неловкость от того, что заставил брата ждать так долго.

Он был рад, что ему в голову пришла идея оставить Броуди здесь, в «Хоукс лэндинг». Во-первых, брат не будет постоянно находиться рядом с Тори, а во-вторых, он сможет присматривать за Броуди и выяснить его истинные намерения.

Эллиот рывком отворил дверь библиотеки и едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Броуди преспокойно сидел в одном из двух кресел, стоявших возле камина. Как обычно в это холодное время года, слуги развели в камине огонь, и теперь комнату наполнял едва уловимый ароматный запах горящих дров.

– Извини, что заставил тебя ждать, – проговорил Эллиот, входя в библиотеку.

– Брось, все в порядке. Посидеть тут, возле огонька, – сущее наслаждение.

– Что будешь пить? – Эллиот открыл антикварный резной шкаф французской работы, в котором находился бар, способный поразить воображение самого привередливого поклонника Бахуса. Позади бутылок располагалась специальная холодильная камера.

– Солодовый скотч со льдом, если, конечно, найдется.

Эллиот вздрогнул и застыл, благодаря бога за то, что стоит спиной к Броуди. Солодовый скотч со льдом был его любимым напитком. Хотя отец на протяжении многих лет пытался привить ему вкус к тонким винам – что было вполне естественно, учитывая род их занятий, – Эллиот всегда отдавал предпочтение хорошему виски. И сейчас он был поражен тем, что Броуди выбрал именно этот напиток.

– «Макэллэн» или «Спрингбэнк»? – спросил он, заранее боясь услышать ответ.

– А «Ройал Локнэгер» у тебя случаем не найдется?

Эллиот схватил бутылку. Руки его дрожали так сильно, что он не сразу сумел отвернуть крышку. Эта марка шотландского виски была практически неизвестна за пределами Англии. На этикетке небесно-голубого цвета красовалась королевская печать и надпись: «Поставщик двора королевы Виктории, короля Эдуарда VII и короля Георга V». «Ройал Локнэгер» действительно на протяжении многих поколений обеспечивала английский королевский двор этим великолепным напитком.

– Приходилось бывать в Англии? – поинтересовался Эллиот, разливая виски по хрустальным бокалам, в которые он бросил лед.

Он смотрел, как густая темно-янтарная жидкость бурлит, попадая на кубики льда, и пытался успокоиться. Ничего удивительного, если брат пристрастился к хорошему шотландскому виски во время поездки в Англию.

– Нет, но надеюсь когда-нибудь там побывать, – ответил Броуди. – Хотя, честно говоря, есть другие места, которые манят меня куда сильнее, чем Англия.

Эллиот подошел к камину и протянул брату бокал, а затем сел напротив него, стараясь ничем не выдать своей растерянности.

– Вот как? А где бы ты хотел побывать? И где уже был?

Броуди пристально посмотрел на брата поверх своего бокала, и от этого взгляда Эллиоту стало неуютно.

– Я часто бывал на Ближнем Востоке. В таких местах, где туристов не встретишь. Думаю, ты о них и слушать-то не захочешь.

– А ты попробуй, вдруг захочу? – Эллиот был сам удивлен тому, как сильно хочется ему побольше узнать о жизни брата.

Броуди сделал глоток скотча и теперь смаковал его с видом знатока. Несколько секунд он молчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать, но потом, видимо, решил, что не стоит.

– Кроме того, я облазил почти всю Южную Америку. Не был только на Галапагосских островах и до сих пор мечтаю побывать там.

Эллиот снова вздрогнул. Может быть, кто-то рассказал Броуди о том, что его брат с детства был одержим мечтой когда-нибудь попасть на Галапагос – Черепашьи острова, которые сподвигли Чарлза Дарвина на его знаменитую теорию эволюции? Нет, это попросту невозможно. Ведь Эллиот никогда и никому об этом не рассказывал, даже Тори!

– А я этим летом собирался съездить в Чили, – сказал он. – Бывал там когда-нибудь?

– Конечно. Несколько раз.

– Правда? А что ты там делал?

Несколько секунд Броуди пристально смотрел на брата.

– Извини, я не имею права об этом говорить.

Он произнес это очень спокойно, но Эллиот ощутил, как на него повеяло опасностью. Совершенно очевидно, что Броуди ездил туда не прохлаждаться.

– У меня возникла мысль вложить деньги в чилийские виноградники, – пояснил Эллиот.

– А тебе не кажется, что ты малость опоздал? – поинтересовался Броуди. – В Чили уже вложили деньги тысячи других виноделов.

Эллиот вдруг ощутил холод в груди. То, что до этого существовало лишь в виде подозрений, на поверку оказывалось правдой. Его брат знал слишком много об их бизнесе! А значит – специально интересовался. Как же можно верить ему и рассчитывать на то, что он откажется от половины «Хоукс лэндинг»?..

– Ведь климатические условия в Чили такие же, как во Франции и здесь, верно? – как ни в чем не бывало продолжал Броуди. – Я слышал, международные эксперты недавно провели там слепую дегустацию, и результаты оказались сенсационными. Говорят, вот так же в 1968 году каберне совиньон из Калифорнии положило на лопатки все французские вина.

– Ты абсолютно прав, но сейчас действительно поздно инвестировать деньги в чилийские виноградники, – признал Эллиот. – Этим нужно было заниматься раньше. Однако отец всегда презрительно отмахивался от этой идеи. Он вообще, вплоть до прошлого года, не позволял мне проводить тут никаких нововведений. Ты не представляешь, как допотопно и несовременно все здесь выглядело. Мы даже не использовали транспортировочный конвейер.

– Невероятно, – откликнулся Броуди, однако в голосе его не было и намека на удивление.

«Интересно, – думал Эллиот, – сколько ему на самом деле известно о секретах виноделия? Если исходить из того, что Броуди обладает определенными шпионскими навыками, можно предположить, что не так уж мало».

– Я был удивлен, увидев, что Альдо переворачивает бутылки вручную, – заметил Броуди. – По-моему, эту операцию можно было бы механизировать.

– Разумеется. В большинстве хозяйств давно используются компьютеризованные устройства, которые каждый день автоматически поворачивают бутылки. Но мой… то есть наш отец не доверял современной технике.

– Консерватизм. Из стариков его ничем не вытравишь. – Броуди сделал большой глоток виски. – Но ведь у Альдо, кажется, есть сын. Почему он не может заниматься этим?

– Алекс Абруццо на нас не работает. Он – менеджер весьма процветающего хозяйства, которое производит эксклюзивные сорта.

– Это еще что такое? – заинтересовался Броуди.

– Это вина самого высокого качества, которые выпускаются в очень ограниченном количестве. Нередко винодельни вроде той, которой управляет Алекс, продают всю свою продукцию коллекционерам вин еще до того, как она разлита по бутылкам.

Эллиот вздохнул с некоторым облегчением: такой вопрос мог задать только дилетант. Если бы Броуди действительно разбирался в их бизнесе, он бы не мог не знать, что такое эксклюзивные вина. Правда, «Хоукс лэндинг» никогда не производило подобной продукции. Их вина продавались широко и красовались на витринах большинства магазинов.

На некоторое время в библиотеке воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Наконец последнее полено прогорело и упало на решетку, рассыпавшись на сотни мерцающих угольков. Эллиот вспоминал, сколько раз за свою жизнь он вот так же сидел возле горящего камина – лицом к лицу с отцом. Правда, это не были минуты, наполненные семейным уютом и умиротворением. Старый Джан дегустировал вино нового урожая, Эллиот потягивал свое любимое шотландское виски, а затем следовала неизменная нотация…

– Я намерен уехать сразу же после того, как поговорю с шерифом о смерти Джана, – вдруг проговорил Броуди.

Эллиот даже вздрогнул – так внезапно брат перескочил с темы виноделия на смерть отца.

– Я уверен, шериф Уэсткотт скажет тебе, что отец умер в результате несчастного случая. Если бы у них имелись сомнения на этот счет, они забрали бы тело к себе и ни за что не позволили бы нам похоронить Джана до выяснения всех обстоятельств.

Броуди смерил брата долгим задумчивым взглядом.

– Все правильно. И тем не менее меня не покидает ощущение, что это не было простым несчастным случаем. Слишком уж многие пытаются доказать мне одно и тоже.

Что касается Эллиота, то у него не было ни малейших сомнений относительно того, что отец погиб в результате нелепой и трагической случайности. Да, Джана действительно не любили очень многие, но из этого еще не следовало, что его кто-то убил.

– Что ж, завтра отправимся к шерифу вместе. Мне тоже интересно знать, что он скажет.

Броуди кивнул и снова уставился в камин. Эллиот подложил туда еще одно полено, и языки пламени жадно набросились на новую порцию пищи, облизывая гладкие бока деревяшки и нетерпеливо танцуя вокруг нее.

– Как все-таки странно, что нас разлучили сразу после рождения, – проговорил Броуди, вновь удивив своего брата: было невозможно угадать, в какую сторону повернет его мысль в следующее мгновение.

Тот же самый вопрос Эллиот задавал себе множество раз с того самого момента, когда узнал о существовании брата. Но ответа на него так и не нашел.

– Наш отец вообще был странным человеком. Он часто совершал поступки, смысл которых был ясен лишь одному ему. – Эллиот сделал паузу. Ну как объяснить, что представлял собой отец, человеку, который не видел его ни разу в жизни? – Он не считал нужным что-либо кому-либо объяснять. Я уверен: по какой бы причине нас с тобой ни разлучили, отец никогда и никому об этом не говорил. По крайней мере никому из тех людей, которых я знаю. – Следующая фраза далась Эллиоту куда труднее: – А что… мама?

В течение нескольких долгих секунд Броуди смотрел на брата ничего не выражающим взглядом.

– Она всю жизнь лгала мне. Говорила, что мой отец погиб в автомобильной катастрофе. А о тебе вообще ни словом не обмолвилась.

– Странно. До чего же все это странно, черт побери! – Эллиот залпом допил виски, что оставалось в бокале. – Живут на свете два брата и даже не подозревают о существовании друг друга. Должно же быть этому хоть какое-то объяснение!

Эллиот встал, подошел к бару и вернулся с бутылкой «Ройал Локнэгер». Плеснув еще виски себе и Броуди, он снова сел в кресло. Несколько минут оба молчали. Однако это не было тем неловким молчанием, которое царило в этой комнате, когда в кресле напротив сидел отец, а он, сжавшись, ждал начала очередной «проповеди». Теперь Джан Хоук был мертв, и воцарившаяся сейчас в комнате тишина не таила угрозы. Это была уютная пауза, которая иногда возникает в общении близких друзей или братьев. Что может быть приятнее, чем распить бутылочку старого виски возле негромко потрескивающего камина?..

– Что за проблемы у «Хоукс лэндинг»? – внезапно спросил Броуди, уже в третий раз застав Эллиота врасплох.

– Проблемы?

«Черт, да что же ему, в конце-то концов, известно?» – раздраженно подумал Эллиот.

– Насколько я понял, Корелли желают купить виноградник. Почему они решили, что существует такая возможность?

Эллиот потягивал обжигающий напиток, размышляя, стоит ли сейчас говорить о финансовых затруднениях «Хоукс лэндинг». Впрочем, учитывая шпионские навыки Броуди, можно предположить, что тот и сам обо всем догадался.

– Видишь ли, мои нововведения по механизации производства обошлись недешево. Кроме того, буря погубила большое количество винограда. Кожица ягод стала такой толстой, что теперь они годятся разве что для самых низкосортных вин.

– И, насколько я понимаю, с деньгами тоже туго?

– В общем-то да, но не настолько, чтобы нам пришлось брать кредиты или влезать в долги.

– Стало быть, Корелли, как акулы, почуяли кровь…

– Да, чутье у них не хуже, чем у акул. Теперь, когда отца нет, они считают, что смогут справиться с каждым из нас поодиночке.

– Ты хочешь сказать, что они попытаются убедить Альдо и Джину продать им свои доли акций? Всунуть таким образом ногу в дверную щель, а уж потом предпринять решительное наступление?

Перспектива, описанная Броуди, была мрачной, но приходилось признать, что дело обстоит именно так.

– Верно. Сейчас на кону судьба нашего виноградника. Но если сезон выдастся удачным, я сам сумею выкупить доли Альдо и Джины.

– Что касается моей доли, то на этот счет ты можешь не беспокоиться. Считай, что она уже твоя, – подвел черту Броуди и поднялся из кресла. – Уже поздно. Мне пора.

Его слова прозвучали вполне искренне, и все же Эллиот по-прежнему не был уверен, можно ли ему доверять.

– Спасибо. – Он с трудом выдавил из себя улыбку и тоже встал. – Пойдем, я тебя провожу, а к твоему приезду Мария приготовит лучшую комнату для гостей.

В молчании они дошли до гаража, где стоял бесценный «Порше» Эллиота. Дверь гаража все еще оставалась открытой – видимо, прислуга была слишком занята, устраняя беспорядок после нашествия оравы гостей.

Эллиот бросил брату ключи, но не очень удачно, и, чтобы поймать их, Броуди пришлось отвести руку далеко вправо.

– Поганый бросок, – признался Эллиот. – Чуть не угодил по машине.

– Ничего страшного. Я привык иметь дело с подающими-мазилами.

Эллиот усмехнулся этой шутке, но тут же осекся.

– Ты что, играл в футбол? – спросил он.

– Разумеется, – пожал плечами Броуди. – Обычно я играл в нападении. Правда, особых успехов на этом поприще я не достиг, поскольку мы с мамой то и дело переезжали из города в город и я постоянно менял команды. Так уж сложилось…

– Обычно? – эхом переспросил Эллиот, чувствуя, что у него снова пересохло во рту.

Сам он когда-то был звездой местной футбольной команды и забивал больше голов, чем все другие игроки, вместе взятые. И вот выясняется, что его брат, о котором он никогда не слышал и который жил где-то за тридевять земель, тоже играл в футбол и тоже в нападении! Сначала – виски, затем – мечта побывать на Галапагосских островах и вот теперь – футбол и игра в нападении… Может, они вовсе и не братья, а просто клоны?

Броуди делает вид, что не интересуется бизнесом, а сам между тем пытается разузнать всю подноготную компании. Точно так же, как брат скрывает свой интерес к Тори. А он-то, идиот, все пытался себя успокаивать! Зато Рейчел не проведешь. Наверное, ему и впрямь стоит прислушаться к ее предостережениям…

Броуди повернулся к «Рейнджроверу», полагая, что Эллиот бросил ему ключи именно от этой машины.

– Езжай на «Порше», – сказал Эллиот.

Уголок рта у Броуди приподнялся кверху, что, очевидно, должно было означать широкую улыбку.

– Вот здорово! Ну спасибо!

Не сказав больше ни слова, он прыгнул в машину, завел двигатель и, включив заднюю передачу, выехал в ночную темноту. Эллиот остался стоять в гараже. Его руки, засунутые в карманы, были сжаты в кулаки. Какого дьявола он отдал Броуди свою любимую машину?

Не успел прозвучать в его мозгу этот вопрос, как тут же возник ответ. Эллиот сознавал, что хотя в эмоциональном отношении его жизнь была не из простых, зато он никогда не был обделен материальными благами и преимуществами, которые дает человеку богатство. А его брат всю свою жизнь прожил в тени: не стал звездой футбольной команды, никогда не имел хороших вещей, не путешествовал ради собственного развлечения… Этих «не» в жизни Броуди было слишком много. Не то чтобы Эллиот чувствовал на себе какую-то вину за то, как сложилась судьба его брата. Благосостояние, которое сопутствовало самому Эллиоту, не являлось его заслугой, и он никогда особенно не дорожил им. Для него главным было другое – он постоянно пытался что-то доказать своему отцу. И вот теперь мысль о том, что у него появился шанс разделить с кем-то свою жизнь, впервые доставила ему удовольствие.

14

Броуди вел машину не спеша, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида на огоньки виллы – до тех пор, пока «Хоукс лэндинг» не утонул в ночной темноте. После этого он утопил педаль газа, и автомобиль мощным прыжком ринулся вперед.

Броуди не особенно удивила щедрость Эллиота, позволившего ему воспользоваться своей любимой машиной. Было очевидно, что в предстоящей битве за виноградник брат желает видеть его на своей стороне – вот и обхаживает, как может.

Луна спряталась за периной облаков. Фары «Порше» сияющими ножами резали чернильный мрак впереди машины, и оттого ночь вокруг казалась еще более непроницаемой. Действуя словно автомат, Броуди ехал по частной дороге по направлению к скоростному шоссе, а голова его была занята совершенно другим. Он думал о семье.

Семья… В сущности, он никогда не понимал, что это такое, – и не понимает до сих пор. Казалось бы, он обрел наконец собственную семью, но где его место в этой семье? Пока что все ее члены, включая его собственного брата, изо всех сил пытаются манипулировать им, будто заядлые кукловоды. Он ничего не добился, пытаясь выяснить единственное, что его интересовало, – какая кошка пробежала между его родителями и как случилось… то, что случилось.

Не верь никому!

Слова из загадочного письма его отца продолжали звучать в мозгу Броуди, словно человек, которого он никогда не видел, разговаривал с ним из могилы. Но ведь кто-то должен знать правду! Ощущение собственной беспомощности выводило его из себя.

Фары выхватили из темноты барсука, который деловито перебегал через дорогу. Броуди притормозил, пропустив животное. Дорога сделала очередной поворот, и Броуди показалось, что руль плохо слушается его. Неполадка? «Порше», который он взял в аренду, был точно такой же модели, но руль у него был гораздо более чутким. Взглянув на приборный щиток, Броуди заметил, что пробег у машины достаточно большой. Видимо, Эллиот часто пользовался этим «Порше», и его рулевая система поизносилась.

– И все равно, потрясающая машина! – вслух произнес Броуди. Однако теперь он время от времени бросал взгляд на спидометр, стараясь не газовать слишком сильно. Грунтовая дорога изобиловала колдобинами, но подвеска спортивной машины была такой мягкой, что Броуди казалось, будто он едет по ровному шоссе.

И вот – новый поворот.

– Господи! – воскликнул Броуди.

Рулевое колесо настолько разболталось, что поначалу автомобиль вовсе не послушался водителя. Тогда Броуди крутанул руль сильнее и, видимо, переусердствовал: машину резко повело вправо. Броуди стал выворачивать баранку в противоположном направлении, и автомобиль принялся своенравно рыскать по дороге – из стороны в сторону. Броуди стоило немалых трудов справиться с управлением.

– Надо сказать Эллиоту, чтобы он проверил рулевой механизм.

Когда машина выровнялась, Броуди прибавил газу. Теперь он ехал по прямой, и «Порше», мягко приседая на ухабах, снова пожирал дорожную ленту. Мысли Броуди обратились к Тори.

– Что, черт возьми, ты хочешь доказать? – спросил он самого себя.

Разве в его жизни было мало хорошеньких женщин? Да сколько угодно. Броуди не считал себя ловеласом, но для него не составляло секрета то, что девушки заглядываются на него. Так было всегда – с тех самых пор, когда в одно жаркое лето из низкорослого и нескладного мальчишки он превратился в высокого мускулистого подростка. Все лето он подрабатывал на лесопилке, и однажды секретарша отвела его за склад под тем предлогом, что хочет «показать ему окрестности». И уже через десять минут он доказал, что достоин называться мужчиной.

С тех пор женщины в его жизни пошли чередой, однако, поскольку Броуди с матерью слишком часто переезжали с места на место, все эти романы были недолгими. Ну а после того, как Броуди поступил в ВМС, он обычно знакомился с женщинами в барах и ночных клубах. Впрочем, тут уж речь шла только о сексе и ни о чем больше. Ему нравились эти мимолетные, ни к чему не обязывающие связи. Они, словно тоненькие лучики света, пронизывали темное пространство его опасной, скрытой от посторонних глаз работы.

«Так что же изменилось? – спрашивал он самого себя. И какой-то неслышимый голос эхом откликался в его мозгу: – Изменился ты сам».

К собственному удивлению, Броуди осознал, что за эти несколько дней он действительно стал другим человеком. Узнав, что у него есть брат-близнец, а сам он является членом большого семейства, Броуди стал воспринимать себя иначе. Раньше ему казалось, что со смертью матери он утратил все корни, связывавшие его с прошлым, теперь же выяснилось, что он ошибался. Прежде Броуди считал, что, случись с ним что-нибудь в ходе выполнения одного из заданий, это ни на ком не отразится. Оказывается, и это не так. Даже отказавшись от своей доли наследства, он не сможет отказаться от своих корней. Он все равно останется братом, племянником, кузеном… Членом семьи.

Конечно, ни один представитель этой семьи не знает Броуди достаточно хорошо, чтобы оплакивать его гибель. Но случись это, изменится сама плоть семьи. Эллиот останется единственным сыном итальянского эмигранта, который, начав на пустом месте, создал одну из самых престижных в мире винодельческих компаний.

«Но какое отношение имеет все это к Тори?» – задал себе вопрос Броуди, и его мозг тут же услужливо предложил ответ: самое прямое. Она умна и изысканна, только такая женщина достойна того, чтобы жить на вилле «Хоукс лэндинг». В том, что касается Тори, секс может являться лишь одним из многих компонентов богатых и сложных взаимоотношений. В ней была сила и глубина, которых он никогда прежде не находил в других женщинах. Если уж и связывать с кем-то свою жизнь – то только с ней…