Никому не доверяй

Тори распрямилась и стала вращать головой, чтобы снять скопившееся напряжение.

– Да, – пробормотала она, – ногу тебе тоже придется растереть алоэ.

Броуди ничего не ответил, и Тори решила, что он все же уснул. Его руки по-прежнему сжимали спинку кровати, но хватка их заметно ослабла. Стараясь действовать осторожно, Тори принялась втирать лосьон. Участок между голенью и коленом дался ей без труда, но выше уже начиналась… гм… опасная зона. Возможно, ей не стоило вторгаться в нее, однако здесь кожа в наибольшей степени пострадала от шипов кустарника и воспалилась. Делать было нечего. Глубоко вздохнув, Тори начала втирать этот чертов лосьон во внутреннюю сторону бедра, проклиная все на свете.

Броуди тем временем лежал, крепко сжимая веки и пытаясь дышать как можно ровнее. Разве он мог заснуть, когда каждое движение матраца напоминало, что Тори, полуобнаженная, находится всего в паре дюймов от него! И все же ему приходилось прикидываться спящим, дожидаясь, пока Тори закончит свою работу. Иначе он боялся просто не совладать с собой.

Наконец все было кончено. Поставив бутылочку с лосьоном на тумбочку, Тори смотрела, как ритмично и ровно вздымается в такт дыханию могучий торс Броуди. Он все-таки уснул… Что ж, кто осмелился бы упрекнуть его за это! Она сама чувствовала себя выжатой, словно лимон, и все сидела рядом с ним не в силах подняться. А может быть, просто не могла оторваться от этого потрясающего зрелища…

«Чем, черт побери, она занята?» – думал тем временем Броуди, лежа с закрытыми глазами. Позади него царила непонятная тишина, но Тори все еще находилась рядом: если бы она встала, матрац выдал бы ее движение. Более того, Броуди ощущал кожей исходившее от ее тела тепло. Он был возбужден до крайности, но все равно заставлял себя дышать ровно и спокойно – «тюлени» профессионально учатся этому, чтобы не выдать себя в экстремальной ситуации. К таким ситуациям, как теперешняя, их, разумеется, не готовили, но специальные навыки, как видно, могут пригодиться всегда.

Он ждал.

Ни тогда, ни потом, ни через миллион лет Тори не сумела бы объяснить, что заставило ее сделать то, что она сделала в следующий момент. Наклонившись, она приблизила лицо к его шее и ощутила смешанный аромат антисептика и лосьона алоэ. Но и сквозь него властно пробивался неистребимый запах мужчины. Запах красивого и сильного зверя. Да, в этом человеке было что-то пугающее и опасное, но в то же время Тори еще никогда не испытывала подобного влечения ни к одному мужчине. Даже смертоносная сила, которая скрывалась в этом мощном теле, не отталкивала, а притягивала ее.

Что она задумала? Сердце Броуди стучало, как паровой молот. Он напряг каждую клеточку своего тела, пытаясь не выпустить ситуацию из-под контроля. Однако он был не в состоянии контролировать ток крови, мощным горячим потоком бежавшей по его жилам.

Тори наклонилась еще ниже, и грудь ее прикоснулась к спине Броуди. А потом она сделала то, что сделала: легонько поцеловала его в шею, прикоснувшись к коже кончиком языка, словно пробуя ее на вкус. Она была горячей, солоноватой и упругой.

Броуди сдерживался из последних сил. Черт побери! Если она немедленно не прекратит его целовать, он сейчас перевернется на спину, завалит ее на постель, и тогда она не отделается одними только поцелуями!

Понимая, что ступила на зыбкую почву, Тори выпрямилась и поспешно отодвинулась на край кровати. Сердце ее колотилось, как бешеное. А если бы он проснулся в тот самый момент, когда она его целовала? Разумеется, он не понял бы, что это был всего лишь мимолетный порыв – секундное помешательство!

Массивное тело Броуди оставляло мало места на кровати, и все же Тори ухитрилась вытянуться рядом с ним. «Пусть немного отдохнет, – решила она, – а затем я дам ему ключ от гостиницы, и он отправится восвояси».

16

Лу Эдвардс всегда просыпался рано. Вот и сейчас он стоял у окна, наблюдая, как над холмами занимается узкая полоска серого цвета, предвещающая наступление нового дня. Пройдет всего несколько минут, и осенняя долина во всей своей красе зазолотится в лучах утреннего солнца. А ему сегодня придется рассказать дочери обо всем, что вчера поздно вечером он услышал от шерифа Уэсткотта.

Лу бросил взгляд в сторону бунгало, в котором жила Тори. Свет в ее окнах горел. Странно! Он знал, что Тори нередко страдает от бессонницы, но даже в этих случаях перед рассветом она обычно крепко спит. Иногда ему даже приходилось будить дочь к завтраку и самому выпускать собаку на прогулку.

– Удивительно, что она встала так рано, – пробормотал он себе под нос. – Может, она наконец избавилась от воспоминаний о Конноре и обрела нормальный сон?

Лу оделся и поспешил на кухню. Размышляя о большой статье, обещанной им «Сан-Франциско геральд», он принялся стряпать оладьи, тесто для которых приготовил еще накануне – в промежутках между кормежкой гостей и смешиванием для них разнообразных коктейлей. Приготовление завтрака всегда было коньком Лу Эдвардса, вот и сейчас он не хотел ударить в грязь лицом перед гостями с Востока. Тем более что один из них, как подозревал Лу, путешествовал инкогнито, а на самом деле был журналистом, собирающим материал для влиятельного местного журнала. Лу вытащил из холодильника сосиски домашнего приготовления и решил, что вполне успеет поговорить с Тори раньше, чем нагреется плита.

Он вышел на улицу и, поежившись, окунулся в утреннюю прохладу. Его встретила глубокая тишина, которая всегда воцарялась в долине с приходом осени. Над землей, на уровне колен, клубился туман, но выше воздух был прозрачен и чист. В кронах стройных дубов гулял ветерок, а высоко в небе кружил ястреб, высматривая добычу в раскинувшихся внизу виноградниках. Он парил во встречных потоках воздуха, почти не шевеля широко распластанными крыльями.

Остановившись возле двери коттеджа, Лу уже поднял было руку, намереваясь постучать, но его удивило, что в доме так тихо. Он подошел к окну спальни, которое было наполовину завешено шторой, и заглянул внутрь. Лу удалось разглядеть кусочек постели, на которой крепко спала Тори, а рядом с ней – мужчина!

Лу быстро отступил назад. Он всегда уважительно относился к дочери и не собирался лезть в ее личную жизнь. Но затем любопытство все же взяло верх, и, подойдя к окну, он снова заглянул внутрь. Возле кровати, свернувшись клубочком, спал Пини, на тумбочке горела лампа, освещая янтарным светом сцену, которая явно не предназначалась для постороннего взгляда. Повсюду была разбросана мужская одежда. Тори спала, прижавшись к мужчине, а тот обнимал ее за плечи. Она заворочалась во сне, и мужчина еще крепче прижал ее к себе.

Лу отошел от окна. Тори спит с Эллиотом… Что ж, в этом нет ничего необычного, они ведь обручены. Только дурак мог бы предположить, что, будучи женихом и невестой, они воздерживаются от близких отношений. Правда, надо признать, что до сегодняшнего дня они вели себя очень скрытно.

Лу отправился обратно на кухню, но вдруг остановился как вкопанный. В постели с Тори был не Эллиот Хоук! Лу не увидел лица мужчины, но шестое чувство подсказало ему, что это не кто иной, как Броуди.

Лу Эдвардс громко присвистнул и пробормотал:

– Вот это номер!

Подобное поведение было совершенно не в характере его дочери. Прыгнуть в постель к брату собственного жениха, человеку, с которым она едва знакома? Нет, это абсолютно не похоже на нее.

Лу страстно хотелось бы ошибиться, и он отправился на автостоянку, отведенную для гостей. Вдруг там стоит черный «Порше», принадлежащий Эллиоту? «Порше» действительно стоял там, но это была машина не Эллиота, а та, что взял напрокат Броуди.

Лу в очередной раз удивился про себя, что братья предпочитают одинаковые автомобили. Впрочем, он еще раньше заметил, как много в них общего. Они носили одинаковые темные очки, у них были одинаковые повадки… Ему приходилось читать о том, что порой у близнецов, выросших вдали друг от друга, оказываются одинаковые привычки, профессия и даже вкусы по отношению к противоположному полу. Но тут был особый случай. Тори – одна-единственная, и она помолвлена с Эллиотом! Тори, которую он прекрасно знал, которую вырастил, никогда не смогла бы обмануть своего жениха. «Впрочем, никогда не говори „никогда“, – напомнил Лу сам себе. – И на старуху бывает проруха». Многие годы, в течение которых Лу Эдвардс занимался журналистскими расследованиями, приучили его не удивляться и более странным вещам. И все-таки он не мог понять, что за бес вселился в его дочь. Лу еще накануне заметил, что Тори и Броуди понравились друг другу, но неужели она не могла подождать? Расторгла бы сначала помолвку с Эллиотом, а дальше – поступай как знаешь!

Внимание Лу привлек легкий звук чьих-то шагов. Солнце уже поднималось над долиной, окрашивая небо золотистыми и розовыми тонами. Наверное, кто-то из постояльцев поднялся спозаранку, желая полюбоваться волшебной картиной рассвета. Прищурившись против солнца, Лу посмотрел в ту сторону, откуда раздавался звук, и увидел одну из приехавших женщин. Кэтрин… как бишь там ее фамилия? Она, видимо, пришла пожарной дорогой, которой были изрезаны все виноградники, и теперь направлялась по тропинке в глубь сада. Интересно, с какой стати ей вздумалось бродить по долине в кромешной темноте? Ведь рассвело всего несколько минут назад.

Заметив хозяина гостиницы, Кэтрин остановилась и приветственно помахала ему рукой. Он ответил ей тем же, все еще пытаясь вспомнить ее фамилию. Кэтрин была женщиной в возрасте, но с прекрасно сохранившейся фигурой и ногами.

Лу направился к ней.

– Что-то вы сегодня рано поднялись, – приветливо сказал он.

В уголках ее карих глаз появились лучики, которые говорили о том, что женщина часто улыбается.

– Рано подниматься – это часть профессии орнитолога, – ответила она и указала на бинокль, висевший у нее на шее. – Птиц лучше всего наблюдать на заре и на закате.

– В бинокль ночного видения?

Улыбка женщины стала еще шире, и Лу вспомнил, что точно так же тепло она улыбалась ему накануне вечером, когда он угощал своих постояльцев коктейлями. Вчера, правда, Лу не обратил на нее никакого внимания – как не обращал внимания вообще ни на каких женщин с тех пор, как не стало его Элли.

– Разумеется, – ответила Кэтрин. – Пока солнце не поднимется и не станет слишком светло, такие бинокли просто незаменимы. А сейчас я как раз направляюсь в номер, чтобы взять обычный бинокль. Хочу как следует рассмотреть вон того краснохвостого ястреба.

Лу отступил на шаг назад, приказав себе не увлекаться созерцанием стройных загорелых ног в коротких шортах и этой обезоруживающей улыбки. Эта женщина занималась чем угодно, только не наблюдением за птицами. В этом Лу был уверен не меньше, чем в том, что в постели его дочери лежит не Эллиот Хоук.

– Эллиот! Эллиот, проснись!

Что за черт, он ведь только что заснул! Эллиот разлепил один глаз, затем оторвал голову от подушки и моргнул, пока еще ничего не соображая.

– Ну давай же, просыпайся!

Голос, раздававшийся из-за двери, принадлежал Рейчел. Как обычно после больших семейных торжеств, Бардзини и Риттво заночевали в «Хоукс лэндинг».

– Господи! – буркнул он, бросив взгляд в окно, за которым едва-едва занимался рассвет. С какой стати его будят в такую рань? – В чем дело?!

Сбросив простыню, Эллиот поднялся с постели. В ту же секунду дверь отворилась, и Рейчел просунула голову в образовавшуюся щель. Из одежды на Эллиоте были лишь узенькие трусы. Обычно в таких случаях присутствие Рейчел не стесняло его, но сейчас ему показалось, что она разглядывает его с каким-то особым интересом.

Они росли вместе с тех пор, как научились ползать, и Эллиот привык воспринимать Рейчел как свою маленькую сестренку. Но теперь что-то изменилось. Либо он ошибался, либо Рейчел смотрела на него особым, оценивающим взглядом, каким он сам нередко окидывал других женщин.

– В чем дело? – снова спросил Эллиот, снимая с крючка махровый халат и тычась в рукава.

– Произошло ЧП, – сообщила Рейчел.

Судя по тому, что голос ее звучал не очень взволнованно, поводов для особенного беспокойства не было. Эллиот затянул пояс халата вокруг талии и поинтересовался:

– Что еще за ЧП?

– По дороге сюда один из работников заметил в овраге Мертвеца огонь.

– Ах, дьявол! Нам сейчас только пожара и не хватало! – Подойдя к стенному шкафу, Эллиот открыл дверцу и снял с вешалки слаксы песочного цвета, которые накануне отутюжила Мария.

Осень – пора уборки урожая в долине Нала. И еще – сезон пожаров, когда кустарник, высохший в течение жаркого лета, вспыхивал не хуже пороха, а ветер потом раздувал огонь и смертоносным валом гнал его вниз по склонам холмов. Если пожар не пресечь вовремя, он может добраться до виноградников и спалить их дотла за считанные минуты.

Рейчел молчала и все тем же хищным взглядом наблюдала, как Эллиот надевает слаксы и застегивает «молнию». Когда он потянулся за рубашкой, она наконец нарушила молчание:

– Это не то, о чем ты подумал. Пожар тут ни при чем. Когда работник заглянул в овраг, он увидел, что на дне догорают останки машины.

– Выходит, кто-то навернулся в пропасть, – подытожил Эллиот, натягивая рубаху защитного цвета. – Вот бедолага! Это кто-нибудь из наших знакомых?

Перед его внутренним взором предстала череда людей, которые вчера прошли через его дом, выражая ему соболезнования. Чтобы добраться сюда, всем им пришлось воспользоваться частной дорогой Хоуков, миновав при этом обрыв Мертвеца. Наверное, не повезло кому-нибудь из них. Ах, какая беда!

– Я уже позвонила шерифу Уэсткотту, – рассказывала Рейчел. – По его словам, тела возле машины не видно, но убедиться в этом можно будет, только когда рассветет и на дно оврага отправится команда спасателей. От машины практически ничего не осталось, но шериф сказал, что марку машины все же можно определить по очертаниям кузова. – Рейчел помолчала, задумчиво глядя на Эллиота. – Это «Порше».

– Черный? – едва слышно выдохнул Эллиот. Его рука до боли в суставах стиснула ремень, который он собирался вдеть в брюки и о котором теперь позабыл.

– Да, черный. – Рейчел подошла к Эллиоту. – Когда я услышала об этом, у меня сердце упало. Я подумала, что это ты. Но потом Мария успокоила меня, сказав, что ты – в своей комнате и спишь сном праведника.

– Броуди… – прошептал Эллиот и без сил опустился в кресло. Он с удивительной ясностью вспомнил, как радостно улыбнулся Броуди, когда он предложил ему поехать на «Порше». – О боже, нет! Только не это! – Эллиот наклонил голову и закрыл лицо ладонями. – Я же сам отдал Броуди «Порше»!

Рейчел наклонилась к нему и попыталась обнять, но Эллиот отстранил ее и резко поднялся. Горло его сжала невидимая рука. Господи, выходит, он сам послал своего брата на смерть!

– Это моя вина… – бормотал он. – Я должен был предвидеть… Броуди был плохо знаком с дорогой и, наверное, чересчур разогнался.

Брови Рейчел взлетели вверх.

– Ты позволил Броуди сесть за руль своей машины? Твоего драгоценного «Порше»? Но ты ведь никогда и никому ее не давал – даже мне!

Ну как мог Эллиот объяснить ей, что произошло? Это был секундный порыв, неясное чувство вины за то, что его брат рос, имея одну пару носок и единственную рубашку. Это было нечто сродни искуплению собственного благополучия, которое сопутствовало самому Эллиоту с детства. Вплоть до теперешней минуты он гордился тем своим жестом, когда бросил брату ключи от своего любимого автомобиля.

– Я знал, что Броуди будет приятно сесть за руль «Порше», – бесцветным голосом проговорил он.

Это была чистая правда, но, увидев выражение лица Рейчел, Эллиот понял, что она вряд ли поверила ему.

Рейчел и Эллиот стояли у края обрыва Мертвеца. Длинные волосы женщины развевал ветер, в котором чувствовалась горечь паленой резины и раскаленного металла. Солнечные лучи уже добрались до вершин холмов, в окружении которых лежала Виноградная долина. Несколько минут назад группа спасателей начала спускаться с обрыва и теперь уже добралась до груды закопченного, смятого и перекрученного железа, которая лежала на дне. От машины каким-то чудесным образом уцелела лишь эмблема «Порше» – черный конь на том месте, которое когда-то было капотом автомобиля.

Рейчел уже в который раз попыталась завладеть вниманием Эллиота.

– Вряд ли в такой аварии можно было уцелеть, – проговорила она.

Эллиот стоял, как изваяние. Воротник его куртки был поднят, руки – засунуты в карманы. С тех пор как они сюда приехали, он не произнес ни слова, предоставив Рейчел общаться с шерифом и спасателями. «Что ж, – подумала она, – наверное, это даже к лучшему. Еще одна возможность стать для него незаменимой».

Позади послышался хруст камней – приехал кто-то еще. Рейчел обернулась и увидела, что возле машины шерифа затормозил элегантный «Бентли» цвета морской волны.

– Это Бардзини, – прошептала она, наклонившись к Эллиоту.

Но он и на сей раз ничего не ответил. Взгляд его был прикован к тому, что происходило на дне оврага. А там спасатели уже принялись растаскивать искореженные останки автомобиля.

– Твою мать… Глазам своим не верю! – не удержавшись, выругалась Рейчел. – Даже тетя Джина приперлась!

– Что?

Наконец-то ей удалось привлечь к себе внимание Эллиота! Несмотря на ранний час, Джина Бардзини сочла происшествие настолько важным, что даже соизволила выползти из постели. Обычно она просыпалась не раньше десяти и еще битых два часа пила кофе и накладывала макияж, которого хватило бы для целой актерской труппы с Бродвея. Впрочем, может быть, именно поэтому старуха всегда выглядела на пять с плюсом и держалась столь величественно, что временами Рейчел даже завидовала Джине.

Ну что ж, если ей чего-то не хватает, это можно компенсировать за счет современной и дорогой одежды – вот и все! Хотя нет, не все. Ей еще придется научиться тому неподражаемому высокомерию, которым в полной мере обладает Джина Бардзини и которым раньше славился Джан Хоук. «Но это качество рождается властью, – решила Рейчел. – А ее необходимо сначала приобрести».

– О господи всемогущий! – как всегда театрально, возопила Джина, заглянув на дно обрыва и увидев останки автомобиля.

– Иисус, Мария и Иосиф! – эхом отозвался за ее спиной Тито Бардзини.

Лоренцо Бардзини поначалу наблюдал за происходящим молча, но потом тоже высказался:

– Броуди не мог уцелеть.

Внезапно Эллиот схватил Лоренцо за воротник кожаной куртки, рывком притянул его к себе и с бешенством в голосе прошипел:

– Откуда ты знаешь, что за рулем был Броуди?

– Нам сказала Мария, – ответила за сына Джина. – Вчера вечером она видела, как он отъезжал.

Эллиот выпустил потрясенного его взрывом Лоренцо и снова стал смотреть на дно обрыва, а Рейчел тем временем размышляла, может ли неожиданное появление Бардзини сорвать ее планы. Однако решить этот вопрос она не успела: ее внимание привлек подъезжающий к обрыву Мертвеца фургончик со спутниковой антенной на крыше, вдоль борта которого шла надпись «КСТВ – Глаза долины Напа». Все понятно: телевизионщики. Чуть подальше по дороге пылили еще две машины, и они тоже наверняка были до отказа набиты журналистами.

Рейчел напряженно соображала, как бы избавиться от Джины Бардзини, но тут к их группе приблизился шериф Уэсткотт.

– Скажите, шериф, Броуди умер мгновенно? – тут же полезла к нему с расспросами Джина. – Я надеюсь, он не мучился?

Эллиот уже сообщил полицейским, что его автомобилем управлял Броуди Хоук, поэтому несколько растерянное выражение на лице шерифа не могло быть следствием того, что вопрос Джины удивил шерифа. Он повесил рацию на ремень рядом с кобурой и сдвинул шляпу на затылок.

– Я только что связался с ребятами там, внизу, – Уэсткотт, обращаясь к одному только Эллиоту, указал на копошившихся в овраге спасателей. – В машине никого нет.

– Выходит, Броуди выбросило? – опять встряла Джина Бардзини.

– А ваши люди осмотрели все вокруг? – присоединился к жене Тито Бардзини.

– Там нет никаких признаков тела. – Шериф по-прежнему говорил с Эллиотом.

– Его там нет? Но это же невозможно! Продолжайте поиски! – не унималась Джина.

– Отсюда, сверху, все видно как на ладони. Можете сами убедиться в том, что тела нигде нет, – ответил полицейский. – Но мы, конечно же, будем искать, чтобы быть уверенными наверняка.

И тут Рейчел поняла, что настал ее звездный час. Когда Бардзини под предводительством Джины направились к толпившимся поодаль журналистам – как же упустить такую возможность покрасоваться перед прессой! – она потянула Эллиота за рукав и прошептала:

– Все ясно: Броуди это подстроил. Разбил твою машину, а сам тем временем прохлаждается в приятной компании!

Эллиот перевел на нее растерянный взгляд:

– Зачем ему это нужно?

– Неужели ты не понимаешь? Это часть его игры. Он хочет помучить тебя, потому что безумно завидует! Сначала он просто хотел втереться к тебе в доверие, но теперь наверняка придумает какой-нибудь благовидный предлог, чтобы сохранить за собой свою часть имущества.

– Броуди не похож на завистника.

– Не похож? А вот помяни мое слово. Это мстительный тип. Я уверена, что он и Тори попытается прибрать к рукам, вот увидишь!

Эллиот ничего не ответил, но Рейчел знала, что ее удар пришелся в самое больное место.

– Я не удивлюсь, если он сейчас у нее! – торжествующе добавила она.

17

Тори покрепче прижалась к теплому телу мужчины, лежавшего рядом с ней. От него исходил смешанный запах дорожной пыли и чего-то еще, похожего на крепкий одеколон. Ей показалось, что это Коннор вернулся домой после съемок очередного рекламного ролика. «Это были ночные съемки, – сквозь сон припоминала Тори. – После его возвращения мы занимались любовью, а затем нас сморил сон. Надо вставать и приниматься за дела: у Коннора рабочий день уже закончился, а у меня только начинается…»

С трудом разлепив глаза, Тори попыталась пошевелиться, но обнаружила, что тяжелая рука Коннора плотно прижала ее к кровати. Она стала озираться в поисках циферблата часов, чтобы определить, не сильно ли она опаздывает на работу, и тут ее взгляд упал на того, кто лежал рядом. Тори в растерянности заморгала. Вместо густой пшеничной шевелюры она обнаружила на подушке голову какого-то незнакомого брюнета!

Осознание реальности вонзилось в ее мозг подобно обоюдоострому клинку. Нет, она не в Лос-Анджелесе, и рядом с ней не Коннор. Коннора нет в живых…

Перед внутренним взором Тори мгновенно всплыли все события, произошедшие между закатом и рассветом.

– Броуди Хоук, – прошептала она одними губами.

Тори вспомнила, как целовала его в шею, и пришла в ужас. Боже милосердный, как она могла на это пойти?! И почему на ней – его рука? Она явственно ощущала тепло его тела, а значит, они провели в такой позе довольно долгое время. Судя по всему, во сне Броуди принял ее за одну из своих подружек, так что, если ей сейчас удастся выскользнуть из кровати, он, проснувшись, ничего и не вспомнит.

Приняв такое решение, Тори попробовала выбраться из-под руки Броуди Хоука, но у нее ничего не вышло – даже когда он спал, сила его была достойна удивления, а лежавшая на ней рука была тяжела, словно ствол поваленного дерева. Все усилия Тори оказывались напрасными, хуже того – в результате этой безуспешной борьбы ее ночная рубашка задралась до самых бедер.

Внезапно Броуди повернул голову на подушке.

– Ну вот, только началось самое интересное, а ты куда-то собралась, – проговорил он.

Тори удивленно ахнула. Оказывается, он вовсе не спал! Его голубые глаза изучающе смотрели на нее из-под длинных черных ресниц. Этому ясному взгляду наверняка не могли противиться многие женщины. Но пусть несколько часов назад Тори и утратила контроль над собой, теперь, с наступлением рассвета, здравый смысл вновь вернулся к ней.

– Дай мне встать! – приказала она. – У меня вчера разболелась спина, я на минутку прилегла и, должно быть, уснула.

Однако вместо того, чтобы выпустить Тори, Броуди еще крепче прижал ее к себе. Тори явственно ощутила, как к ее животу прижался твердый и большой ствол. Матерь божья, она находилась в объятиях мужчины, пребывавшего в крайней степени возбуждения!

Тори крепко зажмурилась, лихорадочно размышляя, как выбраться из этой ситуации. Что ж, в конце концов, во всем этом она должна винить только себя и никого больше!

– Не надо, мой ангел, не рассказывай мне чепухи о том, что ты случайно заснула. Я же помню, как ты целовала меня.

Что могла ответить Тори? Она действительно целовала его… Почему? Она не знала сама, это был какой-то властный порыв, которому она не смогла противостоять.

– Я просто хотела выяснить, спишь ты или нет.

Глаза Броуди сузились.

– Правда? А зачем ты меня лизала? Ты что, в душе каннибал и хотела выяснить, каков я на вкус?

Ну как могла объяснить Тори, что двигало ею в тот момент?

– Я… Это было что-то вроде игры… – пролепетала она.

– Ага, – усмехнулся Броуди. – Что-то вроде игры… Ну что ж, давай в нее поиграем. Теперь – моя очередь.

Его дыхание участилось, в глазах горел неподдельный голод. Не позволив ей произнести ни слова протеста, Броуди прижался губами к ее рту, и Тори лишь успела отметить про себя, что они у него удивительно мягкие. А в следующую секунду ее захлестнула жаркая волна желания. Тори поняла: если сейчас же не положить этому конец, она погибла.

– Прекрати! – крикнула она, увернувшись от его поцелуя и изо всех сил пытаясь высвободиться. – Игра закончена!

– Нет, детка, – проговорил он. – Игра будет закончена, только когда я скажу.

Броуди впился губами в основание ее шеи – самое чувствительное место на теле Тори, – и она невольно застонала от наслаждения.

– Девочка, я твой, – жарко прошептал он. – Приказывай – и я сделаю все, что ты хочешь!

Тори хотела приказать ему остановиться и отпустить ее, но не сумела вымолвить ни слова. Она лишь пыталась сообразить, в какой момент потеряла контроль над своим телом, и поняла – в тот самый, когда впервые встретила Броуди.

И тут ей стало ясно, что она погибла окончательно.

Лу бросил на сковороду куски нарезанного сыра и улыбнулся сам себе. «Вилсон, вот как ее зовут! – вспомнил он наконец. – Кэтрин Вилсон, орнитолог-любитель. Во всяком случае, так она отрекомендовалась другим постояльцам вчера за завтраком».

Сейчас гости снова сидели на тех же местах в столовой и ждали, когда он подаст на стол. Поглядев в дверной проем, Лу встретился глазами с Кэтрин и подмигнул ей – просто так, чтобы увидеть, как она себя поведет. К его удивлению, она подмигнула в ответ. От неожиданности он навалил на сковороду чересчур много сыра и принялся поспешно снимать со сковородки излишки. «Ну что, глазки будешь строить или делом заниматься?» – укорил он себя.

Лысый дядька, сидевший справа, был из «Элит трэвел» – самого престижного журнала в долине Нала. Его звали Остин Гласелл, и, по его мнению, никто не догадывался, кто он такой. Однако не зря же Лу Эдвардс всю свою жизнь занимался журналистскими расследованиями – он раскусил это лысое инкогнито в два счета. Не требовалось большого ума, чтобы проверить веб-сайты ведущих туристических путеводителей, – на одном из них Лу и обнаружил фотографию Остина.

Лу вошел в викторианскую столовую с огромным обеденным столом из вишневого дерева и подал постояльцам изысканное блюдо – жареный сыр с ломтиками дыни и свежей клубникой. На небольшом столике поодаль уже дымился горячий кофейник и лежали пакетики с лучшими сортами чая.

– Ароматы просто сказочные! – с наслаждением потянув носом, произнес один из гостей.

– Да, потрясающе! – подтвердил второй.

– Мм-м-м… – промычал Остин. – Скажите, вы знакомы с семейством Хоук? – обратился он к хозяину гостиницы.

Лу удивился этому неожиданному вопросу. Если журналист уже успел пообщаться с кем-нибудь из обитателей Виноградной долины, он уже наверняка знал, что его дочь обручена с Эллиотом Хоуком. Но у самого Лу не было ни малейшего желания вдаваться в детали их взаимоотношений, тем более в разговоре с посторонним человеком.

– Да, я их знаю, – лаконично ответил он и поставил на середину стола блюдо с домашними сосисками. – Их здесь все знают.

– Я бы хотела сегодня посетить их поместье, – сообщила Кэтрин, послав ему еще одну обворожительную улыбку. – Насколько мне известно, на его территории находится единственное в этих краях гнездо ястреба.

– Я тоже об этом слыхал, – осторожно подтвердил Лу.

Ему было известно, что старый Джан Хоук терпеть не мог посторонних на своих землях, но он не знал, как относится к этому Эллиот, и не хотел раньше времени обнадеживать женщину.

– Можно ли добраться до места, где расположено это гнездо, если пойти по пожарной дороге? – поинтересовалась Кэтрин.

– Полагаю, что да.

Лу с озабоченным видом разливал по чашкам кофе. «Откуда, черт побери, ей все это известно?» – недоумевал он. Существование пожарных дорог ни для кого не являлось тайной, но на большинстве карт они не были отмечены. Во многих местах узкие тропинки то и дело зарастали густым терновником, и стоило огромных усилий заставить местных бюрократов поддерживать их в надлежащем порядке на случай пожара.

– Орнитологи всегда знают потайные тропы, – словно прочитав его мысли, проговорила Кэтрин. – Ведь у людных дорог редких птиц не найдешь…

Что-то в ее словах насторожило Лу. А может, это был непонятный огонек, блеснувший во взгляде женщины? Накануне вечером, когда все постояльцы потягивали на веранде коктейли, Кэтрин Уилсон пыталась «подкатиться» к нему. Но Лу казалось, что за этим безобидным на первый взгляд флиртом таится что-то еще.

Обычно за завтраком хозяин «Серебряной луны» не упускал возможности выпить с постояльцами чашечку кофе, но сейчас – не хотелось. Его раздражало присутствие Остина Гласелла, да еще эта загадочность Кэтрин… Ко всему прочему, его беспокоили тревожные известия, полученные им поздним вечером накануне от шерифа Уэсткотта.

С тяжелым сердцем Лу собрал грязную посуду и отправился на кухню. Ему хотелось обсудить все происходящее с Тори, но она в данный момент нежилась в постели с Броуди. Вот, кстати, еще одна головная боль! Помимо тревоги, Лу испытывал и другое ощущение, которое всегда рождалось в его душе накануне какого-либо сенсационного открытия. А Лу Эдвардс меньше всего хотел, чтобы его дочь оказалась втянутой в какую-нибудь историю.