Никому не доверяй

Как обычно, по лицу Броуди трудно было что-нибудь понять, но за то короткое время, что она его знала, Тори успела разглядеть в нем нежную душу, которую он всячески скрывал. Самозащита? Вероятно, это идет из его трудного детства. Он неохотно рассказывал о своем прошлом, но она была уверена, что ответ на этот вопрос надо искать именно там.

А Алекс продолжал говорить: наверное, и для него было важно открыть кому-то свою душу.

– Видите ли, когда отец и Джан вернулись из Франции, я пристал к отцу, чтобы он рассказал мне о матери. Он рассказал мне всю эту историю, и я отправился к Джану. Я хотел, чтобы Эллиот узнал, что мы с ним сводные братья, но Джан запретил мне говорить об этом кому-либо. Он пригрозил уволить отца, если я пророню хоть слово.

– Чем это могло повредить Эллиоту? – удивилась Тори. – Джан покрыл всю его жизнь завесой тайны. Если бы ты рассказал ему тогда все, ему было бы легче справиться со своими проблемами теперь.

– Джан Хоук был крайне странным человеком. Я никогда не мог понять, почему мой отец так предан ему. Джан отнял у него мечту стать владельцем собственных виноградников, и вы думаете, он разозлился на него? Да нет же! Он всегда был сыном своего времени. Знаете ли, традиции, переходящие от отца к сыну в течение многих поколений. Или ты землевладелец, или ты наемный рабочий. Мой дед, и прадед, и прадед прадеда – все были батраками. Отец воспринимал это как судьбу и гордился своим предназначением. Стать мастером-виноделом – большой шаг вперед.

Алекс медленно вернулся к своему креслу и оперся руками о его спинку. Вроде бы поза была расслабленной, но Броуди заметил явное напряжение во всей его фигуре.

– А ведь отец стал мастером-виноделом, даже не окончив специального колледжа, – рассказывал Алекс, обращаясь только к Броуди. – Этой должностью с ним расплатились за предательство матери. Сказать по правде, я иногда думаю, что он испытал облегчение, когда Джан поломал его планы стать хозяином собственного дела.

– Это освободило его от постоянной борьбы за выживание? – предположила Тори.

– Именно так, – сказал Алекс, не отводя взгляда от Броуди. – Вот почему я, когда подрос, дал себе слово добиться успеха без какой-либо помощи от Джана Хоука.

– Тебе это удалось, – заверила его Тори.

– Нет, я только на середине пути. Пока я не стану владельцем всего этого, – он обвел руками вокруг, – цель останется только мечтой. – Он замолчал, и прошло несколько минут, прежде чем он заговорил вновь: – Я молю бога, чтобы отец дожил до этого времени.

Броуди кивнул, подумав, что у него никогда не было такой близости с матерью. Она, наверное, любила его, изо всех сил старалась обеспечить. Но душа ее была далеко от него. И до этого дня он даже не подозревал, что чего-то важного был лишен в жизни.

– Насколько серьезно болен ваш отец? – спросила Тори. – Я видела его сегодня, он прекрасно выглядит.

– Он держится только на своем характере и обезболивающих лекарствах. Наступит момент, когда ему придется посмотреть правде в глаза, и он…

Бр-ринг, бр-ринг, – внезапно раздалось в комнате.

– Простите, – сказала Тори. – Теперь звонит мой телефон.

Она присела около своей сумки и достала мобильник. Броуди пожал плечами, как бы говоря Алексу: «Женщины… Что с них взять?» Тот в ответ улыбнулся, и Броуди поразило, как похожа его улыбка на улыбку матери. Конечно, так можно было сказать с некоторой натяжкой, но ведь Алекс никогда не видел матери. «Неужели наша манера поведения заложена в генах?» – удивился он.

– Это мой отец, – сказала Тори.

Она поднялась с пола и отошла в другой конец комнаты, а Броуди снова повернулся к Алексу:

– Почему Джан согласился вызвать меня? Ведь я не имею ни малейшего представления о виноделии.

– Это долгий разговор, – сказал Алекс и посмотрел на часы. – Видишь ли, я не ожидал вашего визита. Я собирался поговорить с тобой позднее, когда все немного уляжется. Через полчаса у меня назначена встреча в долине. Не мог бы ты прийти ко мне завтра утром? Я покажу тебе суперсовременную винодельню – это просто произведение искусства, – и мы спокойно и обстоятельно поговорим.

– Конечно, – сказал Броуди, хотя он планировал посвятить утро выяснению, почему Кэтрин Вилсон следит за ним. – Я отложу все дела.

Алекс оглянулся на Тори, которая продолжала разговаривать с отцом.

– Знаешь, я доверяю тебе, – негромко сказал он. – С самого первого «отчета» о твоей жизни я знаю, что ты рос в тяжелых условиях, как и я. И ты сам смог вскарабкаться наверх. Каждые полгода частное сыскное агентство присылало моему отцу отчеты о вашей с матерью жизни. Я читал куски, посвященные тебе, и сохранил их все.

– Зачем?

Алекс пожал плечами:

– Наверное, я хотел кое-что доказать себе – и Джану. Имеет значение не то, что ты получил от рождения, а чего ты смог добиться своими мозгами, своими силами.

– Я именно так всегда и считал, – сказал Броуди и подумал, почему Эллиот и Алекс не стали друзьями. Они ведь тоже были братьями. Правда, Эллиоту никогда не приходилось бороться за место в жизни, как Алексу. Ему казалось, что Алекс искренне рад встрече с ним, хотя много лет жил и рос рядом с другим братом, с которым они так и остались чужими людьми.

– Видишь ли, – начал Алекс, понизив голос почти до шепота, – я собираюсь жениться. Отец так тяжело болен, что я не могу больше откладывать.

Боже праведный, что происходит? Броуди не был готов к такой откровенности. Он слишком долго был один – практически всю свою жизнь, – чтобы вдруг откровенничать с человеком, которого только что встретил.

«Вы братья, – сказал ему внутренний голос. – Он многие годы собирал по крупицам информацию о твоей жизни. Ты не чужой для него, хотя он и чужой для тебя – пока».

Алекс внимательно смотрел на него, ожидая реакции на свои слова.

– Кто же эта счастливица? – с трудом смог выдавить из себя Броуди.

– Рейчел Риттво.

Броуди призвал на помощь всю свою тренированную выдержку, чтобы не выдать своего изумления.

– Я уверен, ты уже с ней встречался, – добавил Алекс. – Она работает в «Хоукс лэндинг» много лет. Виноделие у нее в крови.

Броуди попытался улыбнуться. Господи, при чем здесь виноделие? Даже если подозрения Тори не подтвердятся и в компьютере Рейчел ничего особенного нет, Броуди инстинктивно ощущал, что этой женщины следует опасаться.

– Нам надо ехать, – сказала Тори, присоединившись к ним. – Спасибо за выпивку.

– На здоровье. – Алекс улыбнулся. – Буду рад видеть вас завтра утром.

– Отец сказал, чтобы мы поспешили, – сказала Тори, когда они вышли из дома. – Кэтрин сидит на террасе с бокалом вина. Он пасет ее.

– Что-то вы слишком долго это обсуждали.

Тори хитро посмотрела на него, явным гордясь собой.

– Я еще успела позвонить Эллиоту и отменила ужин. Кажется, он не обиделся.

– Это хорошо. А ты знаешь, что Алекс собирается жениться на Рейчел?

– На Рейчел?! Ты разыгрываешь меня!

– Да нет, это все абсолютно серьезно.

– А как же Эллиот?.. Можешь назвать это женской интуицией или как еще, но я голову даю на отсечение, что Рейчел влюблена в Эллиота! Это не заставит Алекса ее разлюбить, но может все еще больше осложнить.

– Какие отношения у Алекса с Эллиотом? – спросил Броуди, открывая дверцу «Порше».

Сев в машину, Тори пристегнула ремень безопасности и задумалась. Она не знала, как ответить на вопрос.

– При мне Эллиот никогда не говорил ничего плохого про Алекса, – сказала она, когда Броуди завел машину, – но у меня сложилось четкое впечатление, что его поразительные успехи вызывают у Эллиота раздражение. Джан всегда восхищался Алексом, и Эллиоту казалось, что он постоянно сравнивает их – причем не в его пользу.

Подъехав к «Серебряной луне», они увидели, что задняя терраса, где обычно любили собираться постояльцы, пуста.

– Уже темно. Наверное, все ушли на ужин, – предположила Тори. – Странно, почему отец не позвонил? – Она достала из сумочки мобильный телефон, и когда включила, лампочка заряда батареи тревожно замигала. – Ну вот! Батарея разрядилась, и он, наверное, не смог дозвониться.

– Он не мог оставить тебе записку? – спросил Броуди, когда они припарковали машину на стоянке.

– Конечно. Отец ведь знает, как ты хочешь поговорить с Кэтрин. Он наверняка оставил записку в моем домике или электронное послание на компьютере.

Бунгало Тори было погружено в темноту, горела только автоматическая лампочка на входе, которая включалась при приближении человека. Пини выбежал им навстречу, виляя хвостом, как настоящим пропеллером.

– Эй, парень, где Лу? – спросил Броуди.

Пес ответил радостными прыжками, как будто со времени их расставания прошла целая жизнь, а не несколько часов.

– Наверное, они все ушли на ужин.

Тори открыла дверь и зажгла свет. На столике около телефона, где обычно отец оставлял ей записки, ничего не было. Не было послания и на компьютере.

– Странно… Хотелось бы надеяться, что с ним все в порядке, – пробормотала она.

– Какой у него был голос по телефону? – спросил Броуди.

– Возбужденный. Он сказал, что с ним Остин Глассел из «Элит трэвел». Они сидят на террасе, пьют вино, и отец старается задержать Кэтрин до твоего приезда. – Тори подошла к двери. – Давай проверим на кухне. Может быть, он спешил и оставил записку там.

На кухне тоже было темно. Светились только электронные часы на плите и лампочка включения микроволновой печи, которая работала в режиме постоянного слабого подогрева.

Тори открыла печь.

– Нам повезло! Тут «крабы по-отцовски» и канапе с артишоками!

– Значит, нам будет чем поужинать, – сказал Броуди подчеркнуто спокойно.

– Это, конечно, прекрасно, но записки нет и здесь. Странно, – озабоченно вздохнула Тори. – Отец бросил все дела, чтобы следить за Кэтрин и держать нас в курсе ее перемещения, а потом вдруг ушел. – Она на мгновение задумалась. – Может быть, он отправился на ужин с Остином?

Броуди ничего не ответил. Он стоял около телефона и внимательно оглядывал кухню, не упуская ни одной детали.

– Дай мне осмотреть террасу.

– Он не оставил бы записки там, – сказала Тори, но Броуди уже открывал дверь на террасу, отталкивая Пини, который крутился под ногами.

Тори повернула выключатель, и терраса осветилась, как днем. На столе стояло несколько грязных стаканов, что было необычно для ее отца. Броуди смотрел вдаль, на холмы, которые слегка выделялись более темным абрисом на фоне вечернего неба, и казался полностью поглощенным этим занятием. Для Тори этот вид был привычным, но Броуди что-то явно беспокоило. Видя, как он собран, она смогла представить его себе во время секретных операций.

– Я посмотрю в отцовской комнате.

Тори достала ключ из ящичка в прихожей и, поднявшись на второй этаж, открыла дверь комнаты Лу. Она была идеально убрана, но никаких следов записки не наблюдалось. Да он никогда и не оставлял их здесь.

Броуди все еще стоял на кухне и внимательно осматривал ее, когда Тори спустилась и сообщила, что записки в комнате отца не обнаружила.

– Может, позвонить ему по мобильнику? – предложил Броуди.

Тори покачала головой:

– У него есть телефон в машине, он не возит с собой мобильник.

Она заставила себя пойти к телефону и набрать номер Лу. Если бы не поведение Броуди, она бы, наверное, не очень тревожилась, но он был явно обеспокоен, и это заставило ее задуматься. Тори послушала длинные гудки в трубке и сообщила, что отца в машине нет.

– Я думаю, он пошел на ужин. Не понимаю, почему ты так беспокоишься.

– Меня беспокоит только то, что я не наемся этими малюсенькими канапе.

– У отца всегда наготове цыплята и стейки, которые нужно только бросить на барбекю. И холодильник полон всякой еды.

– Вряд ли в этом доме найдется бутылка хорошего вина.

– Опомнись! – Тори схватила его за локоть. – Посмотри на ящики в углу.

– Я не отличу бутылку с вином от бутылки с виноградным уксусом.

– Может, настало время научиться этому? – Она сказала это неожиданно серьезно и заглянула ему в глаза. И тут он словно вылил на нее ушат холодной воды:

– Тори, ты же знаешь, я здесь не останусь.

Она надеялась, что появление двух братьев и полученное наследство могут изменить намерения Броуди. Но ей следовало бы лучше знать его. Он – мужчина, который сам строит свою судьбу.

Обида перехватила ей горло, но она смогла выдавить из себя:

– Ну что ж, тогда – спокойной ночи.

32

Броуди позволил Тори поцеловать его в щеку, прекрасно зная, что не найдет в себе сил вырваться из ее объятий. Случай у обочины дороги должен был стать для него уроком, но не стал. Он хотел Тори так же сильно, как в ту ночь, когда впервые увидел ее в беседке.

– Не надо, – все-таки попытался он сопротивляться, но ее руки уже обвили его шею.

У Тори лишь на секунду мелькнула мысль, что надо остановиться, но тут же исчезла, унесенная прорвавшимся желанием. Она поняла, что мечтала об этом целый день. Что же поделаешь, если она всегда живет чувствами, а не рассудком, и порой отказывается верить фактам?

Впрочем, то, что она хотела Броуди с момента их первого поцелуя в беседке, – неоспоримый факт. Разумеется, время не на ее стороне: скоро он уедет. В ее распоряжении только настоящее – она не может даже мечтать о таком сокровище, как будущая жизнь с ним. Ну так что же? Тори не собиралась провести все будущие одинокие годы, кляня себя за то, что упустила момент своего счастья.

– Ты уверена, что понимаешь, что делаешь? – спросил Броуди в перерыве между поцелуями.

Тори откинула голову назад, чтобы увидеть его глаза.

– Конечно. Но если тебе нужны инструкции, в гостиной есть несколько порнокассет. Можешь посмотреть, а затем повторить то, что они делают.

– Никогда!

Броуди крепко обнял ее и прижался губами к шее. Тори чувствовала, как жар его тела обжигал ее даже через одежду, вызывая сладкие мечты о том, как прекрасно было бы ощутить тяжесть его сильного тела на себе.

– Моя комната – вниз по лестнице, прямо под холлом, – прошептал он ей прямо в ухо.

– Ну так вперед, солдат!

Броуди подхватил ее под колени и поднял, прежде чем она успела закончить фразу. У Тори перехватило дыхание.

Пини выскочил из кухни и побежал впереди них.

Достать ключ от номера, не выпуская Тори из рук, было непростым делом, тем более что она нежно покусывала мочку его уха. Но все-таки ему это удалось, и он открыл дверь.

– Не забудь Пини, – выдохнула она ему в ухо.

– Торопись, парень! – Он плечом захлопнул дверь после того, как в комнату проскочил лабрадор. Пини встал посреди комнаты, с удивлением и интересом осматривая незнакомое помещение и принюхиваясь к новым запахам. – Да, я согласен с тобой, пес: эта комнатушка немного маловата для такого здорового мужика, как Броуди.

Он аккуратно положил Тори на узкую кровать, застеленную шелковым розовым покрывалом и заваленную целой горой подушечек из розового же шелка разных оттенков. Затем пристроился рядом.

– Сладкие губы… Какое счастье, что у меня есть своя комната!

– Действительно? Ты, кажется, принадлежишь к тому типу мужчин, которые могли бы просто захватить такую комнату.

Броуди понимал, что она шутит от нервов, но, в конце концов, это была ее идея, а не его. Он лежал рядом с Тори, запустив руку ей под свитер, лаская грудь, он ощущал невообразимую бархатистость ее кожи. Он нежно поцеловал ее в губы, почувствовав вкус содовой, который, однако, не мог заглушить нежный аромат ее тела. Оно пахло почему-то полевыми цветами.

– Хм-м-м, содовая…

Она засмеялась хрипловатым низким голосом:

– У тебя вкус виски.

– Тебе нравится? Это благоприобретенный вкус.

Она снова прижалась губами к его губам.

– Мне нравится твой вкус. Но я не люблю виски. Он сжигает все остальные привкусы.

Тори задрала его рубашку и запустила руку в брюки.

– Ну скажи мне, что я наконец-то нашла свое счастье! – задыхаясь от горячей волны животного вожделения, прошептала она.

– Боюсь, дорогая, что ты нашла больше проблем, чем сможешь пережить, – еле проговорил он: то, что Тори нашла у него в брюках, рвалось на свободу.

Она еще теснее прижалась к нему и стала покрывать нежными поцелуями лицо Броуди.

33

Тори повернула голову и ощутила что-то мокрое на своей щеке. Она с трудом разлепила один глаз и увидела, что Пини тычется в нее носом. «Интересно, что сейчас: утро или ночь?» – вопрошал ее затуманенный мозг.

О господи! Она в постели Броуди. Тори вдруг отчетливо вспомнила, что они дважды занимались любовью, потом в изнеможении заснули.

– В чем дело, парень? – прошептала она Пини, который внимательно смотрел на нее.

С другого боку Тори, раскинувшись, спал Броуди, по-хозяйски положив руку ей на грудь. Они спали обнаженными, чуть прикрывшись легким покрывалом. Да, такого она еще в своей жизни не переживала… это превосходило все, что она могла ожидать.

Тори никак не могла заставить себя открыть глаза. Все тело ломило, как будто ее переехал грузовик, но каждая клеточка при этом пела от наслаждения и сладкой истомы. Тори чувствовала, что с ней произошло что-то странное, перевернувшее всю ее жизнь. Это было много больше, чем просто великолепный секс.

– Моя жизнь полностью изменилась с тех пор, как я встретила Броуди, – прошептала она, обращаясь к собаке.

И действительно, отношения с этим мужчиной выходили далеко за рамки просто сексуальных. По крайней мере с ее стороны. Броуди Хоук открыл в ней какие-то новые грани, которых она сама в себе раньше не замечала. Ранняя смерть матери породила в ее детском представлении четкую картину счастливого брака, которую она считала единственно возможной. Не обращая внимания на то, что времена и люди, с которыми ее сводит жизнь, совсем другие, она продолжала пытаться построить свою жизнь по родительскому трафарету. В отличие от Коннора, ее отец, сделав весьма успешную карьеру, тем не менее полностью отдавался семье. Но в конце концов Тори пришла к выводу, что мужчины бывают разные. Те, которые привлекали ее, на первое место в жизни ставили свою работу. Таким был Коннор, и таким же, судя по всему, был Броуди.

Хотя они никогда не обсуждали эту тему, Тори знала, как много для Броуди значит его служба в спецподразделении с ее опаснейшими операциями и постоянным риском для жизни. Коннор оставлял ее одну на долгие месяцы и отправлялся снимать свои каскадерские трюки, постоянно находясь на грани жизни и смерти. Работа Броуди была еще более опасной – время от времени он нырял в подпольный мир террористов, рискуя не вернуться оттуда живым.

Тори повернулась и посмотрела на Броуди. Слабый свет ночника подчеркивал резкость его квадратного подбородка и глубокие тени под глазами. Даже сейчас, когда он спал, все его тело выражало готовность к действиям в любую минуту.

Она чувствовала, что полюбила его всего – такого, какой он есть на самом деле, а не придуманного в девичьих мечтах. Броуди был очень цельной натурой, как будто вырезанной из одного куска отшлифованного гранита, без трещин и шероховатостей. Возможно, кто-то назвал бы его старомодным, но Тори он казался просто очень благородным человеком. Броуди отказался от своих прав на наследство и отдал все свалившиеся на него деньги брату, который посвятил жизнь, чтобы стать достойным наследником этих виноградников. А ведь большинство людей не устояли бы перед искушением продать свою часть наследства братьям Корелли.

Тори нежно погладила одним пальцем ямочку на его подбородке. «Прекрасный секс – это одно, – подумала она, – а характер человека – совсем другое». Но пусть будет то, что будет. Она твердо знала, что может полностью положиться на порядочность Броуди. Но сможет ли она быть честной сама перед собой? С Коннором у нее это явно не получилось, зато теперь Тори знала горькую правду: она полюбила мужчину, для которого карьера стоит на первом месте в жизни. Она должна примириться с этим фактом и постараться научиться жить по-новому…

Пини зарычал и настороженно поднял голову. Тори прислушалась. Она знала, что в собачьей школе Пини мог бы рассчитывать только на оценку 0: его можно опасаться, только если вы боитесь быть зализанным до смерти. Однако у лабрадора был отличный слух, и он всегда точно знал, когда надо поднимать тревогу.

Снаружи раздавались какие-то скрежещущие звуки, и Пини встал в боевую стойку: на этот раз его хвост не вилял. Тори посмотрела на электронные часы над кроватью. Почти полночь. Наверное, загулявший постоялец припозднился с возвращением в гостиницу. Она решила пойти посмотреть, что случилось, но не успела пошевелиться. Перед ее глазами промелькнула бесшумная тень, и чья-то рука зажала ей рот.

– Не шевелись! – выдохнул Броуди ей прямо в ухо.

Еще через мгновение он уже стоял на ногах, застегивая брюки. Затем в свете ночника блеснула сталь ножа, который он, видимо, выхватил из кармана. Звук глухих ударов приблизился к двери их комнаты. Вдохновленный стоящим рядом Броуди, Пини зарычал громче. Тори успела натянуть свитер и теперь оглядывалась вокруг, удивляясь, почему вся ее одежда, включая нижнее белье, оказалась на телевизоре.

Броуди сделал ей знак не шевелиться и подошел к двери. В темноте нож в его руке блестел особенно страшно. В этот момент в замке повернулся ключ, и дверь с грохотом распахнулась. За ней стоял седой пожилой мужчина, с ужасом смотревший на Пини. Одной рукой он обнимал такого же возраста женщину.

– Что это? – прошептал он, указывая на собаку.

– Спасите! – шепотом вторила ему подруга, косившими от страха глазами глядя на рычащего Пини. – Волк! Помогите!

Броуди вышел из комнаты навстречу непрошеным гостям:

– Ты ошибся комнатой, приятель.

Мужчине, который оказался пьяным в стельку, понадобилось добрых пара минут, чтобы понять, что ему сказали. Затем он упал носом на табличку с номером комнаты, потянув за собой и женщину.

– Полагаю, вам нужна следующая комната, – спокойно сказал Броуди: Тори отметила, что нож исчез из его руки. – Позвольте, я вам помогу.

Броуди крепко взял обоих под руки и вывел из номера. Пини бежал сзади, весело помахивая хвостом. Пока Броуди отсутствовал, Тори удалось найти свою одежду и впопыхах натянуть ее на себя.

– Мне, пожалуй, надо заглянуть к себе – проверить, не звонил ли отец, – сказала она, когда Броуди вернулся. – Может быть, он оставил какое-нибудь сообщение на автоответчике.

– Я пойду с тобой.

Он остановил ее в дверях, нежно погладил по щеке, а потом медленно наклонился и стал целовать в губы. После третьего поцелуя Тори задышала прерывисто и стала отвечать на его ласки.

Через несколько минут Броуди неохотно отстранился:

– У нас вся ночь впереди, мы только начали.

Обнявшись, они вышли из номера. Пини бежал рядом, озабоченно виляя хвостом.

Пересекая холл, Броуди крепче прижал ее к себе: он заметил две тени около лестницы, и ему это не понравилось.

– Ты знаешь этих пьянчужек, которые к нам вломились?

– Видела пару раз. Кажется, они из Айовы.

Броуди не мог понять, что с ним творится. Два раунда затяжного секса должны были бы удовлетворить его, но это было не так. Он ощущал в себе силы и желание. А Тори это, похоже, ничуть не удивляло.

Он остановился и поцеловал ее в лоб.

– Я могу сказать одно: вот это да!

– Я с удовольствием предоставлю тебе еще один шанс, – усмехнулась она.

– Неужели такое счастье возможно?!

Теперь он знал, как доставить женщине удовольствие. Секс – отнюдь не все. Его тревожило другое: сможет ли он вернуться к той жизни, которой жил до встречи с Тори?

Они вышли на улицу. Холодный осенний воздух напоминал о том, что скоро придет зима. Броуди осторожно вел Тори по дорожкам к ее домику, автоматически отмечая все шумы и тени. Ничего подозрительного. Когда она открыла дверь, он спросил:

– Тебе не кажется странным, что парочка пьяных стариков не заперла дверь своей комнаты?

– Нет. Они ведь из Айовы. Там не принято запирать двери, если у тебя в доме не хранятся какие-либо сумасшедшие ценности.

Броуди закрыл дверь, предварительно впустив Пини, который тут же убежал в спальню Тори и улегся на коврике перед кроватью. Тори включила автоответчик и, пока слушала то, что там записано, то кивала, то хмурилась.

– Что там?

Она положил трубку. Ее лицо выражало озабоченность.

– Это был отец. Он во «Французской прачечной» с Остином Гласселлом и Кэтрин.

– В прачечной?!

– Так называется один из лучших ресторанов в долине.

– А что Кэтрин Вилсон делает там с ними?

– Вот это весьма странно. Отец говорил в трубку шепотом. Он сказал, что Кэтрин потрясающая женщина – интересная и очень забавная.

– Звучит так, как будто она успела засунуть ему руку в штаны.

– Не говори чепухи! Со времени смерти моей матери – а она умерла двадцать лет назад – у отца не было ни одной женщины.

Броуди услышал нотки гордости в ее голосе и решил не спорить. Откровенно говоря, он находил несколько странным, что такой крепкий мужчина, как Лу, провел все эти годы без женской компании.

– Отец сказал, что Кэтрин уезжает в Сан-Франциско сегодня вечером, вернется только завтра вечером и будет ужинать – благодаря протекции моего отца – в ресторане «Брава террас». Отец составил ей протекцию: она опоздала заказать столик, а тамошний шеф-повар Фред Хэлперт – его близкий друг. До приезда сюда он прославился своей великолепной кухней в Сан-Франциско. Так вот, насколько я поняла, она принесет с собой что-то важное. Отец считает, что тебе необходимо встретиться там с ней.

– Завтра вечером? Я должен так долго ждать? – Броуди не понимал, зачем нужно было его так срочно разыскивать, и это непонимание тревожило его.

– Судя по голосу отца, Кэтрин не представляет опасности. Готова поклясться, что она готовит материалы для какого-нибудь репортера о вашей с Эллиотом истории.

«Это возможно», – подумал Броуди, но у него были сомнения на этот счет.

Тори направилась к нему, и он не мог удержаться от восхищения, видя, как под свитером колышутся не сдерживаемые бюстгальтером груди.

– Эй, парень, – усмехнулась она, – мы теряем время.

Он обнял ее, и она прижалась к нему всем телом. Ее руки стали судорожно расстегивать ремень его брюк, и у него сильно забилось сердце.

– Тори, – прошептал он, когда они шагнули к кровати, – а как же предварительные ласки?

– А что это такое? – Она бросила его на кровать и упала рядом.

Броуди лежал рядом с Тори и смотрел в потолок. Прошло около получаса с тех пор, как они пережили пик наслаждения. Его тело все еще горело, но пульс уже вошел в норму, и мозг продолжал исправно работать.

Что он собирается делать с Тори?

Она тихонько посапывала рядом с ним, но Броуди мог поклясться, что она не спит.

– Тори, – начал он, – нам надо поговорить.

– М-м-м… – простонала она. – О чем?

– О нас. О наших отношениях.

– У-у-у?..

Она повернулась на другой бок и теперь прижималась к нему спиной.

У Броуди появилось твердое убеждение, что она не хочет обсуждать эту тему. Как ему удалось найти такую женщину?! Сейчас с ним в постели лежала единственная женщина во всей Америке, которой не требовались предварительные ласки. И даже больше того – он спал с единственной женщиной на планете, которая не желает обсуждать свои отношения с мужчиной!

«Что-то не так», – подумал Броуди.

Откровенно говоря, Тори была мечтой любого мужчины. Стройная, женственная, нежная, а в постели – просто вулкан страстей. И она ничего от него не требует. Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда!

Броуди лежал и смотрел на тени на потолке, говоря себе, что он просто сошел с ума. Какой мужик в здравом уме и твердой памяти не хотел бы иметь женщину, которая занимается сексом ради самого секса?

– Полагаю, что нам все-таки надо поговорить, – заявила Тори через некоторое время. Она повернулась на бок, к нему лицом и, положив голову на локоть, стала смотреть на него. Броуди не смог сдержать смех. Нет, это выше его понимания. Да, знает ли он вообще женщин?..

– Ты не думаешь, что тебе стоит предупредить Алекса насчет Рейчел?

Ее вопрос повернул его мысли в другое русло. Неожиданное появление брата-близнеца, а потом еще и брата по матери выбило его из колеи. Он не знал, как себя вести с новыми родственниками, и не мог представить, что сказать Алексу о Рейчел.

– Это ведь только наше с тобой субъективное мнение. Мы не знаем, что чувствует Рейчел. А может, она сходит с ума от Алекса?

Ее темно-зеленые глаза посмотрели на него с осуждением.

– А Алекс был так искренен с тобой…

– Да, но он, в сущности, знал меня много лет. К тому же он лучше умеет выражать свои чувства и мысли.

– Тебе не кажется, что ты должен ответить ему взаимностью? Можно хотя бы намекнуть на наши подозрения.

Боже праведный! Зачем он ввязался в это? Ведь он слышал, что общаться с женщинами чертовски тяжело!

– Это не мое дело, – отрезал Броуди.

– Неужели ты обманешь доверие брата?

Броуди тяжело вздохнул.

– Ладно, ты, наверное, права. Если завтра у меня будет возможность…

– Сегодня. Уже светает.

О, дьявол! Под ее взглядом просто теряешь рассудок. Он не хотел, чтобы утро наступало.

– А как быть нам с тобой?

– Нам? – спросила она, как будто они не могли разобраться в научной концепции.

– Да. По-моему, мы просто сводим с ума друг друга.

– Верно, – согласилась Тори, одарив его ослепительной улыбкой. – Но ты вскоре уезжаешь. У нас есть только настоящее.

Ему нечего было возразить ей.

34

Броуди ехал к «Виноградникам Фараллон», проклиная себя всю дорогу. И как он позволил Тори втянуть его в дела Алекса?! Он не желает вмешиваться в жизнь человека, которого едва знает. Ладно, ладно, Алекс его брат, и он неожиданно разоткровенничался с ним. Но Броуди совершенно не мог себе представить, чтобы Алекс пожелал выслушивать что-либо дурное о Рейчел, как бы осторожно он ему это ни преподнес.