Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба совeтской молодежи)

      -- Еще далеко, Тамара?
      Тамара, начальница герль-скаутов, теперь воспитательница прiюта, указывает рукой в конец южной бухты.
      -- Да вот там, Борис Лукьяныч, видите, сeрая полоса справа от вокзала -- это их трубы. Там наберем ребят, сколько нужно.
      -- Запасы неисчерпаемы? -- смeюсь я.
      Спокойное, чуть грустное лицо Тамары освeщается слабой улыбкой. 165
      -- Ну, еще бы!.. Сюда, в Севастополь на лeто и осень собираются тысячи и тысячи безпризорников. Тепло, солнце... Курорт, одним словом.
      -- А эти трубы для них вродe домов отдыха?
      -- Да, похоже на это. Это, видите ли, старыя цементныя трубы для канализацiи. Безпризорники и облюбовали их для себя. С вокзала сразу туда. А там ни дождь не берет, ни вeтер... И главное -- взрослые не долeзут -- узко. Вот увидите сами...
      -- И часто так, вот, с безпризорниками возитесь?
      -- Ну, не так, что очень часто, но стараемся... -- отвeтил Боб. -Опасно вeдь это... И без того камуфляж такой устраиваем, что небу жарко... Комсомол, да пiонеры так и рыскают, чтобы подвести... Сухопуты наши, да дeвчата сорганизовались в литкружок "Сапог"...
      -- Это еще что за невидаль?
      Круглое лицо боцмана расплылось в лукавой улыбкe.
      -- А это, Борис Лукьяныч, так сказать, научно обоснованное примeненiе к мeстности... Эта липа полностью так называется: "Литературный кружок молодых пролетарских поэтов -- "Сапог" имени Демьяна Бeднаго"...
      -- Но почему же "Сапог"?
      -- А это, чтобы крeпче было... Марксистскiй подход... Комсомолiя и думает: "навeрное, свои парни в доску, раз так ни на что непохоже назвались!"... Это, так сказать, -- "новое слово наперекор традицiям гнилого запада"... Это тебe не мистическая лирика... Не "Умирающiй лебедь", или "Облако мечты"... Мы уж думали назвать кружок: "Умирающiй гиппотам" или, по Маяковскому, -- "Облако в штанах". Но, во первых, у нас и юбки водятся, а во вторых, -- позанозистeй нужно. Вот, и придумали -- чего уж пролетар... тьфу, с этими словами -- ну, пролетаристeе: "Сапог Демьяна Бeднаго". Да и "поэзы" наши соотвeтствующiя. Вот, вродe:
      "Грудь моя ржаная,
      Голос избяной...
      Мать моя родная,
      Весь я аржаной!.."
      Всe засмeялись. Даже обычно молчаливая и замкнутая Тамара не выдержала. 166
      -- Смeшнeе всего, Борис Лукьянович, -- объяснила она, -- что все это дeйствует. Мы, вот, под такой защитной окраской работаем в прiютe -- по воспитательной линiи. А мальчики...
      -- Ты полегче, Тамара, -- нарочито звeрским басом пошутил кто-то из гребцов-"мальчиков". -- А то мы и обидeться можем...
      -- Да ну вас. Тоже мужчины выискались! Да, так мальчики на корабельной сторонe в больницe помогают -- читки, перевязки... И пока не тронули... Марка "пролетарских поэтов и поэтесс".
      -- А моряки как?
      Боб задорно тряхнул головой.
      -- Ну, мы-то совсeм здорово окопались -- "морскiе допризывники". Нам Военкомат даже эти, вот, двe шлюпки дал. А кто знает, что под видом допризывников -- Комбакин11 в полном составe?
      11 "Комитет Баковой Интеллигенцiи" -- прозвище моряков-скаутов.
      -- И это ваша общественная нагрузка -- безпризорников катать?
      -- Ну да, -- серьезно отзовался боцман. -- Жаль вeдь ребят. Хочется хоть что-нибудь для них сдeлать... и, знаете, презанятные и талантливые ребята там есть... Вот, сами увидите. Правда, конечно, и то, что слабые в таких условiях недолго и выживают. Вот Тамара -- молодец. Она всегда с таких походов кого-нибудь в свой прiют выудит. Так на-пару и дeйствуем... Бои, -так сказать, добывающая, а герли -- обрабатывающая промышленность.
      -- А часто катаете их?
      -- Да как сказать... Постольку, поскольку... жратва есть...
      -- А сегодня как?
      -- А вы на шестеркe не видали? Под банками? Нeт? Ну, сегодня у нас прямо пир горой будет. Вчера в Военкоматe для проведенiя стрeльбы пару винтов достали и дельфина под Херсонесом угробили... Да удалось 167 еще из склада на "проведенiе допризывной подготовки" и картошки малость стрeльнуть... Мало, конечно, но что-ж дeлать... В общем выйдет, что дельфина раза в четыре будет больше, чeм картошки. Ну, да это -- мелочи жизни... Мы-то люди не балованные, а эта мелюзга -- и подавно... Ну, вот, кажись, и прieхали.
      -- Суши весла! -- раздалась команда. Блестящiя мокрыя лопасти протянулись над водой, и шлюпка, замедляя ход, плавно заскользила к берегу. Далеко сзади звучали всплески весел второй, болeе тяжелой шлюпки. Гребцы вытирали вспотeвшiе лбы и довольными голосами переговаривались о перспективах похода.
      Нeсколько лeт тому назад всe эти теперь взрослые юноши стояли мальчиками в скаутских рядах. А теперь каждый из них -- самостоятельный человeк, ищущiй своих путей во всем многообразiи совeтской жизни. Но в этом походe мы опять -- одна старая скаутская семья...
      -- Ну, охотники за черепами, пошли! -- пошутил Боб, и мы вышли на берег.
      Безпризорники
      Невдалекe, в метрах 20-30, у кучи цементных овальных труб шевелилось нeсколько групп безпризорников -- дeтишки по виду 10-14 лeт, грязныя, худыя, в самых разнообразных лохмотьях, из под которых пятнами мелькали полосы темнаго тeла. Эти маленькiя полуголыя существа, шевелившiяся на грязной землe, как-то странно напоминали червей, извивающихся на кучe падали. Я невольно вздротнул от этой ассоцiацiи...
      -- Бей на кон!
      -- Крой, Бога нeт!
      -- Зажаривай, Хрeн! -- слышались возгласы из кучки.
      -- Это они на деньги играют, -- шепнула мнe Тамара. -- Да у них-то, собственно, только два интереса в жизни и есть -- воровать, да в карты играть...
      При нашем приближенiи безпризорники прекратили игру и с подозрeнiем уставились на нас. 168
      -- Если бы у нас была форма милицiи, да пушки на боку, -- сказал Боб, -- они давно бы уже нырнули в свои трубы и поминай, как звали. Выкури-ка их оттуда!.. Ох, не любят они властей... Смерть... Ну, Тамара, "ловчиха душ", тебe слово.
      -- А ну-ка, ребята, -- весело прозвучал голос Тамары. -- Кто хочет на лодкe прокатиться? На Учкуевку и обратно?..
      Угрюмыя, недовeрчивыя лица безпризорников остались неподвижными. Для них взрослые всегда представляли собой какую-то власть, какое-то насилiе, попытку выбить из привычной колеи жизни куда-то в сторону тюрьмы, дeтских домов, распредeлителей, ГПУ, колонiй, прiютов, -- словом, всяческой "дисциплины".
      -- Куды, куды? -- с подозрeнiем переспросил один мальчуган, одeтый в рваный мужской пиджак, доходившiй ему почти до пяток.
      -- Да, вот, в море, версты за три... Там поиграем, побeгаем, покупаемся и прieдем обратно.
      -- Ишь, ты... Умная какая выискалась!.. На пустое-то брюхо?.. Ишь, ты, цаца какая... Сама бeгай... -- ворчливо раздалось из кучи.
      -- Да у нас и продовольствiе есть... Пообeдаем там же... Да развe никто из вас с нами раньше не eздил?
      На звуки разговора вылeзли из трубы еще нeсколько ребятишек. Один из них, курчавый маленькiй мальчик, без рубахи, одeтый в старые, бахромчатые "взрослые" штаны на веревочных подтяжках, радостно вскрикнул и подбeжал к Тамарe. Его блeдная замазанная сажей мордочка сiяла.
      -- Опять поeдем, тетя? Правда? -- воскликнул он, -- и меня возьмете?
      -- Конечно, конечно, возьмем, милый. Ты, вот, только скажи остальным, что мы поeздим и обратно вернемся... Они, вот, не вeрят.
      -- Да это всe с послeдними поeздами прieхали... Они не знают... А тe, кто раньше были, в Ялту потопали -- виноград доспeл...
      Он повернулся к остальным безпризорникам и, не выпуская руки Тамары, оживленно крикнул: 169
      -- Ребята! Ей Бо, тетка этая подходящая!.. Я ужо раз с ими eздил. Страсть, как хорошо! Песок, тама, как пух. Опять же и шамовка будет... Вeдь будет, тетя, правда? -- вопросительно повернулся он к Тамарe.
      -- Ого-го... -- отозвался Боб. -- Сегодня у нас прямо пир будет!.. Алло! -- крикнул он в сторону шлюпки. -- Серж... Колич! А ну, покажите-ка нашего кита.
      Через нeсколько секунд над бортом шлюпки показалась темно-зеленая зубастая морда дельфина.
      -- Видишь, ребята, обeд-то какой будет... И картошка есть.
      -- Да... -- озабоченно-недовeрчиво протянул изможденный узкогрудый еврейскiй мальчуган. -- Знаем мы эти штучки! А, может, прямо в прiют, альбо в милицiю завезете... -- он не закончил и хрипло закашлял, схватив себя за грудь.
      -- Да брось, хлопцы, дурака валять! -- дружелюбно огрызнулся боцман. -Развe-ж мы похожи на мильтонов?12 Ни пушек у нас, ничего нeт. Не в первый раз катаем... Eдем, что там кочевряжиться!..
      -- А дeвченкам тоже можно? -- спросил из мрака трубы какой-то хриплый голосок.
      -- Конечно, можно, -- ласково отвeтила Тамара. -- Вылeзай-ка оттуда!
      Из отверстiя трубы показалась спутанная грива бeлокурых волос, и затeм оттуда на четвереньках медленно вылeзла дeвочка в рваном платьe, с голыми руками. Она была так худа и истощена, что, казалось, порыв вeтра свалит ее на землю. Худенькiя, как спички, руки и ноги, ввалившiеся большiе глаза, синiя губы...
      -- Так вeрно -- можно? -- переспросила она, удивленно оглядывая нас.
      -- Конечно, можно, -- мягко отвeтила Тамара. -- Может быть, еще подруги есть?
      Вмeсто отвeта дeвочка наклонилась к отверстiю трубы и крикнула:
      -- Манька, Аниська!.. Лeзьте сюды! На дачу поeдем!
      Через полминуты из отверстiя трубы вылeзли еще двe дeвочки, такiя же худыя и оборванныя.
      12 Милицiонеров.
      170
      -- А ты, Боб, сколько ребят можешь взять?
      -- Да на вельбот штук 6, да на шестерку еще с дюжину. Вeсят-то они всe, что скелеты. Балласт пустяковый...
      -- Ну, вот, значит, 20 человeк можем взять, -- весело обратилась к безпризорникам Тамара. -- Ну-ка, кто с нами?
      -- Я, я первый! -- восторженно взвигнул кудрявый мальчуган, все еще не выпуская руки дeвушки. -- Возьмете меня?
      -- Ну, хорошо, хорошо, конечно. А вы, дeвочки, с нами?
      -- А что-ж? Думаешь, мы спугаемся? Гдe наша не пропадала? Eдем что-ль, дeвчата? -- обернулась она к подругам и смeло шагнула вперед.
      -- А вы, ребята? Неужто сдрейфите перед дeвченками? -- подзадоривающе спросил боцман. -- А вeдь в дельфинe-то, пожалуй, пуда с три будет. Вот пошамаем-то!..
      Против соблазна сытно поeсть не устояли вeчно голодные желудки, и еще мальчиков 5-6 присоединилось к нам. Остальные недовeрчиво, но уже с колебанiем плелись сзади.
      Разсаживая "пассажиров", Боб распорядился еще раз провокацiонно продемонстрировать тяжелую тушу дельфина. Сердца дрогнули.
      -- А ну, ребята... Еще мeста есть! Кто с нами?
      Через нeсколько минут мы отчалили с "полным штатом". На банках, под ними, на днe шлюпки -- вездe расположились пестрыми пятнами представители "издержек революцiи", того миллiона безпризорников, которые очутились в грязи улицы в результатe непрерывнаго голода и безчисленных разстрeлов.
      -- Вот они, "цвeты жизни", "счастливые вздохи октября", -- шепнула Тамара с какой-то болeзненной усмeшкой. -- Как подумаешь о их будущем, так сердце разрывается.
      -- Да. Что и говорить. Дожили. За Россiю стыдно. Для нас, мужчин, это прямо, как пощечина... Б-р-р-р-р... Ну, а скажите, Тамара, как здeсь прiюты работают? 171
      -- Да что... Прежде всего не хватает их. Вот, мы подсчитывали, поскольку это, конечно, поддается подсчету: вот, в одном Севастополe с окрестностями к осени этих безпризорников набирается больше тысячи.13 Конечный желeзнодорожный пункт, да и сезон -- осень. А Севастополь -- вродe распредeлительнаго пункта, они отсюда по всему побережью расползаются... Ну, так в прiютах -- их здeсь, в городe три -- человeк 100-150 помeщается, не больше. Да и состав мeняется каждый день: ребята бeгут во всe ноги, через всe заборы: ни eды, ни платья не хватает, воспитательной работы нeт. Казенщина. Что-ж будет привязывать ребят к прiюту, когда они в своих стайках лeтом всегда что-нибудь своруют и прокормятся?..
      -- Ну, а в вашем прiютe-то как?
      -- У нас все-таки лучше, я там на службe, как воспитательница и со мной наши герли. И игры, и занятiя, и праздники, и прогулки. Конечно, ребятам интереснeе. У нас и побeгов почти нeт. Но я, вот, все боюсь, донесет кто-нибудь, что под видом лит-кружка -- скауты, "гидра контр-революцiи", ну, и скандал... Еще хорошо, что только выгонят... А то и отсидeть придется... Посмотрите, посмотрите, а дядя Боб, -- прервала она. -- И как это им все интересно... Прямо -- дикареныши...
      Дeйствительно, оживленныя лица безпризорников всюду высовывались из под банок, планшира и с любопытством смотрeли на наших скаутов, на двигающаяся весла, на пробeгающiе мимо живописные берега.
      13 По подсчетам жены Ленина. Н. К. Крупской, безпризорников в 1931 г. было около 2 миллiонов человeк.
      -- Суши весла... Шабаш... Ставь мачту... -- послышались слова команды, и через нeсколько минут бeлая ткань паруса надулась свeжим вeтром. Поворот, и шлюпка вынеслась в открытое море.
      "Генерал"
      -- Ну, как ребята? Eдем в Турцiю, а? -- шутливо спросил боцман.
      -- А нам все едино, -- откликнулись равнодушные 172 голоса. -- Хужей все едино не будет... А гдe подыхать -- какая заразница? Помоек там нeт, что-ль, в твоей Турцiи? -- и привычное ругательство "закруглило" одну из фраз.
      -- Ну, это уже не фасон! -- серьезно оборвал Боб. -- У нас ругаться нельзя.
      -- Чего это так? Уши, что ль, такiя нeжныя? -- насмeшливо спросил вихрастый круглоголовый мальчуган, виртуозно сплевывая за борт.
      -- Уши не уши, а у нас, брат, такiя уж правила. У нас всегда, как кто выругался, так сейчас кружку воды за рукав...
      Безпризорники засмeялись.
      -- Ишь ты, напугал! Да хоть ведро, нам то что? Замeсто бани...
      -- Ну, вот и ладно! Париться, значит, и будем. А вы пока, ребята, выберите себe старшаго, "генерала" вашего, чтобы порядок наводил.
      -- Вeрно, это дeло! Да вот, нехай Каракуль будет, -- раздались голоса. -- К хрeну твоего Каракуля!.. Сенька нехай!.. Сук в рот, твоему Сенькe!.. Каракуля!..
      Партiя Каракуля перекричала. Новый "генерал", крeпкiй курносый паренек, немного постарше, лeт этак 15, одeтый в женскую кофточку и длинныя, доходившiя до груди брюки, довольно усмeхнулся.
      -- Ладно, черти... Я ужо завинчу вам гайки. Подождите... Кто только руганется, я ему, ангидрит его перекись марганца, такое сдeлаю...
      -- Го, го, го... -- раздался смeх со всeх сторон. -- Сам, вот, небось, выругался. Эх, ты, генерал! Кружку, ему, кружку! -- донеслись отвсюду веселые голоса.
      -- Ничего брат, Каракуль, не сдeлаешь, -- не удержался от смeха и боцман. -- Подавай, братишка, примeр: на то и начальство. Ленич, дай-ка с бака кружку.
      -- Ну, вот, стану я с вами тут дурака валять! -- недовольно возразил "генерал". -- Да развe-ж я ругался?
      -- А то как же? Уже забыл, что ль? Память, видать, у тебя с гулькин нос. А матом-то кто нас сейчас облаял?
      -- Да это-ж я так, по хорошему, замeсто шутки. 173 Наперед что-б бодрость, да дисциплина была... Нешто-ж это руготня?
      -- А наше дeло шашнадцатое... Обругал и кончено. Правила...
      -- Ладно, -- внезапно разсвирeпeл Каракуль. -- Хрeн с вами! Пусть никто не скажет, что Ванька Каракуль -- жулик, слову своему не хозяин! Давай сюда.
      Он сердито вырвал из рук Ленича кружку и под общiй злорадный хохот поднял руку и вылил воду себe в рукав.
      -- Ну, а теперь, дьяволы, держись, -- угрожающе сказал он, поеживаясь. -- Уж я вам теперь ни одного мата не прощу. Все море скрозь вас пропущу. Будете вы у меня бeдные... Ангелочков с вас сдeлаю.
      -- Будя, Каракуль, трепаться-то. За собой лучше смотри! Воспитатель тоже выискался.
      -- Ладно, пой! Рано пташечка запeла, как бы кошечка не съeла! Попомните вы "генерала Каракуля"!..
      -- А почему это тебя Каракулем прозвали? -- спросил я.
      -- А это по моей спецiальности, -- гордо отвeтил мальчик.
      -- По какой это спецiальности?
      -- Это он сзади у дам, которыя зазeвавшись, из пальта каракуль рeжет, -- объяснил кто то.
      -- Как это?
      -- Да, проще простого! -- самодовольно усмeхнулся "генерал". -- Ежели которое пальто каракулевое, или другое какое подходящее с царскаго времени у старых, значит, барынь или "совбурок"14, ну, я, ясно, и слeжу. Ну, а как дама эта, гдe у магазина станет или там с каким фраером15 лясы точит -- я уж тут как тут... А у меня такая бритва есть -- раз, раз и ваших нeт, -- кусок каракуля в карманe...
      14 Совeтская буржуйка.
      15 Человeк, котораго можно обворовать.
      -- А развe дама не замeтит?
      -- Когда замeтит, -- засмeялся парнишка, -- ужо поздно. Ищи вeтра в полe. Нашего брата в толпe поймать, 174 надо гороху наeвшись. Вот, все едино, как в наших трубах: пойди, укуси! Развe что газом, как сусликов. Да и мы сами-то не без газов!..
      -- Ну-ка, ребята, -- раздалась команда боцмана, прервавшаго нашу "инструктивную" бесeду. -- К берегу подходим. Смотрите, чтобы безпорядку не было! По одному на берег вылeзать.
      Первая дисциплина
      Через нeсколько минут киль шлюпки с мягким шипeньем вылeз на песок, и ребята радостно повыскакивали на пляж. Вскорe подошла и вторая шлюпка, высадившая и свою порцiю пассажиров.
      -- Ну, Каракуль, -- сказала Тамара, -- мы на тебя, как на каменную гору, надeемся. Помоги, брат, нам порядок поддержать.
      "Генерал" гордо выпрямился.
      -- Уж раз выбрали, сучьи дeти, я им головы попроламываю, а порядок будет. Уж будьте покойнички, я их пообломаю.
      -- Ну, ну. Ты уж лучше головы им оставь цeлыми, а пока устрой вот что: выстрой нам их в одну шеренгу.
      -- В шеренгу? -- переспросил Каракуль. -- Плевое дeло. Это в один секунд.
      Он подскочил к самому высокому мальчику, поставил его спиной к остальным и заорал:
      -- Эй, вы, калeки подзаборные! Становись в очередь папиросы получать. Высшiй сорт: третiй Б, экстра, 20 штук 3 копeйки.
      Ребятишки зашевелились и к нашему удивленiю без всяких объясненiй стали строиться в затылок один другому.
      -- Ну, ну, смирно, -- сердито закричал "генерал". -- Кто тут драться будет -- изуродую, как Бог черепаху!
      Ребята притихли. Мы почувствовали себя смущенными.
      -- Что-ж ты, Каракуль, обманывать стал? -- упрекнул Боб. -- У нас папирос вовсе и нeт. Скауты не курят.
      -- Экая бeда. Зато, вишь, как быстро построились. Не обманешь -- не продашь. И сицилизм без обману не строится. 175
      -- Ишь, ты, какой политик нашелся! Ну, ладно, что-ж с тобой сдeлаешь, -- махнул рукой боцман. И, повернувшись к "очереди", он скомандовал:
      -- Направо!
      Ребята кое-как повернулись лицом к нам и замерли...
      Прошло не мало лeт с тeх пор... И каких лeт! Много ярких картин промелькнуло перед моими глазами, но этот момент почему-то врeзался в память с четкостью фотографической пластинки.
      Слeва ровной тяжелой массой шумит темное море, медленно и лeниво катя бeлые гребни своих валов на желтый песок. Справа невысоко поднялась стeна коричневых морщинистых скал, а перед нами неровной пестрой шеренгой вытянулись два десятка жалких оборванных голодных ребятишек, с напряженiем глядящих нам в лица. И вся эта картина пронизана сiяющим солнечным свeтом и овeяна соленым вeтром моря...
      Многое, многое стерлось в памяти. Но почему-то эти секунды стоят, как живыя!
      -- Вот что, братишечки, -- бодро начал боцман. -- Ваш "генерал" вам малость наврал, но не так уж и сильно. Курева у нас нeт, но зато дельфин ждет, а он жирный, как свинья. Сдeлаем, значит, так: сперва купанье и стирка платья. На это уйдет час. За это время наши ребята сварят пол-дельфина и мы его слопаем. Потом полежим на солнышкe, поиграем, докончим нашего дельфина и айда домой. Кто хочет -- в свои трубы, а кто хочет в настоящiй дом. Ну, как идет?
      -- Э, э, э... -- разочарованно пронеслось по рядам.
      -- И тут обман! Папирос нeт. Чего там мыться? И так сойдет!
      Боб не обратил вниманiя на воркотню "пролетарiата".
      -- Ну, ты, "генерал", принимай команду над мальчиками, а ты, Тамара, возьми дeвочек в оборот. Ну-с! Мужчины туда, а дeвочки туда, за тот вот утес. Ну, шагом марш!
      Ребята кучкой двинулись за "генералом", но из этой кучки сразу же стали отрываться отдeльныя единицы с явным намeренiем "смыться" и избeгнуть бани.
      -- Стой, стой! -- закричал, догоняя их, боцман. -- Я 176 вам самаго главнаго еще не сказал: если кто не вымоется, да не постирает платья, ни кусочка дельфина так и не увидит. Так и знай. Тут вам морскiе порядки!
      На отставших посыпались насмeшки, и дисциплина в "полку" сразу окрeпла.
      -- Ну, вот, -- довольно замeтил Боб, оборачиваясь к нам. -- Я уж знаю, за какую возжу подергать. Теперь, брат, наша власть. Теперь они у нас шелковыми будут. Голод не тетка... Ты, Ленич, со своим патрулем, займись-ка брат, дельфином, а мы потопаем к ребятам -- одному "генералу" не управиться с такой оравой. Ромка, не забудь аптечки, походную амбулаторiю откроем, как всегда!
      На песчаном берегу под горячим солнышком уже копошилась дeтвора. "Генерал" "методами соцiалистическаго воздeйствiя" уже сумeл уговорить их снять платье, и вид обнаженных дeтских тeл ударил, как хлыстом, по нашим нервам. Худенькiя руки и ноги, торчащiя ребра, сутулыя спины. Живые маленькiе скелеты. Подрeзанные ростки жизни...
      Не без труда заставили мы безпризорников вымыть свое платье и развeсить его сушиться на горячiя, накалившаяся на солнцe скалы. Затeм скауты тоже раздeлись.
      -- Ну, а теперь, ребята, купаться, -- скомандовал Боб. -- Ты, Ромка, и ты, Григ, будьте дежурными, сверху смотрите за утопленниками, а то в волнах ни черта не увидать. А вы, ребята, так и знайте, кто утонет, тому ни кусочка дельфина. Ну, айда! Голодранци усих краiн, геть у море!
      И куча веселых голых тeл с хохотом бросилась навстрeчу набeгавшему сeдому валу...
      Через полчаса голодная ватага наших питомцев с горящими от нетерпeнiя глазами кружком расположилась у костра. Их вымытыя мородочки производили самое отталкивающее впечатлeнiе. Под коркой грязи и копоти раньше не было видно так ясно, как сейчас, блeдной землистой кожи, синих губ, ввалившихся глаз. И на эти блeдныя лица уличная грязь уже наложила свои болeзненные отпечатки. Это были не дeти с ясными глазками и веселой улыбкой, это были преждевременно состарившiеся 177 подростки со слeдами голода, лишенiй и порока на истощенных лицах.
      Порцiи дельфина с картошкой, нанизанныя на палочки, уже чинно выстроились на разостланном парусe.
      -- Ну, что-б никому не обидно было, мы нeчто вродe жеребьевки устроим, -- сказал Боб. -- Ты, "генерал", всeх своих знаешь?
      -- Ну, что за еврейскiй вопрос? В одном домe, почитай, живем, одним дeлом занимаемся, карманы чистим.
      -- Ну, вот, и ладно. Поворачивайся спиной.
      -- Это кому?
      -- Кому? Да хоча бы Петькe.
      Жадная рука быстро протягивается из кучи и цeпко захватывает порцiю.
      -- А это?
      -- Кузькe. А это -- Хрeну...
      -- Ну, вот, и ладно, -- говорит Тамара, когда раздача окончена. -Никому и не обидно. Только вы не спeшите ребята, никто не отберет. А eсть нужно медленно, не спeша. Потом вeдь еще раз кушать будем.
      Обыкновенная исторiя
      Послe завтрака -- мертвый час. Часть ребята дремлет -- кто прямо на солнышкe, кто в тeни скал. Моряки моют и чистят шлюпки, и кучка безпризорников с интересом помогает им.
      Около нас с Тамарой, под тeнью скалы собралась кучка ребятишек "поговорить по душам". Послeднiе остатки недовeрiя и отчужденности уже исчезли, и в нашей маленькой группe воцарилась атмосфера искренней задушевности и довeрiя.
      Старшая из дeвочек, которая первая рeшила eхать с нами, путаясь в словах и порядкe событiй, медленно и несмeло разсказывает свою исторiю.
      Маленькiй безпризорник-воришка, типа Каракуля, зорко высматривает, что бы стянуть на базарe. Это единственная извeстная ему форма борьбы за жизнь.
      -- Да развe упомнишь, как дeло-то было?-- с трудом говорит она, задумчиво глядя на море. -- Жила я с маткой в селe под Курском. Говорили старики, что раньше 178 хорошо жили, да я не помню, совсeм еще малая была. А то все плохо было. А в прошлую зиму совсeм замучилась. Как по осени отобрали у нас хлeб -- продналог, значит, ну, ничего и не осталось. А весной уж и совсeм голод пошел. Сперва как-то терпeли, а потом, не приведи Бог, как плохо стало. Лебеду, да кору стали eсть. Опухли всe. Вот, видите, какiя у меня ноги-то сейчас! 179 Хоть на бал, такiя тонкiя, -- она насмeшливо пошевелила своей худой ногой. -- А тогда прямо как бревна были, только, вот, силы не было совсeм. Одна опухлость, а силы никакой. Ну, а мамка у меня старая была. Она уж с мeста так и не сходила. Так Богу душу и отдала по веснe. Поплакали, похоронили мы ее, а батька и говорит мнe и меньшому брату, Ванятка звался, года на 2 помоложе меня был: "Собирайтесь, поeдем куда-нибудь. Може, гдe в городe прокормимся. Здeся все равно околeвать: весной-то сeять вeдь нечeм будет". Ну, взяли мы, значит, по мeшку с платьем и пошли из деревни на станцiю. А в деревнe-то мало кто уже и живой-то остался. Только хаты пустыя стоят. Ну, пошли мы, значит. А тут уж совсeм весна была, да только дождь, буря, холод. А итти-то 50 верст надо было. Нeсколько дней топали. Хорошо еще, что батька кусок лошадиной ноги достал на дорогу -- варили ее. Но все-таки батька больной совсeм стал. Как пришли к станцiи, он и свалился. Подобрали его на носилки и куды-то отнесли. А мы с Ваняткой так и остались. Стали просить Христа ради курочка хлeба. Которые пассажиры давали, которые нeт, а все лучше жилось, как в деревнe. А потом потерялся Ванятка. Я уж не знаю -- как. Людей набито вездe было. Каждый толкнет... Кому какое дeло до мальченки? Свое горе у кажного, небось, есть. А, может, и под поeзд попал... Махонькiй вeдь он у меня был...
      Дeвочка замолчала, и ея худенькое лицо перекосилось гримасой боли.
      -- Ну, а потом извeстно, что... Подруги нашлись, воровать научили. Раз своровала, другой, а потом и засыпалась. В тюрьму, а потом в дeтдом... Посмотрeла я там дня два, и ночью через забор ходу.
      -- Плохо развe было? -- с участiем спросила Тамара.
      -- Ясно, что плохо... Первое дeло, голодовать опять пришлось. А потом -- всe ругают, попрекают: "Дармоeдка, говорят, лишнiй илимент" и всяко!.. Ну их, -- махнула она рукой... -- Опять я на улицу пошла. С другими дeвченками познакомилась. Потом, конечно, и мужчины пошли. Всего было... Уж лучше и не вспоминать... Как это у нас поют... 180
      И она внезапно запeла своим хриплым срывающимся голоском пeсню дeвочки-проститутки:
      "Не плачь, подруженька, ты, дeвица гулящая...
      Не мучь ты душу, объятую тоской...
      Вeдь все равно -- вся наша жизнь уже пропащая,
      А тeло женское вeдь проклято судьбой..."
      В тоскливых словах этой уличной пeсенки прозвучало унынiе и жалоба безконечно усталаго человeка. Этот контраст дeтскаго голоска со словами и безнадежностью горя взрослаго человeка ошеломил нас. Тамара сердечно привлекла к себe поющую дeвочку, и та, внезапно прервав свое пeнье, прислонилась к ея плечу и горько разрыдалась.
      -- Господи, хоть бы отравиться дали! -- всхлипывая говорила она. -Замучилась я совсeм. Кажный ногой пнет... Пшла прочь, проститутка, кричат... Никто ласковаго слова не скажет... Словно кошка, али собака...
      Тамара ласково гладила ее по головe и шептала какiя-то успокоивающiя слова, но в глазах у нея самой стояли слезы волненiя. Мало по малу дeвочка перестала рыдать и, уткнув лицо в руки, лежала на пескe, и только изрeдка ея узенькiя плечи вздрагивали от подавленных рыданiй.
      Око за око, зуб за зуб...
      -- Вишь, сразу видно -- баба! -- сердито сказал подошедшiй Каракуль. -Как что, так и в рев... С чего это она?
      -- Да, вот, жизнь свою вспомнила, -- тихо отвeтила одна из дeвочек.
      -- Жизнь, жизнь, -- ворчливо продолжал "генерал", усаживаясь. -- Ясно, что у нас не жисть, а жестянка, но скулить тоже резону нeт...
      Видно было, что наш "генерал" привык изображать из себя забубеннаго прожженнаго парня, прошедшаго всe совeтскiе трубы и зубы...
      -- Ну, а ты, Каракуль, как в трубы попал?
      -- Я-то? -- переспросил паренек с самым удалым 181 видом. -- Да очень просто -- раз, два, и ваших нeт. Долго ли умeючи?
      Безпризорники засмeялись. Он залихватски подбоченился и продолжал:
      -- А ежели толком разсказать, то игрушка такая вышла. Я сам -- с Херсона, а папка мой в царское время в полицiи служил. Чeм уж и не знаю, кажись, городовым... Ну, вот, так с два тому назад спутался он с каким-то прiятелем. Вот, разик и дернули они как-то с папкой.
      Каракуль выразительно и художественно изобразил бульканье водки.
      -- Здорово дрызнуто было... Ну, а извeстно пьяный язык треплется, как тряпка. Словом, папка мой спьяна и ляпнул про городового-то...
      -- Я это как сейчас, вот, помню -- я тогда на лавкe лежал, не спал, все слышал. Не нравился этот папкин прiятель. Ох, думаю, быть бeдe! Видно, и вправду этот сукин сын в ВЧК служил. Вечером вдруг машина -- папку за зад и в конверт... А там долго ли?.. Туды сюды и в подвал... Как же, "враг трудового народу"... Сволочи!.. Ох, и зло же меня взяло! Ну, думаю, уж я себe, может, голову сломаю, а уж тебe, гаду ползучему, отплачу за папкину смерть. Ну, вот, вскорости, подстерег я этого прiятеля ночью на улицe, да нож сзади ему в ребра и сунул...
      -- Ишь, ты!.. -- раздался восторженный возглас.
      -- А мнe-то что? -- возбужденно воскликнул Каракуль. -- Смотрeть я на него буду, что ли? Он папку, сволота, выдал, а я с ним цeловаться буду?..
      -- Ну, а потом? -- прервал тот же голос.
      -- Потом? -- небрежно протянул паренек. -- Потом -- извeстно что: под вагон, и досвиданья -- на вольную жисть. А теперь, вот, на курорт прieхал под первым классом прямо из Москвы... Не жисть, а лафа: зимой -- гдe в Питерe, альбо в Москвe, а лeтом -- пожалуйте на юг, на курорт...
      На пляжe
      Свисток боцмана прервал его хвастливый разсказ. Начались игры и состязанiя. Могучiй инстинкт игры, который не был заглушен даже годами голодной безпризорной 182 жизни, овладeл дeтьми. Веселый смeх огласил морской берег. В азартe игр и состязанiй забылись всe тревоги настоящаго и мрачные тона будущаго...
      Оказалось, что этим маленьким дикарям неизвeстны даже самыя простыя игры, и примитивныя пятнашки, эстафетка или лисичка вызывали взрывы смeха и оживленiя. Но если в играх, требовавших ловкости и мелких движенiй, безпризорники успeшно состязались с нашими скаутами, то оказалось, что их сила и физическая выносливость подорваны уличной жизнью накрeпко. Эти маленькiе человeчки, изумительно выносливые к холоду, голоду и лишенiям, не могли пробeжать без отдыха даже 100 метров, хорошенько перекувырнуться и прыгнуть...