Кортни - В джунглях черной Африки

– Мисс Ман, вы не могли бы оказать мне услугу? Будьте добры, застегните верхнюю пуговицу вашей блузки.

В разрезе блузки виднелось загорелое и такое же, как и лицо, усыпанное веснушками тело, но чуть ниже светлела молочно-белая полоска, гладкая и чистая. На девушке не было лифчика, и под тонкой хлопчатобумажной кофточкой груди торчали, как два крепких круглых плода.

Бонни посмотрела в разрез блузки.

– Разве там что-то не в порядке? – игриво спросила она.

– Наоборот. Все в полном порядке. И именно это меня отвлекает.

Бонни покорно застегнула пуговицу.

– Итак, вы сказали тысяча семьсот пятьдесят фунтов и четыре процента, – заметила она.

– Действительно, с акустикой у меня в квартире что-то не то, – согласился Дэнни. – Я сказал полторы тысячи и полтора процента.

– Два процента, – упорствовала Бонни и, когда он со вздохом согласился, деловито добавила: – И сотня суточных в день.

Они почти три часа согласовывали условия контракта. Когда обсуждение близилось к концу, Дэнни неожиданно поймал себя на мысли о том, что эта девушка заставила его уважать себя. Она и в самом деле оказалась крепким орешком.

– А как насчет договора о намерениях? – поинтересовался он. – Или обойдемся рукопожатием?

– Мы, конечно, пожмем друг другу руки, – ответила она. – Но после того, как я буду держать договор о намерениях.

Дэниел у себя в кабинете набрал черновой вариант соглашения на компьютере, а потом позвал Бонни. Она чуть наклонилась, чтобы прочесть набранный текст. Ее полные, теплые, как нагретые под солнцем Калахари дыни, груди коснулись его плеча.

– Вы даже не упомянули, что летим мы первым классом, – фыркнула Бонни. – И здесь не сказано, что зарплата будет начисляться с момента подписания контракта.

Ее запах оказался еще сильнее, чем во время их первой встречи. Он просто таял от удовольствия. Почти год он вел жизнь девственника, и ему пришлось нелегко.

– Хороший мальчик, – весело улыбнулась Бонни, после того как он внес поправки, о которых она его просила. – Теперь действительно все очень хорошо.

Тембр ее голоса резко изменился: он стал чуть хрипловатым и мягким одновременно. И аромат, исходивший от ее тела, словно бы стал еще насыщеннее. Он щекотал Дэниелу нос, и не реагировать на это Дэниел не мог. Эта женщина возбуждала его, наполняя воздух флюидами, от которых кружилась голова, и в крови начиналось брожение.

Дэниел с трудом сконцентрировался на копиях контракта, предназначенных для Элны и БМСК.

Бонни наклонилась, чтобы подписать все четыре копии, и теперь упиралась ему грудью в спину, а сама она горячо дышала ему в щеку. Взяв у нее авторучку, он подписал бумаги вслед за ней.

– Ну что, скрепим наш договор рукопожатием? – обернулся он к Бонни, протягивая ей свою ладонь. Не обращая внимания на протянутую руку, она начала медленно расстегивать пуговицы его рубашки, пристально глядя ему в глаза и улыбаясь.

– Мне известно средство, которое скрепляет договор прочнее, чем старомодное мужское рукопожатие, – прошептала она, ущипнув его за сосок. Дэниел чуть слышно застонал: больше от удовольствия нежели от боли.

– Дэнни, крошка, – хрипло пробормотала Бонни. – Ты и я вдвоем собираемся пробыть в джунглях чуть ли не полгода. С моими сексуальными аппетитами полный порядок. Рано или поздно, но это произойдет. Пусть уж лучше раньше. Какого черта нам ждать до тех пор, пока мы доберемся до этой треклятой Африки? А что, если выяснится, что у нас это получится не так, как хотелось бы? Это было бы ужасно!

– У тебя просто убийственная логика, – нервно засмеялся Дэниел.

А она вдруг схватила его за курчавые волосы на груди и притянула к себе.

– Ну, где тут у тебя спальня? Я люблю комфорт.

– Пойдем. – И Дэниел потянул ее к двери в спальню.

Стоя посреди комнаты, она чуть отстранилась, когда он попытался обнять ее.

– Нет, – пробормотала она. – Не дотрагивайся. Пока. Я просто кайфую, когда мужчин начинает трясти от желания. – Она стояла совсем рядом, неторопливо расстегивая свою блузку. – Делай, как я, – приказала она, продолжая свое занятие.

Ее крошечные розовые соски походили на нежнейшие бутоны, вырезанные из кусочка коралла.

– А ты, оказывается, волосатый и мускулистый, как настоящий гризли. У меня от этого просто мурашки по телу, – все тем же грудным голосом продолжала она. Он увидел, как ее соски, заметно потемнев, набухли. Его собственная плоть отвечала на это еще заметнее, а Бонни бесстыдно глядела на него, посмеиваясь и расстегивая ремень на своих джинсах.

Они сидели на ней в обтяжку, и Бонни извивалась, стягивая их.

– Исход, – проговорил он. – Глава третья.

– Не оригинально. – Она спокойно окинула себя взглядом сверху донизу. – Мне лично больше нравится сравнивать себя с кустом неопалимой купины.

И Бонни лениво провела пальцами по густому кустику пылающих рыжих кудрей чуть ниже своего плоского белого живота. Более сексуального жеста он в жизни еще не видел, и это добило его окончательно.

– Поторапливайся, – призвала она. – Ты отстаешь. Он сбросил брюки на пол.

– И кто тут у нас прячется? – Она бесстыдно разглядывала его. – Стоит навытяжку! И готов без всяких раздумий пожертвовать собой и кинуться в самую середину горящего куста! – Бонни опытной рукой ухватила его плоть и легонько сжала, лаская. – Ах ты мой храбрец, ну, иди же, иди ко мне, – проворковала она, подталкивая Дэниела к постели.

Главное здание БМСК находилось рядом с Блэкфрайарс[13] в Сити, прямо напротив паба, стоявшего на месте монастыря, от которого и пошло название этого района Лондона.

Выйдя из метро, Дэниел и Бонни невольно остановились перед зданием компании.

– Черт! – в восторге воскликнула Бонни. – Да это настоящее древнеримское рококо, правда, слегка подправленное Барнумом и Бейли.[14] По сравнению с огромным корпусом БМСК спрятавшееся в глубине квартала здание УНИЛЕВЕР[15] казалось просто карликом. На каждую греческую колонну УНИЛЕВЕРА на здании БМСК их приходилось восемь, каждой статуе олимпийского бога Британско-Голландской компании на БМСК их соответствовало чуть ли не целая дюжина. Там, где в УНИЛЕВЕРЕ использовали гранит, БМСК предпочла мрамор.

– Если бы я увидела этого монстра до подписания контракта, то запросила бы пять тысяч фунтов в неделю, – фыркнула Бонни. – Меня обошли прямо на повороте.

Они поднимались по ступеням главного входа, и статуи богов, возвышавшиеся по бокам, грозно поглядывали на них со своих постаментов. Миновав стеклянные крутящиеся двери, они оказались в холле, мраморный пол которого был выложен плитами в виде черно-белой шахматной доски.

Своды крыши были позолоченными, и пролеты между ними, разрисованные в стиле рококо, изображали сцены Судного дня и других библейских сюжетов. Многочисленные нимфы, херувимы и серафимы располагались в довольно странных позах по отношению друг к другу, и с первого взгляда нелегко было определить, что же их связывает.

– Прости, Господи, грехи наши, – хихикнула Бонни, разглядывая потолок со всех сторон.

– Действительно. Хотя мы здорово провели время, – вполголоса пробормотал Дэниел.

Руководитель службы по связям с общественностью ждал их у стойки приемной. Уже по одному его темному костюму-тройке можно было составить некоторое представление о других служащих компании.

– Здравствуйте, меня зовут Пикеринг, – приветствовал он их. – А вы, должно быть, доктор Армстронг и мисс Ман.

Взяв Бонни под руку, он оглядел ее с ног до головы, обратив внимание как на ее рыжие волосы, так и на ковбойские кожаные сапоги и кожаную курточку, расшитую бисером. Такая вольность в одежде вызывала в нем явное неодобрение, однако отвести глаз от выдающегося бюста Бонни он не мог.

– Я отвечаю за организацию брифинга по Убомо, – доложил Пикеринг, заглядывая в вырез блузки Бонни.

– Очень хорошо. С брифинга и начнем, – сказал Дэниел.

И Пикеринг повел их по широкой – как в оперном театре – лестнице, как туристам по дороге рассказывая об истории здания БМСК.

Показав на зеркальные панели, Пикеринг пояснил: – Французские. Прямо из Версаля. Их вывезли после революции. Там вы видите полотна Гейнсборо, гобелен Обюссона, а это Констебль…

Роскошный просторный холл остался позади, и они углубились в лабиринт коридоров на верхних этажах здания, проходя мимо бесчисленных конторок, разделенных тонкими перегородками, где сотни служащих БМСК трудились под беспрерывный гул кондиционеров. Лишь некоторые поднимали глаза от столов, когда Бонни, Дэниел и Пикеринг проходили мимо них, остальные сидели, уткнувшись в свои бумаги.

– Они напоминают мне овец в загоне, – толкнула Дэниела в бок Бонни. – Не представляю, как можно так жить! Никакой свободы!

Пикеринг провел их в небольшой зал заседаний. Здесь обычно собирались служащие БМСК рангом ниже, чем сам Пикеринг. Пол в зале был покрыт мягкой прорезиненной плиткой, мебель, в основном из пластика, была ламинирована и кое-где хромирована.

Дэниел улыбнулся, представив, как контрастирует это помещение с великолепием зала совещаний совета директоров, расположенного, вероятно, недалеко от личных апартаментов Гаррисона.

В комнате возле стола с сандвичами и прохладительными напитками их поджидали четверо. Пикеринг представил собравшихся Бонни и Дэниелу: – Знакомьтесь, пожалуйста. Джордж Андерсон, один из наших старших геологов; он отвечает за минералогические разработки в Убомо. А это его помощник Джефф Эйткенз. Сидни Грин, координатор работ на лесных и рыболовных концессиях в Убомо. Ну и наконец, Невил Лоренс из нашего юридического отдела, который, кроме всего прочего, готов ответить на любые вопросы по поводу финансирования проекта. Но сначала я хотел бы предложить всем по бокалу шерри, вы не против?

Однако лучше любого шерри действовало присутствие Бонни Ман, и атмосфера в комнате мгновенно разрядилась.

Через десять минут Пикеринг пригласил всех за длинный стол, отделанный под ореховое дерево.

– Друзья, полагаю, выдерживать сухой официальный тон нам ни к чему. Здесь мы с вами en famille. Но обязан подчеркнуть, что нам следует быть предельно откровенными и открытыми в общении друг с другом. Доктор Армстронг, задавайте любые вопросы, интересующие вас, а мы в свою очередь постараемся ответить на них как можно подробнее. Но сначала позвольте сказать буквально два слова о том, насколько восхитительно то, что наша компания принимает участие в столь грандиозном проекте, каким является программа подъема и развития экономики Убомо, а также разработки ее богатейших природных ресурсов. Убомо – красивейшая страна, и ее замечательный народ имеет право на благополучное и безбедное существование.

Пикеринг растянул губы в насквозь лживой улыбке, но тут же сменил тон, заговорив о конкретной деятельности БМСК: – Концессии БМСК в Убомо ведут работы по четырем направлениям. Это, во-первых, разработка залежей полезных ископаемых. Во-вторых, лесоразработки и сельскохозяйственный сектор. В-третьих, рыболовство и различные проекты, касающиеся развития аквакультуры,[16] и, наконец, отели, казино и туристический бизнес. Мы полагаем, что развитие всех этих отраслей и ресурсов в конечном счете приведет к тому, что Убомо превратится в одну из самых процветающих малых стран на Африканском континенте. Прежде, чем я попрошу наших экспертов рассказать об экономическом потенциале Убомо подробнее, я намерен предоставить вам основные цифры и факты. Давайте взглянем на карту Убомо.

Пикеринг потянулся к пульту аудио и видео-аппаратуры и выключил верхний свет. На экране напротив стола появилась географическая карта Убомо.

– Итак, приступим. Народная Демократическая Республика Убомо, – громким голосом начал Пикеринг, – расположена между озерами Альберт и Эдвард и лежит в предгорье Восточно-Африканского разлома в восточной части Центральной Африки. На Западе она граничит с Заиром, бывшим Бельгийским Конго, а на востоке с Угандой…

Пикеринг очертил на карте границы страны, продолжая свою речь: – Столица Кагали лежит на берегах озера у подножия горной цепи Рувензори – Лунных гор, как их называют местные жители. Первым из европейских исследователей о существовании этих гор упомянул в своих записях капитан Джон Хеннинг Спик, проходивший в тех местах в 1862 году.

Пикеринг поменял слайд.

– Общее население Убомо примерно четыре миллиона человек, хотя переписи населения там никогда не проводилось. Эту страну населяют несколько племен, самым крупным из которых является племя угали. Правда, новый президент страны Таффари и большинство членов Военного Совета – выходцы из племени гита. Из одиннадцати племенных групп, живущих в Убомо, самым малочисленным народом являются бамбути, известные всем под названием пигмеи. Около двадцати пяти тысяч этого маленького народа, проживают в экваториальных тропических лесах на севере страны. Именно в этих местах и расположены крупнейшие концессии БМСК по разработке минеральных ресурсов.

Пикеринг был, похоже, доволен собой. Тщательно отобрав необходимую информацию, он излагал ее живо и увлекательно. Хотя, в сущности, он не добавил почти ничего нового.

Потом Пикеринг ответил на вопросы Бонни, по-прежнему, как завороженный, заглядывая в глубокий вырез ее блузки, явно не дававший ему покоя. Дэниел, к собственному удивлению, вдруг почувствовал, что Пикеринг, неотрывно смотревший на выдающийся бюст Бонни, начинает действовать ему на нервы.

Затем по очереди выступили главные эксперты компании, подробно рассказав о планах БМСК. Сидни Грин с гордостью показал архитектурные проекты отелей и казино, которые построят на берегах озера.

– Видимо, основной поток туристов хлынет из Южной Европы, скорее всего, из Италии и Франции. Общее время полета из Рима в Кагали меньше восьми часов. Мы рассчитываем, что ежегодно Убомо будут посещать примерно полмиллиона туристов. Кроме туристического бизнеса мы намерены всерьез заняться развитием аквакультуры…

Грин продолжал объяснять, как воды озера станут перекачивать в мелкие водоемчики, где начнут разводить пресноводных креветок и других экзотических представителей подводного мира.

– Мы планируем, что ежегодный урожай сушеного протеина из различных аквакультур будет составлять миллион тонн. А еще миллион тонн – сушеной и замороженной рыбы, выловленной в самих озерах. Рассматривается возможность внедрения в озера высокопродуктивных популяций рыб для укрепления местных видов.

– Нельзя ли подробнее остановиться на том, как повлияют предприятия по производству этих продуктов на экологию самих озер? – словно бы стесняясь своего вопроса, спросил Дэниел. – Я, главным образом, имею в виду гавани для подводных лодок и яхт, а также разведение в озерах таких экзотических рыб, как карп и азиатская креветка.

Грин расплылся в улыбке, словно продавец, отлично знающий свой товар.

– Этим сейчас вплотную занимается группа специалистов. Надеемся, что они подготовят отчет уже через полгода. Но не думаю, что тут могут возникнуть какие-нибудь по-настоящему серьезные проблемы.

«Естественно, – подумал Дэниел. – Все будет шито-крыто и без всяких проблем, коль скоро работников себе подбирает, равно как и вышвыривает их, сам Таг».

Сидни Грин с воодушевлением возобновил свою речь, информируя гостей о сельскохозяйственных проектах в Убомо: – На востоке страны, в низинах лесистых саванн, которые занимают чуть ли не полстраны, из-за мухи цеце, glossina morsitans, разводить в больших количествах скот просто невозможно. Но при содействии правительства Убомо мы намерены осуществить программу по опрыскиванию земель с воздуха специальными химикатами, способными уничтожить этих насекомых. В этом случае производство говядины значительно возрастет.

– Опрыскивание с воздуха? – поинтересовался Дэниел. – А какие химикаты будут использованы для этого?

– С удовольствием могу сообщить, что БМСК удалось приобрести по сходной цене несколько десятков тонн «Селфрина».

– А эта «сходная» цена, случайно, не имеет отношения к тому, что «Селфрин» запрещен в США и в странах Общего рынка в Европе? – продолжал допытываться Дэниел.

– Но в Убомо применение «Селфрина» не запрещено. – Грин снова широко улыбнулся.

– Это другое дело, – кивнул Дэниел, улыбнувшись в ответ. Однажды в долине Замбези и в болотах Окаванго ему довелось почувствовать тяжелый запах «Селфрина». Он видел, как были уничтожены целые отряды насекомых, а также птиц и мелких млекопитающих, отравленных «Селфрином». – Если все это законно, то ни у кого не возникнет никаких возражений, верно?

– Именно так, доктор Армстронг. – Сидни Грин сменил слайд, и на экране возникла новая картинка. – В саваннах, не пригодных для разведения скота, засеют сахарный тростник или хлопчатник. Вода в ирригационные системы будет подаваться из озер, болота на севере осушат – но все это, безусловно, долгосрочные проекты. Валюта потечет рекой, как только мы начнем осуществлять свои ближайшие проекты по валке и распиловке древесины в горных районах на западе Убомо, сплошь покрытых густыми лесами.

– «Высокие деревья», – едва слышно пробормотал Дэниел.

– Извините?

– Нет, ничего. Пожалуйста, продолжайте. Ваш рассказ приводит меня просто в восторг.

– Естественно, распиловка леса будет осуществляться параллельно с проводимыми минералогическими разработками. Ни один из проектов сам по себе не принесет достаточно прибыли, но осуществление объединенных проектов станет чрезвычайно эффективным. Скажем, производство пиленого леса покроет все расходы, связанные с минералогическими изысканиями. Но я передаю слово Джорджу Андерсону, нашему старшему геологу, который объяснит это лучше меня.

Выражение лица Андерсона казалось столь же каменным, как и геологические образцы. Однако речь его была сухой и невыразительной.

– Единственные доступные разработки природных ископаемых, обнаруженные на сегодняшний день в Убомо, залегают в северо-западном районе страны, покрытом лесами, на нижних северных склонах Лунных гор, а также – бассейне реки Убомо. – Андерсон перевел маркер на экране, показывая на северные склоны гор. – Лесной покров состоит почти из пятидесяти разновидностей деревьев, имеющих экономическую ценность. Среди них африканский дуб, африканское красное дерево, махогани, грецкий орех, кедр и шерстяное дерево. Не стану утомлять вас перечислением их латинских названий, достаточно сказать, что одно их существование дает нам громадные экономические преимущества, о которых уже упоминал мой коллега. – И Андерсон устало кивнул в сторону Грина, одарившего всех ослепительной улыбкой продавца. – Лесные почвы – это по большей части железистый краснозем, благодаря которому река и получила свое название: Красная река, как, собственно, и сама страна, именуемая Краем красной земли. К счастью, слой этих почв очень тонок, обычно он не больше пятнадцати метров в глубину, а под ним залегают слои докембрийского периода. – Андерсон натянуто улыбнулся. – Повторяю, я не стану обременять вас разными техническими и специальными подробностями, но замечу лишь, что эти почвы в значительных количествах содержат редкоземельные монациты, которые наряду с богатыми залежами платины очень ровно распределяются в верхнем слое почвы. Эти монациты просто уникальны. Нет ни одного другого известного образования, в котором был бы представлен такой спектр минералов. Каждый из этих элементов иногда встречается в малых концентрациях, в промышленном производстве применяться не может, лишь их сочетание, да еще при наличии в месторождении платины, делает эти залежи поистине бесценными. Кроме того, прибыль от минералогических разработок возрастет в несколько раз благодаря ценным породам леса, который будут вырубать, чтобы начать упомянутые разработки.

– Извините, господин Андерсон, – перебил его Дэниел. – Насколько я понял, вы собираетесь вести разработки в бассейне реки Убомо вскрышным методом?

Джордж Андерсон посмотрел на Дэниела так, будто получил сокрушительный удар в живот.

– Доктор Армстронг, вынужден вам пояснить, что термин «вскрышной» характеризует чисто эмоциональное отношение людей к этому делу. БМСК никогда и нигде в мире не использовала этот метод добычи полезных ископаемых. Заявляю об этом с полной ответственностью.

– Простите, но я всегда считал, что в шахтах по добыче медной руды в Квантре в Чили добыча ведется именно вскрышным методом?

Андерсон выглядел оскорбленным.

– Добыча открытым способом, доктор Армстронг, – это не вскрышная добыча.

– Разве между ними есть какая-то разница? – удивился Дэниел.

– Разумеется, есть. Хотя, как мне кажется, сейчас не время и не место обсуждать эти различия. Позвольте только заметить, что шахты с открытым способом добычи минералов, которые мы намерены разрабатывать в Убомо, построят с учетом особенностей окружающей среды этой страны. Политика нашей компании всегда строилась по принципу восполнения потерь. Кроме того, не забывайте, что БМСК полностью поддерживает движение «зеленых». Признаюсь, доктор Армстронг, мы убеждены, что в долгосрочной перспективе состояние окружающей среды в этой стране значительно улучшится в результате тех мер, которые мы намерены предпринять.

Андерсон бросил вызывающий взгляд на Дэниела, и Дэниел едва сдержался, чтобы не ответить ему тем же, но затем вынудил себя мило улыбнуться и удовлетворенно кивнуть.

– Вы должны извинить мне все эти каверзы, господин Андерсон, – произнес он спокойно, – но люди станут задавать именно эти вопросы, и я должен уметь на них ответить. По-моему, БМСК собирается платить мне как раз за это.

Губы Андерсона скривились в милостивой улыбке.

– Конечно, разумеется, – откликнулся он. – Однако я должен еще раз особо отметить: БМСК принадлежит к числу компаний, разделяющих взгляды «зеленых». Это твердая политика сэра Питера. Я слышал, он даже намерен изменить эмблему компании. Вам должно бытъ известно, что в настоящее время на ней изображены шахтерская кирка и плуг. А сэр Питер хочет добавить к этому зеленое дерево, чтобы подчеркнуть, что о природе планеты мы не забываем никогда.

– Думаю, в этом что-то есть, – с довольным видом улыбнулся Дэниел. Он не сомневался, что о дискуссии непременно расскажут Гаррисону. Вполне возможно, что вся эта беседа уже давно записывается на пленку скрытой видеокамеры. И если он открыто выразит свое враждебное отношение к планам компании, то плакал его бесплатный билет в Убомо, а вместе с ним и контракт с «Везучим драконом», а значит, и встреча с Нинг Чжэн Гоном. – С теми заверениями, которые я получил от вас, джентльмены, я могу ехать в Убомо с чистой совестью. Думаю, я сумею показать миру те огромные преимущества, что сулит этой стране искренняя и деловая поддержка такой компании, как БМСК.

Он говорил все это намеренно, зная, что где-нибудь в этой комнате спрятаны микрофоны. А затем, выдержав паузу, добавил: – Но мне бы все-таки хотелось взглянуть на макет отеля и казино на берегу озера. Дело в том, что неплохо было бы снять озеро и его окрестности такими, какими они являются сегодня. И показать контраст с будущим, выделяя какие-то архитектурные находки проекта и то, как естественно они впишутся в картину девственной природы.

– Сидни Грин непременно позаботится об этом, – со значением кивнул Пикеринг.

– Отлично. Тогда последнее. Мне нужны данные о средних доходах граждан Убомо в настоящее время и предполагаемые цифры, скажем, лет через пять—десять после того, как преимущества новой программы развития страны станут уже довольно ощутимыми.

– Невил, позаботьтесь об этом, – велел Пикеринг.

Дэниел выступил с заключительным словом и затянул собрание еще на полчаса.

– Видите ли, у меня, как у человека, намеревающегося сделать документальный фильм об Убомо, должна быть четкая концепция того, что я собираюсь показать. Существует общепринятое мнение об Африке, как о континенте, экологическое состояние которого можно оценить как катастрофическое. Именно в Африке вы сталкиваетесь с бесконечным множеством серьезнейших проблем – демографических, политических, экономических и кучей других, – которые, на первый взгляд, кажутся абсолютно неразрешимыми. Я хочу, чтобы в моем фильме прозвучали совсем иные ноты, хочу показать мир Африки, которому могли бы позавидовать в самых разных уголках планеты. Мне кажется, что подходящим названием для такого фильма стали бы слова… – Дэниел помолчал, театрально выдерживая паузу, а потом начертал рукой в воздухе: – «Убомо – окно в будущее Африки».

Сидящие за столом захлопали в ладоши. Пикеринг снова поспешил наполнить бокалы.

Провожая Дэниела и Бонни к выходу, Пикеринг возбужденно говорил: – Встреча прошла просто прекрасно. Думаю, вы оба произвели на наших сотрудников самое благоприятное впечатление.

Пикеринг сиял, как учитель, довольный своими учениками.

– Но вас еще ждет и маленький сюрприз. Сэр Питер Гаррисон… – в тоне Пикеринга появились ноты благолепия, словно он назвал имя какого-то божества, – …сэр Питер пожелал лично переговорить с вами, доктор Армстронг и мисс Ман.

И, не дожидаясь ответа, он повел гостей к лифтам.

В приемной Пита Гаррисона они ждали не больше пяти минут. В коридоре приемной на стенах висело несколько картин. Жаждущие встречи с боссом БМСК могли любоваться настоящими произведениями искусства, думая о чем-нибудь приятном. Очень скоро секретарша Гаррисона оторвалась от бумаг и с улыбкой произнесла: – Пожалуйста, сэр Питер ждет вас.

Она проводила их до дверей в дальнем конце приемной, и Пикеринг крикнул вслед: – Я буду ждать вас на улице. Больше трех минут в кабинете не задерживайтесь. Сэр Питер – человек занятой.

Высокие окна в кабинете Гаррисона смотрели на Национальный театр на другом берегу Темзы. Встав из-за стола навстречу гостям, Гаррисон приветливо улыбнулся.

– Ну что? – спросил он, протягивая Дэниелу свою огромную ладонь. – Как прошла встреча?

– Лучше и быть не могло, – заверил его Дэниел. – Под впечатлением того, что я услышал и увидел, я даже придумал название фильма. «Убомо – окно в будущее Африки».

– Мне нравится! – сразу согласился Гаррисон, внимательно поглядывая на Бонни Ман. Реплика могла в равной степени относиться и к ней, и к названию фильма.

Ровно через три минуты после того, как они появились в святая святых БМСК, Пит Гаррисон взглянул на часы. И запонки, и наручные часы были золотые, украшенные бриллиантами.

– Приятно было встретиться с вами снова, Дэнни. И был весьма рад познакомиться с вами, мисс Ман. Но я вынужден извиниться, у меня сейчас встреча.

У главного входа в здание Дэниела и Бонни возле заказанного для них такси ждал Пикеринг.

– Это за счет компании. Такси доставит вас куда угодно, – произнес Пикеринг, не в состоянии оторвать взгляда от бюста Бонни.

– «Икра Каспия», – не задумываясь, велел шоферу Дэнни.

Когда они удобно расположились за столиком небольшого уютного ресторана, Бонни шепотом спросила: – Кто будет платить?

– БМСК, – ответил Дэниел.

– В таком случае я закажу четверть килограмма белуги с горячими блинами и сметаной.

– Отлично, – согласился Дэниел. – Я закажу то же самое и бутылку шампанского. Вот только какого?

– Я бы предпочла «Вдову».[17] То, что меня действительно интересует, можно отложить до ленча, когда мы вернемся к тебе домой. – Бонни вызывающе рассмеялась. – И тебе придется постараться, потому что сладкое я о-о-чень люблю. Ну а между делом бутылочка шампанского поможет скоротать время и укрепит твои силы. – В глазах Бонни светилась похоть. – Тебе это пригодится. Это открытая угроза.

Бонни ела икру с аппетитом, которому мог позавидовать любой.

– Ну, каковы твои впечатления о БМСК? – спросил Дэниел.

– По-моему, Таг очень сексуальный мужик. Должна признаться, что запах больших денег возбуждает меня гораздо сильнее, чем черная икра и шампанское. – Бонни хихикнула, стирая с губ масло. – Ты не ревнуешь меня, Дэнни?

– Еще как. Но если на минуту забыть о неотразимости Гаррисона, что ты все-таки думаешь о планах компании по развитию Убомо?

– Умопомрачительно! – восторженно пробормотала Бонни, набивая блинами рот.

– Сногсшибательно! Если бы ты заплатил мне побольше, я приобрела бы пакет акций БМСК, и это было бы потрясающе! Потому что кто-то собирается заработать огромный мешок бабок в Убомо.

– Вот как? – Дэниел сделал вид, что оценил ее шутку. Но чтобы такое говорила девушка, колдовавшая над дивными кадрами с северным оленем?! – Заработать мешок бабок? И больше ничего?

Вопрос, похоже, на минуту ее озадачил, но затем она быстро проговорила: – Ну конечно. А что еще делать в такой дыре, как Убомо, красавчик мой?

Аккуратно вытерев рот салфеткой, Бонни спросила: – Как ты полагаешь, твой банковский счет не особенно пострадает, если я закажу еще одну порцию рыбьих яйцеклеток? Не так часто бедной девочке выпадает счастье их попробовать.

Глава XVI

Бонни Ман нервничала. Чувство это было ей абсолютно незнакомо, из-за чего она нервничала еще сильнее. Юбка и чулки, которые пришлось надеть, казались ей нелепыми, потому что она привыкла к туго обтягивающим ее джинсам и рубашкам. По правде сказать, и случай был весьма необычный, в результате чего ей пришлось сменить привычную робу на строгий наряд. Она даже отправилась в салон—парикмахерскую, хотя всегда управлялась со своей прической сама – вернее, никогда не придавала ей особого значения. Но сейчас она вынуждена была признать, что девушка из «Майклджона» справилась с работой отлично.

Бонни смотрела на свое отражение в старинном золоченом зеркале в холле отеля «Ритц» на Пикадилли.

«Совсем не плохо, – призналась себе Бонни. – Пожалуй, издалека я могу сойти за настоящую леди». Она поправила рыжие кудри, блестевшие от геля, абсолютно несвойственным ей жестом, что также свидетельствовало о ее нервозности перед предстоящим свиданием – именно так она расценивала эту встречу.