Грани - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

      — Да, с Умбриэлем.
      — Думаю, что ближайшее полнолуние для него будет первым.
      — Даже так? Быстро же он, однако, сюда добрался. Хотя, архимаг, конечно, может многое.
      Наромарт хотел сказать ещё что-то, но не успел. Снаружи послышались шаги, и голос незнакомца произнёс:
      — Позвольте войти, почтенные.
      — Входите, почтенный.
      Откинув полог, в хижину вошел архимаг.
      — Будьте добрым гостем у нашего очага, — продолжал Йеми. — Присаживайтесь, — Он указал на тюфяк рядом с Мироном. — Отведайте рыбы с овощами.
      — Благодарю за ваше радушное гостеприимство, благородный лагат, — учтиво ответил путник, усаживаясь на предложенное место. — Я уже отужинал. Позволь мне сразу перейти к делу.
      — Изволь, почтеннейший.
      — Один из твоих людей, благородный господин, — маг отвесил легкий кивок в сторону Сашки, безошибочно определив благородного хозяина именно в нём. — Один из твоих людей изъявил желание стать моим учеником.
      — Учеником? И чему же ты намерен его обучать? — Мирон отметил про себя, что роль благородного принца мальчишка с каждым разговором играл всё лучше.
      — Магии, благородный господин.
      — Маги берут в ученики детей в возрасти восьми-десяти вёсен, почтенный. Даже Женя уже слишком взрослый, чтобы стать твоим учеником, — заговорил Наромарт. — А ты хочешь обучать мужчину, которому больше двадцати вёсен.
      — Закрой пасть, нечка, здесь говорят люди, — рявкнул маг.
      Повисла нехорошая тишина.
      — Когда человек считает других ниже себя только за то, что они не люди, это мерзко и глупо. Когда это же делает не человек — это мерзко и глупо вдвойне.
      Лицо старика в момент налилось кровью. Он раскрыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни слова.
      — Да, да, почтенный, — как и в чём не бывало, продолжал чёрный эльф. — Оборотни по законам Империи не считаются людьми, верно? Конечно, ты ни в чём не виноват, но ведь этого теперь не исправишь.
      — Ублюдки! — воскликнул обретший голос маг, вскакивая на ноги. — Подонки! Изонисты проклятые! Всё-таки влезли в мои мозги!
      — Не стоит оскорблять ни в чём не повинных людей, — голос Наромарта посуровел, полуэльф тоже поднялся и теперь нависал над тщедушным стариком. — Ты же маг и знаешь, что существует немало возможностей узнать скрываемое. Те, кого ты называешь «нечками», имеют магическую природу, верно?
      Чародей поморщился.
      — Неуч! Ты берешься рассуждать о том, в чём не смыслишь! Магия разлита в мире и присутствует в любом существе, будь то дерево, зверь, нечка или человек!
      — Но в разной степени, не так ли, почтеннейший? И в нечках её больше, чем в людях.
      — Смотря в каких нечках. В подземных исчадьях, именуемых гномами, а так же и карликами её меньше чем в людях.
      — Ну а во мне?
      — Больше, — глухо проговорил маг. — Намного больше.
      — Ну а не приходило тебе в голову, что благодаря этой природе мы можем использовать магию без заклинаний и чародейства. Как врожденную способность. То, что ты узнал благодаря своему заклятью, я узнал так же естественно, как дышу.
      — Значит, и я так могу? — прошептал пораженный путешественник.
      — Возможно. Природы у нас с тобой немного разные, и я не могу отвечать определенно. Но тебе, похоже, нужен не ученик, а опытный учитель, чтобы ты мог пользоваться своими способностями в полной мере.
      Завершив эту фразу, тёмный эльф опустился на тюфяк. Напряжение спало.
      — Где же такого учителя найти? — растеряно пробормотал маг.
      — Могу помочь, почтеннейший, — вмешался Йеми. — Если, конечно, ты пожелаешь меня выслушать.
      Чародей вдруг рассмеялся.
      — С вами не соскучишься. Нечка читает мне лекцию о магии. Благородный лагат предлагает помощь тому, кто по законам Империи подлежит немедленной казни. Что ещё удивительного меня ожидает?
      — Кто ж знает, — философски произнёс Мирон. — Каждого из нас подстерегает немало неожиданностей. Главное — мы не желаем тебе зла. Но и рассчитываем на твою помощь.
      — Помощь, — в голос мага вернулась подозрительность, — о какой помощи ты говоришь?
      — О, помощь эта тебя не обременит. Мы не спрашиваем, кто ты, откуда и куда ты идёшь, но скажи нам: в этот приют ты пришёл с севера или отклонившись с дороги из Альдабры в Плесков?
      Несколько секунд маг молчал, пожёвывая губами, словно собираясь с мыслями.
      — Я шел через горы.
      — А не встречал ли ты в горах, часом, группу из нескольких всадников, спешащих на север? Скорее всего, их шестеро, может меньше.
      — Люди?
      — Да, конечно, люди.
      — К сожалению, не встречал.
      — Жаль…
      Повисла долгая пауза.
      — Впрочем, почтеннейший, — первым заговорил Йеми, — на нашу готовность помочь тебе это никак не повлияет. Итак, если ты хочешь найти хорошего учителя — отправляйся в Кагман. Здесь недалеко, ты успеешь до полнолуния. В Кусачем Лесу найди госпожу Сибайю и расскажи ей свою историю — она тебе поможет.
      — Госпожу? И чего же это она госпожа?
      — Ну, назвать её госпожой всего леса было бы неверным, но хозяйкой большой его части она, безусловно, является.
      — И она захочет иметь дело с незнакомым пришельцем? — недоверчиво спросил маг.
      — Расскажи ей про нашу встречу, — посоветовал Йеми. — Просто расскажи и всё. Думаю, что она тебе поможет.
      — Ну, если так… Больше, как я понимаю, вы мне ничем не поможете.
      — Увы…
      — И в ученики ко мне ты, парень, идти не собираешься?
      — У меня сейчас другие планы, — подтвердил Балис.
      — Тогда, позвольте дать вам несколько советов.
      — Мы их с радостью примем.
      — Я тоже не спрашиваю, кто вы, откуда и куда идете, но, если уж вы зашли в Мору, то вам следует запастись надежным свидетельством о человеческом статусе для этого верзилы, — Чародей указал на Балиса. — Иначе у вас могут возникнуть крупные неприятности.
      Путешественники недоуменно переглянулись, совет мага застал их врасплох. Только Наромарт оставался спокоен.
      — Прости, почтенный, а ты не ошибаешься? — переспросил Йеми.
      — Я — архимаг, — в голосе пришельца прозвучали и высокомерие и обида.
      — Но что в нем подозрительного? Он же выглядит как человек?
      — Выглядеть человеком и быть им — две большие разницы, — усмехнулся маг. — Я тоже выгляжу человеком, но, как справедливо заметил ваш спутник, им не являюсь.
      — Но я-то не оборотень, — возмутился Балис.
      — Оборотень, не оборотень — не знаю. Но кровь нечки в тебе сильна, и нечеловеческое в твоей природе заметно всякому, кто умеет различать человека и нечку по природе, а не по внешности.
      Последние слова чародей произнес с видимым удовольствием и одарил Йеми взглядом воина-победителя.
      — Чушь какая-то, — пробормотал Гаяускас. — Бред. Какая кровь нечки? Откуда?
      — Что значит — откуда? Взрослый мужчина и не знает, откуда дети берутся? От родителей, почтенный, от родителей. Так что, либо твой отец, либо мать не были людьми. Максимум, дед или бабка.
      — А может — более далекие предки? — предположил Наромарт.
      — Исключено, — решительно возразил архимаг. — Человек суть существо, природу иную активно ассимилирующее. Говоря понятным вам языком: если от брака человека и нечки рождается ублюдок… извините, ребенок с повышенной магической природой, то у его детей с человеком магическая природа будет сильно ослаблена, а уж у их потомков и вовсе сойдет на нет. Даже если первоначальное возмущение было чрезвычайно сильным… я хочу сказать, даже если нечкой было существо столь далекое от человека, как, например, демон или дракон, то у правнуков повышение магической природы будет практически неощутимо. Конечно, можно искусственно повысить магические способности, используя направленное магическое воздействие, так сказать «инициацию». Ты это имел ввиду?
      — О, почтеннейший, я имею лишь самые начальные сведения о магии, и заблуждался, полагая, что ослабление магической природы происходит не столь быстро.
      — Ну, вообще-то по большей степени это является теоретическими изысканиями, — великодушно проговорил маг, поняв замаскированный комплимент, — практически этот вопрос изучить довольно трудно, поскольку опыты по скрещиванию людей с нечками Император запретил под страхом смертной казни, а инквизиторы рьяно следят за соблюдением этого закона. Но вообще, любезный, магия требует серьезного изучения. И никакая природа не поможет тому, кто пренебрегает систематическими занятиями.
      — О, почтеннейший, я был бы счастлив иметь такого учителя как ты, но сейчас мои дела столь важны и неотложны, что я не могу просить тебя об этой услуге.
      — В былое время я бы ответил тебе, что нечек магии не обучают, но теперь… Если мы встретимся с тобой после того, как ты справишься с этими делами — можем обсудить этот вопрос. С тобой, — маг повернулся к Балису, — кстати, тоже. Считай, что мое предложение остается в силе.
      — Буду об этом помнить, — серьезно ответил капитан.
      — Что ж, я пойду к себе, завтра рано вставать в дорогу, — произнес маг, поднимаясь с тюфяка. — И вот еще что. Хорошая бумага этому верзиле надежно решит все проблемы. А этот мальчишка, — указательный палец был направлен на Женьку, — этот мальчишка обречен при первой же проверке. И никакая бумага ему не поможет.
      Откинув полог, чародей покинул хижину.
      — Бред, — повторил Гаяускас, едва прикрывавшая выход шкура опустилась за спиной мага. — Ерунда какая-то. Какие там нелюди. Он ошибся.
      — Не так всё просто, — вздохнул черный эльф. — Кое в чем он, несомненно, прав. Магическая природа у тебя и вправду сильнее, чем она должна быть у обычного человека. Но его объяснение — не единственно возможное.
      — Ты, кажется, называл себя слабым волшебником, — желчно заметил Йеми. — А теперь ставишь под сомнения слова архимага.
      — Не всё просто, — повторил Наромарт. — То, что увидел архимаг, я сомнению не подвергаю. Но вот его объяснение… Ты же сам слышал, что многие разделы магии в Море под запретом. В такой ситуации наука становится однобокой, объясняя многие явления не так, как нужно это сделать на самом деле, а на основе того, что разрешено. Я же изучал магию по книгам, авторам которых не запрещали проводить никаких исследований. И, кроме того, не забывай, что я знал магию с самого рождения и умел кое-что делать, не будучи магом. Смотри.
      Перед тёмным эльфом вдруг вспыхнуло несколько маленьких огоньков.
      — Шаровая молния, — испуганно вскрикнул Нижниченко. — Не двигайтесь, она может взорваться.
      Балис, Йеми и Сашка испуганно подались назад, и только Женька, уже видевший огоньки во время спасения жертв Цураба Зуратели, остался спокоен.
      — Ничего не взорвется, Мирон, — успокоил спутников эльф. — Эти маленькие огоньки подчиняются моей воле так же верно, как пальцы на моей руке. И управляются они силами магии.
      Огоньки плавно описали круг вокруг головы целителя и погасли.
      — Вы видели — мне не понадобилось колдовать, чтобы создавать их и управлять ими. Магия заключена в моей природе так же естественно, как…
      Он на мгновение запнулся, подыскивая подходящее сравнение, и тут взгляд Наромарта упал на лежащий в миске кусок рыбы.
      — …как в природе рыбы заключены плавники и плавательный пузырь. Иным существам нужно предпринимать специальные усилия для того, чтобы плавать, рыба же с этим рождается и живёт не задумываясь над тем, почему она плавает.
      — Рыбы думать не умеют, — хмуро заявил Женька.
      — Не следует считать разум только своей привилегией, — парировал эльф. — Я не встречал мыслящих рыб, но не вижу причин, по которым они не могли бы существовать.
      — Но мы отвлеклись, — напомнил Гаяускас. — Ты говоришь, что этот старик прав?
      — Он прав в том, что заметил твою повышенную чувствительность к магии. Она сильно превышает человеческую. Наверное, только самые одаренные люди-волшебники имеют настолько магически развитую природу.
      — Послушай, я уже говорил, что в моем мире нет ни магии, ни магов.
      — Возможно. Не стану спорить. Но в этом мире магия есть, и твоя природа к ней очень расположена. Это факт, с которым тебе придётся смириться.
      — А может, это связано с тем, что мы были на Дороге? Там мы и стали такими магическими?
      — Сомнительно. Мирон тоже был на Дороге. А Саша там был намного дольше вас обоих. Но в них архимаг не заметил ничего необычного. И я тоже ничего не замечаю.
      — Ну, тогда я не знаю…
      — И я тоже не знаю. Но причины могут быть самые разные. Самое простое — это случайность. Для того, чтобы у ребенка были высокие магические способности, совершенно необязательно, чтобы они были у именно у родителей. Вполне возможно, что магический дар был у твоих далеких предков. Очень далеких. Старик прав, уже во втором поколении дар ослабевает. Но он не исчезает, а как бы засыпает и может проснуться у отдалённого потомка.
      Нижниченко усмехнулся.
      — С ума сойти. Скажи мне кто-то, что буду слушать лекцию эльфа по лженауке генетике…
      — Ты считаешь, что я говорю неправду?
      — Конечно, нет. Извини, я не хотел тебя обидеть, просто в нашем мире одно время эта наука была под запретом. Объясняли, как ты говоришь, не так, как нужно, а так, как разрешено. Столько глупостей от имени науки натворили, ужас…
      Женька с интересом слушал пояснения Нижниченко. Генетиком был его отец. Мальчишка не очень интересовался его работой, но знал, что этот раздел биологии изучает наследственность. Возникла эта наука не так давно, наверное, меньше ста лет назад. А вот про то, что её считали «лженаукой» — об этом он слышал в первый раз. И вообще, непонятно, как можно настоящую науку считать лженаукой. Ведь научные опыты всегда можно проверить и убедиться в их правильности.
      — Хорошо, — прервал разгорающийся спор Гаяускас, — в далеких предков с магическими способностями я поверить готов.
      — Вот и отлично, большего и не надо. Тебе же не предлагают срочно отправится в ученики к этому архимагу, — ответил Наромарт.
      По мнению Йеми — ответил излишне быстро. Впрочем, остальные ничего подозрительного в поведении эльфа не заметили.
      — Но есть ещё один вопрос: Женя. С ним-то что? — продолжила капитан.
      — Я же говорил, что Женя — болен. И его болезнь отчасти имеет именно магический характер.
      — И это — всё? — хмуро поинтересовался Йеми.
      — Это — всё.
      — Ты уверен, что не хочешь сказать нам больше?
      — Уверен. Зачем тебе знать больше, Йеми? Ты же не целитель.
      — Хорошо, я — не целитель. Но отец Огустин умеет врачевать не только души, но и тела. Может, ты поговоришь с ним?
      — Может быть. Если я, как врач, посчитаю нужным с кем-то посоветоваться, то я обязательно сделаю это. Но пока я отвечаю за его здоровье, все решения принимаю я и только я.
      — Отвечаешь? Перед кем?
      — Перед самим Женей и перед своей совестью.
      Повисла напряженная пауза.
      — Так, друзья, давайте-ка успокоимся, — негромко, но твёрдо произнёс Нижниченко. — Мы не так давно знаем друг друга, но вместе мы прошли через серьезные испытания. Вообще-то, я обязан вам своей жизнью и никогда этого не забуду. И что, теперь у нас есть причина друг другу не доверять? Только потому, что какой-то прохожий архимаг что-то там разглядел? Может, стоит больше верить тому, что мы видели своими глазами?
      — Но если во мне и Жене есть что-то подозрительное, то надо…
      — Надо, — прервал Мирон. — И обязательно что-нибудь придумаем. Но сейчас мы это обсуждать не станем — слишком у нас напряжены нервы. Передохнем день-другой, всё равно Огустин сказал, что раньше, чем через два дня моя нога не будет нормально работать.
      — Два дня — это лучший случай, — хмуро подтвердил Наромарт.
      — Тем более. Так вот, до послезавтра эту тему закрываем. А потом всё спокойно обсудим. И ещё раз прошу — не надо оскорблять друг друга недоверием.
      — Извини, если я тебя обидел, Наромарт, — медленно произнёс Йеми. — Я доверяю тебе, но и сам рассчитываю на доверие.
      — Я не обижен, Йеми. И тоже доверяю тебе, как и всем вам. Иначе я бы не пошел с вами в земли, где смерть грозит мне только за то, что я родился не человеком. Но доверять кому-то — не значит обрушить на него все свои тайны.
      Йеми хотел что-то ответить, но, глянув на Мирона, не стал ничего говорить.
      Да и никому в хижине говорить не хотелось. В молчании доев ужин, путешественники легли спать.
      С приходом утра напряжение не развеялось. Йеми и Наромарт избегали общения друг с другом, да и с остальными разговаривали неохотно. Балис, и так обычно молчаливый, вообще замкнулся в себе. Напряжение среди старших передалось и подросткам. Мирон начал всерьез беспокоиться, не окажется ли этот разлад фатальным для их отряда.
      Для начала Нижниченко решил посоветоваться с Гаяускасом. Реакция старого друга сильно удивила генерала:
      — Сам вчера сказал: "до послезавтра тему закрыли". Вот и не надо сейчас ничего обсуждать. Не тот случай, чтобы форсировать события.
      — Думаешь?
      — Уверен. Всё идет как надо. Этот хренов архимаг разворошил улей — и смотался. А нам теперь всё это расхлебывать. Меня он задел очень больно. Наверное — и Наромарта тоже. Вот эльф и переживает.
      — А тебя чем?
      — Понимаешь, если правда, что я — такой необычный, то мне надо знать — почему? А вдруг это имеет отношение к тому, что произошло со мной… и с Ритой…
      — Ты вот что, с глупостями заканчивай, — решительно произнёс Мирон, поняв, куда клонит Балис. — Нафантазируешь невесть чего. Если даже у тебя такие способности к магии — для нашего мира это ничего не значит. У нас магов нет.
      — Почему ты так уверен?
      — Да потому. Потому что в мои обязанности, помимо всего прочего, входило ещё и курирование всяких этих магов, ясновидцев и прочих экстрасенсов. Сам же понимаешь, если бы хоть один из них и вправду бы что-то умел, то для разведки это был бы сущий клад. Так вот, выдаю тебе государственную тайну: проверили мы три сотни таких дарований — ни один из них не демонстрировал стабильно чего-то сверхъестественного.
      — Раз на раз не приходится…
      — Ага… У Наромарта почему-то приходится. Видел, как он вчера шариками этими светящимися поигрывал? Явно, был уверен, что у него всё под контролем. А ведь держит себя за слабого мага. Только и слышно: "Я не волшебник, я только учусь". Ну а у наших апломба — на десять Наромартов, а результатов — пшик… Чародеи, млин…
      — А может, настоящие чародеи тщательно скрывают свой дар. Нужно им на государство работать…
      — Может. Только таким способом можно что угодно доказать. Называется конспирологический подход: "Я знаю, что существует заговор, а доказательств у меня нет, потому что заговорщики умело прячут концы в воду". Опровергнуть невозможно. Но и правду узнать — тоже.
      — И что же мне делать, по-твоему?
      — Факты нужны. Пока их нет — дергаться бестолку, только нервы себе истреплешь. Будут факты — будешь анализировать, что к чему.
      — Факты… Наромарт что-то знает, я уверен.
      — Почему уверен?
      — Да говорили мы с ним. Помнишь, в ту ночь, когда нас во сне в этот мир поворачивали… Вот тогда я ему рассказал кое-что, ну и он мне тоже. Только понятно было, что что-то он недоговаривает. Темнит.
      — Так спросил бы…
      — Да он как-то грамотно разговор повернул. Умеет уговаривать. Врачи — они такие.
      — Страшные люди, — кивнул Нижниченко.
      Друзья рассмеялись, и каждый почувствовал, как спадает напряжение.
      — Он обещал поговорить со мной об этом чуть позже.
      — Ну, так и поговори с ним сейчас.
      — Сейчас — не стоит. Ты же видишь, его архимаг и Йеми тоже достали. И очень больно. Что-то там нечисто с Женькой, здорово нечисто.
      — Вижу. Только не могу понять — что.
      — И я тоже не понимаю. Странная у него болезнь. Не ест почти ничего, воды боится. Я слышал — бешеные воды боятся. Но на бешеного Женька совсем не похож.
      — Если у бешеного дело доходит до водобоязни, то он умирает быстро и страшно, это я тебе говорю точно. Наша медицина в таких случаях бессильна. К тому же Наромарт говорил, что болезнь у мальчишки какая-то волшебная. Да и архимаг этот вроде с медициной никак, а проблему подметил.
      — И что ты думаешь?
      — Даже не знаю. Может, он тоже оборотень какой-нибудь?
      — Вполне возможно, — кивнул Гаяускас. — Оборотень или ещё кто-нибудь в этом роде. В мифологии я, как уже говорил, не силён.
      — Я уже понял. Тебе чего-нибудь попроще нужно. Бандитов каких-нибудь, чтобы всех пострелять из автомата.
      Они снова рассмеялись.
      — А что, — заметил Балис серьезным голосом. — Мне бы сейчас вертолёт — нагнал бы этих уродов и объяснил бы, что красть детей — не хорошо.
      — Ты ещё и вертолётом управляешь? — изумился Нижниченко.
      Морпех смутился.
      — Учили, конечно, и даже диплом пилота выдали, но лучше, если за штурвалом будет сидеть профессионал. Так что, уточняю: мне бы сюда вертолёт и капитана Башенькина…
      — Хороший пилот?
      — Олег-то? Не то слово. Отличный. У самого Колошенко стажировался.
      Фамилия показалась Мирону неожиданно знакомой.
      — Погоди. У какого это Колошенко? Уж не у Василия Петровича ли?
      — Да, у него. А ты что, про него слышал?
      — Приходилось. Даже встречались. Серьезный мужик.
      — Не то слово. Действительно ас. Но ты-то как с ним пересекся?
      — Интересуешься государственными тайнами Юго-Западной Федерации? Ладно, могу просветить и об этом: я с ним в девяносто четвертым познакомился, на строительстве нового моста через Днепр для федеральной трассы. Входил в группу, которая курировала безопасность проекта. А вот где с ним встречался ты? Он же у Миля работал, а морпехам по штату положены Ка, если я ничего не путаю.
      — Не путаешь. Только наши лётчики должны уметь управлять всем, что летает. Если надо, то Олег и на «Апаче» авиашоу может выдать. А уж на отечественных, как понимаешь, сам бог велел.
      — Понятно всё с твоим Олегом, но ты-то где Колошенко видел?
      — А нигде. Лично мы не знакомы. А вот Олегу и ещё некоторым нашим вертолетчикам повезло.
      — Понятно… Жаль только, нет у нас ни вертолета, ни твоего друга. Но ничего, придумаем чего-нибудь и без их помощи.
      — А чего тут думать, и так всё ясно. Надо караван догонять, пока ещё далеко не ушел. Освободим Серёгу и девчонку, а потом по торговой дороге переберемся через горы и будем искать следы похитителей.
      — Логично. Вот завтра с утра соберем военный совет и предложим этот план. Думаю, Йеми поймет нас правильно. Риона ему, конечно, племянница, но трезво оценить ситуацию, думаю, он сможет…

Глава 10
В которой пути героев снова разделяются.

      И знать не знаем, и не помним,
      Пока не встретимся с бедой,
      Что весь наш мир, такой огромный,
      Висит на ниточке одной.
      Она надеждою зовется, и верить хочется,
      Так верить хочется,
      Что эта нить не оборвётся, и жизнь не кончится,
      Не кончится!
Л.Дербенёв

       Последнее, что помнил Женька перед тем, как потерять сознание — была ночная городская улица. А пришёл он в себя в незнакомом доме, на низкой и жесткой, но широкой кровати. Осторожно оглядевшись, мальчишка понял, что оказался в каком-то подвальном помещении. Вдоль стен стояли бочки и ящики. И совершенно неуместными казались в этом погребе кровать, на которой он лежал, да стол, за которым, сидя спиной к Женьке, увлеченно играл сам с собой в шахматы старик с длинными седыми волосами.
       Женька приподнялся на локте и потряс головой. Не сошел ли он с ума на самом деле? На тренировке все было нормально. Потом был парк. Странные игроки. Солнечный Козленок. Скульптор Зуратели со своими пороками. Философствующий Белый кролик в кладовке. Ужасный Джинн Белью. Потом, кажется, был бег по ночному городу.
       Неужели все это не приснилось, а было с ним на самом деле? Или он всё ещё продолжает спать?
       — Как ты себя чувствуешь? — не оборачиваясь, спросил таинственный шахматист. Похоже, он не был сном.
       — Где я?
       — Ты в безопасности.
       С этими словами шахматист обернулся и Женька понял, что сошел с ума окончательно и бесповоротно: старик оказался самым настоящим негром. Это было последней каплей. В горле что-то защипало, и мальчик понял, что сейчас заплачет, совсем как маленький.
       — Ты не бойся, я тебе не сделаю ничего плохого.
       — А я и не боюсь, — насуплено шмыгнул носом Женька. Реветь перед незнакомым негром ему совершенно не хотелось. Поэтому он нарочно грубо сказал: — А чего вы меня в эту каморку затащили? Говорите, "ничего плохого", а одежду отобрали…
       Совершенно неожиданно негр смутился.
       — Понимаешь, твоя одежда немного… влажная. Я ее сушиться повесил.
       Он встал из-за стола и снял со спинки второго стула Женькину рубашку и штаны. А Женька просто остолбенел. Он вспомнил сначала про заклинание Зуратели, а потом почувствовал, что в туалет ему совсем не хочется. Только вот трусы были ощутимо мокрыми. Это что же, он при этом негре в штаны напрудил…
       А ещё Женька вспомнил различные статьи о всяких маньяках, которые ловят детей, а потом над ними издеваются. На маньяка негр вообще-то не был похож, но мало ли. И потом, раньше в Женькиной жизни маньяков не попадалось. Зато сегодня…
       Сначала — господин Зуратели, который тоже, кстати сказать, с виду маньяка ничем не напоминавший, потом — Джинн, теперь — этот негр. Женька весь сжался под пледом, и спросил:
       — А чего вы со мной делали, что она такая мокрая?
       — Хммм… Ну, скажем, лечил. Тебе как, уже лучше?
       Женька пропустил вопрос мимо ушей.
       — Лечили? Вы что, врач что ли?
       Негр вдруг широко улыбнулся.
       — Врач. И даже с правом практики в этом городе: бургомистр выписал мне патент на право оказания медицинской помощи. А с тебя мы снимали заклятие, которое мешало тебе… м-м-м… скажем так, нормально себя чувствовать.
       — Заклятие?
       — Ну да, заклятие. Обыкновенное магическое заклятье.
       То, что никакой магии не бывает, Женька знал хорошо. Также хорошо, впрочем, он знал, что не бывает никаких Солнечных Козлят и Лунных Кроликов, а через дверь трансформаторной будки можно попасть только в трансформаторную будку…
       Мальчишка незаметно ущипнул себя под пледом. "Вроде не сплю", — подумал он и задал первый же вопрос, который пришел ему в голову:
       — А разве врач может снять заклятие?
       — Смотря какое заклятие. Такое — может. Надо было всего лишь полить тебя водой.
       Парнишка зябко передернул плечами.
       — А как вы определили, что меня заколдовали?
       — Это не я. Это мадмуазель Виолетта. Она — очень сильный маг-целитель.
       А Женька вдруг почувствовал, что все недовольство куда-то уходит, а вместо него начинает нарастать интерес. Похоже, негр был неплохим человеком.
       — Магов не бывает, — сказал мальчик не очень уверенно.
       — Как это — "не бывает"? — негр вроде даже немного обиделся. — Да у вас в Риттерберге магов не меньше дюжины.
       — В каком еще Риттерберге? — удивился Женька.
       — Ну… — негр как-то странно поглядел на мальчишку и начал говорить медленнее и отчетливее. — Этот город называется Риттербергом. Ты что, забыл, как называется твой родной город?
       — Мой родной город называется Киев. А этот город никакой не мой и не родной! Меня сюда скульптор заманил!
       — Скульптор… Странно… И откуда, говоришь, этот скульптор тебя заманил?
       Внутри у Женьки зашевелился маленький чертенок:
       — Ну, если я правду скажу, то вы мне не поверите…
       — Почему я должен тебе не поверить? Ты же скажешь правду.
       — И вот так и поверите, что я пришел из другого мира?
       — А… Ну тогда понятно, почему у тебя обувь такая странная.
       Мальчишка даже не понял, обрадовался ли он такой реакции или обиделся.
       — Почему странная? Нормальные кроссовки… А вы что, правда поверили?
       — А чего тут такого? Перемещаться между мирами умеют немногие, но таких немногих не так уж и мало.
       "Может, я в психушку попал?" — подумал Женька. — "Психов вроде водой поливают… Хотя… Наверное, в психушке меня не заперли бы в подвале со стеклянными банками. Вот порежусь и умру от потери крови — отвечать будут".
       Негр между тем подвинул кресло к постели.
       — Давай, рассказывай, как всё было.
       "А чего мне терять?" — подумал мальчишка, и начал рассказывать…
      Почему ей теперь вспоминалась Женькина история? Наверное, по контрасту с её собственной. Очень много зависти в жизни от случая, от везения. Можно сказать, у неё с Женькой одинаковая судьба: оба были похищены из своего мира, оба стали вампирами. Можно сказать, только это будет неправдой. Точнее — не совсем правдой.
      Да, и её и его похитил Цураб Зуратели, злобный волшебник, выдававший себя за великого скульптора. Но если Анна-Селена, как и остальные жертвы безумного мага, была сразу превращена в статую для создаваемой по заказу риттербергского бургомистра грандиозной скульптурной композиции, то мальчишку почему-то заперли на целую ночь в одной из комнат дома чародея, и ему удалось бежать. Кстати, интересно, почему это его заперли? И что за чары такие, которые снимают не встречным колдовством, а поливанием водой? Женька темнил, не рассказывал просто и ясно, почему всё-таки не отвели сразу в мастерскую пред страшные очи драколиска. Действительно, страшные. Даже сейчас, спустя много дней, девочка не могла вспоминать огромные красные глаза без содрогания. Случись всё хоть немного по-другому, и они стали бы последним, что она видела в своей жизни. Хотя, если понимать слово «жизнь» буквально, то после этих глаз она видела совсем немного… И увидит ли ещё хоть что-нибудь?
      Так вот мальчишке, нечего даже и думать, почему-то вдруг повезло: не превратили его сразу в камень, а заперли, вот он и бежал. Может, Анна-Селена тоже смогла бы убежать, если бы её заперли на целую ночь. Почему бы и нет?