Больше, чем власть (№2) - Меньше, чем смерть

Начальник службы безопасности, услышав сигнал вызова, подобрался и замер, дожидаясь разрешения начать доклад.

– Я слушаю, Красс.

– Мой лорд, два часа назад на вас было совершено успешное покушение.

За спиной лорда Тонатоса встревоженно зашевелился Хелен, а по губам Симаргла принялась бродить насмешливая улыбка. Тс ли он хотел показать, что оценил оригинальность формулировки печального известия о своей кончине, то ли радовался, что это утверждение являлось ложным по своей сути. Его собеседник ощутимо нервничал, и потому возлагал большие надежды на эту неопределенную улыбку. Но, как оказалось, напрасно.

– Какое по счету? – неожиданно поинтересовался лорд Тонатоса.

– Тринадцатое, – уже предчувствуя грозу, подсказал начальник службы безопасности.

– Ну что ж, думаю на этом можно остановиться, – заметил Симаргл. – Их взяли живыми?

Начальник мялся.

– К сожалению, нет, – ответил он. – Нападавший был один.

– Плохо! Очень плохо, Красс. Я недоволен. Вами! Что уже известно?

– Гражданский корабль принадлежит Лаэрте Эвери, – торопясь, заговорил Красс. – Визовый код был поставлен около трех месяцев назад по вашему личному распоряжению.

– Не напоминайте мне то, что я и сам знаю. Дальше!

– Судно пропустили через щит, предупредили противовоздушную оборону. Судя по внешнему виду, судно не было оснащено мощными системами вооружения. Уже в атмосфере с его борта по дворцу выпустили две ракеты. Наведение, скорее всего, осуществлялось кем-то с поверхности планеты, потому что точность попадания…

– Чего я лишился на этот раз?

– Ночного кабинета, – скорбно сообщил начальник безопасности.

– Дальше, – приказал лорд Тонатоса.

– Корабль попытался уйти в подпространство. Мы его перехватили. Но единственный пилот успел принять яд. К сожалению, спасти его не удалось. Личность нападавшего мы сейчас выясняем. Скорее всего, это офицер Ордена, хотя никаких подтверждений этому не обнаружено: ни документов, ни знаков отличия.

– С консервацией мозга успели?

– Да. Две с половиной минуты. Так что большую часть памяти мы, скорее всего, не потеряем.

– Хорошо.

– Из лаборатории сообщили, что сдублировать интеллект можно, но стоят защитные блоки. Если взламывать без кода – потеряем часть информации, причем позднейшей.

– Дублировать. Но без взлома. И еще. Тряхните агентурную сеть Ордена. Они становятся навязчивыми. Брать живыми. Семьи не трогать. Пока не трогать.

Вечером следующего дня в жилой части императорской резиденции официальные главы двух государств вели друг с другом совершенно неофициальную беседу. Один из них, уже в летах, свежий и выспавшийся, был полон жажды деятельности и нетерпеливо мерил комнату шагами. Другой, помоложе, сидел в кресле с бокалом вина в руке и наслаждался личной массажисткой его величества и наблюдением за нервами императора.

– У нас совсем нет времени! – император с надеждой посмотрел на Симаргла, словно тот был способен тут же предоставить в его распоряжение неограниченные запасы свободных минут, часов или суток. – Через неделю закончатся торжества по поводу совершеннолетия Димитры. Здесь останутся только члены посольств.

– Здесь и так в основном только они, – заметил Симаргл.

– Если не объявить о помолвке сейчас, пока на Кифероне присутствуют делегации практически всех планет, то мы потеряем возможность широкой огласки. А он до сих пор не сделал предложения! Может, мне с ним поговорить?

Симаргл отхлебнул из бокала, как опытный дегустатор покатал вино на языке, и, не торопясь, проглотил. Отвечать на вопрос он не собирался. Руки массажистки разминали уставшие мышцы шеи, отгоняя сон.

– Некоторым я успел намекнуть на предстоящую помолвку, – раздраженно продолжил император, не дождавшись ответа. – Все шло просто отлично. Торжественная церемония, официальные поздравления. И вдруг эта орденская девка!

Он снова повернулся к Симарглу, ожидая сочувствия своим переживаниям.

– Она землянка. – Симаргл улыбнулся и снова отхлебнул вина.

– Землянка, которая работает на Орден? – Император с негодованием тряхнул головой. – Это что-то новенькое в их политике. Как только мне доложили, я сразу ее заподозрил!

– Прежде чем от подозрений переходить к действиям, как правило, принято задумываться, – наставительно произнес Симаргл.

– Задумываться?

Массажистка испуганно замерла, но гнев императора пролился в сторону.

– Надо было вообще не задумываться, а сразу ее убрать! В тот же день!

– В следующий раз, когда будешь устраивать покушение, постарайся хотя бы довести дело до конца, – последовал язвительный совет.

Массажистка закончила свою работу, и, повинуясь жесту императора, бесшумно выскользнула вон.

– Вот и доведи сам. Пусть этим займутся твои профессионалы. Моя охрана несет какой-то бред. Три человека в один голос уверяют, что она была мертва, четвертого самого нашли мертвым, и он уже не может ничего рассказать.

– И какова же причина его внезапной кончины?

– Остановка сердца.

– Какая умница, – с восхищением отметил Симаргл. – Кто?

– Лаэрта Эвери, – с готовностью пояснил он. – Остановка сердца – и никаких следов насилия.

– Хотел бы я знать, где она сейчас.

– Пожалуйста. В настоящий момент она в гостинице посольства Ордена, в номере по соседству с твоим будущим зятем и, вполне возможно, под его личной охраной. Кстати, если тебя так волнует ее судьба, тебе не мешало позаботиться о слежке.

– Но мне доложили, что она мертва! – Оправдание было нелепым.

– Значит, ваш будущий зять крутит роман с трупом, – невозмутимо подытожил Симаргл.

– Мне надоели твои остроты! – Император вспылил, но его несдержанность не вызвала никакого отклика у единственного зрителя, и он продолжил: – Во время вчерашнего вальса я лишился половины предложенных мне гарантий! И теперь я должен объясняться со всеми разочарованными. А этот мальчишка заявляет мне, что произошло обычное недоразумение и он не понимает, почему этому придается такое значение. Сегодня он пропустил обед с моей семьей. Я думал, что после всего случившегося он сделает предложение немедленно, чтобы загладить свою вину, а он сослался на неотложные дела и не явился вовсе. Вчера Димитра плакала, сегодня вообще не вышла к обеду.

– Какие трогательные семейные подробности, – мечтательно проронил Симаргл. – От любовных огорчений юные девушки становятся такими томными…

– Прекрати! Ты говоришь о моей дочери!

– А ты предлагаешь мне говорить о чем-то еще? Не вижу смысла. Все, что можно было испортить, ты уже испортил.

– Я? – Император задохнулся от возмущения. – Я испортил?

– Не извольте горячиться, ваше величество, – с притворным почтением посоветовал Симаргл. – Это не поможет.

– Но ее нужно нейтрализовать.

– Каким способом? Взять приступом посольство Ордена? Даже если она и покинет его территорию, то не в одиночестве, а в сопровождении Ритора.

– Но ты можешь хоть что-нибудь предпринять?

– Я уже предпринимаю. Может быть, мне еще перед тобой отрапортовать?

– Я могу объявить ее персоной «нон грата» и выслать с Киферона.

Лорд Тонатоса издал глубокий печальный стон.

– Ты уверен, – спросил он, – что когда Лаэрта Эвери покинет Киферон, Ястри Ритор не отправится вслед за ней?

– Они не успели настолько близко сойтись!

– Что вы об этом знаете, милейшее ваше величество? Он был знаком с ней раньше, чем вы подцепили его для своей дочери. Оки сослуживцы. Она близко знает его семью. Откуда вам известно, насколько они близки?

– Но он сам сказал, что познакомился с ней на выставке.

Лицо Симаргла неожиданно исказилось до неузнаваемости. Но долю секунды маска равнодушной вежливости вдруг спала, и под ней в холодной ярости проступили черты настоящего правителя Тонатоса, взбешенного до такой степени, которая была недостижима для изнеженных нервов императора. И тот отпрянул. Но уже в следующее мгновение напугавший императора оскал исчез.

– Ты дурак, – не изменив прежнему тону, сообщил Симаргл. – Ты сам, своими руками, поставил для Ястри Ритора увлекательный спектакль с Лаэртой Эвери в главной роли. Не сомневайся, он уже знает подробности. Ты хочешь с очевидностью доказать, что это твоих рук дело и выслать ее с планеты? Я, пожалуй, тоже отправлюсь домой. При таких методах результат очевиден уже сегодня.

– А что ты предлагаешь? Оставить все как есть?

– Я предлагаю тебе умерить свой отцовский пыл и не лезть в дело, за которое теперь возьмусь я сам. Займись послами, обедами, тем, в чем ты хоть что-то смыслишь. Организуй еще парочку приемов по мелким поводам. И сделай одолжение, оставь в покое Ритора. Ты заставляешь его оправдываться, а этого никто не любит.

– Нужно убедить его, что она действует по поручению Ордена. Это очевидно.

– Нет, это всего лишь возможно. У тебя нет доказательств. Я слушал ее канал, пока она жила в гостинице. Она ни разу не связалась с Магистром.

– Она наверняка бывала в посольстве, а посольские каналы мы не прослушиваем.

– Ну, так прослушивайте!

– Это может закончиться международным скандалом.

– Это и без того может закончиться международным скандалом. Одним скандалом больше, одним меньше… – Симаргл небрежно махнул рукой.

– Тебе легко говорить! Что тебе терять? Ты отсидишься на Тонатосе.

В ответ диктатор высокомерно кивнул:

– Я умею хорошо охранять то, что мне принадлежит.

– Я тоже кое-что умею. – Император вскинул голову так, словно хотел казаться повыше. – Не знаю, что ты собираешься делать, а я намерен раскрыть ему глаза на то, кто на самом деле есть эта Лаэрта Эвери. Она – замужняя женщина!

Симаргл презрительно скривился.

– Она разведена.

– Ошибаешься! – император злорадно усмехнулся. – Тут моя разведка оказалась поумнее твоей. Информация о ее разводе ложная. Они специально внесли эту запись в ее личное дело, чтобы ничего не препятствовало ей окрутить Ритора. Если она не замужем, зачем же ей тогда привезли похоронку на мужа?

Император был слишком увлечен своим непродолжительным торжеством, чтобы заметить внезапный интерес собеседника к прозвучавшим словам. Жажда реванша после брошенного в лицо обвинения в глупости не позволяла ему остановиться:

– А ты думал, что у меня нет ни одного агента среди сотрудников здешнею отделения Ордена? А я вот, в отличие от тебя, знаю, что вчера ее муж Дар Зорий погиб, и ей прислали уведомление об этом.

Вчера. Именно вчера.

– Она его получила? – от былого равнодушия лорда Тонатоса не осталось и следа.

– Нет еще. В Ордене есть специальная служба, которая доставляет такие бумаги родственникам. Так вот, я сделал так, что эту бумагу прежде увидит Ритор. Пусть полюбуется, с кем он связался!

– Очевидно, уже со вдовой.

Лорд Тонатоса стремительно поднялся и вышел вон из комнаты, не дав императору насладиться вполне заслуженным триумфом.

* * *

Начальник службы безопасности выглядел нервно до потливости. Лорд Тонатоса проявлял повышенное внимание к расследованию тринадцатого покушения на свою персону и, не ограничиваясь регулярными докладами, уже второй раз требовал отчета в неурочное время.

– Красс, вы установили личность нападавшего?

– Да, милорд, это…

– Дар Зорий, – нетерпеливо перебил Симаргл.

– Да, мой лорд, – с изумлением подтвердил Красс. – Тело законсервировали. Пять агентов Ордена под арестом. Жду ваших распоряжений на их счет.

– Максимум информации, которую они способны дать. Всех, кто с ними связан на Тонатосе, – к смертной казни. Кроме семей. Указ подпишу, когда вернусь. Граждане Федерации – все пятеро?

– Да.

– На высылку. Тело Дара Зория и всех пятерых агентов погрузите на корабль Ордена и отправьте к черту.

– Агентов грузить живыми? – деловито уточнил начальник безопасности.

Да, подумал Симаргл, а начальника безопасности придется менять. Он от страха не только потеет, но и плохо соображает. На помощь вовремя пришел Хелен:

– Живыми, – терпеливо повторил советник.

– Спасибо, Хелен, – поблагодарил его диктатор.

– Милорд, я снял визовый код с корабля. – Уже чувствуя свой промах, начальник безопасности теперь вовсю старался сгладить впечатление, которое произвел на лорда Тонатоса лишний вопрос.

– Напрасно. Верните назад.

– Но…

Симаргл встал, давая понять, что аудиенция окончена, и направился к двери. Уже на пороге он обернулся и попросил:

– Хелен, поставь в известность бывшего начальника безопасности о моем решении. Потом я жду тебя.

Советник коротко кивнул. Начальник безопасности из томатно-красного сделался молочно-белым. Хелен наклонился к монитору:

– Красс, – обратился он к начальнику безопасности, – объясните своему заместителю, что лорд Тонатоса терпеть не может дважды повторять приказы. И не волнуйтесь так. Я уверен, что вам подберут что-нибудь в качестве почетной пенсии.

И не дожидаясь ответа разжалованного чиновника, Хелен подхватил планшет, который несколько минут назад задумчиво изучал лорд Тонатоса, и устремился в соседнюю комнату вслед за начальством. На мониторе планшета светилось оглавление досье под кодовым названием из четырех букв: С, О, В и А.

– Я жду твоего заключения, – с порога услышал он.

Лорд Тонатоса стоял перед зеркалом и придирчиво разглядывал свое отражение так, словно оно только что отказалось ему подчиняться. Любой другой на месте Хелена поторопился бы с ответом. Но осторожная неспешность суждений прощалась – когда речь шла о важных политических решениях, и Симаргл спокойно дожидался ответа, не проявляя обычного нетерпения. Хелен был не просто советником по политическим вопросам. Он успешно дирижировал всей внешней политикой Тонатоса на протяжении пяти последних лет. За этот срок он умудрился похудеть на десять килограмм, заработать седину в голову и создать себе в лоббистских кругах при Парламенте Федерации репутацию крупного игрока. Не занимая никаких официальных постов, сохраняя гражданство Федерации, Хелен Хейндрике по праву считался одним из самых влиятельных членов Региональной партии, хотя и находившейся в оппозиции, но не терявшей своего влияния в мирах так называемого «второго эшелона». Мало кто подозревал, что за спиной Хелена стоят немалые капиталы криминального мира Тонатоса, идею легализации которых Хелен и выдвинул пять лет назад и с тех пор отстаивал последовательно и верно.

Именно его мнения сейчас спокойно дожидался обычно не терпящий промедлений лорд Тонатоса.

– Я бы предпочел другого связного, – сдержанно ответил Хелен.

– Почему? Чем тебя не устраивает предложенная кандидатура?

– Многим. Молодостью. Неопытностью. Выходить на тот уровень, к которому мы стремимся, с таким нелепым проводником, это значит заранее низвести все, что мы собираемся предложить, к низкопробной провокации. Вы же намереваетесь, насколько я понимаю, вести серьезный диалог. Я бы мог предложить несколько других конфиденциальных каналов выхода на правительство, куда менее… хм… – Он запнулся, подбирая нужное определение, и наконец нашел его: – Менее эксцентричных.

Симаргл кивнул, принимая аргументы своего оппонента.

– Я предвидел некоторые из этих возражений, – заметил он, – И потому не буду настаивать на исключительности этой кандидатуры. Более того, я предпочел бы иметь несколько подобных каналов, и все твои предложения мы тоже рассмотрим. Но сейчас меня интересует, как использовать в качестве связного Лаэрту Эвери. При всех недостатках именно она обладает тем, чего лишены остальные. Ты ошибаешься, считая ее незначительной фигурой. Ценность этого передатчика заключается в ее близости к Магистру. Надеюсь, ты не считаешь Магистра Ритора легковесной фигурой? Думаю, он ухватится за эту возможность начать диалог.

– Судя по покушению, Магистр Ритор ухватится за возможность как максимум отправить вас на тот свет. Как минимум – посадить перед присяжными.

– Ну что ж, – Симаргл усмехнулся, – у каждого политика должна быть в жизни недостижимая мечта.

Лорд Тонатоса говорил не о себе. Хелен отметил его шутку вежливой улыбкой.

– Я понимаю, что тебе не нравится ее возраст, а также то, что она в силу низкого звания далека от тех вопросов, обсуждение которых мы хотим начать. Но рассмотри это с другой стороны. От нее не требуется аналитический ум, от нее требуется лишь хорошая память. Она не станет нести отсебятину, хотя бы потому, что совершенно не владеет материалом. Значит, информация до нас будет доходить в чистом виде, без искажений.

– Поначалу никто не несет отсебятины, – заметил Хелен. – Но как только связной осознает свою исключительность, начинаются проблемы, и канал приходится менять. Хорошо, я готов работать и над этим вариантом. Я разговаривал с Ронисом. Он подтвердил, что в свете последних событий вербовка может оказаться вполне удачной. Если вы уверены, что она находилась в неведении относительно использования ее личного судна на Тонатосе…

– Уверен.

– Тогда у вас есть хороший шанс склонить ее к сотрудничеству. К тому же гибель бывшего мужа и покушение на ее собственную жизнь лишь убедит ее в том, что Орден не способен дать ей никаких гарантий безопасности. Единственный вопрос, Симаргл: как вы намерены заставить ее ради встречи с вами покинуть посольство?

Лорд Тонатоса с удовлетворением захлопнул папку с досье.

– Хелен, знаете древнюю земную пословицу? Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – процитировал он.

Ожидание всегда казалось Сове очень утомительным занятием, но, проснувшись утром следующего дня, она была даже рада тому, что вечер не принес ей запланированного свидания с Ритором. Едва ли она смогла бы выдавить из себя слабое подобие радости при встрече. Впрочем, рыдать на чужой груди у нее тоже не вышло бы: слез не было. Впервые в жизни Сова не могла определить, что она чувствует. Когда-то в детстве, неудачно перемахнув через забор, она распорола себе ладонь, и в школьном медпункте, предварительно обколов рваную рану обезболивающим средством, хирургический аппарат мигом наложил Сове несколько швов. Ей тогда казалось, что рука должна потерять чувствительность, но нет: оказалось, что каждое прикосновение иглы к коже вполне ощутимо. Просто эти касания почему-то не сопровождались болью.

Что-то похожее произошло с ней и сейчас, и Сова с ужасом ждала, что действие наркоза рано или поздно закончится. Но еще страшнее было думать, что оно не закончится никогда. Видеть никого не хотелось. Даже почувствовавший ее состояние Командор согласился без всяких объяснений не беспокоить ее до завтра и обещал сам все рассказать Лорису. Сова доползла до постели и на восемь часов отключилась от действительности сном без сновидений.

Утром Сову наконец отпустило. Не случилось истерики, не пришло облегчения, но ватная глухота сменилась, в конце концов, привычными утренними звуками: заботливыми вопросами «домового», плеском воды в душе, шумом проснувшегося за окном города. В новой гостинице завтрак Сове принесли через пять минут после того, как она сделала заказ. Вообще-то, она заказала завтрак в постель, но отсутствие аристократической привычки принимать пищу лежа заставило ее подняться и переставить все тарелочки на стол в гостиной сразу же, как только за стюардом закрылась дверь. Однако к светской традиции одеваться к столу Сова тоже была равнодушна. И осталась в пижаме.

Она еще не успела сменить свой домашний костюм, как в дверь постучали. На пороге против ожиданий стоял не Ястри Ритор, а незнакомый человек с унылым, некрасивым, словно специально оттянутым за нос книзу лицом, высокий, сутулый, облаченный в парадную форму Ордена. В руке незнакомец держал конверт, но Сова уже знала содержание вложенного письма. Незваные гости в парадной форме были хорошо знакомы всем жителям военных городков. Устав Ордена запрещал присылать уведомления о гибели военнослужащего по почте. Представитель специального ведомства обязан был лично сообщать печальную весть близким погибшего.

Сова молча протянула руку и взяла конверт.

– Спасибо, – коротко кивнула она, намереваясь закрыть дверь, но печальный почтальон сделал шаг навстречу.

– Я могу войти? – спросил он.

– Конечно. – От неожиданности этого вторжения она отступила назад, пропуская его в номер.

Сова проводила сутулую фигуру недоуменным взглядом, еще не понимая, зачем визитер проскользнул в комнату. Но уже в следующее мгновение плечи незнакомца расправились, сутулость пропала, а в движениях офицера вдруг появилась изысканная небрежность, которая совершенно не соответствовала миссии, возложенной на него служебными обязанностями. Видимо, растерянность адресата не укрылась от взгляда гостя, потому что, войдя в комнату, он обернулся и в хорошо знакомой Сове манере произнес:

– Не смотрите так на мое лицо, леди. Я сам от него не в восторге. – Он придирчиво осмотрелся и неожиданно спросил: – Вы тут с местной фауной разобрались?

– С чем? – все еще пребывая в растерянности, переспросила она.

– Я спрашиваю, жучков в этой комнате нет?

– Простите? – Сова никак не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего.

– Прощаю. Но знаете, как тяжело человеку моего роста изображать сутулость? А тут еще это лицо!

– Симаргл? – Догадка блеснула внезапно.

Он поклонился. Сова решила, что ее нервная система несколько расшаталась после событий двух последних суток, и лишние потрясения ей на пользу не идут.

– Это маска? – недоверчиво уточнила она.

– Нет, это мое настоящее лицо, – мрачно пошутил он. – Представляете, сколько лет с ним борюсь, а оно все равно отрастает по ночам. Особенно нос.

Сова, не удержавшись, прыснула.

– Ну и какого черта вы расхаживаете тут со своим лошадиным лицом? – спросила она.

– Ну, вы же забаррикадировались в посольстве. Как же мне иначе вас увидеть?

– И вы явились сами? Какая честь для меня. Раньше к вам на допросы меня водили. Стоило ли так утруждать себя? Могли бы прислать кого-нибудь.

– А вы бы поверили кому-то еще кроме меня?

– Можно подумать, я вам поверю, – фыркнула Сова. – Как вас с чужим лицом не взяли на входе?

Чужое лицо презрительно скривилось.

– Честное слово, я бы мог проникнуть в ваше посольство и со своим собственным. Биометрия на входе примитивнейшая, ее даже не интересно обманывать. А дежурный офицер был так поглощен трагизмом моего появления, что едва заглянул в удостоверение личности. Кстати, леди, почему бы вам не угостить меня земным кофе, пока мы будем разговаривать о делах? И прошу вас, перестаньте с таким страхом на меня поглядывать. В следующую нашу встречу я обещаю вернуть вам себя прежнего.

– Зачем я вам понадобилась? – Сова с сожалением констатировала, что нормы гостеприимства распространяются и на нее, и честно принялась разливать кофе из кофейника в две чашки.

– У меня к вам куча вопросов. Первый: вы передали диск Ритору?

Сова смирилась с тем, что завтрак будет испорчен.

– Ну и мерзавец же вы, Симаргл, – вместо ответа равнодушно констатировала она.

– Я так и думал! – Он в раздражении бросил ложечку, и она звякнула о блюдце. – А иначе зачем Ритору до сих пор торчать на планете? Вы его пожалели? Или в вас заговорила совесть? Нет, это по-женски непоследовательно: поставить себе цель – и отказываться от самого быстрого средства ее достижения! Или вы считаете, что отбить жениха у невесты накануне свадьбы более достойно, чем показать ему правду о любимой? Посмотрите на себя! Вы действительно уверены, что ваших ампул с сывороткой достаточно, чтобы решить эту проблему? Как же я устал от моралистов!

– Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения, – любезно поблагодарила его Сова. – Но я руководствовалась несколько иными соображениями.

– Сделайте одолжение, познакомьте меня с ними.

– Пожалуйста. Вы играете на два фронта.

– Если бы только на два! Как легко бы мне жилось. Но что это меняет? Почему вы не показали ему диск?

– Это понятно – я вам не доверяю. Вы вполне могли бы снабдить этими сведениями Ритора десятком других способов, например, слить информацию Ордену напрямую. Но вы почему-то решили сделать своим орудием именно меня. Это настораживает.

– Всего-то? Из-за этой ерунды вы теряете драгоценное время и бережете вашего Ритора от жизненных потрясений? Я передал диск вам именно потому, что успешное разрешение этого дела поспособствовало бы вашей карьере. Вы не забыли – я вас вербую? А значит, меня заботит ваше продвижение по службе. Что в этом подозрительного? Или вы, как плохой агент, начинаете страдать излишней мнительностью, от которой недалеко и до паранойи? Верните мне диск!

– Не могу, – честно призналась Сова. – Я его уничтожила.

– Не верю.

Поскольку уборки в номере еще не было, Сова без слов выудила из-под стола мусорную корзину и, покопавшись в ней, выложила под новый длинный нос Симаргла обломки. Ее гость скорбно вздохнул:

– Как с вами тяжело работать, – заметил он. – Ну и зачем вы это сделали? Неужели вы наивно думали, что он существует в единственном экземпляре?

– Нет, конечно. Но вам придется самостоятельно донести его содержимое до руководства Ордена.

Он стряхнул со стола обломки и на их место жестом фокусника водрузил вытащенный из кармана новый диск.

– Вы жестоко расправились с первой копией, оставив в неведении не только Ястри Ритора, но и Магистра, – он не спрашивал, он утверждал. – Я стараюсь способствовать вашей карьере, а вы сами с упорством обрубаете любые перспективы. Будь я на месте вашего начальства, я бы уволил вас со службы за подобную самодеятельность. Хотя у вас есть смягчающее обстоятельство, – и он кивнул на конверт, который Сова, не распечатывая, положила на край стола.

Она проследила за его взглядом.

– Судя по тому, что вы не вскрываете письмо, вы уже знаете подробности, – серьезно заметил он. – Ну а, судя по тому, что молчите об этом, – не знаете, как себя вести. – И, видя, что она уже готова возразить, предупреждающе поднял руку: – Простите меня, леди, но вы еще не доросли до того, чтобы скрывать такие эмоции. Сейчас ваше чувство справедливости не позволяет вам обвинить меня в смерти Дара Зория. Будь это не так, вы вели бы себя иначе. Себя вам тоже не в чем упрекнуть: покушение произошло до того, как вы увидели меня на приеме, так что при всем желании вы не смогли бы его предотвратить. Я уверен, что корабль Орден использовал без вашего ведома. Вы слишком привязаны к этому куску железа и добровольно не согласились бы его потерять. Не беспокойтесь, я вернул вам его.

Последнее прозвучало многозначительно. Сова вскинула на Симаргла глаза, и он кивнул в ответ на ее невысказанный вопрос:

– Вы правильно поняли: я вернул не только корабль.

Она опустила глаза и принялась задумчиво передвигать по столу пустую чашку из-под кофе. Он ждал, гадая про себя, в какую форму выльется ее благодарность. Неожиданно она бросила взгляд на стену, где висели часы.

Через двадцать часов, сказал Магистр. И десять из них уже прошло.

Сова смотрела на часы, просчитывая в уме сроки. Через десять часов крейсер Ордена зависнет на внешней орбите, и с его борта будут отлично видны все суда, покидающие Киферон. А чтобы на крейсере знали, куда смотреть, ей нужно будет связаться с Магистром и сообщить, какое именно судно с лордом Тонатоса на борту ушло из порта. Она приняла решение.

– Через десять часов на внешнюю орбиту придет крейсер Ордена, – сообщила она. – Ровно столько времени у вас есть, чтобы убраться с Киферона.

Симаргл церемонно поклонился ей:

– Это нетрудно было предположить. После того как вы узнали о событиях на Тонатосе, скрывать мое присутствие здесь для вас стало бессмысленно. Но мне приятно, что вы обо мне заботитесь.

Сова поморщилась.

– Я почему-то верю, что вы вернули тело, – сказала она – Вы любите красивые жесты. Будем считать, что это мой ответный красивый жест. Ведь вам не нужно объяснять, что крейсер легко накроет целое полушарие сетевым гравитационным полем? Будете пробовать прорваться сквозь него или последуете моему совету?

– Последую, конечно, – миролюбиво согласился он. – Надо же! Выслать за мной целый крейсер! Это большая честь. Я думал, вы ограничитесь местным отделением Ордена. Ну а вы наверняка получили приказ меня задержать. Что же вам будет за его невыполнение?

– Это уже не ваша забота.

– Ошибаетесь. Именно сейчас ваш успех на служебном поприще волнует меня как никогда. Я вас вербую не ради того, чтобы вас уволили из Ордена.

– Я надеюсь, вы успеете собраться и выйти на внешнюю орбиту за десять часов? – игнорируя его замечания, поинтересовалась Сова.

И демонстративно посмотрела на часы, давая понять, что разговор закончен. Симаргл любезно улыбнулся.

– У меня есть еще хотя бы минут пятнадцать, чтобы пообщаться с вами перед отлетом?

– Я столько не выдержу, – пообещала Сова.

В этот момент в дверь снова постучали. Определенно, ее номер становился людным местом.

Сова резко вскочила со стула.

– Спокойно, – скомандовал Симаргл, плавным жестом отправляя со стола в мусорную корзину вторую кофейную чашку. – Он меня не знает даже с настоящим лицом. Не суетитесь, я подыграю.

Странно, но она ему поверила.

– Доброе утро.

Даже если бы Сова не знала о ходе начатого по инициативе Ястри Ритора расследования, лицо ее защитника лучше всяких слов свидетельствовало о полученных результатах. Он пришел, чтобы сообщить о них ей, потерпевшей, но самой главной жертвой свершившегося преступления стал он сам. И неистребимое родовое сходство взяло, наконец, свое. Перед ней стоял Магистр. Тот же сердитый наклон головы, та же глубокая складка между бровей, так же плотно сжатые губы с чуть опущенными вниз уголками, только в глазах вместо непоколебимого сознания собственной правоты – обида и сомнения.